Текст книги "Преступления против жизни в странах общего права"

В соответствии с § 187 УК штата Калифорния тяжкое убийство – это «противоправное лишение жизни человеческого существа или плода, совершенное со злым предумышлением», которое может быть как выраженным, так и подразумеваемым. Согласно § 188 выраженное предумышление имеет место, если налицо заранее обдуманное намерение, направленное на противоправное лишение жизни другого человека, иными словами, если смерть потерпевшего является преступной «целью» (purpose) посягающего лица.

Более подробное описание форм, которыми может быть представлено «злое предумышление» содержится в Инструкциях присяжным заседателям Калифорнии (Criminal Jury Instructions). Статья 520.3 названного акта ограничивает выраженное «злое предумышление» случаями присутствия в деянии «намерения лишить жизни другого человека»[624]624
  Criminal Jury Instructions. Judicial Council of California. San Francisco. Ca., 2008. P. 255.


[Закрыть]. Намерение понимают как «сознательную цель» (conscious purpose), направленную на достижение результата, что предполагает наличие желания наступления последствий и стремление к их достижению. Таким образом, применительно к тяжкому убийству выраженное намерение – это прямое намерение. Для его установления обычно используют следующий силлогизм: 1) обычные люди желают, чтобы в результате их поведения наступили естественные (вероятные, предвидимые) в данных обстоятельствах последствия; 2) обвиняемый – обычный человек и, следовательно, 3) обвиняемый желал наступления естественных (вероятных, предвидимых) последствий[625]625
  Dressler J. Understanding Criminal Law. P. 547.


[Закрыть].

Соответственно, подразумеваемое «злое предумышление» имеет место, когда: 1) лицо совершает намеренное деяние; 2) естественные последствия деяния опасны для человеческой жизни; 3) деяние осуществлялось с заранее обдуманным знанием о его потенциальной опасности и сознательным пренебрежением человеческой жизнью[626]626
  Criminal Jury Instructions. Judicial Council of California. P. 255.


[Закрыть].

Первая из названных форм представляет собой косвенное намерение, поскольку лицо предвидит наступление смерти и сознательно допускает ее.

Вторая форма предполагает намерение причинить тяжкий телесный вред, который влечет за собой наступление смерти потерпевшего. Понятие тяжкого телесного вреда, например, содержится в § 243 (f)(4) УК штата Калифорния: «тяжкий телесный вред – это серьезное ухудшение физического состояния, включающее в себя, но не ограничивающееся ими, следующие последствия: потерю сознания, сотрясение мозга, множественный перелом костей, длительную потерю любым из органов своих функций, ранение, требующее чрезвычайного сшивания тканей, и серьезное обезображивание».

Согласно ст. 609.02 (7) УК штата Миннесота телесный вред означает «физическую боль или повреждение, болезнь или ухудшение физического состояния». Вред при этом может быть существенным (substantial bodily harm) – «телесное повреждение, которое влечет временное, но существенное расстройство здоровья, либо временную, но существенную дисфункцию в работе какого-либо органа, либо перелом» и тяжким (great bodily harm) – «телесное повреждение, которое представляет риск для жизни, либо причиняет стойкое тяжкое повреждение какого-либо органа, утрату им своих функций, либо другой тяжкий телесный вред»[627]627
  http://www.revisor,leg.state.mn.us/statutes/?id=609.02 (2016. 2 нояб.).


[Закрыть].

Существенный и тяжкий вред здоровью выделяет и УК штата Северная Дакота: в соответствии со ст. 12.1-01-01 тяжкий вред здоровью имеет место в случае «телесного повреждения, создающего существенный риск наступления смерти либо приводящего к стойкому обезображиванию, бессознательному состоянию, чрезмерной боли, потере органа или полной утрате им своих функций, перелому костей, или недостатку кровоснабжения, снабжения кислородом легких и головного мозга». К существенному вреду здоровью следует относить «существенное временное обезображивание или временную утрату каким-либо из органов организма функций»[628]628
  http://www.legis.nd.gov/cencode/t12-1c01.pdf (2016. 2 нояб.).


[Закрыть].

В УК штата Огайо под «серьезным физическим вредом» (ст. 2901.01) понимаются: a) «любое психическое заболевание или состояние, которое при обычных обстоятельствах потребует госпитализации в психиатрический стационар или длительного лечения у психиатра; b) любой физический вред, который представляет существенный риск для здоровья; c) любой физический вред, который влечет стойкую утрату трудоспособности, полную или частичную, или временную утрату; d) любой физический вред, который влечет необратимое обезображивание или временное серьезное обезображивание; e) любой физический вред, который приводит к тяжелым физическим страданиям и нестерпимой боли»[629]629
  http://codes.ohio.gov/orc/2901 (2016. 2 нояб.).


[Закрыть].

По признанию Д. Дресслера, «серьезные трудности в установлении этой формы злого предумышления в делах по обвинению в тяжком убийстве на практике возникают редко»[630]630
  Dressler J. Understanding Criminal Law. P. 553.


[Закрыть]. В тех случаях, когда посягающий, например, использует огнестрельное оружие[631]631
  В данном случае речь идет о так называемом правиле смертоносного оружия (deadly-weapon rule), которое является традиционным для американского права. Оно позволяет установить, что в поведении лица имелось желание добиться естественных в таких обстоятельствах последствий, и в случае использования лицом такого оружия можно практически безапелляционно утверждать, что причиненная обвиняемым смерть будет квалифицирована как тяжкое убийство. В Калифорнии, в частности, под смертоносным оружием понимают оружие, которое «вероятно причинит смерть или тяжкие телесные повреждения» (People v. Rodriguez (1975), 50 Cal. App. 3^rd 389, 396 (Ct. App.)).


[Закрыть], вероятнее всего присяжные найдут в его поведении выраженное злое предумышление, т. е. прямое намерение. В тех случаях, когда вред причиняется не жизненно важной части тела, но потерпевший умирает, имеет место подразумеваемое предумышление.

Третья форма подразумеваемого злого предумышления является, пожалуй, самой запутанной. Речь идет об убийстве по неосторожности, когда поведение виновного демонстрирует крайнее пренебрежение человеческой жизнью.

Данная форма, как правило, имеет свое название – «распутное сердце» (abandoned heart), «испорченное сердце» (depraved heart), «порочность ума» (depravity of mind) или, как в Калифорнии, «распутное и злое сердце» (abandoned and malignant heart). Действуя в таком состоянии, лицо не намеревается причинить смерть человеку, однако намерение считается подразумеваемым, поскольку присутствует сознательное создание или допущение рискованной ситуации субъектом преступления, которая может привести к наступлению смерти или тяжкого телесного вреда потерпевшего.

Проблема с данной категорией mens rea возникает из-за того, что не всегда можно отграничить подразумеваемое злое предумышление в форме неосторожности от преступной небрежности, присущей простому убийству, поскольку четкой границы между названными категориями психического элемента общее право не выработало.

Как постановил в одном из судебных решений Апелляционный суд штата Калифорния, «в тех случаях, когда смерть была непосредственно причинена деянием, естественные последствия которого опасны для жизни, и это деяние добровольно осуществлялось лицом, которое знало, что его поведение ставит в опасность жизнь другого человека, и сознательно пренебрегало этим, подразумеваемое злое предумышление считается доказанным»[632]632
  People v. Nieto-Benitez, 840 P. 2d 969, 975 (Cal. 1992).


[Закрыть].

Для того чтобы провести границу между тяжким и простым убийством в случае, когда речь идет о неосторожности, суды в разное время предлагали следующие юридические конструкции: «деяние опасное для других, совершенное столь неосторожно и бессмысленно, что оно выступает свидетельством порочности ума и неуважения к человеческой жизни»; «такие жестокие действия и поведение, которые демонстрируют неосторожное пренебрежение человеческой жизнью»; «намерение совершить какое-либо противоправное деяние, которое с высокой степенью вероятности приведет к лишению жизни человека»; «противоправное деяние, последствия которого направлены на разрушение жизни человеческого существа»[633]633
  State v. Capps, 134 N.C. 622, 629 (1904); State v. Collins, 5 Penn. 263, 269–270 (Del.1903); Shorter v. State, 147 Tenn. 355, 358 (1922); Ashford v. State, 144 Ga. 832 (1916).


[Закрыть].

Таким образом, по мысли судей данная форма злого предумышления должна включать в себя два состояния – знание лица о потенциальной опасности своего поведения и сознательное допущение такого риска. Простое убийство по преступной небрежности также основано на неоправданном пренебрежении лицом существующим риском наступления смерти другого человека. Получается, что единственная граница, которую можно провести, должна основываться на степени такого риска, для описания которой опять же используются оценочные категории – «чрезвычайный», «значительный», «существенный».

Второй тип регулирования mens rea тяжкого убийства представлен штатами, которые под влиянием Модельного уголовного кодекса реформировали свое законодательство[634]634
  Алабама, Аризона, Арканзас, Колорадо, Коннектикут, Гавайи, Индиана, Кентукки, Мэн, Нью-Гемпшир, Нью-Джерси, Нью-Йорк, Северная Дакота, Орегон, Пенсильвания, Техас, Юта.


[Закрыть]. Составители Модельного уголовного кодекса при разработке новых элементов виновности полностью отказались от моральной составляющей mens rea и заменили ее психологической. Они предложили четыре варианта субъективного психического отношения лица к совершаемому им деянию – цель (purpose), знание (knowledge), неосторожность (recklessness) и небрежность (negligence)[635]635
  § 2.02 (2) Модельного уголовного кодекса:
  (a) с целью. Лицо действует с целью относительно материального элемента правонарушения, в случаях:
  если элемент включает в себя характер его поведения или результат последнего, его сознательной целью является осуществление поведения такого характера либо причинение такого результата; и
  если элемент включает в себя сопутствующие обстоятельства, он осведомлен о существовании таких обстоятельств либо же верит или надеется, что они существуют;
  (b) со знанием. Лицо действует со знанием относительно материального элемента правонарушения, в случаях:
  если элемент включает в себя характер его поведения или сопутствующие обстоятельства, оно осведомлено, что его поведение носит такой характер либо что такие обстоятельства существуют; и
  если элемент включает в себя результат его поведения, он осведомлен, что практически несомненно его поведение причинит такой результат;
  (c) неосторожно. Лицо действует неосторожно относительно материального элемента правонарушения, когда оно сознательно игнорирует непосредственный и неоправданный риск того, что материальный элемент существует или последует из его поведения. Риск должен быть такого характера и степени, что, принимая во внимание характер и цель поведения действующего и обстоятельства, известные ему, его игнорирование предполагает грубое отклонение от стандарта поведения, которого правопослушное лицо придерживалось бы в ситуации действующего;
  (d) небрежно. Лицо действует небрежно относительно материального элемента правонарушения, когда оно должно быть осведомлено о непосредственном и неоправданном риске того, что материальный элемент существует или последует из его поведения. Риск должен быть такого характера и степени, что, принимая во внимание характер и цель поведения лица и обстоятельства, известные ему, предполагает грубое отклонение от стандарта внимательности, которого разумное лицо придерживалось бы в ситуации действующего.


[Закрыть]. Причем в отличие от существовавшего ранее подхода, когда различные преступления характеризовались своим собственным mens rea, данные элементы виновности относятся к любому преступлению, содержащемуся в кодексе.

«Рассматривая с теоретических позиций понятийный аппарат схемы виновности, предложенной кодексом, нельзя не признать, что в своей согласованности с исторической традицией, в своей иерархической упорядоченности и в своей психологической проработке на уровне общих положений она не имела и не имеет себе равных»[636]636
  Есаков Г.А. Англо-американское уголовное право: эволюция и современное состояние общей части. М., 2007. С. 257.


[Закрыть].

«Пересматривая старую терминологию mens rea с ее сущностью в виде моральной упречности, с ее множественностью понятий, наполненных отчасти психологическим, а отчасти морально-оценочным содержанием, составители кодекса впали, если можно так выразиться, в противоположную крайность, изъяв на уровне разработанной ими общей теории виновности представление о моральной упречности настроя ума деятеля как социально-этической сущности mens rea. Тем самым кодекс порвал с многовековой традицией двойственности концептуальных характеристик mens rea, прибегнув к описанию сущности mens rea не посредством использования категории моральной упречности, а посредством ее замещения психологическим содержанием созданных им четырех элементов виновности»[637]637
  Там же. С. 259.


[Закрыть].

Тяжкое убийство может быть совершено с целью, знанием или неосторожно[638]638
  См. § 210.2 Модельного УК.


[Закрыть].

Если рассматривать более детально законодательство штатов, то остановиться следует на УК штата Нью-Йорк как наиболее ярком примере второго типа регулирования mens rea. УК Нью-Йорка практически дословно воспроизводит определения Модельного уголовного кодекса, относящиеся к элементам виновности. В § 15-05 содержатся четыре элемента – намерение, знание, неосторожность и небрежность. Однако если посмотреть на нормы, устанавливающие ответственность за противоправное лишение жизни в целом и за тяжкое убийство в частности, то обнаружится наличие несколько иных форм mens rea.

Так, в соответствии с § 125.27 тяжкое убийство, совершенное намеренно (intentionally), при наличии перечисленных в статье обстоятельств, отягчающих ответственность, относится к тяжкому убийству первой степени[639]639
  О делении тяжкого убийства на степени и о значении такого деления речь пойдет в следующем параграфе данной главы.


[Закрыть]. Это психическое состояние означает, что лицо намеренно причинило смерть, т. е. что «сознательной целью» (conscious objective) его поведения было наступление смерти потерпевшего.

Тяжкое убийство второй степени (§ 125.25) имеет место в трех случаях, когда убийство совершено: 1) с намерением; 2) с «порочным безразличием» (depraved indifference); и когда 3) причинение смерти происходит во время совершения одной из перечисленных в статье фелоний.

Первое из приведенных в этой статье состояний полностью совпадает с § 125.27, последнее относится к тяжкому убийству по правилу о фелонии, о котором речь пойдет ниже, а вот второе вызывает больше всего вопросов. По логике вещей, оно должно совпадать с предложенной в § 15.05 неосторожностью, предполагающей «сознательное пренебрежение существенным и неоправданным риском» наступления смерти, однако его формулировка некоторым образом отличается. В соответствии с § 125.25(2) лицо может быть признано виновным в тяжком убийстве, когда «при обстоятельствах, свидетельствующих о порочном безразличии к человеческой жизни, оно по неосторожности принимает участие в таком поведении, которое создает серьезный риск для жизни другого человека и таким образом причиняет эту смерть». Таким образом, эта статья требует, чтобы в поведении обвиняемого содержалось нечто большее, чем простая неосторожность. Это вид «повышенной» неосторожности, отличающейся особым, «порочным», безразличием.

Самой спорной формой психического элемента тяжкого убийства, связанной с его особой природой, сочетающей в себе психическое и нравственное начала, выступает конструктивное намерение, а самым спорным видом, соответственно, конструктивное убийство. Доктрина, которая признает тяжким убийством любое причинение смерти – намеренное, неосторожное, небрежное или просто случайное, сохранилась в подавляющем большинстве штатов[640]640
  От тяжкого убийства по правилу о фелонии отказались следующие штаты: Гавайи (согласно § 707-701, 707-701.5 УК штата Гавайи причинение смерти в ходе совершения фелонии не образует тяжкого убийства, если содеянное не было совершено намеренно или со знанием); Кентукки (в соответствии с § 507.020 УК Кентукки причинение смерти в ходе фелонии не образует тяжкого убийства, если содеянное не было совершено намеренно или при обстоятельствах, свидетельствующих об исключительном безразличии к ценности человеческой жизни); Мичиган (решение People v. Aaron, принятое Верховным судом штата в 1980 г., изменило действовавшую норму § 750.316(1)(b) УК Мичигана, предусматривавшую ответственность за конструктивное убийство на том основании, что она несовместима «с главной предпосылкой моральной виновности индивида, на которой основывается уголовное право». Верховный суд штата в названном решении признал, что обвинение обязано вне всяких разумных сомнений доказать, что в деянии обвиняемого присутствовало «намерение убить, намерение причинить тяжкий телесный вред или необдуманное и преднамеренное игнорирование вероятности того, что естественным последствием поведения обвиняемого станет причинение смерти или тяжкого телесного вреда»); Нью-Мексико (в 1981 г. Верховный суд штата в решении по делу State v. Ortega установил, что для признания лица виновным в тяжком убийстве обвинение в любом случае должно доказать наличие mens rea в отношении наступившей смерти потерпевшего); и, наконец, Вермонт (в данном штате, как и предыдущих двух, Верховный суд изменил норму уголовного кодекса (§ 2301), придя к заключению в деле State v. Doucette 1983 г., что прежде чем применять статью о тяжком убийстве к причинению смерти в ходе фелонии, обвинение должно доказать наличие убийства со злым предумышлением. Статья не может применяться, если причинение смерти было случайным или ненамеренным).


[Закрыть], хотя и с определенными изменениями, направленными на ограничение ее применения.

Одним из наиболее распространенных является ограничение доктрины случаями причинения смерти в ходе фелонии, опасной для жизни. Это ограничение получило название «опасной по своей сути фелонии» (inherently – dangerous – felony limitation). При ответе на вопрос, какая фелония является опасной для жизни, существуют два подхода. Согласно первому первоначальная фелония должна рассматриваться in abstracto, так как она сформулирована в тексте статута, а не исходя из обстоятельств конкретного дела. Необходимо установить, может ли преступление «по своей природе… быть совершено без создания риска того, что кто-нибудь будет убит»[641]641
  Dressler J. Understanding Criminal Law. P. 562.


[Закрыть]. Например, такое преступление, как незаконное лишение свободы (false imprisonment), которое может быть совершено посредством насилия, угроз его применения, обмана, мошенничества, in abstracto считается неопасной фелонией, поскольку может быть совершено ненасильственными методами.

Другой подход, используемый в ряде штатов, предлагает для установления опасности фелонии рассматривать факты и обстоятельства конкретного дела. Например, как постановил Верховный суд штата Род-Айленд, «первоначальная фелония в деле по обвинению в тяжком убийстве второй степени должна быть исходно опасной для жизни. При этом такая опасность должна определяться с опорой на факты и обстоятельства конкретного дела»[642]642
  State v. Stewart, 663 A 2d. 912, 917 (R.I. 1995).


[Закрыть].

Существует также подход, объединяющий в себе тесты in abstracto и in concreto для определения опасности фелонии. Например, Верховный суд штата Джорджия в деле Mosley v. State постановил, дополнив тем самым § 16-5-1 (c) Уголовного кодекса штата, никак не ограничивающего круг фелоний, что основой для осуждения за тяжкое убийство по правилу о фелонии должно выступать преступление, изначально опасное для человеческой жизни, «принимая во внимание не только элементы in abstracto, но и рассматривая обстоятельства, при которых была совершена фелония»[643]643
  Mosley v. State, 272 Ga. 881, 883 (2000).


[Закрыть].

Большинство штатов для ограничения тяжкого убийства по правилу о фелонии используют доктрину «независимой» (independent felony) или «второстепенной» (collateral felony) фелонии. Согласно этой доктрине тяжкое убийство по правилу о фелонии может иметь место только в том случае, если первоначальная фелония независима от противоправного лишения жизни. Если такая фелония не независима, тогда происходит ее слияние (merges) с убийством, и обвинение в конструктивном убийстве невозможно. В течение длительного времени к числу таких «сливающихся» с тяжким убийством преступлений относились нападение (assault) и побои (battery), поскольку они достаточно часто сами входили в actus reus тяжкого убийства. Однако сегодня наметилась тенденция к иному пониманию «независимой фелонии». В частности, считается, что агрессивное поведение может и не сливаться с противоправным лишением жизни, если оно включает в себя «независимую преступную цель» или, говоря другими словами, «фелония не сливается с причинением смерти, когда действие, приведшее к ее наступлению, было совершено с независимым от намерения лишить жизни замыслом»[644]644
  People v. Escobar, 48 Cal. App. 4^th 999, 1012 (Ct. App. 1996).


[Закрыть]. Таким образом, когда смерть потерпевшему причиняется в ходе совершения вооруженного ограбления (armed robbery), такое преступление не сливается с убийством, поскольку преступная цель первоначальной фелонии – изъять предмет чьей-то собственности – независимо от убийства. То же самое можно сказать и об убийстве лица при похищении, которое, несмотря на то что включает в себя агрессивное поведение, предполагает наличие цели, независимой от неправомерного лишения жизни.

Для того чтобы привлечь к уголовной ответственности за тяжкое убийство по правилу о фелонии, необходимо доказать, что такое убийство отвечает двум предъявляемым к нему требованиям – пространственно-временному и причинно-следственному.

Что касается первого из двух требований, то в самом общем виде можно сказать, что для доказательства наличия в деянии обвиняемого конструктивного тяжкого убийства, необходимо установить «тесную близость» (close proximity) в терминах пространства и времени между исходной фелонией и убийством. Типичным для уголовного права разных штатов является рассмотрение в качестве начала периода, когда совершенное во время фелонии умерщвление подпадет под действие доктрины конструктивного убийства, момент, после наступления которого лицо может быть привлечено к ответственности за покушение на фелонию, а в качестве завершения – выполнение всех элементов исходного преступления. Таким образом, правило felony-murder не применяется, если фелония совершается после убийства.

Иногда в судебной практике встречаются решения, в которых признается, что действие правила продолжается и после совершения первоначальной фелонии, до тех пор пока виновное лицо не покинет места преступления и не достигнет «места временной безопасности». Например, в калифорнийском деле People v. Bodely обвиняемый, который после ограбления супермаркета пытался скрыться на своей машине, но на стоянке перед магазином случайно сбил пытавшегося его остановить сотрудника супермаркета, был признан виновным в тяжком убийстве по правилу о фелонии (в соответствии с § 189 УК штата Калифорния это тяжкое убийство первой степени)[645]645
  People v. Bodely 32 Cal. App. 4^th 311 (Ct. App. 1995).


[Закрыть].

Отдельные штаты закрепили данное положение на законодательном уровне. Так, согласно § 21-3401 (b) УК штата Канзас «тяжкое убийство первой степени – это причинение смерти человеку, имеющее место… в ходе совершения, при попытке совершения или побеге после совершения фелонии».

Второе требование относится к установлению причинной связи между исходной фелонией и последовавшим убийством человека. Если смерть причиняется лицом, совершающим первоначальную фелонию, то особых сложностей в установлении причинно-следственной связи между ними не возникает. Как правило, для этого применяется описанный выше тест but for rule – если бы преступник не совершил фелонию, смерть потерпевшего не наступила бы.

Отдельные сложности в определении наличия причинной связи возникают, когда смерть причиняется не самим преступником, а третьим лицом, не участвующим в совершении основной фелонии, например, потерпевшим, полицейским, прохожим и т. п. По данному вопросу штаты выработали также два подхода, которые получили названия агентского подхода (agency approach) и подхода ближайшей причинности (proximate causation approach).

Согласно «агентскому» подходу, который на сегодняшний день применяется в большинстве штатов, тяжкое убийство по правилу о фелонии не распространяется на случаи убийства, которое, несмотря на то что происходит в момент совершения фелонии, непосредственно связано не с деянием обвиняемого, а с деянием третьего лица. Другими словами, правило felony-murder не работает, если убийство совершается не участником фелонии, а другим лицом. Этот подход основан на концептуальном положении о персональной ответственности, в соответствии с которым каждый должен нести ответственность за свои собственные действия. Есть у этого правила, правда, одно исключение, которое и дало название всему подходу: посягающий отвечает за убийство, которое имеет место в ходе первоначального преступления, если совершающее его лицо является соучастником преступления. Соучастник выступает как агент виновного в исходной фелонии лица, но только в том случае, если у них имеется «единомыслие»; когда деяние соучастника идет вразрез с первоначальным планом и противоречит «интересам» исполнителя основной фелонии, «агентский» подход не работает.

Другой подход, «ближайшей причинности», в настоящее время применяется судами достаточно редко. Следуя этому подходу, необходимо прибегать к правилу felony-murder в отношении любой смерти, которая наступает в результате совершения фелонии и является ее «причиной», независимо от того, кто ее причиняет, – сам исполнитель или третье лицо. Данный подход оправдывают на том основании, что любой преступник, который пытается совершить насильственную фелонию, тем самым приводит в движение целую цепь событий, определенные из которых, в частности возможность убийства какого-либо человека, он должен предвидеть, к тому же причинная зависимость между исходным преступлением и убийством налицо.

Подвести итог и сделать вывод относительно тяжкого убийства по правилу о фелонии весьма непросто. И в зарубежной, и в отечественной литературе оно подвергается активной критике за привлечение к уголовной ответственности лица за совершение преступления при фактическом отсутствии психического элемента[646]646
  См.: Fletcher G.P. Reflections on Felony-Murder // Sw. U. L. Rev. 1981. Vol. 12. № 3. P. 413–429; Binder G. Felony Murder and Mens Rea Default Rules: A Study in Statutory Interpretation // Buffalo Cr. L. Rev. 2000. Vol. 4. № 1. P. 399–485; Lee C., Harris A. Criminal Law. Cases and Materials. St.Paul. MN., 2005. P. 416–418; Есаков Г.А. Mens rea в уголовном праве Соединенных Штатов Америки. С. 413–436; Козочкин И.Д. Уголовное право США. Успехи и проблемы реформирования. СПб., 2007. С. 327; Никифоров Б.С., Решетников Ф.М. Современное американское уголовное право. М., 1990. С. 110–111.


[Закрыть]. На наш взгляд, это тот самый случай, когда важно понять не только то, как регулируется тот или иной институт, но и почему это происходит так, а не иначе. Причина того, что конструктивное убийство прижилось на американской почве, как уже было сказано, заключается в совершенно особой природе mens rea, сочетающей в себе психологическое и нравственное начала. Именно желанием подчеркнуть и наказать особую порочность лица, совершающего тяжкое насильственное преступление, которое вызывает риск для жизни людей, и объясняется существование сегодня института, явное несоответствие современным принципам уголовной ответственности которого совершенно очевидно.

Как отметил У. Лафейв, «разумное объяснение доктрины felony-murder заключается в том, что тот, кто совершает фелонию, безнравственный человек с безнравственным душевным состоянием, и его поступок также безнравственен, поэтому мы не должны слишком беспокоиться о том факте, что летальные последствия его деяния достаточно отличаются и принципиально хуже того результата, который первоначально входил в его намерения… Следовательно, есть основание полагать, что тяжкое убийство по правилу о фелонии будет существовать, хотя и в ограниченной форме, еще долгие годы»[647]647
  LaFave W.R. Op. cit. P. 765.


[Закрыть].

Такого же мнения в своем исследовании придерживается Г.А. Есаков, который указывает на то, что «конструктивное тяжкое убийство предположительно было нацелено на адекватное взглядам общества наказание совершивших фелонии через вменение им всех последствий совершенного, рассматриваемых как гнездящихся в своем корне в одном источнике: исходно морально порицаемом настрое ума действующего»[648]648
  Есаков Г.А. Mens rea в уголовном праве Соединенных Штатов Америки. С. 173.


[Закрыть].

* * *

Согласно уголовно-правовым нормам канадского законодательства, тяжкое убийство отличается от других видов виновного лишения жизни наличием намерения. Термин malice aforethought никаким образом не фигурирует в современном уголовном праве, для юристов Канады он является не чем иным, как институтом английского общего права. Вместе с тем отдельные аспекты психического элемента тяжкого убийства в Англии и Канаде совпадают, поскольку регулируются одними и теми же прецедентами.

Намерение может выражаться в следующих трех формах: 1) намерение убить кого-либо; 2) намерение причинить тяжкий телесный вред, в результате которого наступает смерть потерпевшего; 3) намерение совершить какое-либо преступление, в ходе которого погибает человек.

Первая из трех форм намерения закреплена в ст. 229 (a)(i) УК Канады. Тяжкое убийство, предусмотренное данной статьей, является самым простым видом названного преступления. Для наличия в деянии его признаков достаточно доказать, что «лицо намеревалось причинить смерть другому человеку».

Как и в английском праве, намерение может быть прямым и косвенным. В первом случае лицо, осознавая опасность своих действий, не только предвидит вероятность причинения смерти потерпевшему, но и желает этого. Во втором – акцент делается не на желании причинения смерти, а на презумпции предвидения лицом возможности или неизбежности ее наступления.

Убийство по ст. 229 (a)(ii) отличается от убийства по ст. 229 (a)(i) тем, что здесь необходимо специальное намерение причинить тяжкое телесное повреждение, которое может повлечь за собой наступление смерти, а не специальное намерение убить.

Прежде чем положить в основу обвинения норму ст. 229 (a)(ii), необходимо установить, что лицо намеренно причинило вред, знало о вероятности наступления смерти и относилось к подобному риску неосторожно. Знание как самостоятельное состояние mens rea, по мнению канадских юристов, представляет собой осведомленность лица относительно материального элемента преступления, причем если actus reus включает сопутствующие обстоятельства, то относительно наличия таковых, а если результат – уверенность, что поведение причинит его. Что касается неосторожности, то в данном случае лицо считается действующим неосторожно относительно материального элемента преступления, когда оно сознательно игнорирует непосредственный риск того, что его поведение приведет к наступлению преступных последствий[649]649
  Young A.N. Op. cit. P. 57.


[Закрыть].

Тяжкое убийство, предусмотренное ст. 229 (a)(ii), отличается, таким образом, сложной субъективной составляющей, и для квалификации необходимо наличие всех трех компонентов. Так, осуждение по этой статье невозможно, если лицо не знало, что в результате его действий может наступить смерть, или причинило телесные повреждения скорее неосторожно, нежели намеренно.

Применение ст. 229 (a)(ii) вызывает целый ряд вопросов. Так, в решении по делу R v. Nygaard один из судей Верховного суда Канады пришел к выводу, что «уровень виновности, предусмотренный ст. 229 (a)(i), и уровень виновности, предусмотренный ст. 229 (a)(ii), отличаются столь мало, что эту разницу трудно установить»[650]650
  R v. Nygaard [1989] 2 S.C.R. 1074, 1079 (per Cory J.).


[Закрыть]. Он также признал, что закрепление в статье неосторожности как особого состояния mens rea, как показывает анализ существующей практики, является излишним, поскольку «как только суд устанавливает, что обвиняемый намеренно причинил телесный вред, зная о высокой вероятности наступления при таких обстоятельствах смерти, в его поведении неизбежно находят неосторожность»[651]651
  Ibid.


[Закрыть]. Был отмечен и тот факт, что не всегда просто провести границу между косвенным намерением и намерением причинить тяжкий телесный вред, опасный для жизни.

Само понятие «телесное повреждение» содержится в ст. 2 УК Канады. К телесным повреждениям Закон относит любой причиненный здоровью лица вред, травму, которые по своей природе не являются незначительными и скоротечными (merely transient and trifling).

Статья 229 (b) предусматривает ответственность за тяжкое убийство, совершенное с «перемещенным намерением». Согласно данной части ст. 229 виновное лишение жизни является тяжким убийством, если лицо намеревается убить или причинить тяжкое телесное повреждение одному человеку, но ошибочно или случайно совершает названные действия в отношении другого. Эта норма легла в основу обвинения в деле R v. Droste (№ 2), в котором обвиняемый во время покушения на свою жену поджег автомобиль. На заднем сидении оказались заблокированы двое детей, которые задохнулись от дыма. Верховный суд решил, что, поскольку покушение на тяжкое убийство было осознанным и запланированным, можно считать намерение такого покушения, как и знание, что в результате деяния наступит смерть, «переместившимся» с жены обвиняемого на детей[652]652
  R v. Droste (№ 2) (1984), 10 C.C.C. (3d) 404 (S.C.C.).


[Закрыть].

Апелляционный суд провинции Манитоба решил, что ст. 229 (b) не может применяться в тех случаях, когда обвиняемый намеревался убить себя, но в результате своего опасного деяния причинил смерть другому человеку[653]653
  R v. Fontaine (2002), 168 C.C.C. (3d) 263 (Man. C.A.).


[Закрыть]. Решение было основано на том, что моральная виновность лица, чей умысел направлен на самоубийство, меньше, нежели моральная виновность лица, которое намерено лишить жизни другого человека. При этом было отмечено, что формулировка ст. 229 (b) является туманной и противоречивой, поскольку не дает возможности понять истинное мнение законодателя по данному вопросу, а из-за того, что расширительное толкование подобной нормы серьезным образом затрагивает личные права и свободы граждан, для того чтобы минимизировать подобное вмешательство, трактовать ее следует ограничительно.

Третья форма намерения относится к конструктивному тяжкому убийству. Вплоть до недавнего времени нормы, устанавливающие ответственность за конструктивное тяжкое убийство, содержались в двух статьях – 229 (c) и 230.

Статья 230 относила к тяжкому убийству все случаи причинения смерти, имеющие место в ходе совершения определенного преступления, – измены, пиратства (ст. 75), побега из места лишения свободы (ст. 146, 148), насильственных половых преступлений (ст. 271, 272, 273), похищения или незаконного лишения свободы (ст. 279), поджога (ст. 234) и ряда других преступных деяний.

При этом не имело значения отсутствие у посягающего лица намерения лишить жизни или знания о вероятности наступления смерти, если его деяние было направлено на причинение тяжкого телесного повреждения и имело целью облегчение совершения преступления или последующий побег.

Верховный суд Канады в ряде решений признал данную статью неконституционной.

Первым из таких решений стало R v. Vaillancourt 1987 г. Тогда перед судом был поставлен вопрос о соответствии нормы ст. 230 (d) статьям 7 и 11 канадской Хартии прав и свобод. Названная часть ст. 230 содержала самые неопределенные критерии отнесения деяния к категории тяжкого убийства: лицо признавалось виновным в совершении последнего, если при попытке, в ходе совершения одного из названных в статье преступлений или последующем побеге оно имело при себе оружие или использовало его.

Данная норма вызывала больше всего нареканий, поскольку охватывала даже случайное причинение смерти, когда оружие не использовалось, а у посягающего не было намерения причинить вред здоровью, не говоря уже о предвидении наступления смерти. Отсутствие у лица морально упречного состояния ума, необходимого для признания его виновным в совершении тяжкого убийства, суд посчитал нарушением фундаментальных принципов правосудия.

«Согласно ст. 7 Хартии в тех случаях, когда обвинение может привести к лишению лица жизни, свободы или безопасности, Парламент должен уважать основные принципы отправления правосудия. Один из этих принципов заключается в том, что виновное состояние ума является существенным элементом любого преступления… Презумпция невиновности, провозглашенная в ст. 11, нарушается, если обвиняемого могут осудить даже при отсутствии доказательств наличия специального психического элемента преступления. Таким образом, лицо не может быть признано виновным в совершении тяжкого убийства, пока вне всяких разумных сомнений не будет доказано наличие по меньшей мере объективного предвидения наступления смерти»[654]654
  R. v. Vaillancourt [1987] 2 S.C.R. 636, 651-652 (per Lamer J.).


[Закрыть].