Текст книги "Преступления против жизни в странах общего права"

А.А. Комоско понимает вину юридического лица как «психологическое отношение к содеянному коллектива, определяемое по доминирующей воле»[332]332
  Комоско А.А. Уголовная ответственность юридических лиц: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2007. С. 13.


[Закрыть]. При этом установление вины необходимо только тогда, когда имеет место совершение преступлений, составы которых сформулированы как материальные, при формальных составах допустимо объективное вменение. Данное определение, напоминающее по своей сути концепцию «организационной вины», не дает ответа на вопрос, каким образом определить «отношение коллектива» к преступлению, совершаемому физическим лицом, и опять же попросту отождествляет вину конкретного работника с виной организации.

Иногда встречаются проекты, которые, хотя и рассматривают в качестве основания уголовной ответственности деяние, которое «было совершено виновно, в интересах юридического лица и причинило вред или создало угрозу причинения вреда, предусмотренного уголовным законом», самого определения вины не содержат[333]333
  Келина С.Г. Ответственность юридических лиц в проекте нового УК Российской Федерации // Уголовное право: новые идеи. М., 1994. С. 59.


[Закрыть].

Системность права позволяет для целей исследования обратиться к нормам административного права, регламентирующим вопросы вины юридического лица. В частности Г.А. Есаков полагает, что ст. 2.1, 2.10 КоАП РФ «вполне могут быть рассматриваемы как «испытательный полигон» для будущих уголовно-правовых норм»[334]334
  Есаков Г.А. Юридические лица и ответственность за убийство (о новом английском законе) // Уголовное право. 2007. № 6. С. 19.


[Закрыть]. Даже если воспринимать их как «испытательный», пробный вариант, вряд ли формулировка вины может быть применима для целей уголовного права, поскольку в соответствии с п. 2 ст. 2.1 лицо виновно в совершении административного правонарушения, когда у него имелась возможность для соблюдения правил и норм, «но лицом не были приняты все зависящие от него меры по их соблюдению». Кодекс воспринял гражданско-правовое понимание вины, которое, как было сказано, неприемлемо для уголовно-правовых отношений.

Вместе с тем многие из тех концепций вины юридического лица, которые предложены в настоящее время, исходят из того, что для привлечения юридического лица к уголовной ответственности необходимо выяснить, что данным лицом не были приняты все меры, для того чтобы избежать нарушения правовых норм, за которое предусмотрено уголовное наказание, и такая возможность имелась[335]335
  См.: Ситковский И.В. Уголовная ответственность юридических лиц: Дис. … канд. юрид. наук. М., 2003. С. 174; Абашина Л.А. Указ. соч. С. 62.


[Закрыть].

Неприемлемость предложенных формулировок для нужд уголовного права объясняется сложностью, если не невозможностью дать определение вины как «субъективного, интеллектуально-волевого отношения лица к своим общественно опасным действиям и их вредным последствиям»[336]336
  Кузнецова Н.Ф. Преступление и преступность / Избранные труды. СПб., 2003. С. 460.


[Закрыть] применительно к лицу юридическому, которое, хотя и является равноправным участником правоотношений, всегда осуществляет свою деятельность посредством конкретных физических лиц. Так, П.П. Иванцов, обосновывая невозможность виновности юридических лиц, отметил, что вина «выражается в совокупности определенных психических процессов, происходящих в центральной нервной системе человека. В этом заключается главное противоречие идеи признать за юридическим лицом статус субъекта преступления, способного виновно совершить общественно опасное, противоправное деяние»[337]337
  Иванцов П.П. Проблема ответственности юридических лиц в российском уголовном праве: Дис. … канд. юрид. наук. СПб., 2000. С. 130.


[Закрыть].

Трудно не согласиться и с мнением Н.Е. Крыловой, согласно которому «попытки сформулировать понятие «вины» юридического лица, отличной от вины его представителей и руководителей… заранее обречены на провал»[338]338
  Крылова Н.Е. Уголовная ответственность юридических лиц (корпораций): сравнительно-правовой анализ. С. 79.


[Закрыть]. Профессор Н.Е. Крылова отмечает, что в случае введения ответственности юридических лиц деформации подвергнутся все принципы отечественного уголовного права – принцип вины в силу допущения объективного вменения, «двойственности в понимании вины, определяемой различно для физического и юридического лица»[339]339
  Крылова Н.Е. Концептуальные проблемы введения института уголовной ответственности юридических лиц в РФ / Уголовно-правовое воздействие в отношении юридических лиц: Материалы российско-немецкого уголовно-правового семинара. М., 2013. С. 63.


[Закрыть]; принцип справедливости в силу, по сути, «двойной» ответственности юридического лица за одно и то же преступление[340]340
  Там же. С. 66–68.


[Закрыть], принцип личной ответственности, поскольку за преступления, совершенные физическими лицами, к ответственности будут привлекаться юридические лица, в которых они работают[341]341
  Там же. С. 68–69.


[Закрыть]. Наконец, изменится само понимание вины – придется вводить двойственные категории вины для физических лиц, с делением вины на формы, и для юридических лиц – без такового деления, соответственно, поскольку последнее утратит всякий смысл.

Именно по причине того, что виновное деяние может совершить только физическое лицо, обладающее сознанием и волей, Б.В. Волженкин говорил о необходимости различать субъект преступления и субъект уголовной ответственности[342]342
  Волженкин Б.В. Уголовная ответственность юридических лиц / Избранные труды. СПб., 2008. С. 771–801.


[Закрыть].

По пути опосредованного вовлечения юридического лица в сферу уголовного права, введения так называемого института квазиуголовной ответственности, позволяющей применять в отношении организаций, причастных к совершению преступления, монетарные санкции, пошли законодатели ряда стран[343]343
  В соответствии со ст. 20 II УК Турции к юридическому лицу можно применять меры уголовно-правового характера – отзыв лицензии или конфискацию, если это предусмотрено нормой Особенной части. В Италии, ст. 27 Конституции которой говорит о том, что уголовная ответственность может быть только персональной, Уголовный кодекс все же предусматривает возможность обратиться к юридическому лицу в том случае, если управляющие лица, в отношении которых вынесен приговор, оказываются неплатежеспособными (ст. 197 УК Италии). Кроме того, во исполнение Рекомендаций Совета Министров Европы 1983 г. о введении уголовной ответственности юридических лиц в 2001 г. был принят Закон «О привлечении к административной ответственности юридических лиц, общественных организаций, неинкорпорированных ассоциаций», который, несмотря на название, говорит о «преступлениях», а не правонарушениях, преимущественно коррупционных преступлениях, а также мошенничестве и иных формах хищения. В целях «прекращения преступной деятельности» юридического лица на него в соответствии со ст. 129 УК Испании можно возложить дополнительные последствия, выражающиеся в постоянном или временном закрытии предприятия, его филиалов или учреждений, ликвидации общества, ассоциации, фонда, временном запрещении деятельности общества, предприятия, ассоциации или фонда, запрете заниматься в будущем данным видом деятельности, проведении проверки на предприятии с целью охраны прав работников. По данному пути пошел и латвийский законодатель, предусмотрев в уголовном законе возможность применения к юридическим лицам принудительных мер воздействия (ст. 12 УК Латвии). Из основных видов принудительных мер воздействия юридическому лицу, за исключением государства, самоуправления и других юридических лиц публичного права, могут быть назначены ликвидация, ограничение прав, конфискация имущества, денежное взыскание. Среди дополнительных мер воздействия – конфискация имущества и возмещение вреда. 23 мая 2013 г. Верховная Рада Украины приняла Закон «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Украины (выполнение Плана действий по либерализации Европейским Союзом визового режима для Украины относительно ответственности юридических лиц)», который дополняет Уголовный кодекс разд. XIV «Меры уголовно-правового характера в отношении юридических лиц». В соответствии со ст. 96³ основанием для применения в отношении юридического лица мер уголовно-правового характера является совершение уполномоченным лицом, под которым понимают должностных лиц юридического лица, а также других лиц, действующих в соответствии с нормами закона, учредительных документов юридического лица или договора и управомоченных действовать от имени юридического лица, от имени и в интересах юридического лица преступления, предусмотренного ст. 209 (легализация доходов, полученных преступным путем), 306 (использование средств, полученных от незаконного оборота наркотических средств, психотропных веществ, их аналогов, прекурсоров, ядовитых или сильнодействующих веществ или ядовитых или сильнодействующих лекарственных средств), 368³(подкуп должностного лица юридического лица частного права независимо от организационно-правовой формы), 368⁴ (подкуп лица, которое предоставляет публичные услуги), 369 (предложение или предоставление неправомерной выгоды должностному лицу), 369² (злоупотребление влиянием), а также от имени юридического лица преступлений, предусмотренных ст. 258–258⁵ (террористический акт; вовлечение в совершение террористического акта; публичные призывы к совершению террористического акта; создание террористической группы или террористической организации; содействие совершению террористического акта; финансирование терроризма) УК Украины. Преступление считается совершенным от имени юридического лица, если оно направлено на получение им неправомерной выгоды или создание условий для получения такой выгоды, а также на уклонение от предусмотренной законом ответственности (ст. 96³ ч. 2). Статья 96⁶ предусматривает возможность назначения следующих мер: штрафа, ликвидации и конфискации.


[Закрыть].

Преимущество именно такого подхода заключается в том, что он позволяет применять к юридическому лицу меры уголовно-правового характера, не создавая при этом двойственной системы оснований и условий уголовной ответственности.

Подобная модель была предложена в проекте федерального закона «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации в связи с введением института уголовно-правового воздействия в отношении юридических лиц» Следственного комитета РФ в 2011 г.[344]344
  http://www.sledcom.ru/discussions/?SID=1273 (2016. 2 нояб.) // http://zakon2.rada.gov.ua/laws/show/314-18 (2016. 2 нояб.).


[Закрыть], который по большей части был критически оценен представителями отечественной науки[345]345
  См., например: Крылова Н.Е. К вопросу о введении «института уголовно-правового воздействия в отношении юридических лиц» // Уголовное право: истоки, реалии, переход к устойчивому развитию: Материалы VI Российского конгресса уголовного права / Отв. ред. В.С. Комиссаров. М., 2011. С. 109–113. Анализируя положения предложенного Следственным комитетом проекта, профессор Крылова приходит к выводу, что он «нуждается в серьезном обсуждении с участием представителей вузовской науки, работающих не только в области уголовного права, но и других отраслей российского права (цивилистов, финансистов, налоговиков, а также процессуалистов), и, в особенности, представителей судебной практики, поскольку именно им, если Проект станет законом, предстоит рассматривать дела с привлечением к судебному процессу юридических лиц. Как известно, дела по «экономическим» преступлениям многотомны и многоэпизодны, предполагают сложнейшие бухгалтерские и иные документальные экспертизы, привлечение к процессу большого числа специалистов, свидетелей и других участников, следствие и судебное разбирательство по таким делам могут длиться годами. «Стоит ли игра свеч – вот в чем вопрос?»» (С. 113).


[Закрыть]. Проект действительно представляется не в полной мере последовательным и внутренне согласованным, поскольку фактически он зачастую говорит именно о привлечении юридических лиц к уголовной ответственности посредством концепции «причастности к совершению преступления», под которой предлагается понимать совершение преступления в интересах юридического лица либо использование юридического лица в целях совершения, сокрытия преступления или последствий преступления, а не о применении к ним мер уголовно-правового воздействия. Так, предлагаемая законопроектом ст. 104¹⁵ говорит о судимости юридических лиц – уголовно-правовом последствии наказания, но никак не мер уголовно-правового характера.

На наш взгляд, представляется неполной система мер, которые предлагается применять к юридическим лицам, поскольку не предложены меры по возмещению причиненного вреда, а также превентивные меры, которые не просто бы прекращали всякую деятельность юридического лица посредством его ликвидации или лишения права заниматься определенным видом деятельности, а были направлены на предотвращение новых преступлений. Меры уголовно-правового характера, в отличие от уголовной ответственности, карательной по своей природе, в большей степени направлены на восстановление социальной справедливости и на предотвращение новых преступных деяний, если обратиться, например, к принудительным мерам воспитательного воздействия (ст. 90 УК РФ).

Например, Г.А. Есаков говорит о такой «незаслуженно забываемой при формулировании проектов изменений уголовного закона» мере уголовно-правового характера, как предписание об устранении недостатков, смысл которого заключается в определении судом конкретных шагов, разнообразных по своему содержанию, направленных на предотвращение повторения в будущем преступного деяния[346]346
  Есаков Г.А. Меры уголовно-правового характера в отношении юридических лиц (постановка проблемы) / Уголовно-правовое воздействие в отношении юридических лиц: Материалы российско-немецкого уголовно-правового семинара (26 июня 2012 г.). М., 2013. С. 86.


[Закрыть]. При этом он опирается на ст. 9 Закона о корпоративном простом убийстве 2007 г., ст. 9 которого предусматривает возможность суда издать в отношении организации, признанной виновной в корпоративном простом убийстве, приказ об исправлении, в котором содержится требование об устранении упущений, ставших причиной преступления, а также любые другие упущения в корпоративной политике, системе безопасности и охраны труда. В случае невыполнения приказа, для чего устанавливается срок, корпорация считается виновной в преступлении, наказываемом штрафом.

Согласно предлагаемой редакции ст. 104⁵ УК РФ, меры уголовно-правового характера за причастность к преступлению подлежат применению в отношении организаций, обладающих в соответствии с законодательством Российской Федерации статусом юридического лица, за исключением органов государственной власти и органов местного самоуправления, что само по себе вызывает недоумение, поскольку авторы проекта неоднократно говорили о его антикоррупционной направленности.

23 марта 2015 г. в Государственную Думу был внесен законопроект, предусматривающий введение уголовной ответственности юридических лиц с целью создания «эффективного механизма противодействия преступности юридических лиц», т. е. противодействия тем преступлениям, которые «совершены в интересах юридических лиц либо с использованием финансовых и иных возможностей юридических лиц»[347]347
  http://asozd2.duma.gov.ru/work/dz.nsf/ByID/670EB852894DD90343257E130036540E/$File/Пояснительная%20записка. rtf?OpenElement (2016. 2 нояб.).


[Закрыть].

Согласно ст. 96¹ Проекта, положения Общей части Уголовного кодекса, определяющие уголовно-правовые последствия совершения преступления для физических лиц, применяются к юридическим лицам, если иное не предусмотрено настоящей главой или не вытекает из существа правоотношений с участием юридического лица.

Предлагаемая законопроектом ст. 96³ УК РФ содержит определение вины юридического лица, которая отождествляется с виной лица, если оно уполномочено совершать такие действия (бездействие) на основании закона, иного правового акта, устава, договора или доверенности, а также в случаях совершения наказуемого для юридического лица деяния заведомо в интересах юридического лица лицом, занимающим должность в его органах управления или контроля, или лицом, имеющим право давать обязательные для этого юридического лица указания либо иным образом определять его действия (бездействие) или решение в силу прямого или косвенного участия в уставном (складочном) капитале этого юридического лица, закона, иных правовых актов или договора. Юридическое лицо также виновно в преступлении, если все вышеперечисленные лица действовали заведомо в интересах юридического лица, когда одним из мотивов было приобретение юридическим лицом в результате совершения преступления выгод имущественного либо неимущественного характера, в том числе получение прибыли, избежание или уменьшение размера издержек или убытков, уклонение от имущественной или иной предусмотренной законодательством Российской Федерации ответственности, приобретение или освобождение от обязанностей[348]348
  http//:asozd2c.duma.gov.ru/addwork/scans.nsf/ID/2D236524B93E90C043257E110051E4A7/$FILE/750443-6_23032015_750443-6.PDF?OpenElement (2016. 2 нояб.).


[Закрыть].

Для организаций предложено новое определение категорий преступлений (ст. 96⁵), сформулированы особенности освобождения юридического лица от уголовной ответственности (ст. 96⁶), соучастия в преступлении (ст. 96⁷), особенности погашения судимости (ст. 96¹⁷).

В качестве видов наказаний, назначаемых юридическим лицам, предлагаются предупреждение; штраф; лишение лицензии, квоты, преференций или льгот; запрет на осуществление деятельности на территории Российской Федерации; принудительная ликвидация (ст. 96⁸).

Проект закона предполагает возможным привлечение юридических лиц к уголовной ответственности только за те деяния, за которые Особенной частью УК РФ прямо предусмотрено наказание, применяемое к юридическим лицам, всего 38 составов преступлений, среди которых есть и преступления против личности (ст. 120, 127¹, 127²), и экономические преступления (ст. 174, 174¹, 184, 189), преступления против общественной безопасности и общественного порядка (ст. 205, 205¹, 205², 205⁴, 208, 212, 220), и должностные преступления (ст. 291) и т. д. Логика такого неоднородного выбора составов преступлений, которую сами авторы проекта описали как ограничительную, заключается в том, что были избраны те деяния, обязанность введения уголовной ответственности юридических лиц за которые предусмотрена международными конвенциями и другими международными нормативными правовыми актами, ратифицированными Российской Федерацией, а также за отдельные сопутствующие им преступления.

При этом авторы проекта в пояснительной записке прямо говорят, что многие концептуальные положения оснований уголовной ответственности юридических лиц, концепция вины, вопрос о возможном соучастии заимствованы ими из англо-американского права. И в этом основной недостаток предлагаемого проекта – институты, созданные в другой правовой системе, прошедшие в ней длительный путь развития и реформирования, по-прежнему не свободны от ряда недостатков и вызывают много практических сложностей их применения. И основные сложности в большей степени упираются именно в концепцию личной ответственности и в то, какую использовать юридическую фикцию, которая позволила бы привлекать корпорации за преступления, отождествив их с физическим лицом.

В нашем правопорядке проблема личной виновной ответственности остается одной из основных при привлечении юридических лиц к уголовной ответственности. И именно по этому пути предлагают пойти авторы проекта. Более того, проект действительно, на что обращается внимание в Отзыве Верховного Суда РФ[349]349
  http://asozd2.duma.gov.ru/work/dz.nsf/ByID/A0B3562A8707F5984E450051EAE5/$File/Отзыв%20Верховного%20суда%20по%20уг. ответст. pdf?OpenElement (2016. 2 нояб.).


[Закрыть], во многом повторяет положения административного законодательства[350]350
  Часть 2 ст. 2.1 КоАП РФ, ч. 3 ст. 2.1 КоАП РФ.


[Закрыть], а предлагаемые им наказания для юридических лиц и меры уголовно-правового характера могут быть успешно реализованы в рамках других отраслей права. Так стоит ли в таком случае разрушать систему принципов и оснований уголовной ответственности, фактически удваивая их, при условии что даже на уровне законопроекта предложение имеет больше недостатков, нежели достоинств.

Возвращаясь к непосредственному объекту нашего исследования, необходимо отметить, что в течение длительного времени страны, принадлежащие к уголовно-правовой системе общего права, не предусматривали возможности привлечения юридического лица к уголовной ответственности за убийство, поскольку к нему невозможно было применить назначаемые за совершение убийства наказания – срочное и пожизненное лишение свободы, смертную казнь. Впоследствии появились прецеденты, позволяющие привлекать к уголовной ответственности за небрежное причинение смерти юридические лица, руководство которых не приняло должных мер по обеспечению безопасности своих сотрудников и других лиц[351]351
  R v. HM Coroner for East Kent Exp. Spooner (1989) 88 Cr. App. R. 10, Rv. P & O European Ferries (Dover) Ltd. (1991) 93 Cr. App. R. 72 (C.C.C.), Tesco Supermarkets Ltd. v. Nattrass [1972] A.C. 153, Attorney General’s Reference (№ 2 of 1999) [2000] 2 Cr. App. R. 207. О развитии института уголовной ответственности юридических лиц в Англии применительно к простому убийству см. подробнее: Wells C. The Decline and Rise of English Murder: Corporate Crime and Individual Responsibility // Criminal Law Review. 1988. № 1. P. 788–801; Pinto A., Evans M. Corporate Criminal Liability. London, 2003. P. 217–239.


[Закрыть].

В Великобритании в 2007 г. был принят Закон о корпоративном простом убийстве и корпоративном убийстве (Corporate Manslaughter and Corporate Homicide Act, c. 19), в соответствии с которым юридическое лицо может быть привлечено к уголовной ответственности за простое убийство, если способ, с помощью которого оно осуществляет свою деятельность, или организация самой деятельности приводят к смерти человека и являются результатом нарушения лежащей на юридическом лице релевантной обязанности соблюдать должную осмотрительность по отношению к потерпевшему[352]352
  Положения Закона 2007 г. являются предметом подробного рассмотрения в § 2 гл. 3 «Ответственность за простое убийство и детоубийство в Англии, США и Канаде».


[Закрыть].

В США изначально юридическое лицо нельзя было привлечь к уголовной ответственности за совершение преступлений против жизни, как и других преступлений, субъектом которых традиционно выступало исключительно физическое лицо, – изнасилования, инцеста, побоев. Постепенно стала складываться практика признания юридического лица виновным в простом убийстве.

Так, в 1978 г. в штате Индиана обвинение в простом убийстве было предъявлено компании «Форд», выпустившей на рынок автомобиль, который по своим конструктивным особенностям представлял существенную опасность для жизни людей в случае столкновения; с обвинением в простом убийстве и причинении смерти по неосторожности столкнулась и компания «Юнион Карбайд», на одном из предприятий которой в Индии в декабре 1984 г. произошла утечка токсичного газа, повлекшая смерть 4 тысяч человек. В 1983 г. аналогичное обвинение было выдвинуто в Калифорнии в адрес компании «Гранит Констракшн», семеро рабочих которой погибли на строительной площадке в результате несоблюдения правил техники безопасности. Суд посчитал неубедительными аргументы стороны защиты о невозможности совершить юридическим лицом убийство в силу отсутствия мотива извлечения прибыли как основного для коммерческих организаций, поскольку в качестве такого мотива можно расценивать и стремление избежать нежелательные издержки на создание эффективной системы безопасности и обеспечение контроля за соблюдением установленных мер[353]353
  Granite Construction Co. v. Superior Court, 149 Cal.App. 3^d 465 (1983).


[Закрыть].

В штате Висконсин к уголовной ответственности за причинение смерти в результате небрежного управления транспортным средством и за причинение тяжкого телесного вреда в результате небрежного управления транспортным средством была привлечена компания Steenberg Homes, Inc.[354]354
  State v. Steenberg Homes Inc., 223 Wis. 2d 511, 521 (1996) (per Roggensack J.).


[Закрыть] Согласно обстоятельствам дела, 8 августа 1995 г. Даниэль Оливер – сотрудник компании управлял принадлежащим Steenberg Homes трактором с прицепом, прицеп отсоединился и съехал на обочину, по которой в это время проезжали трое велосипедистов. Двое погибли, одному был причинен тяжкий телесный вред. Водитель Даниэль Оливер работал на компанию с 31 июля 1995 г., т. е. всего неделю до несчастного случая, до того, как он приступил к выполнению своих обязанностей, он прошел недельный тренинг с опытным водителем, в ходе которого ему неоднократно разъяснялись правила крепления прицепа, необходимость соблюдения всех норм техники безопасности. В день аварии он вместе со своим инструктором прикрепил нагруженный прицеп к трактору, но они не закрепили дополнительно цепи. После того как Д. Оливер покинул базу, он управлял трактором с соблюдением правил дорожного движения: не нарушал скоростного режима, ехал аккуратно, а когда увидел велосипедистов на обочине, подал звуковой сигнал и переместился на центр дороги. Когда он поравнялся с велосипедистами, прицеп отсоединился и задел людей.

В мае 1996 г. власти штата инициировали проведение расследования, в ходе которого было установлено, что возможной причиной произошедшей аварии было отсутствие дополнительного крепления, поскольку страховочные цепи позволили бы предотвратить полное разъединение прицепа и автомобиля в случае расцепления крепежного узла. Также было установлено, что никогда до этого момента компания Steenberg Homes не привлекалась за нарушение правил техники безопасности. Расследование привело к выдвижению обвинения по ст. 940.10 УК, – причинение смерти в результате небрежного управления транспортным средством и ст. 346.62 (4) УК – причинение тяжкого телесного вреда в результате небрежного управления транспортным средством.

Среди основных доводов защиты выдвигалась потенциальная невозможность привлекать юридические лица к уголовной ответственности за совершение преступления, предусмотренного ст. 940.10 УК – причинение смерти в результате небрежного управления транспортным средством; неверное понимание термина «транспортное средство», к которому не следует относить трактор; персональная ответственность водителя за несоблюдение правил техники безопасности.

Вопрос о возможности привлечения корпорации в качестве субъекта ответственности по ст. 940.10 УК причинение смерти в результате небрежного управления транспортным средством был ранее решен при рассмотрении дела State v. Richard Knutson Inc. в 1995 г., в котором было предложено широкое понимание термина «любое лицо» (whoever), что, по мнению суда, в полной мере соответствует «правовой традиции штата и политике защиты общественных интересов»[355]355
  State v. Richard Knutson Inc.196 Wis. 2d 96, 97 (1995) (per Andersen P.J.).


[Закрыть].

Помимо высказанных сомнений в возможности привлечения корпорации к уголовной ответственности за данное преступление, защита также настаивала на том, что лицом, ответственным за произошедшее, является водитель Д. Оливер, который не установил страховочные цепи, нарушив тем самым правила техники безопасности. Суд, основываясь на более ранних прецедентах, признал возможность привлечения к ответственности работодателя за деяние работника, даже если он нарушил установленные правила производства работ или действовал за рамками корпоративной политики, поскольку «корпорация в силу необходимости действует через своих агентов. И в том случае, если эти агенты действуют в рамках своих полномочий, их деяния являются деяниями корпораций, за которые они должны нести гражданскую и уголовную ответственность. Если деяние совершено в рамках полномочий, корпорация должна нести за него ответственность, даже если не давала работнику указания действовать подобным образом, либо явно высказала запрет агенту действовать таким образом, каким это может привезти к назначению уголовного наказания»[356]356
  State v. Steenberg Homes Inc., 223 Wis. 2d 511, 521 (1996) (per Roggensack J.).


[Закрыть].

В данном случае компания разработала специальные правила техники безопасности, обучила им работников и наложила обязанность их соблюдать, но не смогла создать специальных механизмов по контролю за соблюдением техники безопасности, чем создало существенный риск причинения смерти или тяжкого телесного вреда в том случае, когда правила техники безопасности нарушаются.

В настоящее время вопрос о том, возможно ли привлечь юридическое лицо к ответственности за простое убийство в юрисдикциях штатов решается исходя либо из сложившихся прецедентов, либо из положений уголовного закона[357]357
  См. подробнее: Lewis B., Woodward S. Corporate Criminal Liability // American Criminal Law Review. 2014. Vol. 51. P. 923–961.


[Закрыть]. Например, в соответствии со ст. 13A-1-2 УК штата Алабама «лицо» (person) помимо человека в случаях, не запрещенных законом, включает в себя публичную или частную корпорацию, неинкорпорированную ассоциацию, партнерство или правительственную организацию.

В случае отсутствия подобного определения «лица», подлежащего уголовной ответственности за совершенное преступление, в законе, суды, как правило, предлагают расширительно трактовать «лицо» как «личность в юридическом смысле слова» (person in law), что предполагает не только физических, но и юридических лиц, если обратное не противоречит «целям и духу закона»[358]358
  Overland Cotton Mill Co. v. People, 32 Colo. 263 (1904). У. Лафейв пишет о том, что аналогичный подход сложился в отношении понятий «any tenant», «everyone», «whoever», «every owner», которые в определенных случаях также предполагают привлечение к ответственности юридических лиц (LaFave W.R. Op. cit. P. 704).


[Закрыть].

В доктрине американского уголовного права выдвигались предложения привлекать юридические лица к уголовной ответственности не только за простое, но и за тяжкое убийство, однако особой поддержки на практике на сегодняшний момент они не получили. Так, еще в 50-е гг. XX в. Г. Мюллер писал о том, что отсутствуют какие-либо логические основания для невозможности привлечения юридических лиц к уголовной ответственности за тяжкое убийство: «почему, к примеру, мы не можем признать корпорацию виновной в тяжком убийстве, когда ее руководство направляет сотрудников для выполнения опасных работ без средств защиты, при этом руководство скрывает от работников, что даже незначительные риски, которым они себя подвергают, могут в конечном итоге оказаться фатальными»[359]359
  Mueller Gerhard O.W. Mens Rea and the Corporation: A Study of the Model Penal Code Position on Corporate Liability // University of Pittsburgh Law Review. 1957. Vol. 19. № 1. P. 23.


[Закрыть]. В качестве примера он приводит известный случай, который имел место в штате Западная Виргиния, в парке Hawk’s Nest, в 1927 г., когда при сооружении тоннеля общей протяженностью 4,8 км. для разветвления реки New River рабочие, его строившие, натолкнулись на кремнезем, во время добычи которого они не были снабжены специальными защитными масками. Хотя руководство компании и представители строительных инспекций, посещающие шахту, использовали защитные маски. В результате вдыхания пыли, содержащей свободный кремнезем, у рабочих развился силикоз – разновидность профессионального заболевания легких, в результате которого в легких разрастается соединительная ткань и образовываются характерные узелки, существенно снижающие способность легких перерабатывать кислород. Многие из строителей тоннеля (точные данные не сохранились, приводятся самые разные цифры – 109 человек, 700, 1000) умерли от полученного заболевания в течение непродолжительного времени, многие в течение года[360]360
  В ходе слушаний в Конгрессе была озвучена цифра 476 зарегистрированных смертей, в своей монографии Мартин Черниак говорит уже о 764 погибших рабочих (Cherniak M. The Hawk’s Nest Incident: America’s Worst Industrial Disaster. New Haven, 1986). По его мнению, информация о действительном количестве смертей скрывалась и не разглашалась намеренно, посредством либо уничтожения медицинских карт, либо сокрытия трупов.


[Закрыть].

Некоторые исследователи не столь радикальны в подходах к уголовной ответственности юридических лиц и предлагают пойти по примеру английского законодателя: принять нормативный правовой акт о корпоративном простом убийстве. Как отмечает С. Бил, привлечение юридического лица к уголовной ответственности имеет под собой основание, поскольку, если рассуждать глобально, корпорацию не следует рассматривать как фикцию, эффект от ее деятельности более чем реален, а неправомерное поведение зачастую причиняет существенный вред человеку и обществу в целом. Зачастую подобная преступная деятельность имеет очевидную коррупционную направленность, и прервать коррупционные связи, которые являются неотъемлемой частью корпоративной культуры, возможно только посредством привлечения юридического лица к уголовной ответственности.

С. Бил обращает внимание в ходе компаративистского исследования на тенденцию введения мер уголовно-правового воздействия в отношении юридических лиц в тех странах, в которых традиционно подобные институты не применялись. Если и должна иметь место реформа уголовной ответственности юридических лиц в американском уголовном праве, по мнению исследователя, то направить ее следует в сторону расширения уголовной ответственности корпораций за причинение смерти человеку, как это имеет место в Англии и Канаде[361]361
  Beale S.S. A Response to the Critics of Corporate Criminal Liability // American Criminal Law Review. 2009. Vol. 46. № 4. P. 1481–1505.


[Закрыть].

Помимо сторонников расширения оснований привлечения корпораций к уголовной ответственности безусловно есть и противники данного подхода как такового. Среди основных доводов contra высказывают самые разные – от неэффективности уголовно-правового воздействия на юридических лиц в том виде, в котором она применяется в настоящее время, и трансформации концепций такой ответственности, либо отказе от такого воздействия в пользу гражданско-правовой ответственности и привлечении к уголовной ответственности физических лиц, совершивших преступление[362]362
  См., например: Arlen J., Kraakman R. Controlling Corporate Misconduct: An Analysis of Corporate Liability Regimes // N.Y.U. Law Review. 1997. Vol. 72. № 4. P. 687–779. Авторы статьи вместо существующей системы ответственности предложили установить режим многоуровневой ответственности юридических лиц (multi-tired composite regime), который в полной мере позволял бы учитывать корпоративную политику компании при определении вида ответственности и размера наказания и сочетал в себе достоинства концепций строгой ответственности юридических лиц (strict liability regime) и обязательственной ответственности (duty-based liability). Если юридическое лицо при осуществлении своей деятельности проводит мониторинг законности любых операций, сообщает о правонарушениях и активно способствует их расследованию, мера воздействия на такое юридическое лицо должна быть меньше, нежели мера воздействия на лицо, пренебрегающее подобной превентивной работой: «следует признать, что основной целью корпоративных санкций является не наказание правонарушителя, а, в большей степени, побуждение фирмы расследовать правонарушение, сообщать о нем, а потом уже наказывать…» (P. 754). Существование корпоративной уголовной ответственности может быть оправдано целью снижения издержек на возмещение вреда, причиненного правонарушением (P. 692), для претворения которой в жизнь применяется несколько методик – повышенный финансовый контроль, процедуры скрининга, повышение зарплаты законопослушным сотрудникам, фиксированные штрафные санкции при увольнении правонарушителей (P. 693). При этом авторы статьи концептуально не возражают против института уголовной ответственности юридических лиц, во-первых, потому, что виновные агенты не всегда могут заплатить штраф, соразмерный общественной опасности совершенного деяния, и тем самым восстановить социальную справедливость, во-вторых, потому, что даже при возложении обязанности возмещения вреда потерпевшим от преступления на государство, для него это, в отличие от многих крупных корпораций, может оказаться тяжелым финансовым бременем (P. 696).


[Закрыть], до архаичности и абсурдности правового обоснования корпоративной уголовной ответственности[363]363
  Привлечение корпораций к уголовной ответственности А. Элшулер называет ошибкой, которая имеет свои корни в архаичных институтах общинной круговой поруки (frankpledge) и деоданда (deodand). Столь устаревшее обоснование представляется исследователю абсурдным и, по его мнению, не может рассматриваться как серьезный аргумент в пользу сохранения корпоративной уголовной ответственности (Alschuler A.W. Two Ways to Think About the Punishment of Corporations // American Criminal Law Review. 2009. Vol. 46. № 4. P. 1359–1403). «Основной недостаток корпоративной уголовной ответственности заключается в том, что наряду с виновными наказанию подлежат невиновные лица» (P. 1366–1367), поскольку уплата штрафов ложится тяжелым бременем на работников организации, не причастных к совершению преступления. По мнению профессора Элшулера, проводимые некоторыми исследователями аналогии с опосредованным вредом, причиняемым третьим лицам при исполнении назначенного наказания физическим лицам, нельзя признать корректными, а природа данных аналогий опять же объясняется архаичным обоснованием корпоративной уголовной ответственности, в частности круговой порукой. Этого недостатка вполне можно было бы избежать при привлечении к уголовной ответственности физических лиц, совершивших конкретное преступление.


[Закрыть].

В ст. 2 УК Канады, в которой содержатся основные определения, закреплено положение, согласно которому понятие «лицо» при определенных обстоятельствах также может включать в себя организацию. Руководящим лицом компании (senior oficer) считается его представитель, который играет важную роль в определении политики организации или осуществляет руководство ее деятельностью, занимает должность директора, исполнительного директора или финансового директора. Такая формулировка появилась в УК в 2004 г. и была призвана заменить применяемую до этого согласно нормам общего права «теорию отождествления». Согласно этой теории руководящим лицом компании считалось то лицо, которое в первую очередь отвечало за создание корпоративной политики и за ее реализацию, нежели само осуществляло преступное поведение. Другими словами, в каждом конкретном случае судам предстояло выяснить, кто стоял за процессом принятия решений. «Сущность теории заключается в том, что руководящее лицо корпорации и сама корпорация отождествляются, если деятельность первого в полной мере отражает интересы компании и осуществляется в рамках тех полномочий, которыми оно наделено. При этом не имеет значения и не может служить основанием защиты от обвинения в совершении преступления тот факт, что другие руководители, например члены совета директоров, не знали о преступлении, или отсутствие формального закрепления делегирования полномочий»[364]364
  Canadian Dredge and Dock Co. v. R [1985] 1 S.C.R. 662, 45 C.R. (4th) 289 (per Estey J.).


[Закрыть]. Привлечь к уголовной ответственности корпорацию нельзя будет только в том случае, если менеджер, который отождествляется с юридическим лицом, совершил преступление исключительно в своих интересах либо путем обмана представителей компании относительно реального содержания своего поведения.

В соответствии со ст. 22.1 УК Канады юридическое лицо может быть привлечено к уголовной ответственности за небрежное преступление, если руководящее лицо компании в своей деятельности существенно отклонилось от разумного стандарта осмотрительности, который необходим для того, чтобы избежать наступления преступного результата.

Вопрос об уголовной ответственности юридических лиц за причинение смерти при несоблюдении правил техники безопасности или в других случаях противоправного поведения руководства компании или ее представителей, повлекшего гибель людей, а также концептуальные принципы такой ответственности нередко выступали предметом рассмотрения различных правовых и правительственных комиссий. Одним из последних стал специальный доклад Министерства юстиции Канады, разработчики которого указали на необходимость внесения нормы в действующий уголовный закон, которая носила бы специальный характер по отношению к нормам о причинении вреда здоровью и устанавливала уголовную ответственность за причинение вреда здоровью вследствие несоблюдения особых правил безопасности. Вместе с тем составители консультативного документа посчитали излишним вводить самостоятельный состав простого убийства, совершенного юридическим лицом, как это имеет место в Великобритании, поскольку подобные случаи в полной мере подпадают под действие ст. 234 Уголовного кодекса Канады, предусматривающей ответственность за простое убийство[365]365
  Corporate Criminal Liability: Discussion Paper. Department of Justice.2002 // <http:// www.justice.gc.ca/>.


[Закрыть].

При определении вида и размера наказания для корпорации, признанной виновной в совершении преступления, суду, помимо принципов, названных в ст. 718, 718.2 УК Канады, стоит учитывать следующие факторы: 1) выгоду, которую может получить компания в результате совершения преступления; 2) сложность совершенного преступления и уровень его планирования и подготовки; 3) влияние возложенного наказания на финансовое состояние компании и возможность сохранить уровень зарплаты его работникам; 4) привлекалась ли ранее компания либо ее высшее руководство, к ответственности за совершение подобного деяния; 5) привлекла ли компания своего представителя, совершившего преступление, к ответственности[366]366
  R v. Metron Construction Corporation, 2012 ONCJ 506, para 16 (per Bigelow J.).


[Закрыть].

«Назначение справедливого и пропорционального наказания является образцом изящного искусства, в рамках которого предпринимается попытка бережно уравновесить социально одобряемые цели наказания с моральной упречностью лица, совершившего преступление, с одной стороны, и сложившуюся ситуацию и общественные нужды, с другой»[367]367
  R v. M (C.A.), [1996] 1 S.C.R. 500, at para. 91(per Lamer C.J.).


[Закрыть].

В 2013 г. Апелляционный суд провинции Онтарио вынес решение по делу R v. Metron Construction Corporation[368]368
  Согласно обстоятельствам дела строительная компания «Метрон» заключила договор, по которому она должна была отреставрировать балконы в здании в центре Торонто. 24 декабря 2009 г. шестеро рабочих, которые находились на 14 этаже здания, сели в строительную люльку для того, чтобы спуститься вниз. Вскоре после начала движения люлька оборвалась и упала. Четверо рабочих погибли, один получил тяжкий телесный вред, и один не пострадал, поскольку был пристегнут страховочным тросом и не упал вниз вместе с другими. После проведенного расследования выяснилось, что строительные люльки были собраны неверно. Сами конструкции для них не были маркированы производителем, которого установить не удалось, поступили в компанию в разобранном виде, а инструкции по их сборке не прилагалось (нарушение положений ст. 139 (5) Закона о здоровье и безопасности). Более того, такая люлька технически предназначена для одновременного нахождения в ней не более двух человек, именно по этой причине она снабжена двумя страховочными тросами. Помимо прочего в результате проведенного вскрытия в крови троих из четырех погибших рабочих обнаружилась марихуана. Компании было предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного ст. 217.1, 219 УК Канады, т. е. в нарушении требований обеспечения безопасных условий труда и в небрежном причинении смерти соответственно. В качестве наказания сторона обвинения предлагала штраф в размере 1 000 000 канадских долл., сторона защиты, ссылаясь на то, что падение строительной люльки обусловлено ее браком, за который компания «Метрон» не может быть ответственна, настаивала на штрафе в размере 100 000 долл. Учитывая нестабильное финансовое положение компании, отсутствие постоянных заказов на выполнение работ, что могло негативно сказаться на платежеспособности, предыдущие удачные проекты компании и отсутствие несчастных случаев до этого, а также признание вины суд назначил наказание в размере 200 000 долл. Вместе с тем в качестве отягчающего обстоятельства была названа возможность предотвращения трагедии, которая была полностью проигнорирована. Небрежность, проявленная на каждом из этапов, являлась вопиющей – если бы компания удостоверилась в прочности конструкции, установила требования по ее сборке, обеспечила минимальное количество людей в строительной люльке в соответствии с требованиями безопасности и снабдила всех страховочными тросами, никто из рабочих не пострадал бы.
  Приговор был обжалован в Апелляционный суд штата на том основании, что назначенное наказание не соответствовало характеру и степени тяжести деяния и с учетом обстоятельств дела было явно несоразмерным.


[Закрыть], которое примечательно тем, что суд назначил наказание выше, нежели предусмотренное в статье, а также отметил, что у суда есть право назначить даже то наказание, которое с высокой долей вероятности приведет к процедуре банкротства юридического лица – «экономическая жизнеспособность лица является важным фактором, который должен быть учтен, но данное обстоятельство не является детерминирующим»[369]369
  R v. Metron Construction Corporation [2013] ONCA 541, at para. 109 (per Pepall J.A.).


[Закрыть].

Как и любое другое преступление, убийство отличается присущими только ему материальным и психическим элементами – actus reus и mens rea деяния. В зависимости от названых конститутивных признаков убийство может быть квалифицировано как тяжкое, простое или убийство матерью новорожденного ребенка.

* * *

Иные намеренные преступления против жизни также можно условно разделить на несколько групп.

К первой группе относятся преступления, имеющие неоконченный характер и совершенные до наступления преступного результата (inchoate crime). Так, в силу специфики общего права самостоятельными составами являются подстрекательство к убийству (solicitation), сговор (conspiracy) и покушение на убийство (attempt). В отличие от уголовного права континентальной Европы понятие предварительной преступной деятельности в англосаксонской уголовно-правовой системе не связано со стадиями развития преступления. Необходимо подчеркнуть, что здесь имеются в виду различные по своему содержанию преступления, общей чертой которых является то обстоятельство, что они относятся к предварительной преступной деятельности, реального ущерба еще не причинившей. Так, подстрекательство как самостоятельное преступление – это деяние, не имевшее своим продолжением совершение подстрекаемого преступления, в противном случае оно квалифицировалось бы как соучастие в совершении преступления.