Текст книги "Сердце-пламень"

16. Альдан. По следу

Альдан сидел за накрытым столом в царских палатах, ощущая пронзительный запах можжевеловой наливки и зажаренной в меду щуки. Трапеза проходила в одной из многочисленных палат в царском тереме, великолепной и сверкающей. Впрочем, как и все остальные здесь.

– …и я поклялся брату, что на моем веку не оскудеет слава Злата, – многозначительно сказал царь и добавил: – И всей Святобории.

Слава Злата. Какие красивые слова! Альдан видел, во что превратилась клятва: терем разросся и цвел роскошью, каждый уголок украшали изысканные ковры, везде стояли кедровые и золотые сундуки.

Все это создавало впечатление непреодолимой мощи и богатства. Но за этой роскошью скрывалась темная сторона – жадность. Альдан не мог представить, что жизнь при дворе такого человека может быть счастливой.

Он взглянул на царевну Уляну, которая стояла перед ним, словно одна из вещиц, выставленных напоказ. В золотом венце, украшенном орлами и крыльями, в сияющем небесном святоборийском наряде. Она была печальна и тиха, будто происходящее ее совсем не касалось.

Возможно, она давно привыкла к тому, что решают за нее, но Альдан уже отвык от такого и ощущал злость и растерянность, хоть и знал, что должен продолжить свой путь. Ведь жизнь княжа и жреца – это не только чувства, но и долг.

И сейчас он будет молчать и, если потребуется, улыбаться для того, чтобы получить средства для строительства Стрел.

– Слава Злата только укрепится, ведь Альдан такой же потомок Мечислава, как и вы. И в его крови течет благословение Мечислава, – ввернул уже в который раз Усор.

– После гуляний по случаю разгрома колдовского города казна понесла тяжелые убытки, – заметил царь.

На седой голове Залесского лежал сверкающий венец Святобории, а на плечах – черная шуба, которая не придавала ему никакой внушительности. Царь Святобории выглядел усталым стариком, чья единственная забота заключалась в высасывании золота и каменьев из Самоцветных пещер. Война, стоявшая на пороге, вызывала у него досаду. И сетования о былых днях – днях, когда на него возложили царскую ношу, а вместе с тем и обязанности дядюшки.

– Поэтому нам нужно построить больше кораблей. Вся страна сейчас терпит лишения, вызванные войной, и потому…

Царь поморщился, и Усор умолк.

– Чтобы все потом шептались, что я не могу достойно поддержать наследника Мечислава после всего, что он сделал для моей любимой племянницы? Я не посрамлю память брата и его жены. Лучше вернемся к обсуждению сокровищницы Дарена, которая, когда он сокрушит Нзир-Налабах, станет нашей.

Залесский не сомневался, что победа над колдунами – дело решенное.

Альдан почти ненавидел себя за то, что делает. Но если выбирать между бездействием и собственной гордостью… Что ж, чувство долга всегда помогало находить ответ на этот вопрос. Поможет и теперь.

– Могу я показать тебе сад? – вдруг спросила у Альдана царевна Уляна.

Альдан с облегчением кивнул, и они с царевной, откланявшись, вышли из трапезной. Нянюшки на некотором отдалении шли за ними, шелестя уборами.

Палаты были битком набиты шумными княжами и их женами, приближенными царя и их свитами, жрецами и самыми удачливыми купцами, но в зимнем саду было пусто и шелестел падающий снег.

– Как тебе нравится наш сад? – спросила царевна. Ее голос излучал спокойствие и прохладу.

Альдан осмотрелся. Вокруг раскинулись деревья, украшенные белыми снежными шапками. Было заметно, что сад получал меньше царского внимания, чем палаты, но все же и здесь встречались вещицы, подчеркивающие славу Злата: купола из прозрачного стекла на золотых опорах, пропускающие блеклый зимний свет. Под одним из таких они сейчас и остановились, прячась от снегопада.

– Так светло, что даже слепит, – сказал он, но, заметив изменившееся лицо царевны, с улыбкой добавил: – Я привык к темноте лечебницы.

– Понимаю.

И они прошли дальше, забираясь все глубже в сад, пока не остановились в рощице, под рябиной, которую в свою очередь облюбовала стайка красногрудых снегирей. Птицы носились над их головами, и Альдан засмотрелся на них, когда царевна вдруг решила продолжить оборвавшийся разговор:

– Но ты мог бы привыкнуть к такому саду?

– Привыкнуть? – рассеянно отозвался Дан, взрыхляя нетронутый снег ногами. – Наверное.

– А полюбить?

Альдан недоуменно посмотрел на царевну. Та вдруг сказала:

– Я тебя так и не поблагодарила за свое спасение.

– Да что там! Сделал, что мог…

Царевна сделала знак одной из нянюшек – Альдан отметил, как легко у нее теперь получается повелевать, – и та поднесла расписную шкатулку. Царевна повернулась к Альдану.

– …и рад, что удалось освободить саму царевну от власти злых чар, – договорил он, смущаясь все больше.

Девушка робко протянула ему шкатулку.

– Вот. Она принадлежала Мечиславу.

Альдан взял шкатулку и ощутил ее тяжесть. Внутри на синем бархате лежала новенькая уздечка, но золотые кольца на удилах сверкали старинной резьбой его рода – восходящим солнцем, зарей. Царевна ждала его ответа, но он не мог найти подходящих слов. Вместо этого он взял уздечку и улыбнулся, представив себе Мечислава, крепко держащего ее в руках.

– Я приказала заменить кое-что, – сказала царевна, явно смущаясь. – Уздечка хранилась у нас… Вот. Я подумала, тебе будет приятно.

– Благодарю, царевна. – Альдан поклонился.

Она улыбнулась, и в ее больших голубых глазах отразилось зимнее небо. Красногрудые снегири клевали рябину, и сверху упало несколько ягод. Царевна со смехом отскочила, потянув его за рукав.

– Птицы… Свободные. – Она проводила их взглядом, а потом вдруг сказала:

– Какая она, та чародейка?

Альдан отвел глаза в сторону.

– Не хочешь говорить? – со странным, печальным весельем спросила она. – А я ведь помню ее. Видела один раз. Красивая.

Альдан молчал. И снег вмиг показался ему вязким и холодным, а тот, что упал за шиворот, стал особенно колким и неприятным.

– Скажу тебе кое-что, Альдан. – Царевна Уляна следила за ним из-под полуопущенных век. – Я вижу, что она дорога тебе. А ты мой единственный друг здесь.

Она подошла ближе, делая вид, что смахивает снег с плеча Альдана, и проговорила:

– Я знаю, что дядюшка получил сегодня из Цитадели тайное донесение. Утром прилетел ястреб от просветителя из Лихоборов. Вчера твою колдунью поймали в Лихоборах вместе с Полуденным царем.

* * *

Альдан скомканно поблагодарил царевну и сбежал из дворца, даже не простившись с царем и Усором. Добравшись до дома Рагдара, он успел только оставить записку Мышуру с короткими распоряжениями насчет строительства Стрел и узнал от жрецов во дворе, что Рагдар, пока они с Усором были в царском тереме, выехал куда-то из Злата по срочному делу. Альдан быстро собрался, вскочил на коня и помчался в Лихоборы. Говорить о том, куда он, Альдан не стал даже перепуганной Янии – велика была опасность втянуть своих приближенных в неприятности. Если Цитадель оставила за собой право не передавать Альдану известие о пленении Лесёны и Дарена, значит, он все еще не заслужил должного доверия. И теперь, взрыхляя снег на большаке, он понимал, что рискует всем.

Если бы у него было время подумать… Если бы он остановился хотя бы на мгновение… Он бы потребовал сперва ответа у Цитадели.

Но вот он уже на полпути в Выторг, морозный ветер хлещет по щекам, и нет уже пути назад.

Рагдар не обязан ему докладывать. И все-таки смолчал. Неужели сам хочет привезти Полуденного царя в Злат? Но как они сумели вообще его поймать? Вдруг это – очередная уловка Дарена?

Не чувствуя ни холода, ни жара, как заколдованный, несся Альдан по бескрайним просторам Святобории. И распахивались перед ним белоснежные дали Святобории, и змеилась под копытами верного коня тонкая дорога.

Что он скажет ей, когда увидит? Ничего Альдан не знал. Ни в чем теперь не был уверен. Может, напутали, может, не она это…

Ночь с Червоточиной, упавшая на Светлолесье, усилила тревогу.

Позже он рассудил, что если Дарен и правда там, то соваться в Лихоборы одному и без Стрел – затея еще более неразумная, чем нестись сейчас одному через лес. Альдан нашел гонца и написал Усору с приказом выслать его людей к Лихоборам. Что дядька скажет в Цитадели, как объяснит жрецам и царю столь скорый отъезд, о том Альдан не думал; знал – Усор придумает что-нибудь. Обязательно выкрутится.

Альдан не стал останавливаться на ночлег в Выторге, а решил спешиться. Он взял под уздцы коня, замотался накидкой и пошел сквозь лес. Корчмарь, собравший ему вечернюю трапезу, испуганно просил путника не идти одному. Волки, чудь, разбойники и колдуны, рыщущие в воровскую ночь по земле. Из всего этого Альдан больше всего опасался заблудиться. Но опять же, его чутье и способность даже в лесу безошибочно угадывать направление вселяли отчаянную надежду. Альдан всегда полагался на них. От разбойников в случае чего можно откупиться. Даже подозрительного вида завсегдатаи корчмы, увидев его меч, сами разбрелись: никто не хотел гневить и без того немилосердных богов.

Ночь тянулась медленно, очень медленно, почти стояла на месте. В красноватой дымке Червоточины было очень трудно различить, где кончалась гряда леса и начиналась беззвездная проклятая чернота.

«Так и стоит, должно быть, мое Линдозеро. Одно во тьме. Холодное. Мертвое. Пустое».

– Каким он был, этот царь Полуночи? – спросил Альдан у Мечислава в их последнюю встречу.

– Любопытным, как и все они, – отозвался Мечислав. – Сперва никто из нас, людей, и помыслить не мог, что найдется колдун, способный не просто говорить с чудью, подчинять ее, но и разрывать завесу миров, словно бог.

Тогда Мечислав на миг прикрыл веки, и солнце за окном будто погасло, и сквозь стены и пол просочились стоны неупокоенных душ. Они будто воззвали к забытому, проклятому имени. Не осталось свитков, книг, песен – имя царя Полуночи провалилось во тьму времен, забылось быстрее, чем сошли в землю те, кто знал его.

– Он был слабым, но хитроумным колдуном. – Мечислав стиснул рукоять Рухары. Меч висел на его поясе, хотя первый жрец ни разу, насколько Альдан знал, не выходил с ним поупражняться.

– Он хотел знать тайну Червоточины. Изучал все, связанное с ней.

Альдан сидел, слушая своего прославленного предка, и вместе с ним грезил прошлым. Сам Мечислав будто порой погружался в сон наяву. Он забывал о собеседнике, и руки переставали дрожать, а потом, возвращаясь, он резко вскидывался и в глазах у него было какое-то детское изумление. Впервые Дан поймал себя на мысли, что некоторым людям жизнь может быть тягостней смерти.

– Но когда пришел решающий час выбирать колдунов в Совет, все сторонники обошли его. Более того, присвоили все достижения себе, с ним самим что-то сделали. – Мечислав помолчал, думая о чем-то. – Говорят, он дошел до пределов мира, и там боги открыли ему тайну, к которой он так стремился. Спустя годы он вернулся в Нзир сильнее, чем когда-либо, и убил всех, кто обошел его в Совете. И стал царем – первым царем колдунов. Нзир закрыл ворота для людей, а спустя время началось время Полуночи… С ним уже была Чудова Рать и ее воевода. И земля превращалась в Нежиль.

Нежиль… Слово-то какое.

– Я никогда тебя не спрашивал, но… как ты…

– Получил благословение Единого? – Мечислав окинул Альдана мутным взглядом. – Я расскажу тебе в другой раз, сынок. Эта история такая же темная, как и та, что я поведал тебе сегодня.

После заданий Цитадели Альдан приходил говорить с Мечиславом о прежних временах. Сперва первый жрец рассказывал ему о том, как писал Книгу, описывал Законы и почему они таковы. Альдан внимал ему с благоговением, но не мог не заметить, как печаль окрашивает все их встречи, будто невидимая краска.

Наконец настал день, когда Мечислав рассказал о поединке.

– Благословение Единого – такая же сделка, – сказал он.

– С Единым… Ты правда его видел?

– Видел. Но этого дорого стоило.

– Но разве не милость то была?

Мечислав, будто прочтя его мысли, грустно улыбнулся:

– Я не всегда был героем, Альдан. И боги, как ты знаешь, тоже не всегда милостивы. – Он поднялся. – Он дал мне Рухару и способность противостоять чарам, но взамен я должен был убить царя Полуночи.

– Разве ты не этого хотел?

– Я хотел построить мир без колдунов, – вдруг сказал Мечислав другим голосом. Будто сквозь мутную реку пробился луч света, так сквозь века долетел до Альдана голос прежнего владельца. – Но царь Полуночи меня перехитрил…

– Ты ведь его сразил!

– Он позволил мне это. – Глаза Мечислава заблестели. – Подпустил к себе, и в тот миг, когда мы схлестнулись, всадил мне в грудь зачарованное оружие…

– Иглу?

– Не знаю. Но это не я, а он запечатал мною Рать.

– Так что же такое эта игла?

– Кто знает? Игла на Изнанке, но след от нее торчит в нашем мире, как шип терновый. Его-то и всадил в меня царь Полуночи. И в того колдуна-певца. Рухарой я разбил чары, связывающие царя Полуночи с Вороном и Чудовой Ратью, но Ворон и Чудова Рать остались.

Альдан смотрел на предка и понимал, что старуха-чудь все же не лгала.

– Однажды я повстречал чудь, – начал Альдан. – Она предложила мне сделку. Цена была высокой, но не согласился я не потому. Не верил, что правда можно. Долго думал. Сгоряча жалел, что не поддался. Потом – что ложь стоит за словами чуди. Но теперь, признаться, все чаще о них думаю.

– Правильно сделал, что не поспешил, – сказал Мечислав. – Рухара верно служил тебе?

– Да.

Мечислав встал и протянул ему Обличитель в ножнах.

– Теперь я уверен в тебе, сынок.

– Что… Но…

– Он выкован Единым, Альдан. Ты продолжишь мое дело. – Он посмотрел в окно на свой город. – А я должен отправиться в путь.

И Мечислав действительно исчез. Никто и не заметил, как это произошло, – просто однажды утром смущенный Усор доложил Альдану, что покои первого жреца пусты.

И никто в Цитадели не видел, как он ушел.

А теперь и сам Альдан отправился в путь.

К утру он, уставший, вышел к Лихоборам. Сразу нашел дом старосты – его обступили жрецы, жившие в доме у Рагдара. Они узнали Альдана и пропустили внутрь, хотя по их сведенным бровям и поджатым губам Альдан понял, что встреча с их вожаком будет не из легких.

У печи стучали зубами женщина с девочкой. Обмороженные щеки обеих покрывал толстый слой гусиного жира, а в волосах у женщины Альдан заметил седые пряди. Его чутье улавливало исходящий от них дух междумирья. Обе были отмечены чудью, но, к счастью, никто не пострадал.

Также Альдан почувствовал здесь домашнюю чудь, а присмотревшись, увидел прячущегося за пологом мохнатого суседку.

А за столом сидел Рагдар. Увидев Альдана, он прищурился, но явно не удивился. Сейчас его злил мужик, мямлящий:

– Сын мой в лес убежал… колдуны за ним бросились.

– Чудище! – пискнула девчонка от печи, но на нее тут же шикнула женщина.

– Здесь был отряд! – рявкнул Рагдар. – Говори, куда все подевались!

И девочка, и женщина заголосили.

– Молчать! – Рагдар стукнул по столу ладонью. – Сидите тихо, не то выйдете на улицу!

– Это мы к ним в гости явились, – сумрачно сказал Альдан. – И явились, похоже, когда беда уже миновала.

– Так что же, – медленно переведя глаза с Альдана на старосту, сказал Рагдар. – Где наш отряд?

– Так это…

Староста побелел. И его глаз задергался еще сильнее.

– Их чудь перегрызла.

В избе резко стало холоднее. Альдан вдруг почуял запах страха и крови, тонкой завесой все это время витавший над Лихоборами.

– Всех, что ли? – процедил Рагдар.

Староста мотнул головой. Альдан видел, что жрец едва удерживается от того, чтобы ударить старосту, а потому заговорил сам:

– Если жрецы поймали колдунов, так как тогда их перегрызли?

– Так кто их разберет, – сказал староста.

Альдан чувствовал, что староста не договаривает.

– Расскажи, как все было.

– Явился хромоногий темноволосый к-к-колдун, – запинаясь, продолжил староста. – Сам молодой, а глаза, как у старика…

«Точно он».

– Потом девка…

«Она?»

– …какая-то шальная, чуть ли не с неба свалилась.

«Точно она».

Альдан видел, как пристально на него смотрит Рагдар. Следит. Конечно, он-то точно теперь уверился, что Альдан примчался ради Лесёны.

Но он ошибается.

– И что ответил тот хромой колдун? – спросил Альдан.

– Говорят, поможем вам! А жрецы-то переодетые – их мой сын в сарае устроил – на них как оковы – хоп! И те сделать ничего не могут…

– Оковы?

Альдан нахмурился и перевел взгляд на Рагдара. Тот раздраженно бросил:

– И чего дальше то было?

Староста сжался:

– Ну… они их побили немножко. И…

– И?

– Что-то у них там стряслось. Мы не знаем! Жрецы велели нам по домам сидеть. – Старосту опять заколотило. – Потом мы во двор от страху выбежали, а там бойня началась. Но один жрец вроде как остался!

– Один жрец? Как он выглядел?

– Да худой какой-то, бледный…

Альдан пытался припомнить кого-то, подходящего под это скупое описание.

– И что дальше? – нетерпеливо бросил Рагдар.

– А дальше мой сын, Барсучонок, в лес побежал!

Женщина закивала от печи.

– И тогда жрец с колдунами втроем туда пошли…

– Да-да! Колдуны и жрец – вместе!

– С колдуном из одной чаши пить – мед и яд напополам делить, – зло усмехнулся Рагдар. – Собирайся, староста Лихоборский. С нами поедешь в Злат. Там поговорим.

Женщина – жена – заголосила.

– Надо ли это?

– А как еще разобраться, Дан? – Рагдар стиснул зубы и шагнул к Альдану. – Что он нам наплел тут со страху, а? Какие еще колдуны со жрецами? – Он оглядел Дана сверху донизу. – Так только в сказках бывает.

– А за сыном его кто в лес пойдет? Жрецов кто искать будет?

– Ну уж точно не ты. За ней прискакал, да? И не совестно тебе?

– Ты лучше скажи мне. – Альдан придвинулся к Рагдару так близко, что они едва не соприкасались носами. – Что за оковы у них на руках были?

– Оковы? – Староста подскочил. – Так мы же вам отдали!

– Дайте взглянуть, – процедил Альдан.

– Не по чину тебе мне приказывать, – с улыбкой ответил Рагдар. – Коль скоро так помочь рвешься, оставайся тут и разберись со всем. Староста этот пусть остается. А мне пора в Злат.

Когда червенцы во главе с Рагдаром покинули весь, на улицах зазвенело от тишины. Люд сидел по домам, зверье – так же молчаливо – по сараюшкам. Альдан вышел за ворота и проверил коня.

Только приехав, он торопился войти в избу и не заметил, что под слоем выпавшего снега алеют пятна, но теперь, когда жрецы умчались и все здесь перед отъездом переворошили, становилось понятно: здесь действительно произошла бойня.

Альдана пробил озноб, когда он подумал, через что прошла Лесёна.

Вдруг что-то блеснуло в снегу у него под ногами.

Альдан присел и вытащил из снега шнур со знакомым когтем.

Это был его обрядовый шнур.

Альдан прикрыл глаза, на миг представляя, как Лесёна в ночи дерется с чудью. И как могла она, девушка, бросить себя в мир стали, чешуи и крови? Зачем ей все это? Могли ведь они жить иначе. Могли жить в избе на отшибе Линдозера, вместе собирать травы…

Нет. Не могли.

Она встала плечом к плечу с врагом. Выбрала бой и боль.

Рядом с ним.

Скрипнула дверь. Альдан быстро спрятал шнур, а обернувшись, увидел, как староста с женой вынесли плошку со свежей краюхой и куском сыра. Думают, что их не видно? Видимо, Барса кормил свою домашнюю чудь хорошо, не так, как жена Рагдара, украдкой. Его сусед был силен, оттого, видать, и не пустил ночью во двор дикую лесную тварь.

Альдан бросил взгляд за околицу – сквозь поднимающиеся ленты голубого дымка белела дорога. К вечеру должны были поспеть его воины! Что-то тревожное легло на душу. Альдан обратился к старосте со словами:

– Предупредите людей, чтобы все собрали свои пожитки и были готовы покинуть весь.

С лица старосты схлынула вся кровь:

– Что такое, господин? А как же сын мой?

– Чувствую недоброе, – процедил Альдан. – Надо быть готовыми.

Когда весчане скрылись в избе, Альдан нашел плошку и позвал домашнюю чудь.

– Что, жрец, помощи ждешь? – ехидно спросил большеносый, похожий на маленького дедушку сусед. Он появился у самого угла избы, бросая алчные взгляды на подношение.

Альдан переставил плошку поближе и признал:

– Скажи, где колдуны и жрец, дедушка.

– Да в лес они ушли, – буркнул дед, пряча в бороду и хлеб, и сыр. – Сильные!

Следующий вопрос… Альдан откашлялся и спросил через силу:

– Живы они сейчас?

Сусед умолк, прислушиваясь к чему-то.

– Один ушел.

– Кто ушел? Куда ушел?!

– Да почем мне знать-то? Ты лучше передай хозяину моему, пусть меня с собой заберут отсюда! Не хочу, чтобы Рать меня сожрала.

– Почему ты уверен, что Рать захватит ваши Лихоборы? – спросил Альдан в отчаянии.

Старик запустил пятерню под шапку.

– Потому что так уже было. И снова будет.