Текст книги "Десять жизней Ван Мина"
Автор книги: Юрий Галенович
Жанр: Биографии и Мемуары, Публицистика
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)
Вообще, необходимо со всей твердостью сказать, что в итоге Второй мировой войны Советский Союз никоим образом не «насадил» в Китае свой марионеточный режим. КНР не явилась как «дело рук» ВКП(б) и СССР.
Мао Цзэдуну так и не удалось добиться того, чтобы в КПК стали считать Ван Мина «сыном Сталина», «чужим», «ставленником иностранцев», «советским агентом».
Ван Мин был, и на протяжении всей своей жизни оставался, китайцем, если хотите, «природным китайцем».
Все что он делал и говорил, писал было отражением и выражением мыслей человека Китая, который всеми помыслами был со своим народом и в то же время использовал в интересах своего народа возможность совпадения коренных интересов наших двух народов и стран – Китая и России. Речь шла о мире, независимости, равноправии. Эти принципы были непоколебимы и для Ван Мина и для Москвы.
Важнейшим качеством Ван Мина было то, что он, благодаря своему уму, личным качествам, способностям, сумел по праву оказаться не только одним из лидеров Китая, народа Китая (с Ван Мином считались и Чан Кайши, и Мао Цзэдун), но и одним из лидеров международного коммунистического движения своего времени. Ван Мин сумел стать неотъемлемой частью круга руководителей международного коммунистического движения, в том числе и в первую очередь, Сталина, Димитрова и других руководителей различных коммунистических партий.
Ван Мин вошел в их круг по той причине, что ему удавалось осмыслить ситуацию в Китае, предложить стратегию и тактику поведения КПК в целом ряде важных вопросов. При этом Ван Мин «опережал» Мао Цзэдуна и по времени и по глубине своей мысли.
Ван Мин сделал правильные выводы относительно политических линий, которые проводили Чэнь Дусю, Цюй Цюбо, Ли Лисань, а далее Бо Гу, Чжан Вэньтянь, и, наконец, Мао Цзэдун.
Ван Мин сумел занять правильные позиции, отвечавшие интересам народа Китая и внутри страны в ходе борьбы КПК против Гоминьдана, а затем в ходе Антияпонской войны, когда понадобился единый фронт и сотрудничество КПК и Гоминьдана. Когда же перед партией встала задача выработать свою политику, имея в виду грядущий приход к власти в масштабах всей страны, Ван Мин сумел предложить такие политические решения, которые отвечали интересам народа, и с которыми пришлось считаться Мао Цзэдуну.
Сложилась парадоксальная ситуация. Мао Цзэдун обладал в это время всей властью над партией. Ван Мин не обладал такой властью. В то же время то, что предлагал Ван Мин, его воззрения и предложения, оказывались настолько необходимы народу и Коммунистической партии Китая, что Мао Цзэдун был вынужден несколько раз встречаться с Ван Мином и вести обсуждение целого ряда важных вопросов.
Зимой 1948 года, перед вторым пленумом ЦК КПК седьмого созыва, состоялись пять бесед между Мао Цзэдуном и Ван Мином.
Первая беседа была посвящена обмену мнениями по принципам, которых собеседники должны придерживаться в ходе бесед.
Вторая – оценке текущей политической ситуации.
Третья – изложение Мао Цзэдуном его концепции о необходимости продолжения на десятилетия вперед «новодемократического» этапа китайской революции и невозможности социалистической революции в Китае.
Во время четвертой беседы Ван Мин разъяснял концепцию, изложенную в написанном им в 1934 году в докладе (на расширенном заседании кафедры ленинизма ВКСХУ им. Я. М. Свердлова) «Советы в Китае как особая форма демократической диктатуры пролетариата и крестьянства». Согласно этой концепции, китайская буржуазно-демократическая революция после своей победы в решающих районах страны неизбежно быстро перерастет в пролетарскую социалистическую революцию. Он говорил также о том, что нынешние международные и внутренние условиях стали несравненно более благоприятными для такого перерастания, чем в 1930‑е годы.
В ходе пятой беседы Мао Цзэдун говорил, что «Резолюцию по некоторым вопросам истории партии (принятую седьмым пленумом ЦК КПК шестого созывав 1945 году) можно исправлять. (С. 552.) Он просил Ван Мина высказать свое мнение к «левой» и правой оппортунистическим линиям (инкриминированным Ван Мину в «Резолюции»), а также свое мнение об их личных взаимоотношениях между собой. (С. 552–553.) При этом он обещал «больше не выходить из себя, готов скромно выслушать».
Далее, во‑первых, Ван Мин предложил исправить резолюцию седьмого пленума ЦК КПК шестого созыва, а также советовал Мао Цзэдуну отказаться от установки о том, что «идеи Мао Цзэдуна» являются единственным «руководящим принципом» КПК (как записано в Уставе КПК, принятом седьмымсъездомКПКв 1945 году).
Во-вторых, по поводу совершения Ван Мином якобы «левооппортунистических ошибок», Мао Цзэдун сказал, что это – «изобретение Лю Шаоци», с которым он согласился и в этом он «был неправ».
В-третьих, по поводу «правооппортунистических ошибок» Ван Мина, Мао Цзэдун признал это собственным «изобретением», в этом он тоже «был неправ».
В-четвертых, по поводу ежедневных взрывных работ по добыче камней на склоне горы – прямо напротив жилища Ван Мина, во время болезни последнего; а также по поводу распространения Мао Цзэдуном внутри страны и за рубежом слухов о том, что Ван Мин якобы не подвергался отравлению и просто симулирует болезни и т. п. – что все это не подобает товарищеским взаимоотношениям, – Мао Цзэдун также признал, что во всем этом он тоже «был неправ».
В ходе беседы Ван Мин не только требовал от Мао Цзэдуна отказаться от «идей Мао Цзэдуна», но также высказался против фальсификации Мао Цзэдуном истории КПК, протестовал против репрессий, обрушенных на Ван Мина и других руководителей в ходе и после «кампании по упорядочению стиля».
Но, в конце беседы, Мао Цзэдун разразился громкими воплями:
– Вы по‑прежнему не признаете идей Мао Цзэдуна! Вы обязательно должны прояснить свою позицию по этому вопросу на созываемом вскоре втором пленуме ЦК КПК седьмого созыва… (С. 553.) Вам нельзя кому бы то ни было рассказывать о содержании этой нашей беседы, – берите пример с золотого Будды в храме – держите язык за зубами; в противном случае – поступлю с вами как с Чэнь Чанхао и Бо Гу. … На втором пленуме ЦК не разрешается делать замечания по моей оценке характера нынешней революции…
Из вышеизложенного видно, что Мао Цзэдун в один день трижды прямо признавался в том, что он «был неправ». Но на втором пленуме он нагло все отрицал, а еще накануне пленума он потребовал от Ван Мина признать «идеи Мао Цзэдуна» в своем выступлении на пленуме.
Что касается Чэнь Чанхао и Бо Гу, то первого из них Мао Цзэдун преследовал как «изменника», а второго подвергал допросу в форме «крутящегося колеса» в ходе «упорядочения стиля», чтобы вынудить его «признаться» в «ошибках» – в противном случае того грозили предать анафеме как «контрреволюционера». (С. 554.)
По сути дела, перед тем, как ЦК КПК обосновался в будущей столице КНР, то есть в Пекине, между двумя фактически главными руководителями КПК Ван Мином и Мао Цзэдуном состоялся обмен мнениями.
При этом Мао Цзэдун оказался в роли того, кто был вынужден добиваться согласия Ван Мина с целым рядом положений. Прежде всего, речь шла о столкновении мнений Ван Мина и Мао Цзэдуна по вопросу о характере революции в Китае.
Ван Мин считал, что речь тогда шла о социалистической по своему характеру революции.
Мао Цзэдун считал, что на протяжении нескольких следующих десятилетий революция в Китае будет новодемократической, не будет социалистической.
Здесь главным представляется политический аспект этого вопроса.
Ван Мин исходил из того, что в мире шла тогда борьба, в которой одной из сторон были все те люди в разных странах, которые были приверженцами марксизма и стремились к свершению социалистической революции, к осуществлению социалистической революции, к построению социализма.
Такая постановка вопроса объединяла все коммунистические и рабочие партии, все социалистические государства того времени.
Мао Цзэдун говорил о новодемократическом характере революции в Китае. Он отрицал социалистический характер этой революции и в момент прихода КПК к власти в Китае и на десятилетия вперед.
Таким образом, Мао Цзэдун стремился отделить и противопоставить социалистические страны и «Новый Китай», выступить перед, прежде всего, США в образе той силы, которая не имеет ничего общего с социалистическим лагерем.
Разногласия между Ван Мином и Мао Цзэдуном по этому вопросу возникли, очевидно, давно, возможно, изначально. Ван Мин высказывал такие взгляды еще в 1934 году.
Еще одним вопросом, по которому расходились мнения Ван Мина и Мао Цзэдуна, был вопрос об оценке политики, которую предлагал проводить каждый из них в предшествующий период.
Мао Цзэдун попытался побудить Ван Мина согласиться с его точкой зрения. Однако в ходе беседы стало ясно, что Ван Мин отстаивает свою позицию.
Тогда Мао Цзэдун применил обычный для него прием. Он создавал впечатление, что даже соглашается по ряду вопросов с Ван Мином, провоцируя изложение Ван Мином своих взглядов.
Ван Мин предложил Мао Цзэдуну отказаться от навязывания партии в качестве руководящих принципов «идей Мао Цзэдуна».
Мао Цзэдун согласился с тем, что был «не прав», говоря о «левом» или «правом» «оппортунизме» в деятельности Ван Мина.
Мао Цзэдун согласился и с тем, что был не прав, распространяя слухи о том, что Ван Мин на самом деле не болен и лишь прикидывается больным.
Ван Мин потребовал от Мао Цзэдуна отказаться от фальсификации истории КПК.
Ван Мин потребовал от Мао Цзэдуна осудить репрессии против членов партии в ходе движения за «упорядочение стиля».
Таким образом, в целом, Ван Мин показал, что он требовал пересмотра «достижений» Мао Цзэдуна на седьмом съезде партии и на пленуме ЦК КПК в 1945 году.
Мао Цзэдун в ответ угрожал Ван Мину и требовал, чтобы он молчал и не излагал свои взгляды на предстоявшем пленуме ЦК КПК.
В целом все это показывало, что Ван Мин оставался накануне создания КНР единственным членом руководства ЦК КПК, который не соглашался с политикой Мао Цзэдуна, с выпячиванием его в качестве вождя, с «идеями Мао Цзэдуна», с фальсификацией истории партии, с репрессиями против членов партии.
В книге Мэн Циншу рассказано о том, как проходил второй пленум ЦК КПК седьмого созыва состоявшийся в марте 1949 года, почти сразу же после пребывания в Сибайпо А. И. Микояна и его бесед с Мао Цзэдуном.
Необходимо рассказать о том, что происходило на втором пленуме ЦК КПК седьмого созыва.
Второй пленум ЦК КПК седьмого созыва проходил с 5 по 13 марта 1949 года в Сибайпо. Многие подлинные факты, связанные с работой пленума, долгие годы скрыты фальсификациями Мао Цзэдуна, и мало кому известны. Ниже на основе воспоминаний Ван Мина и части его записей на пленуме, а также иных материалов, изложены некоторые эпизоды, что должно послужить делу сохранения исторической правды.
О содержании доклада Мао Цзэдуна на втором пленуме ЦК КПК седьмого созыва.
Перед официальным началом своего доклада Мао Цзэдун произнес следующую речь:
– Товарищам уже известно, что недавно к нам прибыл русский товарищ. Мы обменивались мнениями. (С. 554.) По таким вопросам, как положение, характер, этапы китайской революции, включая идеи Мао Цзэдуна, его мнения полностью совпадают с нашими. (С. 554–555.) Это очень хорошо, ибо если бы по этим коренным вопросам имелись разные мнения, то это было бы уже нехорошо. Мы высказали ему свое пожелание, что первые несколько лет после победы революции не хотим признания ни со стороны Англии и Америки, ни со стороны Советского Союза; пусть дадут нам несколько лет самостоятельно заниматься своими делами. Русский товарищ с этим тоже согласился.
Последние его слова означали: не сотрудничать с советским Союзом и лагерем социализма, не вступать в лагерь социализма. Произнеся эти слова до своего доклада, Мао Цзэдун явно рассчитывал запугивать участников пленума, чтобы они не осмеливались противиться ему и его политике. Хотя в беседах с Ван Мином до начала работы пленума он сам говорил, что «русский товарищ» (это был А. И. Микоян) как раз был не согласен с ним, – особенно по поводу «идей Мао Цзэдуна». (С. 555.)
Важно обратить внимание на то, что накануне образования КНР Мао Цзэдун получил возможность встретиться с представителем Сталина, с «ухом Сталина» А. И. Микояном. Сам факт обмена мнениями был важен для обеих сторон. Здесь важно подчеркнуть, что Сталин направил тогда в Китай к Мао Цзэдуну А. И. Микояна как свое «ухо», то есть исключительно с той целью, чтобы внимательно выслушать пожелания КПК с тем, чтобы оказать в дальнейшем КПК, «Новому Китаю» всю возможную помощь. Никаких требований Сталин ни тогда, ни в другие времена никогда не выдвигал.
Конечно же, поездка Микояна в Китай и его встреча с Мао Цзэдуном и с высшим руководством КПК проистекала из совпадения наших коренных национальных интересов. В то же время у сторон имелись не только совпадения по тем или иным вопросам, но и разногласия.
После встречи с Микояном Мао Цзэдун провел пленум ЦК КПК. На этом пленуме он, прежде всего, даже еще до своего официального доклада, изложил свою трактовку итогов встречи с «русским товарищем». Мао Цзэдун не назвал Микояна «советским товарищем». Одно это, вероятно, должно было, по мысли Мао Цзэдуна, дать понять участникам пленума ЦК КПК, что «Китай – есть Китай, а Россия – есть Россия и о различии между ними никогда нельзя забывать».
Далее Мао Цзэдун подчеркнул, что наличие расхождений во мнениях с «русскими товарищами» следует рассматривать как «не хорошее дело». Это означало, что китайцам всегда надо стремиться к тому, чтобы заставлять «русских товарищей» следовать за китайцами.
Мао Цзэдун одобрил поведение «русского товарища» по той причине, что тот, дескать, согласился с двумя очень важными для Мао Цзэдуна положениями.
Во-первых, и это с точки зрения Мао Цзэдуна, было главным, согласился с «идеями Мао Цзэдуна». Это должно было дать понять участникам пленума, что в Москве не только признали Мао Цзэдуна вождем КПК, не только согласились с тем, что он возглавил ЦК КПК, но и, дескать, не возражали против того, что Мао Цзэдун навязал партии во время кампании за «исправление стиля», то, что идеологией Коммунистической партии Китая должны быть «идеи Мао Цзэдуна».
Итак, признание личной роли Мао Цзэдуна, как вождя, и признание его идеологии. Вот чего Мао Цзэдун требовал от Москвы. Мао Цзэдун стремился создать у членов ЦК партии впечатление, что Москва выполнила эти его требования, то есть что Мао Цзэдун обладал способностью заставлять Москву подчиняться его воле.
Все это означало, что Мао Цзэдун во главу угла для членов КПК перед приходом к власти, в результате завоевания власти, ставил установку на отдельность, «особость» Компартии Китая, то есть ее независимость от ВКП(б).
К этому Мао Цзэдун присовокупил утверждение о том, что он потребовал от Москвы дать ему и его партии после прихода к власти несколько лет, когда «Новый Китай» будет «самостоятельно заниматься своими делами», то есть не будет устанавливать отношений (дипломатических отношений) не только с Англией и Америкой, но и с Советским Союзом.
Собственно говоря, это и был курс на «независимость и самостоятельность», на отдельность от того СССР, который помог КПК взять в свои руки власть над Китаем.
В целом главное, что донес Мао Цзэдун до руководства партии прямо перед провозглашением КНР, нового государства в континентальном Китае, это мысль об «отдельности» от Советского Союза и в идеологии, и во внешней, и во внутренней политике. Мао Цзэдун при этом подспудно стремился утверждать у людей Китая мысль о том, что ВКП(б) – СССР якобы навязывали КПК свое «господство» и свой «контроль», а он, Мао Цзэдун, возглавлял борьбу за независимость, за «освобождение» от упомянутого «господства».
Именно в этом пункте и расходились принципиальные позиции Ван Мина и Мао Цзэдуна. Фактически на этом пленуме ЦК КПК члены руководства партии должны были делать выбор между Ван Мином и Мао Цзэдуном, между отношением к нашему народу и нашей стране как к другу и союзнику и отношением к нашему народу и нашей стране как к врагу, который якобы стремился не допустить независимости и самостоятельности Китая и китайцев как нации.
Выступая с докладом, Мао Цзэдун заявил, что текст его вскоре будет отпечатан и разослан. Но получилось иначе.
Ван Мин в своих выступлениях на пленуме подверг критике и обличению многие принципиальные ошибки этого доклада Мао Цзэдуна.
Например, во внутриполитической части, это – отказ от социализма, курс на так называемый новодемократизм, выдвижение политики «четырех сторон и восьми направлений», включающей в себя «равную выгоду и труду, и капиталу». Во внешнеполитической части – нежелание признания КНР со стороны СССР и других соцстран, отказ от сплочения и сотрудничества с лагерем социализма и т. д. Тем самым был обнажен истинный облик «идей Мао Цзэдуна».
В силу этого Мао Цзэдун так и не решился опубликовать свой доклад. (С. 555.) Только в 1960 году он включил, после негласной переделки, свой доклад в четвертый том его «избранных произведений», исключив из него многие неприглядные тезисы, и добавив такие новые фразы, как «… во главе с Советским Союзом», «установим дипломатические отношения со всеми странами», «развивать торговлю с социалистическими и народно-демократическими странами» и т. д. (С. 555–556.) По части внутренней политики были добавлены слова типа «чтобы Китай уверенными шагами из аграрной превратился в промышленную страну, построить в Китае великую социалистическую страну» и т. п. Всего этого не было в подлинном докладе.
Так называемый доклад Мао Цзэдуна на втором пленуме ЦК КПК седьмого созыва, включенный в четвертый том его «избранных произведений» в 1960 году, и еще раз опубликованный в 1968 году в печати, по своему содержанию является преимущественно заново сочиненным впоследствии.
Известно, что его курс откровенного отказа от социализма был выправлен после приезда Лю Шаоци в конце 1952 года в Советский Союз при помощи ЦК КПСС. В 1953 году Мао Цзэдун велел Ли Фучуню написать статью для газеты «Правда», в которой впервые было провозглашено, что уже с создания КНР начался этап социалистического строительства. В сохраненном же у нас олеографическом документе на одной странице «Тезисы заключительного слова на втором пленуме ЦК» Мао Цзэдуна в пункте (5) записано: «Добиться успеха в последнем бою», «два перерастания», «возможность мирного перерастания в социализм». Но здесь, во‑первых, говорилось еще только о «возможности» перерастания; во‑вторых, даже признание такой «возможности» было включено им в свое «заключительное слово» только потому, что на втором пленуме ЦК он услышал критику со стороны Ван Мина.
Фальсифицируя факты истории, Мао Цзэдун пытался уверить людей, будто он говорил на втором пленуме ЦК: «построить в Китае великую социалистическую страну». Это бесстыдная ложь. (С. 556.)
В первой части доклада Мао Цзэдуна, где говорилось о положении в стране, при публикации в 1960 году был исключен следующий фрагмент:
«Чтобы победить более миллиона человек, оставшихся у Гоминьдана, и добиться победы в войне, потребуется, по меньшей мере, еще от трех до пяти лет. Ибо, по нашему опыту, для того, чтобы уничтожить одну гоминьдановскую дивизию, необходимо затратить пять-семь наших дивизий».
Последующие факты показали ошибочность этой оценки Мао Цзэдуна. Уже в апреле 1949 года ЦК КПК и он сам переехали в Пекин.
В третьем пункте шестой части доклада, говоря о вопросе перерастания китайской революции, Мао Цзэдун произнес следующие слова, исключенные при публикации:
«Добьемся успеха в последнем бою, больше не будем воевать. В будущем новодемократическое общество перейдет в социалистическое общество; но этот процесс не может быть очень быстрым. Возможно, потребуется 30–50 лет. После победы революции, сначала будет 30–50 лет новодемократического общества, затем только можно будет заниматься социалистической революцией; причины в том, что: 1. Существует империализм; 2. Национальная буржуазия еще участвует в революции; 3. Промышленность составляет лишь 10 % народного хозяйства; 4. Аграрная революция еще не завершена».
«Аргументируя» невозможность строительства социализма после победы революции, Мао Цзэдун в своем докладе на втором пленуме ЦК среди прочих предлогов ссылался еще на «слова Ленина из предисловия к книге «Развитие капитализма в России»: «Россия страдает больше от недостаточного развития капитализма, чем от развития капитализма». (С. 557.) Отсюда он считал, что «в Китае нам следует не только разрешить, но и помогать развитию такого капитализма», который полезен благополучию государства и жизни народа, и не поощрять развитие отраслей, бесполезных для благополучия государства и жизни народа, – таких, как изготовление фимиама и свечей, бумажных денег и китайских хлопушек». Здесь, пожалуй, можно даже задать вопрос: А сколько в Китае было «капиталистов», специализировавшихся на изготовлении упомянутых «бесполезных» изделий? И каких размеров их капитал? (С. 558.)
…в приведенных (Мао Цзэдуном) цитатах (из Ленина и из Маркса на эту тему. – Ю. Г.) нет той «сравнительной степени», которая в «ссылке» Мао Цзэдуна имела ключевое значение; к тому же (что гораздо важнее), все это было сказано в другую историческую эпоху – до победы Октябрьской революции. (С. 558–559.)
Во время «культурной революции», как известно, Мао Цзэдун свалил свою концепцию на голову Лю Шаоци; утверждал, что Лю Шаоци считал «эксплуатацию делом правым», говорил о «страданиях Китая от недостаточного развития капитализма», проводил «ревизионистскую линию», стоял «за развитие капитализма» и т. д. (С. 559.)
На втором пленуме ЦК КПК седьмого созыва имело место столкновение взглядов Ван Мина и Мао Цзэдуна.
Прежде всего, Ван Мин считал, что события, которые привели к объявлению о создании Китайской Народной Республики, по своей сути являлись социалистической революцией. Это означало, что цель такой революции – строительство социализма, что с победой такой революции в Китае начинается строительство социализма. С точки зрения Ван Мина, было не верным отрицать социалистический характер революции в Китае под руководством КПК, приведшей к победе в 1949 году и к созданию нового государства – КНР при правящей в нем Коммунистической партии Китая.
Здесь главным, с точки зрения Ван Мина, оказывалось безусловное признание такой цели строительства в Китае после победы 1949 года как строительство социализма.
Мао Цзэдун имел иные взгляды. В марте 1949 года, всего за полгода до объявления о создании КНР, Мао Цзэдун считал, что внутренняя война КПК против Гоминьдана в континентальном Китае будет продолжаться еще три – пять лет. Для него победа в 1949 году явилась неожиданностью. И дело даже не только в этом, а в том, что Мао Цзэдун и теоретически и практически не был готов к переносу деятельности партии и в города, к началу строительства в стране вместо постоянного военного противостояния с Гоминьданом внутри страны.
Мао Цзэдун также говорил о том, что после победы во внутренней войне на протяжении 30–50 лет придется строить общество, которое будет не социалистическим, а новодемократическим. Здесь важно видеть, что Мао Цзэдун боялся социализма, не знал, как строить социализм.
С точки зрения Мао Цзэдуна, революция, в результате которой КПК пришла к власти в Китае в 1949 году, была не социалистической революцией, а какой‑то иной.
Главное – не была социалистической. Поэтому Мао Цзэдун метался и искал название для характера этой революции и название для строительства, которое должно было последовать за победой во внутренней войне.
Отсюда у Мао Цзэдуна и появилось признание в тот момент термина «новодемократизм».
Для Мао Цзэдуна речь шла о победе в Китае новодемократической революции.
После победы такой революции, по словам Мао Цзэдуна, придется до полувека строить в Ките новодемократизм. И только после этого буду созданы условия, и тогда окажется возможным и необходимым осуществлять социалистическую революцию и заниматься социалистическим строительством.
Взгляды Ван Мина и Мао Цзэдуна сталкивались и в области теории, и в сфере практики.
Это имело отношение и к внутренней, и к внешней политике.
У Мао Цзэдуна в начале 1949 года во всем сквозила неуверенность.
Неуверенность в возможности скорой победы во внутренней войне. Поэтому он и говорил, что воевать придется еще три – пять лет.
Неуверенность в возможности в 1949 году объявить о создании нового государства. Мао Цзэдун планировал объявить о создании нового государства в Китае только в 1950 году. Когда Лю Шаоци сказал об этом Сталину, он посоветовал сделать это раньше, в 1949 году, что и произошло.
Неуверенность в том, что в Китае можно сразу же с победой революции строить социализм.
Все это означало, что Ван Мин считал возможным и необходимым твердо стоять на признании социализма как цели происходившей революции, о признании социализма как цели строительства после победы этой революции. Ван Мин считал необходимым твердо заявить о возможности строительства социализма в Китае в условиях того времени.
Одновременно позиция Ван Мина основывалась на уверенности в том, что «Новый Китай» должен и может идти вперед в тесном союзе с СССР, с другими социалистическими странами, образуя с ними нерушимый союз. Это также означало, что Ван Мин исключал войну из взаимоотношений «Нового Китая» с СССР и с другими социалистическими странами. Здесь необходимо вспомнить о том, что Мао Цзэдун подготовил и начал войну против СССР в 1969 году, а Дэн Сяопин начал войну против Вьетнама в 1979 году.
Мао Цзэдун все это стремился не только поставить под вопрос, но и отделить Китай от Советского Союза, от социалистических стран, поставить Китай на особый, отдельный, исключительно китайский, путь.
Тем самым Мао Цзэдун стремился представить «Новый Китай» человечеству, всем другим нациям, как нечто особое, особенное, отдельное, исключительное. Не имеющее ничего общего или «союзнического» с СССР, другими социалистическими странами. Собственно говоря, с точки зрения Мао Цзэдуна, важно было противопоставлять его новое государство такому государству как СССР, показывать, что Мао Цзэдун, его партия и государство намерены идти своим особым и исключительным путем.
Попутно все это означало, что Мао Цзэдун не был строителем. Он не знал, как и что строить в Китае после захвата власти над страной.
Ван Мина свалил тяжелый недуг осенью 1941 года в результате вредительства со стороны Мао Цзэдуна. Серьезные отравления он получал еще в 1942, 1943, 1948 гг. Здоровье у него поэтому стало совсем не тем, каким было раньше. Но он постоянно работал, несмотря на болезни. Работал всегда, когда физические силы немного укреплялись. И на этот раз он тоже присутствовал на пленуме, будучи больным, поскольку сознавал свое исключительно трудное положение и возможность того, что больше уже не будет случая участвовать в работе пленума ЦК. Ван Мин воспользовался работой пленума для изложения перед его участниками своих взглядов. Формально при этом он придерживался метода «сравнения» «идей Мао Цзэдуна» с марксизмом-ленинизмом, показывая их «сходства» и различия. (С. 559.)
Еще до выступления Ван Мина Мао Цзэдун провел соответствующую подготовку. Таким образом, по его наущению, встал Лю Шаоци и произнес:
– Товарищ Ван Мин приходил беседовать с председателем Мао. Он считает резолюцию седьмого пленума ЦК шестого созыва неправильной. Он до сих пор не признает идей Мао Цзэдуна…
Этим они хотели спровоцировать некоторых присутствовавших маоцзэдунистов на обструкцию выступления Ван Мина. (С. 559.)
Однако Ван Мин в своем выступлении поднял вопросы теории, причем в очень систематизированном изложении, чего участникам пленума уже давно не доводилось слышать. (С. 559–560.) Он говорил о марксизме-ленинизме и китайской революции, особенно по поводу перерастания революции, еще раз напомнив о выдвинутом им в 1934 году тезисе: китайская буржуазно-демократическая революция, как только она одержит победу в имеющих решающее значение центральных городах, мирно перерастет в революцию социалистическую, и можно будет начать строительство социализма. Причем основным условием такого перерастания является гегемония пролетариата в революции, а основным внешним условием – поддержка и помощь Советского Союза. Он выразил несогласие с абсурдным утверждением Мао Цзэдуна в его докладе, согласно которому после победы китайской буржуазно-демократической революции надо будет пройти еще через 30–50 лет «новодемократического общества», после чего только можно приступить к строительству социализма.
Поэтому, во время первого двухчасового выступления Ван Мина на пленуме весь зал (за исключением одного Кан Шэна) слушал его в полной тишине.
Когда Ван Мин рассказывал о том, что свое мнение по вопросу о перерастании революции он выдвинул в 1934 году, обсуждал его с Д. З. Мануильским, который говорил об этой концепции на семнадцатом съезде ВКП(б), Кан Шэн вставил с места:
– А вы не сваливайте свое мнение о перерастании революции на голову Мануильского!
Ван Мин ответил:
– Ошибаетесь! Я ни в коем случае не собираюсь этого делать. Наоборот, я как раз хочу пояснить, что высказанное Мануильским на семнадцатом съезде ВКП(б) мнение о перерастании китайской революции, было моим, а не его. Именно потому, что я рассказал ему о своем мнении, с которым он согласился, он и говорил о нем на семнадцатом съезде ВКП(б). Увидев это мнение в газете, товарищи с кафедры ленинизма ВКСХУ им. Я. М. Свердлова обратились к Мануильскому с просьбой выступить у них с докладом. (С. 560.) Мануильский ответил им: «Это мнение китайского товарища Ван Мина, к нему и обращайтесь с просьбой о докладе». Вот почему 28 мая 1934 года я выступил на расширенном заседании кафедры с докладом на тему: «Советы в Китае как особая форма демократической диктатуры пролетариата и крестьянства», в котором я изложил также свое мнение по вопросу о перерастании китайской революции.
Помимо Кан Шэна никто не занимался обструкцией на этом заседании. Даже сам Мао Цзэдун вынужден был спокойно сидеть и слушать. Только выражение его лица было рассерженным и обескураженным.
Еще до того, как Ван Мин поднялся на трибуну, когда Мао Цзэдун предоставил ему слово, все прожекторы и фотоаппараты в зале были убраны. Этим хотели, по‑видимому, поставить Ван Мина в конфузное положение и оказать на него психологическое давление. Тем не менее, весь зал, включая Мао Цзэдуна, спокойно выслушал выступление Ван Мина, хотя в нем, по существу, подверглись суровой критике принципиальные ошибки в докладе Мао Цзэдуна.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.