Текст книги "Юность"

В другой раз в такой попытке он приблизился к девушкам, но Наталья Буянова обернулась и увидела Кочета, и, улыбаясь, пропустила его вперёд.

Платону оставалось только попрощаться с коллегами по работе и прибавить ходу. Ибо участвовать четвёртым в разговоре трёх старших по возрасту девушек ему было неудобно и стеснительно.

Платон понимал, что в этом виноваты, прежде всего, внешние обстоятельства, на которые он повлиять не мог. Поэтому пенять и влиять ему оставалось только на свои личные обязательства.

– Эх, опять она со всеми вместе!? – лишь досадовал он.

Досадовала на свои любовные отношения и Настя. Ведь их отношения с Павлом Олыпиным перешли в новую фазу. Все зимние и теперь весенние месяцы он по разу приезжал в их школу вместе с воинской делегацией для помощи в работе кружков военно-патриотического и технического воспитания школьников.

И Настя всегда присутствовала при этом, убегая с ним пораньше с общего мероприятия и просиживая за разговорами на подоконнике между этажами их подъезда.

Насте очень льстило внимание этого высокого и стройного военного. Ведь вокруг было много симпатичных девушек-школьниц, но он почему-то выбрал именно её. И это интриговало Настю, всегда желавшую разобраться в непонятном, вызывавшим непреодолимое любопытство. Но, в то же время, её волновало ощущение себя при нём, как кролика перед удавом. Он давил на неё не только тенью своего высокого роста, но и психологически, хотя высоким интеллектом пока не проявлялся.

Насте даже становилось плохо рядом с ним, но она пока не знала почему. Видимо уже сказывалась их разнополюсная и разнокачественная энергетика?

Павел был очень активен в разговорах, стараясь произвести на Настю благоприятное впечатление. И она всегда поддерживала их. Ей не с кем было сравнить Павла, ибо она ни с кем, по сути, ещё не встречалась.

О своих страхах и ощущениях Настя поведала маме, прося объяснений и совета. А та неожиданно отшутилась:

– «Ой! А наша девочка влюбилась!?».

А Настя отнеслась к её словам серьёзно, посчитав свои чувства и ощущения любовью, продолжая общаться с Павлом.

Платон уже узнал об этом, но пока не видел Павла.

– А хорошо, когда у Насти будет жених, потом муж! Мы будем с ним общаться, работать на даче и играть!? Тогда у меня будет постоянный партнёр по играм! А интересно, за кого он болеет, умеет ли играть в футбол?? – мечтательно размышлял Платон.

К радости Кочета к середине апреля его московское «Динамо», обыграв киевлян на их поле, вышло в лидеры чемпионата СССР по футболу.

Но и сам он начал играть в футбол, подговорив своих ровесников из цеха играть в мини-футбол на спортплощадке около угла фабрики. На ней были размещены волейбольная и баскетбольная площадки, и ещё было много свободного места. Играть можно было на баскетбольной площадке, используя все прилегающие пространства, в том числе и волейбольной площадки. И команда собралась. Кроме Кочета и его одноклассников Лазаренко, Ветрова и приглашённого из шестого цеха Володи Смирнова, после работы играть согласились Алёшин, Кондаков, Лапшин и студент-вечерник Попов, к свободному от учёбы дню которого они и подстроились. Так что играть можно было четыре на четыре. Причём, можно было играть одноклассникам из класса Платона против остальных, или токарей против фрезеровщиков. Так они и играли. Причём всегда побеждала команда, в которой в обоих случаях играли Кочет со Смирновым, которым, и также в обеих играх, всегда проигрывали Попов с Лапшиным.

В один из моментов, когда Платон на левом краю пытался обыграть Лапшина, тот неожиданно уступил ему, резко увернувшись в сторону. И обрадовавшийся Кочет рванул по левому краю к воротам, роль которых выполняли стойки баскетбольной вышки. Но вдруг неведомая сила ударила его в горло и бросила назад навзничь. Оказалось, что близорукий Платон в азарте налетел на толстую наклонную проволоку, скреплявшую верхушку стойки для волейбольной сетки с землёй. Тут же уже завершавшуюся игру пришлось досрочно прекратить. А Кочет в сопровождении Лазаренко по пути домой зашёл в ближайшую казарму, чтобы в общественной раковине умыться от падения, а потом обмыть и свою кровоточащую шею. Но крови почти не было. Зато на следующий день её украсили красно-буро-сизые косые рубцы. Но Платон не пошёл с этим в медпункт к Раисе Авиновой.

Однако он не унывал, так как на работе его дела пошли хорошо. После того, как он отказался идти на стройку, мастер Афиногенов стал давать ему и более сложные заказы. Дело дошло и до большого заказа. Владимир Фёдорович дал Кочету срочный заказ на изготовление ста пятидесяти дюралевых винтов с резьбой М6 и с потайными головками. И Кочет с удовольствие взялся за дело, предвкушая хороший заработок. И он их довольно быстро выточил.

Но ОТК приняло только 90 из них. Шестьдесят оказались бракованными. Угол их головок оказался не 120 градусов, а на два – три градуса чуть больше, или чуть меньше.

– «Платон! Покажи мне, как ты их делал! – подошёл к Кочету удивлённый и расстроенный мастер.

И Платон показал, как он на глаз выставлял подрезной резец.

– «Так ты, что?! Делал это на глаз!? Ведь для этого есть же специальный прибор – угломер! А ты – на глаз!?».

– «А я и не знал, что есть такой прибор! Мне никто не сказал!».

– «А у тебя глаз – почти алмаз! Ну, ты действительно просто гений геометрии! Ладно, часть винтов попробуем спасти! А часть придётся переделать! Заказ ведь срочный!».

И Платон, зажимая винты за резьбу в цанговый патрон, принялся подрезным резцом с левой головкой подправлять шляпки всех шестидесяти винтов. При этом если у Платона угол шляпок винтов был больше, то после его уменьшения до нормы, уменьшался и их диаметр. А если было наоборот, то удлинялась ножка винта, при уменьшении высоты его шляпки. В итоге из всех подправленных шестидесяти винтов, ОТК приняло двадцать четыре. И это было уже совсем неплохо. Ибо новых винтов нужно было выточить теперь всего тридцать шесть. Но заказ на них уже отдали молодому мужчине Виктору Нестерову.

Но отдали не только заказ, но и целую страну – Грецию, в которой 21 апреля, за несколько дней до проведения назначенных всеобщих выборов, полковником Пападопулосом был совершён военный переворот, не суливший стране ничего хорошего.

А 23 апреля произошла смена руководства и в Никарагуанской социалистической рабочей партии. Из неё была исключена группа прежних партийных лидеров, выступавших за вооружённую борьбу с режимом Сомосы. Среди них оказались и основатели партии.

В этот же день в космос был запущен новый космический корабль «Союз-1», пилотируемый лётчиком-космонавтом Владимиром Комаровым.

– «Видно этот корабль не только новый, но ещё и сложный, раз полетел уже опытный космонавт, а не новый? К тому же инженер!?» – в разговоре с сыном предположил Пётр Петрович.

И словно глянул в воду, так как уже на следующий день было объявлено о гибели космонавта Комарова при аварийной посадке возвращаемого аппарата.

Космонавт, Герой Советского Союза, полковник Владимир Михайлович Комаров погиб 24 апреля 1967 года недалеко от города Орска.

В этот день его дальний родственник подполковник Виталий Сергеевич Комаров, с 1965 по 1967 год, служивший в прежней должности, но теперь в ракетном корпусе, дежурил на своём командном пункте под Оренбургом.

В Орск немедленно вылетели главком РВСН маршал Советского Союза Н.И. Крылов и командир 18-го ракетного корпуса РВСН генерал-лейтенант Г.П. Карих.

Многочисленная комиссия специалистов установила, что виной трагедии стало «Стечение ряда факторов, носящих случайный характер». А конкретно, «При открытии основного купола парашюта на семикилометровой высоте по предварительным данным, в результате скручивания строп парашюта космический корабль снижался с большой скоростью, что явилось причиной гибели Владимира Михайловича Комарова».

Владимир Комаров родился 16 марта 1927 года в Москве в семье дворника. Его предок – бедный крестьянин из деревни Берёзовка – в давние времена покинул родину и в поисках лучшей жизни уехал в Москву. Семья Комаровых жила на 3-ей Мещанской улице.

Лето 1941 года Владимир проводил у родственников в деревне, в качестве платы за труд, заработав немало продуктов. Там он познакомился и сдружился со своим дальним родственником погодком Виталием Комаровым. Оба оказались начитанными, доброжелательными и весёлыми собеседниками. Поэтому добрые, интеллигентные подростки быстро сошлись друг с другом, и, расставаясь, как родственные души, обменялись почтовыми адресами.

В 1943 году он окончил семилетку и поступил в 1-ую Московскую спецшколу ВВС, торопясь за отцом, ушедшим на фронт с первых дней войны. Но спецшколу Владимир окончил лишь в июле 1945 года. И далее путь военного лётчика постепенно привёл его к осуществлению давней мечты – стать лётчиком-испытателем.

С 31 августа 1954 года старший лейтенант-инженер уже учился в Военно-воздушной инженерной академии имени Н.Е. Жуковского. А жить ему пришлось с женой и сыном у своего отца – ветерана войны – в ещё с детства родной квартирке в полуподвальном помещении. Через пять лет в звании капитана-инженера его распределили в Государственный Краснознамённый НИИ ВВС, где он занимался испытаниями новых образцов авиационной техники, проявив себя умелым инженером и организатором, пока не был отобран в первый отряд космонавтов.

С годами они, занятые по службе и семьями, писали друг другу очень редко. Но из самого последнего недавнего письма Владимира Михайловича, Виталий Сергеевич сделал вывод, что тот, как человек аналитически мыслящий, с научным подходом к жизни, обязательный и аккуратный, приводит все свои дела в порядок, возможно готовясь к смерти.

А в этом полёте его дублёром был сам Ю.А. Гагарин.

Неожиданно дублёром своей сестры пришлось оказаться и Платону.

Уже готовившаяся к выпускным экзаменам, Настя обратилась за помощью к брату.

– «Платон! Попробуй мне объяснить такое явление! Меня Евгения Николаевна вызвала по геометрии объяснять доказательство объёма усечённой пирамиды. Я хорошо его знала, и бойко начала. Но, когда я дошла до одного места, вдруг впала в ступор! В голову ну ничего не лезло! Стою и молчу, как дура! А она смотрит на меня удивлённо и говорит: «Ничего, бывает! Не волнуйтесь! Завтра ответите!». И я как оплёванная пошла на место. Что это такое? У тебя такое бывало?».

– «У меня – нет! Но у других бывало! Это видимо от перегрузки, или, скорее всего, от тупой зубрёжки! Возможно, в этот момент ты слушала музыку или радио, а может телевизор работал, или кто-то тебе что-то сказал!? И у тебя в подсознании на подкорке это запечатлелось, как одно, связанное с другим, без него не существующее! Как подпорка твоему конкретному знанию, как ключ к нему! И когда ты рассказываешь хорошо знакомое почти на автопилоте, эта связь всплывает, а твоё сознание противится его воспроизведению, как какой-то чуши!? А твоё подсознание ищет эту звуковую подпорку-ключ и не слышит её. Потому и ступор. А иначе будет, как в фильме «Я вас любил» – «Мой дядя самых, самых честных, честных правил! Когда не в шутку. Эх, не в шутку занемог…», и так далее?! Но это только моя версия, причем, ни чем не обоснованная!» – выдал Платон поучительную тираду.

– «Очень похоже на правду! Ну, ты, братец, даёшь!?» – удивилась и восхитилась Настя.

Но большего восхищения и удивления у них вызвало открытие 28 апреля в Монреале Всемирной выставки «ЭКСПО-67». Эта всемирная выставка, как ни одна другая до этого, очень широко и подробно освещалась в прессе, радио и по телевидению.

Даже готовящаяся к экзаменам Настя не упускала случая посмотреть интересные репортажи из Монреаля. Она даже изменила свою причёску.

Готовясь к выпуску во взрослую жизнь, она давно обрезала косички, и сделала короткую стрижку типа каре. А в последнее время ей, наконец, удалось чуть распушить и чуть подзавить свои гладкие волосы, придав им некоторый объём и шарм. И Настя теперь гордилась своей причёской, перестав завидовать вьющейся шевелюре брата.

Настя продолжала ездить в Политехнический институт на лекции для школьников. А делать она это она начала ещё осенью вместе с подружками-одноклассницами Квартниковой, Фадеевой и Ямщиковой, а также с парнями Ладыгиным и Оторбаевым, слушая лекции по физике, химии и математике.

Она вообще, впрочем, больше как девочка, относилась к учёбе в школе серьёзнее своего старшего брата Платона, но часто опираясь на его знания и пользуясь его авторитетом.

В её 10-ом «Б» классе, кроме Насти Кочет, училось ещё восемнадцать девочек. Это были Бедрина Лена, Гарнизова Алла, Гордик Люда, Горская Люба, Дорина Валя, Евдокимова Наташа, Квартникова Лариса, Моисеева Наташа, Панова Нина, Роговская Оля, Салуянова Тоня, Ситникова Галя, Скворцова Лиза, Степанищева Галина, Трифоненкова Лена, Фадеева Таня, Швец Галя и Ямщикова Наташа. А мальчишек у них было всего восемь: Алфёров Сергей, Закс Боря, Ладыгин Вова, Лобовиков Митя, Максимов Юра, Отарбаев Вова, Синицын Дима по кличке «А я учил» и Стольников Вова. Поэтому в их классе было засилье девчонок. К тому же и старостой класса была авторитетная, справедливая, умная и волевая Настя.

Но ещё в субботу 29 апреля она с родителями и братом на три дня выехала на дачу. Они – работать, а она ещё и отдохнуть и чуть развеяться.

Так что праздник Первомая в этот раз все они встретили на природе.

Платон естественно занялся копкой и подготовкой грядок к посадке, отец – обрезкой деревьев и кустарников, мать – пока расконсервацией домашней утвари и подготовкой постелей, а потом приготовлением еды.

А Настя сначала слонялась без дела, иногда помогая маме. Но вскоре и она нашла себе работу – перемывать запылившуюся за зиму посуду, а к вечеру – застилать кровати немного просохшим постельным бельём. Но успела она и погулять, встретив на своём центральном перекрёстке разговорчивую, настойчивую и предприимчивую Наташу Борисову, предложившую ей поиграть в бадминтон.

– «А чего Платон не выходит?» – спросила та.

– «Так наш трактор ещё копает! А это и ему на целый день!».

Устав за три дня плодотворной работы и много сделав, с наслаждением устремились они домой. Платону нравилось в весенние дни возвращаться с дачи с ощущением натруженных рук и обветренного на солнце лица. Даже запах, немного прожаренного на солнце постельного белья, подушек и матрасов уже держал в себе сухость и жар солнца. Подобный, но еле ощутимый запах исходил и от его уже покрасневшей кожи кистей рук.

– Эх, если бы тридцатого не похолодало, можно было бы ещё два дня позагорать, хотя спать было холодно! Но всё равно хорошо! Хоть дождей не было! – радовался Платон своим первым весенним солнечным денькам.

В первые майские дни он узнал, что ещё 1 мая президентом Никарагуа стал бывший командующий Национальной гвардией генерал Анастасио Сомоса, а 2-го мая новым премьер-министром Камбоджи был назначен Сон Санн. К третьему мая стало известно, что на президентских выборах в Южной Корее победу вновь одержал Пак Чжон Хи.

Очередные очки набрали и лидирующие в чемпионате СССР по футболу все четыре динамовские команды. К 4 мая, после семи туров, киевляне имели десять очков, их одноклубники из Москвы и Тбилиси – по девять, а минчане и еще шесть команд – по восемь. Но у идущих без поражений москвичей, которых теперь тренировал их бывший игрок Константин Иванович Бесков, была ещё и игра в запасе.

Среди идущих в одной группе с минчанами оказались с одной игрой в запасе московское «Торпедо» и луганская «Заря», а далее «Нефтяник», «Пахтакор», СКА и «Шахтёр». Далее расположились ещё восемь команд, возглавляемые ЦСКА с шестью очками и одной игрой в запасе. Они имели по шесть, пять и четыре очка. А турнирную таблицу неожиданно замыкал московский «Спартак» с двумя очками и без побед, но с игрой в запасе. Поскольку в чемпионате играли девятнадцать команд, то каждый тур одна из них пропускала. Поэтому после семи туров у семи команд оказалось сыграно только по шесть игр.

Последние футбольные новости Платон обычно обсуждал с болельщиками «Динамо» Горбачёвым и Петруниным. Но больше всего он любил это делать с Яшей Родиным, болевшим за «Спартак».

Обсуждение последних футбольных новостей постепенно перешло и на приближающийся день победы, уже третий год являвшийся выходным днём.

Из беседы с Родиным, Кочет узнал, что и его отец воевал с японцами в Корее и погиб в бою с диверсантами уже после окончания боевых действий.

– «Да, жалко! Я отцу своему расскажу! Может он чего знает?» – пообещал Платон Якову.

Но Платон не только болел за свою команду, но и сам играл в футбол на той же спортплощадке у угла фабрики. Но теперь они играли трое на трое без студента-вечерника Попова и Володи Смирнова, переставшего играть со своими бывшими одноклассниками и бывшими коллегами по цеху.

При возвращении домой после очередной такой игры вместе с Володей Лазаренко, они на подходе к фабричным казармам увидели упавшего навзничь молодого мужчину.

Тут же рядом проходила женщина, которая позвала их:

– «Ребята! У него приступ эпилепсии! Скорее держите его, а то он разобьётся! И поверните его на бок, а то ещё и пеной захлебнётся!?».

Тут же Платон с Володей подскочили к лежащему мужчине и прижали его руки и ноги к асфальту. Платон почувствовал, как мышцы мужчины стали каменными, и ему пришлось приложить силу, чтобы удержать их непроизвольные сокращения и вместе с Володей повернуть его на бок.

– «Ничего себе!? Какая силища?!» – с трудом сдерживал их и Володя.

В этот момент изо рта мужчины потекла пена, а наклонившаяся над ним женщина пыталась вытащить наружу его язык, пока вставив между зубов авторучку и пытаясь шире раскрыть его рот. Но этого дальше не потребовалось. Сильные парни так сжали конечности мужчины, навалившись и на его тело, что тот стал затихать, а мышцы расслабляться.

– «Спасибо вам, ребята! Дальше я сама!» – поблагодарила женщина, встающих в недоумении парней.

– «Я прям перепугался! Никогда такого не видел!» – по дороге домой поделился Володя.

– «И я тоже! Только слышал. Теперь знать будем! Может когда пригодится?» – подвёл итог Платон.

Итогом создания у кремлёвской стены в Александровском саду мемориального архитектурного ансамбля «Могила Неизвестного солдата» в память героев, погибших в годы Великой отечественной войны, явилось его торжественное открытие 8 мая накануне Дня победы и зажжение на нём вечного огня.

Его лично зажег Генеральный секретарь ЦК КПСС, ветеран Великой отечественной войны, участник парада Победы на Красной площади 24 июня 1945 года в качестве комиссара сводного полка 4-го Украинского фронта, Герой Советского Союза, генерал-лейтенант Леонид Ильич Брежнев.

К 8 мая завершился XXI-ый чемпионат СССР по хоккею с шайбой, в котором чемпионом во второй раз стал «Спартак» (Москва), ЦСКА стал вторым, с громадным отрывом в восемнадцать очков от «Динамо» (Москва), завоевавшего бронзу. Лучшим бомбардиром стал спартаковец Вячеслав Старшинов, забивший 47 шайб из 303 шайб, забитых всей командой.

Из динамовцев Москвы Виталий Давыдов традиционно вошёл в пару лучших защитников. Он же с Валентином Марковым, Александром Стригановым, Анатолием Мотовиловым, и Владимиром Юрзиновым вошли в «Список 34-ёх лучших хоккеистов».

Но в этом чемпионате «Динамо» проиграло «Спартаку» все четыре игры.

– Хорошо хоть, что теперь со мной рядом нет Сталева, а то бы он позлорадствовал!? – чуть успокоился Кочет.

В отличие от Саши Сталева, другой болельщик «Спартака» и друг Платона, Володя Лазаренко не злорадствовал от неудач хоккейного московского «Динамо», а обсуждал с другом итоги сезона максимально объективно и дружелюбно. А это он делал уже после дня Победы, неожиданно придя на работу с ободранным лицом и руками.

– «Володь! Что с тобой случилось?!» – с сочувствием поинтересовался Платон.

– «Да я на велосипеде поехал по Горьковскому шоссе в сторону от Москвы, и около Балашихи не заметил, как колесом наехал на камень, и грохнулся на скорости!? Вот и ободрал правую руку и правую сторону лица!» – немного смущаясь, объяснил Володя.

– «Так хорошо, что ты ещё и руку не сломал, голову не разбил и глаз не выбил! А самое главное, что ты упал направо, а не налево под колёса машин!» – успокоил друга Платон.

– «Да уж! Можно сказать, что мне повезло! Могло быть и хуже!?».

– «Ничего! Всё у тебя скоро заживёт! Вон, видишь, у меня на шее уже почти не видно!?».

– «Платон! Я смотрю, мы с тобой во многом одинаковые!? Начинаем по-разному, а потом приходим к одинаковому финалу!» – показал он на свои болячки, имея ввиду и своё не поступление в Плехановский институт в прошлом году и вылет из него Кочета в этом.

И оба саркастически рассмеялись над собой.

Но почти тут же Платону стало не до смеха. Очень большой по объёму заказ на очень мелкие детали поручили Виктору Пронину, сидя работавшему на маленьком станке у окна и часто использовавшему для проточки мелких деталей цанговый патрон. Поэтому, как к человеку творческому, достаточно квалифицированному, не обременённому семьёй и незамеченному в страсти к зарабатыванию больших денег и любящему технически новые, пусть даже сложные заказы, мастер обратился за помощью к Кочету. И Платон согласился, с удовольствием и любопытством сев за соседний пустующий станок. В процессе работы он ближе познакомился с Виктором Прониным, внешне похожим на цыгана и даже имевшего аналогичное прозвище. Это был маленький, стройный и весьма симпатичный курчавый брюнет средних лет, имевший такую же маленькую красавицу жену и такую же малышку красавицу дочку, оканчивавшую школу. Виктор быстро научил Платона операциям и тот принялся точить мелочёвку, спасая план цеха. Поскольку они сидели близко друг к другу, а их настольные токарные станки были малошумны, то это позволило им свободно общаться во время работы, беседуя на разные темы.

– «Платон! Ты смотри! Тебя цыган явно в зятья наметил! Я видел его дочку. Красавица, но очень маленькая! Ты ей там всё порвёшь, когда … жить будешь!» – поделился с Платоном опытом, всегда сочувствующий ему старейшина цеха Сергей Фёдорович Шашалев.

– «Да у меня есть, кого!» – в пику ему не удержался и выдал свою тайну Кочет.

И это тайное видимо вскоре стало явным, дойдя и до Пронина, ставшего с Платоном суше и официальней, но не повлияв на их дружеские отношения.

Работой Кочета и выполнением плана был доволен и мастер токарного участка Владимир Фёдорович Афиногенов, при всех похваливший Платона и предложивший ему и в будущем, в случае чего, быть в этом деле на подхвате.

В выходные дни 13 и 14 мая на даче Платон рассказал своему отцу о Якове Родине и его отце, тоже воевавшем в Корее, неожиданно увидев его эмоциональную реакцию на эту информацию.

– «Так я же знал его отца – рядового Сашу Родина! Мы с ним вместе отбивались от этих недобитых япошек! И погиб он на моих глазах, как герой! Может он своей смертью даже жизнь мне спас?!» – прослезившись, подробно поведал Пётр Петрович сыну о том единственном в его жизни бое после победы, за который его наградили медалью «За отвагу».

И в понедельник 15 мая Платон насколько смог подробно рассказал Якову Александровичу Родину о последнем бое и гибели его отца.

– «Платон! Спасибо огромное! Мы теперь с тобой стали, как наречённые братья!» – растрогавшийся и в слезах, обнял Яков Александрович Платона, крепко пожимая его руку.

Эта информация надолго сцементировала их дружбу. Они даже стали чаще общаться, обсуждая не только спорт, но и политику.

А первым поводом для их совместного обсуждения явилось сообщение о переизбрании 17 мая Иосифа Броз Тито президентом Социалистической Федеративной Республики Югославии (СФРЮ).

На следующий же день, 18 мая, стало известно о назначении Председателем КГБ СССР Юрия Владимировича Андропова. На этом посту он сменил Владимира Ефимовича Семичастного, назначенного заместителем председателя Совета министров Украинской ССР.

– «Видимо Семичастного сняли из-за Греции?!» – предположил Платон.

– «Нет, не думаю! Ведь в шестьдесят первом он стал преемником Шелепина в КГБ, будучи до этого его преемником и по комсомолу! Так что, скорее всего, это проявление борьбы Брежнева с наступающим ему на пятки Шелепиным!?» – не согласился с поверхностной оценкой сына Пётр Петрович.

– «А я слышала от знающих людей, что это всё из-за отказа Светланы Аллилуевой возвратиться в СССР из Индии, и её книги об отце – Сталине!» – внесла свою лепту и вращающаяся в высоких московских чиновничьих кругах Алевтина Сергеевна.

– «Но это, скорее всего, лишь формальный повод!» – уточнил бывший аналитик советской политической разведки.

– «Так это, что? У нас в руководстве такие плохие люди стоят!?» – удивился словам родителей Платон.

– «Да нет, сын! Это не так! Запомни, что хороших людей намного больше чем плохих! Просто от плохих людишек всегда шуму и вони много! Но они бывают везде!» – объяснил отец свою позицию.

В этот же день Египет потребовал вывода войск ООН с Синайского полуострова.

А на следующий день в пятницу 19 мая Платона Кочета вместе с Борисом Лапшиным ждала новая местная командировка. На этот раз нужно было вскопать отведённый участок футбольного поля для посадки травы.

Директор стадиона «Старт» отставной военный и участник Великой отечественной войны Пётр Матвеевич Панов дал парням, прибывшим на стадион первыми, лопаты и рукавицы, указав их участок у дальнего угла поля, простиравшийся от самого углового флага, лицевой и линии ворот до ближайшей боковой линии штрафной площадки.

– «Копайте всё подряд глубиной на штык лопаты и чтоб без пропусков – я проверю!» – дал он чёткую по-военному команду.

И работа началась. Встав в разные концы от лицевой линии, полосой от лопаты отгородив свой участок от остального поля и разделив его пополам, они начали копать, каждым рядом приближаясь друг к другу и замыкая его.

Платон копал на правом фланге, двигаясь влево от линии ворот и отступая назад вдоль неё. А Борис – вправо от разметки до разметки, также спиной смещаясь к линии штрафной.

Как опытный землекоп со стажем Платон копал спокойно, вгрызаясь в землю на штык, и отрезая пласт шириной в треть штыка, чуть отваливая новый пласт на предыдущий. Поэтому его работа была качественной.

Борис же стремился поскорее закончить работу, чтобы пораньше уйти домой, потому торопился и халтурил. Лопату он втыкал в землю неглубоко, пласт срезал толстый и тут же его бросал, разбивая о землю, часто пропуская не вскопанную землю. И он быстро стал лидером по «копке».

– «Вот, как надо работать! А ты там всё чего-то возишься!? Кому это надо, отстающий?!» – бахвалился он перед Платоном, подкалывая его.

– «Как кому? Мне! Я же здесь потом сам играть буду! И перед товарищами мне не стыдно будет! А ты халтурщик! За такую работу раньше три шкуры спускали, а тебе по сегодняшним меркам морду можно набить! Я в футбол с тобой больше играть не буду! Не приходи! Я раньше не знал, что ты такой подлый!?» – поставил Кочет наглеца на место, больше с ним не разговаривая.

А Бориса, бросившего лопату и рукавицы, уже и след простыл.

Когда Платон уже без Бориса заканчивал копать свою часть поля, то он специально не стал смыкать борозды, чтобы было видно разное качество работы на их половинках.

– Пусть те, ко придёт копать за нами, увидят халтуру и может подправят? – решил он, относя на склад лопаты и рукавицы.

– «Пётр Матвеевич! И я свою часть работы закончил!» – сообщил он директору.

– «А этот, твой напарник – ударник, где?!».

– «Так он давно закончил и убежал! Я чуть по морде ему не дал за такую халтуру! Идите, убедитесь! Мой участок самый дальний, у углового флага!» – ответил Кочет.

– «А ты молодец! По-честному работаешь! Как фамилия?».

– «Кочет! Платон!».

– «Спасибо тебе, Платон Кочет! Пойду, посмотрю!» – попрощался он, добродушно улыбаясь.

Домой Платон шёл с чувством установленной справедливости.

– А я не заложил Борьку! Не предал, а восстановил справедливость! А если все так будут работать, когда контроля нет?! Какую и когда мы построим материально-техническую базу коммунизма?! – по дороге рассуждал он.

В два последующих выходных дня Кочеты опять работали на даче, а Настя там же готовилась к экзаменам, под яблоней развалившись в раскладном кресле. Погода была уже жаркой и солнечной, и лишь ранним утром под воскресенье прошёл небольшой дождь.

В этот раз Алевтина Сергеевна ещё в субботу уже как следует прожарила постельное бельё, после чего жар солнца ощущался под одеялом, на подушке и даже под простынёй. Из-за дождя в воскресенье встали позже, отоспавшись за всю неделю. И в этот раз все члены семьи за исключением, сидевшей в теньке Насти, заметно загорели.

А в понедельник вечером 22 мая Насте Кочет отметили семнадцатилетие.

Тем временем увеличилась напряженность на Ближнем Востоке, когда 23 мая президент Египта Гамаль Абдель Насер объявил о закрытии залива Акаба для прохода судов и кораблей стран, поставляющих стратегические грузы в Израиль.

– «Видимо дело идёт к войне?!» – прокомментировал новость Пётр Петрович.

Но Платона напугала не эта международная новость, а новость на работе. Всех работников предприятия переводили на новые пропуска.

Одновременно всем работникам их цеха, проживающим в Реутове, объявили о переводе их в Гагаринскую проходную.

И Кочет, как житель Реутова, оказался в «Гагаринской» проходной № 2.

И хотя ему от дома до неё стало идти чуть ближе, а на территории до цеха – чуть дальше, при общем том же времени в пути, но ходить с предприятия на станцию ему стало намного дальше. Особенно это касалось бы тех вечеров, когда ему надо было бы сразу ехать в институт или особенно летом утром приезжать на работу с дачи.

Но самой главной для него причиной, по сути являвшейся единственной, стало отсутствие возможности по пути на работу и с работы иметь шанс встречи со своей любовью Таней Линёвой.

И, несколько дней проходив через другую походную, Кочет обратился к своему руководству с просьбой вернуть его в Центральную проходную, мотивируя это ещё и тем, что часто ночует у отца в Москве.

Но руководство цеха не смогло помочь своему работнику, сославшись на большую перегруженность Центральной проходной. Однако Кочету повезло. В их цехе нашёлся работник с прямо противоположным желанием. Это был слесарь-ремонтник Иван Острецов. Поэтому Острецов с Кочетом и с завизированными руководством цеха своими заявлениями пошли вместе к начальнику ВОХР и тот без сомнения поменял их местами.

Довольные, возвращались они в цех.

– «Платон! Они, конечно, всё сначала сделали правильно, переведя всех реутовских в Гагаринскую проходную, а всех, едущих на работу на электричке – в Центральную! Но мне одна замужняя женщина очень нравится, и я с нею по пути на работу и с работы встречаюсь и общаюсь!» – поделился с юношей неженатый молодой красавиц мужчина.