Текст книги "Сердце-пламень"

Но я чувствовала, как нечто уже течет в моих жилах вместе с тайным знанием о Крылатой и неназванной богине. Земли Срединного мира хранили в себе столько загадок, и одна из них, темная и дикая, открылась мне этой ночью. Когда мир завис на грани.

Поддавшись снадобью, я опустилась на подушки.

Сон обрушился на меня почти сразу, но спустя какое-то время я проснулась.

Все мое тело пылало. Я с трудом разомкнула веки, пытаясь найти кувшин с водой.

Огонь в очаге все еще тихо пылал, за окном светилось Древо. Пошатываясь, я добрела до кувшина с водой и жадно осушила его.

Не помогло. Жар как будто усилился.

Краем глаза я видела себя в зеркале. Молодая женщина в сорочке, стянутой на узел у горла, волосы свободно струятся, укладываясь мягкими кольцами на груди. Лицо раскрасневшееся, глаза потемневшие и блестящие.

Я подошла ближе, и вдруг в отражении мелькнуло мое же испуганное лицо. Проступило из темноты, окаймленной мелкими огнями десятков свеч. Другая я, я из прошлого… Девушка, творившая обряд призыва суженого на мельнице. Вот она, мелькает в зеркале! Как далека я сейчас от нее.

Я резким движением развязала узел сорочки, и она мягким дождем стекла на пол.

И я посмотрела на себя. На свои безобразные шрамы на запястьях… Захотелось отвести взор, но я не сделала этого. Обвела рукой, приветствуя, новый шрам на бедре. Его неровные стежки – второй раз Алафира не слишком осторожничала.

Мое тело, как земля Срединного мира, вынесло боль и сопротивлялось чужой воле. Память его оказалась куда верней моей.

Но огонь внутри меня нарастал.

Предвкушение чего-то пока еще не свершившегося, зова из глубины, что слаще заморских ягод и загадочней полумрака мунны и теней священной рощи… Я закрыла веки, а на внутренней стороне продолжал мерцать густой красный. Это было не колдовство, не проявление Дара. Что-то иное. Внутри я словно бы стала раскаленной пустошью, тенью, чудовищем. Безмолвный зов сгорал на устах – так молятся о дожде и пощаде.

Сначала руки заскользили по шее, стирая выступившие уголки ключиц, ложбинку между грудями, я осторожно провела по коже и опустилась на подушки. Бархат приятно защекотал руки, но я повела ладонями по телу.

Вседозволенность пьянила, чудовищный жар опалял меня изнутри, заставлял искать спасения. И ветер, гуляющий в недрах замка, доносил чье-то имя… Или это имя шептал из зеркала мой двойник?

Я сделала вдох и наконец позвала.

И вдруг чьи-то ладони, еще горячее моих, скользнули по телу, более сильные и еще более нежные, чем мои. От них загорелось все целиком, но вместе с тем появилось чувство, что так и должно быть.

Чужая ладонь смело легла поверх моей руки и уверенно, без слов, переняла движения.

Я услышала шепот, говорящий постыдные и вместе с тем пьянящие вещи.

И я пью эти ласки, шепот, прикосновения. Пью, как яд, зная, что это лишь представление моего воспламененного зельем разума.

Но еще, еще, еще… волна за волной, все ближе к чему-то самому прекрасному в этом мире. Эти руки возносили меня на вершину и гасили дикую жажду внутри.

А потом…

Чувствуя скорое разрешение, я открыла глаза и не только увидела в зеркале свое отражение, но и встретилась с глазами разного цвета за своей спиной…

Морок.

Я призвала морок.

Но Дарен, настоящий Дарен, тоже тут – стоит, глядя на меня и свой морок через зеркало… Он видел все.

И в глазах, его настоящих глазах, тоже плещется тьма.

27. Ночь Тысячи истин

Я вскочила и перевернула зеркало. Оно с грохотом и обиженным гулом упало на ковры, но мое сердце стучало куда громче.

Какой стыд! Боги, какой стыд! После всего, что я сегодня ему сказала…

Я застонала, уткнувшись лицом в бархат.

– Лучше бы я провалилась! Нет! Лучше бы провалилась Эсхе!

Где-то в глубине души оставалась крохотная надежда, что все произошедшее было всего лишь плодом дикого колдовства, но какая-то часть меня ехидствовала, утверждая, что нет. Все было взаправду.

Я спешно натянула на себя рубаху, а потом бросилась к сундуку за сон-травой. Почему защита разума не сработала? Уступила коварному зелью Эсхе?

Ох. Я легла на постель, пытаясь унять гулко стучащее сердце. Стыдно, хоть в окно выпрыгивай.

Да чтоб я еще хоть ра…

В дверь постучали.

Я резко села на постели.

Боги, а если это он?

Это он.

Точно Дарен.

Желание выпрыгнуть в окно и понадеяться, что потоки ветра помогут мне живой добраться до земли, стало как никогда заманчивым. А может, притвориться, что сплю?

Стук повторился.

Ладно. Я прижала ладони к горящим щекам. Ну что, действительно, такого ужасного может случиться? Ну, он просто рассмеется мне в лицо.

Ничего.

Выдержу.

Придется…

Я подошла к двери.

– Ну как, понравилось? – с вызовом спросила я, открывая дверь.

Но Дарен не смеялся. Ни тени улыбки не было у него на губах, только глаза горели темным неровным пламенем.

– Понравилось, – сказал он и в повисшей тишине хрипло добавил – Позволь мне закончить.

Не приказывает. Не велит. Просит.

– Ты хочешь… – выдохнула я и замерла на краю пропасти.

А потом медленно шагнула от двери и, не сводя с него глаз, отступила вглубь покоев. Черное пламя в глазах Дарена полыхнуло жарче, обещая мне тысячи вещей и тайн, что мы откроем вместе.

А потом он шагнул навстречу, и ночь на его кафтане вошла в мои покои вместе с ним. Три шага. Два. Один.

Словно танец, начатый когда-то.

Порыв ветра захлопнул дверь. Я остановилась.

Дарен же остановился напротив, дыша быстро и тяжело. Даже если это какие-то особенные чары, и он считывает меня и по какой-то необъяснимой причине наслаждается этим… Пусть сегодня это будет так.

И в следующий миг Дарен медленно опустился передо мной на колени, а его ладони заскользили по моим ногам вверх, приподнимая подол сорочки. Он выпустил посох из рук, но я поймала его, иначе просто не смогла бы удержаться на ногах от этих прикосновений. Его же руки взметнулись вверх, добравшись до тонкой кожи под коленом, и я закрыла глаза.

Нежность, сосредоточившаяся в этих простых движениях, опаляла меня изнутри, ведь в то же время во всем этом было больше дикости и первородной тайны, чем во всех колдовских свитках Нзир-Налабаха…

Посох все-таки упал на пол.

С едва слышным шорохом Дарен подтолкнул меня на постель, а сам придвинулся ближе. Стопами я ощутила прохладный пол и грубые складки упавшего плаща.

Запах пепла и терпкой хвои окутал меня. Прикосновения стали еще мягче, еще нежнее, и я прерывисто вздохнула, откидываясь на постель.

Дарен склонился и, сдвинув ткань, поцеловал внутреннюю сторону бедра. В тот же миг я, не сдерживаясь, застонала.

Это так неправильно.

Но вместо того чтобы оттолкнуть, я крепче обвила его руками. Волосы Дарена на ощупь оказались мягкие, а вблизи еще более темные, и, когда я погружала свои пальцы в его локоны, их скрывала мягкая текучая мгла. Сама ночь пробралась сегодня в Нзир и сделала мои помыслы как никогда темными, как никогда запретными.

Дарен придвинулся еще ближе, поцелуями и легкими касаниями поднимаясь выше.

– Что ты делаешь… Какой стыд, – прошептала я.

– Давай притворимся, что не знаем этого слова.

А в следующее мгновение невесомая нежность сплелась с невероятным наслаждением.

Дарен жадно приник губами…

Не сумев сдержать стон, я вздохнула.

Я уступила мороку, сдалась, хотя это он стоял на коленях передо мной и прикасался как к неведомой богине, чью милость можно заслужить только падшим. Я же лежала, распростертая перед тьмой и ничего не желала больше, чем слиться с ней навечно.

Еще, еще, еще… волна за волной, движение за движением, все ближе к чему-то самому прекрасному в этом мире.

А потом…

Бездна звезд. На мгновение я вырвалась, забилась в его руках, забыла про дыхание. Но когда вместе с искрами упала назад, в реальность, грудь вздымалась быстро и часто.

Горячий выдох. Дарен отстранился, но ниточка слюны тянулась между нами, как самая порочная колдовская нить.

– Что… это было?..

Он вытер губы и поцеловал меня под коленкой.

– Удовольствие.

– Раньше такого не было.

– Раньше ты была с юнцом, а не с мужчиной.

Надо сказать, Дарену удалось сказать это без самодовольства. Наоборот, он улыбался. А я все размышляла, о чем он на самом деле думает? Он победил меня своим колдовством, как-то пробрался сквозь сон-траву, очаровал меня настолько, что я начала ему доверять и даже поверила в то, что он идет к верной цели. После всего, что было, это иначе как мороком не назвать.

Я потянулась к вороту его рубахи, но он перехватил мое запястье.

– Мне пора, – сказал он с сожалением. – Я должен отдать последние распоряжения Леславу. Он стоит с ардонийцами в Мглистом лесу.

– Мы нападем на Злат?

– Если Святобория нападет, мы войдем в столицу и разрушим Цитадель, а потом Леслав проведет войска в Нзир.

– Ты ведь не хотел крови.

– Мы не можем дальше оставлять все как есть.

Я кивнула. Только сейчас я обратила внимание на посох и поняла, что это значит.

– К тебе вернулись силы.

– Еще как, – сказал он, улыбаясь. – Ты дождешься меня? Я должен рассказать тебе кое-что.

– Еще одну тайну?

– Последнюю.

Я хмыкнула.

– А ты знаешь, чем меня подкупить.

Когда Дарен ушел, меня заколотило запоздалой дрожью, но по всему телу разлилась нега, а в груди все пело от счастья.

Мое сладостное, призрачное счастье. Запретное.

Я позвала Царёга.

– Мне нужно убедиться, что я не околдована, – сказала я ему. Он появился не один, а с целым сонмом друзей-обережек.

– Замуж тебя надо выдавать, – со смешком сказал Царёг, наблюдая за тем, как духи-обережки приводят в порядок покои.

– Нет, мне надо получше выбирать друзей. – Я быстро одевалась, отдавая предпочтение самым простым и удобным одеждам в сундуке.

– Выпей из Ангмалы, – посоветовал кот. – Можешь, конечно, постоять у Древа, но там сейчас такое творится…

Я натянула черные штаны и просторную белую рубаху с алой вышивкой. Царёг и его друзья увязались за мной, и мы всю дорогу обсуждали с котом последствия разгульной ночи. Оказалось, в одной из мастерских устроили представление, а оно переросло в пожар, и теперь половина сил обережек была брошена на то, чтобы вернуть мастерским первоначальный вид. Никто не пострадал, но Алафира устроила там такой разнос, что два колдуна угодили в лечебницу с оттянутыми ушами.

Город спал. Разве что облака, раньше проплывавшие внизу, теперь бродили по городу. Нзир снижался к земле. Где-то на другой стороне размещалось ардонийское войско, но мне по пути встречались только торчащие из ниш босые пятки, валяющиеся чаши, курительные смеси, обрывки одежд и цветов. Царёг проводил меня до выхода из Главной башни и тоже отправился следить за порядком в мастерские.

Я умылась, но не почувствовала изменений. Наоборот, я все так же ясно понимала, что для правды мне нужно собрать предания Сиирелл. И выслушать Дарена.

Я пришла к идолу Крылатой и долго смотрела в ее каменные очи, пытаясь осознать ее природу и нашу с ней связь.

Если Дарен прав, и наша с ней сделка состоялась в тот день, когда я упала в море… Чего она от меня хотела? Я содрогнулась, представив огромного змея. Но огромных змеев никто не видел в наших морях… в нее верят лишь культисты.

Будет не свет, но огонь.

Будет не огонь, но гнев…

Зачем она вела меня сюда? Зачем помогала в болотах Линдозера и в водах Ангмалы?

– Я хочу вспомнить, – сказала я, глядя в ее безучастные каменные очи. – Нашу встречу и свое имя.

– Хэй, Сёнка. – Минт возник, как обычно, бесшумно. Его глаза были красными, отчего закралось отчетливое подозрение, что сегодня он еще не ложился. – Давно не виделись!

– А я как раз о тебе думала!

– А мы всю ночь обсуждали с купцами поставку саженцев.

– Так я тебе и поверила.

Он окинул меня оскорбленным взглядом:

– В обновлении земель заинтересованы не только в Нзире, но и в Ардонии! Купцы собираются везти семена в Асканию, а Дарен обещал помочь… – он будто проснулся. – Наши деревья тоже участвуют! Веришь, нет, но не думал, что торговать семенами когда-нибудь станет выгоднее, чем рабами.

– Ми-и-инт, – с укором сказала я. – Давай оставим это на потом. Расскажи о себе. Как ты? Как твои названые родители отнеслись к твоему возвращению? Наставник?

Минт сел у подножия идола.

– Мечевластитель лишил меня права проходить испытание Калиновым Мостом. Это значит, что я не смогу быть полноправным наемником, – скривился он. – Мой отец и другие Старейшины согласились с его решением. Но меня поставили обучать молодняк и всех, кому интересна зачарованная сталь. Мало-помалу у меня стало столько учеников, что до кустов спокойно сходить некогда было.

– Тогда-то Старейшины и заинтересовались договором с Нзиром?

Минт пожевал губы.

– Да. Они Мечевластителя и убедили. Но, как ты знаешь, он оказался той еще сволочью. – Минт хотел было сплюнуть себе под ноги, но сдержался.

– И что будет дальше?

– Передел. – Глаза Минта блеснули недобро. – Когда все начнется, я свергну Мечевластителя.

Я похолодела.

– Фед бы этого не одобрил…

– Я видел, что творится во Втором Круге, – процедил Минт. – Феда больше нет, верно?

– Нет, – согласилась я тихо. – Но перед тем, как ушел… он просил тебе передать… Что ты лучше его во всем.

Лицо Минта дрогнуло. Он сказал с болью и злостью:

– Это ничего уже не изменит.

Странная тишь висела над городом. Крылатая, у ног которой мы сидели, безжалостно глядела на нас каменными очами. За ней, за туманом, щерились стены Второго Круга. Тянуло холодом от кольца Третьего.

Минт проследил за моим взглядом и вдруг сказал:

– Ну и? Стоило оно того?

Я обернулась к нему. Голос мой дрожал.

– Ты о чем?

– Тайные знания, за которыми ты гонялась.

– Еще не все. Мне нужно расспросить тебя о Страннике.

– Знаешь, я тоже кое-что пришел тебе сказать, – начал было он, но резко остановился. Из-за идола Крылатой вышли двое: высокий рослый наемник Любомудр, наставник Минта, и Лада.

– Наставник? – Минт загородил меня.

Любомудр молниеносно подскочил ко мне, и я даже не успела ничего сделать, как на моих запястьях сверкнули оковы.

Червенские.

Любомудр намотал цепь от оков себе на пятерню и даже не шелохнулся, когда я дернулась в сторону.

– Отпусти меня! Сейчас же!

– Вы с Лесёной идете вниз.

На лице у Минта отразилось замешательство. Но потом он кивнул.

– Минт? – Я отступила от него на шаг.

– Не пытайся сражаться со мной, – глухо сказал Минт, пряча глаза. – Я знаю все твои приемы.

– Чтобы вы ни задумали, у вас ничего не выйдет! – мой голос сорвался от такого вероломства. – Вы в Нзире!

– Побереги силы. – Из-за идола Крылатой появилась Инирика. Рядом с ней шли Лада и Любомудр. В одной руке колдунья держала сплетение-щит, отделяющее нас от окружающего мира.

А мир будто бы вышел у меня из-под ног. Как… когда?!

– Минт, – я обернулась, обращаясь к нему, и только к нему, – что ты делаешь? Ты не способен на предательство. Только не ты…

Инирика ухмылялась, глядя на то, как я пытаюсь стряхнуть подавляющие чары оков. Я пыталась понять, что связывало всех этих людей и что заставило их сегодня пойти на предательство.

– Еще вчера вы братались с нами у Древа. – Я зло рассмеялась. – Инирика! Ты жаждешь занять место Дарена, а вы, видимо, продали меня червенцам.

– Это здесь, под облаками, вы боги. – Любомудр проверил, надежно ли закованы мои руки. Минт бросил на него недовольный взгляд. – А там, на земле, вас ненавидят по-прежнему. У нас было время подумать, и я понял, что Инирика права. Мы должны жить вдали друг от друга. Не смешивая наши обычаи.

– Зачем вам я?

– Один из жрецов велел привести тебя.

– Ты – его условие, – сказала Лада, пожимая плечами. – Твоя жизнь – наша жизнь.

– Колхат? – Я растерянно посмотрела на Минта. Он отвел взгляд. – Он жив?

– Живее всех живых, – буркнул Любомудр. – Идем, скоро свидитесь.

Они потянули меня за собой, и мы пошли вниз, вдоль русла Ангмалы. Меня охватил страх. Видимо, Инирика хотела открыть лестницу как можно дальше от крепости, чтобы Дарен и духи-обережки не могли почувствовать. Туман, отделяющий нас от Второго Круга, рассеивался. Уже скоро…

– Дарен будет искать меня, – я сказала это для Инирики, ведь она знала лучше всех цену предательства в колдовском городе.

Но колдунья невозмутимо ответила:

– Если ты ему так дорога, как надеешься, он наконец натравит Рать на червенцев. А если нет… Это все равно станет поводом усомниться во всех его решениях. Когда колдуны наконец поймут, что у нас нет друзей, я буду рядом и уведу Нзир и тех, кто остался, в горы. Я спасу наши знания. Как всегда это делала!

– Да ты просто обезумела! – взревела я, пиная ее. – Вообразила себя Галлаей, да?

Инирика стояла, пытаясь сохранить достоинство. Любомудр дернул оковы, заставляя меня идти смирно.

– Следи за своей подружкой, Минт.

– Дарен поймет, что вы его предали!

– Интересно как? – Инирика извлекла из-за пояса пузырек с сон-травой. – Благодарствую за идею, кстати.

– Вы все равно его не обманете!

– Больше это продолжаться не могло. Я должна была взять все в свои руки. Снова! Галлая! – Она рассмеялась. – Галлая моя прапрабабка, Лесёна. Мой род жил в Обители. Моя сестра поверила в Весть и отправилась в Ардонию охмурять царька. Если кто и должен взять в руки этот город, так это я.

Лада достала еще одни оковы и передала их Инирике.

– Мы оставим здесь следы червенцев, – сказала она. – Пусть думают, что это их рук дело.

– Вы не понимаете! – Я попыталась вырваться. – Мы все погибнем, если эта битва состоится! Отпустите меня! Давайте поговорим!

– Время разговоров вышло. – Любомудр оглянулся на крепость, явно опасаясь погони.

И не зря.

Щит, созданный Инирикой, блеснул золотом, и из снопа искр вылетела чья-то стремительная тень. Лада стояла первой, но чего-то подобного явно ждала и потому успела закрыться от атаки плащом с защитными рунами.

Но плащ не выдержал, ссыпался на земь пегими хлопьями пепла, и сквозь них возникла Эсхе.

В ее руках танцевали пламевидные клинки, длинные черные волосы были забраны в две косы, а змеи-узоры на теле светились и двигались будто бы сами по себе.

– Законы гостеприимства в Светлолесье всегда были так себе, – ухмыльнулась Эсхе. – В Аскании за ложь в доме хозяина полагается изгнание. А за предательство…

Инирика побледнела и, не опуская щит, другой рукой создала перед собой еще один поменьше. Но Эсхе швырнула клинок, и тот прошел сквозь щитовые чары, попав светловолосой колдунье в грудь.

– Клинки из свирюлла. – Эсхе выпрямилась, меняя хват на оставшемся клинке. – Зачарованы тобой же, Инирика. Лучшая кара для предательницы, не находишь?

Пятясь, Инирика вскинула руку, будто пытаясь ухватиться за собственные сплетения… Но те растаяли. Колдунья захрипела. Наемники не шевельнулись, как и я, понимая, что клинок засел слишком глубоко. Инирика сделала еще несколько шагов назад, пока не угодила в Ангмалу. Я успела поймать ее растерянный взгляд, а потом Инирика упала, и воды колдовской реки скрыли ее.

Это произошло так быстро, что какое-то время я не могла осознать произошедшее. Ладу трясло, но она вытащила клинок и встала напротив Эсхе.

Но Любомудр рявкнул:

– Я сам! Открывай лестницу!

Кому он это сказал? Вдруг я замерла, пораженно глядя на то, как Лада кладет руки на траву, и та чернеет. Под ее руками осыпался пепел. Лада смогла открыть лестницу… Путь Разрушения! Лада – колдунья Пути Разрушения!

– Учти, что это будет не то же самое, что торговать рабами из Аскании. – Эсхе плавно обошла его по широкой дуге.

– Учти, что это будет твой последний танец. – Любомудр ударил сразу же, с разворота.

Не тратя времени ни на увертки, ни на слова. Он махал своим огромным двуручным мечом, словно мясник. В этом не было ни игры, ни пляски, ни позерства. Он шел убивать и прокладывал к смерти Эсхе самую прямую дорогу.

По тому, как он бился, я с леденящим ужасом поняла, что при всей гибкости асканийке долго не продержаться.

Если воитель был гибелью, то Эсхе была воздухом, обнимающим его. Она уворачивалась, танцевала, она была всюду! В один миг ее клинок очутился очень близко к шее Любомудра, но тот успел остановить удар.

Мы все замерли, глядя на это противостояние. Даже Лада, вызывающая простейшим заклятьем лестницу, то и дело сбивалась, начиная сначала.

Любомудр обрушил на Эсхе бурю атак. Его клинок танцевал так же быстро, как и ее, но его удары были мощнее. Асканийка отражала их, сколько могла. Пот зернами блестел на ее лице, она улыбалась, и улыбалась даже в тот миг, когда меч Любомудра пронзил ее насквозь… Вдруг одна из светящихся змей на ее теле превратилась в настоящую и с резким рывком впилась в предплечье воителя. Тот отпрянул, клинком отсекая змее голову.

– Последняя милость богини, – хрипло сказала Эсхе, выплевывая эти слова вместе с кровью. Она зашаталась и рухнула бы, но я успела подхватить ее. Минт позволил мне сделать это, рванувшись к ней вместе со мной.

Я, плача, взяла ее пылающее лицо в свои руки.

Эсхе улыбнулась в последний раз и хрипло сказала:

– Я вмешалась и заплатила за это… но она простила меня. Да… Я уже слышу ее голос. Она зовет меня. Я лечу к ней…

– Лестница! – прорычал Любомудр.

Он снова направился к Эсхе. Его тяжелый шаг раздавался по земле, заглушая волны Ангмалы. Он занес руку с мечом, а Минт оттащил меня в туман открывшейся лестницы.

– Лесёна, все кончено!

Я увидела, как взмыла вверх занесенная над Эсхе рука Любомудра, а после видела только туман.

* * *

В Сиирелл солнце еще только всходило. Вдалеке, в море, плескались распавшиеся на куски льдины. На берегу реяли полотнища с тремя клинками – знаменем Сиирелл. Пахло ржавчиной и солью. Оковы подавляли мой Дар, а вместе с ним и внутренний жар, а потому воздух, сырой и синий, пробирал до костей. Стылость, сквозящая всюду, пробиралась куда угодно и была куда острее, чем казалось.

На моих руках еще остывала кровь Эсхе.

– Что вы натворили, – прохрипела я.

Инирика и Эсхе погибли, но на кону стояли жизни всего Светлолесья. Нужно было вернуться в Нзир! Я лихорадочно пыталась понять, как мне вырваться. Левая рука у меня все еще была свободна, но выхватить клинок у сиирелльцев – непосильная задача, а все мое оружие Минт отнял сразу же на берегу.

– Не поднимай шум, – сказал Минт. – И не делай глупостей. Тебе это все равно не поможет. Если окажешься сейчас перед Мечевластителем, будет только хуже.

Я уже поняла, что Лада и Любомудр пойдут до конца ради своих целей, но оставался еще Минт.

– Отомкни оковы, пока не поздно, – прошептала я, обращаясь к нему.

– Молчи, колдунья, или я заставлю тебя замолчать! – Любомудр вытащил из-за пазухи коробок с мазью и на ходу попытался смазать ужаленное предплечье.

– Довольно. – Минт, решительный и бледный, потянул меня за собой в сторону священной рощи. Любомудр пошел впереди, а Лада – сзади.

Но я не отступала:

– Ваши старейшины в Нзире. Они заключили договор, Минт. Там твой отец. Там семья Лады. На что вы рассчитываете?

– Они вернутся, колдунья, – сказала Лада. – С вашей зачарованной сталью.

– Вы больше не увидите их. Вот и все, – сказала я. – Кто вас надоумил вести такие игры? – Мой взгляд уперся в широкую спину Любомудра. – Вы все поплатитесь за это.

– Не каркай, колдунья. – Любомудр обернулся, окидывая меня тяжелым взглядом. – Лучше благодари моего ученика за то, что жива. Червенцы хорошо платят за твою голову.

– Наставник, – с нажимом произнес Минт.

Мы вошли в священную рощу. Любомудр вел нас напрямик, через чащу, избегая хоженых троп. Ветер раскачивал над нашими головами ветви, роща стонала, дышала холодом и моросью. Грязь и снег быстро набились сквозь тонкие сапоги, но мне было все равно, я вглядывалась в небо, туда, где за слоем белесых облаков пока еще парил колдовской город. Страшно было представить, как огромные камни полетят вниз, а после голодная Чудова Рать ступит на землю.

Где-то там Дарен. Я представляла, как он смотрит на Древо. И не понимала, что он чувствует. Все, к чему мы шли, висит на волоске. Мира не будет. Я видела, как наяву, как он хмурит брови, и на усталом лице не мелькает ни капли нерешительности. Чародеи последуют за ним, за его словом…

Что будет дальше?

Куда они поведут меня? Ответ пришел скоро. Подойдя к высокому деревянному столбу, издали похожему на засохшее дерево, Любомудр остановился и отвесил низкий земной поклон. Лада сделала то же самое, а Минт едва заметно кивнул. Приглядевшись, я заметила вырезанные в дереве лик Странника и кузнечный молот в основании. Скрытый идол! Меж тем Любомудр счистил снег, а затем отомкнул плиту, лежащую в основании. Лаз.

– Ты запрешь меня под землей, правда? – Я повернулась к Минту, надеясь хоть на малейший проблеск осознания всей происходящей жути.

– Подземелья под хоромами Старейшин и…

– Хочешь все ей рассказать? – с насмешкой спросила Лада. – Пускай сама увидит.

Минт подтолкнул меня к лазу. Прыжок, и ноги уперлись в выложенный морской галькой пол. Лада уже держала в руках светец. Любомудр не пошел с нами, он скрыл плитой лаз, бросив перед этим Минту:

– Буду ждать тебя у Мечевластителя.

От меня не укрылось, что наставник Минта побледнел и от, казалось бы, несложных усилий уже покрылся испариной. Должно быть, змея Эсхе была ядовитой. Но подумать сейчас над этим не получилось: мы шли через узкий, светящийся бледно-голубыми рунами переход! Похоже, царь Полуночи был прав, и Сиирелл когда-то являлся частью одной со Светлолесьем и Асканией земли.

– Жрецов здесь водить не пробовали? – спросила я.

– Они как раз разместили тут свою темницу для колдунов, – ответил Минт со значением.

– И ты все это время знал?!

– Нет. Не все…

– Быстрее, – прикрикнула на нас Лада.

Минт потащил меня следом за ней, и спустя какое-то время мы вдруг оказались в просторных хоромах. Земляные, высокие, с продухами наверху и такие же испещренные рунами, как и переход, они пахли дымом и землей. Это место могло рассказать многое, но оковы, подавляющие Дар, не давали мне услышать шепот нитей времени. Оставалось полагаться лишь на наблюдательность: в полумраке угадывались огромные столы и очертания каких-то инструментов. Меня мазнуло ощущением, что нечто похожее я видела в мастерской Ксантры.

Лада зажгла светец, и я увидела рядом с ней огромные меха и горн. Минт вытащил ключ, освободил свою руку, а меня приковал к чему-то, похожему на огромные кузнечные клещи.

– Тебе придется подождать здесь, – сказал он, пряча взгляд. – Мы с Любомудром переговорим с Мечевластителем. Если все пройдет хорошо, скоро тебя выпустят.

– Хорошо? – переспросила я. – Минт, ты меня не слышишь! Неужели тебя околдовали!

Он сжал челюсть так, что я услышала зубной скрежет.

– Останься с Ладой.

Минт кивнул воительнице, которая тоже избегала смотреть мне в глаза. Полумрак перехода скрыл Минта, а затем и его шаги.

Меня слегка колотило, но я отказывалась верить происходящему. Как могли эти люди, разделившие со мной столько тягот, вдруг так поступить?

– Лада.

Она не смотрела на меня. Отойдя к одному из столов, принялась обтачивать края одного из своих клинков на громадной наковальне. Мне казалось, что Лада делает это намеренно громко, чтобы не слушать меня. Да. Как и Минт, она не станет отвечать на вопросы о том, что сейчас происходит. Но я должна до нее достучаться! Поговорить. Понять!

Сейчас она мой единственный ключ.

– Не знала, что ты тоже колдунья, Лада… – начала было я, но она не слушала.

В один из коротких промежутков, когда ее клинок взмыл вверх, переворачиваясь, я спросила:

– Что это за место, Лада? Кузня?

Вместо ответа она продолжила обтачивать клинок и делала это куда громче, чем в предыдущий раз.

Нужно было что-то посерьезней, чтобы отвлечь ее от этого занятия.

Все-таки не зря я столько сидела за свитками, не зря столько слушала сказания Феда и не зря на свой страх добралась до книг времен царя Полуночи.

– Это кузница Странника, – сказала я, когда звучание клинка вновь ненадолго стихло. И когда за моими словами последовала тишина, добавила: – Здесь он выковал три меча для вашего народа.

– Ты ничего не знаешь о нас! – резко бросила Лада, оборачиваясь. – Не говори так, будто понимаешь, что все это значит для нас.

– Говорят, Странник выковал три меча за вашу преданность. Это я понимаю.

Лада скривилась.

– Мы преданны только себе и своей свободе.

– Тогда зачем Странник выковал заговор-клинок? Ведь именно он связал нас с Минтом. Именно благодаря ему Минт поклялся оберегать мою жизнь, как свою собственную.

Лада бросилась вперед. Так стремительно, что я даже не успела отпрянуть. Но вот она подскочила ко мне и приставила холодную, еще поющую сталь к горлу.

– Думаешь, знаешь наши предания лучше всех? – прошептала она мне в лицо. – Странник благословил Сиирелл всегда оставаться вольным городом, потому что сам после битвы с чудовищем не смог подняться! Чудовище отравило его своим последним укусом! Только отцы-основатели, от которых идет мой род, знали, что Странник давно уже недвижим, словно горы.

Только я уже знала, что Чудищем была разгневанная богиня. Если отцы-основатели видели эту битву…

– Калинов Мост! – воскликнула я. – Так вот почему вы разыгрываете этот обычай. Он про битву между Странником и Чудищем. Но где же тогда Странник? И что стало с Чудищем?

Лада отодвинулась, огонь в ее глазах поутих. Она убрала клинок за пазуху, но разговор в старой кузнице был ей явно по душе, поскольку она произнесла насмешливо:

– Море и небеса горели, земля вздымалась и опадала, и то была битва в Жгучей Пади. Так говорят в нашей семье. Для всех – Великая Сеча. Мало было тех, кто пережил это. Но Чудище упало в море, а Странник, отравленный им, явился моим предкам последний раз, воздав им наградой этот уцелевший остров. А потом ушел навсегда, – горделиво сказала Лада. – Мы сохранили наше наследие, пронесли его и свою свободу. И дальше будет так же.

Она рассказала мне все и даже больше, и я чувствовала это, но прежде, чем возвращаться к ее словам, я должна была нанести ей решающий удар. Пусть даже словами!

– Твой род очень древний… Минту никогда не заслужить место в нем, верно?

Лада вспыхнула.

– Он для тебя пустое место, да?

– А ради кого, как ты думаешь, я согласилась терпеть тебя и все это?! Осквернять это место? Нарушать сон старой кузницы?

– Нет уж, послушай! – заорала я. – Почему бы тебе не признаться ему, Лада? Он не верит, что может стать частью Сиирелл и тем более твоего рода, а Любомудр со Старейшинами эту мысль в нем упорно поддерживают. Он считает, что никогда не будет достоин такой девушки, как ты. И не знает о твоих чувствах. И, смирившись, пытается удержать свою честь. Ты думаешь, он влюблен в меня, но это… это просто отчаяние!

– Он повсюду за тобой таскался! Он так за тебя держится!

– Потому что я единственное, что у него осталось, Лада!

Она стояла, будто пораженная громом. Ее глаза метнулись к оковам на моих руках, будто она заподозрила, что я применяю на ней какие-то чары. Я грустно шевельнула ладонями.