Текст книги "Преступления против жизни в странах общего права"

С процессуальной точки зрения согласно ст. 663 УК Канады женщина может быть признана виновной в детоубийстве, даже если не будет доказано, что в момент совершения преступления она полностью не оправилась после родов или лактации и вследствие этого обладала каким-либо психическим расстройством, достаточно установить, что она действовала намеренно. Верховный суд провинции Британская Колумбия в упомянутом выше решении по делу R. v. Lalli 1993 г. предложил двояко подходить к применению ст. 663: когда ст. 233 инкриминируется обвиняемой как самостоятельное преступление, можно допустить возможность признания ее виновной без установления того факта, что в момент совершения преступления психическое равновесие женщины было повреждено, но когда детоубийство выступает основанием защиты от обвинения в тяжком убийстве, необходимо в ходе судебного процесса установить все признаки actus reus[1019]1019
  R. v. Lalli [1993] B.C.J. № 2010 (Prov. Ct.).


[Закрыть].

Если говорить о будущем детоубийства как самостоятельного привилегированного состава, то его сохранение или отмену можно рассматривать как определенное правовое, социальное и моральное послание законодателя. Отмена будет означать, что женщина, убившая своего ребенка в условиях психотравмирующей обстановки родов, будет приравнена к любому другому лицу, совершившему подобное преступление, что, однако, не лишит ее возможности воспользоваться ссылкой на невменяемость либо ограниченную вменяемость, если последняя получит закрепление в уголовном законе. Сохранение будет свидетельствовать о том, что законодатель, признавая наличие причинной связи между репродуктивными особенностями женского организма и ее склонностью к совершению преступления, выражает своего рода понимание и сострадание к той из них, которая убивает своего новорожденного младенца при чрезвычайном стечении обстоятельств.

Вместе с тем сторонники сохранения данного состава в УК Канады обращают внимание на тот факт, что в настоящее время предпосылки для его выделения являются в большей степени медицинскими, нежели социальными. И с этой точки зрения тот вариант, в котором состав сформулирован в законе, не отражает сущности преступного деяния: в качестве причин расстройства психики женщины в ст. 233 названы роды и грудное вскармливание, в то время как многие психологи и психиатры говорят скорее о том, что причины для серьезных послеродовых расстройств психики, к наиболее тяжким из которых относят послеродовую депрессию и послеродовой психоз, носят комплексный характер и включают в себя совокупность социальных, психологических и травматических факторов. Гормональное влияние на их формирование не отрицается, но ему отводится не столь значительная роль[1020]1020
  Anand S. Rationalizing Infanticide: A Medico-Legal Assessment of the Criminal Code’s Child Homicide Offence // Alberta Law Review. 2010. Vol. 47. № 3. P. 711.


[Закрыть]. Поэтому в случае изменения законодательства состав детоубийства должен быть сформулирован таким образом, чтобы максимально отражать медицинские основания своего выделения, с одной стороны, и правовые, к которым следует относить наличие диагностированного психического расстройства у матери, существенным образом снижающего ее способность принимать осознанные решения, контролировать свое поведение и осуществлять должную заботу о ребенке, – с другой[1021]1021
  Vallillee E. Deconstructing Homicide // Western Journal of Legal Studies.2015. Vol. 5. № 4. P. 11.


[Закрыть].

Детоубийство следует отграничивать от смежных составов, предусмотренных уголовным кодексом. Граница опять же проводится по тому моменту, с которого жизнь «человеческого существа» считается начавшейся.

К числу таких преступлений кодекс относит умерщвление плода во время родов, до того момента, когда он становится «живым человеческим существом», т. е. до полного отделения от тела матери (ст. 238(1)). Данное преступление предусматривает наличие общего, а не специального субъекта, которым может быть любое лицо, участвующее в родовспоможении, и возможность назначения пожизненного лишения свободы. Закрепление в законе такой санкции создает абсурдную ситуацию, когда в случае убийства матерью своего ребенка во время родов она может быть приговорена к пожизненному лишению свободы, а сразу после них – к пяти годам заключения.

Статья 242 устанавливает уголовную ответственность за действия или бездействие женщины накануне родов, выраженные в ненадлежащей подготовке к родам, в результате чего плод погибает до, во время или сразу после родов. Необходимо также доказать специальную цель, с которой действует женщина, – это желание скрыть беременность и последующие роды, а также конкретный психический элемент – намерение причинить в результате такого поведения вред ребенку. Наказание за данное преступление предусмотрено такое же, как и за детоубийство – лишение свободы на срок, не превышающий пяти лет.

Уголовно наказуемым является также сокрытие трупа ребенка, смерть которого наступила в результате детоубийства или преступления, закрепленного в ст. 242. Это преступление содержится в ст. 243, может быть совершено любым лицом, независимо от того, когда наступила смерть ребенка – до, во время или после родов, и подлежит наказанию в виде лишения свободы на срок, не превышающий двух лет.

Проведенный анализ института детоубийства в Англии, Канаде и североамериканских штатах позволил сделать следующие выводы.

200 лет существования самостоятельного состава убийства матерью новорожденного ребенка в английском законодательстве изменило паттерны пенологических принципов, применяемых к противоправному лишению жизни другого человека, в сторону смягчения ответственности, пусть и посредством «создания правовых фикций» и «игнорирования очевидных фактов»[1022]1022
  Maier-Katkin D., Ogle R. A Rationale for Infanticide Laws // Criminal Law Review. 1993. № 12. P. 912.


[Закрыть]. Произошло ли это из-за сложившегося убеждения, что женщины, убивающие своих младенцев, психически нездоровы, или медицинское обоснование было использовано для назначения менее сурового наказания, сейчас трудно установить. Но Закон о детоубийстве, будучи однажды принятым, изменил существующую правовую традицию настолько, что в настоящее время состав детоубийства настолько отличается от тяжкого убийства, что, по словам Н. Уолкера, даже криминологи забывают о том, что детоубийство производно от тяжкого убийства, когда анализируют последнее[1023]1023
  Walker N. Crime and Insanity in England. Vol. 1. The Historical Perspective. Edinburgh, 1968. P. 134.


[Закрыть].

Под детоубийством в уголовном праве Англии и Канады понимают намеренное действие или бездействие женщины, направленное на причинение смерти ее новорожденному ребенку, если в момент совершения преступления она страдала от временного психического расстройства, вызванного родами или кормлением ребенка грудью. К новорожденному при этом относят ребенка, не достигшего к моменту совершения преступления однолетнего возраста.

Привилегированный характер детоубийства, обусловленный особой психотравмирующей обстановкой родов или грудного кормления, проявляется не только в более мягком наказании, предусмотренном за его совершение (незначительный срок лишения свободы, не превышающий пяти лет, общественный приказ, принудительное психиатрическое лечение), но и в процессуальных особенностях уголовного преследования: существует презумпция нахождения женщины в состоянии психического расстройства, бремя опровержения которой лежит на стороне обвинения.

Наряду с детоубийством законодательство исследуемых нами стран предусматривает ряд других преступлений, связанных с умерщвлением плода до или во время родов. Граница между ними и детоубийством проводится по моменту начала жизни, который и в Англии, и в Канаде связывается с полным отделением плода от тела матери. Умерщвление плода до наступления начала жизни к детоубийству не относится, но в силу подробной законодательной регламентации плод получает должную уголовно-правовую защиту на протяжении всего этапа своего внутриутробного развития – от зачатия и до начала физиологических родов.

Североамериканская уголовно-правовая традиция, как правило, не выделяет детоубийство в качестве самостоятельного привилегированного состава убийства. В качестве исключения можно привести норму УК штата Миссури, но, как видно из содержания статьи, она не носит привилегированный характер.

Вместе с тем дискуссия о необходимости создания такого привилегированного преступления остается открытой для законодателя. Либо, можно предположить, будет сформулировано новое специальное основание защиты. Но на практике представить себе случаи, которые подпадали бы под действие нормы о детоубийстве, возможно и в настоящее время. Если будет установлено, что в момент совершения преступления женщина страдала определенным психическим расстройством, то в зависимости от тяжести такого расстройства можно будет поставить вопрос либо о ее невменяемости, либо о защите ссылкой на провокацию, которая в уголовном праве США понимается достаточно широко.

Заключение

Любой исследователь, приступающий к изучению правопорядка зарубежного государства, сталкивается с целым рядом определенных сложностей, главная из которых, на наш взгляд, заключается в том, чтобы попытаться максимально абстрагироваться от собственного стиля юридического мышления и некоторым образом беспристрастно взглянуть на правовые институты объекта исследования. Такой подход позволяет, оценив всю совокупность характерных черт правового явления, особенностей его формирования, дать критический анализ, избежав при этом соблазна ненужных и зачастую поспешных решений о необходимости заимствования институтов зарубежного права в собственную правовую систему.

Исходя из данных предпосылок в исследовании была предпринята попытка рассмотреть систему преступных деяний против жизни в Англии, США и Канаде с учетом особенностей уголовно-правовой системы общего права, к которой принадлежат данные страны, исторических особенностей формирования преступных деяний, действующих прецедентов, уголовно-правовой доктрины, отражающей стиль мышления юристов общего права. Проведенный анализ позволил сделать следующие основные выводы.

Одной из основных особенностей уголовно-правовой системы общего права является ее приверженность традиции, с одной стороны, и ее способность реагировать посредством прецедента на меняющуюся социальную обстановку, «близость к фактическим правовым отношениям» – с другой. Эта особенность нашла отражение в том числе в системе преступных деяний против жизни, которая сочетает в себе как привычные для англосаксонского права детальным образом регламентированные тяжкое и простое убийство, так и, например, недавно появившееся в Англии новое статутное преступление – корпоративное простое убийство.

Изучение определения момента начала жизни в странах общего права позволило выделить две позиции. Первая позиция, которой придерживаются юристы Англии и Канады, основана на классической концепции общего права и предлагает рассматривать в качестве начального этапа жизни окончание физиологических родов и полное отделение плода от тела матери. Уничтожение плода до того момента, когда он становится человеком в уголовно-правовом смысле, составляет самостоятельное преступное деяние. Вторая, широко представленная в североамериканских штатах, напротив, предполагает неоправданное увеличение границы уголовно-правовой охраны жизни, предоставляя плоду статус рожденного человека. В решении вопроса закрепления окончания жизни, напротив, можно констатировать единодушие: на сегодняшний день наступление смерти человека связывают с гибелью клеток головного мозга.

Развитие новых биотехнологий, методов пренатальной диагностики и медицины привело к широкому распространению исследований на человеческих эмбрионах и поставило перед наукой ряд этико-правовых вопросов, таких как закрепление пределов реализации репродуктивных прав человека, выявление правомерности использования человеческих эмбрионов для научно-исследовательских и терапевтических целей, установление должной охраны жизнеспособного плода, статус которого максимально приближен к статусу родившегося человека.

Проблема предоставления плоду человека повышенной охраны активно обсуждается и решается в изучаемых нами странах и других зарубежных государствах. Защита жизни человека, еще до появления его на свет, является свидетельством ее приоритетности и важности, и, поскольку Россия является полноправным членом международного сообщества, она не может отстраниться от решения этико-правовых проблем международного значения. Отсутствие норм, направленных на защиту, в первую очередь, жизнеспособного плода, является существенным пробелом современного законодательства. В связи с этим предлагается внести в уголовный закон изменения, направленные на установление уголовной ответственности за умерщвление жизнеспособного плода человека.

Результаты анализа преступных деяний, составляющих систему преступлений против жизни в Англии, США и Канаде, позволяют сделать следующие выводы.

Прежде всего, следует отметить, что система преступлений против жизни должна представлять собой группу однородных деяний, интегрированных на основе общего объекта посягательства – жизни человека, имеющих иерархичную структуру и единый понятийный аппарат. С этих позиций система преступных деяний против жизни Англии, США и Канады находится в беспорядочном и хаотичном состоянии. Она включает в себя деяния, которые фактически, исходя из родового объекта – жизни человека, не всегда являются таковыми. Кроме того, нарушены целостность системы, ее структура, поскольку одни и те же деяния подпадают под описания разных по общественной опасности и тяжести преступлений. Эту систему можно представить следующим образом: 1) убийство; 2) иные намеренные преступления против жизни; 3) небрежное причинение смерти.

Уголовно-правовой системе общего права исторически присуще родовое определение убийства (homicide), под которым понимают «виновное противоправное лишение жизни другого человека». В соответствии с современным законодательством, нормами общего права и уголовно-правовой доктриной выделяют три вида убийства: тяжкое убийство (murder), простое убийство (manslaughter) и детоубийство (infanticide). По вопросу о понятии убийства позиция юристов общего права такова: любое противоправное лишение жизни изначально рассматривается как тяжкое убийство, и только при наличии определенных обстоятельств деяние может быть квалифицировано как простое убийство или детоубийство.

Иные намеренные преступления против жизни также можно условно разделить на несколько групп.

К первой группе относятся преступления, имеющие неоконченный характер и совершенные до наступления преступного результата (inchoate crime). Так, в силу специфики общего права самостоятельными составами являются подстрекательство к убийству (solicitation), сговор (conspiracy) и покушение на убийство (attempt). В отличие от уголовного права континентальной Европы понятие предварительной преступной деятельности в англосаксонской уголовно-правовой системе не связано со стадиями развития преступления, речь идет о различных по своему содержанию преступлениях, общей чертой которых является то обстоятельство, что они относятся к предварительной преступной деятельности, реального ущерба еще не причинившей.

Ко второй группе иных намеренных преступлений против жизни можно отнести составы склонения к самоубийству или оказания помощи в его совершении. Традиционно они рассматривались как одно из преступлений против жизни, которое сохранилось в законодательстве после декриминализации самоубийства. Сторонники широкого понимания соматических прав традиционно настаивали на исключении уголовной ответственности за оказание помощи в осуществлении самоубийства – «ассистированном самоубийстве», если оно совершается специальным субъектом, медицинским работником, в отношении неизлечимо больного пациента, находящегося в терминальном состоянии, если он способен при наличии информированного прогноза развития заболевания явно и недвусмысленно выразить свою волю уйти из жизни. Именно по пути декриминализации ассистированного самоубийства пошли некоторые североамериканские штаты – Орегон, Вашингтон, Монтана, Вермонт, Калифорния, Колорадо, округ Колумбия, законодатель Канады. Активные попытки легализовать медицинское содействие самоубийству предпринимаются в Англии, где подобная практика ухода из жизни паллиативных пациентов поддерживается общественностью.

Третью группу иных намеренных преступлений против жизни составляют деяния, направленные на уничтожение плода. В частности, к ним относятся умерщвление плода на любом сроке беременности или в ходе родов.

Если обратиться к небрежному причинению смерти (criminally negligent homicide), то данное преступление неразрывно связано с одноименной категорией mens rea. Под ней, как правило, понимают такое поведение лица по отношению к результату или обстоятельствам совершения преступления, которое демонстрирует сознательное пренебрежение существенным и неоправданным риском наступления последствий.

Если исходить из непосредственного объекта посягательства – жизни человека, система преступлений против жизни выглядит не до конца согласованной и внутренне противоречивой, поскольку включает в себя и те деяния, которые посягают на другой объект, как это имеет место с геноцидом и умерщвлением плода в качестве самостоятельного преступления.

Центральное место в этой системе принадлежит тяжкому убийству, которое и по нормам общего права, и по мысли современного законодателя должно выражать наиболее опасные случаи убийства, поскольку лицо, его совершающее, – «безнравственный человек с безнравственным душевным состоянием»[1024]1024
  LaFave W.R. Op. cit. P. 765.


[Закрыть], что, в частности, находит отражение в способе совершения преступления. Однако de facto тяжкое убийство не всегда отвечает критериям столь высокой степени общественной опасности, поскольку включает в себя и небрежное, и даже случайное причинение смерти, которое имеет место при конструктивном убийстве, предусмотренном законодательством ряда американских штатов. При этом его совершение влечет за собой назначение самого сурового из всех возможных наказаний – пожизненного лишения свободы либо смертной казни, если речь идет о США.

Такой подход не дает никакой возможности дифференцированно подходить к уголовной ответственности, руководствоваться принципами справедливости и гуманизма при назначении наказания.

Под тяжким убийством понимают виновное противоправное лишение жизни другого человека, совершенное со злым предумышлением или намерением.

Материальный элемент, actus reus, тяжкого убийства представляет собой единство трех компонентов: 1) действие или бездействие, направленное на причинение смерти другому лицу; 2) смерть этого лица, выступающая обязательным последствием; 3) причинная связь между преступным деянием виновного и наступившей смертью потерпевшего.

Ответственность за бездействие наступает только в том случае, если на лице лежала предусмотренная нормой права обязанность действовать, и существовала фактическая возможность реализовать эту обязанность.

Для установления причинно-следственной связи уголовно-правовая доктрина стран общего права выработала два теста – фактический и легальный, или правовой. Фактический тест призван дать ответ на вопрос, какое именно деяние послужило необходимым условием и причиной наступления смерти. Легальный тест причинности оценивает поведение посягающего лица, руководствуясь правовыми нормами и принципами их толкования.

Проведенный анализ правил и этапов установления причинной связи в уголовном праве изучаемых нами стран позволяет сделать вывод о том, что зачастую происходит отождествление понятий «причина» и «необходимое условие», а также смешение причинной связи и виновной связи, когда констатация наличия первой предполагает автоматическое признание второй. В то же время обращает на себя внимание детальная регламентация вопросов установления причинной связи в нетипичных ситуациях, когда ее течение прерывается разного рода «вмешивающимися» обстоятельствами.

Тяжкое убийство признается оконченным с момента наступления смерти. Конкретное время наступления смерти имеет значение только в ряде американских штатов, где по-прежнему применяется правило «одного года и одного дня».

Особым психическим элементом тяжкого убийства, отличающим его от других преступных деяний против жизни, в Англии, США и Канаде выступает категория «злого предумышления» или, в ее современном понимании, намерения. По своей сути «злое предумышление» предполагает наличие у посягающего лица особо порицаемого моралью настроя ума, который может заключаться в намерении совершить убийство либо неосторожном или небрежном отношении к наступившей смерти.

В настоящее время в Англии психический элемент тяжкого убийства может быть выражен в намерении причинить смерть либо причинить тяжкое телесное повреждение, которое приводит к наступлению смерти. Намерение убить может быть прямым, когда целью посягающего лица является причинение смерти другому человеку, и косвенным, когда оно только предвидит, что смерть с «фактической несомненностью» станет результатом его деяния. Конструктивное тяжкое убийство было упразднено с принятием Закона об убийстве 1957 г.

Анализ психического элемента тяжкого убийства в современных США позволяет с известной степенью условности выделить четыре возможных формы mens rea, с которыми может быть совершено данное преступление: намерение убить человеческое существо; намерение причинить тяжкий телесный вред другому человеку; чрезвычайная неосторожность в отношении ценности человеческой жизни; намерение совершить какую-либо фелонию, в ходе которой или при покушении на которую причиняется смерть другому человеку.

Согласно действующему канадскому законодательству тяжкое убийство принципиально отличается от других видов виновного лишения жизни наличием намерения. Намерение должно выражаться в следующих формах: намерение убить; намерение причинить тяжкий телесный вред, в результате которого наступает смерть потерпевшего; намерение совершить какое-либо преступление, в ходе которого погибает человек. Конструктивное тяжкое убийство в ряде судебных решений Верховного суда Канады было признано неконституционным, и те нормы уголовного закона, которые предусматривали ответственность за него, утратили силу.

Английское уголовное право не выделяет самостоятельные виды тяжкого убийства. В качестве единственно возможного наказания за его совершение предусмотрено пожизненное лишение свободы. В зависимости от предусмотренных Законом об уголовном правосудии 2003 г. отягчающих и смягчающих обстоятельств устанавливается срок, по истечении которого лицо может ходатайствовать о досрочном освобождении, минимальный для фактического отбытия срок при этом составляет 12 лет лишения свободы. Наиболее острым и дискуссионным в плане возможного реформирования остается вопрос о необходимости формулирования в законе нескольких видов тяжкого убийства, с тем чтобы дифференцированно подходить к установлению ответственности за противоправное человекоубийство уже на уровне квалификации преступного деяния, а не на уровне назначения наказания.

В настоящее время в США и Канаде сложились два подхода к определению видов тяжкого убийства и, соответственно, наказания за него. Согласно первому подходу, исходя из традиционной для общего права парадигмы, отнесение деяния к тяжкому убийству первой или второй степени и определение наказания за их совершение зависит от нескольких выделенных в уголовном законе отягчающих обстоятельств, которые, за редким исключением, сводятся либо к наличию предумышления, либо к совершению тяжкого убийства в ходе другой фелонии.

Другой подход, впервые предложенный Модельным уголовным кодексом США, предполагает закрепление в законе широкого перечня отягчающих и смягчающих обстоятельств, рассматривая который, суд может определиться с видом и размером наказания. Деление тяжкого убийства на виды при этом, как правило, отсутствует. К обстоятельствам, позволяющим усилить ответственность за тяжкое убийство, помимо классического предумысла относят обстоятельства, которые условно можно сгруппировать следующим образом: 1) признаки, характеризующие материальный элемент преступления (совершение деяния с особой жестокостью, способом, особо мучительным для потерпевшего, способом, опасным для жизни многих лиц и др.); 2) признаки, относящиеся к потерпевшему (возраст, состояние беспомощности, особый статус, например, представителя власти или сотрудника правоохранительных органов); 3) признаки, относящиеся к посягающему лицу (повторное совершение лицом насильственной фелонии, нахождение лица в момент совершения убийства в исправительном учреждении и т. д.).

В качестве наказания за совершение тяжкого убийства в канадском уголовном законодательстве и в большинстве североамериканских штатов предусмотрено пожизненное лишение свободы, в некоторых штатах – смертная казнь. Следует признать, что в американском уголовном праве смертная казнь является «жестоким и необычным» наказанием не столько в силу своей природы, сколько по причине неудачной законодательной регламентации и сложившейся практики применения данного наказания. Случаи противоправного лишения жизни, за которые предусмотрена смертная казнь, не обладают столь высоким уровнем общественной опасности, чтобы назначать высшую меру. В частности, смертная казнь может быть назначена даже при неосторожном причинении смерти, которое имеет место при конструктивном убийстве.

Достаточно неоднородной представляется категория простого убийства, которое, с одной стороны, представляет собой привилегированный вид убийства тяжкого – простое намеренное убийство, а с другой стороны, все остальные деяния, преступным результатом которых выступает смерть человека и которые не выделены законодателем в самостоятельное преступление, – простое ненамеренное убийство.

Простое намеренное убийство в изучаемых нами странах по своему психическому и материальному элементам полностью соответствует тяжкому убийству. Разница заключается в наличии особых смягчающих обстоятельств или оснований защиты (defences).

В английском уголовном праве после принятия Закона о коронерах и правосудии 2009 г. категория простого намеренного убийства претерпела существенные изменения, в которых нашли отражение многолетние дискуссии о необходимости реформирования провокации и ограниченной вменяемости. Провокация уступила место новому снованию защиты – потери лицом самоконтроля (loss of control). Так, если кто-либо убивает или участвует в убийстве другого лица, ему нельзя предъявить обвинение в тяжком убийстве, когда 1) его действие или бездействие является результатом потери самоконтроля; 2) потеря самоконтроля имеет «квалифицирующее значение» (qualifying trigger); 3) лицо, того же пола и возраста, со средней степенью терпимости и сдержанности в аналогичных обстоятельствах отреагировало бы таким же или аналогичным образом.

К другим специальным обстоятельствам относятся ограниченная вменяемость и соглашение о совместном совершении самоубийства. Формулировка ограниченной вменяемости также была изменена положениями Закона о коронерах и правосудии 2009 г. В настоящее время лицу, которое убивает или участвует в убийстве другого лица, не может быть предъявлено обвинение в тяжком убийстве, если у него имеется «аномалия психической деятельности» (abnormality of mental functioning), которая объясняется медицинским диагнозом и существенным образом ослабляет возможность лица понимать «природу своего поведения» (nature of conduct), принимать взвешенные решения, сохранять контроль над своим поведением. При этом данная аномалия либо выступает причиной преступного поведения лица, либо существенным образом его обуславливает. Соглашение о совместном совершении самоубийства предусмотрено английским Законом об убийстве 1957 г. и предполагает возможность привлечения к уголовной ответственности за простое убийство лица, которое в результате исполнения такого соглашения остается в живых.

Центральное место среди обстоятельств, смягчающих тяжесть убийства, в уголовном праве США и Канады занимает провокация, под которой понимают внезапную потерю самоконтроля лица, вызванного поведением потерпевшего. Для установления наличия провокации необходимо доказать, что поведение, приведшее к потере самообладания у субъекта преступления, вызвало бы аналогичную реакцию и у «разумного или обычного человека» и что при имеющихся обстоятельствах он поступил бы так же, как и субъект преступления. Таким образом, применительно к институту провокации по-прежнему используется объективный тест, от которого отказались для установления психического элемента тяжкого убийства. Провокация является специальным обстоятельством, смягчающим ответственность только в случае совершения тяжкого убийства.

Ограниченная вменяемость в качестве специального основания защиты существует только в Англии. В США в ней нет необходимости из-за широкой формулировки провокации, которая позволяет учитывать психические особенности лица, а в Канаде от нее отказались из-за неясной правовой природы и тех практических сложностей, которые ее применение вызывает в Англии. Тем не менее дискуссии о возможном расширении перечня смягчающих тяжесть убийства обстоятельств в рассматриваемых правопорядках сохраняют свою актуальность по сей день.

Простое ненамеренное убийство включает в себя несколько категорий деяний. Общим для всех исследуемых нами стран является выделение убийства, совершенного небрежно, и конструктивного простого убийства или убийства в ходе противоправного акта.

Простое убийство, совершенное небрежно, предполагает наличие обязанности проявить особую осмотрительность или заботу, которой лицо при наличии возможности следовать ей пренебрегло. При этом лицо не предвидело риска причинения смерти другому человеку, хотя «разумный человек» на его месте и при тех же обстоятельствах предвидел бы такой риск.

Таким образом, традиционно при определении такой формы вины, как небрежность, используется объективный стандарт предвидения причинения вреда. Различные подходы к субъективному и объективному тесту поднимают вопросы и о концепциях вины, и о соотношении уголовно-правовых и моральных норм – вина как психическое отношение лица к содеянному, нарушение норм позитивного уголовного закона либо это моральная ответственность думающего и действующего субъекта. И с этих позиций концепция виновной небрежности строится не на волевом сознательном выборе человека, а на его неспособности исполнить обязанность внимательного, осмотрительного и осторожного поведения тогда, когда своим поведением он подвергает риску жизнь других людей.

Простое конструктивное убийство или убийство в ходе совершения противоправного акта представляет собой аналог доктрины тяжкого убийства по правилу о фелонии. Оно предполагает возможность привлечения к уголовной ответственности за убийство в случае, если смерть причиняется другому человеку во время совершения лицом какого-либо преступления, если между преступлением и наступившей смертью другого лица наличествует причинная связь, и лицо совершило предикатное преступление с требуемым для признания деяния преступным психическим элементом.