Текст книги "Юность"

И лишь один раз она видела нечто подобное и у себя, как-то увидев в зеркале серо-зелёные искры всплеска энергии из своих глаз.

– «Я теперь представляю, как ты там играл! Наверно тренер и товарищи довольны были?» – спросила она.

– «Да! Ещё как! Евгений Прокофьевич после игры при всех похвалил меня, и даже сказал, что у нас теперь появился кандидат в юношескую сборную страны!» – радостно ответил Платон.

– «Так уж и в сборную?! А может он имел в виду не тебя? И кто это такой» – не поверила и усомнилась Настя.

– «Меня, меня! Так это наш тренер Климанов! Только он будет меня пробовать не только центром нападения, но и центром защиты. Их у нас в команде не хватает! Он сказал, что хочет из меня Башашкина сделать!».

– «А почему тебя? И кто такой Башашкин?».

– «Он был центральным защитником сборной СССР и её капитаном, а родился в Реутове!».

– «А-а!».

– «А почему меня? Так у нас по центру нападения братья Бобковы играют, а слева – из нашего класса Коля Алдашкин, который, кстати, меня и привёл в команду! А я самый большой и сильный оказался! Так хитрые Бобки, чтобы убрать конкурента, тренеру сказали, как я играл против них в восьмилетке, якобы легко расправляясь сразу с двумя! Он и заинтересовался, ведь сам тоже играл, был чемпионом СССР и мира, но, правда, по хоккею с мячом и вратарём!» – объяснил Платон.

На день рождения, уже уходящей в отпуск Алевтины Сергеевны, в субботу вечером 9 июля Платон и Настя, приехавшие на участок ещё утром, подарили ей духи и открытку от всех. А Пётр Петрович, финансировавший детей, ещё и предмет домашней утвари.

В воскресенье их семья опять хорошо поработала в огороде. Женщины занимались в основном ягодами, а мужчины больше овощами.

В один из моментов Пётр Петрович остановился и, любуясь дружной работой уже подуставших членов семьи, попытался поднять им соревновательный дух.

– «Аль! Ребят! А вы знаете, что теперь организовано социалистическое соревнование и в сельском хозяйстве?! Победителям будут вручаться переходящие Красные знамёна! Пора и нам такое завести! Древко-то я найду! А вот красная материя у тебя, Аль, есть?!» – на одном духу и чуть с ехидцей спросил Пётр Петрович.

– «Есть! Но только красная тряпка!» – под смешки ещё не уставших детей бодро ответила Алевтина Сергеевна.

В это воскресенье никто из Кочетов домой не уезжал, поэтому спать легли поздно.

А на следующий день в понедельник 11 июля в Англии начался VIII-ой чемпионат Мира по футболу. И Платон уже не поехал к вечеру на футбольную тренировку в Реутов.

– «Сын! А ты, что? Сегодня на тренировку не поедешь?» – взглянув на часы, первой поинтересовалась мама.

– «Нет! Пора готовиться! Мне за три недели надо изучить всю «Экономическую географию СССР». Мы в школе её не проходили. А ездить я буду только на консультации по географии и математике!» – решительно ответил Платон.

– «А как же твой любимый футбол? Тебя ведь уже в команду взяли, как ты мечтал? Ты своей неявкой подведёшь тренера и своих товарищей?!» – удивился и даже чуть возмутился отец, поверяя твёрдость решения сына.

– «Не подведу! В команде игроков много – найдут замену! К тому же меня из центра нападения, где я по всеобщему мнению сыграл просто отлично, перевели в центральные защитники, где я, оказывается, сыграл ещё лучше!? А мне это неинтересно! И к тому же сейчас подготовка к экзаменам для меня самое главное! Так что с футболом до поступления пока повременю!» – решительно и твёрдо ответил Платон.

– «Ну, молодец!» – почти хором согласились родители, увидев, как сын взял в руки учебник географии за пятый класс.

А вечером Платон прокомментировал освежённое в памяти:

– «Надо же?! Хорошо помню, как тогда было нудно и не интересно изучать все эти начала и азы географии! А сейчас прочитал всё за вечер, как увлекательное произведение. И, главное, всё ясно и понятно. И легко запоминается. Я даже знаю, почему ветер дует!».

– «И почему же?!» – подскочила к брату въедливая Настя.

– «Да потому, что деревья качаются!» – легонько постучал он указательным пальцем по её лбу.

На следующий день, во вторник 12 июля свой первый матч сыграла и сборная СССР, благодаря двум голам Эдуарда Малофеева и голу Анатолия Банишевского, со счётом 3:0 обыгравшая сборную КНДР.

В июле все Кочеты жили в садоводстве. Стояла хорошая погода, поэтому они загорали на своём участке и ходили купаться на речку, а Настя с мамой обрабатывали ягоды.

Платон же в свободное от подготовки к экзаменам время разминался с мячом, пытаясь жонглировать мячом и поддерживая форму.

Из-за выпускных и вступительных экзаменов за «Спутник» он, как и другие его ровесники, уже играть не мог, а из младших по возрасту игроков команда не набиралась. Поэтому в этом сезоне двукратный чемпион команда «Спутник» уже не выступала.

Всего за два сезона Платон сыграл за неё в пятидесяти четырёх играх, забив в них, сто четыре гола, причем, дважды по восемь в одной игре. Этим он чуть обошёл Сашу Павлова, забившим столько же, но в большем количестве игр.

Тем временем в субботу 16 июля сборная СССР во втором туре группового турнира, благодаря единственному голу Игоря Численко, со счетом 1:0 обыграла сборную Италии, обеспечив себе выход в финальную часть чемпионата.

К своему апогею подошло и лето. Потому и все садово-огородные и деревенские дела и заботы были в самом разгаре. Но пришедшая из деревни от Нины Васильевны срочная телеграмма неожиданно остудила садоводческий азарт Кочетов. В ней она сообщала, что Юрий попал в больницу, ей приходится сидеть с ним, и просила прислать на помощь Настю помогать по хозяйству.

И по просьбе матери Алевтина Сергеевна отпустила к ней дочь, которая и сама с большим удовольствием решила поехать к бабушке.

А пока они собирали Настю к отъезду дома в Реутове, к ним зашла, узнавшая о поездке, Полина Тимофеевна, попросившая взять с собой её дочь Лиду, всё лето маявшуюся без дела.

И, несмотря на существующую дистанцию в отношении к Лиде Сысоевой, Настя согласилась взять её с собой, но лишь по умоляющей просьбе её матери.

В среду 20 июля Платон в письме своему младшему дяде Евгению Сергеевичу Комарову сообщал, что 7 июля подал документы в Институт народного хозяйства имени Г.В. Плеханова на Общеэкономический факультет на специальность «Планирование народного хозяйства», конкурс в который был более шести человек на место. И теперь он стал ходить на консультации по математике и географии. В нём он также сообщал, что будет сдавать экзамены по математике письменно и устно, географии и сочинение, а сейчас самостоятельно изучает «Экономическую географию СССР», которую в школе они не изучали, в отличие от одиннадцатиклассников.

Сообщил он также, что в футбол пока не играет, а собирается потом играть за институт или за завод, если не поступит и придётся идти работать.

А вечером того же дня в третьем туре сборная СССР запасным составом со счётом 2:1 обыграла сборную Чили. На этот раз дважды отличился дебютант команды Валерий Поркуян.

Тем временем Настя ехала в деревню в основном по личной просьбе бабушки и в связи с длительным нахождением в больнице дяди Юры.

Как они узнали из последующего письма, тот и в это жаркое лето по обыкновению ходил в луга косить траву в сапогах, из-за чего его ноги потели и прели. И даже их ежедневное вечернее мытьё не очень-то помогало. И в результате появившейся между пальцев трещины и попавшей туда грязи, он заработал заражение крови, что врачи выявили не сразу.

До этого вечерами мужчины Кочеты слушали по радио репортажи с чемпионата об играх сборной СССР. Причём Платон больше переживал за динамовцев Яшина и Численко. А Пётр Петрович, но не очень, за спартаковца Галимзяна Хусаинова.

Но, наконец, им повезло. Приехавший в садоводство пораньше в субботу 23 июля их сосед напротив через улицу Исаак Завельевич Спектор предложил Петру Петровичу посмотреть игру по телевизору, что удивило его. Ведь никогда ранее он не приглашал Кочетов к себе в гости. Во многом это обуславливалось и их разницей в возрасте и менталитете.

Но восторженные рассказы его сына Михаила о Платоне, о его знании футбола, вынудили Спектора старшего пригласить мужчин Кочетов к себе посмотреть по телевизору важную игру, поболеть за сборную СССР и послушать комментарии Платона, как бы этим отдав ему дань за занятия с Михаилом, а заодно и продемонстрировать соседям своё экономическое превосходство над ними. Так что их встреча оказалась взаимовыгодной.

И сборная СССР на этот раз оправдала надежды всех болельщиков, пройдя «заколдованный четвертьфинал», отчего сердце их «легче забилось».

Со счётом 2:1 с голами Игоря Численко и Валерия Поркуяна была обыграна сборная Венгрии, после чего наша сборная впервые в своей истории вышла в полуфинал, попав в число четырёх лучших.

После игры Платон показал мужчинам свои турнирные таблицы и кубковую сетку чемпионата Мира, в которой они быстро разобрались.

А Платон был доволен произведённым эффектом. Ведь он давно усвоил, что с помощью таблиц можно быстро и компактно записывать большой объём информации, легко пользоваться ею, запоминать её и анализировать. И он теперь свысока смотрел на ещё не понявших это, тем более на критикующих его за «увлечение таблицами».

В воскресенье Платон обменялся мнениями об игре сборной с Андреем Юдушкиным, вместе посмаковав игру их любимца Игоря Численко, и объявив Андрею, что смотрел игру по телевизору у Спектора.

– «А я-то подумал, где ты смотрел? Раньше ведь бывало у Гавриловых?!» – удивился приятель, кивая на участок № 49.

– «Да и не раз!» – без задней мысли согласился Кочет, невольно взглянув в ехидно улыбающееся конопатое и веснушчатое лицо Андрея.

И очень довольные они распрощались.

– «Вот так они и жили – спали врозь, а дети были!» – услышал он, вполголоса брошенное ему вслед Юдушкиным.

А понедельник 25 июля стал днём глубокого разочарования. В первом тайме полуфинального матча со сборной ФРГ её защитник Карл-Хайнц Шнеллингер в очередной раз грубо сыграл против вспыльчивого Игоря Численко и получил от того отмашку, после чего наш игрок был удалён с поля. После этого инициатива в игре перешла к игравшим в большинстве немцам, открывшим счёт в конце первого тайма. Однако, проигрывая к середине второго тайма уже 0:2, игравшие в меньшинстве наши футболисты к концу игры сумели забить, но только один гол, автором которого опять стал Валерий Поркуян.

Все эти дни Платон продуктивно занимался, осваивая экономическую географию СССР, а родители не мешали ему разговорами.

Матч за третье место в четверг 28 июля сборная СССР в равной борьбе со счётом 1:2 проиграла сборной Португалии. На гол с пенальти в начале первого тайма лучшего бомбардира чемпионата Мира Эйсебио, сборная СССР перед перерывом отыгралась голом Эдуарда Малофеева. Но в самом конце игры португальцы вырвали победу.

К 28 июля завершился и первый круг чемпионата СССР по футболу.

Весь июль без поражений провели киевляне, «Спартак», «Пахтакор» и московские армейцы, вместе с одноклубниками из Ростова-на-Дону так и расположившиеся в таблице с интервалом в одно очко, но с отрывом киевского «Динамо» от «Спартака» в пять очков, и чемпион, в принципе, был уже известен.

С отставанием от пятого места в три очка шло московское «Торпедо», а за ним два места с девятнадцатью очками делили «Нефтяник» и «Кайрат».

Но зато вслед за ними на девятом месте теперь расположилось московское «Динамо», дома разгромившее «Арарат» 7:2 и вытеснившее грузинские команды и «Зенит». И поднялся на одну строчку «Локомотив», с девятью очками занимая восемнадцатое место с интервалом в два очка от обоих соседей.

Футбольные новости неожиданно были прерваны важной международной новостью о втором военном перевороте в Нигерии, совершённом 29 июля. В Ибадане Председатель Высшего военного совета страны генерал Джонсон Агийи-Иронси был расстрелян своей же собственной охраной. Новым главой государства стал начальник штаба армии подполковник Якубу Говон, и было объявлено о восстановлении федеративного устройства страны.

А в финале чемпионата Мира, состоявшегося в субботу 30 июля на центральном лондонском стадионе «Уэмбли», все советские люди единодушно болели за хозяев чемпионата англичан. И те, лишь в дополнительное время победили 4:2 неуступчивых и упорных немцев, как бы отомстив за союзников.

– «Справедливость восторжествовала!» – выразил всеобщее мнение Платон, когда на самой последней минуте игры англичане четвёртым голом закрепили свой успех.

Но ещё днём Пётр Петрович поехал к себе домой, чтобы успеть подготовиться к поездке на юг с семьей старшей дочери.

А вечером в воскресенье, в последний день июля, Платон с мамой вернулись в Реутов. Ведь на следующий день 1 августа начинались вступительные экзамены.

Первым экзаменом была письменная математика. Платон быстро, и уверенным в правильности, решил первые три задачи. А вот в четвёртой задаче с доказательством тождества ему пришлось повозиться. С первой попытки ему не удалось его доказать. Тогда он проверил своё решение – оно было верным. Потом он пытался доказать тождество от обратного – тот же результат. Затем он предался раздумьям, но ничего не придумал. В итоге он размашисто написал в тетради «Данное тождество недоказуемо!» и для верности расписался.

Но тут прозвенел звонок, сообщивший, что пятую задачу он не успеет даже прочитать.

– Эх! Надо было мне плюнуть на это тождество, когда оно не доказалось, и сначала решить пятую задачу! – понял он свою ошибку.

В электричке по дороге на участок Платон продолжал анализировать ситуацию с экзаменом, рассматривая и самый позитивный и самый негативный варианты. По его расчётам получалось, что его оценка должна была варьироваться от тройки до четвёрки – не ниже и не выше.

– Ну, и ладно! Пусть будет тройка! Ведь не двойка же?! А с другой стороны, если тождество действительно недоказуемо? Тогда может быть и четвёрка!? – рассуждал он.

И он оказался прав, когда, приехав на консультацию, увидел свою оценку «четыре» и, услышав от других студентов, что его вариант был специально сделан на завал излишнего количества абитуриентов.

– Ур-ра! Я оказался прав! – торжествующе объявил он маме, получив от неё радостное поздравление.

Поэтому устную математику в четверг 4 июля Платон сдавал уверенно, опять получив «четыре».

Но Алевтине Сергеевне пришлось срочно отвезти в деревню для брата Юрия антибиотики и пенициллин, разъехавшись с, возвращающимися оттуда, Настей и соседкой Лидой.

Настя взахлёб рассказала брату о двух интересных неделях её жизни в Беляйково и в Верхней Берёзовке.

Сначала они жили в Беляйково в доме дяди Юры, где после окончания учебного года жили его старшие дети – четырнадцатилетняя Тамара и десятилетний Серёжа, оставившие с матерью дома во Фрунзе свою младшую трёхлетнюю сестру Иру. Дом был длинный с торцовыми входами на две семьи. Лиду положили спать на полати в прихожей. А под ней на большом сундуке постелили Насте, занавесив спальню девчонок пологом.

Днём они вчетвером гуляли по Беляйково, ходили в соседний лес за ягодами и грибами, и купаться и загорать на речку.

Но больше им понравилось повторять купание пред сном в вечерние сумерки, когда солнце уходило за горизонт, и на небе царствовала огромная жёлто-оранжевая луна. Над рекой простирался густой туман, а вода на фоне уже прохладного воздуха казалось тёплой. И только проходя сквозь туман при погружении в воду, дети любовались мерцанием на ней извилистых лунных блёсток. А после купания мокрые девчонки садились и накрывались большим тулупом Юрия Сергеевича.

У Насти там появился ухажёр, живший в том же доме. Он приглашал её во двор покачаться на качелях и поболтать.

Но ещё больше ухажёров появилось у девчонок, когда они втроём сходили в деревню Верхняя Берёзовка в дом к бабушке, прожив там двое суток.

В первый день наведя там порядок и обеспечив себя едой, они днём и вечером гуляли по деревне в компании местных парней, которым с «москвичками» было интересней. А те сопровождали своих гостьей до самой калитки, наглухо захлопнувшейся перед их любопытными носами.

На следующий день их совместные прогулки повторились, вызвав ревность местных девчонок и интерес парней уже из Нижней Берёзовки.

Днём московские девчонки кроме гуляний играли перед своим домом в волейбол с местными мальчишками.

– «Девочки! Присоединяйтесь к нам!» – пригласила Настя местных девчонок принять участие в коллективной игре в кружочек в волейбол.

Но те, насупившись и грозно сверкая злыми глазами, молча шеренгой прошли мимо.

А вечером дело дошло и до новых мальчишек из Нижней Берёзовки. Те попытались через мосток и проулок подняться в Верхнюю Берёзовку, но были остановлены кордоном местных парней, не хотевших делиться своей неожиданной добычей, буквально осевшей на завалинку дома Екатерины Васильевны Беззубовой (Черноносовой) – двоюродной для Насти тёти. Там им компанию составили её троюродная семнадцатилетняя сестра Тамара и её четырнадцатилетний брат Владимир.

Но вскоре один из молодых бугаёв Нижней Берёзовки прошёл через кордон и продемонстрировал свою местную культуру перед московскими гостьями. Сдвинув кепку набекрень, с папироской в зубах, он начал громко что-то рассказывать и материться в их присутствии, выставляя себя местным рубахой-парнем.

Но Настя и девочки не стали с этим мириться и, не спев хаму арию московского гостя, тихо удалились к дому Комаровых, сопровождаемые надёжными добровольными телохранителями из местных джентльменов. Те даже зашли с ними за калитку, рассевшись на, приготовленных к строительству, брёвнах, видимо посчитав это платой им за джентльменство.

И когда Настя объявила всем, что пора расходиться, позвав сестру и подругу домой, а потом и заперев входную дверь перед носом страждущих любовных приключений, некоторые из них не вышли через калитку на улицу, присев на крыльцо и барабаня в дверь, вызывая подружек на улицу.

Тогда всегда озорная и предприимчивая Тамара Комарова вылила под дверь ведро холодной воды, промочившей женихам штаны, вызвав хохот одних и матерки других. Но после такого отказа ухажёры ушли, на прощанье хлопнув калиткой.

– «Тамар! Ну что ты наделала? Мало того, что девчонки на нас косятся, так теперь и мальчишки – наши защитники обидятся!?» – сделала замечание самой младшей сердобольная и справедливая Настя.

– «Ничего! Пусть лучше теперь на печи свои штаны сушат!» – ответила ей двоюродная сестра Тамара.

– «Девчонки! А мне наша троюродная сестра Тамара шепнула, что завтра местные девки собираются нас побить! Давайте завтра же прям с утра вернёмся в Беляйково! Да и еды у нас уже почти не осталось!» – убедительно и повелительно предложила Настя.

И Лида с Тамарой возражать старшей не стали.

– «Да! Вовремя вы оттуда драпанули! А то бы вам ни за что там попало?! Особенно, Насть, тебе, как самой старшей!» – прокомментировал Платон, дослушав рассказ сестры.

В понедельник 8 августа для Платона подошла и очередь географии. И он смело пошёл на экзамен в первой группе абитуриентов.

Аудитория была совсем небольшой и узкой, а слева – всего один ряд столов. Прочитав все вопросы билета, он понял, что они для него совершенно не трудны. Он знал на них все ответы. Коротко, но по существу, записав ответы на них, он объявил экзаменаторам, что готов отвечать на билет.

Молодая женщина экзаменатор, начав слушать его правильные ответы, быстро переходила к следующему вопросу. А в конце резюмировала:

– «Вам теперь для отличной оценки надо ответить профессору на дополнительные вопросы!» – кивнула она на большую географическую карту СССР на стене, около которой уже стоял один абитуриент. Когда же к их компании присоединился ещё один, к ним подошёл моложавый мужчина.

– «Я буду сейчас вам сразу всем троим задавать вопросы, и кто первый правильно ответит на несколько подряд – уходит с отличной оценкой!» – с полуулыбкой объявил профессор, задав первый вопрос.

И Платон, привыкший к редким географическим викторинам, опередив всех, быстро ответил, показав на карте. Теперь профессор исключительно обращался к нему. Но не успевал он до конца сформулировать свой вопрос, как Кочет, боясь, что кто-то опередит его, отвечал и показывал на большой экономической карте СССР. Последним оказался вопрос про Экибастуз.

Раскрасневшийся от азарта Платон сразу показал его на карте и стал объяснять назначение района и его вклад в экономику страны.

Но не менее вошедший в азарт профессор остановил его:

– «Всё! Довольно! Отлично! Идите!».

Раскрасневшийся и радостный Кочет первым вышел из аудитории.

– «Отлично! Всё элементарно!» – ответил он на посыпавшиеся с разных сторон вопросы «Ну, что? Как там?».

И сразу несколько взбодрённых абитуриентов, чуть ли не оттесняя друг друга, поспешили к дверям занимать очередь в следующую группу сдающих.

А Платон был счастлив. Он набрал проходные тринадцать баллов, о чём запиской дома сообщил маме, выехав отдыхать на участок до вечера вторника. Ведь теперь ему не надо было готовиться к сочинению, а всего лишь написать, что знаешь, и не засыпаться. Но он был уверен в себе, так как всегда писал на свободную тему. Важно было только не совершить много ошибок.

Последующие дни он опять прожил на участке один.

– Как хорошо! Свобода! А это когда ты никому на фиг не нужен! – вдруг понял он, ощутив одиночество.

А ощутив его, он за обедом внезапно предался воспоминаниям.

Как человек порядочный, Платон всегда всё ел с хлебом, вспомнив слова бабушки, что испокон веков на Руси хлеб был всему голова.

Он также вспомнил, как летом у бабушки в деревне ел её пресняки, лепёшки и подобие салата, который в Москве она почему-то называла силосом. Холодные варёные подсоленные картофелины она заправляла порезанными перьями зелёного лука и смазывала густым слоем сметаны.

– «Платон! А ты клади ещё смётаны-то! Вкуснее будет!» – слышал он тогда от бабушки.

– «Не, бабань! Я больше у тебя люблю пресняки и лепёшки с холодным молоком в бутылке из подпола! Да ещё гусиные яйца! Помнишь, как мы с тобой в лугах всё это ели?!» – тогда спрашивал он её.

Но последовавшие затем игры опять полностью отвлеки его от всех дурных и прочих мыслей.

Многие мальчишки играли в изобретённый Платоном и сделанный им самим настольный футбол и хоккей, а также в придуманную тоже им и обеспеченную им же информацией игру «Война странами».

Заигравшись, Платон решил перенести свою поездку домой на утро среды 10 августа. Но этим он напугал маму и Настю, не приехав вечером во вторник домой, как было им заранее оговорено в записке. Пришлось Насте одной утром в среду ехать в Бронницы на поиски брата.

Ей так не терпелось поскорее узнать, что с ним, что она в нетерпении стояла в тамбуре электрички. Один парень заметил красивую молоденькую девушку и принялся знакомиться. И Насте, чтобы житель Люберец отстал, пришлось дать ему свой телефон.

Но когда она в садоводстве сначала дошла до запертой калитки, а потом зашла к Костылиным, то Галина Борисовна успокоила её сообщением, что Платон совсем недавно выехал домой.

И на следующий день отдохнувший Платон написал сочинение.

А потом Кочета вызвали в деканат на собеседование. Там он узнал, что все абитуриенты, набравшие пятнадцать и четырнадцать баллов уже зачислены в студенты. А, в связи с зачислением в институт без экзаменов пятерых иностранцев, нужно было из всех абитуриентов, набравших на экзаменах по тринадцать баллов, отчислить пятерых.

В большую комнату пригласили сразу несколько таких же бедолаг, как Кочет, и стали с ними беседовать. В процессе опроса Платон узнал, что из всех здесь присутствующих, он, во-первых, единственный из выпуска десятиклассников и, во-вторых, у него самый худший аттестат. У других претендентов на отсев троек в аттестатах вообще не было.

– Ну, всё! Я пролетел мимо! – молниеносно пронеслось у него в голове.

Но от панического настроения его отвлекли вопросы представителей других кафедр, в частности физкультуры.

– «А вы каким-нибудь видом спорта занимаетесь? Разряды имеете? В соревнованиях участвовали?» – спросил его молодой человек явно спортивного вида.

– «Да! В футбол играю за реутовскую юношескую команду! А ещё меня хотели взять играть в «Сатурн» из Раменского, но я отказался!» – обрадовавшись возможному спасению, ответил Кочет.

– «А разряд есть?».

– «Есть! Второй юношеский, но ещё не оформлен!» – соврал Платон, надеясь, что это поможет.

– «Жалко! Если бы у вас он уже был бы оформлен, я взял бы вас в институт!» – неожиданно пронёс он морковку мимо носа Кочета.

В результате ему было отказано в зачислении на дневное отделение института, но было предложено незамедлительно зачислиться на вечернее отделение по той же специальности.

И Платон конечно согласился.

Хоть немного общипанный, но радостный летел он домой сообщить маме о поступлении в институт.

И с утра в субботу Платон с Настей снова поехали на участок, к вечеру ожидая туда и маму. А там на Настю положили глаз уже свои студенты, отдыхающие в садоводстве на каникулах. Они даже несколько дней дежурили у забора участка Кочетов в ожидании, когда же симпатичная девочка с осиновой талией покажется на улице.

– «Насть! Твои женихи опять под забором дежурят – тебя дожидаются!» – обратила мама внимание дочери на них.

– «Да ну, их!» – как от мух отмахнулась дочь.

Но женихи всё же добились своего, на воскресенье пригласив Настю вместе с большой компанией детей и молодёжи в лес за грибами на грузовике. Но больше Настя с ними не общалась, подружившись лишь со старшей её по возрасту Таней Агеевой.

Вечером в воскресенье Платон с Настей, мамой и урожаем поехали домой в Реутов.

Утром в понедельник 15-го августа Настя по приглашению соседки Ривы Арослоновны Деревицкой (Кошман) посетила её скульптурную мастерскую, находящуюся в полуподвале дома № 2 по улице Мархлевского, стоящего на углу с улицей Кирова. Настю удивил высокий уровень мастерства соседки, и она осталась весьма довольной её работами.

Но вечером, несколько дней назад вышедшая на работу Алевтина Сергеевна сообщила сыну, что буквально на днях их дневному факультету будут добавлены двадцать мест.

– Платон! Ты каждый день теперь езди в институт на свою кафедру, спрашивай об этих новых местах и проси перевести тебя на дневное отделение!» – обрадовала и озадачила она сына.

И Платон утром поехал, преодолев стеснение, обратившись непосредственно к декану Озерову.

Но тот, с любопытством посмотрев в глаза покрасневшего от неловкости юноши, холодно ответил, окончательно смущая того:

– «Мне лично об этом ничего не известно!».

– «Извините!» – только и промямлил окончательно сконфузившийся Кочет.

Поэтому он следующим утром не поехал в институт, хотя мама и гнала его туда.

И только на следующий день в четверг 18 августа, когда он был напуган матерью, что проворонит своё место, Платон снова прибыл на кафедру, узнав, что на эти места уже зачислили абитуриентов, набравших даже только двенадцать баллов.

– Как же так? Ведь у меня больше баллов!» – возмутился Кочет.

– «Так вы же у нас вчерашним приказом зачислены на вечернее отделение! Приходите завтра за студенческим билетом и зачётной книжкой, и спишите расписание занятий и номера аудиторий! И не забудьте не позже конца сентября принести нам справку с места работы!» – исчерпывающе ответили ему в деканате.

– Ну и дурак же я! Если бы маму послушал, вчера приехал, то был бы зачислен на дневной! Это всё мне моя стеснительность мешает! И ведь вчера была среда – мой день приключений! А сегодня четверг – мой чёрный день! Ещё раз моя примета подтвердилась!? А, ладно! Всё равно я студент! – одновременно терзался и успокаивал себя Платон.

На следующий день он с утра съездил за документами и уже реально почувствовал себя студентом.

– А теперь я могу хорошенько отдохнуть! – решил он, днём не дозвонившись до Вари, и затем выехав на участок.

В этот же день с поездки вернулся отец, искренне удивившийся и обрадовавшийся успеху сына, рассказав ему об их поездке.

В первой половине августа Пётр Петрович с дочерью Элей, внуком Гришей, зятем Аркадием Павловичем и его сыном от первого брака Мишей совершили поездку на юг. Доверху нагрузив свой Москвич-403 с прицепом, они в дороге и во время дикого отдыха не знали проблем, так как взяли с собой даже раскладной столик с раскладными туристическими табуретками. Ведь у, превратившегося в автотуриста из пешего заядлого туриста, Аркадия Павловича Кузяева осталось много вещей и приспособлений, и не только туристический топорик и пила.

Накупавшись и поездив по берегу Чёрного моря, на обратном пути заядлый рыбак сделал крюк на Куйбышевское водохранилище, остановившись на правом берегу Волги напротив Тольятти.

Но перед этим в темноте Аркадий Павлович успел вовремя затормозить, увидев, как фары его автомобиля вдруг перестали освещать дорогу, своим световым пучком упёршись в черноту ночи. А утром они с ужасом обнаружили всего в двадцати метрах от машины крутой обрыв к воде Куйбышевского водохранилища.

Тогда всем им оно показалось морем. Ещё в темноте ночи они видели далеко на противоположном берегу свет от автозавода.

Но рыбалки тогда не получилось, Ибо один из располагавшихся выше по течению завод выбросил в воду свои видимо химические отходы, потравив всю рыбу. И теперь она разных размеров плавала вверх брюхом, будучи непригодной, не только для людей, но и для животных. Её вылавливали и закапывали в длинные глубокие траншеи. Поэтому горе-рыболовы ударились в сбор орехов и белых грибов, коих в окрестных лесах оказалось видимо-невидимо. Набрав два ведра, они все вместе чистили их, резали и жарили на костре на сковородке. В итоге каждый из путешественников съел по целой сковороде жареных белых грибов. До Москвы они ехали довольные и с мешком очищенных по дороге лесных орехов.

С понедельника 22 августа дети Кочеты жили на участке с отцом, занимавшимся консервированием овощей и компотов, каждый день закатывающим новые банки. Теперь у Платона начался короткий заслуженный отдых, и он возобновил все свои игры и увлечения, присоединившись к компании своих младших подопечных. А те, не обременённые заботами, работами и экзаменами, играли во всё, что хотели, занимаясь и творчеством. А чаще всего ему естественно приходилось общаться с соседом Лёшей Котовым и его закадычным другом Сергеем Зубовым, которые тяготели и к техническому творчеству.

И лишь чемпионат мира по футболу в Англии на время отвлёк их от игр увлечений. Лёша Котов смотрел игры по телевизору у Кругляковых.

Чемпионат мира дал толчок для игры в футбол в их садоводстве и этим мальчишкам, чему заядлый футболист Платон был очень рад.

Теперь он стал как бы играющим тренером. И вскоре успехи юных футболистов стали заметными и их родителями. Особенно был рад успехам сына Алексея Бабусина его хромой отец Николай Николаевич, около дома которого и проходили футбольные баталии. Но Котов, а особенно Зубов, футбольными талантами не блистали. В футбол они играли плохо и потому редко. Поэтому Алексея обычно ставили в ворота. Но после того, как он принял на свою грудь пушечный удар с левой, ровесника Платона, занимавшегося футболом Саши Павлова, то с футболом им было покончено.