Текст книги "Юность"

От него Платон узнал, что в детстве Миша переболел Свинкой, получив осложнение в виде возможного бесплодия.

Но Платон утешил и успокоил друга:

– «Миш! Так тебе можно сказать в чём-то и повезло! Ты теперь можешь не предохраняться, и твои подружки не будут бояться беременности! Так пользуйся этим! А если кто вдруг и забеременеет, то это будет для тебя счастье!».

Такое не ко времени счастье, слава богу, пока обошло стороной Настю Кочет.

Её отношения с Павлом Олыпиным продолжали развиваться. Из-за этого тот, после окончания в июне своей срочной службы, остался на сверхсрочную службу, сразу получив звание старшины. Теперь он стал более свободным в телефонных звонках с работы и, главное для него, вольным в месте своего ночного пребывания.

И, по просьбе Насти, мать разрешила ему иногда ночевать у Кочетов.

Она, будучи опытной и мудрой женщиной, всё же уступила настойчивым просьбы дочери не портить ей жизнь и лишать выпавшего шанса, и «пустила козла в огород».

С учётом того, что в Реутове иногда ночевал и Пётр Петрович, а бабушка пока жила в деревне, Олыпину отвели её кровать в общей комнате Платона и Насти.

И Павел ночевал довольно часто, усыпляя бдительность всех членов семьи Кочетов, но не ещё более опытного в жизни Петра Петровича, выражавшего сомнение такой позиции своих женщин.

Тем временем 6 июля федеральная армия Нигерии по приказу Якубу Говона начала операцию «Единорог» по ликвидации «Республики Биафра». И в Нигерии разгорелась Гражданская война.

А Настя и Платон стали собирать документы для поступления в институты.

Платону предстояло взять две характеристики – с места работы от четырёхугольника цеха и ещё отдельно комсомольскую характеристику.

И выигрыш производственного спора у Афиногенова был сейчас как раз кстати. А о качестве комсомольской характеристики от Якова Родина Платон совершенно не сомневался. Единственное, что всех сейчас удивило, так это отчисление Кочета из Плехановского института, о котором они узнали только сейчас.

Сорокапятилетие Алевтины Сергеевны Кочеты в воскресенье 9 июля отметили на даче, куда впервые пригласили и Павла Олыпина, угостив его и уже сходившей клубникой. А, не поскупившийся на расходы, Павел привёз своей будущей тёще в подарок набор дорогих духов, чем приятно удивил и растрогал её, добившись нужного дополнительного расположения, как надёжного жениха.

– Что-то он слишком мягко стелет?! Видимо готовится к чему-то? – неожиданно пронеслось в голове Платона что-то задиристо-петушиное.

Олыпину очень понравилась дача, но Алевтина Сергеевна пока не стала спугивать потенциального жениха дочери своими заботами и задачами по ремонту фундамента дома и садово-огородным работам.

Платон на даче теперь бывал только по два входных в неделю. Его полно-летний отдых канул в лету. А первый рабочий отпуск, согласно Трудовому кодексу, ожидался только после одиннадцати месяцев работы, то есть не раньше 19 августа.

В эти же дни Платон узнал, что его любовь Таня Линёва уже ушла в отпуск до начала августа.

– А потом и я уйду сначала в отпуск для поступления в институт, а потом и в свой первый очередной! Так что мы с нею увидимся не скоро! Так что я могу пока о ней не думать! – рассчитал и сделал он вывод.

И Платон почувствовал моральную свободу. Но всё равно он теперь играл в футбол на даче только вечерами в субботу на поляне за садоводческим товариществом «Дружба», так как в пятницу он приезжал на дачу позже. И играл он в белой футболке молодёжного состава парижского футбольного клуба «Ред Стар» с красной звездой на груди и синим номером девять на спине.

А в воскресенье все взрослые игроки уезжали домой как раз во время вечерней игры и уже только одних школьников и отпускников.

Так что его друзья и подопечные теперь всё чаще играли без их любимого Платона. А в играх в углу их садоводства на площадке за участком Бабусиных вместе с братом Женей и другими мальчишками играла и Марина Круглякова, поставленная на правый край нападения. В отсутствие работавшего Платона игры теперь организовывали его младшие ещё не работавшие друзья Юдушкин и Болдин.

Иногда, особенно в плохую погоду, Женя и Марина с друзьями часто и много играли в карты, поочерёдно посещая беседки или чердаки у Бабусина, Кругляковых, Котова или Спектора, любившего окатить друзей из водяного пистолета. А в хорошую погоду они играли на траве в кустах.

В этот период в лидеры среди ровесников постепенно выбивался Серёжа Базлов, друживший с такими же озорниками Капиным и Бабусиным. Хотя Серёжа, в общем-то, вёл обычную жизнь раскованного, не обременённого долгом и моралью матерящегося мальчишки, вскоре попробовавшего пить и курить.

Но иногда они играли и в настольный футбол Кочета. Проводить теперь чемпионаты у него не было возможностей, так как судить игры никто не мог, или не хотел, а Платону на это не хотелось тратить своё время. Поэтому он, опять выбрав себе иностранную команду, тренером которой он теперь якобы являлся, играл со всеми подряд, тур за туром участвуя в чемпионате и розыгрыше кубка той страны. А поскольку он регулярно выигрывал все турниры подряд, то его команда становилась участницей розыгрыша и всех международных кубков. В итоге Платон выбрал себе не самую сильную бразильскую команду «Интернасьонал» из города Порту-Алегри, но «купив» в неё своих любимчиков: Пеле из «Сантоса», Амарилдо из «Ботафого» и итальянского «Милана», Дино Сани из «Коринтианса» и Ринальдо из «Палмейраса», составив из них нападение команды.

И стал он теперь громить всех подряд, получая удовольствие от игр и побед, не тратя время на организацию и судейство чужих игр.

В это лето очень сильно прибавил в настольном футболе Валера Шандалов. Он научился точно и сильно щёлкать, подрезая мяч (пуговицу) под очень большим углом. Но его игра была не интересной, превращаясь в сплошные удары по воротам с любых позиций. Однако такая его тактика голы приносила, и Валера стал тоже обыгрывать всех подряд, играя теперь за московский «Спартак». И все теперь жаждали его победы над Платоном, причём прилюдной. Поэтому Кочету предложили сыграть с младшим Шандаловым в беседке у Бабусиных и в присутствии многих зрителей.

Наконец Платон нашёл время, придя в беседку Бабусиных со своим, но запасным фанерным футбольным полем и игроками-шашками. И предвкушающих сенсацию зрителей собралось больше дюжины. Все они встали вокруг стола, и расселись на перила беседки. И игра началась.

«Манчестер Юнайтед» (Манчестер, Англия) с тренером Валерием Шандаловым в первом матче за Межконтинентальный кубок Мира принимал «Интернасьонал» из бразильского города Порту-Алегри с тренером Платоном Кочетом.

Валерий, за которого в этот раз болели все без исключения, с первой минуты обрушил на Платона шквал ударов. Он бил из любых положений и при первом же удобном случае. Игры фактически не получилось. Как только Платон затевал комбинацию с распасовкой мяча, так Валера выбивал у него мячи в аут или на угловой, но чаще сразу нанося удар в сторону ворот. И так продолжалось до средины тайма, когда наконец один из резанных ударов Шандалова привёл к голу. Ободренный первым успехом и поддержкой болельщиков, Валера вскоре забил ещё два.

Платон даже перестал называть фамилии ударивших по мячу игроков, что сделало игру скучнее. Но по беседке прошёл одобрительный гул. Ведь после первого тайма счёт был 3:0 в пользу Шандалова с его полным преимуществом в ударах по воротам.

– «Ну, всё! Платону хана! Молодец Валерка! При такой игре он уже не отыграется!» – слышались с разных сторон одобрительные высказывания в адрес младшего Шандалова.

– «Не даром я всю зиму тренировался!» – сдерживая возбуждение, открыл всем свою тайну Валера.

– Ну, что ж?! Проиграл я, так проиграл! Тут уж ничего не поделаешь! И ничего страшного! – подумал Платон, уже полностью подавив своё предстартовое волнение и быстро успокоившись от такого счёта.

– А поиграю-ка я теперь в своё удовольствие! И попробую взять Валеру его же оружием?! – решил он, уже совсем успокоившись.

И второй тайм начался. Всем теперь было интересно, сколько ещё забьёт Валера. Видя, что у довольного собой соперника от предвкушения скорой победы уже спёрло в зобу дыхание, Платон играл методично, спокойно, молча, не спеша, очень аккуратно и точно.

И вскоре он решился на сильный резаный удар шашкой, находящейся около соединения центральной линии с боковой линией, по мячу-пуговице, лежащему почти у углового флага. И мяч, после удара № 8 Ринальдо, пролетев почти параллельно линии ворот, неожиданно влетел в них за спиной вратаря и над ним, 1:3.

Многие посчитали это случайностью, но не все.

– «Валер! А Платон оказывается тоже умеет бить резанным ударом?!» – лишь послышалось язвительное от Андрея Юдушкина.

А зрители взбодрились – в игру возвращалась интрига.

И вскоре они были вознаграждены. С углового, поданного тем же Ринальдо, гол, и опять над головой вратаря, забил № 9 Дино Сани, 2:3.

И тут Валера заволновался. Ведь его преимущество свелось до минимума, до случайного гола. И тогда прощай победа и вместе с ней сенсация!? От расстройства и страха проиграть у него даже затряслись руки.

И вскоре он нечаянно чуть толкнул игрока Платона в своей штрафной площадке. Пенальти чётко реализовал № 10 Пеле, 3:3.

Тут уж все зрители с сожалением вздохнули.

– «Я же говорил! Против лома – нет приёма! Не буди лихо – пока оно тихо!» – в отличие от других болельщиков облегчённо вздохнул лишь один Андрей Юдушкин.

Тут уж все болельщики буквально сгрудились вокруг поля, желая увидеть окончание игры, которая подходила к концу.

В один из моментов, на последних секундах игры, при атаке Платона мяч оказался почти на линии штрафной площадки соперника. Но перед ним стояли три игрока, зазоры между которыми были меньше диаметра пуговицы, а за ними угол ворот почти закрывал ещё и вратарь. Так что бить было бесполезно, так как пуговица отскочила бы от них в любом случае.

И время игры уже выходило.

Но какая-то неведомая сила, возможно бог, или футбольная фортуна, подсказала Платону бить. И он ударил шашкой № 11, которой был Амарилдо, но не сильно, а очень точно, аккуратно и с подрезкой.

И на глазах изумленных болельщиков подрезанная пуговица сначала тихо полетела к зазору между игроками, ударившись о них, повернулась на ребро и также тихо вкатилась в щель между вратарём и штангой, 4:3 (!?).

И в этот же момент, вместе с «рёвом» восхищения и досады болельщиков, из глаз Шандалова буквально брызнули слёзы. Платону даже стало жаль его.

А через несколько дней в ответном матче Платон у себя на веранде, на новом поле и в отсутствии болельщиков, отнесясь к игре серьёзно, лишь подтвердил своё реноме, выиграв 7:1.

В отверстия на новом поле он вставил и новые ворота из толстой алюминиевой проволоки с пришитыми белыми нитками к ней «сеткой» из марли, прикреплённой к фанере канцелярскими кнопками.

А такой проволоки у Платона было теперь много.

Ещё в начале лета отец привёз на дачу трансформаторы и старые электропровода, надобность в которых в его московской комнате отпала. Его район Москвы перевели с напряжения в 127 вольт на 220 вольт с заменой старых электрических проводов с матерчатой оплёткой. И теперь он широко использовал их на даче, в основном для подвязки малины и фруктовых кустов.

Но в отличие от Платона, его лидировавшее в чемпионате московское «Динамо» в середине июля потерпело первое поражение, причём на своём поле. А обидчиками москвичей стали их тбилисские одноклубники.

– Надо же?! Мы в этом году чемпионат по настольному футболу не проводили и моё тбилисское «Динамо» традиционно не выиграло у московского!? Так теперь оно выиграло по-настоящему!? Взяло с меня пример!? – про себя с горечью усмехался Платон.

Но их ближайшие преследователи киевляне не смоли выиграть в Куйбышеве, и москвичи пока остались в лидерах.

В лидерах, но по сдаче документов в ВУЗ, оказалась и Настя Кочет.

Сначала она сдавала документы в находящийся вблизи от Курского вокзала Московский институт инженеров геодезии, аэрофотосъёмки и картографии (МИИГАиК) на факультет «Оптические приборы». Но в медпункте института ей не дали справку, в связи с проблемами у неё с сетчаткой глаза. И документы не приняли, отказав по этой причине.

Тогда она подала документы в Пищевой институт в районе Сокола на факультет «Пищевых производств» на специальность «Ферменты и белки».

А когда все документы были собраны и Платоном, он и Володя Серенков вместе повезли их сдавать в приёмную комиссию МВТУ имени Н.Э. Баумана, размещавшуюся в доме № 5 на 2-ой Бауманской улице. И их приняли. Теперь дело было за экзаменами. Но Пётр Петрович сомневался в удачном их исходе для сына. Ведь тот совсем не готовился к ним.

– «Пап! Да не волнуйся ты так! Первой будет письменная математика! И я не сомневаюсь в себе! А если опять, не дай бог, мне попадётся вариант на завал, то я сразу перейду к решению следующей задачи! А уж потом вернусь к прежней задаче! Я же уже опытный! А когда я сдам письменный экзамен, то сразу сяду за подготовку к другим!» – успокаивал Платон отца.

– «Да я смотрю – все вы опытные, пока жареный петух не клюнет!» – в сердцах бросил непонятно кому Пётр Петрович.

И вскоре он оказался прав со своими сомнениями.

Однажды, в самом конце июля поздно утром проснувшийся отпускник по отпуску для поступления в ВУЗ, Платон обнаружил отсутствие в своих кроватях сестры и Павла. Он естественно встал и пошёл искать их в комнату матери, уже уехавшей на работу. И нашёл. Смущённый Павел в одних трусах вскочил навстречу Платону. Но тот успел мимо него пройти в комнату, увидев за гардеробом в кровати матери свою полуголую сестру, смущённо натягивающую себе на голову одеяло.

– «Платон! Ты только ничего не подумай плохого! Мы с Настюшкой решили пожениться!» – вслед уходящему в ванную Платону радостно и заискивающе сообщил, прошедший туда за ним, Павел.

– «Ну и хорошо! Поздравляю!» – строгим голосом как бы дал своё вынужденное согласие брат.

А поздно вечером, дав время порочной парочки самой сознаться в грехе, он на всякий случай, хотя бы, чтобы снять с себя ответственность, заложил сестру маме. Но та, оказывается, уже была в курсе дела, после этого имевшая с дочерью серьёзный разговор.

Узнав об этом, Платон, усмехаясь, успокоился.

– В конце-то концов, мама сама разрешила им спать в одной комнате!? Как говорится, пустила козла в огород! Так на его месте и я бы не сдержался! «Сука не захочет – кобель не вскочит!» – вспомнил он изречение соседки по даче Галины Борисовны Костылиной.

На следующий день Платон нарочно обменялся самым твёрдым рукопожатием с Павлом, чтобы тот на всякий случай знал, что и у него тоже есть не малая сила.

– «О-о! А ты оказывается силач!? У нас в дивизии я такого сильного рукопожатия ещё ни у кого не встречал!?» – похвалил Павел Платона.

– Как будто ты пожимал руки всем без исключения, а они хотели твою руку нарочно, как я, сильно сжать?! Уверен, что нет! Значит, специально льстишь мне! А вообще-то такое рукопожатие признак дурного воспитания! – про себя раздумывал Кочет, молча обращаясь к Олыпину.

– А ещё у меня сильный пресс! Даже ты не сможешь его пробить!» – раззадорил Павла Платон.

– «Да ты что?! Я пробью любой пресс!» – втянулся в спор Олыпин.

– «Но не мой! Давай, попробуем! Только ты бей точно в пресс, не выше и не ниже!» – предложил Платон проверить это на практике, уже оголяя свой живот.

– «А если всё же пробью?! Ну, смотри…» – согласился Павел, встав в коридоре их квартиры напротив Кочета.

– «Ну, как?!» – ударил он, действительно не пробив пресс Платона, так как всё же боялся нанести ему травму.

– «Паш! А ты бей сильнее, не бойся!» – предложил Кочет, почувствовав, что Олыпин пожалел его.

И Павел ударил со всей силы. От удара 105-и килограммового, ростом в 194 сантиметра, накаченного тренировками по рукопашному бою, военного Кочет отлетел назад на полтора метра, к счастью приложившись спиной к вешалке с верхней одеждой.

– «Вот это удар!» – лишь произнёс он, почувствовав, как «загорелась» кожа на его животе.

– «Вот это пресс!» – восхитился Павел.

– «Так у меня на животе в детстве Настя танцевала! И ничего! А ещё я в школе на спор рвал им ремни!» – похвалился Платон.

– «Как это?!».

– «Так сначала я втягивал талию и застёгивал натуго ремень, для чего в нём специально прокалывали новые дырки, а потом усилием пресса соединял их – рвал ремень!».

– «Ну, ты и молодец! А как ты в борьбе?» – похвал и предложил Павел.

– «Ну, давай попробуем, повозимся, но только без бросков – тут места нет!» – согласился Платон, проходя в их комнату.

Они отставили к стенам стулья, сдвинули стол и сцепились в вольной борьбе. И как Олыпин не старался поймать Кочета на удержание или приём, тот изворачивался и сам переходил к контрприёму. Но с таким громадным и тяжёлым соперником он тоже ничего долго поделать не мог. Но в один из моментов Платон, выворачиваясь от Павла, оказался у него за спиной, и успел обхватить того за талию вместе с его левой рукой, сцепив свои кисти у него на животе в, ещё никем и никогда не расцепляемый, замок. Конечно Олыпин мог бы упасть вместе с Кочетом и тем расцепить замок. Но габариты комнаты и жёсткий пол не позволяли этого.

– «Ну, всё! Ничья!» – первым предложил Платон.

– «Ну, ты действительно силач!? У нас во всей дивизии тебе равных не нашлось бы!?» – согласился с почётной ничьей Павел.

И больше они никогда не проверяли силу друг друга, уважая её.

Таким образом, оценив силу друг друга, Платон вспомнил, как ровесники Насти по их дому однажды разыграли его при рукопожатиях. Тогда Юра Логинов, со своей худой ладонью боясь «мести» Платона за отношение к его сестре, вместо своей руки протянул Кочету для рукопожатия протез кисти правой руки, видимо найденный им на помойке у протезного завода через улицу напротив. Под смех парней Платон пожал протез, но быстро смекнул, в чём дело, вырвав его из рукава пальто шутника и забрав себе. И всем сразу стало не до смеха.

– «Платон! Отдай, это мой!» – вскричал, было, шутник.

– «А чем докажешь? Ты разве безрукий? Был твой! А теперь будет мой!» – объяснил Логинову Кочет.

Юра переглянулся с товарищами, но никто из них не решился подержать его.

– «Ладно, не ссы! Через несколько дней отдам!» – успокоил его Кочет.

Дома Платон пошутил так с Павлом, вызвав у того недоумение, а у Насти смех. Она уже заметила, что её Олыпину не хватает не только чувства юмора, но и культуры поведения. Когда они шли вместе в Москве по тротуару, то шедший по этикету слева от неё Павел, используя свой рост и массу, совершенно не заботился о встречных прохожих, часто сбивая их своим левым плечом и получая от них в след, невидимые Насте, гневный взгляд и мысленные проклятия.

Поэтому, когда она бывала одна, то с интересом наблюдала за поведением в общественных местах других молодых людей. И это часто вызывало у них ответное любопытство.

Однажды в электричке с Настей попытались познакомиться два парня разного возраста, севшие напротив неё. Разговор постепенно почему-то перешёл на математику. Старший, видимо москвич и преподаватель, решил проверить математические знания подмосковной красавицы, предложил ей посмотреть доказательство, что дважды два – пять:

– «А вот я сейчас проверю, как вы знаете математику! Уверен, что у вас ничего не получится!» – начал он, записав вывод на листе блокнота и показав Насте.

Настя внимательно посмотрела на запись и неожиданно для экзаменатора ответила:

– «Хм! Забавно! Но у вас здесь в записи ошибка – не учтён минус!» – показала она пальцем.

– «Ну, я вижу, вы в математике разбираетесь!» – с улыбкой согласился тот.

Но Настя пресекла их попытку познакомиться и обменяться телефонами, сказав, что у неё уже есть парень.

– «А кто бы сомневался, чтобы у такой умной и красивой девушки не было бы парня!?» – польстил ей старший из них, на всякий случай, протянув листок с номером своего телефона и именем.

И Настя, чтобы не обижать парня, взяла его, положив в сумку.

– «Но у меня дома нет телефона! Так что …» – на всякий случай соврала она.

К тому же приближалась пора вступительных экзаменов, и Насте теперь было не до свиданий.

А пока в Москве 28 июля наступила пора проведения финала IV-ой летней спартакиады народов СССР. Соревнования проводились по двадцати трём традиционным видам спорта, в том числе и по новым – техническим.

В отборочных соревнованиях к финалу спартакиады приняли участие около 80 миллионов человек, представлявших 170 тысяч коллективов физкультуры. В финальной же стадии соревнований приняло участие 8.348 спортсменов из 17 команд, представляющих все союзные республики, а также Москву и Ленинград.

Спартакиада посвящалась 50-летию Великой октябрьской социалистической революции. В ней приняло участие 5.333 заслуженных мастеров спорта СССР, что было в три раза больше, чем на первой спартакиаде в 1956 году.

Но Платону пока было не до этого, начались вступительные экзамены.

Первым экзаменом была письменная математика. Платон шёл на него совершенно спокойным, а Володя очень волновался. Экзаменационное задание оказалось для Кочета обычным, даже элементарным, и он быстро и уверенно правильно решил все пять задач. За это же время Володя решил только одну задачу и сидел за второй. Тогда Платон пришёл ему на помощь, решив одну и приступив к решению второй задачи. Но в этот момент преподаватель засёк их, забрав все листки и выгнав их обоих из аудитории.

– «Эх! Как же я дурак подвёл тебя?! Ты ведь сделал всё! А из-за меня тебя тоже выгнали! Ладно я по делу пострадал, но ты-то за что?! Извини, Платон! Я тебя подвёл! Не надо было мне тебя просить помочь! Извини!» – всю дорогу сокрушался Володя Серенков.

– «Да не переживай ты так! Я же совершено не готовился к экзамену! Так что ничего не потерял!» – успокаивал того Платон.

– Ха! Не потерял!? Ещё как потерял! Целый год! А потом в армию?! А потом я всё позабуду и следующий раз, может быть, и не сдам экзамен!? – молча рассуждал Платон, ругая себя за то, что опять поддался на ложное понимание дружбы и снова из-за этого пострадал.

– Ну, ничего! Может ещё мне двойку и не поставят? Я же всё сам сделал?! Завтра съезжу и узнаю! – выразил он обоснованную надежду.

Дома он всё рассказал маме, которая не воздержалась от комментария:

– «Ты, как всегда, в своём репертуаре! Альтруист ты наш!».

По-другому прошёл устный экзамен по математике у Насти. Она ответила на четыре вопросы, кроме одного, застряв на нём напрочь.

Настю опять удивительным образом настиг ступор, причём на том же доказательстве объёма усечённой пирамиды. Она даже объяснила свой ступор преподавательнице, прося хоть какую-нибудь незначительную подсказку, явившуюся бы ключевым словом, но та сказала, что не имеет права, в итоге поставив ей тройку. Но ещё не всё было потеряно. Ей теперь предстояло на отлично сдать остальные экзамены.

На следующий день Платон съездил в приёмную комиссию и к своей радости увидел, что ему поставили четыре. На радостях он даже зашёл в комиссию и спросил, почему ему поставили четыре, а не пять – ведь он правильно решил все пять задач.

– «Мы вообще-то не обязаны это делать! Но раз есть время, я вам покажу! Как ваша фамилия?» – спросила миловидная девушка из комиссии.

Она полистала работы и нашла нужную, но не дала её Кочету в руки.

– «Вот! У вас за экзамен действительно стоит пять! Но тут есть приписка: «Оценка снижена на один бал за подсказку соседу». Вот! Вы удовлетворены?!».

– «Да! Вполне! Спасибо вам!» – мило улыбнулся он девушке.

– «Кстати! До этого экзамена конкурс был больше двух человек на место! А теперь – чуть больше единицы!» – добавила она напоследок ценную информацию.

И радостный Кочет полетел в свой курятник готовиться к следующему экзамену.

– Так это значит, что теперь все остальные экзамены достаточно сдать на тройки!? Но сдать! – про себя уже радовался Платон.

Дома оба абитуриента сели за учебники, отчаянно готовясь к очередному испытанию.

К 3 августа завершился первый круг чемпионата СССР по футболу, который выиграло московское «Динамо», на очко опередившее киевлян.

За ними, отставая на три очка, расположились «Динамо» (Тбилиси) и «Шахтёр». Далее с интервалом от них в очко шли «Нефтяник» и «Спартак». Отставая от них на два очка, по двадцать очков имели «Динамо» (Минск) и «Торпедо» (Москва). От них на очко отставали «Крылья Советов» и СКА, от которых на два очка отставала «Заря», за которой с теми же интервалами в одно очко шли ЦСКА «Арарат» и «Локомотив». От него на очко отставали «Пахтакор» и «Торпедо» (Кутаиси), набравшие по тринадцать очков. А за ними с интервалами в одно очко расположились «Зенит», «Кайрат» и «Черноморец», набравший десять очков. Кроме того у московского «Динамо» была отличная разница мячей 34:9+25.

Пока Платон радовался, на следующий день 4 августа завершилась и спартакиада. На ней было установлено 46 рекордов СССР, 12 рекордов Европы и 20 рекордов Мира.

А общую победу в командном зачёте в очередной, четвёртый раз, одержала сборная команда Москвы, набравшая 594 очка. Второе место с 576 очками заняла команда РСФСР, а третье, с 561 очков – сборная Украинской ССР.

На радость Платона на следующий день в субботу 5 августа в первом матче второго круга его «Динамо» обыграло земляков из «Торпедо» на их поле.

Но в воскресенье 6 августа одна печальная новость омрачила настроение Кочетов и всех советских людей. Во Франции во время тушения большого лесного пожара потерпел катастрофу советский вертолёт Ми-6. Погиб весь экипаж во главе с командиром Ю.А. Гарнаевым и пожарные в общем количестве десять человек.

Эту новость чуть скрасило сообщение о победе «Шахтёра» над киевлянами, что дало возможность москвичам оторваться от ближайших преследователей уже на три очка.

Но эти печальные и радостные новости оказались для Кочетов не последними.

Сдав физику и сочинение на четыре, а химию на пять, Настя набрала двенадцать баллов при проходных в тринадцать, так и не поступив в институт. А во время подготовки к ответу по химии она обнаружила, что условия задачи вкорне не верны, так как такой химической реакции в природе не бывает. Настя подозвала одного из преподавателей, сказав ему об этом. Тот посмотрел, лукаво улыбнулся и сказал:

– «А вы напишите, что считаете нужным!».

И Настя написала своё мнение, на всякий случай, изобразив и рассчитав несуществующую реакцию, в итоге и получив пять.

– «Так у тебя один вопрос был не решаем, и вариант был на завал, как у меня в Плехановском! Но ты хорошо из него вышла!» – вспомнил Платон свои в него вступительные экзамены по математике.

Теперь же Платон сдал на четвёрку физику, и на тройку химию, изрядно помучившись с ответами на некоторые вопросы билета.

На этих экзаменах Кочет неожиданно встретил своих реутовских знакомых Юру Гурова и Витю Саторкина.

А сочинение он, как всегда, писал на свободную тему. На этот раз она звучала, как «Трудясь, мы знаем, Ленин с нами!».

В зале к нему рядом подсел высокий молодой человек в очках, представившийся одноклассником Насти – Юрой Максимовым.

– «А я тебя помню! Ты у нас урок географии проводил! А почему ты выбрал свободную тему?».

– «А я всегда пишу на свободную, так как не знаю других!» – усмехаясь, ответил Кочет.

За него Кочет получил четвёрку и поступил на вечернее отделение МВТУ имени Н.Э. Баумана, набрав всего одиннадцать баллов. Его зачисли в группу М1-11, номер которой означал название кафедры (ракетостроение), первый курс и первый семестр.

– «Ур-ра! Я поступил!» – радовался он дома в присутствии Насти и мамы, попросив её позвонить об этом Варе и объяснить ей, что срочно уехал отдыхать на дачу.

– «Насть! Так я поступил в Бауманский, куда был маленький конкурс, к тому же на вечернее отделение! Так что не завидуй мне!» – несколько успокоил он, позавидовавшую ему, сестру.

Теперь дело было за формальностями и оставшимися днями уже очередного отпуска. И Платон на несколько дней уехал к отцу на дачу порадовать его и физически размяться. Его руки требовали этого.

У Платона ещё с детства всё время были очень тёплые кисти рук. Поэтому, даже зимой он часто ходил без варежек и перчаток, и спокойно лепил снежки голыми ладонями. А ночью он во сне часто брался рукой за металлическую спинку кровати и так спал. И теперь летом на даче мать поутру вкладывала в торчащую из-под одеяла ладонь сына какой-нибудь прохладный предмет из домашней утвари, чтобы снять с его ладоней жар. Платону это нравилось, и он снова засыпал, но теперь в неге.

В эти же дни на короткое время в Реутово за пенсией заезжала Нина Васильевна с внучкой Тамарой, которой она подарила сорок рублей. А старшей внучке Насте, собирающейся замуж, она дала аж двести рублей.

Нина Васильевна рассказала дочери и внукам, как она мучается с обилием яблок. Не забыла она также сообщить, что Маргарита дважды была у неё, но в основном живёт у матери в Выксе, куда, после посещения Берёзовки, она отправила и младшего сына Серёжу.

А 24 августа Нина Васильевна в письме из Реутова сообщила младшему сыну, что летом у неё в гостях в деревне побывали внучки Тамара и Ирина, и внук Серёжа.

Платон теперь, после мытарств с экзаменами в Плехановском, осложнением отношений с Варей и любовными переживаниями, отдыхал душой и телом. Кроме помощи отцу, он играл в разные игры, катался на велосипеде, интересуясь и политикой.

На даче Платон узнал, что с 25 августа Великобритания приступила к выводу своих войск из Адена, а в Египте был посажен под домашний арест бывший первый вице-президент ОАР и главнокомандующий вооружёнными силами маршал Абдель Хаким Амер, обвинённый в организации заговора. Одновременно были произведены аресты среди офицеров.

– Ну, всё! Теперь я буду регулярно заниматься, не запускать материал! И фиг меня теперь кто выгонит из института! А то вон все говорят, что в Бауманский поступить не так трудно, как учиться там! – размышлял Платон, ставя себе ближайшую задачу.

В конце августа он съездил в институт, получив необходимые документы и справки, списав расписание занятий и номера аудиторий.

В эти же дни Настя проводила в Ленинград Павла на годовое обучение в военно-политическом училище. И теперь она вздохнула свободно.

Свободней вздохнул и Платон, видя, что до конца августа его «Динамо» не проигрывало, оставаясь в лидерах, а извечный соперник «Спартак» поражением 29 августа от ЦСКА прервал свою длинную беспроигрышную серию.

Но ещё более свободно вздохнул Платон, когда к вечеру в пятницу 1 сентября отец с матерью привезли домой купленную ими вскладчину радиолу «Чайка-М».

– «Сын! Это тебе подарок за поступление в институт! Только давай теперь держись, не вылетай!» – сделали они Платону приятный сюрприз.