Текст книги "Сердце-пламень"

– Если ты не скажешь ему, как он тебе дорог, он может никогда этого не узнать… И это будет грустно, ведь Минт отправился тогда со мной геройствовать именно для того, чтобы впечатлить одну гордую воительницу из Сиирелл. Колдунью-воительницу, если уж совсем честно…

– Я же сказал не разговаривать с ней! – В кузницу вошел Любомудр. Его слегка трясло, но непонятно было, от гнева или от яда. Впрочем, Лада даже не задавалась этим вопросом, потому как, сверкнув глазами, вышла.

Мы остались одни. Светец погас, но утренний свет, пробивающийся сквозь оконца, набрал силу. Я изнывала от бездействия, но надо было терпеть. Быть может, посеянные мной слова дадут всходы.

Любомудр, все же считав все с моего тела и движений Лады, понял, что у нас был непростой разговор.

– Что ты ей сказала?

– Правду.

– Ты говоришь как твой наставник, пьяница Фед.

– Сочту за похвалу.

Он осмотрел меня с ног до головы, и мне стоило больших усилий не дрогнуть под ледяным взглядом наемного убийцы.

Вдруг Любомудр покачнулся. В слабом свете мелькнули мелкие капли пота на его лбу. Последняя милость богини… Эсхе говорила, что это истина. Тот, кто принял ее, больше не сможет солгать!

– Фед считал тебя другом, – сказала я.

– Один заказ не делает людей друзьями, – отозвался он. – Феда терпели на острове только потому, что когда-то мы вместе выкрали у жрецов заговор-клинок и вернули его на остров. Сирин-эле помнит добро…

Он употребил «Сирин-эле», явно намекая на связь острова со Странником и особенное положение острова.

– Колхат-жрец вернул нам один из трех клинков.

– О чем ты?

– Рухара-Обличитель был выкован Единым-Странником для наших предков. Именно здесь когда-то Мечислав обрел его…

Любомудр говорил все медленнее, словно засыпал.

– Наша святыня вернулась домой…

Вдруг дверь с грохотом раскрылась. В кузницу влетел Минт. А следом за ним… Альдан.

Минт в три прыжка подскочил к Любомудру и нанес ему стремительный удар в челюсть. Альдан подбежал ко мне и ключом отомкнул оковы, а потом с омерзением отбросил их прочь. На нем не было червенского плаща и меча, и он был бледен, а в волосах стало больше серебристо-серых прядей.

– Что за чудово колдунство! – воскликнул Минт, отступая от Любомудра.

Тот покачнулся, схватился за ножны, но его движения стали так медлительны. Он захрипел, а в следующий миг посерел и застыл. Его широко раскрытые глаза уставились в стену. Он не мог пошевелиться, обращаясь в камень. Он словно стал похож на один из идолов Странника.

Последняя милость богини! Кузница… Лада сказала, что его сковал яд чудовища, разгневанной богини. Я вспомнила книги царя Полуночи и все, что рассказали мне Эсхе и Лада.

– Яд превратил его в камень, – тихо сказала я.

Что, если яд богини-змеицы сотворил такое и со Странником? Что, если он так же превратился в камень? Но не погиб, как смертный человек, а замер, недвижимый и вечный? Обреченный говорить только правду и… спящий? И оттого приходящий во снах?

Безумная мысль! Безумная… Но что, если предания не лгут? И все еще где-то там, в горах, спит бог, способный наделить колдунов и героев силой, чтобы противостоять разрушениям.

Тем временем Альдан растер мои запястья, быстро оглядел меня и обменялся многозначительным взглядом с Минтом.

– Надо уходить. Скоро Мечевластитель придет сюда, – бросил Минт. – Он собирается лично отвести тебя к Колхату. Я видел, что Нзир уже почти над островом.

– Что все это значит? – воскликнула я. – Как вы тут оказались?

– Мы с Альданом думали, как помочь тебе сбежать из Нзира. Я не знал, что наставник готовил заговор, – сказал он горько. – Я проговорился Ладе, что встречаюсь с тобой утром у идола Крылатой, а она… Не знаю, зачем она это сделала. Но она ни при чем!

Я мрачно кивнула и перевела взгляд на Альдана.

– Вы хотели увести меня силой?

– Нет, – ответил за него Минт. – Я собирался все тебе рассказать, но кто ж знал…

– Ты не хочешь уходить? – спросил Альдан. Его светлые глаза изучали меня с надеждой и тихой тоской.

Я подошла к нему. Минт сразу отошел к каменному изваянию Любомудра, и мы с Альданом остались одни среди пыльного закутка кузницы.

– Я сказал тебе не возвращаться, – тихо произнес он. – И вернулся за тобой. Мне нечего предложить тебе, кроме выбора. Мы можем попытаться начать новую жизнь вдали от Светлолесья. Минт рассказал, что здесь неподалеку есть купцы, которые собираются в Асканию.

– Альдан, – ответила я ему, – мы не можем убежать от того, кто мы есть. И никогда не могли. – Я взяла его руку в свою. – Ты знаешь, что я отправилась в Нзир на поиски правды о Вороне. И ты точно захочешь узнать, что я нашла, ведь это касается тебя и самого Мечислава.

Недоверие в глазах Альдана было столь острым, что о него можно было порезаться.

– Мечислав рассказывал тебе, откуда взялась его сила?

– Да. От Единого.

– Мечислав явился из Мглистого леса, но силу свою получил в Северных горах. В Северных Горах есть тот, кто подтвердит мои слова. Есть тот, кто помнит, как все начиналось.

– Он бы мне сказал.

– Да? Тогда откуда взялся твой Обличитель, твой невероятный меч Рухара? Его выковал тот же, кто выковал и заговор-клинок. Тот, чья кузница дремлет под священной рощей в Сиирелл. Знаешь, кем был Мечислав до того, как стал первым жрецом? Возможно, ты слышал сказание об Арзу…

Вдруг каменные стены задрожали. Минт приложил ухо к стене.

– Червенцы палят по городу. – Он вытащил клинок. – Мечевластитель скоро будет здесь.

Вдруг в кузнице появился Лис.

– Вот вы где, красавчики! Я только что был наверху, видели бы вы, как Стрелы отлетают от города, любо-дорого поглядеть! Не знаю почему, но аспиды Дарена выжигают червенские суда. Смотрел бы и смотрел, – сказал он с чувством и тут заметил меня. – Все идет по плану?

– По какому еще плану? – прорычала я.

Взгляд Лиса стал жестким.

– Я буду выводить пленных колдунов, когда это избиение жрецов окончится, – сказал он и глянул на Альдана. – К тому мигу вас здесь быть не должно.

И он, еще раз одарив меня взглядом, вышел.

– Я сказал ему, что мы с тобой уедем, – сказал Альдан.

Минт подошел к одной из ниш.

– Здесь одежда, оружие и деньги. – Он развязал узелок и вытащил кожаный чехол. – Уходите к Черному мысу, там корабль с рабами. Они отвезут тебя в Асканию.

– Помоги мне добраться до Северных Гор прежде, чем начнется битва, – сказала я. – Есть тот, кто видел и знает все и не сможет солгать! От него Мечислав получил свой Дар.

Альдан вздохнул:

– Может быть, это очередная уловка Дарена или старая ловушка Ворона.

– Если ты хоть немного мне веришь, – я покачала головой, – отправляйся со мной, и мы увидим правду своими глазами.

– Лесёна, постой. Давай поговорим.

Я остановилась и устало улыбнулась.

– Альдан. Если все получится, мы сможем вернуть Линдозеро.

– Я отправляюсь с тобой, – выдохнул он. – Давай узнаем правду.

– Пропащие вы души, – ухмыльнулся Минт.

– Рухара… Я должен отнять его у Колхата.

– Погоди, Любомудр говорил о каких-то клинках. Он говорил о святыне Сирин-эле.

Минт кивнул, с сожалением глядя на своего окаменевшего наставника.

– Три клинка, выкованных Странником. Один из них – заговор-клинок, другой находится у Мечевластителя, а третий был утерян.

– Любомудр сказал, что Рухара и есть третий. И что Колхат вернул его…

– Не может быть, – проговорил Альдан.

– Как бы то ни было, Любомудр сказал, что Колхат оставил его в святилище Сиирелл.

Альдан смотрел на меня, и его глаза озарялись пониманием.

– Идите, – вдруг сказал Минт. – Я займусь.

– Но ты хотел найти Мечевластителя, – начала было я, но Минт обхватил мое лицо ладонями, а потом поцеловал меня в лоб.

– С колдуном из одной чаши пить – мед и яд напополам делить, – на выдохе прошептал он.

– Пусть во всех трех мирах боги будут к тебе милостивы. Прошу тебя, помни слова Феда.

– Надеюсь, выбирать не придется.

28. Альдан. Через лес

Червоточина разрослась. Ее края полыхали алым и светились так ярко, что были видны проплывающие под ними черный лес и белые остовы полей. В какой-то миг Альдану показалось, что мелькнуло увитое терновником Линдозеро. Он сдавил коленями круп своей кобылицы, и она, скосив на него дикий полупрозрачный глаз, заржала так, что облака вокруг загремели, а в покрытую снегом землю ударила молния.

Лесёна обернулась. Черные косы взметнулись над ней, как две летающие змеи.

– Мы должны успеть до рассвета! – прочел он по губам, ведь звук ее голоса тоже унес гром.

До рассвета…

Они пролетели полмира на призрачных кобылицах, и Альдан, на своем веку повидавший чудес, до сих пор находился под впечатлением. Если бы не согревающая настойка Минта, худо-бедно спасающая от обморожения, он вряд ли бы такое пережил, потому что временами они залетали в самые настоящие облака, и одежда могла промокнуть насквозь, а потом едва ли не тут же задубеть.

Лесёне и стужа, и облака были нипочем. Дан своим необычным зрением хорошо видел, как вокруг нее вьются языки будто бы живого пламени.

Но если Ворон сумел расставить свои сети среди жрецов, если Мечислав не открыл ему правду о себе, если времени почти не осталось, быть может, стоило держаться за то единственное, что оставалось правдивым и было рядом, вторя тихим голосом? Его собственная, выстраданная, тихая правда?

Но если Лесёна права и Мечислав обрел свою силу в горах так же, как и царь Полуночи, значит ли это, что под ликом Единого прячется один из старых богов? Единый во всем, и в слове – прежде всего. Но что, если все это лишь новое название прежних вещей?

Маары донесли их до предгорий, а после растаяли в блеклом свете зеленоватой зимней зари. Со всех сторон подступал густой лес, назад дороги не было, но рваные края каменистых уступов впереди навевали мысли о том, что своим ходом они скорей попадут под обвал, чем найдут некоего уснувшего в горах бога.

– Здесь нам не пройти, – сказал Альдан. – Если у тебя на примете нет еще какой-нибудь летающей чуди.

Лесёна хмуро смотрела на него.

– Мы пойдем через Мглистый лес.

– Через него нет пути.

– Для нас – найдется, – коротко ответила она.

Альдан выпростал одну ногу из-под снега и с сомнением покосился на колдунью. Снег здесь, да и всюду, был непролазный. Сейчас им очень пригодились бы лыжи и карта, но, к его удивлению, колдунья направилась к деревьям, припадая на одну ногу.

– Ты ранена?

У него не было с собой Живы.

– Ничего, потерплю. Это тоже жертва…

Альдан понял, что все их путешествие – часть какого-то исполняемого Лесёной обряда. Знать, ее чутье, отличное от его собственного, но тоже верное, сейчас рисовало перед ее мысленным взором перепутье дорог.

Всматриваясь в окружающий их вековечный лес, Альдан по привычке искал следы зверья, улавливал птичий шорох, различал за деревьями тонкие сухие стебли редких трав.

Мглистый лес. Прежде нежилой и нехоженый, он двигался вглубь Светлолесья, подтягивая с гор топи, напуская на людей мрак и стылость. Сколько раз Альдан рассматривал его на картах! Сколько раз его жгли, чтобы остановить рост! Но с минувшей войны с чародеями лес, судя по картам, вырос вдвое.

И вот теперь студеный ветер рвал с веток снег, бросал в лицо, будто насмехаясь над уставшими путниками: «Воротитесь назад, глупые, здесь земля давно истлевших идолов и преданий! Пусть спят. Не будите! Возвращайтесь к своим забавам да играйтесь, пока можете». И такая обреченность была в этом спящем лесу, будто он и не думал просыпаться по весне совсем, будто уснул, сложив еловые лапы, навеки.

Но не прошло и лучины, как их заметили: чудь и лесные духи высовывались из-за ветвей, глядя вслед колдунье и бывшему жрецу. Альдан видел их смутные очертания, чуял вязкие взгляды. Здесь, в таких дебрях, чудь была совсем дикая, совсем неприрученная.

Набравшись смелости, они приблизились к ним.

Но стоило Альдану цыкнуть на одного из самых любопытных, как они тут же разлетелись и дальше уже держались в верховьях деревьев на почтительном расстоянии.

Наконец Лесёна остановилась перед старой угрюмой елью, расстелила полотенце и положила на него берестяную грамоту и горсть засахаренной клюквы.

– Ну конечно. Дарочки лешему.

Альдан знал, что линдозерцы тоже горазды были такие подношения оставлять. Да что там подношения! Петухов иной раз резали да куриц черных, чтоб хозяина леса задобрить. Да только кто им отозвался хоть раз, кроме мерзости Вороновой?

Но тут вдруг скрипнули ветви да прыснула во все стороны чудь. Загудел ветер, верхушки елей сами собой завязались меж собою… Р-р-раз!

Ворота в неведомое вмиг воздвинулись в самой чаще.

– Он приглашает нас к себе, – сказала Лесёна и шагнула в туман. Пропала, не объяснив больше ничего.

Уязвленный, Альдан отправился вслед за ней.

Не впервой он путешествовал колдовскими дорогами, но на сей раз Альдан прямо кожей и кровью почувствовал, как его прощупывает чужая воля. Она была такой же дикой и древней, как Ворон, и Альдан услышал шум сосен, качающихся рядом. Как будто язык, способный описать это, растворился где-то вокруг и навеки теперь утерян для таких, как он.

От этого внутри стало как-то тоскливо, хотя Альдан так и не понял, почему его это так печалит. Ведь то, что происходило сейчас, заслуживало полной отдачи всех его чувств. И все же…

В скрипе веток ему чудился печальный женский голос, о чем-то предупреждающий его.

«Смотри», – скрипнули ветви.

«Постой!» – хотел крикнуть он, но перемещение закончилось. Альдана вытолкнуло на снег. Лесёна уже стояла рядом, вытряхивая из-за шиворота сосновые иголки.

– Ты не говорила, что сам Хозяин леса у тебя в помощниках.

Лесёна ухмыльнулась и обвела взглядом крутой горный вал, простиравшийся перед ними. Здесь гул земли слышался слабее, но, с другой стороны, здесь вообще как будто не было ничего живого. Лес выглядел высохшим и хилым, а зверье или чудь не показывались.

– Где мы?

– Он провел нас той же дорогой, что прошел Арзу Костяника. Теперь надо как-то понять, как отыскать Его самим.

– Ну, – Альдан вытряхнул из наручей несколько затесавшихся там иголок, – остается идти вверх.

Они пошли вверх, но мелкие камни осыпались под ногами.

– Теперь твой черед. – Лесёна с шумом выдохнула.

Отняв взгляд от встревоженного лица колдуньи, он с удивлением понял, что их обступил туман. Да такой плотный, что даже маковки деревьев и верхушки гор утонули в нем.

– Лесёна…

– Ты что-нибудь видишь?

Он взял ее за руку. Если это морок, то он им не страшен.

Они брели сквозь туман, и Альдан ощущал, как его глаза, будто меч, прорезают завесу, а внутри билось только одно: «Покажись».

Вдруг туман расступился. Они оказались на поляне с низкими кривыми сосенками и жухлой травой. Вокруг стояли потрепанные палатки из шкур, разбитые кибитки, странные жестяные короба. Горы едва просматривались сквозь марево. Не намного ближе, чем когда Альдан видел их с предгорий. И воздух здесь был тоже какой-то серый и совсем ничем не пах. Так где же они?

– Лесёна, ты видишь здесь хоть что-нибудь?

Она не ответила. Альдан обернулся и увидел, как в ее глазах плещется такой же молочно-белый туман, из которого они вышли.

– Лесёна!

Он бегло осмотрел ее. Ни порезов, ни укусов, ни ран. Словом, ничего такого, через что яд мог бы проникнуть в тело. Да и разве похоже это на яд? Лесёна стояла, но, казалось, спит наяву, и никакие его призывы не могут пробудить ее от этого сна. Туман… Это из-за него! Альдан тоже чувствовал его странную природу, но не погружался в него так сильно, как колдунья своим Даром.

Вдруг краем глаза он заметил, как одна из палаток будто бы движется к ним. Но когда из нее высунулась сухая загорелая рука с дымящейся миской, Альдан обернулся и с удивлением обнаружил перед собой сгорбленную старую женщину в одеянии из потемневших от копоти и сшитых между собой шкур. В руках у нее была грубая деревянная миска с дымящимся питьем. Не глядя на Альдана, женщина попыталась влить содержимое миски в рот колдунье.

– Что ты делаешь? – Альдан перехватил миску и замер, ожидая ответа.

Но старая женщина, взглянув на него белесыми глазами, только указала на миску, а потом на колдунью.

– Что это за отвар?

Но женщина продолжала указывать то на миску, то на Лесёну. Она выглядела странно, вроде и старой, но в то же время и молодой, и при этом была человеком. Похоже, она точно знала, что Лесёна нуждается в помощи.

Альдан решился: сначала отпил и, не почуяв яда, сам, придерживая Лесёну за подбородок, влил густой отвар ей в рот.

Лесёна тут же вздрогнула. Пелена, застилавшая ей глаза, вытекла из них белой дымкой и поднялась вверх, к плотной завесе облаков.

– Туман, – дрожащим голосом сказала Лесёна и сжала его ладонь. – Там есть что-то по-настоящему страшное…

– Что?

– Что-то по-настоящему страшное.

– Смерть?

– Нет… Вечность. Время.

Тут она заметила женщину, которая все это время с безмятежным видом стояла рядом.

– Это она принесла снадобье, что разбудило тебя, – пояснил Альдан.

Лесёна поклонилась, а женщина поманила их за собой, и они пошли следом, настороженные и тихие. Чем дальше они шли, тем чаще им попадались жители поляны, скрытой в тумане, и их жилища. Точнее это были не жилища, а своеобразные повозки, сооруженые из досок, шкур и тонких металлических пластин.

– Похожи на кочевое племя вакхан, – прошептала Лесёна.

– На очень неразговорчивых вакхан, – добавил Альдан.

Вдобавок все эти странники были одеты в странные одежды, будто попали сюда из разных веков. Здесь были и ардонийцы в кольчуге и шлемах времен Трех Царств, и дряхлые старики, выводящие на дощечках-цере непонятные руны, и все они молчали, как и их мир.

– Они либо ищут Странника, либо служат ему. – Лесёна поежилась. – Их нити… Я чувствую, как это место говорит об этом.

Жуткое то было для Альдана зрелище: люди, заживо отрезавшие себя от мира.

– Путники, что искали Странника, но на самом деле хотели уйти от мира, спрятаться от людей. Для тех, кто не ищет правды, а ищет лишь дороги. – Лесёна вскинула на него испуганный взгляд. – Они его жрецы, Альдан.

Но его интересовало лишь одно:

– Смогут ли они помочь нам?

Женщина остановилась у едва горящего костра и жестом велела им сесть на расстеленные вокруг него шкуры.

– Мы ищем Странника. Нам нужны ответы. Отведите нас к своему святилищу, – Лесёна сказала это сперва на всеобщем, а потом на вакханском и расканийском.

Старушка приложила палец к губам, и они ненадолго притихли. Их провожатая сняла с костра котелок, снова наполнила плошку и передала ее Альдану, а потом указала на Лесёну.

Альдан покорно сел и внимательнее всмотрелся в миску: в котелке плавали вываренные внутренности и глаза мелких животных.

Лесёна бросила на него вопросительный взгляд.

– В горах слишком мало жирной пищи. – Альдан одним махом опорожнил угощение наполовину, а потом сказал: – Приходится добывать ее из всего, что есть.

Лесёна вздохнула.

– Травник, а не лекарь, – пробормотала она и тоже опорожнила миску.

Вдруг он понял, что серые сумерки загустели, а старушка-провожатая опять куда-то исчезла.

– Да что здесь творится?

– Может, нас захотят испытать? Загадками.

– До сих пор не могу поверить про Мечислава-Арзу. Неужели это правда?

– Он погиб как герой. – Лесёна пожала его руку. – Почему ты покинул жрецов?

Альдан вздохнул.

– Я больше не хочу ни крови, ни войны.

Она кивнула. Отрезанные от всего мира, они сидели где-то в горах. Не зная, чем заполнить тишину.

– Твой кот умеет говорить, кстати. – Лесёна откинулась назад и вытянула ноги, беззаботно закинув руки за голову и глядя вверх, на полог тумана.

– Он всегда был странный. – Альдан поджал губы и уставился на костер.

Лесёна, видимо, развеселившись, сказала:

– Ты даже не представляешь, насколько странным он оказался.

– Я ошибался.

Лесёна отняла руку, но он удержал ее в своей.

– О чем ты? – Она обернулась, бросив на него полный беспокойства взгляд.

– Тогда, в Линдозере. Я хотел защитить тебя, отослать подальше, спрятать ото всех, но не увидел твоей силы. – Он помолчал и, все еще чувствуя на себе ее взгляд, продолжил: – Но ты сильная. В этом Дарен был прав.

Лесёна отвернулась, но он откуда-то знал, что колдунья улыбается.

– Не могу поверить, что ты участвуешь в обряде, – сказала она.

– Да, я тоже. Но если есть способ спасти Светлолесье, и он таков, я к нему готов. И я рад, что мы вместе. И я хочу попросить тебя.

– Да?

– Если я попрошу тебя довериться мне, ты сделаешь это? Позволишь мне пройти до конца?

– О чем ты?

– Помнишь, в Ночь Папоротника старуха-чудь предложила мне пройти на Изнанку?

– Да.

– Если все пойдет прахом и у нас ничего не выйдет, пообещай, что больше меня не остановишь.

– Клянусь, Альдан. Я не стану поперек твоей дороги, а помогу тебе. Хоть и сам знаешь, что мне это не нравится.

– Я не верил, что это правда. Тогда. Не мог довериться чуди… Но вот оно как обернулась.

Лесёна поморщилась, допила отвар, а потом хлопнула в ладоши, снова привлекая его внимание.

– Кажется, я поняла, чего они хотят.

Альдан невольно улыбнулся.

– Я не сразу почувствовала это, но теперь знаю, что в отвар добавлена сон-трава. Они ждут, пока мы уснем.

Рука Альдана взметнулась к пустым ножнам. Он и сам почуял травянистый вкус, но не подумал, что их попробуют не отравить, а усыпить!

– Ничего, – Лесёна положила свою руку на его, – как-то вакхане мне говорили, что во сне душа отлетает от тела. А они почитают Странника. Может, это тоже часть обряда.

– На меня это не подействует, – процедил Альдан. – Идем.

– На меня теперь тоже. – Лесёна закусила губу.

И они пошли от костра. Стоило им сделать несколько шагов, как из тумана выступили кочевники. Все они, обряженные в одежды немыслимых времен, пошли рядом с ними. В их руках были ветви стланика и шкуры. Но взгляды их были направлены на горы. Будто подталкивая… Будто намекая…

Альдан поднял взгляд и содрогнулся.

Он, наконец, понял.

– Это он! Эти горы, на которых мы стоим!

Эта поляна… Это была огромная окаменевшая голова! Все его тело – часть горной гряды. Еще виднелся треснувший шелом, кольчужные кольца, пласты мха в веках… Каменный богатырь спал, по плечи погруженный в землю.

– Странник, – хрипло прошептала Лесёна.

Люди сложили принесенные ветви и шкуры на камень, а затем выстроились вокруг них.

– Кажется, я понимаю… Они хотят, чтобы мы легли.

– Мы должны уснуть?

– Мы сможем встретиться с ним лишь во сне!

Они легли на постель из стланика, и та же женщина-вакханка оставила куриться на дощечках дым, и тот поднимался вверх, в туман, подобно столбам… Вакханка, раскуривая скрутку, втягивала дым узкими ноздрями и медленно закрывала глаза.

Лесёна легла рядом. Дым разогнал туман, и небо прояснилось. Кровоточащая Червоточина, заслоняющая теперь уже весь небосвод. Их окутал густой аромат чадящих веток, и Альдан разрешил дурману просочиться в его голову… а потом нашел горячую руку колдуньи среди колких ветвей и засаленных шкур.

– Помнишь, ты рассказывала мне про Ангмалу?

– Да.

– Это правда?

– Река текла там, наверху, вместо Червоточины.

Альдан поразмыслил и вдруг понял, что и сам это всегда знал.

– Белой дороги тебе, колдунья, – прошептал он, закрывая глаза.

– Белой дороги тебе, жрец.