Текст книги "Слюни"

– Что за нах? – говорит она. – Тебя не учили, что подглядывать не хорошо? – она говорит, шипя: – Что ты ещё видел, признавайся? Мои фотки, которые я отправляла?

Дар речи покидает меня. В грудь как будто углей напихали.

– Извращенец, – говорит она так, чтобы услышал весь автобус. – Охренеть можно.

Её недовольство не знает границ.

Она поднимается, пихает меня, крича:

– Дай пройти, придурок.

И пересаживается на другое место.

Я успеваю заметить, что попка у неё не такая уж и сочная, как я думал. Это немного успокаивает, не даёт разочароваться в жизни окончательно.

Автобус тормозит на следующей остановке и выплёвывает меня, точно разгневанное чрево зверя, на обосранный голубями тротуар. А девчонка смотрит на меня через заляпанное пальцами стекло и показывает язык. Сама улыбается. Я вздыхаю, мне хочется плакать. Так как всю прошлую неделю я просидел дома, слушая звуки ремонта. Ни одного предложения о собеседовании. Моё резюме просматривают, но не отвечают. Если я звоню сам, мне говорят: пришлите резюме на электронную почту, и всё повторяется. Замкнутый круг. Я так устал ждать и надеяться хоть на что-то, что решил устроить войну соседям.

Я включил новый альбом Бульвара Депо на полную мощность колонок, а сами колонки и сабвуфер уронил "лицом в пол", чтобы звук шёл вниз и распространялся по потолку соседа – того урода, который делает ремонт. Я ждал, что он придёт ко мне, как когда-то я пришёл к нему, и я был готов к этому. Музыка гремела на полную громкость, я не слышал ничего вокруг. Мёртвые проснулись. Маракашки спрятались в свои щели. Я бросил кресло-мешок посреди коридора, открыл замки на входной двери. Взял в одну руку водяной пистолет заполненный кислотой, а в другую руку резиновую вагину. На колени положил мачете с ржавым лезвием. Я сидел в кресле, слушал музыку и ждал, когда ко мне придут. Так происходило каждый день – с утра до вечера. Ева уходила на работу, а я занимал оборонительный пост. Когда мне становилось скучно или просто надоедало ждать, я спал прямо в кресле. За неделю дверь так и не открылась. Никто ко мне не пришёл. В итоге я растворил резиновую вагину с помощью кислоты и обжёг себе два пальца на руке.

Я думаю обратиться за психиатрической помощью, но в таком случае меня поставят на учёт, занесут в общий реестр, так что я вообще никогда не найду приличной работы. И в итоге я просто скулю как пёс. Жду чего-то, пока один автобус за другим выплёвывает меня на дорогу. Пока одна девушка за другой показывает мне язык из проносящего мимо такси. Пока девчонка в окне дома напротив прижимается к стеклу грудью и трётся строго против часовой стрелки, а я думаю: что бы это могло значить? Я думаю: есть ли в этом какой-то скрытый смысл? Может, так она пытается что-то сказать мне? Но вряд ли.

Бесполезная инструкция

Чтобы вписаться в новую группу людей, сойти за своего, достаточно найти общего врага – того, кто не нравится всем другим. Это может быть как изгой, так и лидер. Ненависть сближает. Так же, как любовь и общий интерес. Важно уметь находить союзников, где бы ты ни был. Даже на обратной стороне. Мой союзник Дух. Он – обобщённый голос моего недовольства, так как в любом случайном слове больше смысла, чем в молчании.

Как-то раз я спросил одного старого друга по кряк-бригаде, хорошего парня, зачем он тренируется, зачем тягает железо и качает мышцы? Я спросил, что это даёт ему? Чувствует ли он своё превосходство по сравнению с другими молодыми людьми? Или ему просто нравится тот факт, что занимаясь этим трижды в неделю, он смотрит на себя в зеркало через месяц-другой и видит результат своих трудом. Чувствует ли он себя сильным?

Мы крепко напились. Я и мой друг.

Я надоедал ему, пока он не сдался.

В итоге этот друг сказал мне:

– Чтобы боялись.

– Не понял?

Я встряхнул головой. Решил, что ослышался.

– Чтобы боялись, – повторил он. И замолчал.

Больше мы к этой теме не возвращались.

Позже я долго думал над его словами.

Получается, он ходил в зал не для того, чтобы тренироваться ради себя и становиться выносливее. Он просто хотел выглядеть уверенным в себе человеком. Он хотел другое тело. Как ребёнок, напяливший на себя одежду отца, чтобы казаться старше.

И сейчас такое время. Не нужно кем-то быть. Достаточно им казаться.

Мой друг – типичный представитель своего поколения.

Он умный. У него хорошо оплачиваемая работа в офисе.

Рядом с ним вы будете чувствовать себя в безопасности.

Он мобильный. Можно позавидовать его находчивости.

Возможно, вы с ним похожи. Вы и мой друг из прошлой жизни.

Я вот на него совсем не похож. Я не завидую ему. И вам, если вы похожи.

Как и с другими парнями по кряк-бригаде я больше не общаюсь с этим другом.

Теперь у меня другой круг общения. Коллекция Бартлби.

Посмотрите на фотографии убийц. Взгляните им в глаза. В них скрывается больше мрачного, чем на чердаке у вашей бабули. А как выглядят их руки? Подумайте, сколько боли эти руки принесли в мир. А потом сравните эти руки с руками вашего парня, брата, старого друга, который трижды в неделю ходит в спортзал. У всех убийц, как правило, руки очень худые. Слабые руки. Я хочу, чтобы вы представили себя рядом с таким человеком. Всего на минуту, представьте. А теперь скажите мне: вы чувствуете себя в безопасности? Вы чувствуете, что защищены, находясь рядом с ним? Сомневаюсь что-то.

…получи высшее образование, отслужи в армии, устройся на любую работу, куда только возьмут такого молодого и неопытного, как ты. Цепляйся за своё место, боясь, что тебя уволят, улыбайся коллегам на работе, слушай их откровения и знания, которые они копили всю жизнь, чтобы потом вылить на тебя, как помои, потому что это единственное, что они могу сказать тебе, это всё, что они знают, а ты ещё так молод, и ты ничего не знаешь о жизни, у тебя нет опыта. Просто живи, работай, ешь, спи, занимайся сексом, женись, заводи детей, обрастай кредитами, бери квартиру в ипотеку, думай, страдай, снова занимайся сексом, но уже меньше, потому что по-другому никак, иначе жить нельзя, другая жизнь, конечно, есть, но она не для тебя. Твой путь простой, как у всех, дорога наименьшего сопротивления, безопасная тропа, остальное – падение в бездну безумия.

Чтобы понравиться девчонке, не обязательно быть в центре внимания. Не нужно перетягивать одеяло на себя, когда все остальные парни в компании, как один, пытаются обратить на себя её внимание (это касается очень красивых девушек). Достаточно замолчать, находиться в непосредственной близости от неё, пока другие будут лаять издалека, не приближаясь, прыгать у неё на глазах, пытаясь поймать собственный хвост. Не бойся давать оценку происходящему, твои комментарии – короткие, но ёмкие, безразличные, но смешные – не останутся незамеченными. Отвешивая те или иные замечания, говори так, как будто не обращаешься ни к кому конкретно. Говори, как говоришь наедине с собой: прямо, честно (а если ещё не говоришь сам с собой, то пробуй, практикуй, это полезнее, чем смотреть в телефон). Но при этом так, чтобы девушка поняла твой неподдельный интерес к ней – этого можно достичь, обменявшись с ней короткими взглядами. Но будь начеку. Одно неверное слово или жест, в котором проскользнёт хоть намёк на то, что ты, как и другие, просто хочешь понравиться ей, и ты пропал, списан со счетов, переведён в разряд неудавшихся дублей. Главное с девушками: задавать правильные вопросы, сухие и неоднозначные, и просто слушать ответы. Отталкиваясь от их же слов, двигаться дальше. Пускай думают, что ты интересный собеседник. Все девушки ждут необычного парня.

Я сижу дома у Евы, но это даже не мой дом. Я занимаюсь уборкой её квартиры, потому что я ненавижу грязь. Я не вижу ничего зазорного в том, чтобы убираться там, где ты живёшь. Убираться за собой – не стыдно. Убирать за другими – неприемлемо.

Как-то в армии я видел, как парень мыл пол своими слезами. Без шуток. Он плакал, а слёзы стекали по его щекам и капали на пол, пока он орудовал тряпкой, надетой на швабру, не поднимая головы. Пока другие смотрели на него. Они смеялись, приговаривая: давай, плакса, работой, сынок. А я наблюдал за происходящим со стороны. Наблюдал за теми, кто смотрел на плачущего, и размышлял: почему роли распределены так, а не иначе.

Я готовлю ужин для Евы, потому что считаю, что если ты не умеешь готовить еду, значит, всю жизнь будешь есть то, чем тебя кормят другие. И так происходит не только с едой, если вдуматься.

Когда я был студентом, мы, бывало, собирались с одногруппниками в каком-нибудь кафе. Парни, девчонки. Мы заказывали по сэндвичу или по салату или по картошке фри. Парни выпивали по кружке кофе, девчонки по молочному коктейлю. Я всегда пил водку и закусывал лимоном, потому что это самый дешевый алкогольный напиток. То, что я мог позволить себе. Я расплачивался деньгами девушки, у которой тогда жил.

Чопстик, мой одногруппник, бывало, доедал за теми, у кого не хватало сил осилить свой заказ. Такой он человек: непритязательный, необидчивый. Когда Чопстик брал чужой хот-дог или чей-то недобитый салат, мои одногруппники смотрели на него с нескрываемым отвращением. Но смотрели. А я извинялся, выходил в туалет и там блевал.

Я не нежный. Я разборчивый.

Я не ранимый. Я злопамятный.

Я чиню капающий кран в ванной комнате, поливаю цветы в спальне, пока Ева зарабатывает деньги. Пока она играет восьмичасовую роль сотрудника компании.

Я мою посуду и собираю новую тумбу для телевизора, пока Ева ходит на работу в красивом нижнем белье. Пока она общается там с людьми и другими парнями в том числе.

Я пытаюсь петь, но мой голос заглушает соседский ремонт, так что я просто думаю о том, как эти парни снизу просверливают друг другу головы, и немного успокаиваюсь.

Чтобы получить работу, достаточно понять, что именно нужно работодателю. Внимательно читай описание к вакансии, не будь тем, кто задаёт банальные вопросы о работе. Будь тем, кто парирует ответами, как жонглёр, использует известную информацию. Позиционируй себя как уже состоявшегося работника этой конкретной фирмы. Покажи, что ты не боишься трудностей. Даже если ты понятия не имеешь, как поведёшь себя в той или иной ситуации. Даже, если ты никогда не работал, веди себя на собеседовании так, как будто работал всю жизнь. Но при этом важно не оставить после себя ошибочное впечатление. Это вызовет недоумение при следующей встрече. Не показаться зазнавшимся мудаком. Дать понять, что готов обучаться. Им не нужен специалист, они хотят видеть глину, из которой можно вылепить своего специалиста, не знающего другой работы, кроме этой, а потому не способного сравнивать предоставляемые ему блага. Будь готов стать тем, кого заточат конкретно под эту фирму, только под эту должность. Стань послушным ребёнком компании. Стань частью производства. Все работодатели хотят видеть в тебе скромного умника, или умного скромника, так притворись таким. Покажи себя тем, кто готов к переменам. Будь расположенным к людям. Прикинься склонным к подчинению, неконфликтным, но имеющим свою точку зрения, способным её отстоять, и тебя возьмут.

Ты будешь неподражаем, я уверен.

Лицо крошится

В одной из комнат Дома с красной дверью.

Сижу в удобном кресле-качалке, сделанном из крыла птеродактиля, курю сигареты со вкусом любви, наблюдая, как обнажённые девушки резвятся на шкуре снежного человека. Одна из девушек открывает рот, касается губами пламени в камине, а потом переносит огонь на кончике языка – передаёт его другой девушке. И вот они уже целуются, а щёки их горят изнутри, скулы подсвечиваются как на рентгене. Я достаю плоскогубцы, которые я позаимствовал у одного из своих Бартлби, и сжимаю ими соски девушек.

– Ай! – говорят девушки. – Жжётся.

– Расскажите что-нибудь. Чтобы я не уснул.

В ответ одна из девушек лижет моё шершавое сердце своим обожжённым языком, а другая говорит нараспев, немного смущаясь, как мне кажется:

– Когда-когда к нам в село пришла весна я надела сарафан и пошла колоть дрова мама смотрит из окна папа смотрит и ревёт вырастили пацана но сарафан ему идёт.

– Это… прекрасно, – отвечаю я и бросаю им в ноги горсть лайков: – Кормитесь.

Девушки рычат и набрасываются друг на друга.

Автострада № 43

Представь себе автостраду в холодный дождливый вечер.

По обеим её сторонам на огромных скоростях мчатся автомобили. Грузовые и легковые. Разных цветов. Разных габаритов.

За рулём одного из них сидишь ты.

Твой автомобиль ни большой, ни маленький. Обычный, легковой автомобиль. На таком же автомобиле по автостраде ездят и другие люди.

Может быть, это "жук" красного цвета.

Всё, что тебе нужно – это ехать вместе со всеми. Ни быстрее, ни медленнее. Просто держи скорость. Не выбивайся из ряда. Что сложного, верно?

У тебя есть водительские права.

У тебя есть автомобиль.

Ты такой же, как все.

Тем не менее, другие водители будут подгонять тебя. Они будут недовольны твоей ездой. Причины они найдут. Другие автомобили будут подрезать тебя. И всегда найдутся те, кто проедут быстрее тебя. Те, кто сумеют в кратчайший момент проскочить между двумя соседними автомобилями.

Эти водители будут злиться на тебя.

Они будут винить тебя в том, что не успевают – куда им там нужно.

Они будут убеждать тебя в том, что ты едешь не с той скоростью, не по той полосе, не в том направлении.

– Тебе нужен другой автомобиль, – будут говорить она. – Тебе нужен другой человек на пассажирском сидении.

Они всегда найдут, что исправить в твоей машине.

Что исправить в твоей езде.

Все они: автомеханики и водители со стажем.

Все они: прожжённые знатоки этой автострады.

Им известна каждая выбоина, каждый изгиб скользкой дороги.

И на каждой остановке, при каждом удобном случае, они будут лезть к тебе со своими претензиями.

На каждом повороте, поравнявшись с тобой автомобилями, они будут тыкать в тебя пальцем через опущенное стекло. Они будут орать на тебя.

При каждой возможности эти водители будут доставать тебя своими советами.

У них есть опыт. Им есть, чем с тобой поделиться. Так они думают.

В их глазах ты ещё так молод и неопытен.

А они уже давно за рулём. Куда тебе без их советов, верно?

Нужно быть готовым к тому, что к тебе будут лезть даже те, у кого нет ни водительских прав, ни автомобиля. Но у них есть опыт общения с теми, у кого есть и то, и другое. И даже такие люди будут пытаться воздействовать на тебя.

Думаешь, у тебя есть право отказаться от их помощи?

Думаешь, ты сможешь противостоять им?

Ты для них не препятствие.

Присмотрись.

Видишь, как они улыбаются? Ты говоришь им, этим водителям:

– Я такой же, как вы, ребята.

Ты говоришь им:

– У меня есть те же права на вождение, что и у вас. И я уже за рулём.

Они смеются, но ты говоришь им, скрипя зубами:

– Я обучался вождению. Я не просто так сел за руль. И я могу ездить вместе с вами. Не обязательно изживать меня.

Пускай автомобиль символизирует силу и мощь того разрушения, которое ты несёшь в мир.

Тогда скорость, с которой мчится твой автомобиль, отображает напор – так уверенно ты несёшь это разрушение на автостраду жизни.

Скользкая дорога. Сгущающиеся сумерки. Плохая видимость.

Ты изо всех сил сжимаешь руль руками. Так что костяшки пальцев белеют.

Приближаешься к лобовому стеклу как можно ближе, чтобы видеть дорогу. Чтобы не столкнуться с кем-нибудь. Чтобы просто проехать.

Ты всё ещё хочешь проехать, не задев, не поцарапав чужую машину.

Ты хочешь этого, но умом понимаешь: ничего не выйдет.

Ты хочешь этого всем сердцем, но уже не надеешься на это.

Ты понимаешь: проще отпустить руль и позволить автомобилю самому нести тебя по автостраде.

Ты понимаешь: автокатастрофы не миновать.

Если вдуматься: все водители управляют своими автомобилями вслепую.

Не тот поворот. Не та скорость. И на этом конец.

И вот эти водители, как ни странно, решают, будешь ли ты ехать рядом с ними.

Они решают, есть ли место для таких парней, как ты, на вашей общей автостраде.

Но ты отчаянно пытаешься цепляться за то единственное, что отделяет тебя от аварии.

А именно: ты знаешь, что врезаться в кого бы то ни было, при каких бы там ни было обстоятельствах – это всегда плохо.

Тебя не так воспитывали.

Не этому тебя учили в школе вождения.

Как и на любой автостраде на этой имеются свои подъёмы и спуски, свои повороты и съезды.

Как и при любой езде – когда все тебя окончательно достанут, можно дождаться удобного случая, развернуться и поехать обратно. Можно съехать с автострады.

Сойти с их пути. Покинуть дистанцию.

Всё, что тебе остаётся: скрыться из их поля зрения.

Признать поражение.

А не особо аккуратные водители могут и вовсе слететь с автострады. Всё-таки погода располагает к такому исходу.

И вот что ты скажешь им, дорогим незнакомцам, поучающим тебя водителям:

– Не садитесь за руль, если вы не готовы разбиться.

Заранее к худшему

Теряя надежды на лучшее будущее, вконец разбитый, я обращаюсь к картам Таро, хотя никогда не верил ни в магию, ни в предопределённость. Ева гадает мне (она кое-что смыслит в этом), но практически все расклады трагичны. Улучшений не жди, Блабл.

Вот то немногое, что карты пророчат мне:

Проблемы будут длиться дольше, ужасы только начинаются. Крах надежд. Распад личности. Острые переживания, материальные затруднения. Упадок сил, моральное уничтожение. Спонтанное самовозгорание. Хаотичность мыслей и действий. Искажённое мировосприятие. Черная полоса. Проблемы со здоровьем. Крушение, осознание собственной никчемности. Полная неудовлетворённость. Никаких звёзд. Никаких надежд. Необходимость принять исход. Невозможность выйти из кризиса. Недостаточно средств на счету, пополните баланс. Ведётся видеосъёмка. Измена. Госпитализация неизбежна, будущее предрешено, берегись кустов, слёзы похоти. Дух удовлетворяется, слюни текут против воли. Печаль, жестокость, низкая самооценка. Удар по самолюбию. Лиса точит зубы. Где мой нож. Вход в компанию воспрещён. Голая правда, обнажённое тело с раскинутыми руками катится вниз по склону холма. Повышенная бдительность, падение, вам перезвонят. Смех Агентов. Тоска по всему недостижимому, вспышки фотокамер, верните голову на место. Визуализация нарушена, разрушение, кровь не идёт. Перерождение неизбежно.

Я уверен, что это конец. Не знаю как, но я умру. Возможно, меня подкосит этот новый вирус, который медленно, но верно ползёт по стране, накрывает города тенью, как рука убийцы. Или я просто не проснусь в одно утро. Эта мысль прочно укореняется в голове, никак не выходит оттуда. Я сижу на полу в квартире Евы, слушаю новые песни Оксиморона – то есть мне это всё, конечно, всего лишь мерещится. (Я хотел сказать: старые песни Френдзоны). Я даже не пытаюсь понять, когда всё так запуталось. Я жду смерти.

Ева приходит с работы, замечает меня в таком состоянии. Она что-то говорит, я не отвечаю. Спрашивает снова, я молчу. Или бубню какую-то несуразицу в ответ.

– Плевать, – говорю в итоге.

– В каком смысле?

– Просто… плевать на всё.

Ева откашливается.

– Вообще-то я спрашивала, как прошёл твой день?

– Мой фабрика работает просто так, – отвечаю я, не зная, что это значит.

Ева берёт отпуск, чтобы провести вместе немного времени. Чтобы отвлечь меня – так она говорит. И вот мы едем на выходные за город, снимаем номер в отеле на туристической базе, где неплохо проводим время. Открытый бассейн с тёплой водой, когда на улице сильно ниже нуля. Горячие источники и парные. Мы играем в настольный теннис и аэрохоккей: оба раза Ева выигрывает меня. Мы валяемся в номере на кровати, смотрим новый документальный фильм об Убийцах с болот, и Ева что-то спрашивает у меня, пытается растормошить, но я отвечаю вяло, каким-то совсем поникшим голосом, и тогда она ненадолго оставляет меня в покое. Мы посещаем занятие по йоге, где я – единственный парень, а все остальные девушки, но мне плевать, я даже не смотрю на них. И в конце занятия, когда мы прекращаем изгибаться, растягиваться и слушать тишину, которую мне так и не удаётся уловить, тренер по йоге, то же девушка, говорит всем нам, улыбаясь:

– Спасибо, что пришли. Спасибо каждой.

Так и говорит. Как будто меня здесь нет.

Но я не обращаю внимания и просто говорю:

– Не за что, сука.

Я не чувствую злости, только раздражение. Я инертен, я плыву по течению дней, уставившись в абсолютную непроглядность происходящего. Я покупаю в супермаркете последнюю новеллу Джека Керуака, читаю её весь вечер, сидя на балконе с видом на конец света, а когда откладываю её, то долго смотрю в одну точку рассеянным взглядом. Иногда я рыдаю, закрывшись в ванной, как девочка-подросток в период первых месячных.

Ева спрашивает что-то о том, как продвигается работа над "Комментариями без текста". Я говорю ей без шуток:

– Сожги эту книгу.

Ева просит рассказать ей что-нибудь о моей Коллекции Бартлби.

– Брось, – говорю. – Хватит этих игр.

Она спрашивает, невзирая на мои слова:

– Ты всё ещё пополняешь её?

– Нет, – говорю.

– А какого последнего Бартлби ты нашёл?

– Себя.

Ева замолкает. Потом говорит, всё ещё надеясь оживить меня, вернуть мне вкус к жизни, но я просто устал от себя, от неё, от мира:

– Может быть, я смогу помочь тебе? Скажи, кого нужно искать, я поищу за тебя. Мне не трудно. Это весёлое занятие.

Мои нервы сдают.

– Это всё выдумки, Ева, – говорю я, срываясь на крик. – Это всё ёбаные дудки. Нет никаких Бартлби. Нет никакой Коллекции. Нет никакого Дома с красной дверью. Ни Агентов, ни Духа. Я придумал их всех, чтобы не умереть от скуки. Пока ты на работе, а я один у тебя дома. Потому что я не могу перешагнуть через себя и свои идиотские принципы, пока всё моё поколение спокойно общается в Сети. Потому что мои паршивые друзья похоронили меня. Потому что общество решило, что я не подхожу. Потому что я законченный эгоист, хотя и честный, прямолинейный человек. А ещё я просто устал говорить.

Пауза.

– Ну что ты молчишь? – спрашиваю я, чувствуя себя виноватым. Как будто я сам себя предал.

– Я не Ева, – говорит Ева. – Я – Лесли. Или ты забыл?

– Плевать… мне… на это… тоже.

Ева держится, не теряет надежды.

А я просто хочу, чтобы она признала, что я – бесполезный мусор из костей и органов, закутанный в плоть. Зверёныш. Возможно, тогда она найдёт в себе силы избавиться от меня, построит свою жизнь и будет счастлива.

Она сдаётся только на обратном пути, когда, возвращаясь в город, мы становимся свидетелями того, как какой-то автомобиль несётся по пустой трассе на бешеной скорости и сбивает бродячую собаку, которая перебегает дорогу. Водитель машины, не медля, скрывается с места происшествия. Пёс с визгом описывает дугу в воздухе и со шлепком приземляется на асфальт. Мы тормозим, я сильно ударяюсь ногами, эта боль отрезвляет, так как я едва не оставляю свои колени в бардачке. Неожиданно вспоминаю "Автокатастрофу" Балларда. А ещё – как меня сбила машина, когда я был студентом.

– О боже! Он… хыы…

– Спокойно, – говорю. – Оставайся в машине.

Но полученные бедным животным травмы не сопоставимы с жизнью пса. Под ним лужа крови, несколько костей, как и внутренности, торчат наружу. Собака, скуля, умирает у меня на глазах в считанные минуты. Ева плачет, никак не может остановиться. Мне приходится взять лопату из багажника "жука" и похоронить пса на склоне холма.

В город мы возвращаемся молча, а едем медленно.

И в какой-то момент (наверное, когда мы заходим в квартиру, где нас встречает музыка соседа-алкоголика или звуки ремонта) я ловлю себя на мысли, что уже не чувствую горечи. Не тоскую. И постепенно мне удаётся наколдовать себе новую броню.

Моя Девочка-Бит

Сидит психопаточка,

В руках – лопаточка.

На щеках по ямочке:

Радость и лапочка.

Что ты делаешь девочка?

Неглубокую ямочку.

Зачем же, милочка?

Для любопытного дядечки.

Учитывая, что Ева, по сути, единственный человек, с которым я общаюсь, ей уготована тяжёлая участь, и она это понимает. Я не желаю ей зла – так же, как не желаю зла другим людям. Никогда такого не было. Всё это просто плохо отрепетированная, затянувшаяся игра. Я хочу, чтобы у Евы было всё, что она пожелает, и мне горько признавать, но я не могу дать ей той жизни, которую она заслуживает.

Я не могу проводить время с её друзьями, так как не доверяю им. Наверное, они не понимают, почему она вообще со мной связалась. Неуравновешенный, безработный. Впрочем, для всего внешнего мира – мои дела всегда в полном порядке.

Ева знает, что говорить. Я научил её предсказывать эмоции, реакции людей.

Я говорю Еве:

– Ты – это не твоя семья.

Я говорю Еве:

– Ты – это не твои друзья.

Эти понятия устарели. Они умерли. Забудь о них.

Ты – это твоё тело и твои мысли. Всё остальное – мишура. Навесь на себя другую одежду, пересядь в новый автомобиль, поменяй работу или круг общения – если ты ничтожество, то им и останешься. Если ты хороший, трудолюбивый человек, то тебя везде встретят с распростёртыми объятиями. Нужно быть другим человеком, чтобы любить Еву.

Нужно быть мной, чтобы понять, каково это: не любить никого, включая себя самого. Даже самых близких людей.

И хотя я хочу заботиться о Еве, на деле вся моя забота о ней сводиться к тому, чтобы в очередной раз не сорваться на неё. Обидеть Еву для меня равносильно тому, чтобы взять нож и отрезать часть собственной души. И это самое точное описание.

Но столкновение миров неизбежно.

Ева всегда рядом, а я никогда не бываю по-настоящему близок с ней.

– Ты любил меня? – спрашивает она.

– Конечно, – говорю, и это правда.

– Как долго?

Задумываюсь.

– Первые три недели точно.

– Не много ли? – спрашивает Ева.

– Достаточно, чтобы узнать человека.

– И что ты узнал? Обо мне?

– Ты разбита и нуждаешься в защите.

– Ух ты. Как продуктивно.

– Ты послушная. Покорная.

– Даже слишком.

– Ты знаешь толк в веселье.

– Да неужели?

– Ага. Почти так же хорошо, как я.

– Отлично. Ещё что-нибудь?

– Ты почти идеальна.

– Почти, значит? А какая она тогда? Твой идеал?

– Карла Хомолка. Слышала о ней?

– Это ещё что за дива?

– Почитай о ней. Если интересно.

– Нет. Скажи сам. Будь добр.

– Зачем тебе интернет, Лесли?

– Чтобы смотреть с тобой порно? Не знаю.

– Ненавижу порно. Никакой правды.

– Тем не менее, ты не против того, чтобы я трогала себя, глядя, как какие-то девушки трутся друг об дружку.

– Тебе это нравится. Не прибедняйся.

– Ээ… Хм… Вообще-то нет.

Ева – проекция моих фантазий. Мишень, в которую бьют разрушительные силы, бушующие внутри меня, когда они вырываются наружу. Ева моя девушка, и я сплю с ней. Ева моя дочь, и я учу её тому, что узнал сам: о жизни, людях, страданиях, закладываю в неё амбиции и веру в то, что она достойна лучшего и большего, чем просто прожить жизнь, как все. Ева моя старшая сестра, и я спрашиваю у неё совета, как понравится девчонке, а потом использую полученные навыки, применяю их к ней самой. Ева мой друг, и я обсуждаю с ней "Комментарии без текста" или свою Коллекцию Бартлби, или какой-то другой безумный бред, до которого миру нет дела. Но Ева хороший друг, лучший друг, и она слушает меня, помогает решить вопросы. Ева – соратник, союзник, она поддерживает меня во всём. Ева моя жена, которая заботится обо мне, помогает не развалиться на части окончательно. Ева – враг номер один, которого я ненавижу всем сердцем в те редкие, но такие разрушительные для нас обоих моменты. Когда в ней сходится всё то, чего я никак не могу принять в людях: внутренняя слабость, отсутствие конкретного стержня, пагубная потребность в общении, желание получить оценку общества по поводу своих мыслей, действий, внешности. Наивность и слепая вера в то, что ты, как и твоя жизнь, могут быть кому-то интересны. Жалость к себе, загоны на тему морали – словом, всё человеческое.

Наступает такой момент, когда я уже не могу искать работу – физически, морально, психологически. Я истощён, выпит досуха. У меня нет сил, чтобы просматривать вакансии и выполнять тот элементарный минимум, который требуется от меня. Я не могу заставить себя отправлять резюме, убеждать людей в том, что я тот, кто им нужен. Я не могу искать своё место, больше не могу, я сильно устал. С меня хватит. Такое бывает периодически, когда долго занимаешься одним делом, и ничего не получается. Я уже привык.

Нужно хотеть работать на кого-то. Нужно гореть общением. А всё, чего хочу я – закончить "Комментарии…". И даже в такой непростой период жизни, когда я, по сути, уже не живу, просто нахожусь где-то, что-то делаю, существую, Ева заботится обо мне. Она делает то, что должна делать каждая девушка, когда её муж, парень, брат, отец, друг теряет веру в себя, когда его покидают силы, а именно: Ева продолжает играть свою роль.

Я просыпаюсь у Евы дома, она ушла на работу, оставив записку на холодильнике, что завтрак в контейнере, а звук ремонта нарастает с самого утра, и чтобы хоть немного заглушить его, я включаю телевизор, прибавляю звук. У Евы телевизор всегда показывает ТиЭлСи, а когда я жил у другой девчонки, там телевизор всегда показывал Дисней. Детские мультики и программы в духе "Большие проблемы маленьких людей" – вот мои друзья и собеседники. Я стараюсь по возможности не слушать ни звук ремонта, ни телевизор. Завтракаю поздно, когда пора уже обедать. Пью много кофе, умываюсь, не глядя на себя в зеркало, потому что с недавних пор моё собственное отражение всё пытаются перехватить Маракашки: оно мерцает, искажается и постоянно колеблется между Духом и Агентом. А я, старый недобрый Блабл, среднее арифметическое этих двух сторон, их производное.

Ближе к обеду просматриваю электронную почту, куда Ева в очередной раз отправила мне актуальные вакансии, собранные с разных ресурсов. Нахожу среди них пару-тройку приемлемых или просто новых, интересных. Изучаю их, смотрю, что предлагают сами компании, отправляю резюме, если есть силы – вот настолько мне стало плевать на своё будущее. Звоню кому-то из работодателей, кто-то из Кукол звонит мне, но если такое происходит, это, считай, праздник. Короче, после пары часов такой работы, когда изменить что-либо в жизни уже не кажется возможным (максимум мне назначают собеседование и то на другой день), я берусь за "Комментарии…". Или включаю музыку и подолгу рассматриваю Коллекцию Бартлби. Всё это сидя на полу, потея, но трясясь от холода.

Иногда я думаю о том, как так вышло, что я остался без работы. Ещё реже я думаю о том, как так получилось, что у меня совсем нет друзей. Я вспоминаю Янни Плака – не часто, всё меньше – и улыбаюсь. Я думаю о Берче, хочу напиться, и мне почему-то становится тяжело на душе. Грустно как-то. Я воскрешаю в памяти девушек, с которыми жил, которые любили меня, и удивляюсь тому, что не чувствую по отношению к ним ничего, кроме интереса: с кем они и где сейчас? Вот всё, что меня тревожит. Иногда я думаю о себе, как о самом бесполезном существе во вселенной, которое не имеет права на жизнь.