Текст книги "Между"

De bellae Britanicae

Кромка яви: Марх

С юга надвигалась сила. Безумная сила. Она состояла из одинаковых, совершенно равных квадратиков, начищенных до блеска. Ровные безликие ряды… страшные в своей безликости. Нет, больше: могучие в безликости.

В ней не было жизни, потому что живое никогда не повторяется. Не найти двух одинаковых снежинок, не то что одинаковых людей. Это же было расчерчено по какой-то сумасшедшей линейке… идеально безликое и вместе с тем – движущееся по своей воле. Живое?!

Но это невозможно!

Оно приближалось. Оно уже несколько лет расползалось там, за морем, а теперь идет сюда. Нет, «расползалось» – не то слово. Ровными блестящими квадратами своих зубов оно грызло земли кельтов за морем, поглощая их. Теперь этому слепому чудищу понадобился и Прайден.

Вместо воли и буйной прихоти богов эта сила несет с собой Законы. Они ей – вместо богов. И в жертву Законам – еще более слепым, чем до блеска начищенные квадратики! …кажется, что нельзя быть слепым более или менее, а этим – удается… – в жертву Законам они приносят богов.

Они убивают богов! убивают и приносят в жертву…

И они идут на Прайден.

Кромка берега: Касваллаун

Манавидан, я прошу тебя: пошли бурю!

Нет. Я не прошу. Я – умоляю.

Я готов заплатить любую цену – за самую обычную бурю, какие зимой бывают через день! Богатствами тебя не соблазнишь – но ты ведь гордец, мое унижение будет приятно тебе. Манавидан, я стану хоть рабом тебе, я что угодно вынесу – только подними море! Утопи этот флот!

Я знаю, тебе нелегко пришлось когда-то: ты был вынужден бродить по Прайдену как простой ремесленник. Ты тачал обувь, делал седла… я не помню, что еще. Манавидан, но ведь и тогда никто не хотел оскорбить тебя! Рианнон скиталась вместе с тобой, как простая смертная. Ты же знаешь: связь меж мирами рвалась, всё это было нужно для Прайдена!

Манавидан, я сделаю что угодно – если ты пошлешь бурю.

Но ты молчишь… и гладко море.

Не думаю, что ты сводишь счеты дома Ллира с домом Бели за смерть Карадауга… ты просто ненавидишь Прайден. И волной не пошевелишь против нашего врага.

Горфан Гуаллт подошел к нему:

– Какие будут приказы, бренин?

– Изготовиться пращникам, – бросил Касваллаун. Потом вздернул бровь: – Они хотят завладеть землей бриттов? Они получат нашу землю – по крайней мере, ее камни! еще прежде, чем успеют высадиться.

Горфан Гуаллт поклонился, отходя, но сын Бели жестом остановил его:

– И передай Ллисгадруду Эмису – пусть примет командование на себя. Я буду… занят.

– Да, бренин.

Кромка берега: Гай Юлий Цезарь

Так и записать: узнав о том, что галлы многократно получали помощь из Британии, Цезарь, дабы прекратить эти… эти… гм, свинства с их стороны… да, записать: бесчинства… кстати, говорят, свинья у них священное животное… нет, это записывать не надо.

Итак, Цезарь грузит свое войско на корабли и с двумя легионами переправляется… перепРавляется, а не перепЛавляется! – на земли бриттов, дабы покарать сей народ. Записал?

Говорят также, что остров бриттов весьма обширен и по совокупности своей разделен на три… нет, «на три» уже было раньше… запиши: на четыре части, называемые Ллогр (о Юпитер, и как они выговаривают такое варварское слово!), Альба, Кимра и Корнуолл. Правит же ими, как говорят, император Кассивелаун… откуда я знаю, какие буквы там удвоенные?! Вот победим – расспросим пленных, они по буквам продиктуют. Пока пиши как хочешь, потом подредактируем. Так… император Кассивелаун, муж властный, жестокий и могучий.

Кстати, это, наверное, он стоит на холме. Золотой торквес на шее… да он и без торквеса выглядит императором.

Серьезный противник. Допишем позже.

Мой меч и шлем!

Кромка битвы: Касваллаун

Я не могу устроить бурю, но ветры всегда послушны сыну Бели. Я собираю вас – буйные ветры всех сторон света. Вы для меня сегодня – словно стрелы в колчане. Пока только в колчане – но ждать осталось недолго! Я выпущу вас на врагов… нет, не на этих солдатиков в блестящей броне, а на их корабли.

Мне не подвластны морские глубины, но когда над берегом ярится ураган, то и морю приходится несладко.

Римляне высаживаются. Их встречает град камней – да, их панцирям это почти не причиняет вреда, но камни бьют и по ногам, и по лицам.

А теперь пора и послать ветер. К берегу. Пусть камни летят легче.

…Море уже волнуется. Корабли, едва поставленные на якоря, кажутся стаей взволнованных гусей. Погодите, то ли еще будет. Я ведь только начал.

Ну, Цезарь? Ты хотел напугать нас мощью римских легионов? Я испугался. Дрожмя дрожу. Правда, твои корабли дрожат сильнее. Мои ветра крепчают, и твоим кораблям недолго держаться на якорях. Что ты предпочтешь? – бежать или погибнуть здесь? Ведь твои два легиона против всего Прайдена – это ничто.

Бежишь.

Есть чем гордиться – от меня бежит Цезарь.

…Но мне не потопить эти корабли здесь, на мелководье. А в открытом море у меня нет власти даже над воздухом.

Манавидан! Умоля-а-аю: пошли бурю!!!

Молчишь…

* * *

Марх стремительно прошел тропами Аннуина – на восток. В Ллогр. В Каэр-Ллуд. Спросить Касваллауна, что за напасть угрожает Прайдену.

Король Корнуолла обнаружил, что не он один пришел к бренину с этим вопросом. Здесь были вожди Кимры (даже Эудаф гонца прислал), кантии, икены и толпа вождей Альбы (Марх, к стыду своему, и не подозревал, что на его родине столько правителей).

Все они ждали Касваллауна.

А его не было.

Так что у них оказалось более чем достаточно времени на разговоры, сплетни, пересуды. Марх рассказал о своем странном видении нескольким вождям с Севера (один из них, назвавшийся Ирбом, слушал особенно внимательно), но никто не смог объяснить этот странный образ.

На все вопросы должен был ответить Касваллаун.

Когда он, наконец, появится.

Он въехал в Каэр-Ллуд как человек – на колеснице. И было заметно, что волосы его, прежде золотые, как у всех детей Бели, теперь… хорошая строчка для бардов: «сын Бели – побелел». Звучит красиво.

Гораздо лучше, чем поседел.

Морщины прорезали лицо Касваллауна; он казался человеком, в одночасье состарившимся.

Нет, не казался.

Он им и был.

Его жена Флур, дочь Мигнаха Горра, выбежала навстречу – но бренин отстранил ее, спросив лишь:

– Уже здесь? Все?

Она кивнула. Она не хотела пускать его к королям – видя, чем обернулась для него эта битва.

Она не хотела, но понимала: не ей спорить с бренином. Израненный муж ей достанется позже. Сейчас он – только бренин, и принадлежит он Прайдену.

– Я хотел собрать вас, короли, чтобы сообщить… – Касваллаун криво усмехнулся. – Короче, вы собрались сами. И это правильно.

Он тяжело опустился в кресло.

– Что это было? – спросил Дрем, сын Дремидида.

– Ты же видишь весь Прайден, от Пенгваэдда в Корнуолле до Пенн-Блатаон, – сын Бели опять усмехнулся. – Значит, ты видел и их. Вот и расскажи.

Дрем вышел на середину, прикрыл глаза и начал:

– Я видел копье, изостренное для удара. Я видел меч, нацеленный в спину. Я видел топор, занесенный над священным дубом. Видел слепого, который хочет выколоть глаза зрячему. Видел раба, изготовившего веревки, чтобы обращать свободных в рабство.

Касваллаун медленно кивнул, спросил:

– Рискнет ли кто-нибудь истолковать эти видения? Дрем, сын Дремидида никогда не ошибается, не ошибся и на сей раз. Ну?

Короли молчали. Даже понимая – почти понимая – что всё это значит, они не осмеливались произнести страшные слова.

– Ну что ж, – нахмурился бренин, – видно, толкователем придется быть мне. Слепой – это огромная империя римлян, страна, забывшая своих богов, – и теперь стремящаяся превратить всю огромную южную землю в такой же слепой мир.

– Но это просто глупо, – подал голос Дигифлонг с восточного побережья. – Страна без богов мертва. Это всё равно что срубить яблоню и ждать от нее плодов.

– Не совсем так, – покачал головой Касваллаун. – Вместо богов у них Законы. Римляне воздвигают им храмы, совершают обряды, приносят жертвы…

– Законам?! – перебил Хуарвар, вождь племени из Лотиана.

– Да. Эти обряды у них может совершать даже тот, кто открыто смеется и над богами, и над обрядами, кто издевается над всем священным. Но и насмехаясь, он проводит все обряды в срок – чтобы крепла их империя. И она крепнет.

– Топор, занесенный над священной рощей… – медленно проговорил Ирб, низкорослый каледонец, раскрашенный вайдой. – Раб, изготовивший веревку для свободных.

– Вам еще нужны толкования? – мрачно спросил Касваллаун. – Или и так всё ясно?

– Подожди, – вскинулся Дунард, вождь с севера, – но чего же хотят эти… как их?

– Римляне.

– Заменить наших богов на свои мертвые законы?

– Да.

– Но это безумие! Мы будем драться с теми, кто посягнет на наше имущество. Вдесятеро яростнее мы станем сражаться с теми, кто захочет завладеть нашей землей. Но за наших богов мы будем биться до последней капли крови!

Зал загудел.

Касваллаун дал им покричать, а потом могучим рыком военного вождя перекрыл весь шум:

– Так за богов – до последней капли?!

И согласный рев был ему ответом.

Кромка торжества: Касваллаун

Короли Прайдена, вы поняли главное: римлянам не нужна военная добыча. Им даже не нужны наши земли. Они хотят уничтожить наш мир – наши обычаи, наших богов. Нашу душу.

И вы готовы встать на защиту.

…камень с сердца. Я боялся, что придется вас убеждать.

Сегодня, именно сегодня, а не в тот день, когда от горя умер Карадауг, я стал бренином Прайдена. Сегодня день моего торжества… и я солгу, если скажу, что мне оно не нужно. Вран знает: я рвался к власти не ради себя – а ради Прайдена.

Сегодня я ее достиг – высшей власти.

Сегодня вы все, короли Прайдена, – стрелы в моем колчане.

Стрелы, которыми мы поразим римлян.

Касваллаун устало откинулся на высокую спинку кресла.

Сделал знак рукой слугам, чтобы обнесли королей вином и едой.

Это заставило умолкнуть даже самых возмутившихся намерениями римлян.

Сын Бели чувствовал, как по его лбу катится пот: после той битвы даже такое нехитрое дело, как совет, было ему не по силам. Но стирать пот бренин не собирался – едва ли кто заметит эти капли. Пусть текут. А вот жест – увидят все.

Сам он от еды отказался – нечего расслабляться, не время. Только сделал глоток вина – вернуть силы.

Заговорил, по-прежнему не вставая:

– Что ж, короли, осталось лишь решить, сколько войск соберутся в Каэр-Ллуд к концу зимы. Пока вы думаете, скажу я. Мои катувеллауны считают, что свобода стоит дороже жизни. Поэтому все мужчины, способные носить оружие, выйдут в бой. И все мальчишки, владеющие пращой. И все старики, знающие заклятия… да и все женщины, искусные хоть в одном из этих умений.

Тишина. И только голос верховного короля:

– Если мы победим – никакие жертвы не будут напрасны. Если же мы потерпим поражение – народу катувеллаунов не стать рабами римлян!

Тишина.

– Так сколько воинов дадите вы?

Они называли… иногда перекрикивая друг друга, словно в хвастовстве состязаясь. В самом деле, если мой сосед дает сотню колесниц и две сотни пеших, то мне зазорно дать меньше… высмеют еще.

Касваллаун слушал молча, кивал. И пытался понять, сколько войск приведет с собой Цезарь, когда утихнут зимние шторма. В том, что римлянин вернется, сын Бели не сомневался ни мига.

Войско бриттов росло на глазах, собираясь в армию, которой доселе не видел Прайден. А бренин хмурился, размышляя: какую часть от непобедимой армады Цезаря составит это воинство – половину? или повезет – две трети? или всё гораздо хуже – четверть?

Невозможно догнать горизонт. Невозможно превзойти того, чьи силы неведомы… Невозможно, но необходимо.

Но вот всё сказано. Войско обещано больше большего. И вряд ли хоть один вождь или король нарушит слово.

…Короли уже поднялись и стали неспешно расходиться, когда Касваллаун негромко произнес:

– А тебя, Марх Корнуольский, я попрошу остаться.

Тот изумленно застыл у двери.

Кромка судьбы: Касваллаун

Марх, ведь ты – из Дома Ллира. Да, знаю, что не по крови. Но всё равно: твоя мать была женой Манавидана. С домом Ллира ты связан.

Я твой кровник, Марх. Я, убийца Карадауга.

Подло убивший твоего дальнего родича… действительно, подло: на мне был плащ-невидимка, сын Врана даже не видел, с кем сражается.

Что? Ты считаешь, что сейчас не время вспоминать былое? Сейчас, когда всему нашему острову грозит беда?

Сейчас надо переступить через месть, так ты полагаешь?

– К чему этот разговор? – Марх раздраженно тряхнул рыжей гривой. – Я давно признал тебя бренином. Я сразу отказался от мести за Карадауга. Нам мало нынешних тревог, чтобы сейчас вести бессмысленные речи?

Касваллаун встал, прошелся по залу, остановился перед Мархом:

– Так – бессмысленные?

– Ты что, не доверяешь мне?

– Доверяю, – кивнул бренин. – Просто я хотел, чтобы ты это произнес: по сравнению с бедой, грозящей Прайдену, кровная месть за сына Врана – это бессмысленная речь, не более.

– Ну и что из этого? – Марх начинал сердиться. Он понимал, что Касваллаун чего-то хочет… но чего?

Один из факелов на стене немилосердно чадил.

– Марх, – медленно заговорил бренин. – Ради блага Прайдена ты легко переступаешь через месть. Через что ты еще способен переступить ради родины?

Тот нахмурился:

– А что ты хочешь от меня? Еще сотню колесниц от Корнуолла? Или послать меня лазутчиком к римлянам? Сделать меня верховым конем их полководца, чтобы я сбросил его в разгар битвы?

Касваллаун невольно улыбнулся:

– Последняя мысль мне нравится, но я хочу от тебя большего… бренин.

Марх вздрогнул.

Королю Корнуолла титул «бренин» никак не принадлежал. Но королю Аннуина…

– Я слушаю.

Касваллаун прошелся снова, обдумывая. Налил два кубка, протянул Марху, в один глоток осушил свой.

Кромка судьбы: Касваллаун

Ты видел их полководца? Цезаря? Его называют божественным… или будут называть. Неважно.

Он такой же полубог, как мы с тобой. Вернее, он тоже полубог, но иначе. Он рожден смертными, но – боги его страны живут в нем самом.

Живут не так, как они вселяются в жрецов. Они не изъявляют свою волю – они просто действуют через него. Действуют, оставляя в нем частицу своей силы – и стремления. И он, смертный Юлий, становится больше чем человеком.

Он становится вместилищем римских богов. Безликих и всевластных Законов.

Под силу ли людям одолеть бога, Марх? Даже если Корнуолл пришлет еще сотню колесниц?

Да, мы отбили первый натиск. Мы – это я и мой отец. Но будет и второй.

Из меня плохой провидец, но я – бренин и сын Древнего. Я могу предугадать, что сделает Цезарь.

Цезарь – бог. Точнее, все слепые боги Рима разом. А боги хотят храмов, жертв, жрецов… Жрецы божественного Цезаря – его легионы. Они верят в него – не так, как верят в командира.

Как верят в бога.

Свою силу Цезарь передает им. А они своей верой увеличивают его божественную мощь.

Против Прайдена будут не просто тысячи отборных воинов, закованных в железо. Против нас будут тысячи истовых жрецов. И их бог.

Ты можешь превратиться в коня, Марх. Ты можешь скинуть и растоптать Цезаря в разгар сражения. Только это мало что изменит. Просто божественный Юлий лишится смертной оболочки.

Жертвоприношение ему не остановится.

– Итак, нам нужна армия, способная биться с римлянами… – задумчиво проговорил Марх. – Пусть мы уступаем им в доспехах и оружии…

– Но их главное оружие – живой бог и вера.

– Тысячи жрецов… – Марх поднес кубок к губам и с досадой обнаружил, что там уже нет ни капли. – Почему вино всегда кончается так невовремя?

Касваллаун налил ему еще.

– Рим сильнее наших богов, – мрачно проговорил бренин Прайдена. – Он захватил весь огромный южный край.

– Но Цезарь здесь один. А наших богов – много…

Марх осушил кубок, потом с раздражением сорвал со стены чадивший факел, затоптал его. Расправившись с сим неугодным предметом, проговорил спокойно:

– Ты получишь армию жрецов. Тех, для кого вера превыше всего. И уж конечно превыше такой мелочи, как смертное бытие.

Помолчал. Добавил:

– Я пока не знаю, как. Но это будет. Даю слово.

Касваллаун кивнул:

– Хорошо. Но я недаром спрашивал тебя о границах, которые ты можешь переступить ради Прайдена. Ты – бренин Аннуина. Скажи, способен ли ты поднять силы земли против римлян?

Марх нахмурился:

– Ты спрашиваешь, осмелюсь ли я – или хватит ли у меня сил?

– То и другое.

– Осмелюсь… что ж, наверное – да. Британия обернется к римлянам самой жуткой своей стороной. Точнее, мы постараемся сделать так, чтобы это произошло.

– Священное стадо?

– Да… – Марх опустил голову. – Без него Аннуин слишком слаб. «Всё возможное», боюсь, будет много меньше необходимого.

– Но кроме сил Аннуина есть… – начал было бренин, но Марх гневно перебил:

– Что?! Уж не предлагаешь ли ты мне открыть пути ан-дубно?!

– Но если это будет необходимо?

– Как бы ни было необходимо! Лучше десять Цезарей, чем сила ан-дубно, вырвавшаяся в Аннуин и Прайден!

– Марх, ради защиты родины хороши любые средства!

– Не любые! Я наслушался историй о Сархаде Коварном; моя мать до сих с ужасом вспоминает то, что он сделал с Ллогром! И нет такой цели, которая заставит меня стать вторым Сархадом!

Несколько мгновений они гневно пожирали взглядом друг друга, потом Марх отвернулся и выдохнул:

– Знаешь, ради Прайдена я способен отказаться от мести – но убить ни в чем не повинного юношу я бы не смог. Даже ради Прайдена.

Касваллаун повертел пустой кубок в руках:

– Делай, как знаешь. Так я рассчитываю на армию жрецов?

– Да, – кивнул бренин Аннуина. – А прочее… что сможем.

* * *

Марх вышел из залы и сразу же – свернул. На такое везение, как попасть к Врану и спросить у него, как же исполнить слово, данное Касваллауну, Марх не рассчитывал – но всё равно, оставаться в мире людей было незачем.

Король Аннуина доверился Каэр-Ллуду. Этот замок, сердце Прайдена, и людского, и волшебного, сам выведет его. Приведет к ответу на вопрос.

Марх долго шел в темноте – живой, чуткой. Вдруг впереди что-то засерело.

Это оказался вход в древний… что? курган? крипту? Огромный длинный камень лежал на двух других, не меньших. Стен не было видно – ни впереди, ни по бокам. Темнота и в ней проход.

Властитель Корнуолла благодарно кивнул – и вошел.

Его окружили плиты сланца. Именно окружили – как слуги хозяина окружают гостя. Потом плиты расступились широким кругом подземного святилища. Марх раскинул руки, ощупью вслушиваясь в пульсирующую мощь подземелья.

…это был ответ на его вопросы. Он понял, как создать армию, способную встать на пути у богов Рима.

Король низко поклонился неведомому подсказчику – и вышел из кургана так, как будут выходить все его воители. Как не может выйти ни один человек.

Можно было возвращаться в мир людей – говорить с королями, рассылать вести о том, что воины, готовые положить жизнь за Прайден, могут обрести нечеловеческую силу.

И в этот миг Марх услышал призыв Арауна. Властитель Аннуина звал его – и немедленно. Но что могло случиться в Аннуине? – такое, что Араун был встревожен как никогда?

Марх сменил облик на конский и поскакал.

…Исполинский олень мчался по-над мирами навстречу ему. Едва завидев Марха, он закричал – точнее, в сознании сына Мейрхиона раздался его гневный голос:

«Это Касваллаун думает только о сиюминутном, но ты-то?!»

От такого приветствия вороной конь взвился на дыбы – изумленный, возмущенный и решительно ничего не понимающий.

Сверкающий во мраке межмирья олень подскакал к нему:

«Он послал тебя создавать армию героев-смертников – и ты побежал!»

«Разумеется. Прайдену грозит…»

«Прайдену грозит! Прайдену! А что грозит Аннуину, ты не подумал?»

Араун гневно мотнул рогатой головой, зацепил своей роскошной короной какую-то тучу – и молнии посыпались с нее, как яблоки.

«Но что грозит Аннуину? – не понял Марх. – Объясни, прошу тебя».

Араун, выместив гнев на злосчастной туче, примирительно вздохнул, сменил облик и сказал:

– Похоже, ты действительно не понимаешь. Я объясню. Самое страшное все равно позади: я успел удержать тебя.

Марх тоже сменил облик:

– Удержать – от чего?

Короли сели на полосу тумана, белого и мягкого.

– Марх, я же слышал, что ты хочешь сделать. Создать войско людей, по могуществу равных… ну, почти равных богам. Их вера станет для них прочнее любых доспехов. Раны для них будут ничто. Не удивлюсь, если их плоть будет срастаться после удара. Убить их будет невозможно… или почти не.

– Чем это плохо? – нахмурился Марх.

Араун его словно не слышал.

– Они будут почти бессмертными… Почти. Ни стрела, ни копье, ни меч не будут опасны для них. Ничто, кроме одного…

– Чего?

– Их собственной силы, Марх. Самый могучий умрет, если на него возложить тяжесть, многократно превыше его сил. Могущество, которое ты дашь своим воинам, убьет их.

– Я знаю. Но раньше этого они перебьют…

– А ты сам? Марх, ведь ты тоже человек. Наполовину – по крови, и потом – ты назвал себя человеком, выйдя из моря.

– Ты хочешь сказать…

– Что эти игры с Силой убьют тебя. Убьют твое человеческое тело. И в Аннуине снова останется один король.

Марх прикусил губу.

Араун вздохнул:

– Я понимаю: бренин Прайдена превыше всего заботится о Прайдене. Но ведь и бренин Аннуина должен…

– Но что мне делать?! Я дал Касваллауну слово!

Король-олень кивнул:

– Я знаю, что тебе делать. Нужно, чтобы твоя смертная плоть стала стократно сильнее. Чтобы ты мог ходить сквозь курганы, как человек ходит по дому.

– Ты знаешь, как?

– Ты слышал о Скатах?

– Не-ет.

Араун беззлобно усмехнулся:

– А еще родился в горах Шотландии…