Текст книги "Сердце-пламень"

29. Черная изба

Стол в темной избе. Передо мной – блюда, но на них белеют не яства, а обглоданные кости. Пахнет дымом погасших светцов. Голоса тех, кто пировал здесь только что, уносит ветер, и он же с ожесточением стучится в стены избы…

«Сон».

– Альдан! – я выбежала на порог.

Порывом ветра меня втолкнуло обратно, но я все же выбралась наружу, оглядывая почерневшую, стиснутую еловыми лапами одинокую избу. Гора, на которой стояла изба и окружавшие ее ели, напоминала округлую голову-гору. Только здесь, во сне, из нее торчали два обломанных то ли рога, то ли крыла.

Так могла выглядеть гора, на которой мы уснули, если бы ее не окружал непроглядный туман. Но здесь его не было. Были сероватые, огромные облака-черви, копошащиеся в небесах, как во вспаханном поле. Сами небеса налились алым и казались подвижнее, чем черный лес далеко внизу. Осматриваясь, я с содроганием поняла, что здесь нет солнца.

– Альдан!

Ветер разнес мой крик по округе, но отозвался кто-то иной.

– Я бы хотел увидеть, как ты кричишь, зовешь, как проходят дни, седмицы, месяцы, может, даже годы, прежде чем поймешь, что натворила, – произнес он. – Но хочу сейчас насладиться этим осознанием в твоих глазах, колдунья. Все-таки ты ее орудие, а во всех мирах ничего слаще мести так и не придумали.

– Ворон, – выдохнула я.

«Это сон!»

– Где же… Где Странник? Где Альдан?

– Ну же, ну! Еще немного, Лесёна! Ты же так любишь загадки.

В груди налился тяжелый ком. Сердце застучало, отдаваясь гулкой дробью во всем теле, и зачастило дыхание…

Смех, подобный грому, раскатами опускался сверху, дрожью поднимался снизу, ветром хлестал по глазам. Он звучал отовсюду, опускаясь до тихих всхлипов и взмывая до криков и в то же время расщепляясь на детский, женский, мужской…

Это не могло быть…

Я не могла так ошибиться!

Но небеса исторгли из себя Шепот:

– Одни знают меня как Странника. Другие – как Кузнеца, а люди зовут меня Единый.

– Ложь! – закричала я, закрывая ладонями уши. Но Шепот, всесильный Шепот Ворона звучал и внутри меня самой:

– Ты знаешь, что я не могу лгать… Такова последняя милость богини.

Но это неправда. Он лжет. Я не могу и не желаю это слушать! Я должна выбраться отсюда.

Должна проснуться!

Преодолевая сопротивление ветра, я подбежала к краю и прыгнула. Тело сопротивлялось, Дар полыхал, стремясь замедлить падение, но я отпустила себя и заставила Дар отступить. Темный лес приближался… Всполох красного, и меня будто со всех сторон сдавило чем-то и потащило в сторону.

И я снова оказалась на горе с черной избой.

– Прыгай хоть тысячу раз, отсюда не убежишь.

Нет… Нет! Нет! Я во сне, а мое тело затеряно где-то в Северных горах, где время преломляется и течет иначе. Если Ворон захочет, я могу спать до скончания времен. Но во сне я могу позвать…

«Дарен! – мысленно звала я. – Если слышишь, откликнись!»

Тишина. Тишина… Тишина!

– Крылатая!!!

– Ты сама отдала себя в мою власть, – произнес Шепот. – По доброй воле пришла и подчинилась.

– Ложь! Ложь! Этого не может быть!!!

– И теперь ты навеки останешься здесь. Это твой дом. Это твоя темница. Твое забвение.

– Что с Альданом? Где он?!

– Здесь.

Ветер с силой ударил по избе, качнул деревья, и сквозь ветви, прямо над крышей, я увидела хрустальную домовину, раскачивающуюся на железных цепях. Альдан, бледный, лежал в ней с незнакомым мечом на груди. Так воинов кладут на дрова, перед тем как огнем почтить их дальнейший путь.

– Он… Он…

От ужаса я не могла даже разомкнуть губы для последнего слова. Упала на колени, вдавливаемая в гору непосильным Шепотом. Если я могла лишиться чувств, я бы это сделала, осознав, что натворила: попала в западню сама и привела в нее Альдана. Единственного жреца, доверившегося колдунам. Как… Как я могла так ошибиться?!

– Он… мертв?

– Зависит от твоего решения, колдунья.

– Что… что ты хочешь, изверг?

И заходили ходуном облака-черви, и кровь хлынула из расщелин горы, с шипением вскипала на камнях, превращаясь в кровавый пар.

– Пей и стань рядом со мной! Покорись своему богу! Твое место среди Чудовой Рати, колдунья!

– Ты не Странник!!! Не Единый!!! Нет!!!

Я заслонила руками лицо, чтобы случайно не вдохнуть этот пар. Глупо. Как глупо!

– У меня много имен, но все вы взываете ко мне! Ищете силу, мечи, законы… Я! Это я всегда вас слышу и откликаюсь на зов!

– Ты можешь быть Единым, но не можешь быть единственным, я знаю! Крылатая, Отец-Сол, Мать-Сыра-Земля. Не ты взрастил Древо, Ворон! Не ты создал все сущее!!!

– И как тебе, колдунья? – зашипели камни. – Нравится ли такой мир, где его боги смотрят, как вы страдаете?

Голову обложило болью, все вокруг гудело, и я, не чувствуя ничего, кроме ужаса, металась в клубах кровавого тумана.

– Видишь, что никому нет дела до всех вас. Но я здесь и всегда был с вами. Крылатая не отзовется. Я же никогда не бросаю тех, кто служит мне.

От Шепота было не скрыться.

– А взамен? – прохрипела я. – Что ты берешь взамен?

– Твои худшие страхи. Твою слабость.

Правда то была или нет, но он в это верил, и слова отравленными зернами падали вокруг.

Неужели все? Как же так? Я сидела, глядя на алый закат, и не понимала, для чего прошла такой длинный путь. Для чего выживала там, где не мог выжить обычный человек?

Чтобы все закончилось вот так? Выбором, который по сути ничего не меняет? Ворону не нужны ни моя сила, ни я сама. Я для него лишь знак победы над Крылатой. Именно мое отчаяние в последней битве стало для него сладким завершающим звучанием в многоголосье боли.

Я видела, какой могу быть в рядах Чудовой Рати. Я могла стать самой сильной колдуньей. Никто и никогда не причинил бы мне вред. Колхат и его пытки, игры с богами, в которых ты проиграл еще задолго до того, как сделал хотя бы шаг, обманы Дарена, холодность Альдана. Все это стало бы неважно там. Я бы никогда не сомневалась и никому бы не позволила причинить боль мне.

Но как это, должно быть, одиноко.

Я вспомнила объятия Альдана, улыбку Эсхе, наши с Минтом сражения, мои слезы… череду боли и слез. Просьбу, догорающую на губах Дарена.

Да, жизнь и ее обратная сторона нелегки, но как она прекрасна. И эти нити, связывающие всех нас, порой сильнее колдовства.

– Хочешь жить вечно? Свободно постигать миры без необходимости выслуживать дорогу? – Камни закровоточили вновь. – Пей, как пили до тебя колдун из Нзир-Налабаха и разбойник из Мглистого леса! Пей, чтобы обрести знание и силу. Пей, чтобы отречься от прошлого имени и прошлой жизни, и я сделаю тебя самой сильной колдуньей на всех землях и небесах!

Что-то важное, что-то еще по-настоящему важное скрывалось в его словах… Я уцепилась за них с отчаянием утопающего.

– Все они заключили с тобой сделки? – спросила я. – Арзу и царь Полуночи? Но… почему?

– Отрадно видеть, что любопытство тебя не покинуло. Ну же. Догадайся сама.

Он играет со мной. Играет.

Но прав в одном – мне нужна эта разгадка. Если соединить все то, что сказал Ворон, с теми частями преданий, что удалось отыскать мне, получается, что…

– Тебя запечатали, – произнесла я. – Ты стал горой. Неподвижной. Почти мертвой. Почти…

– Хорошо, колдунья. Что такое темница для Странника?

Как ни жутко это звучало, но в чем-то я понимала его. Обитель, в которой я жила несколько месяцев, казалась мне пленом. Фед тоже это понимал.

– Доля хуже смерти, – выдавила я. – Но ты ведь странствовал в облике людей! Драург, Фед…

– Попробуй теперь догадаться, какую лазейку я нашел из своей темницы.

Я смотрела на кровавые ручьи, пар… И поняла.

– Сделки.

– Верно. На самых тонких слоях бытия, там, где Нижний мир истончается, там, где тьма и холод почти неотличимы от вечного сна, где корни Древа касаются Изнанки, я властвовал среди самых зыбких теней и постепенно, набираясь сил, поднимался все выше. С моей силой чудь становилась сильнее колдунов!

– Так почему же ты отнимаешь волю, если сам ненавидишь это?

– Ошибаешься, – заклокотал смех. – Я даю то, о чем вы просите! Я исполняю вашу волю, а не отнимаю ее! Вы хотели мечей, законов, силы и Путей! Я дал все это!

– И как же ты помог царю Полуночи!? Дал ему Чудову Рать?

– Нет, – ответил Ворон как будто разочарованно. – Ты же знаешь про иглу. Я предложил ему орудие, которым можно подчинить всю чудь.

– Но ведь он привязал тебя к себе?

– Обманом, конечно же. Колдуны не меняются! Но он поплатился за свое клятвопреступничество.

Голова шла кругом. Я пыталась собрать воедино все кусочки лоскутного одеяла. Царь Полуночи пытался обмануть Ворона-Странника? Значит…

– Арзу Костяника. Ты создал его для того, чтобы наказать царя Полуночи?

Я представила, как Арзу Костяника припадает к ручейкам крови, струящимся между скал, а поднимается первым жрецом.

– И ты веками смотрел на резню. Это игра для тебя, да? – крикнула я, гася слезы, но они уже сами вскипали на глазах. – Тебя могли чтить как Странника! Люди поклонялись тебе, несли дары и жертвы, но ты все равно делал всех частью кровавой бойни или частью Чудовой Рати!

– Разве я отрубил голову Царю Полуночи? Разве я убивал? Я давал выбор тем, кто просил. Я отнимал жизнь и кровь только у тех, кто сам отдавал ее мне. Елар, твой друг, тоже сам призвал меня, знаешь ли. Он хотел стать сильнее. Спасти пыльный Дубравр.

– Зачем! – заорала я. – Только ради того, чтобы посрамить создателей Древа? Крылатую? Неужели такое могущественное и свободное создание, как ты, стремится лишь к мести?

Его смех дробил громовыми перекатами небо.

– Кто ты такая, чтобы судить меня?

– А кто ты такой, чтобы мы склонялись перед тобой?

– Хочешь узнать мою историю, колдунья? – прогремел он. – Уверена, что выдержишь?

– Говори!

– На заре времен люди любили меня так же, как моих братьев и сестер. Мы часто спускались к ним, чтобы поделиться знаниями. Они были такими благодарными, такими любопытными! Я учил их Путям, чтобы они могли открыть для себя другие миры.

– Я не верю. Нет. Ты не можешь быть творцом Путей! Нет…

– Это был мой Дар как Странника, – ответствовал Ворон с холодной насмешкой. – Да, колдовство зародилось благодаря мне. Но получилось в итоге не таким, как я его задумывал. Я дал людям свободу, а они захотели остаться и служить! Крылатая обучила одаренных мною своему ремеслу, и вместо путников они стали колдунами, теми, кто прядет не дороги, а нити бытия. Какая жалкая трата Дара! Вместо дороги, что они могли спрясти, всего лишь тонкие нити мироздания! Эти колдуны растили леса, разговаривали с жалкой чудью, возводили города… Вместо шага в неизвестность, полета над пропастью – зачарованные кафтаны, камни и монеты! Вместо свободы – рабство у людей и чуди!

– И потому ты решил покарать нас за это! – вдруг поняла я. – Вот за что ты нас так ненавидишь!

– Большинство колдунов недостойно даже ненависти. Не то что Дара. Лжецы и алчные обманщики. Мало в ком есть тяга к постижению нового. Удел большинства – стать прахом.

Так вот что произошло в Век Зари!

– Ты пришел, чтобы отнять свой Дар. Погубить колдунов!

– Колдуны взмолились Крылатой, и она стала поперек моей дороги. – Он молчал, будто ожидая чего-то, но продолжил: – Тогда я решил показать ей, сколь лжива природа жителей Срединного мира. Я сказал колдунам, что тот, кто отведает кровь Крылатой, сам станет подобен богам. И что ты думаешь? Когда Крылатая явилась в Срединный мир, колдуны и чудь напали на нее.

– И пробудили ее второй облик…

– Она выжгла полмира. Ваша Аскания – то, что осталось от некогда цветущей и плодородной земли.

– Ты, наверное, был рад, – с отвращением сказала я. – Крылатая сама уничтожила почти все живое. И тогда ты явился, предложив свою помощь?

– Оставшиеся молили всех богов помочь им, но отозвался только я. Мы объединили силы, а дальше ты знаешь.

Ворон-Странник стал пленником так ненавидимого им мира…

– К чему теперь все это? Чудова Рать? Сделки? Ты жаждешь разрушения?

– Я хочу начать все сначала. Разрушить Древо, чтобы вырастить новое. Те, кто предан мне, увидят новый мир, а все остальные станут землей, на которой прорастет доброе семя.

– А что с богами?

– Без Крылатой нет белой дороги, по которой они могут спускаться, а без меня нет вообще никаких Путей. Да и кому они, эти старые боги, тут нужны? Они слабы. Никто не помнит уже их имен. Единственный бог, которого вы все знаете и чтите – я. Именно от ваших просьб и жертв я набрал такую силу, что никто теперь не встанет на моем Пути. Я разрушу Древо, стану свободным и создам новый мир. Те, кто предан мне, отправятся со мной! Я дам им еще больше! Видишь небо? Оно мое. Червоточина – моя метка. Я уже властвую над чудью, а к концу битвы жрецов и колдунов стану властителем Срединного мира.

Я обхватила себя руками, оседая на окровавленные камни. Алая руда лилась из трещин в скале, капала на руки, заливала подол.

Ворон-Странник связывает собой все легенды Светлолесья, да что там Светлолесья! Всего Срединного мира!

Как бороться против всего, во что ты прежде верил? Что определяло тебя?

Колдовство крови, Пути, память… Сети сплелись давно и так крепко, и врагу известно все, что ты предпримешь, еще до того, как ты подумал о самой возможности что-то предпринять.

Что, если все было предрешено еще с самого начала?

Что, если нам суждено было так погибнуть? Мы всего лишь мухи, пойманные в широко расставленную паутину.

Остаться здесь навечно или стать колдуньей в Чудовой Рати?

Где-то среди всех этих тайн было нечто непокорное. Иглой торчало оно в глазу Ворона. Единственный колдовской обмен, все еще задающий правила игры даже для бога.

– Но ты еще не победил, – прошептала я. – Если у тебя не будет Рати и тех, с кем ты связан сделкой в Срединном мире, ты снова вернешься во тьму Нижнего мира.

– Но никому не под силу отправиться на Изнанку.

Почти. Я вспомнила, как в Ночь Папоротника старуха-чудь предложила Альдану отправиться на Изнанку… «Отдай мне свои глаза», – так она сказала.

Тогда я сочла ее слова обманом, сделкой, чтобы выманить жертву, но теперь жалела о том, что не отнеслась к словам чуди с бо́льшим вниманием.

Я подошла к избе с хрустальной домовиной.

– Прости меня. Прости меня. Верни мое тело домой.

Отвернувшись, я воскликнула:

– Отпусти Альдана! И я пригублю твоей крови.

В котле алых небес, точно вываренные внутренности, шевелились и наползали друг на друга облака, но, когда Шепот стих, все замерло. В следующий миг хрустальная домовина, подвешенная на цепях, грохнула о скалу.

* * *

Судорожно хватая ртом воздух, Альдан поднялся с елового ложа.

Ночь, безлюдная пустота, туман, душная тьма, прогретая далекими всполохами алого. В голове будто били барабаны. Альдан присел, пытаясь снова нащупать в темноте руку колдуньи.

Она обнаружилась тут же, едва теплая и безвольная.

И тут Альдан вспомнил.

Пробуждение разума сразило его, словно удар молнии. Он встал, потом снова сел и наконец поднял Лесёну на руки и зашагал куда глаза глядят.

Стоянка жрецов Странника исчезла в тумане, но это и к лучшему, потому что Альдану сейчас хотелось просто выйти отсюда, и он сделал бы это, даже если бы пришлось расчищать дорогу боем.

Но никто не посмел остановить их.

Шаг. Еще. Затхлый, с прогорклым оттенком дурманного дыма воздух сменился на студеный и лесной. В голове прояснялось.

Альдан не оборачивался. Ускорял шаг, придерживая Лесёну за плечи, чувствуя, как Дар едва тлеет в мягком теле. Скорее! Не видеть больше никогда ни эту гору, так странно похожую на спящего богатыря, ни тумана, застилающего дорогу.

То, что на него подействовало дурманное колдовство этого места, лишь подтверждало: Мечислав когда-то был разбойником Арзу Костяникой и действительно пил Воронью кровь, чтобы обрести все эти умения.

Все эти благословения Единого.

Даже тот, кто даровал его предку все это, не мог нарушить данное слово, вот почему Ворон и колдовство не имели власти над ним. Только тут, в месте, где все началось с добровольного согласия, он наконец ощутил на себе всю силу колдовского дурмана.

Но это не имело никакого смысла, ведь всё – и колдовские Пути, и законы жрецов, и его благословение Единого – яблоки из одной корзины.

Туман разошелся окончательно. Яркий малиновый свет осветил перед ним каменную тропу, сходящую вниз, к предгорному редколесью. Альдан остановился подышать и услышал чуть ниже по тропе тихое журчание горного ручья.

Спустившись, он уложил рядом Лесёну, омыл ее лицо, в свете неверного алого казавшееся безжизненной маской, и, не в силах смотреть, отвернулся.

У него было такое ощущение, что все, что он знал, корчится сейчас в огне омерзительно-лживого мира.

Это был не сон. Это была правда.

Альдан припал к ручью, и холодная вода проливалась в него, но вместо избавления он чувствовал один лишь холодный, нарастающий ком внутри.

– Ну что, травник? – прошелестели деревья. – Готов ли ты идти дальше?

– Готов.

Быстрый взгляд на колдунью.

– Но попрошу тебя об услуге: отнеси ее домой.

Туда, куда он собирался, остальным дороги нет.

* * *

– А как же царь Полуночи? Ты говорил, что он связан с тобой?

– Царь Полуночи. Неужели все так плохо, что ты вспомнила о нем? Но развязка действительно близка.

Кровавый пар расступился, и я увидела вокруг себя сражение так, будто сама была там.

– Смотри.

Сиирелл. В небе бушевала темная воронка, и грохот стоял такой, что содрогалась земля. Море вышло из берегов и поднималось вверх льдисто-серыми зубьями. Корабли швыряло по небу, как щепки.

Дарен стоял в вихре зеленого колдовства, одной рукой опираясь на посох, а другой вычерчивая молниеносные узоры на небе перед собой. К его руке от кораблей и неба тянулись нити, и он ткал какой-то смертоносный узор. Глаза полыхали зеленым, а ветер рвал черные волосы, делая его похожим на колдуна из самых страшных сказок. Из тех сказок, которыми нянюшка пугала меня в детстве.

Сделав взмах, Дарен резко опустил руку, и все корабли с ужасающим треском рухнули обратно в море. Волна холодного моря с осколками дерева и крошевом льда омыла побережье.

Дарен уничтожил Стрелы, но это далось ему нелегко: едва нити распались, как в следующий миг сам Дарен согнулся, сгребая кафтан в горсть. Лицо колдуна потемнело. Он сплюнул кровь на камни.

– Дарен ослаб. Он много потчевал меня своей кровью. Хоть Древо и помогает ему, власть над Чудовой Ратью стоит слишком дорого, – заметил Шепот Ворона.

Когда я, спотыкаясь, подошла к Дарену, чувство тоски и беспомощности стало таким сильным, пронзительным и невыносимым, что я начала задыхаться. Сердце готово было вырваться из груди. Так сильно мне хотелось сейчас быть там, в Сиирелл! Биться вместе с ними в этой последней битве! Несомненно, Ворон только ради этого все и затеял. Он чувствует мою боль, и его Шепот дрожит от удовольствия:

– Колдуны сами напали на остров. Они хотят освободить пленных колдунов, пока жрецы не выпустили им всю кровь. Дарен думает, что и ты среди них.

– Дарен! – крикнула я. – Дарен! Я здесь!

Но он не слышал.

Вдали слышался шум битвы и виднелись всполохи колдовства самых разных цветов. На разбитое побережье упала тень. Дарен поднял голову, я – вместе с ним. Со все еще темного и неспокойного неба, щерясь рядами острых треугольных зубов, слетел один из аспидов. Дарен взобрался на него, и я, пытаясь вновь докричаться, взмыла рядом.

Ворон заставлял меня смотреть. Он питался моим отчаянием, и я, увы, не могла его сдержать.

Аспид взлетел над островом, разрезая крыльями черные облака. С высоты я увидела, что ожесточенное сражение идет в поселении. Жрецы и наемники не давали отрядам колдунов подобраться ни к священной роще, ни к домам старейшин. Входы в кузню Странника! С такой высоты я никого не видела, но с тяжелым сердцем понимала, что Минт сейчас там.

Дарен направил аспида к деревьям, выжигая рощу со стороны наемников. Те отступили, но часть из них сгорела заживо. В аспида полетели копья с наконечниками, похожими на те, из которых были сделаны оковы. Дарен шептал ругательства напополам с проклятиями. Наемников отрезало наколдованной каменной стеной, но стена держалась всего несколько мгновений, а потом исчезла. Похоже, способность Дарена создавать правдоподобные мороки не восстановилась.

И вдруг из толпы жрецов в аспида полетела огромная стрела. Похоже, какое-то орудие все же уцелело, и стрела пробила крыло, на излете царапнула чешуйчатую шею, но этого хватило, чтобы аспид накренился и, забирая влево, приземлился в выгоревшей роще. Черная густая кровь лилась на пожарище, и кольца огромного тела сворачивались, как у раненой змеи.

Одновременно атаковать двумя аспидами было нельзя, ведь именно аспиды удерживали Нзир в воздухе. Один всегда должен оставаться там. Даже если этот аспид поменяется с тем, неизвестно, хватит ли сил у раненого удержать город. Значит, аспиды вышли из битвы.

– Без Чудовой Рати вам не справиться, – прошептал Ворон, и я поняла, что его Шепот слышит и Дарен.

Но колдун молчал, поднялся с пепелища и тут же пригнулся, уворачиваясь от летящего копья. Рядом с ним, открыв лестницу с Нзира, появилось несколько воинов-колдунов. Они вскинули над Дареном щиты, укрепленные колдовством, и двинулись в гущу схватки.

Ворон услужливо двинулся вслед за ним. Я по-прежнему видела все.

– Они без Рати! Поднажмем, ребята! – кричали наемники жрецам. – Мы дожмем этих дохляков!

Я заметила, как со стороны города к поселению наемников шло подкрепление. Присмотревшись, я не поверила своим глазам: это были святоборийцы. На их сине-золотом знамени заходящее солнце золотило орла… Это правда были они.

Впереди во́йска, на белогривом коне, восседал воин в золотой кольчуге. Рядом с ним ехал рослый червенец верхом на яростном вороном.

– А вот и сам царь Залесский пожаловал, – прошептал Ворон. – Не дают ему покоя колдовские сокровища. Поглядим.

Не успела я оправиться от удивления, как поняла, что Ворон прав: святоборийцы не пытались атаковать колдунов, не лезли в гущу схватки, а наоборот, окольными путями подбирались к лестницам. Пока все были заняты сражением, они искали способ ограбить Нзир.

Это было ужасно, но я верила, что Дарен не оставит город без защиты. Те же аспиды окажут незваным гостям правильный прием.

Но и внизу дела шли не слишком хорошо.

Наемники, даже с малым количеством зачарованных клинков, и жрецы, с копьями и оковами из свирюлла, оказались неприятными противниками для колдунов. Здесь и там они пробивали сплетения, с трудом уклоняясь от летящих камней и копий, что колдовали Созидающие им в ответ. Продвижение к Роще давалось с трудом.

– Призови Рать! – алчно шепнул Ворон.

Но Дарену и его ученикам удалось внести раздрай в ряды противника. Они остановили жрецов и, удерживая их на одном месте, бились на две стороны. Возвели преграды из деревьев и корней. Наемники бежали, но увязли в наколдованном болоте. Дарен дрожал от усталости, как и ученики рядом с ним. Они в изнеможении продолжали сдерживать превосходящие их вдесятеро силы.

Тем временем из клубов тумана появился Леслав. В кольчуге и шлеме и со знаменем Ардонии в руках. Во главе еще одного отряда колдунов он прорвался к хоромам Старейшин. Со стороны берега ему на подмогу спешил Лис в своем пестром кафтане. Его рыжая макушка всполохом огня мелькала посреди битвы.

Леслав с колдунами пробились к хоромам. Им удалось даже обездвижить нескольких наемников, накинув на них заговоренные сети из мастерских, а червенцев они ввели в заблуждение, забросав их склянками с цветным туманом.

Вот Лис с Леславом уже у хором, в которых я когда-то провела ночь вместе с Федом и Минтом. Вдруг дверь распахнулась, и навстречу им вылетели Минт с Ладой. У Минта на спине мелькает Обличитель.

Леслав замешкал, и мое сердце провалилось в пятки, но Минт закричал:

– Мы с вами! – и показал куда-то за спину.

И я увидела, что там толпятся изможденные люди. Люди в грязных одеждах, оборванцы, бледные, обескровленные колдуны – узники жрецов! Их несколько дюжин, и среди них есть дети.

Минт и Лада вывели пленников!

Лис тут же проложил лестницу в Нзир, а его воины возвели заслоны вокруг входа. Очень вовремя, потому что сверху на них посыпался дождь из стрел. К счастью, обычных, и их наконечники не могли пробить золотое щитовое заклятье.

Минт и Лада встали плечом к плечу с Леславом и Лисом, прикрывая узников. Зазвенел металл, тяжелое дыхание повисло в воздухе. Минт и Лада бились со жрецами, рассекая сухожилия, жалили их в прорехи брони, заставляя замедляться.

Но и червенцы не мешкали: разобравшись с туманом и корнями, они пробились вплотную к узникам. Жрец впереди них показался мне смутно знакомым… Колхат.

Его глумливую улыбку я не смогу забыть, как бы ни старалась. Что бы ни пряталось за шрамами, это все еще был он, мой мучитель из детства, жрец, оставивший мне шрамы.

Я нашла глазами Дарена. Он и его поредевший отряд все еще держали оборону со стороны рощи, в то время как Колхат со своим отрядом подобрался вплотную к лестнице в Нзир-Налабах. Узники исчезали, поднимаясь в спасительные клубы тумана, но недостаточно быстро.

Колхат извлек свое оружие… Это была огромная коса, выкованная из оскверненного свирюлла. Она пробивала зачарованные щиты, и через получившиеся бреши жрецы подбирались к колдунам. Колдуны-воители вступили в ожесточенную схватку со жрецами. Полилась кровь.

Колхат шел к Лису, и Леслав бросился на него, перерезая дорогу. Они схватились, как два зверя.

– Предатель! – заорал Леслав. – Ты предал нашего царя! Проклятый душегубец!

Леслав был опытным воином, но Колхат всегда дрался бесчестно. Выждав миг, он на излете полоснул Леслава по плечу, и тот, вдруг закачавшись, уже не смог поднять свою палицу.

Лезвие Колхата было отравлено.

– Как был подлецом, так и остался, – едва шевеля губами, сказал Леслав. Он рухнул на колени, и следующим взмахом косы Колхат лишил его головы.

Лада, крича, бросилась на Колхата сверху, но тот успел увернуться и в следующий миг атаковал воительницу. Она едва успела увернуться от отравленного лезвия, как вдруг из гущи схватки появился Минт. Он отбил хитрый удар Колхата и схватился с ним.

Колхат бился против Минта и Лады. Каждый раз, когда отравленное лезвие взмывало рядом с ними, я переставала дышать. Время словно замедлилось. Не было сил смотреть.

– Что, все еще не научился драться, как настоящий воин? Отрыжка ты воронья! – крикнул Минт Колхату. Дерзкая усмешка танцевала на его губах, и он, увернувшись от очередного выпада, все-таки достал Колхата, попав ему прямо в бок. Но кровь не полилась.

– Зато я бессмертен, – скривился Колхат. Он даже не обращал внимания на рану, даже не замедлился.

Минт и Лада успели обменяться растерянными взглядами, прежде чем Колхат снова замахнулся и опустил на них свою косу. Минт поддел носком сапога червенский щит и успел подкинуть его так, чтобы тот лег между Ладой и косой. От удара девушку прибило к земле, и она потеряла сознание, но лезвие не успело коснуться ее тела.

Колхат свободной рукой ударил Минта в плечо. Послышался хруст. Его рука повисла, как плеть, и он, извернувшись, перехватил здоровой рукой косу Колхата, после чего перевернул ее, направляя острие прямо в череп жрецу.

Я зажмурилась, понимая, что не в силах вынести этот вид.

Но Колхат, даже получив такое ранение, отступил только для того, чтобы, взявшись за черенок косы обеими руками, вытащить ее из себя.

– Отступайте! – крикнул Лис Минту.

Мир вокруг утонул в криках, но все пленные чародеи сумели подняться в Нзир. Лис и его отряд взяли последних узников под руки и увели с собой. Минт подхватил Ладу, и они, к моему великому облегчению, успели подняться по лестнице прежде, чем их настигнет Колхат и его коса.

Колхат зарычал от злости.

Дарен, видя, что все пленники освобождены, дал приказ своим колдунам отступать в Нзир. Но потом заметил плененных святоборийцами колдунов, открытые дороги в Нзир и Колхата над израненным телом Леслава.

Воздух рядом с ним налился пронзительно-зеленым, болотным огнем.

Колдуны, получившие приказ обороняться, исчезли на лестницах, но жрецы преследовали их, и Дарен отрезал пути в Нзир, пытаясь спасти колдунов, но одна из летящих стрел ранила его в плечо.

Нескольких колдунов и колдуний, среди которых я увидела Азу и Алафиру, держали дороги в Нзир.

Дарен расшвыривал всех рядом с собой потоком воздуха, а затем, стирая кровь с губы, следил за тем, как пленные колдуны успевают уйти.

Теперь он один против всех.

– Уходи! Уходи! – шептала я отчаянно, зная, что он меня не слышит.

Но Дарен направился к Колхату. Рядом с ним с земли закручивался вихрь гари, грязи и щепок. Над ним летали изумрудные кольца, а зачарованный плащ отражал зачарованную сталь.

– Ищешь кого-то? – рассмеялся Колхат. – Зови Рать! Ты не воин! И даже не настоящий Полуденный царь!

Он поднял косу.

– Ты не бессмертен. – Дарен рассек воздух посохом, и в Колхата полетели зеленые сполохи колдовства. – Ты всего лишь часть Чудовой Рати.

Колхат увернулся, но колдовство Дарена окружило его.

– А кто же тогда бессмертен? Может быть, ты… хозяин?

Я похолодела. Было что-то в словах Колхата, в тени, легшей на лицо Дарена, нечто такое, что пугало меня даже больше, чем угроза, нависшая сейчас над миром.

– Почему он так говорит с ним? – спросила я. – Почему?

И тут я все поняла. Поняла даже раньше, чем раздался Шепот:

– Согласно условиям нашей сделки, царь Полуночи должен был отдать мне себя, но схитрил. Сделал так, что мы оказались связаны тем же орудием, что я дал ему.

Связаны… Из клубов тумана выступило лицо Дарена, глаза, горящие зеленью и отчаянием. И его глаза… разноцветные.

– Царь Полуночи, – с содроганием произнесла я, не смея прикоснуться ко всему, что вложено в это имя.

– Поэтому, когда Арзу-Мечислав сразил его, он не смог уйти ни в один из миров, – услужливо прошептал Ворон. – Его вынесло на Изнанку. В ничто. В первородную тьму! Ни одна душа не попадала на Изнанку. Сколько он пробыл там? Вечность? Прежде чем голоса колдунов призвали его обратно. Да-да, не удивляйся. Ваша сила помогла ему вновь вернуться в Срединный мир. Он воплотился в одном из своих потомков.

Красно-черный мир Ворона поплыл перед моими глазами. Казалось, хуже уже быть не могло, и он, многоликий бог, наслаждался, вбивая в меня слово за словом:

– Он родился в семье царя. Царю Ардонии не давала покоя Весть, и он искал Чудову Рать.

Я хотела знать лишь одно…

– Он знает?

– Сложно сказать, колдунья. Вместе с именем вы, люди, теряете память. Дарен пытается исправить то, что натворил века назад, но правда в том, что ему это не удастся. Для меня он интереснее всех вас, потому что соприкасался с вечностью, и мне любопытно, как это изменило его. Он сильнее любого колдуна. Его воля крепка, он умеет закрываться от меня. Он даже больше похож на меня, чем на вас!

– Но как… Дарен ведь пытается изменить мир…

Ворон расхохотался так, что заложило уши.