Текст книги "Десять жизней Ван Мина"

Мао Цзэдун смог выступить со своим докладом в Ваяобао потому, что двое товарищей – Чжан Хао (Линь Чжундань) и Ло Ин (Лю Чаншэн) – еще до завершения работы седьмого конгресса Коминтерна были направлены Ван Мином в Китай для сообщения ЦК КПК о политике антияпонского национального единого фронта. Они в Москве ознакомились с «Воззванием 1 августа», речью Ван Мина на седьмом конгрессе Коминтерна и его статьями на эту тему. Они были официально делегированы делегацией КПК в Коминтерне и Реввоенсоветом СССР, который снабдил их кодировкой и радиоаппаратурой. Благодаря этому Мао Цзэдун только и узнал о необходимости смены прежнего курса на политику антияпонского национального единого фронта. Тем не менее, в докладе Мао Цзэдуна в Ваяобао имелось немало ошибок, что говорит о его не вполне четком еще понимании этой политики (подробности см. в книге Ван Мина «Полвека КПК и предательство Мао Цзэдуна»).

Здесь нельзя не вспомнить еще о том, что ради извещения ЦК КПК о новой политике, шестеро товарищей отдали свои жизни, среди которых были Чжоу Пин (Чжун Юй) и Чэнь Гуй. (С. 515.)

Судя по этому, очевидно, с одобрения, а возможно и во исполнение указаний Мао Цзэдуна, в Москву Димитрову от имени якобы Ван Мина направлялись телеграммы, в которых Ван Мин якобы же положительно отзывался и о движении за «упорядочение стиля» и о деятельности Мао Цзэдуна. Примечательно, что эти телеграммы были получены Димитровым в марте 1944 года, то есть раньше, чем Мао Цзэдун посетил с этими же целями Ван Мина в апреле 1944 года.

Судя по этим же сведениям, Мао Цзэдун не выступал против Ли Лисаня. Мао Цзэдун узнал о линии на создание единого национального антияпонского фронта от людей, которые прибыли с этим известием в Яньань из Москвы, из Коминтерна, то есть от тех же Димитрова и Ван Мина.

С точки зрения Ван Мина, опиравшегося на факты, «признание им» содержания резолюции пленума ЦК КПК, появилось следующим образом.

Накануне седьмого пленума ЦК КПК шестого созыва (середина апреля 1945 года) Мао Цзэдун дважды направлял Лю Шаоци, Чжоу Эньлая, Жэнь Биши и один раз сам приходил к Ван Мину на собеседования (Ван Мин в то время еще был прикован к койке после отравления). От него требовали признать содержание резолюции будущего пленума ЦК …

В рукописи Ван Мина «Полвека КПК и предательство Мао Цзэдуна» при изложении истории этих «собеседований» после слов: «Все они предлагали мне написать заявление с признанием правильности резолюции седьмого пленума ЦК и «изобличением своих ошибок», но я не соглашался» следовал следующий фрагмент, который был изъят редакцией при издании книги (вышедшей в свет уже после кончины автора):

«Однако, 10 апреля (1945 года) меня посетил советский корреспондент П. Владимиров (Сунь Пин) и принес телеграмму Г. Димитрова, адресованную мне. П. Владимиров зачитал мне ее содержание, которое было таким:

«Ван Мин! Судя по полученной информации, ваша жизнь и политически и физически находится в чрезвычайной опасности.

Надо пойти на временную уступку – заявить о признании резолюции седьмого пленума ЦК КПК, чтобы спасти себя и выиграть время. Время на нашей стороне. Благодаря великой победе СССР над фашистской Германией происходят коренные изменения ситуации в Европе и в мире; ситуация в Китае тоже будет меняться.

Димитров»

(текст телеграммы был воспроизведен Ван Мином по памяти). (С. 516.)

После нескольких споров, Ван Мин, во избежание исключения из партии и прислушавшись к советам товарищей «останется зеленая гора – можно не бояться остаться без дров», был вынужден заявить о признании резолюции в организационном плане. (С. 516–517.)

Из всего этого следует, что Мао Цзэдун использовал все средства для того, чтобы добиться от Ван Мина признания им своих «ошибок». Мао Цзэдун, возможно, даже ставил перед Москвой условие: он согласен открыть и провести седьмой съезд КПК, только если Ван Мин признает свои «ошибки».

Мао Цзэдун заставил всех членов высшего руководства партии, то есть Лю Шаоци, Чжоу Эньлая и Жэнь Биши, каждого по отдельности и лично посетить больного Ван Мина и добиваться от него упомянутого «признания».

Когда же и это «не сработало», Мао Цзэдун добился того, что в «игру» вступила Москва.

От ее имени, от имени Димитрова, который уже не был руководителем Коминтерна, но у которого с Ван Мином были личные дружественные отношения, П. П. Владимиров довел до Ван Мина следующее:

Судя по всему, жизнь Ван Мина и политически и физически находится в чрезвычайной опасности. Иными словами, Москва не может спасти жизнь Ван Мина, если он не сделает того, о чем ему сказали.

А сказали ему о необходимости пойти на временную уступку, признать резолюцию будущего пленума ЦК КПК.

Это требовалось для того, чтобы спасти себя (Ван Мина) и выиграть время.

Иными словами, Москва исходила из того, что Ван Мин прав, что речь шла не о признании «правоты» Мао Цзэдуна, а о том, что под угрозу были поставлены отношения между ВКП(б) – СССР и КПК, и это накануне победы во Второй мировой войне.

Москва обосновывала такой тактический ход тем, что в результате победы Советского Союза в войне произойдут коренные изменения в Европе и в Китае. Таким образом, Москва намекала, что в скором времени положение изменится и правда восторжествует.

Ван Мин оказался единственным твердокаменным принципиальным лидером в руководстве КПК, который не «сдался» Мао Цзэдуну. Его вынудили пойти навстречу требованиям Мао Цзэдуна не внутри КПК, не в Китае, а только из Москвы, и то утверждая, что речь идет о временном и частичном «признании» того, что не существует, и с надеждой на выправление положения, которое в результате этого создастся.

Ван Мин пошел на выполнение пожелания Москвы, исключительно исходя из того, что этого потребовало сохранение совпадения коренных интересов ВКП(б) – СССР и КПК. Более того, совпадения коренных интересов двух наций: России и Китая.

Все это произошло из‑за того, что Коммунистическая партия Китая внутри себя не смогла сделать правильный выбор своих руководителей и попала под господство Мао Цзэдуна. Собственно говоря, уже тогда начиналось то, что есть основания называть «эпохой Мао Цзэдуна», то есть временем самых больших человеческих потерь в истории Китая в двадцатом веке.

Седьмой съезд КПК был первым в ее истории съездом при господстве Мао Цзэдуна. Поэтому весь съезд был фактически посвящен прославлению Мао Цзэдуна во всех областях деятельности партии.

При этом Мао Цзэдун был, в частности, обеспокоен тем, чтобы доказывать, или хотя бы демонстрировать, что в партии, в ее руководящем костяке, не осталось никого, кто бы не принимал, так или иначе, участия в этом съезде, то есть не принимал руководство со стороны Мао Цзэдуна.

Поэтому Мао Цзэдун не только уделил внимание вопросу о присутствии Ван Мина на съезде, но даже сам фактически упросил Ван Мина хотя бы появиться на открытии съезда.

А седьмой съезд КПК (23 апреля – 11 июня 1945 года) стал беспрецедентным (до того времени) в истории партии съездом индивидуализма. Все вертелось вокруг личности Мао Цзэдуна, который выступил с изобилующим принципиальными ошибками докладом «О коалиционном правительстве».

Мао Цзэдун понимал, что отсутствие Ван Мина на съезде поставило бы его в неудобное положение. Он лично пригласил Ван Мина на съезд. А в день открытия съезда (23 апреля 1945 года) прислал носилки, чтобы доставить Ван Мина в зал заседаний съезда. Но Ван Мин пробыл на съезде лишь считанные минуты и покинул зал, не стал выслушивать фальсификации Мао Цзэдуна. (С. 517.)

Удостоверение делегата седьмого съезда КПК Ван Мина было за № 571 («Номер рассадки: 1 ряд 14 место»). (С. 519.)

Съезд оказался самым длительным в истории партии. Он продолжался более полутора месяцев. Так много времени потребовало то, что можно считать «церемонией признания» делегатами съезда Мао Цзэдуна своим «вечным председателем».

Свое присутствие на съезде Ван Мин свел к считанным минутам. Тем самым он лишний раз показал, что его вынудили занять некую позицию, что он на все это пошел не добровольно.

Можно обратить внимание на рассадку на съезде и на номер депутатского удостоверения Ван Мина.

В КПК все строго регламентировано, всякая деталь отражает мнение «распорядителя». В данном случае Мао Цзэдуна.

Ван Мина разместили в первом ряду. Его место в этом ряду было четырнадцатым, то есть, таким образом, намекали, что он остается «в первом ряду», но лишь на «четырнадцатом от начала месте».

Если же обратить внимание на номер депутатского удостоверения, то бросается в глаза совпадение.

Планы Линь Бяо, направленные против Мао Цзэдуна в 1971 году, в своем наименовании имели те же цифры: 571 – У ци и, что могло означать «Вооруженное восстание». С точки зрения Мао Цзэдуна и с точки зрения Линь Бяо, в этом мог содержаться намек на то, что речь идет о «восстании» или о «бунте» того, чему был присвоен такой номер.

Далее Мэн Циншу останавливается на истории одного доклада Ван Мина.

В апреле-июне 1945 года прошел седьмой съезд КПК. Остались позади тяжелые годы «упорядочения стиля». В августе Советская армия разгромила японскую Квантунскую армию. Здоровье Ван Мина день ото дня улучшалось. В декабре того же года Мао Цзэдун предложил Ван Мину возглавить Кабинет политических исследований при ЦК КПК.

Затем Мао Цзэдун фактически заставил Ван Мина 25 декабря 1945 года выступить перед кадровыми работниками партии с докладом на тему: «Современное положение и задачи партии».

Ван Мин подумал:

«Мао Цзэдун, возможно, хочет, чтобы я оскандалился (заставляя меня делать такой доклад в спешке)? Может быть, он предварительно уведомил кадровых работников, которые будут на собрании, чтобы поставить меня в затруднительное положение? Или, возможно, он ищет удобный случай, чтобы придраться и вновь начать против меня «борьбу»?».

Ван Мин исходил из того, что в докладе Мао Цзэдуна на седьмом съезде КПК было положение о том, что «сотрудничество во время войны определяет сотрудничество после войны» Эта фраза первоначально содержалась в докладе Мао на седьмом съезде КПК, но из текста «Избранных произведений» Мао Цзэдуна издания 1948 года она уже была изъята, поскольку объективные факты подтвердили ее ошибочность. … Мао Цзэдун считал, что в международном плане после Второй мировой войны по‑прежнему сохранится сотрудничество Англии, США, Франции и Советского Союза, а в самом Китае по‑прежнему будет существовать единый фронт, основанный на сотрудничестве Гоминьдана и КПК. Поэтому он определил, что нашей главной задачей будет борьба за создание коалиционного правительства, в котором сотрудничали бы различные партии и группировки. В связи с этим и доклад его на седьмом съезде КПК носил название «О коалиционном правительстве». (С. 522.)

Ван Мин решил: мой доклад будет иметь иной отправной пункт, а именно – противоречия после войны отличаются от противоречий после войны, и, следовательно, сотрудничество во время войны не определяет сотрудничество после войны, так как в послевоенный период общий враг отсутствует… Антияпонский национальный единый фронт, основанный на сотрудничестве Гоминдана и КПК, больше существовать не может. Следовательно, не может быть и коалиционного правительства различных партий и группировок, основанного на сотрудничестве Гоминьдана и КПК, а гражданская война между Гоминьданом и КПК станет неизбежной… Поэтому важнейшая задача партии в настоящее время состоит в том, чтобы обеспечить всемерную подготовку к войне с Чан Кайши. (С. 523.) С одной стороны, нам необходимо все усилия направить на подготовку к войне, с другой – добиваться мира. (С. 524.)

Ван Мин выступил с этим докладом.

Текст доклада не был опубликован. Его удерживал у себя Мао Цзэдун.

1 января 1946 года мы, как и все, должны были направиться в Цзаоюань, к резиденции Мао Цзэдуна, чтобы поздравить его с Новым годом. Обратившись к Ван Мину, Мао Цзэдун сказал:

– Вечером в тот день, когда вы выступили с докладом на собрании кадровых работников, у меня был человек и в общих чертах изложил его содержание. Затем я прочитал записи Цзэн Саня и других (Цзэн Сань – зав. секретным сектором ЦК и секретарь парткома учреждений при ЦК КПК). Ваш доклад и мой доклад на седьмом съезде партии исходят из совершенно разных точек зрения. Я исхожу из точки зрения сотрудничества, из того, что сотрудничество во время войны определяет сотрудничество после войны. Вы же исходите из точки зрения противоречий. Вы считаете, что противоречия после войны отличаются от противоречий во время войны и потому сотрудничество во время войны не определяет сотрудничество после войны. Какая же точка зрения, в конце концов, окажется правильной в данном вопросе, я сейчас еще не решаюсь судить. Пройдет несколько месяцев или полгода, и, возможно, это станет более ясным. Тогда мы вновь обсудим это и посмотрим, какая точка зрения была правильной, и кто был прав. (С. 526.)

Мао Цзэдун так и вернул Ван Мину запись его доклада.

Все это также похоже на позицию Мао Цзэдуна в его «споре» с Пэн Дэхуаем.

Можно вспомнить о том, что Мао Цзэдун говорил Пэн Дэхуаю в 1964 году, после нескольких лет ссылки или отстранения от дел отправляя его руководить строительством на том, что именовалось созданием «третьей линии» на Юго-Западе Китая. Мао Цзэдун тогда, фактически в период подготовки «культурной революции», во время которой он и довел Пэн Дэхуая до смерти в своих застенках, стремился «успокоить», «нейтрализовать» Пэн Дэхуая, создать у него впечатление, что «опала» позади. Мао Цзэдун тогда сказал Пэн Дэхуаю, что в будущем станет ясно, кто из них был прав в 1959 году на совещании в Лушане, когда речь шла об оценке «великого голода», созданного политикой Мао Цзэдуна в Китае.

Типичный прием Мао Цзэдуна в его действиях в отношении тех людей внутри руководства партии, в ком он видел своих врагов, состоял в том, чтобы отодвинуть человека на «не значащее», по сути дела, «место», и намекать ему на то, что «еще не все потеряно», и что «возможно участие в делах».

В случае в Ван Мином Мао Цзэдун номинально после седьмого съезда партии как бы отдал в руки Ван Мина разработку планов на будущее. Поручил ему возглавить Кабинет политических исследований ЦК КПК.

Все это обернулось очередным столкновением взглядов Ван Мина и Мао Цзэдуна.

Мао Цзэдун в конце 1945 года попросил Ван Мина выступить с докладом о современном положении и задачах партии. Причем не отвел времени на подготовку такого доклада. Все это Ван Мин должен был делать в спешке.

Мао Цзэдун добивался того, чтобы Ван Мин поддержал в этом своем выступлении его доклад на седьмом съезде партии.

Однако Ван Мин не стал отказываться от предложения выступить с таким докладом, ссылаясь на нехватку времени.

Кстати, попутно, можно вспомнить и о том, что в истории партии был случай в 1962 году, когда Мао Цзэдун попытался поставить в такое же сложное положение Лю Шаоци, предложив ему не зачитывать подготовленный им доклад, а выступить с кратким изложением его содержания.

Ван Мин использовал создавшуюся ситуацию для противопоставления взглядов по кардинальному вопросу, по вопросу об определении стратегии партии после Второй мировой войны.

Мао Цзэдун исходил из того, что после окончания Второй мировой войны в мире сохранится сотрудничество СССР, США, Англии и Франции, а в Китае единый фронт КПК и Гоминьдана.

Ван Мин полагал, что ситуация изменилась. Общий враг исчез. Поэтому внутри Китая следовало ориентироваться не на создание коалиционного правительства, чему и был посвящен доклад Мао Цзэдуна на седьмом съезде КПК в первой половине 1945 года, а на возникновение борьбы между КПК и Гоминьданом. Речь шла о неизбежной войне против Гоминьдана и о необходимости подготовки к ней.

Так оказалось, что Мао Цзэдун как творческая личность в очередной раз отставал от Ван Мина.

Сначала, в 1930‑х гг., Ван Мин первым выдвинул мысль о необходимости создания единого национального антияпонского фронта. Мао Цзэдун оказался позади Ван Мина. Он был вынужден присоединиться к идее Ван Мина, и попытался навязывать партии представление о том, что эта мысль была выдвинута не Ван Мином, а Мао Цзэдуном.

Когда закончилась Вторая мировая война, Антияпонская война в Китае, опять‑таки не Мао Цзэдун, а именно Ван Мин первым выдвинул мысль о неизбежности в новых условиях войны КПК против Гоминьдана. И в этом случае Ван Мин творчески опередил Мао Цзэдуна.

В случае с послевоенной стратегией Мао Цзэдун попытался оправдать свою позицию тем, что он, дескать, выступал за сотрудничество, а Ван Мин, дескать, исходил, прежде всего, из противоречий.

Здесь попутно можно обратить внимание и на то, что и в этом вопросе Ван Мин оказался впереди Мао Цзэдуна, а Мао Цзэдун впоследствии использовал мысль Ван Мина о противоречиях и навязывал партии утверждение, что рассуждения о противоречиях изначально принадлежали Мао Цзэдуну.

Что же касается войны между КПК и Гоминьданом, то подход к такой войне у Ван Мина и Мао Цзэдуна был различным. Здесь особенно важно обратить внимание на то, что на практике все развернулось фактически как закономерное продолжение и развитие постоянного стремления Ван Мина и нашей стороны создавать вооруженные силы КПК с помощью СССР. Именно такие силы и начали тот Южный поход, который в 1949 году увенчался созданием КНР.

Что касается действий Мао Цзэдуна по отношению к Ван Мину, то Ван Мин также не исключал того, что Мао Цзэдун намеренно создавал ситуации, когда в ходе гражданской войны в Китае Ван Мин мог погибнуть при вражеских бомбардировках. Свою роль при этом мог играть Ма Хайдэ (Джордж Хейтем).

В 1947–1948 году Ван Мин, руководил Конституционной группой при ЦК КПК и написал основное содержание проекта этой Конституции. (С. 531.)

Позже, по прибытии в Пекин (в 1949 году) Мао Цзэдун поручил Лю Шаоци, Чэнь Бода, Ляо Луяню и др. сочинить другой проект, но этот проект был целиком написан Чэнь Бода. Его экономический раздел был написан просто безобразно, в разрозненном виде; получалось, что остается лишь развивать капитализм. Ван Мин предложил: надо четко написать о наличии нескольких экономических укладов, а также о том, какова перспектива развития страны. Ляо Луянь на это сказал: «Не отпугнуть бы буржуазию».

Однако Лю Шаоци согласился с мнением Ван Мина, поэтому даже в «Совместной платформе» нового НПКСК было написано о нескольких экономических укладах.

Мао Цзэдун полагал, что политическим строем нового государства будет демократический централизм. Ван Мину пришлось разъяснить, что «это – организационный принцип партии и правительственных органов, но не политический строй. Политическим строем должно быть Всекитайское собрание народных представителей». (С. 532.)

Все это свидетельствовало о том, что именно Ван Мин и Лю Шаоци начали разрабатывать основы конституционного строя будущего государства. И при этом Ван Мин и Лю Шаоци фактически исходили из сходных или совпадавших позиций, которым противостояли своими «мнениями» Мао Цзэдун и Чэнь Бода.

Одним из таких расхождений было отношение к вопросу об экономическом укладе будущей Республики. Ван Мин и Лю Шаоци выступали за многоукладность. Сторонники Мао Цзэдуна, точнее, выразители его взглядов, предлагали развивать капитализм.

Другим вопросом оказывался будущий политический строй. Ван Мин, в противовес Мао Цзэдуну, указал на то, что политическим строем нового государства должен быть не «демократический централизм», за что выступал Мао Цзэдун. Ван Мин разъяснил, что демократический централизм это «организационный принцип партии и правительственных органов, а не политический строй. Политическим строем должно быть Всекитайское собрание народных представителей».

Таким образом, в годы, предшествовавшие приходу к власти, в порядке подготовки этого события, именно Ван Мин, вместе с Лю Шаоци, но, прежде всего, Ван Мин, разрабатывал основы будущего государства. И здесь Мао Цзэдуне остался «на задворках».

Попутно можно вспомнить, что в 1952 году Лю Шаоци сумел заручиться поддержкой Сталина в вопросе о создании Конституции КНР и в вопросе о выборах во Всекитайское собрание народных представителей.

Так фактически оказалось, что взгляды по этим вопросам Ван Мина, Лю Шаоци и Сталина совпадали и «противостояли» тому, чего хотел бы Мао Цзэдун.

В эти годы, то есть в годы внутренней войны между Гоминьданом и КПК, в 1946–1949 г., Ван Мину пришлось выправлять ошибочный курс при осуществлении аграрной реформы.

В деревнях Хоуганьцюань и Цяньганьцюань аграрную реформу проводила рабочая группа, направленная туда Бюро ЦК КПК по Северо-Западному Китаю и его Шаньси-Суйюаньским подбюро. Она придерживалась курса, предложенного Кан Шэном и Чэнь Бода по указанию Мао Цзэдуна. Поэтому и ошибки ее были такими же, как и у многочисленных рабочих групп по аграрной реформе в других местах; главные из них следующие:

1. Классификацию на классы производили не по отношению к эксплуатации, а по размерам хозяйства семьи, причем проверяли до третьего поколения предков; (С. 532.)

2. Коренные изменения отношений землевладения и состояния классов и прослоек в деревне, произошедшие в старых освобожденных районах за 8 лет (1940–1947 гг.) после создания новых органов власти, не были по‑настоящему обследованы и изучены, или огульно отрицались;

3. Опирались не на настоящих деревенских бедняков, батраков и передовых середняков, а на отсталых, отлынивавших от труда и курящих опиум люмпен-элементов, названных «бедняки-батраки»;

4. За форму работы выбрали не обсуждение для выяснения истины, а подвешивание человека для избиения, пытку огнем, закапывание живьем, изгнание всей семьи на улицу и прочие варварские приемы, а также «захват утаенных богатств».

В результате многие середняки и зажиточные середняки были определены как «помещики» или «кулаки». К примеру, в деревне Хоуганьцюань из 132 семей с 589 жителями, 16 семей были определены как «помещики» или «кулаки»; на самом деле среди них были 8 семей середняков, 3 семьи торговцев, одна семья врача, 3 семьи – «прочие», и только одна семья мелкого помещика. Здесь же 9 семей были отнесены к «разорившимся помещикам»; на самом деле среди них были две семьи середняков, одна – бедняка, две – рабочих, три «прочих», и только одна семья разорившегося помещика. А из 6 попавших в «кулаки» семей, на самом деле были две семьи середнячков, две – зажиточных середняков, одна – рабочего и одна – мелкого торговца.

В Хоуганьцюани, как и во всех старых освобожденных районах, уже многократно проходили «сокращение арендной платы и ренты», урегулирование земельных наделов и другие мероприятия. В этих районах, если только середняк был трудолюбив, он, скорее всего, уже поднялся до зажиточного середняка, а трудолюбивый бедняк – в середняка или зажиточного середняка. (С. 533.) Только немногие увиливавшие от труда лодыри и отсталые элементы, продавшие полученные от реформ земельные участки и скот, имели мелкие «размеры хозяйства семьи» или совсем не имели. (С. 533–534.) Но группа по аграрной реформе чаще всего именно этих последних считали бедняками и батраками, опирались на них в аграрной реформе. В результате трудолюбивые крестьяне, у которых были крупные размеры хозяйства семьи, были определены как «помещики» или «кулаки».

В деревне Хоуганьцюань попавшие в «помещики» и «кулаки» люди не только лишались всего имущества, но часто оказывались в настоящей трагедии – 7 человек умерли, двое продали своих жен, а четверо – своих детей.

Эти люди не просто были лишены необходимых средств существования и средств производства (получили от перераспределения только худшие и отдаленные участки земли, совсем без провианта, инвентаря либо крайне мало), но были лишены также элементарного права на существование – не разрешалось даже попрошайничать; даже не разрешалось им подавать.

Двое сыновей Сюе Ланьюаня и сын Сунь Цзинцзу работали уже много лет ткачами на госпредприятии освобожденного района; но были уволены с работы ввиду определения их семей как «помещичья» и «кулацкая».

Определенный как «разорившийся помещик» Сюе Чучжэнь (в действительности – бедняк) был готов наняться работником без рабочего питания, но никто не посмел нанять его.

Одно время запрещалось выдавать попавшим в «помещики» и «кулаки» дорожные пропуска, лишив их тем самым возможности заниматься продажей древесного угля, а также запрещалось им заниматься лоточной торговлей в городе.

Словом, на голом месте создали ситуацию голодного мора и повального недовольства.

Согласно предварительному изучению, из этих «помещиков» и «кулаков» 90 % были классифицированы неверно. Положение с каждым днем становилось серьезнее. (С. 534.)

Вследствие ошибочного подхода группы по аграрной реформе, середняки не допускались в крестьянский союз; наоборот, их то и дело подвешивали и избивали. В руководстве крестьянского союза не было настоящих представителей середняков. А отнесение многих зажиточных середняков к «кулакам» тем более отнимало от середняков перспективу развития. Бедняки и батраки хотя и получали лучшие «плоды борьбы» – земельные участки, жилища, предметы одежды и т. д., но они чувствовали себя изолированными и беспомощными.

В целях ознакомить ЦК с ошибками рабочих групп по аграрной реформе, Ван Мин и Се Цзюецзай в октябре 1947 года переправились на западный берег Хуанхэ к месту пребывания ЦК КПК, чтобы найти Мао Цзэдуна и рассказать ему о серьезной ситуации с ошибочной аграрной реформой, которую они видели воочию в уезде Лин провинции Шаньси. Но Мао Цзэдун (он тогда жил в маленькой пагоде на берегу реки) не хотел их выслушивать. (С 535.)

Ван Мин сам руководил Рабочей группой по ревизии аграрной реформы в Хоуганьцюани, для которой был составлен план работы из следующих пунктов:

1. Пересмотреть отнесение к классам и прослойкам.

2. Созвать новогодний митинг сплочения.

3. Заново решить вопросы о земельных участках.

4. Решить вопросы о провианте, семенах, сельхозорудиях, удобрениях, рабочей силе и т. д.

5. Выполнить задачи по возврату и возмещении материальных ценностей.

6. Реорганизация, переподготовка кадров

Этот план Рабочей группы был выполнен полностью, допущенные ошибки были выправлены. (С. 548.)

Из всего этого следует, что во время внутренней войны в Китае, в 1946–1949 гг., Ван Мин исходил из того, что с точки зрения теории, или с точки зрения стратегии, он сделал свое дело еще в конце 1945 года, когда нацелил партию на подготовку к неминуемой войне против Гоминьдана за власть в Китае.

Решающим фактором победы в начавшейся в 1946 году внутренней войне в Китае играло то обстоятельство, что поход КПК за власть был начат с прочной базы, то есть из Маньчжурии. У этой базы имелся надежный тыл – СССР. Оттуда армию КПК снабжали всем необходимым. Советская сторона передала армии КПК вооружение японской Квантунской армии. Советские специалисты обеспечили восстановление железных дорог, благодаря чему оказалось возможным перебрасывать войска по железным дорогам. В целом все это укладывалось в общее понимание Ван Мином вопроса об условиях победы КПК в борьбе за власть в Китае, что предполагало, еще с 1920‑х гг., опору на помощь со стороны СССР в создании вооруженных сил КПК.

В то время, когда КПК перешла к наступлению и успешно развивала его, Ван Мин сумел сосредоточиться и на подготовке будущей Конституции, то есть, опять‑таки, на решении важных теоретических и стратегических вопросов. Кстати, и это помогало привлекать на сторону КПК демократически настроенных людей в Китае.

Ван Мин также занялся в эти годы выработкой правильной политики КПК по отношению к крестьянству.

Здесь значительным препятствием для успешного привлечения китайских крестьян на сторону КПК была политика, которую осуществляли Мао Цзэдун и его приверженцы. Они отталкивали от себя широкие слои крестьян и делали упор на деревенских лодырей и люмпенов.

Ван Мин приложил большие усилия и сумел дать пример правильного разрешения проблем в деревне, правильной политики в отношении крестьянства.

Это был еще один вклад Ван Мина в победу КПК в масштабах всей страны.

Итак, если говорить о главных заслугах Ван Мина в этот период, то это выдвижение мысли о неизбежности войны против Гоминьдана за власть, создание основ конституционного строя и выработка правильной политики в отношении крестьянства.

В 1948 году лечащий врач Хуан Шуцзэ по указке Мао Цзэдуна выписал высококонцентрированный раствор лизола для клизмы, что привело еще раз к отравлению Ван Мина. (С. 549.)

С весны 1948 года до весны 1949 года деревня Сибайпо (уезд Пиншань провинции Хэбэй) была местом пребывания ЦК КПК. Мы переселились в Сибайпо в октябре 1948 года. (С. 551.)

Тогда Мао Цзэдун предпринимал попытки настраивать Хэ Луна, Пэн Дэхуая, Чэнь И и других против Ван Мина. (С. 552.)

Когда стало ясно, что Гоминьдан терпит военное поражение и близится время прихода КПК к власти в континентальном Китае, Мао Цзэдун сделал очередные шаги, стремясь свести на нет возможности Ван Мина продолжать оказывать влияние внутри партии и грядущего государства.

Вполне очевидно выполняя указания Мао Цзэдуна, лечащий врач, то есть тот врач, которого Мао Цзэдун отрядил якобы лечить Ван Мина, в очередной раз попытался усугубить отравление Ване Мина.

Одновременно Мао Цзэдун, будучи озабочен тем, что ряд военачальников ценили Ван Мина, и, очевидно, разделяли его взгляды, проводил индивидуальную работу с Хэ Луном, Пэн Дэхуаем, Чэнь И, настраивая их против Ван Мина, и давая им понять, что Ван Мин и Мао Цзэдун несовместимы и что они должны делать выбор между Ван Мином и Мао Цзэдуном. Необходимо при этом принимать во внимание то, что все три упомянутых будущих маршала КНР подверглись преследованиям со стороны Мао Цзэдуна во время его «культурной революции» и не пережили ее. Все это происходило в 1948 году в последней по времени перед перебазированием в Пекин резиденции ЦК КПК в местечке Сибайпо.

Накануне прихода КПК к власти в стране, накануне объявления о создании нового государства – Чжун хуа жэнь минь гун хэ го – Китайской Народной Республики (или Республики Народа (Нации) Китая), несмотря на то, что Мао Цзэдуну уже несколько лет тому назад удалось с помощью разного рода интриг навязать себя партии в качестве «единственного и непогрешимого председателя всего и вся», само существование, само присутствие, сама жизнь и деятельность Ван Мина продолжали играть столь существенную роль, что это сказывалось, прежде всего, на поведении Мао Цзэдуна, и на ситуации внутри костяка руководства Коммунистической партии Китая.

Очевидно, что это происходило вовсе не по той причине, что Ван Мина поддерживали из Москвы, поддерживал Сталин, поддерживала ВКП(б), поддерживал Советский Союз. Определенная моральная поддержка с их стороны была. Но это была не поддержка «своего ставленника», «своей марионетки», кем Ван Мин никогда не был. Москва, ВКП(б), Коминтерн никогда не навязывали КПК Ван Мина в качестве «единственного вождя».