Текст книги "Юность"

Учителя их школы были разные. Сильные учителя, вроде Львовой, Петрова и Волкова, и слабые, вроде Федулова. Но чаще были нормальные.

Да и вся Реутовская средняя школа № 15 уже в этом году считалась одной из лучших в Подмосковье. В ней училось почти две тысячи учеников.

Многие учителя школы стали новаторами школьного образования. К ним относился, прежде всего, Игорь Павлович Волков. Но и другие тоже блеснули своим мастерством и не формальным подходом к делу. Поэтому в их школу часто приезжали перенимать их опыт делегации педагогов из других школ района и области.

В экзаменационную сессию Платон с Настей и мамой не забыли 20 июня поздравить с днём рождения своего отца, а 22 июня все Кочеты – с сорокапятилетием – Надежду Васильевну, поговорив и с Варей.

Выпускной вечер состоялся в субботу 25 июня. После торжественной части, где отмечали лучших выпускников, и концерта школьной художественной самодеятельности состоялся банкет с первым для многих в жизни выпитым шампанским, а за ним начались танцы. Но Платон ни с кем не танцевал – не было желания. И он не хотел для какой-нибудь девочки создавать иллюзию его к ней якобы симпатии или особого отношения.

Он теперь традиционно обсуждал с Колей Алдашкиным последние футбольные новости.

– «Платон! Ну, теперь-то тебе ничто не помешает прийти к нам на тренировку?! Тренер всё ждёт! Когда придёшь-то?» – спросил Коля, перебив красноречивого болельщика.

– «Да конечно приду! Давно хочу! Но, то одно, то другое. Вот после выпускного только одну недельку отдохну и помогу родителям на даче, и потом сразу начну! А тренировки у вас в какие дни и во сколько!» – с жаром ответил Платон, давно мечтавший об игре в настоящей футбольной команде.

И Алдашкин сообщил Кочету дни и часы их тренировок, специально напомнив, что за исключением обуви, форма для него у них найдётся.

Но в их разговор вдруг вмешалась, опередившая Тоню Любакову, их классная руководительница Маргарита Викторовна, пригласившая Кочета на белый танец. Тот почувствовал себя неудобно, но ещё неудобней было бы отказать ей. В танце, в котором Платон смело и даже дерзко, чтобы больше не приставала, вёл свою партнёршу по залу, та отметила, что он очень хорошо танцует, и поинтересовалась, почему он не приглашает девочек из класса, особенно Инну Нестерову.

– «Мне кажется, вы внешне очень подходите друг другу?!».

– «Да у меня давно уже есть с кем танцевать и не только! – твёрдо начал Кочет – Моему сыну уже больше года!» – снова ошарашил он учительницу русского языка и литературы.

Но после небольшой паузы та поинтересовалась его планами на будущее. И Платон ответил ей о намерении поступать в институт, который он ещё не выбрал.

После танцев все, распрощавшись и разбившись на группы, пошли гулять по городу. Платон невольно составил компанию Сталеву, в этот вечер небезуспешно приударившему за Валей Алымовой, взявшись её провожать.

Видимо та вместе с соседкой по парте Инной Нестеровой поначалу рассчитывала на компанию и с Платоном, но дружбы парта на парту, возможно и по вине Маргариты Викторовны, у них не получилось.

Но к своим друзьям присоединился и Вова Лазаренко, притом, что их другой друг Боря Быков уже куда-то ушёл с товарищем по парте Мишей Соркиным.

Так и шли они вчетвером. Впереди ворковала пара неожиданных влюблённых, а за ними, как охрана, плелись Кочет с Лазаренко, говоря о своём, но видимо очень смешном. Поэтому Валя периодически останавливалась и интересовалась, о чём это они так смеются.

А когда Платон понял, что они с Володей здесь уже лишние, то предложил тихо, не прощаясь свернуть в сторону к своим домам.

И хотя его разговор с другом всю дорогу домой продолжался, но Кочет уже осознавал, что теперь их пути разойдутся в разные стороны и возможно навсегда. И он больше никогда не будет «дружить» со Сталевым, хотя может быть ещё будет поддерживать дружеские отношения с интересным ему Лазаренко, болевшим, как и Сталев, за «Спартак» и любящим обсудить с эрудированным в спорте Кочетом хоккейные и футбольные новости.

На следующий день в воскресенье 26 июня он с утра рванул на участок.

– Ур-ра! Я свободен! Окончил школу! Теперь я могу делать всё, что захочу! Поступать в институт, идти работать, играть в футбол, играть с сыном, любить Варю, заниматься своими делами! – радовался выпускник.

На участке его уже ждали мать с сестрой, приехавшие накануне вечером, впервые переночевавшие там и варившие клубничное варенье.

Платон сообщил им, что хочет остаться и пожить несколько дней на участке один, чтобы совсем отойти от школьных забот, полностью забыть их перед новым этапом в своей жизни.

И Алевтина Сергеевна согласилась, наготовив ему еды на несколько дней вперёд и оставив денег на покупку продуктов. Ведь сын заслужил это.

– «Ладно! Оставайся! Всё равно рано или поздно тебе пришлось бы здесь жить одному и самому себе готовить!? Приучайся к самостоятельности! В крайнем случае, приезжай домой!».

Вечером, проводив их до калитки, Платон пошёл к Андрею Юдушкину, пригласив его к себе без помех наиграться в настольный футбол. И два выпускника средней школы до полночи резались в ими очень любимую игру.

Из всех соперников Платон больше всего любил играть именно с Андреем. Он подходил по уровню мастерства и темпу игры, знал фамилии многих игроков, иногда, что обычно всегда делал лишь Платон, называя фамилию ударившего игрока. Кроме того он был весельчак и балагур, любил шутить сам и понимал шутки Платона. В общем, им вдвоём было весело и комфортно. Единственное, что иногда напрягало Платона, так это пристрастие Андрея к обманам и жульничеству в игре. Но это было не часто и не принципиально. В общем, наигрались они вволю до забрезжившего рассвета.

А утром по предложению Андрея Платон поехал с ним устраиваться на консультации для поступающих в Московский автодорожный институт (МАДИ).

Они вышли из метро «Аэропорт» и вблизи него вошли в красивое старое здание с колоннами. Но пока Андрей оформлялся, Платон понял, что ему такой профиль высшего образования не подходит.

А, вернувшись в садоводство, они устроили очередной чемпионат по настольному футболу и в «войну странами», подключив всех приехавших в садоводство мальчишек. Игры в настольный футбол и в войну они чередовали и с играми в мини-футбол на небольших площадках садоводств.

Остальное же время ушло у Платона на самообслуживание, в том числе на ходьбу в палатку и магазины. А поздними вечерами он недолго слушал радиостанцию «Маяк» с музыкой и последними новостями. И он был счастлив от свободы, удовольствий и своего теперешнего положения.

А вот положение футбольных команд в турнирной таблице после тринадцатого тура к 28 июня особо не изменилось. Ещё 1 июня победив дома 1:0 «Спартак» киевляне оторвались от него на три очка, сохранив это преимущество и в дальнейшем. Поменялись местами ташкентский «Пахтакор» с бакинским «Нефтяником» и «Динамо» Тбилиси с ереванским «Араратом». Тот с двенадцатью очками соседствовал с динамовцами Минска и Москвы, пропустивших вперёд себя «Торпедо» Кутаиси, «Кайрат» Алма-Ата и ленинградский «Зенит». Московские «Торпедо», ЦСКА и «Локомотив» остались на прежних местах, но отставание аутсайдера уменьшилось до одного очка.

Но не забывал Платон и хоть немного поиграть в футбол, хотя бы для поддержания формы.

Теперь его партнёрами на маленьких площадках бывали младшие по возрасту мальчишки, для которых он всё чаще представал не только старшим товарищем по играм, но и играющим футбольным тренером, передающим младшим свои знания и умения. Но одновременно он уже немного учил их жизни и защищал от неприятностей.

И однажды он чуть было не избил пьяного сторожа Кедю, за озорство заносчиво разносившего его младших подопечных. Но в последний момент Кочет сдержался, вспомнив, что перед ним стоит хоть и пьяный, но всё же фронтовик и к тому же недавний вдовец.

После неожиданной смерти жены Константин Трофимович съездил на её родину, на Украину, и привёз в жёны её двоюродную сестру тоже по имени Василису, но Васильевну.

Платон один пробыл на участке до вечера субботы 2 июля. Поэтому в четверг ему пришлось самому варить себе борщ.

Он собрал на участке все овощи, которые уже можно было употреблять в еду, тщательно промыл и аккуратно порезал, высыпав все сразу в кипяток.

В кастрюле в одной компании и одновременно оказались, купленные ещё мамой, свёкла, листья от капусты, морковь, картофель и разнообразная зелень – молодые зелёный лук, петрушка и укроп, а также репчатый лук и порезанная головка чеснока. Не забыл он и посолить своё варево. Доведя содержимое кастрюли до кипения, Платон убавил газ, и стал периодически помешивать в ней большой ложкой, как бывало, делала мама.

Но от него, конечно, были скрыты многие тонкости приготовления первого блюда.

И он провозился с ним почти полдня, напробовавшись и нажевавшись его компонентов. Так что к окончанию варения им подобия борща аппетит у него уже пропал. И только за ужином Платон попробовал своего варева, в общем, посчитав его съедобным.

А вечером в субботу к нему приехали мама с сестрой, попробовавшие густые остатки его борща.

– «Ну, что? Для первого раза очень даже не плохо! Только очень он у тебя густой получился!?» – объективно и доброжелательно оценила опытная в приготовлении супов мама.

– «Просто он уже всю жижу выпил! А теперь этим можно кормить только … курей!» – субъективно критично оценила сестра.

Однако Платон и такими оценками был очень доволен, ибо никогда и ничто не готовил и не варил.

Но самым неожиданным для всех, и даже приятным сюрпризом, стал приезд туда отца.

Оказалось, что Пётр Петрович односторонне расторг временный трудовой договор, в связи с опасностью быть вовлечённым, как бухгалтер, в финансовые махинации директора пионерлагеря.

– «Так ты, что? Поругался с ними, что ли?!» – встревожилась Алевтина Сергеевна.

– «Да нет! Я им хоть и сказал правду, но другую! Я объявил директору, что мой сын будет готовиться к экзаменам для поступления в ВУЗ, и мне надо быть с ним на участке, обеспечивая его питание, пока мать не в отпуске! Он, конечно, удивился, почему же я тогда согласился работать и заключил трудовое соглашение на всё лето!? А я ему объяснил, что твой отпуск сначала планировался на этот период, но потом твоё руководство его передвинуло на месяц позже, назначив тебя временно исполнять обязанности, неожиданно ушедшего в отпуск твоего начальника! Так что ушёл я легко!» – объяснил Пётр Петрович обрадовавшейся бывшей жене.

– «Ну, ты и хитрец!» – констатировала она.

– Здорово! Папа тоже будет со мной жить! Так что я смогу здесь готовиться к экзаменам! – поначалу обрадовался и Платон.

– Но ведь, когда я буду готовиться к экзаменам, он не позволит мне играть и делать всё, что я захочу!? Хотя, с другой стороны, мама уже будет в отпуске и тоже не даст мне отвлекаться от подготовки! Да и мне самому будет не до игр! – тут же по-взрослому рассудил он.

В субботу вечером Кочеты, из-за позднего приезда старшего и разговоров с ним, припозднились. А дети спрашивали отца, как там их бывший пионерлагерь, и чем он кроме работы там занимался.

– «Купался, загорал, в лес ходил, фотографировал, телевизор смотрел! В общем, отдыхал душой и телом!» – коротко и ясно ответил он.

В воскресенье, отоспавшись, все принялись за огородные работы, в основном за прополку.

Особенно усердствовал, соскучившийся по крестьянскому труду, Пётр Петрович.

– «Я смотрю, у нас лучше всего растут сорняки! Вон какие за неделю вымахали!?» – устав от прополки, прокомментировала, сидевшая на раскладном стульчике, Алевтина Сергеевна.

Ей после операции на щитовидку врачи запретили надолго наклоняться, и она уже привыкла полоть, сидя на стульчике, но только там, где позволяли проходы между грядками. Вечером, оставив наедине с природой Петра Петровича, мать с детьми вернулась в Реутов.

– Сын! Мне кажется, что тебе уже пора выбирать институт!?» – перед сном посоветовала Алевтина Сергеевна.

– «Да, мам, пора! Я завтра с утра сяду за «Справочник для поступающих в ВУЗы» и буду выбирать, пока не остановлюсь на подходящих или даже одном конкретном институте! А вечером мы с тобой обсудим и окончательно решим!» – согласился с матерью Платон.

Он уже несколько дней носил в себе эту идею, запланировав именно на понедельник её решение.

И в понедельник, как Платон давно привык, он начал новую жизнь – выбирать институт и готовиться к экзаменам в него. Сначала он сразу отмёл из рассмотрения все не московские институты. Потом бегло пролистал весь справочник, чтобы понять, какие ВУЗы есть в Москве.

Затем исключил из рассмотрения те, в которые нужно было сдавать химию, биологию, литературу и иностранный язык. В этот список попали и все строительные, сельскохозяйственные, педагогические, инженерные и физико-технические ВУЗы, а также «девчачьи» ВУЗы, к коим он относил все текстильные, медицинские, финансовые, юридические, торговые и культурологические. Кроме того, из рассмотрения он изъял и спортивные ВУЗы.

И у Платона осталось только шесть институтов, в которые он мог бы сдавать экзамены и учёба в которых хоть чем-то была бы ему интересна. Из них предпочтительнее были Московский архитектурный институт (МАРХИ), московский институт инженеров геодезии и картографии (МИИГАиК) и Московский институт народного хозяйства (МИНХ) имени Г.В. Плеханова.

Быть архитектором он мечтал ещё с детства. Но с пятнадцати лет он совершено остыл к рисованию, и боялся, что провалит экзамен по рисунку.

– Вот, если бы я жил в своём прежнем доме, то дойти до МАРХИ можно было за пять минут! А теперь? Нет, не подходит! – отмёл он первый вариант.

Хоть Платон и знал хорошо географию, но учится на простого геодезиста, смотрящего только на окружающее его пространство он, конечно, не захотел.

– География должна быть у меня глобальная, или хотя бы в масштабах страны! – зачеркнул он и этот ВУЗ.

И у него остался только один вариант.

– А вот в Плехановском есть экономический факультет и специальность «Планирование народного хозяйства»! Тут и географию надо хорошо знать в масштабах СССР, и математика пригодится! Да и с новейшей историей это направление тоже связано! Всё! Плехановский! – окончательно решил он.

С учётом того, что Платон умел, знал и любил, выбор специальности «Планирование народного хозяйства» в институте Плеханова был сейчас для него самым точным и правильным.

– Мне, конечно, сейчас надо бы зарабатывать деньги, чтобы Варе со Славкой помогать, и маме с сестрой! Но поступление в ВУЗ для меня всё же первейшая и наиважнейшая задача! А с работой как-нибудь разберусь позже, после поступления. И тогда видно будет. Может, ещё и не поступлю? – в итоге не боясь любого исхода, рассуждал он, делая окончательный вывод.

Платон не стал ждать вечера и согласие мамы. Ведь в любом случае, он своего решения уже бы не изменил. Поэтому он сразу выехал по указанному адресу в Строченовский переулок, узнав и выписав в институте всю для себя нужную и важную информацию по поступлению в него.

В этот же понедельник 4 июля Платон, наконец, решился пойти на свою первую футбольную тренировку, специально заблаговременно выйдя из дома на стадион «Старт».

Тренер младших юношей Евгений Прокофьевич Климанов уже был в тренерской, и радушно встретил Кочета.

– «Так ты и есть тот самый Платон, про которого мне Алдашкин все уши прожужжал?! Расскажи, где, кем и как играл, свои сильные и слабые стороны, если знаешь, конечно!?» – с улыбкой спросил он, с интересом разглядывая рослого кандидата в свою команду.

И Платон, в этот раз не скромничая, рассказал о многих своих футбольных подвигах, среди недостатков упомянув лишь отсутствие профессионального футбольного обучения и соответствующие этому пробелы.

– «А ты, случайно, не собираешься в будущем стать футбольным тренером? Уж больно ты толково разбираешь свою игру!» – спросил Климанов.

– «Пока не знаю. Но не исключено, если удастся поиграть и на высоком уровне!?» – удивлённо ответил Кочет.

Потом, за имением времени, Евгений Прокофьевич рассказал о своей спортивной карьере.

Из его неспешного рассказа Платон узнал, что тренеру уже почти сорок два года, он уроженец Рязанской земли и воспитанник детской команды «Метростроя», за которую играл вратарём на первенство Москвы по хоккею с мячом. Потом он играл в хоккей с шайбой сначала за «Спартак», став вице-чемпионом в 1953 году, а потом за ЦДКА, через три года вернувшись в той же команде в хоккей с мячом. Он трижды, в 1954, 1955 и 1957 годах был чемпионом СССР. В этом же году на первом чемпионате Мира по хоккею с мячом он стал чемпионом.

Но за сборную СССР он сыграл всего в пяти официальных играх.

В 1956 и 1958 годах Е.П. Климанов получал серебро чемпионатов СССР. А в 1959 году – бронзу. С 1954 по 1957 год включался в «Список 22 лучших хоккеистов СССР по хоккею с мячом». В 1959 году, в возрасте тридцать четыре года, он перешёл в «Урожай» (Перово), а в следующем году, после расформирования команды, – в «Спартак» (Ногинск), завершив карьеру уже на следующий год.

– «Ну, ладно! Соловья баснями не кормят! Вот тебе форма, иди, переодевайся! Пока можешь тренироваться в кедах, а бутсы тебе потом подыщем, если только попадёшь в команду!?» – закончил он уже серьёзней.

Платон переоделся, взял один из мячей и пошёл на поле. Навстречу ему стали попадаться пока незнакомые игроки их команды. А вслед за ними появился и сияющий от радости Коля Алдашкин.

– «Ну, наконец-то! А я думал, что ты опять не придёшь – снова найдутся какие-нибудь дела!? Молодец, Платон! Ты не пожалеешь!» – протянул он для рукопожатия свою тонкую ладонь.

– «О-о! Кто к нам пришёл!? Сам Кочет …прилетел! Привет!» – услышал Платон приветствие и от, изменившихся в лице, братьев Бобковых.

Платон обернулся на приветствие за своей спиной и нарочно слишком крепко пожал «Бобкам» руки:

– «Да ты что!? Раздавишь ведь!» – первым заскулил Слава.

– А ты, как был медведем, так им и остался! Посмотрим, что ты теперь стоишь на поле!?» – услышал он и от Юры.

Платон немного побегал за пинаемым им же вперёд мячом, вспомнив:

– Я так же делал и на Ширяевом поле, когда мало что умел!

Но тут на поле стали появляться игроки, и Платон стал с ними пасоваться. Но некоторые вышли с мячами и стали ими жонглировать, что Платон пока делать совсем не умел.

– Все всегда и везде жонглируют мячами, воображая друг перед другом, а зачем? Я что-то ещё ни разу не видел этого в игре?! Какая в этом необходимость? – сам перед собой оправдывался он.

Но тут раздался свисток Климанова, известивший о начале тренировки, и пустивший всех бежать вокруг поля. Потом начались различные упражнения без мяча, в которых Кочет не отставал от других. А затем все разбились на пары перепасовывая мяч друг другу.

Себе в пару Коля Алдашкин сразу выбрал Платона Кочета, показывая ему, как надо правильно ставить стопу при пасе и при приёме мяча, в итоге дав ему совет:

– «Платон! Я увидел, что ты бьёшь по воротам расслабленной стопой, а пас даёшь напряжённой! А надо всё наоборот! По воротам бить напряжённой, а пас давать мягкой! А при приёме мяча смягчай стопу или бедро, как бы продолжая движение мяча, но затормаживая его!».

– «А я так и старюсь делать!».

В конце тренировки тренер дал задание всем пробить пенальти. Когда очередь дошла до Платона, то он пробил на силу, попав мячом под перекладину над головой вратаря.

– «Кто это так пробил?!» – обернулся, проходивший мимо штрафной площадки, тренер.

– «Да это Кочет! Он всегда так бьёт!» – первым ответил Алдашкин, вызвав довольную улыбку тренера.

После этого началась двусторонняя игра, в которой Кочет, эффективно взаимодействуя с Алдашкиным, проявил себя весьма способным игроком, порадовав Климанова, объявившего ему, что он взят в команду.

– «В среду у нас игра дома! Будешь играть центральным нападающим! А сейчас пойдём, оформим необходимые документы для подачи дозаявки на тебя!» – заключил он, обрадовав Кочета.

Коля Алдашкин первым подошёл к Платону и поздравил его с зачислением в команду.

– «Платон! Только ты всегда бери с собой на игру паспорт, а то ты выглядишь старше всех, как молодой мужчина! Соперники могут подать протест!» – в конце беседы посоветовал Евгений Прокофьевич.

Счастливый Кочет прилетел домой, сразу с порога поделившись радостью с мамой:

– «Мам! Меня взяли в городскую юношескую футбольную команду!».

– «А институт выбрал?».

– «Да, Плехановский, экономический факультет на специальность планирование народного хозяйства!».

На следующий день с утра Платон отнёс в школу все учебники, получив взамен Аттестат о среднем образовании. А на обратном пути зашёл ещё и в поликлинику за справкой о состоянии здоровья для предоставления её в институт. А потом он пошёл ещё и фотографироваться в фотоателье на улице Ленина, узнав, что фотографии будут готовы только через два дня.

В среду 6 июля Платон с волнением ждал свою первую официальную игру. Он специально поздно встал, сделал зарядку и даже побрился, чтобы уж совсем не выглядеть старше всех, и приготовил паспорт. Затем продумал свою предстоящую игру, вспомнив многие из своих неожиданных ходов и тактических уловок на поле. А после плотного обеда он ещё и поспал, оставив себе необходимое время на сборы и приведение себя в порядок. В общем, к своей первой игре он подошёл с большой ответственностью. К тому же надо было на стадион подойти пораньше, чтобы подобрать себе подходящие бутсы, и успеть ещё к ним привыкнуть.

По прибытии на стадион тренер сразу отметил серьёзное отношение к делу новичка, вместе подобрав тому хоть и изношенные, но впору и по ноге подошедшие бутсы кого-то из игроков их мужской команды. И переодевшегося вскоре Платона Климанов представил судье и тренеру команды соперников, как их нового, только вчера заявленного, игрока, попросив его показать им свой паспорт. Но, несмотря на задержку, Платон одним из первых вышел разминаться, по просьбе вратаря, несильно постучав ему в руки с близкого расстояния.

Наконец, команды выстроились на поле.

К своему удовольствию, Платон заметил, что он самый высокий среди всех игроков. Его партнёром в центре, справа и чуть оттянутым назад для розыгрыша комбинаций с братом, стал Юра Бобков. А краями, соответственно стали: справа Слава Бобков, а слева Коля Алдашкин. И игра началась. Платону даже доверили начать игру с центра.

– «Ну, что, Кочет? Начинай!» – уступил право первого удара Юра.

– «Ну, полетели!» – подыграв ему, сделал Платон первый совсем короткий пас вперёд и вправо на Бобкова.

И игра началась. А как только Кочет коснулся мяча, его волнение сразу прошло. Он уже был внутри игры. И для него кроме мяча, чужих ворот и партнёров больше никого не существовало.

Поначалу Платон взаимодействовал только с Колей, а братья друг с другом. Но затем перепасовки начались с края на край и по диагоналям. Платон заиграл уверенней и напористей. И этим воспользовался Юра, в один из моментов контратаки перебросивший мяч через игрока у линии штрафной на рывок Кочету. А тот заранее прочувствовал момент, с середины поля рванув к штрафной и уже набрав скорость.

И, как только мяч начал отскакивать от поля, он щёчкой павой ноги переправил его в ворота мимо, навстречу выбегающего из них, вратаря, 1:0.

Партнёры по нападению тут же поздравили Кочета с открытием личного счёта. Но радовались они не долго. Соперник поднажал, и вскоре сравнял счёт, 1:1.

Однако под занавес тайма Платон выдал пас вразрез налево и вперёд на Колю Алдашкина, и тот, срезав угол штрафной, аккуратно и тоже щёчкой правой ноги положил мяч в левый угол ворот, 2:1.

В перерыве Евгений Прокофьевич похвалил и поздравил Платона с голевым почином, но попросил его во втором тайме оттянуться чуть назад, выдвинув вперёд Юру, и чаще бить по воротам издали.

И такая тактика вскоре принесла свои плоды. Закрутив около штрафной карусель, братья Бобковы и Алдашкин отвлекли на себя всю защиту соперника. И в один из моментов Юра дал пас назад под удар Платону, который, имея время, от души приложился под перекладину, 3:1.

Теперь уже соперники следили и за Кочетом, растянув свою оборону в центре. И этим воспользовался Юра Бобков, пройдя с мячом почти до ворот, и в последний момент отпасовавший его направо брату, и Слава Бобков сделал счёт 4:1.

После этого игра несколько успокоилась. Платон заметил, что его партнёры стали беречь силы и ноги.

– Сразу видно профессионалов, играющих на результат! А я играю ради удовольствия и голов! – подумал Кочет, взяв инициативу в свои руки.

Даже на фоне своих партнёров, энергично носящийся по полю, Платон выглядел теперь просто сумасшедшим, или принявшим допинг. Он даже умудрялся отнимать мячи на половине поля соперников и атаковать их ворота в одиночку, не дожидаясь застрявших в середине поля партнёров. И это не скрылось от опытного взгляда тренера.

– «Прокопыч! А где ты этого парня нашёл?» – показывая на Кочета, спросил Климанова тренер соперников.

– «Так это наш, реутовский, из дворового футбола! Давно собирался к нам прийти, и вот впервые играет!».

– «Так, по-моему, по нему сборная страны плачет!?».

– «Да нет! Ещё рано судить! Это его пока первая игра!» – отвернулся от соперника Евгений Прокофьевич, глядя, как на поле Кочет в очередной раз продирается сквозь строй, разбрасывая соперников в стороны.

– «Он у тебя, как танк! Что впереди, что сзади. Видно универсал!?».

– «Так универсалы только в дворовом футболе и рождаются!».

– «Точно из дворового! Вон, как сражается?! Не сдаётся до конца! Хотя игра уже сделана!».

Но и их соперник не сдался, под занавес отыграв один мяч, 4:2.

После игры все поздравляли Платона, а некоторые и восхищались им.

– «Николай! А ты оказался прав! Самобытного игрока ко мне привёл! Спасибо!» – чуть в сторонке благодарил Евгений Прокофьевич лидера своей команды Колю Алдашкина.

Уставший, радостный и окрылённый возвращался Платон Кочет домой.

– Ур-ра! Я теперь в команде! А как быстро всё получилось?! Видимо вопрос созрел?! – радовался он, снимая соску с бутылки концентрата яблочного сока.

На следующий день, в пятницу 7 июля, Платон Кочет сдал документы в МИНХ имени Г.В. Плеханова и устроился в нём на консультации по географии и математике. Теперь ему надо было готовиться для сдачи там вступительных экзаменов.

На его счастье, консультации были днём, а футбол по вечерам.

Вечером того же дня он сказал маме, что стал абитуриентом, а Настя показала ей свой первый в жизни паспорт.

В пятницу 8 июля после тренировки, на которой Евгений Прокофьевич дал Платону постоянное персональное домашнее задание учиться и отрабатывать жонглирование мячом, состоялась их двусторонняя игра против молодёжного состава.

– «Платон! Ты хорошо себя показал на острие в центре атаки. Но у тебя пока нет должного взаимодействия с другими партнёрами по нападению. Они привыкли играть в мелкий пас, вести комбинационную игру в спартаковском стиле. А ты видно любишь игру скоростную, размашистую, динамовскую, с рывками за спины и с пасом в одно касание, по хоккейному. А у нас в команде сейчас много дельных нападающих, но не хватает хороших защитников, особенно в центре обороны. Ты же видел, как мы голы пропускали? Поэтому я сегодня хочу попробовать тебя в центре защиты! Как ты на это смотришь?» – вкрадчиво спросил Евгений Прокофьевич.

– «Вообще-то не хотелось бы!? Но раз вам так надо – давайте попробуем! Только я никогда раньше не играл в защите!» – вынужденно согласился Кочет.

– Это наверно происки братьев Бобковых? Боятся конкуренции с моей стороны! Ну, ничего, попробовать можно! – с кислой миной решил Платон.

Первые минуты игры он немного растерялся от напора соперников, в рядах которых выделялся их капитан – тот самый Володя Калеганов, старший брат Нины – подружки Насти. Но вскоре Кочет освоился и стал раз за разом перехватывать пасы соперников, вынося мяч из штрафной и выбивая его далеко в поле. Всё чаще и продуктивнее, а порой и бесцеремонно, он стал выигрывать единоборства у нападающих, распихивая их в стороны и набивая им шишки и ссадины.

А когда соперники пробивали многочисленные штрафные удары, то Кочет первым становился в стенку, не раз принимая удары на себя. Иногда по-вратарски подставлялся он и под прямые удары. А ещё он чаще других выбивал мяч головой из своей штрафной площади.

Постепенно Платон освоился в своей штрафной площадке, и стал даже подсказывать своим партнёрам, кого им взять.

Таким образом, нападению команды старших ребят не дал забить гол, прежде всего, именно Кочет. Но и нападение его команды не смогло забить гол старшим. В итоге счёт так и не был открыт.

Но ещё во время игры, будучи в очередной раз обкраденным мячом, Володя Калеганов в сердцах добродушно бросил Платону:

– «Ну, как его тут пройдёшь? Он же у нас Сивори!».

Для Кочета это была самая высокая похвала.

– Надо же!? Он меня сравнил с лучшим игроком Европы!? Но почему 1961 года? И почему с нападающим? Видимо видел меня на прошлой игре?! Или я лицом похож на аргентинца? – некоторое время вертелось в голове у возбуждённого Платона.

А после игры его уже похвалил сам тренер и свои партнёры.

– «Вот, видишь?! Я не зря поставил тебя в центр защиты! Даже нападение молодёжки не смогло нам забить гол! А обычно мы легко получали пяток за тайм! Так что в следующей официальной игре будешь играть центра защиты!» – первым высказался Евгений Прокофьевич, окончательно определив амплуа Кочета.

– «Платон, ты сыграл просто здорово! Я и не знал, что ты так умеешь играть в защите!?» – поздравил его и Коля Алдашкин.

Но больше всех триумфом Кочета были довольны братья Бобковы. Ведь сейчас на их глазах был устранён их главный конкурент на место центрального нападающего. Они ведь обычно играли сдвоенный центр вдвоём.

Со смешанными чувствами возвращался Платон Кочет домой. С одной стороны, он был очень доволен своим успехом. А с другой стороны, этим же своим успехом он крепко подвёл себя – лишил любимого им с детства амплуа центрального нападающего таранного типа.

– Ну и наивный же я?! Сам своей хорошей игрой перевёл себя в другое амплуа!? Наверно, не надо было так стараться? Ладно! Попробую и в защите! Может иногда я смогу подключаться и в нападение? – пока согласился он.

Традиционно напившись сока из разбавленного яблочного концентрата, всё ещё возбуждённый Платон увлечённо рассказал сестре о прошедшем матче и его в нём участии.

Настя с удивлением и интересом смотрела в сияющие необыкновенной энергией ярко синие глаза брата, стоявшего лицом к окну, через стёкла которого ещё пробивались лучи заходящего солнца. В этом свете его глаза искрились и горели, выплёскивая внутреннюю энергию наружу. Такого она никогда и ни у кого не видела ранее.