Текст книги "Сердце-пламень"

10. Игра в ответы

Тянулись седмицы, и зима набирала силу, лютая стужа загоняла в крепость, прижимала к чадящим очагам, вынуждала облачаться в многочисленные слои зачарованных от холода одежд. Мне так и не удалось узнать, что случилось с Линдозером. Но каждый закат в Нзире напоминал о том, что мы с Альданом были еще на один день ближе к встрече. На поле битвы или вне его…

Дарен покинул город вскоре после нашей встречи. Ходили слухи, что он ведет переговоры с Сиирелл или ищет захоронения колдовских таблиц в Мглистом лесу.

Но я опасалась, что он приговаривает новые поселения к трапезе Чудовой Рати.

Единственное, что еще продолжало согревать мою надежду, – башня Крыльев. Созидающие из свиты Лиса возвели в ней новую внешнюю лестницу, а потом перепробовали известные им способы проявления скрытого колдовства. Жаль, что все они лишь подтвердили слова Лиса. С каждым днем число желающих разгадать загадку Галлаи редело, и на исходе месяца я осталась одна.

Помимо изучения башни Крыльев, я посещала общие уроки и тренировалась, как и велел Минт. Из-за кашля тренировки сокращались, становясь все менее результативными, и вечером, сидя перед безмолвным малахитовым зеркалом в окружении свечей, я все чаще встречалась взглядом не с собой, а с облезлой и в край измотанной незнакомкой.

Запасы лекарств кончились, а в лекарскую башню путь был заказан. Тем немногим снадобьям, что у меня имелись, я была обязана милости чуди: именно Царёг оставлял на моей постели то бутылек настойки, то пучок какой-нибудь целебной травы. Запасы сон-травы позволяли спать, как и прежде, глубоким сном, но этого было недостаточно, чтобы исцелиться.

Если б не Царёг, не знаю, как бы я справилась. Он будил меня на занятия и, по его словам, «прятал меня ночами».

– Слушай, а где ты меня прячешь? – спросила я его как-то, когда мы утром сидели на постели и он терпеливо ждал, пока я расчешу свои перепутанные с жемчужной нитью волосы и отправлюсь на уроки.

– Там, куда люди и колдуны не ходят.

Однажды я уже встречала чудь, которая могла провести туда, куда не ходят живые. Теперь, когда я могла поговорить с дружественной чудью, вопросов стало только больше.

– Это далеко?

– И далеко, и близко. – Царёг выразительно покосился на свою пустую плошку. Поняв намек, я наполнила ее кусочками вяленого мяса.

– А там еще кто-нибудь есть? – спросила я, когда Царёг поел.

– Иногда там встречаются неупокоенные колдуны. Но они безвредны. Никого кроме себя не видят.

– А почему я ничего не помню наутро?

– Ишь чего захотела!

– Значит, домашняя чудь вроде тебя защищает обычных людей от дикой чуди?

– Я не твоя домашняя чудь! – оскорбился Царёг и не показывался, пока я не предложила ему выменянный на день отработки окорок.

– Старуха-чудь в Линдозере предлагала Альдану пройти на Изнанку, – сказала я осторожно.

Но при первых же словах Царёг вздыбил шерсть и выгнул спину колесом.

– Изнанка – вне Древа!

– Ты там бывал?

– Туда нет хода! – прошипел он. – Туда может забросить сделка, но без проводника ты вряд ли вернешься. Чтобы одолеть такую дорогу, нужно могущество!

– Старуха-чудь предлагала Альдану отдать ей глаза, – проговорила я, наблюдая за тем, как Царёг снова шипит и морщится. – Она сказала, что гибель Ворона пришита к Изнанке. Что это значит?

– Значит, что Ворон заключил сделку с тем, кто его призвал в Срединный мир!

– Царь Полуночи… Я так и думала.

Царёг кивнул.

– Найди читальню, найдешь и его записи.

Я просмотрела свои записи и переписанные таблицы.

– В этом-то вся беда!

– Не жди, пока Альдан додумается заключить сделку с дикой чудью. Ищи читальню вместе с Дареном, – сказал кот. – Он правитель Нзира.

Мысли не-домашней чуди зародили во мне сомнения. Возможно, нам и правда стоило объединить усилия по поиску читальни. Но это шло вразрез с моим убеждением ненавидеть Дарена до конца своих дней.

Но время шло, я не могла разгадать загадку читальни, а Дарен все не появлялся. Поэтому, не видя его зачарованных двойников, с каждым днем злилась все сильнее. Нзир как будто тоже: ветер ночами выл, словно бесприютный зверь, а небо над городом то и дело расчеркивали гибкие тела аспидов.

Вдобавок отсутствие Дарена сказывалось и на других обитателях города: увеличилось время на уроках и отработках. И хотя Первый Круг надо было еще ладить и ладить, стройка началась и во Втором. Говорили, что Совет каждый день получал распоряжения от Дарена насчет управления городом. Но далеко не все в Нзире подчинялось Совету.

В ночи Червоточины в Нзире становилось неспокойно. Сперва появлялся только туман, клубящийся над стенами Третьего Круга, но потом к туману добавились тихие песнопения. Несмотря на строгий запрет приближаться к Рати, нашлись те, кто для удальства отправился в такую ночь в Третий Круг. К рассвету двух смельчаков нашли за стенами города обмороженных, с помутившимся разумом. Алафира до хрипоты орала на всех в Главной башне, Эсхе отменила все вечеры, а Инирика удвоила число отработок.

Седмицу все ученики ходили как пришибленные, а люди так и вовсе не выходили по ночам из своих домов.

Казалось, мы все застывали в городе, оставленные наедине с лютой зимой и бедами.

Но однажды утром все переменилось.

Я проснулась от громкого удара: Минт едва не вышиб дверь в наши покои. Впервые за долгое время на его лице не было мрачной тени, а глаза сияли, как у мальчишки.

– Лесёна, быстрее!

Царёг, дремавший на шкурке у очага, подскочил и исчез под постелью с громким мяуканьем.

Я вскочила и, запутавшись одной ногой в простыне, брякнулась на пол.

– Война? Червенцы?

Минт застонал:

– Собирайся скорее, сама все увидишь!

Ксантра и Аза недовольно заворчали. Правда, заметив Минта, умолкли и покраснели. Я же была так удивлена изменениями в друге, что безоговорочно сунула ноги в сапоги и накинула плащ. Допив последние капли бодрящей настойки и поплескав в лицо талой водой, я выбежала в переход к изнывающему от нетерпения другу.

Все происходило во дворе за ледяным садом Ханзи – по полю, нарезая круги, скакали две кобылы. Но это были узкомордые, тонконогие, полупрозрачные кобылицы.

– Ну как? – ревниво и с жадным интересом спросил друг.

– Маары, – выдохнула я, не веря своим глазам. – Про них я только читала…

Друг удовлетворенно хмыкнул. Гривы при утреннем свете развевались, как жемчужные покровы нежнейших оттенков.

– Они прекрасны.

Во дворе уже собралась добрая половина крепости. Ребятня во главе с Ханзи облюбовала зубцы и, оживленно переговариваясь, глазела на маар. Колдуны и люди столпились за ледяным садом, также с восхищением наблюдая за дивными созданиями, но не осмеливались к ним приблизиться. Минт, перемахнув кусты, стремительно направился к маарам.

– Осторожнее, на рассвете они исчезнут, – раздался голос Дарена. Он стоял в настоящем своем облике неподалеку, а рядом с ним – советник Леслав и несколько придворных ардонийцев. На царских одеждах Дарена красовались сияющие узоры из золотых поющих нитей – недавняя совместная придумка мастеров-Созидающих и прях-ардониек из Первого Круга.

Я подавила вспыхнувшую смесь чувств и отвернулась. Минт как раз надумал остановиться на пути одной из кобылиц. Он высоко поднял руки над головой и что-то шептал. Успокаивающе, ласково обхватил склоненную голову.

А потом подозвал меня.

Я оглянулась – Дарен и все остальные наблюдали.

Подобравшись, я пошла навстречу, стараясь повторять движения Минта. Почему-то подумалось, что я в своих поношенных штанах и наспех застегнутом меховом плаще выгляжу смешно.

– Сюда, Сёнка. – Друг протянул руку и подтянул меня к себе. – С ними надо ласково, не показывай свой страх. Они это чуют. И это их раздражает. Ну-ну, хорошая моя, красавица…

– Откуда они здесь? – спросила я, поглаживая бархат узкой лошадиной морды.

– Мы с Дареном привели их с Северных гор. Они умеют летать!

Маары растворялись с восходом солнца, и какое-то время я видела кобылиц, бегущих к солнцу по воздуху и растворяющихся в его лучах.

– Вы были в Северных горах? – Я искоса глянула на колдовского царя. Теперь он разговаривал с подошедшими к нему учениками и выглядел умиротворенным.

– И не только. Еще в Святобории. Привели в Нзир еще людей. Тех, кто бежал от кочевников и от жрецов, – сказал Минт.

– Но где же они?

– Еще с ночи заселились во Второй Круг.

Я опешила.

– Но там же Рать… И так близко!

– Дарен велел собрать отряд из моих учеников. Теперь мы будем следить за порядком в Нзире, – говоря это, Минт светился от гордости. – Меня назначили главным.

Я порывисто обняла друга.

– Поздравляю! Я так рада за тебя!

– А как твои дела? Продвинулась с читальней?

– Нет. Царёг считает, что я должна просить помощи у Дарена.

Минт прищурил глаза:

– Может, и стоит… Он лучше всех знает город. – Он склонился ближе. – Знаешь, я слышал, как он говорил Лису, что сегодня Нзир должен ожить.

Я недоуменно посмотрела на друга.

– Что? Почему?

– Я думал, ты знаешь. – Он пожал плечами. – Ладно, идем. Совет назначил сегодня всем работы во Втором Круге. Будем помогать новоселам!

Озадаченная словами друга, я на ходу поймала брошенное мне Ханзи яблоко и пошла вслед за Минтом и его учениками во Второй Круг.

– Лис! – Я нашла в толпе рыжего колдуна. – Ты спрашивал Дарена про башню Крыльев?

На Лисе была резная лисья личина-маска. Как заправский скоморох, колдун протанцевал на носочках и ответил со смехом:

– Еще тогда рассказал!

– А он что?

– Велел отстраивать улицы, ведущие к ней.

– Зачем?

Вместо ответа колдун обернулся лисом и скользнул в снег на потеху снующей всюду малышне.

Весь день я провела во Втором Круге, размышляя над тем, что задумал Дарен.

Сперва я хотела убедиться, что люди пришли сюда действительно по своей воле.

Оказалось, меня люди в Светлолесье знали как Разрушающую, убившую аспида. Девушку, что отворила дорогу Чудовой Рати. Никогда не думала, что буду наводить ужас, но вот, пожалуйста. Мной и правда уже можно пугать детей.

Хозяин избы, в которую я с кухни принесла свежие корпии, слегка заикаясь, познакомил меня со своей семьей: с дочерью, а также с тремя сыновьями-погодками, в шесть рук правившими ладную дверь.

– А вот и женка моя! Уж и не думал на старости счастье свое встретить…

Из проема вышла не кто иная, как Ося. Сперва мы смотрели друг на друга, опешив, а потом она подбежала ко мне и стиснула меня до хруста костей:

– Вот ты где, наша танцовщица!

Все остановились и с интересом следили за нами. Я замерла. Казалось, Ося была мороком из прошлой жизни.

– Ты жива, – выдавила я. – И… И даже вышла замуж!

– Да-а-а, – с гордостью ответила она. – А ты?

– Нет.

– Ой, да чего же мы на пороге-то стоим? – захлопотала она. – Идем, я уже кашу сварила. А ты сама сюда пришла? – спросила она, когда я села за стол.

– Да, я сама сюда добралась, – ответила я. – Ты скажи, как вы жили после того, как мы сбежали?

– Ох, и дали вы нам тогда жару! – со смешком сказала Ося, устанавливая в центре стола большой горшок. – Корчму кто-то сжег. Хозяева наши, говорят, за море подались, в Аскании у них какие-то дела с тамошними купцами нарисовались.

– Мне жаль, что так вышло.

– Ну, все лучше, чем на шибенице болтаться за пособничество. Я-то, как из Сиирелл ноги унесла, нос на улицу боялась выказать! В Березани у тетки сидела, пока война не началась, а там, в дороге, меня моя доля женская-то и нашла! Так что, почитай, не все к худому сделалось. Глядишь, и тут корчму откроем теперь с мужем! А Фед здесь? – спросила она мимоходом.

Я помотала головой, не зная, как лучше ответить.

– Расскажи лучше, что на земле делается, – быстро сказала я.

И Ося рассказала, что их семья покинула родное селение, когда жрецы подчистую вынесли весь заготовленный урожай. Они отправились в Злат, жаловаться царю, но не доехали: сперва их обтрясли на большаке мунисы, которым нельзя было отказать в податях, а потом коней их свели кочевники. Радуясь, что вовсе остались живы, они бежали с большака в Мглистый лес, где их и нашли колдуны из Нзира.

Меня пробил озноб. Сколько уж нам с Федом пришлось помотаться по Светлолесью, такого беспредела не было никогда. Куда же смотрит Святоборийский царь? Отчего допустил такие бесчинства жрецов? Разве что и правду говорят – червенцы всюду теперь заправляют, как в Ардонии.

– Но хуже всего другое, – вдруг сказала Ося, пряча взгляд. – Бежать-то уж не знаешь куда! Мы встречали людей, бегущих в Злат, но встречали и таких, кто бежал в никуда. От них пахло кислым страхом, и говорят они, будто на севере Мглистый лес людей пожирает… Как я рада, что белая дорога завела нас сюда! – добавила она со слезами в голосе.

– Жена, ты чего не сказала, что у нас сама колдунья-Разрушающая за столом сидит! – громогласно воскликнул от порога Осин муж.

– Так это ты? – Она округлила глаза. – Так это ты та самая Лесёна?

Я поднялась:

– Благодарю за стол. Мне пора! – И выскочила на улицу, пока Осины расспросы не загнали меня в угол.

Если сама Ося была рада меня видеть, то вот ее мужа явно насторожило такое знакомство. Да и что говорить? Мое имя связывали с Чудовой Ратью, а ее боялись.

Я не могла не заметить, что многие побаиваются зловещего Третьего Круга, хотя колдуны с Пути Созидания даже возвели ради них дополнительные ворота. В конце концов людям позволили собрать свою дружину, которая должна была стеречь Второй Круг.

Из колдунов отличился больше всех Лис, он появлялся то тут, то там, смеша, болтая всякий вздор и, конечно, впечатляя новых жильцов пустяшным колдовством. Лед между людьми и колдунами слегка подтаял. Мне оставалось только восхищенно наблюдать за его работой.

К вечеру из труб уже тянуло дымком, и новоиспеченные хозяева приглашали колдунов к очагу, хотя по пугливым быстрым взглядам было понятно, что в другой жизни они бы ни за что этого не сделали. Похоже, страх перед Ратью и жрецами вынуждал их искать покровительства.

Вскоре оказалось, что великое переселение Нзира коснулось и меня.

– Лесёна!

Ко мне подошла Ксантра со стопкой свежих корпий и спросила, готова ли я поменяться местами с Веленой – ей как раз дали новые просторные покои в Главной башне.

– А то мы втроем все время поем песни и будем тебе только мешать, – заверила она.

Было немного досадно чувствовать себя лишней, но в целом жизнь в отдельных покоях была мне на руку.

– Ладно.

– Вот и чудненько! Побегу расскажу девчонкам. – Она сверкнула улыбкой. – Аза сейчас наколдовывает всем желающим прялки рядом с башней Крыльев!

– До нее же полдня идти.

– Я только что оттуда, – усмехнулась Ксантра. – Добежала меньше, чем за лучину.

Я пошла следом за ней и убедилась, что колдунья права. Никогда еще я не доходила досюда так легко и быстро!

Несмотря на страхи и сомнения, сегодня в Нзир-Налабахе что-то переменилось.

И, стоя вечером на переполненной улице, вдыхая запахи свежей выпечки и наблюдая за слаженной, добротной медлительностью семейных вечеров, я поняла – город оживает, потому что во Втором Круге появились люди.

Колдовской город подобен колдовству. Ему нужен обмен.

Осознание этой простой истины прошибло меня подобно вспышке молнии.

Нзир хочет жить!

Город не сопротивляется нам. Он хочет, чтобы мы узнали его! Город нужен нам точно так же, как и мы ему. Внезапно поиски идолов, обрядов и восстановление хором наполнилось для меня новым смыслом.

Мы вместе. Здесь.

И Дарен не забыл про башню Крыльев. Он намеревается найти читальню. Сам.

Вдруг все мое тело пробило кашлем. Острым, идущим чуть ли не из самого живота. Люди на улице шарахнулись от меня в сторону. Я ощутила возвращение озноба. Кончики пальцев похолодели.

Нужно раздобыть бодрящей настойки, прежде чем что-либо предпринимать дальше. Но времени красть травы у меня не было, варить из них что-то – тоже, поэтому я отправилась в трапезную, где в отвар иван-чая всегда добавлялось какое-то согревающее колдовство.

В трапезной сидело довольно много колдунов в разных личинах. Были, кажется, даже смельчаки из людей. Празднования и вечеры до того были под запретом, поэтому сегодня многие предпочли засидеться тут до ночи. Минт сидел тут же, в окружении своих учеников. Он только что закончил читать какой-то похабный стишок собственного сочинения, и все лежали на полу от хохота.

Я наскоро перекусила и уже собиралась уходить, когда подошел раскрасневшийся Тормуд и протянул кубок:

– Сядешь с нами? Обещаю кашей больше не бросаться.

– Нет, благодарю. – Я допила свой отвар. – Ты не знаешь, где Дарен? Хочу его увидеть.

– Многие бы хотели, но, боюсь, сегодня он слишком занят. Ночь Зимнего Солнцеворота, в Нзире новые жильцы, мы месяц не видели хорошей пирушки…

– Чудь побери пирушки! Погоди, ты сказал, сегодня Зимний Солнцеворот?

– Да. – Он поднял кубок. – Не передумала?

Дарен точно что-то задумал. Я вскочила с места. Что делать, как его найти? Может, Эсхе знает?

Я поднялась наверх в Главную башню, но лестницу, ведущую выше, охранял сам Леслав.

– Велено никого к нему не пускать, – сказал он мне на просьбу увидеть царя. – А тебя вообще сказали не пускать на площадки выше этой!

Я выругалась. И что теперь делать?

Раздумывая над своим следующим шагом, я отправилась взглянуть на свои новые покои. По описаниям Ксантры, они находились рядом, на жилом ярусе Главной башни, недалеко от покоев учителей.

Лишь переступив порог, я поняла, что поторопилась меняться с Веленой: здесь имелся очаг, но все остальное терялось среди куч хлама и слоя вековой пыли. Посреди покоев стоял горшок с остывшими углями – единственное, что могло еще сгодиться для жизни. Попытавшись возродить огонь привычным, неработающим обрядом огня, я нашла заботливо оставленную кем-то кучку сухих дров.

– Просто прекрасно, – процедила я сквозь зубы. – Здесь я точно выздоровею. Царёг!

Но он не соизволил появиться. Наверное, загулялся по своим тайным межмирным ходам.

Вздохнув, я поплелась за вещами. Голову уже обносило жаром, тело потряхивало, а кашель начинался от любого усилия.

В старых покоях никого не было. Я быстро покидала все свои вещи в суму. Оказалось, я успела разжиться кучей добра, и все это еле влезло. Надо же… Стоит только привыкнуть к месту, как сразу же начинаешь обрастать всяким барахлом. Столько вещей, сколько скопилось в Нзире, у меня раньше не было. Последним, что я взяла из старой горницы, был обрядовый шнур Альдана. Я надела его на шею как второй оберег, как далекое обещание своего дома.

Взглянув на оставшиеся пузырьки сон-травы, я поняла, что единственная возможность сегодня найти Дарена – это не принять защитное снадобье и надеяться, что каким-то образом он услышит мой призыв.

Когда я наконец добралась до жилого яруса Главной башни, на небе уже горели звезды.

Я тихо плелась нужным переходом, когда вдруг от стены отделилась чья-то тень и заступила мне проход. Запах рассказал мне об этой тени больше, чем глаза. Я бросила суму на пол.

– Тормуд, ты пьян.

– Не ласковая ты, Лесёна, – прохрипел он, прижимая меня к стене. – И чего упрямишься?

Я попыталась оттолкнуть его.

– Все еще изображаешь из себя любимицу богов. – Колдун склонился, дохнул в лицо кислым. – Пора бы снизойти до нас… простых.

Неясные воспоминания из прошлого схватили меня за горло одновременно с рукой колдуна.

Перед глазами все расплылось.

– Пошел вон, – прохрипела я.

– Все еще считаешь себя лучше других? Да Дарен просто использует тебя как приманку для того жреца, нового Мечислава. Ну, может, сделает наставницей для первых Разрушающих, но я-то знаю, что из Совета тебя вытурят как только, так сразу. – Тормуд рассмеялся. Его ладонь уже шарила по моей груди, пытаясь найти застежку. – Такие, как ты, колдуньи с сомнительным прошлым, сгодятся только марать рукописи. Ну, и радовать уставших колдунов.

– Я тебя сейчас так порадую! – раздался грозный голос.

Тормуд отвернулся, и я успела различить гибкую тень, вооруженную двумя клинками. В следующий миг тень стремительно бросилась к нам. Одной рукой Тормуд начал плести щитовое заклятье, но не успел – появилась Эсхе.

Так же стремительно она всадила ему в ногу клинок. Он был здоровенный, этот Тормуд, и взвыл, как раненый вол. Я извернулась, высвобождаясь из скользкого от крови захвата. Тормуд выбросил в мою сторону кулак, но я успела отскочить и, отбежав к лестницам, выхватить свой собственный клинок.

Перед глазами все еще плыло.

– Идем, Лесёна. – Эсхе обхватила меня одной рукой за плечи и осторожно повела дальше. – Мои покои недалеко…

Я не сопротивлялась. Подобрав мои вещи, мы ушли. За спиной я слышала, как Тормуд сыпет проклятиями.

Мы вошли в покои Эсхе, и она усадила меня на цветастые подушки, сунула в руки кубок с терпко пахнущим бодрящим снадобьем и не задала ни одного вопроса, пока я не осушила его до дна.

Но меня все еще трясло.

– Где ты научилась так драться? – спросила я, клацая зубами о металлический край.

– У жриц в Аскании.

– Похоже на танец.

– Это и есть танец. Танец смерти. Ему повезло, что он видел только начало…

– Расскажешь мне об этом как-нибудь?

– Уговор! Но сначала – пей еще.

Я стиснула кубок. Тормуд застал меня врасплох. Его прикосновения пробудили какие-то тяжелые, дремавшие во мне воспоминания.

– Попрошу обережек перенести твои вещи в новые покои, – заботливо сказала асканийка. – Тебе еще что-нибудь нужно?

Я кивнула.

– Дай мне что-нибудь такое, чтоб забыться.

– Хм… У меня есть одно средство. Но ты можешь забыть весь сегодняшний вечер, – тихо произнесла она, ласково гладя меня по волосам.

– Весь?

Эсхе поморщилась:

– Не всю его часть…

– Давай.

Асканийка скрылась за пеленой и, вернувшись, снова наполнила мой кубок. Пока я пила, оберег слабо трепыхался, когда по всему телу растеклось тепло заморского напитка.

Эсхе раскинулась на подушках и небрежно оправила складку цветастого платья. Все ее наряды были на зависть яркие, узорчатые, как будто асканийка не могла и не хотела выглядеть, как обычный человек.

Это напомнило мне о том, что я сегодня собиралась сделать.

– Ты знаешь, где Дарен? – со злостью спросила я.

Эсхе удивленно вскинула брови:

– Он тоже тебя обидел?

«Еще как».

– Он мучает одних людей и спасает других. – Снадобье явно развязало мне язык. – Он поступает так со всеми, но я…

– Дарен редко делится своими мыслями, но у него всегда есть на все причины, – мягко заметила Эсхе. – Будучи уже взрослым, он пережил обучение у культистов и выжил среди жрецов в Светлолесье. Не вини его в скрытности. Он царь.

– Дарен ужасен. Он ненавидит меня.

– Но ведь и ты идешь поперек его слова.

– Я следую своей клятве!

– Клятве отнять у Дарена Чудову Рать?

Я в ужасе вскочила с места.

– Нет, я… Это не то…

– Не бойся, не выдам. – Эсхе прищурилась. – В этих покоях уважают чужие тайны, чужой рисунок судьбы. – С этими словами она чуть приподняла свою руку. – Что должно произойти, неминуемо будет. Так уж заведено.

Я покосилась на дверь. Сейчас меня меньше всего волновали какие-то там рисунки чужой судьбы. Казалось, оттуда выскочат чародеи и меня отдадут Чудовой Рати за измену.

– То, что ты услышала, не относится к измене Нзиру!

– То, что я услышала и еще услышу этим вечером, будет забыто наутро.

Ее явно забавляло выражение моего лица. Она наслаждалась игрой так же, как и ардэ в своем кубке, как и вечерними разговорами с колдуньями. Вдруг я поняла, от кого Дарен мог перенять свою речистость.

Ветер выл за пределами ее покоев, изредка его песнь прерывалась голосами празднующих ночь Зимнего Солнцеворота людей.

– Дарен ужасен, но меня пугает, что я понимаю, почему он это делает, – продолжала я откровенничать. – Боюсь, что я все еще восхищаюсь им, как в детстве…

– Но вы уже не дети.

Колдунья лениво отставила кубок с ардэ и переплела пальцы, лукаво поглядывая на меня из-за них.

– Какая разница, чем он занимает свои мысли? – Эсхе качнула головой, и серьги в ее ушах пропели в такт ее медовому голосу. – Что он говорит, глядя тебе в глаза? Что он сделал, когда тебе нужна была помощь?

Жар прошел волной по всему телу. В голове застучало.

– Умом ты его не одолеешь. Колдовской силой тоже. – Она засмеялась странно, пьяно, тихо. – Но тело не лжет.

В палатах было душно, густо пахло благовониями, стало нечем дышать, и румянец прилил к щекам. Я попыталась встать, но тело не слушалось. Оно послушно замерло напротив колдуньи.

– Ты что такое мне предлагаешь?

– Это тоже игра, – усмехнулась она, поднимаясь. – Та же борьба. Только на любовном ложе. Влюбленный мужчина, царь он или воин, с наслаждением проиграет желанной женщине.

У меня перехватило горло, а по телу прошел озноб. Непрошенные картины сами собой полыхнули пред глазами.

– Я не люблю его, – сказала я. – В моем сердце живет другой. Я обручена с ним. Под сенью старого леса меня нашел Альдан из рода Зари. У меня его обрядовый шнур. То, что ты предлагаешь, – бесчестье.

Эсхе ласково погладила меня по щеке. Тени в ее покоях качались все ближе, голова моя тяжелела.

– Тогда сражайся с Дареном, – пропел женский голос над моим ухом. – Исполни свою клятву.

– Я не люблю Дарена, – прошептала я.

– А хотела бы?

– Что за вопрос такой?

– Обычный.

Дым от свечей, терпкие благовония и полумрак творили со мной нечто непередаваемое. Покачивая головой, я вытащила из-за пазухи пузырек с сон-травой. Хватит на сегодня зелий.

– Что ты задумала, Лесёна?

– То же, что и всегда, – сказала я, убирая нетронутый пузырек за пазуху. – Какую-то глупость…

Дым от свечей взвился в воздух, я вздохнула и опустила голову на пропахшие асканийским перечным маслом подушки.

* * *

Я видела город, и город этот был колдовским. Раскинутый в звездной тьме, объятый облаками. Живой.

Каково это – жить, зная, что всегда есть место и люди, готовые разделить с тобой что угодно? Я поняла, что не знаю, и оттого в груди стало горячо и тревожно, поэтому я поспешно перевела взгляд на крепость, и огонь заполнил собой все, но жгло в глазах не им, а соленой влагой.

Мальчик, с которым я чувствовала себя защищенной, вырос и ведет войну.

Мужчина, рядом с которым мне захотелось обрести семью, выбрал зов крови и путь долга.

Никто из них не выбирал меня…

Кроме Минта.

Он был со мной в самые тяжелые времена, знал обо мне все и пусть даже не разделял, все равно защищал меня. Заботился. Отдал половину своей жизни.

Но почему этого недостаточно, чтобы уйти с ним? Почему я остаюсь, продолжая терзать себя одиночеством? Отчего мой выбор становится жертвой, о которой никто не просил?

Жертвой, которую я посвятила богине судеб.

– Лесёна? – в голосе Дарена слышалось легкое удивление.

Я не выпила зелье сон-травы, и в сочетании с зельем Эсхе получился странный исход. Возможно, дело было также в отсутствии Дара. Как бы то ни было, а мое желание сбылось – я перенеслась к Дарену. И видела все его глазами.

Он выглядел здесь, в башне Крыльев, инородно, и, кажется, драгоценные камни со своих высот смотрели на него с укоризной. Им яростно и как-то зло отвечали звезды Стожары, мерцающие на его рукавах.

– Я знаю, ты здесь, – произнес он. – Зачем пожаловала? Соскучилась?

– Пришла посмотреть, как ты в зеркале со своим самомнением помещаешься.

Дарен усмехнулся.

– Ну и как? Налюбовалась? – Его взгляд сделался холодным. – Что за туман у тебя в мыслях? Ничего не разобрать.

– Зачем ты все время пытаешься узнать, что у меня на уме?

Он еще какое-то время пристально вглядывался в зеркало, а потом ответил:

– Вообще-то я всегда слышал чужие мысли. Повернуть это вспять сложно. Как если бы тебе сказали перестать различать запахи. Или музыку. Тончайшие детали красок, разлитые в закатном небе. Это просто есть и со временем лишь усиливается.

– И в сны ты тоже лез помимо воли?

– Зачем ты пришла? – спросил он с прежним холодом. – Снова упрекать меня? Прости, но сегодня у меня есть дела поважнее.

– Ты разбудил город и ждешь от него подсказку, – сказала я, и он бросил на меня из-под бровей быстрый, слегка изумленный взгляд. – Ночь Зимнего Солнцеворота благоприятствует скрытым в колдовском городе тайнам, верно? Но здесь ничего нет.

– Ты что-то знаешь?

Его ладонь легла на гладкую поверхность, лицо омрачилось.

– Аррадо маос, – сказала я. – Повтори это.

– Аррадо маос, – помедлив, произнес Дарен.

И город услышал. Из недр каменного зеркала проступили расканийские руны.

«Иди через лес, путник. Что тревога твоя, путник?»

– Ты понимаешь, что она хотела сказать, Лесёна?

– Думаю, да. Посмотри внимательнее в зеркало, – сказала я. – Что ты видишь в глубине своих глаз?

– Только тебя.

Не верит.

– Спустись на нижнюю площадку, – вздохнула я.

Дарен усмехнулся.

– Ты мне приказываешь?

– Сколько у тебя возможностей повторить сегодняшнюю ночь?

Казалось, в его зеленом глазе пляшут и закручиваются вихри. Наконец Дарен отнял ладонь от зеркала и медленно, следуя за полыхающими над лестницой зеленоватыми огнями, спустился на нижнюю площадку. Я следовала за ним. Дарен остановился на краю, обвел взглядом другие самоцветные двери, которые теперь, при свете звезд, тускло поблескивали на внутренней стороне башни.

– Нужна другая дверь?

– Да, – отозвалась я. – Она прямо под твоими ногами.

Он послушно, будто забавляясь сам над собой, исполнил просьбу. Там зиял черный зев провала, за которым таилась пещера с аспидами.

– А теперь прыгай.

– Решила избавиться от меня? – спросил он и зло, и весело, и даже с каким-то удивлением.

– Все эти двери – ложный след. – Я пропустила его вопрос, как и он мой до этого. – Галлая всегда показывала без прикрас, кто мы есть. Чтобы найти читальню, нужно было подняться до самого верха, заглянуть в зеркало и смотреть до тех пор, пока не поймешь, что скрывается на самой глубине твоих глаз. Там живет самая тьма, тревога, страх и отчаяние. Это и была подсказка. Читальня скрыта на самом дне, как и ответы.

Прежде чем я договорила, Дарен шагнул в темноту.

* * *

Наутро двери Палаты Судеб открылись рано, как никогда. Когда добрая половина города отсыпалась, а другая стучала молотками, наполняя воздух деятельной жизнью, верховные колдуны занимали свои престолы.

Дарен стоял в центре трехлепесткового узора, передо мной, и показывал собравшимся грамоту с заклятьем изменения веса.

– Неужели, мой царь, вам и правда это удалось? – дрожащим от волнения голосом сказала Инирика.

– Это удалось главным образом благодаря Лесёне. – Дарен обернулся ко мне с видом гордым и торжествующим. – И ее чутью.

Если он хотел меня смутить, ему это прекрасно удалось. Я едва выдержала его взгляд. Алафира скрипуче заметила:

– Позвольте спросить, как именно вы проникли в читальню?

– Через Нижний город, – ответила я.

– Самая быстро перестраивающаяся часть города, – подхватил Лис с воодушевлением. Он вообще не мог сидеть и нарезал круги за престолами Пути Превращения. – Мы сотни раз пытались пройти там… Но ни одна дорога там не повторялась!

– Вчера это изменилось. – Дарен послал мне короткую улыбку. – Миновав пещеру с аспидами, я быстро вышел к читальне. Она открывается, как и прежде, словами аррадо маос.