Текст книги "Секс в СССР, или Веселая жизнь"

Разумеется, Ю. Поляков – не первый, кто обратился к этому приему, введя в свой роман образ читателя-друга. “Кто б ни был ты, о мой читатель, друг, недруг, я хочу с тобой расстаться ныне как приятель…” Эти слова из “Евгения Онегина” описывают традицию введения в текст образа читателя – важнейшего для всей литературы послепушкинской эпохи…

Можно, наверное, говорить, что в русской литературе последних двух столетий сформировался жанр романа-диалога, романа-беседы, в котором образ читателя-друга столь же важен, как и образ автора-повествователя. И чаще всего это происходит тогда, когда в произведении ставятся проблемы литературные, когда на обсуждение с читателем выносятся вопросы романтизма и реализма или же реализма и постмодернизма – от эпохи зависит. “Веселая жизнь…” Ю. Полякова развивает эту жанровую традицию.

Ю. Поляков обращается к жизни и нравам той среды, которую он великолепно знает и к которой принадлежит. Это литературная среда, многие коллизии которой, от литературного быта до литературного бытия, разворачиваются в ЦДЛ. И это не первое обращение Полякова к хронотопу писательского дома. Вспомним знаменитого “Козленка в молоке”, действие которого по преимуществу происходит именно в ЦДЛ. Конечно же, писательский дом за почти уже столетнее свое существование сформировал такую ауру, не почувствовать которую невозможно. Но аура писательского дома показана автором с такой иронией, что всякий пиетет тут же разрушается. Как в “Козленке…”, так и в “Веселой жизни…” главным местом, центром писательского бытия оказывается ресторан в Дубовом зале, а все литературные вопросы решаются после изрядной доли амораловки (такой напиток, изготовленный первыми кооператорами, пили в начале 90-х герои “Козленка…”) или же коньяка и водки (как в 1983-м, когда амараловку еще не поставили на поток). Для того, чтобы попасть в комнату писательского парткома, в которой, собственно, и завязывается конфликт, необходимо пройти весь Дубовый зал и подняться по специальной винтовой лесенке, при этом дверь парткома сразу же выходит в ресторан. В минуты особой партийной необходимости гений места, официант Алик, носит рюмки с коньячком и закуской прямо в партком, который оказывается на деле самым что ни на есть ресторанным кабинетом с определенной долей приватности. Честно говоря, мне немного не хватало на месте Алика Арчибальда Арчибальдовича – тогда сходство с булгаковским “Грибоедовым” стало бы почти полным – правда, фигуры, равной Воланду или хотя бы Коровьеву в действительности 1983 года Поляков не обнаруживает.

В “Веселой жизни…” мы сталкиваемся с иронической романтизацией последнего советского десятилетия, в которое погружается, устав от юбилейной суеты собственного шестидесятилетия, автобиографический герой Ю. Полякова. Здесь есть и безжалостная самоирония, и история травли маститого писателя “русской партии” Ковригина, за которым угадывается В. Солоухин. С жанровой точки зрения этот роман тяготеет к “Алмазному моему венцу” В. Катаева, где литературная ситуация 20-х годов осмысляется спустя несколько десятилетий, а реальные участники литературного процесса скрыты за псевдонимами. Нечто подобное мы видим и в “Веселой жизни…”: по признанию самого автора, там нет практически ничего вымышленного и он в самом деле был назначен на роль председателя партийной комиссии СП, призванной покарать опального художника. Он лишь слегка изменяет имена: себя именует Полуяковым, известный телезрителям того века политический обозреватель Бовин назван Вовиным, редактор “Литературного обозрения” Леонард Лавлинский появляется как Флагелянский… Драматическая в сущности своей история травли автора “Писем из Русского музея” и “Черных досок” дана в романе сквозь призму грустной иронии, однако само время, его приметы, быт, очереди, магазины, первые открывавшиеся универсамы описаны невероятно “вкусно” и ностальгически…

Реальная историко-литературная основа сюжета связана с событиями андроповского времени, теми полутора годами, когда он оказался на посту Генсека КПСС. Обнаружив катастрофические провалы не только в трудовой дисциплине (облавы в банях, пивных барах, ресторанах, кинотеатрах и прочих местах досуга запомнились многим современникам), но и в идеологической сфере (катастрофическая эрозия классовых принципов советской литературы и искусства), Андропов ополчился на так называемую русскую партию – тех писателей, критиков, художников, которые сумели вспомнить о том, что кроме классовых подходов есть еще и национальные взгляды, что есть русская, но не советская проблематика, что национально стерильному, но безусловно классовому советскому партийному идеологически выверенному подходу противостоит национально русский взгляд на мир. С этим коммунист Андропов смириться не мог. Решено было, что атаку на русскую партию начнут с Солоухина, который, повторимся, в романе Полякова выступает как Ковригин. Впрочем, автор щедро разбрасывает приметы, по которым нетрудно распознать прототипа: нарочитое оканье, перстень с портретом Николая Второго на пальце правой руки, странное переплетенье двух образов жизни: патриархально-деревенского (“Прийти на заседание парткома не могу. Уезжаю. Домой. В деревню”) и барственно-заграничного с обилием загранкомандировок с весьма щедрыми суточными.

Реальная история, описанная в романе, когда совсем уже одряхлевшая советская партийная элита пыталась из последних сил вернуть литературу и жизнь к партийно-классовым обветшавшим лозунгам и задумавшая публичную расправу с ярким русским писателем, может быть осмыслена в самых разных аспектах – от глубоко трагического до сатирического. Поляков, пожалуй, выбирает последний путь: свойственная ему ирония в этом романе достигает наибольшей остроты. Показывая самого себя в образе молодого писателя Полуякова, смешного, немного наивного, безуспешно ищущего любовных приключений со сверхновой звездой советского кино Летой Гавриловой, он и многие романные ситуации погружает в стихию комического. Казалось бы, на стороне мэтра Ковригина должны быть все авторские симпатии, но глава русской партии выглядит смешным и несерьезным: чего стоят его визиты в партком писательской организации из Дубового зала ресторана ЦДЛ в момент смены блюд! Скоморошьи извинения (“Жестоко ошибся. Сердечно раскаиваюсь. Заблуждался в гордыне”) выглядят как прямые издевательства, а просьба выйти из парткома и подождать обсуждения воспринимается с радостью:

– Благодарствуйте заранее! Мне, наверное, уже и корейку принесли. (Вспомним, что путь в комнату парткома пролегал через ресторанный Дубовый зал, так что до дымящейся корейки было рукой подать.)

И все же единственным, кто не стал голосовать за исключение Ковригина из членов КПСС, был милый смешной начинающий писатель, автор двух повестей, задержанных поздней советской цензурой, тот самый Полуяков, которого Ковригин отказался позвать за праздничный стол с той самой корейкой, не увидев в нем человека, в самом прямом смысле повлиявшего на его судьбу. Но Полуяков не обиделся: наверное, ироничный взгляд на мир, свойственный герою и его творцу, страхует личность от такой скверны, как обида…»

Эссеистика. Публицистика

ПО ЗАКАЗУ ГОВОРУХИНА

Два эссе

Эссе написаны для журнала «Военный», выходившего при поддержке С. С. Говорухина, который возглавлял Народный фронт. Опубликованы тексты в этом журнале соответственно – в 2016 и 2017 гг.

КРИВОЙ ЭФИР

Статья

Опубликована в ноябре 2019 года в еженедельнике «Аргументы недели», который был первым изданием, выступившим против изгнания Т. В. Дорониной из МХАТ им. Горького.

МЕЛЬПОМЕНА ПОВЕРЖЕННАЯ

Статья

Опубликована в феврале 2020 году в еженедельнике «Аргументы недели», а также на сайте «Свободная политика». Вызвала многочисленные отклики. Включалась в авторские сборники публицистики.

ЗАЧЕМ БЕЛЛЕТРИСТУ ПУБЛИЦИСТИКА?

Эссе

Новая, значительно расширенная и дополненная версия предисловия к сборнику «Честное комсомольское» («Книжный мир», 2019), подготовленная для сборника «Фабрика гроз. Статьи о литературе и искусстве» («Прометей», 2021).

«СЛОВО, ЦИФРА И БУШУЮЩАЯ НАГЛОСТЬ»

(Другие названия: «На бескнижье», «Бушующая наглость»)

Статья

Написана по заказу газеты «Культура» и опубликована с некоторыми сокращениями в сентябре 1920 г. Вызвала широкий резонанс. Полностью вышла на сайте автора. Включалась в авторские сборники публицистики.

НОВОЕ ПЛАТЬЕ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ»

Эссе

Написано в феврале 2021 года в качестве предисловия к проекту Ю. и А. Поляковых – сборнику критических статей «Проклятые критики», который вышел в свет в 2021 году в издательстве «Прометей».

БЕЗЗАБОТНЫЙ ОПТИМИЗМ

Статья

Написана для журнала «Историк», с которым Ю. Поляков сотрудничает с дня основания, в ноябре 2020 года. Опубликована в первом номере журнала за 2021 год.

ПАФОСНО ЗАКОПАЛИ

Статья

Написана для «Вечерней Москвы» и опубликована в январе 2021 г.

ЗАЧЕМ КАРМАННИКУ ЗАПОНКИ?

Статья

Выросла из краткого комментария, опубликованного в марте 2021 года в еженедельнике «Аргументы и факты». В расширенном виде и под новыми названиями опубликована в «Аргументах недели» в апреле 2021 года и на сайте автора.

ПРИТЧА О МУЖЕСТВЕ

Предисловие к отдельному изданию повести Александра Куприянова (Купера) «Таймери». Написано в мае 2021-го.

РАЗДРАПИРУЙТЕ МАВЗОЛЕЙ!

Статья

Комментарий к приближающемуся Дню Победы был заказан Ю. Полякову газетой «Труд», с которой автора связывает тридцатилетнее сотрудничество, и опубликован в начале мая 2021 года. Но Поляков доработал и расширил текст, выложив его на своем сайте, и «Комсомольская правда» перепечатала новую версию 9 мая того же года. Однако автор продолжал работу над текстом, значительно его дополнив. Окончательный вариант опубликовал 12 мая, как послесловие к торжествам, еженедельник «Аргументы недели» под окончательным названием «Раздрапируйте Мавзолей!» Характерно, что все три материала были поставлены главными редакторами изданий, соответственно – В. Симоновым, В. Сунгоркиным и А. Углановым на первые полосы своих газет. Публикации имели широкий резонанс, обсуждались на брифинге пресс-секретаря президента РФ – Пескова.

МЫ ЖИЛИ ВМЕСТЕ НА ЗЕМЛЕ

Цикл

Цикл прощальных эссе публиковался в основном на страницах ЛГ, за исключением «Русского Калафа», напечатанного в газете «Завтра» в феврале 2021 года.