Текст книги "Десять жизней Ван Мина"

С октября 1940 года до февраля 1942 года эта линия проявилась в борьбе против политики антияпонского национального единого фронта и в переходе к созданию «античанкайшистского единого фронта в союзе с Японией и Ван Цзинвэем» с целью провоцирования японского империализма на войну против Советского Союза. О конкретных проявлениях этой линии в это время можно судить по следующим основным фактам.

Мао Цзэдун с целью прикрытия своей политики создания античанкайшистского единого фронта с японским империализмом и национальным предателем Ван Цзинвэем опубликовал под видом передовой статьи в газете «Синь чжун хуа бао» свою статью под названием: «О союзе Германии, Италии, Японии и Советского Союза».

Мао Цзэдун поручил послать Пань Ханьняня на тайные переговоры с японским командованием и Ван Цзинвэем о создании в союзе с ними античанкайшистского единого фронта. Однако ни японцы, ни Ван Цзинвэй не могли поверить, что КПК может вести такую политику, представлявшую собой предательство интересов нации Китая. С другой стороны, Мао Цзэдун побоялся подписать такого рода соглашение, взять на себя действительные обязательства. Из-за этого такая политика не увенчалась «успехом»

Мао Цзэдун отказался от предложений Генштаба Советской армии наметить предварительный план совместных действий Советской армии и Восьмой армии в случае нападения Японии на Советский Союз, переданных через полковника Климова осенью 1940 года в Яньани.

Мао Цзэдун в октябре 1941 года упорно отказывался от предложений Г. Димитрова об активизации антияпонских военных действий в Китае, чтобы помешать Японии как союзнику гитлеровской Германии открыть второй антисоветский фронт на Востоке.

Мао Цзэдун, используя факты советско-германской войны и неудач Советской армии в первый период войны, летом 1941 года начал вести антисоветскую и антикоминтерновскую пропаганду. Утверждал наличие «китаизированного марксизма, то есть маоцзэдунизма», говорил о необходимости «замены русского марксизма, то есть ленинизма, маоцзэдунизмом», фальсифицировал историю КПК и готовился к проведению антисоветской, антикоммунистической заговорщической кампании (то есть «кампании по упорядочению стиля»).

В третий период, то есть с февраля 1942 года по август 1945 года, эта линия выразилась и проявилась в выполнении требований правящих кругов США проводить антисоветскую и антикоммунистическую политику, и в фактическом прекращении антияпонских военных действий.

О конкретных проявлениях этой линии в то время свидетельствует следующий факт.

Сразу же после того, как Мао Цзэдун получил переданное через полковника Баррета (руководителя группы американских военных наблюдателей в Яньани) предложение президента США Рузвельта: «Правительство США готово оказать военно-техническую помощь Восьмой армии КПК в 1946 году для содействия операциям американской армии против японских войск в Северном Китае при условии, если КПК порвет связь с Москвой и изменит свой характер», Мао Цзэдун начал открыто проводить подготовленную заранее в полускрытой форме и пробном характере «кампанию по упорядочению стиля». Она направлялась против Ленина и ленинизма, Коминтерна, ВКП(б) и Советского Союза, Компартии Китая. Проводилась она в Яньани и во всех освобожденных районах в течение более трех с половиной лет, что явилось фактическим ответом на требования правящих кругов США.

В этот период по приказу Мао Цзэдуна из армии в Яньань для участия в «кампании по упорядочению стиля» были отозваны все командиры и политработники уровня командира полка и выше, а из парткомов, местных органов власти от уезда и выше – то есть подавляющее большинство кадровых работников. Тем самым он фактически прекратил повсеместно антияпонские военные действия. Развернутая Пэн Дэхуаем в 1942 году вопреки воле Мао Цзэдуна «Битва ста полков» против японских войск в Северном Китае также была остановлена по приказу Мао Цзэдуна. В то время Мао Цзэдун все свои надежды связывал с предполагаемым десантом американской армии в Северном Китае в 1946 году, когда Восьмая армия получит американскую военно-техническую помощь и окажет помощь американской армии в ее операциях против японских войск. Однако в августе 1945 года Советский Союз во исполнение своих союзнических обязательств нанес поражение отборной Квантунской армии Японии, значительно ускорив безоговорочную капитуляцию Японии, в результате чего надежды Мао Цзэдуна получить американскую помощь и стать помощником США в войне против Японии кончились ничем.

В истории имел место следующий факт. В октябре 1938 года на шестом пленуме ЦК КПК шестого созыва Ван Цзясян по поручению Д. З. Мануильского передал пленуму указание руководства Коминтерна: «ЦК КПК должен сплотиться вокруг товарища Мао Цзэдуна. Седьмой съезд КПК должен избрать товарища Мао Цзэдуна Генеральным секретарем ЦК».

Одним словом, нация Китая была вынуждена вести войну против японской военной агрессии. В этой войне ей пришлось сплотиться и оставить в стороне внутренние разногласия. В этой войне ее союзниками стали, прежде всего, СССР и участники антигитлеровской коалиции. Главный урок всех этих событий состоит в том, что в ситуации, когда война навязана, когда агрессия совершена, выше других интересов нации оказывается ее выживание, обретение ею возможности жить в мире. При этом важно не забывать, кто и как действовал и внутри страны, и на мировой арене.

Одним из уроков для нас того, что тогда происходило, очевидно, может быть понимание необходимости внимательно изучать прошлое, историю. Здесь, во‑первых, важно всемерно расширять и углублять обмен мнениями со специалистами из Китая. С представителями разных направлений при исследовании истории. В первую очередь с теми, кто специализируется на военных проблемах. Во-вторых, нам необходимо устанавливать, расширять, углублять связи и обмены с американскими, японскими, индийскими, европейскими коллегами. Тем более что в последние десятилетия эта работа оказалась в запустении. В-третьих, нам целесообразно участвовать в обмене мнениями при желательных многосторонних встречах наших специалистов, специалистов из Китая и специалистов из США, а также других стран. Состояние нашего современного китаеведения нуждается, в том числе, и в такого рода обменах.

Благодарю за внимание.

Проходя отметку 85

«А прошлое ясней, ясней, ясней…»

Булат Шалвович Окуджава

Бу па мань, чжи па чжань – Когда движешься медленно, это не страшно; плохо тогда, когда останавливаешься

Китайская поговорка.

В 1949 году было объявлено о создании Китайской Народной Республики. В том же году мне было 17 лет, и я поступил на китайское отделение Московского института востоковедения.

В 1954 году отмечалось пятилетие КНР. Тогда я начал работать на Выставке достижений экономического и культурного строительства СССР в городе Пекине.

С тех пор моя жизнь связана с Китаем.

Пришлось быть свидетелем многих событий в наших отношениях. Сложилось некоторое представление о том, что происходит в Китае.

Прежде всего, это отношение к человеку.

С одной стороны, известны выражения:

Чжун го ю ды ши жэнь – чего-чего, а людей в Китае хватает.

До сы ла и гэ мэй гуань си – ну еще одним умершим больше, это не важно.

С другой стороны, один из своих фильмов Чжан Имоу назвал:

И гэ доу бу нэн шао – нам ни в коем случае нельзя терять ни одного человека.

Мао Цзэдун, его приверженцы и последователи бесчеловечны по своей природе. Этим определяется суть созданного и сохраняемого ими в стране политического режима.

В Китае были, есть и будут люди, для которых понятие человечности превыше всего, прежде всего, превыше государства, партии, вождя.

Понятие человечности неразрывно связано с понятиями совести, культуры, мысли, чувства, духовной жизни.

Всего этого лишает людей бесчеловечный режим. Его бросающимися в глаза чертами являются бесчеловечность, бескультурье, бессовестность. Далеко не случайно, Мао Цзэдун назвал свое последнее по времени «деяние» «культурной революцией». Эти его действия имели своей целью изменение человека, одичание человека, превращение человека в варвара, изменение образа мыслей человека, искоренение и «советских шпионов» и вообще мыслящих и чувствующих людей в Китае.

Альтернатива Мао Цзэдуну, Дэн Сяопину и их приверженцам – это Ван Мин, Лю Шаоци, Ху Яобан, Чжао Цзыян и их сторонники. Такая альтернатива существовала и существует в Китае. Борьба против бесчеловечного режима продолжается. В 2017 году режим довел до гибели выдающегося борца за человечность и реформы в Китае лауреата Нобелевской премии Лю Сяобо.

Я застал эпоху дружбы. Потом пришлось осознать наступление эпохи ненависти и стремления отмстить нам за прошлое.

Тогда, когда, во всяком случае, в сознании людей нашей страны, искренним и всеобщим было убеждение, что «Русский с китайцем братья навек», в Китае звучали слова:

Су лянь чжуань цзя – советские специалисты (мне довелось работать переводчиком с этими людьми в Китае)

Су лянь лао да гэ – советский старший брат (важно подчеркнуть, что это китайцы так называли нас; мы сами себя так не называли; в Китае наши друзья искренне считали нас братьями, а Мао Цзэдун и его приверженцы намеренно изобрели и пропагандировали этот термин, чтобы подспудно внушать населению Китая мысль о том, что это мы, дескать, требуем, чтобы китайцы относились к нам, как к старшим, как к главным, как к тем, кто якобы господствует над Китаем и китайцами).

Да гун у сы ды юань чжу – бескорыстная помощь (имелась в виду наша помощь в 1950‑х гг. Китаю и китайцам).

Лао бу кэ по ды ю и – нерушимая дружба (так в Китае тогда же говорили о связывавшей наши народы дружбе).

Су лянь ды цзинь тянь ши во мэнь ды мин тянь – сегодняшний день Советского Союза – это наше завтра (так тогда же в Китае говорили об отношениях между нами и о перспективах наших отношений).

Целых десять лет, с 1949 года по 1959 год, все это повторялось и повторялось, и казалось естественным и незыблемым. Для нас это тем более было так, потому что в принципе и в массе своей наша помощь китайцам тогда была искренней, существенной и действительно бесценной, особенно тогда, когда речь шла о передаче нами китайцам достижений нашего творческого ума.

Затем всего за несколько лет Мао Цзэдун без всяких на то оснований навязал населению Китая отношение к нам, как к якобы историческому, национальному, классовому и военному врагу Китая.

В первой половине 1960‑х гг. Мао Цзэдун и его пропаганда ввели термин бэй чжань, который они, характеризуя политику КПК – КНР, трактовали как «подготовку на случай войны» с нами, то есть якобы на случай нападения с нашей стороны на Китай, а, применительно к нам, к якобы осуществлявшейся нами в отношении Китая политике, навязывали перевод: «подготовка (нами же) войны» против Китая.

Собственно говоря, главное для Мао Цзэдуна тогда было в том, чтобы заставить население Китая забыть о том, что, с точки зрения марксизма, предполагалось, что в отношениях между коммунистами война абсолютно исключается, потому что у них есть общий классовый враг. Мао Цзэдун же хотел приучать население Китая к мысли о допустимости и, тогда, когда он сочтет это нужным, необходимости войны против нас, нападения на нас с целью «отмщения за исторические обиды» и действий в отношении нас как якобы военного врага, грозившего войной Китаю с Севера. Именно так Дэн Сяопин в беседе с Горбачевым развил эту установку Мао Цзэдуна в 1989 году. Он назвал «царскую Россию» страной, «которая извлекла из Китая наибольшие выгоды для себя; а потом это продолжалось и при Советском Союзе».

В 1960 году Мао Цзэдун создал такие условия, с помощью которых он выдавил наших специалистов из Китая.

В 1962 году из‑за политики Мао Цзэдуна более 60 тысяч людей были вынуждены бежать из Синьцзяна в нашу страну. Все это вписывалось в политику «очищения» Мао Цзэдуном своих «тылов» как от людей нашей страны, так и от потенциальных «национальных предателей» в ходе бэй чжань – кампании подготовки войны.

В 1964 году Мао Цзэдун намеренно именно в беседе с японской делегацией заявил, что Россия, дескать, в истории захватила полтора миллиона квадратных километров китайской территории, и что Китай еще не предъявлял счет по этому реестру. Вплоть до настоящего времени никто из китайских руководителей и никогда не опровергал это заявление Мао Цзэдуна.

Тогда же в ходе пограничных переговоров китайская сторона поставила вопрос о якобы неравноправном характере договоров о границе. Этот вопрос продолжает оставаться подвешенным китайской стороной и в настоящее время.

Здесь важно обращать внимание на то, что тогда же китайская сторона ставила вопрос таким образом, что сначала стороны согласуют принципы определения прохождения границы и путем соглашений договорятся о прохождении линии границы, а потом заключат на этой основе «справедливый и рациональный», с точки зрения китайской стороны, договор о границе. Соглашения о прохождении линии границы были подписаны в 1990‑х гг. и в начале 2000 гг. Договора о границе до сих пор нет. Таким образом, есть основания ожидать и готовиться к тому, что китайская сторона может тогда, когда сочтет это нужным и выгодным для себя, поставить вопрос о новом договоре о границе. Следует иметь в виду и то, что китайская сторона на переговорах по пограничным вопросам официально заявила, что, с ее точки зрения, уже не «Царская Россия», а Советский Союз, вооруженным путем в 1944 году отнял у Китая его территорию – Урянхайский край или Туву (Тыву) площадью в 170 тысяч квадратных километров.

Мао Цзэдун, его приверженцы и последователи практически всегда находились и находятся в наступлении (иной раз скрытом или скрытном, потенциальном), в нападении по отношению к нам, а наш народ и наша страна всегда находились и находятся в состоянии обороны, защиты мира (при этом мы хотим, чтобы он был вечным), нашей самостоятельности и независимости (мы хотим, чтобы они были абсолютными) и равноправия (нам бы хотелось, чтобы оно было полным).

В своей пропаганде Мао Цзэдун использовал термины сянь дай сю чжэн чжу и – современный ревизионизм, су сю – советский ревизионизм, и тем самым «теоретически» перевел нас в сознании населения Китая в положение тех, кто якобы являются ренегатами, перерожденцами, классовыми предателями, то есть превратил нас в сознании членов КПК и населения КНР из классового союзника в классового врага.

Мао Цзэдун по‑своему поставил вопрос об империализме. С его точки зрения, население Китая должно исходить из того, что в мире существуют два империализма. Один – это капиталистический, прежде всего, мэй ди – американский, империализм, а другой – это шэ ди – социалистический, то есть советский, империализм. В одном из своих высказываний Мао Цзэдун поставил су сю – советский ревизионизм на первое место перед мэй ди – американским империализмом, то есть «сделал» наш народ и нашу страну первым и главным врагом населения Китая по сравнению с американским империализмом.

В середине 1960‑х гг. Мао Цзэдун начал в Китае «культурную революцию», в ходе которой в сфере внешней политики главный огонь был обращен против нашего народа и нашей страны. В Китае была развернута «охота на ведьм», то есть на «советских шпионов». Председателя КНР Лю Шаоци при этом обвинили в «национальном предательстве».

29 августа 1966 года у посольства СССР в КНР (мне довелось в то время там работать) был организован и проведен митинг с участием сотен тысяч людей, на котором было принято предложение назвать этот день Днем борьбы против современного ревизионизма или против су сю – советских ревизионистов, как тогда стали называть нас в Китае.

Главными тогда стали следующие лозунги:

Ди тоу, жэнь цзуй – склоните головы и признайте вину.

Сюе чжай яо юн сюе лай хуань – долг крови придется платить кровью.

Чжун го жэнь бу хао жо ды – с китайским народом (с человеком Китая) шутки плохи.

Су лянь ши во мэнь ды ди жэнь – Советский Союз – это наш враг.

Во время того, что Мао Цзэдун назвал «великой пролетарской культурной революцией», у посольства СССР в КНР были вывешены лозунги:

«Долой новых царей! Повесить Брежнева! Изжарить в кипящем масле Косыгина!»

В одной из дацзыбао говорилось:

«У нас в сердце клокочет и старая и новая ненависть. Мы не мстим только потому, что время еще не пришло. Когда оно настанет, мы сдерем с вас шкуры, сожжем ваши трупы и развеем ваш прах по ветру».

В газете «Жэньминь жибао» 27 января 1967 г. было напечатано: «Мы уверены, что наступит день, когда лучезарное красное знамя марксизма-ленинизма, идей Мао Цзэдуна высоко взовьется над Красной площадью, над родиной Октябрьской революции».

Тогда же мы были вынуждены вывезти из Китая всех женщин и детей сотрудников нашего посольства в Пекине.

В 1967 году, за два года до событий на острове Даманском, я пришел к выводу о том, что политический курс Мао Цзэдуна ведет к тому, что в нас могут стрелять на границе. Среди моих коллег в МИДе это понимания не нашло.

При правлении Мао Цзэдуна в КПК произошел пересмотр марксистского взгляда на интернационализм. Интернационализм был заменен воинствующим национализмом. Понятие нации стало главенствующим. Сами события 1949 года, приход КПК к власти в Китае, стали трактоваться как освобождение нации Китая якобы из‑под контроля и господства со стороны нашего народа и нашей страны.

В 1969 году произошли события на острове Даманском и в районе Жаланашколь. Собственно говоря, это было совершенное во исполнение воли Мао Цзэдуна вооруженное нападение на нашу границу и на ее восточном и на ее западном участках. Это была единственная во второй половине двадцатого столетия горячая война, начатая против нашей страны. Мао Цзэдуну, очевидно, понадобились именно два нападения, чтобы убедить США установить с ним контакты и связи.

В 1971 году я пришел к выводу о том, что главное в политике Мао Цзэдуна в то время, когда речь идет о нашей стране, это моральная и материальная подготовка войны против нас. Иными словами, Мао Цзэдун, его приверженцы и последователи смотрели на наш народ и нашу страну как якобы на стратегического противника или врага нации Китая, как на главный объект и цель своей глобальной стратегии.

В 1972 году в Пекине произошло рукопожатие Мао и Никсона на основе общности в отношении к СССР.

Если говорить о том, что происходит в настоящее время, то мы оказались или оказываемся в «новом реальном мире». Одной из его особенностей является то, что Китай в этом мире стал или становится главной темой размышлений для всего человечества.

Проблемы, возникающие в Китае, исходящие из Китая, иной раз, как лава из жерла вулкана, приобретают глобальный характер, представляются важнейшими в наше время.

Поэтому и вопрос о взаимоотношениях с Китаем, о политике в отношении Китая, во взаимоотношениях с Китаем, это главный вопрос для внешней политики России.

Что же касается политики Китая, то в настоящее время он перешел от накопления сил к активным действиям наступательного характера. К осуществлению глобальной стратегии. Она проявляется всесторонне, и во внешне мирной, и в агрессивной форме, в двусторонних, многосторонних, региональных, глобальных взаимоотношениях.

В целях осуществления своей глобальной стратегии те, кто держат власть над Китаем в своих руках, Мао Цзэдун, его приверженцы и последователи видят «остальное человечество» как объект своей политики. Как соперника или противника, в рассчитанной на десятилетия и столетия борьбе против которого они намеренно стремятся ставить всех тех, в ком они видят соперников, в положение разобщенности и поощрения столкновений между ними. Стремятся не допускать согласования их действий, их альянсов и союзов. Навязывают отношения с каждым из них в двустороннем порядке. Подвешивают проблемы исторического и современного, да и будущего, характера «над» своими противниками. И фактически отказываются следовать «старому порядку», «старым нормам и правилам международных отношений. Добиваются того, чтобы оставлять себе руки развязанными для любых действий. Военных или внешне мирных. Создают в мире неустойчивость и состояние по формуле «мир – война», когда они намеренно не проводят различия между миром и войной. Лишают тех, в ком они видят своих оппонентов, уверенности в стабильности, устойчивости, в прочном мире. Не соглашаются твердо придерживаться «правил мира». Начинают и сами, как бы на время, обрывают войны. Но оставляют опасность их возобновления и угрозу по‑своему «справедливо и рационально» решать подвешенные ими же «не решенные вопросы» тогда, когда соотношение сил и расстановка сил, с их точки зрения, рост их военного и экономического потенциала, обеспечат им предпочтительно как бы мирную, «не военную» победу и выполнение объектами их политики предъявленных им исторических или современных претензий или требований. Делают тем самым проблемы на мировой арене не решенными, угрозы нескончаемыми.

КПК сегодня хотела бы, чтобы ее и внутри страны, и на мировой арене, воспринимали бы, прежде всего, как авангард нации Китая.

Мысль о нации Китая – центральная в современной идеологии КПК, ядро ее идеологии. Эту нацию предлагается видеть как великую нацию. При этом речь идет о великом же возрождении великой нации Китая. Величие нации Китая – вот вершина современной идеологии КПК. Это ее современная национальная идея.

Идеал, к которому сегодня стремится КПК, это не далекое и прекрасное будущее, хотя так в КПК и говорится о коммунизме, но прошлое. Партия обращена, в этом смысле, в прошлое. Она говорит о возрождении прошлого, великого прошлого. И здесь высвечиваются такие стороны современной идеологии КПК, как фактическая замена интернационализма тэ сэ – обособленностью, отдельностью и исключительностью и нации Китая, и КПК, и ее идеологии.

Именно поэтому речь идет об исключительно китайском самобытном социализме, о китаизированном, то есть присущем исключительно Китаю, «принадлежащем» Китаю, как его «собственность» или «имущество», марксизме. С точки зрения этой идеологии, в мире ныне и отныне существует единственно правильный, единственный, исключительно китайский, марксизм, социализм, коммунизм.

Одновременно современная идеология КПК предлагает человечеству нечто общее. Вместо прежней марксистской идеологии, лозунга «Пролетарии всех стран, соединяйтесь», и объединения трудящихся, пролетариев (или неимущих) всех стран, рабочих и крестьян всех стран, ныне выдвигается мысль о единстве всех людей на Земле в ходе осуществления экономической глобализации.

Нация Китая, ее руководители, выдвигают идею экономической глобализации, предлагая себя, как наилучшего и в истории, и в настоящем, и в будущем, управляющего делами человечества в ходе экономической глобализации.

Поэтому речь идет о новом мировом порядке, о глобальном управлении. Предлагается признать право и способность нации Китая, ее авангарда, то есть КПК, осуществлять глобальное управление глобальными делами в ходе экономической глобализации.

Речь идет о том, что «Китай будет делиться своим опытом государственного управления (то есть управления делами государства) со всеми странами (государствами) мира». («Жэньминь жибао», 15 января 2017 года.)

Речь идет о «глобальной концепции управления», о том, что «при помощи китайской программы и полных китайской мудрости мер по реформированию системы глобального управления, Китай берет на себя большую ответственность в сфере глобального управления». («Жэньминь жибао». 15 января 2017 года.)

Во всем этом сквозит такое представление о соотношении нации Китая и «остального человечества», которое предполагает признание «остальным человечеством» превосходства нации Китая, ее программы, ее мудрости, ее начальствующего, господствующего положения, положения хозяина, господина, распорядителя и управляющего делами всего человечества.

Здесь, в частности, вводится мысль о «китайской мудрости» применительно к делам всего человечества. На самом деле, мудрость – это понятие общечеловеческое; все народы обладают мудростью; ни у кого нет оснований выпячивать свою исключительность и, тем более, превосходство своей мудрости, да и величие своей нации.

Наконец, неотъемлемой составной частью идеологии КПК является «концепция мирового сообщества с единой судьбой». («Жэньминь жибао», 15 января 2017 года.) Это – мысль об общности судьбы человечества, различных его частей, прежде всего, Азии, Центральной или Средней Азии.

Имеется в виду общность судьбы и каждой нации, и ряда наций того или иного региона, и всех наций на Земле, с судьбой нации Китая; зависимость их судьбы от судьбы нации Китая.

Фактически, выдвигается лозунг: нации всех стран, соединяйтесь или объединяйтесь, «Ши цзе жэнь минь да туань цзе вань суй – Десять тысяч лет великому сплочению народа мира» (эта надпись находится на площади Тяньаньмэнь в Пекине наряду с другой надписью: «Чжун хуа жэнь минь гун хэ го вань суй – Десять тысяч лет Республике Народа (Нации) Китая»). Естественно, при том понимании, что все это, как общая судьба всех наций с судьбой нации Китая, должно осуществляться под руководством или при глобальном управлении великой нации Китая, ее вечного, рассчитанного на те же десять тысяч лет, государства.

Человечеству предлагается находиться в «зоне или в полосе Шелкового Пути (Полосе Шелка или Полосе Чая, в Полосе Китая)», примкнуть к движению нации Китая, видя в предложенных ныне руководством КПК – КНР «сухопутных и морских коридорах» центральный инструмент и средство осуществления идеала – «да тун – великого единения, великой гармонии», то есть достижения общности судьбы наций всего мира с судьбой нации Китая. Такую идеологию руководители КПК предлагают как знамя и самой нации Китая и всему человечеству.

Встала проблема осознания характера взаимоотношений Китая и «остального человечества». Стоит вопрос: удастся ли Китаю и «остальному человечеству» приспособиться друг к другу.

В настоящее время необходимо принимать во внимание ряд действующих на мировой арене факторов и ряд существующих и действующих там же своего рода «миров», то есть национальных общностей, состоящих из тех, кто живет в том или ином государстве (или государствах), и за его (их) пределами: Индии, Китая, Европы, мусульман, Америки, России.

Самого пристального внимания заслуживает вопрос о состоянии взаимоотношений «китайского мира» и «мусульманского мира».

Все более важным становится вопрос о взаимоотношениях китайского и индийского миров.

Сегодня на мировой арене речь идет о взаимоотношениях наций, а не только представляющих их лидеров, полит партий, государств.

Существует вопрос о нациях и их представлении о своем величии. У меня есть серия из шести монографий под общим названием «Россия и Китай в XX веке: две (великие) нации и их вожди». Эта работа была переведена и издана в Китае. Мне доводилось слышать, что комплекты из этих шести монографий были положены на стол каждому члену политбюро ЦК КПК.

В настоящее время национальной идеей нынешних руководителей КПК – КНР является лозунг: «Великое Возрождение Великой Нации Китая». При этом «Отмщение» – неотъемлемая часть «Возрождения» или того, что под этим разумеется.

В современном Китае речь идет о возрождении величия. Кровь и многочисленность китайцев – вот скрепы политики тех, кто находится у власти в современной КНР. Цзян Цзэминь говорил, что кровь китайцев гуще, чем вода в Тайваньском проливе. Важно иметь в виду, что в их распоряжении находятся неисчерпаемые человеческие ресурсы, которые можно использовать и в мирных и в военных целях.

У современной китайской пропаганды в ходу целый ряд терминов с одним определением: «китайские»: «китайская мудрость», «китайская мечта», «китайская судьба», «китайская специфика» или китайская исключительность, именуемая самобытностью.

В последнее время в Китае выдвинута своя трактовка понятия «экономическая глобализация». Речь идет о прикрытии осуществления глобальных замыслов экономической вывеской. Это, в частности, говорит о том, что руководители КПК – КНР исходят из того, что у них есть возможность осуществлять свою глобальную стратегию не методами войны (оставляя возможность их применения потенциально, то есть тогда, когда для этого будут созданы условия, будет накоплен соответствующий военный и экономический потенциал), а путем расширения своего экономического проникновения и навязывания своего экономического господства окружающему Китай «остальному миру».

Для руководителей современного Китая речь идет об овладении мировыми ресурсами: землей, водой, воздухом. Именно этих «трех» не хватает КПК – КНР. В нынешнем Китае выдвинут также термин «китайский шелковый путь (наземный и морской)». На самом деле, речь идет о коридорах доставки ресурсов в Китай и о путях и методах экономическо-финансового проникновения во внешний мир, постановки его под управление Китая мирными экономическими и не мирными методами. Все это сопровождается навязыванием идеологии и всесторонним шпионажем и подрывной деятельностью.

Орудия этой политики это, помимо всего прочего, институты Конфуция (по сути дела центры, прежде всего, пропагандистской работы) и общество дружбы. Китайские дипломаты называли общество дружбы (с нашей страной) инструментом народной дипломатии, то есть средством осуществления министерством иностранных дел политики ЦК КПК.

Дружба с точки зрения руководителей нынешнего Китая – это не отношения равных друзей, а отношение к Китаю, требование признания его центром, признание лозунга: «Будущее принадлежит Китаю». В КНР пропагандируется мысль о том, что в нашей стране сегодня есть те, кто утверждают именно это.

В свое время у китайской организации дружбы был значок, на котором имелись два иероглифа – ю хао, которые предлагалось читать и справа налево и слева направо. При этом разумелось, что речь идет о дружбе «не китайцев» к Китаю и о «хороших друзьях» Китая из числа «не китайцев».

В 1954 году, при первых встречах с Хрущевым Мао Цзэдун, очевидно, «исправляя» ситуацию, существовавшую при правлении и жизни Сталина, говорил, что в истории китайцы всегда ассимилировали всех, с кем им приходилось встречаться. И в настоящее время продолжает стоять вопрос об ассимиляции ханьцами всех встречных на историческом пути и о реакции этих «встречных» на такие действия.

Партийно-государственный механизм КПК – КНР является самым большим и самым многочисленным в мире. Вся внутренняя и внешняя политика Китая, в особенности в отношении нашей страны, осуществляется под руководством единого центра – ЦК КПК. Все номинально не государственные организации и частные лица фактически действуют, выполняя его указания.