Текст книги "Сердце-пламень"

Глаза Инирики расширились.

Взмахом руки я разорвала опутывающий нас золотой щит.

За одно я была благодарна Инирике. Она так меня презирала, что до меня наконец дошло: за ее презрением стоит страх. Страх, что она не сможет заставить меня подчиняться. Я сильнее, чем все это время про себя думала.

Я шла в сумерках к крепости, размышляя над тем, как мало времени у меня остается. Тиски сжимались, а я все еще не разгадала загадку Ворона, Чудовой Рати, царя Полуночи и иглы, связывающей все это воедино.

Жители Второго Круга запирали на ночь двери, и только редкие смельчаки, вооружившись, ходили по улицам ночью для всеобщего успокоения. Несмотря на то, что, вопреки всем законам, зима покидала Нзир, по вечерам все еще становилось холодно и иногда даже шел снег.

Сегодня был такой вечер. На одной из улочек я остановилась, глядя на крепость. Улицу освещали колдовские лучины. Снег сыпался сверху густыми хлопьями и в свете огней напоминал блестящую пыльцу. Огни – теплый блик позолоты, вписанный в смородиновое сумрачное небо.

В небесах восходила Червоточина, и ее слабый свет пока что не может тягаться с колдовским, но я знала, что скоро она расцветет раной, заливая все вокруг густым багряным соком.

Сквозь открытый переход с дуговыми сводами шел, опираясь на посох, Дарен. Он окружил себя колдовским щитом для отвода глаз, но мой оберег ему обмануть не удастся.

Я смотрела, как Дарен размеренно движется в сторону Третьего Круга, как оседает ему на непокрытую голову звенящее инеистое серебро.

Такой же одинокий, как и я. В душе шевельнулось сочувствие. Нет. Не такой же. Знал ли он, кем окружил себя? Инирика, Эсхе. Я… Конечно знает. Не оттого ли лучшими друзьями ему служат ветхие свитки в его покоях? Отдыхает ли Дарен когда-нибудь? И если да, то как?

– Чудь тебя побери, – зло бросила я и развернулась. Скрипнули на снегу сапоги, и я побежала к лестнице, что Дарен открыл в Светолесье.

Лестница продержалась несколько мгновений, прежде чем исчезнуть. Не успев спуститься, я упала в снег. Дарен обернулся, но я откатилась за дерево, а потом бесшумно, как учил меня Минт, прокралась в сторону и затаилась за деревом.

Вряд ли моих навыков хватит для полноценной слежки, но можно хотя бы попытаться выиграть время. Дарен не воин, а колдун. Он привык полагаться на чары, и если удача будет на моей стороне, то и заметит меня не сразу.

Я держалась вдали от Дарена, шедшего по заметенной тропке сквозь деревья. Лесная чудь наблюдала за мной издалека. Может, ей не нравилась, как Царёгу, моя кровь. Но в любом случае, они не приближались и не выдавали меня.

Вскоре показался тын. Колдун осмотрел избы, застывшие в сонном оцепенении, распустил щит для отвода глаз и пошел дальше. Я спустилась следом вниз по утоптанной дороге, на которой хорошо виднелся след от полозьев. Дарен свободно зашел в приоткрытые ворота, я, чуть погодя, за ним. Раздался хриплый лай цепного пса, но Дарен усмирил его колдовством и, судя по всему, всех остальных псов в этом селении тоже.

Где мы? Избы и узоры на занавесках напоминали Святоборию… Я шла по следам Дарена по опустевшим улицам, готовая в любой миг к неожиданной атаке. Но ни чуди, ни враждебного колдовства не ощущалось, и оберег молчал, словно бы соглашаясь.

Впереди послышались голоса. Откинув плащ, я забралась на крышу приземистой избы и, перескочив с нее на избу побольше, в конце концов вскарабкалась на обледеневшие стропила деревянной башенки. С нее мне открылся странный вид: Дарен вошел во внутренний двор, а навстречу ему с широких ступеней добротной избы спустился мужик в заячьей душегрее и в беличьей шапке, сдвинутой набекрень.

– Белой дороги, колдун! – сказал он срывающимся голосом. – Меня зовут Барса. Голова я тут. Благодарствуем, что откликнулся. Про нашу беду сам знаешь.

– Знаю.

– И раз пришел, стало быть, возьмешься.

Дарен медленно кивнул. В своем простом кафтане и с посохом он походил на простого колдуна. Знал ли Барса, кто к ним пожаловал?

– Омуль, охотник, исчез летом, – начал тот. – Леда с подружками ходили по бруснику и тоже пропали. Осенью – еще трое, с разницей в несколько дней. На прошлой седмице пропала племянница моя. Снарядили Прота в Березань, колдунов искать…

– Надо было раньше звать. – Дарен сурово посмотрел на старосту, и тот не выдержал взгляд. – Жрецов приглашали?

– Нет, – обращаясь к своим ногам, сказал Барса. От волнения он весь покрылся пятнами.

– Лешему грамоты писали?

– Да… Но, по правде сказать, здесь и раньше неспокойно было. И весь нашу Лихобором прозвали. Всегда тут лихо какое-то обреталось. А ныне… говорят, из-за вас. – Голос Барсы сорвался: – Поможете?

Что у них тут случилось?

Я подалась вперед, вдруг поскользнулась на покрытой льдом крыше и кубарем скатилась вниз. Хорошо хоть успела принять правильное положение. Но правильное для себя, а не для несчастного худого старосты в душегрее, на которого я в итоге и приземлилась.

– А-а-а! – заголосил он. – Помогите, люди добрые! Убивают!

– Да нужен ты мне, – прошипела я и поднялась.

Во дворе уже столпились невесть откуда набежавшие весчане. Лица у всех полыхали враждебностью. Но староста, пытаясь подняться, не гнушаясь, схватился за меня, отчего мой плащ порвался. Раздалось дружное оханье, и толпа отступила на шаг.

Выражение лица Дарена в это мгновение воистину можно было назвать историческим: у него приоткрылся рот и чуть округлились глаза.

Эх, любовалась бы и любовалась…

– Вы только посмотрите на нее! – заверещал кто-то по правую руку от старосты. – Колдовка-убийца! Задавила Барсу!

Да уж, подарок Эсхе выдал меня с головой, даже придумать ничего не получалось. Но разгуливать в таком виде по Светлолесью могла только очень дерзкая колдунья. И, похоже, бессмертная.

Наряд оказался удобнее, чем рубаха со штанами, хотя выглядел, как дикая смесь колдовства и опасности: разрезы до середины бедра, вставки из зачарованной чешуи и длинные сапоги на шнуровке. Тонкая, облегающая черная кожа чередовалась с тонкими ремешками. Наручи открывали руки на случай превращения.

– Да все с вашим Барсой хорошо. – Я сдернула плащ с орущего в снегу старосты. – Вот. Цел и невредим.

Дарен прикрыл глаза.

– А я говорил вам, что от колдунов ничего хорошего ждать не приходится! – заорал мужской голос, и из хозяйского дома во двор выбежал парень, очень похожий на Барсу.

– Она со мной, – ничего не выражающим голосом сказал Дарен, а сам так стрельнул на меня глазами, что у меня душа ушла в пятки.

– Сына, охолони, разобраться надо, – кряхтя, сказал староста. – Сейчас сядем в избе, поговорим. С лесом-то совсем беда, не до гордости.

Но сын старосты, оглядев нас, с торжеством произнес:

– Позор, отец, с колдунами из одной чаши пить!

– Ты меня еще поучи, – нахмурился Барса, стряхивая с волос и шапки снег. – Хочет в червенцы записаться, но я его не пускаю, – сказал он Дарену заискивающим тоном. – А червнецы до нас ни разу даже не доехали, что б помочь.

Сын Барсы рассмеялся. И смех его мне не понравился.

– А меня они, отец, услышали!

Он дернул ручку двери, и из пристроя с башенкой, с крыши которого я и свалилась, выскочили шестеро жрецов в алых плащах в полном боевом облачении и с мечами наголо.

Весчане заголосили и бросились врассыпную.

Дарен неторопливо вскинул посох, и его колдовство сонными нитями потянулось к жрецам. Но вдруг сын Барсы, изловчившись, набросил на него что-то похожее на цепи, и зеленый свет померк.

Я сразу же почувствовала, как будто кто-то приглушил солнце, и земля словно закачалась под ногами. В глазах Дарена зажглись недоверие и злость. Неужели не знал? Теперь по-настоящему страшно становилось уже мне. Но стоило Дарену повернуться, как на руки ему упали каменные наручники, а его самого пригвоздили к земле.

– Лесёна, уходи! – крикнул Дарен. За что сразу же получил удар под ребра.

– На девку тоже оковы наденьте!

– Они у бледного!

– Ну так живее!

– Так он тыл прикрывает, как велено…

– Бестолочи.

Быстро и молчаливо, явно стараясь не называть при нас своих имен, жрецы обнажили мечи. По зазвеневшей тишине, по напряженному молчанию я поняла, что сейчас произойдет. Я вся превратилась в натянутую струну и, видят Боги, не выдержала.

Червенцы в кольчугах. Вооружены щитами и мечами. Завязать бой против шестерых – определенно плохая идея, но…

Бежать не стану.

Увернувшись от попытки захвата, я бросилась на ближайшего, выхватывая из своего сапога короткий клинок. Взмах, и я ударила жреца, отсекая его ладонь прямо с мечом. Ушла вниз, подрезая подколенные сухожилия. Жрец упал, но его собрат успел отразить мое нападение, скрываясь за щитом.

Пахнуло кровью.

– Цепи подавляют Дар! – прорычал Дарен. – Уходи сейчас же!

Меня сжали в кольцо, и я нанесла несколько стремительных ударов по щитам, пытаясь разбить оборону. Я действовала быстро и надеялась только выгадать время, чтобы Дарен освободился и вытащил нас отсюда…

Но что, если оковы и правда подавили все его колдовство?

– Пляшешь перед нами, колдовка? – прогнусавил их главный.

– За Мирха я ей сам сейчас руки отсеку! – забывшись, крикнул еще один жрец и кинулся вперед.

Я успела уйти вниз, но кто-то пустил плашмя свой меч, и он ударил меня по ногам. Я упала. Могло быть и хуже. Могли снять голову…

Кто-то поставил ногу мне на спину и с хрустом вдавил в снег.

– А у этой на запястьях клеймо!

– Так это поди та девка и есть! – воскликнул самый старший на вид, бородатый жрец с запавшими глазами-угольками.

– Да ладно?

– Она, она! Смотри, какие глаза злющие!

Жрецы – по одному с каждой стороны – сжали меня за запястья и потянули вверх. Бородатый обмотал меня крест-накрест цепью. Я закашлялась. Чувство было такое, будто из нутра выбили весь воздух. Силы покинули меня, я задрожала и повисла у них на руках. Цепь становилась все тяжелей, давила к земле, к снегу, пила живое тепло моего тела.

– Вот и нашлась на вас управа!

Тот жрец, которому я подрезала ноги, со стоном и ругательствами стащил кушак, и его побратимы принялись перематывать сочащуюся алым ногу.

– Ну, сейчас ты у меня за все ответишь, акудница!

Жрец замахнулся, но их остановил повелительный, но такой странный сейчас голос Дарена:

– Стойте! Оставьте ее.

– С чего бы, колдун?

– С того, что тогда я добровольно пойду с вами.

– Нет, – сквозь кашель выдавила я.

Но жрецы смотрели не на меня. Они глядели на Дарена и, наконец, понимали. Дарен, покачиваясь, встал и нагло улыбнулся.

– А ведь у него и правда посох был, помните?

– И глаза разные…

Не смея поверить, они коротко обменялись какими-то ругательствами. Глаза у всех заблестели.

– Мы поймали царя колдунов!

– Самого царя…

– Долго же до вас доходит, – осклабился Дарен.

Похоже, отряд возглавлял тучный, с лицом жестким, как подошва, жрец с простуженным голосом. Он приказал всем молчать, а потом подошел к Дарену и ударил его в живот. Колдун покачнулся, но не упал, и тогда еще двое – бородатый и тощий – подошли и уже втроем начали умело наносить Дарену удар за ударом до тех пор, пока он не упал. Но и тогда они не остановились, а продолжили бить ногами.

Я стиснула зубы.

Но Дарен молчал. С его окровавленных губ не сорвалось ни звука, он с бесстрастным лицом просто ждал, пока все закончится.

– На что ночь воровская, а нынче удача на нашей стороне! – прорычал главный в сторону замерших вокруг людей. – Эй, просветитель, сбегай, отправь в Злат письмо!

Кто-то радовался расправе над колдунами, но большинство весчан – и Барса со своим Барсученком в их числе – тут же предпочли убраться. Я знала, что заступничества нам не дождаться, но натыкаться на безразличные и торжествующие взгляды было все равно что снова и снова накидывать на себя червенские оковы – стыло и страшно.

Тогда я попыталась поймать взгляд Дарена, но нас сразу же разделили.

– С девкой-то что делать? – спросил тот, что держал меня.

– Да почем я знаю? Придумай что-нибудь, – огрызнулся главный и, проверив оковы на руках Дарена, повел его к воротам.

Я видела, как Дарен шел, сильно западая на хромую ногу. Червенцы толкали его в спину и смеялись, а его посох подхватил раненый мной жрец.

Один из жрецов попытался сорвать мой оберег, но у него не получилось. В ярости он рванул на себя второй шнур, обрядовый шнур Альдана.

– Отдай! – Я попыталась подняться, но плюхнулась лицом в снег.

Жрец, смеясь, поволок меня за ногу к сараю.

– Вы нарушили слово, – Дарен сказал это тихо, но его каким-то образом услышали все.

– Да кто в здравом уме будет давать слово колдунам? – Главный жрец толкнул ворота.

Дарен стер кровь со лба и тут же протянул ладонь к снегу.

– Не слишком-то вы ученые. – Окровавленная ладонь взрыхлила снег. – Разве не знаете, на что способна пролитая колдовская кровь?

В то же мгновение все огни человеческих жилищ погасли. Вся весь погрузилась во тьму, даже Червоточина стала как будто бы бледнее.

– Что это? – срывающимся голосом спросил кто-то.

Оберег пустил по моему телу волну теплых, а потом острых искр. Я вскинула голову, резко осознавая, что все это значит.

Дарен обратился к колдовству крови. Отдал свою пролитую жрецами кровь. Но чудь, что пришла на ее зов…

– Похоже, чудовище из Мглистого леса, – сказал зловещий голос Дарена.

Раздался глухой удар.

– Что ты натворил, акудник? – прорычал главный.

– Зато теперь вы сможете показать все, на что способны, ну а я… наконец-то на нее полюбуюсь. – Дарен шумно втянул воздух. – К слову, она утащила уже шестьдесят три человека из окрестных весей. Прожорливая и сильная. Неуловимая.

Жрец рядом со мной отчетливо застучал зубами.

– Леший под-д-ди.

Вдруг в ставни грохнул ветер. Люди в доме заголосили. Я почувствовала присутствие чуди еще отчетливее: оберег потеплел, а саму меня обдало морозным ветром.

– Надо было все-таки очертить деревню защитным кругом, – вздохнул Дарен.

– Ч-ч-что происходит? – в ужасе воскликнул, появляясь на пороге, сын старосты.

Тут же за воротами что-то заскреблось, по крыше протопали чьи-то шажки. Староста вылетел из дома и вместе с семьей сгрудился за червенцами. Червоточина в небе полыхнула, обдавая всех нас нездешним кровавым светом.

– Казните к-к-колдуна! – прохрипел тот жрец, что держал меня.

– Нельзя, – ответил ему главный жрец. – Мы должны привести его в Злат.

– Тогда колдунью! – жалобно попросил старостин сынок.

– Тогда готовьтесь стать пищей для Чудовой Рати, – прорычал Дарен и вдруг, обернувшись ко мне, улыбнулся.

По его лицу текла кровь, а плечи мелко дрожали, и от этого вида мне становилось страшнее, чем от присутствия голодной чуди за воротами.

– Снимите оковы! – сказала я. – Освободите нас!

– Ишь к-к-какая! Чтоб вы вместе с нами попировали?

Вдруг Барса воскликнул:

– Я слышу голос! Это Омуль! Он зовет нас!

– Братец! – закричал женский голос. – За воротами мой брат, впустите его!

– Это чудь, – сказал хриплый голос Дарена. – Вашего родственника нет в живых.

Малышня и девки заголосили, даже сын старосты как будто всхлипнул.

– Твое слово ничего не…

Вдруг из проема высунулась когтистая рука и полоснула его по горлу. Жрец покачнулся, сделал шаг назад и исчез во тьме за воротами.

Раздался страшный хруст, и через мгновение туда, где прежде стоял главный жрец, выкатилась голова…

– Освободите колдуна, я не хочу погибать! – заголосил староста.

– Зажмите уши, – велел Дарен. Весчане послушно зажали уши и зажмурили глаза.

– Эй, ты, с бородой! Хочешь выбраться отсюда живым вместе со своими побратимами?

– Д-да! – голос жреца сорвался.

– Освободи нас!

Бородач сам рванул с меня цепи, и они с лязганьем упали в снег. Я хрипло, с присвистом вздохнула. Но, несмотря на избавление, мой Дар себя так и не проявил, и руки все еще оставались человеческими.

Тьма за воротами густела, протягивала к нам полные петли.

– Ключ был у Рада, – упавшим голосом сказал бородатый. – Ключ от оков Полуденного царя…

– Я слышу его голос, – сказал вдруг тощий, а остальные закивали. – Мы должны помочь ему!

Притом что голова Рада лежала на снегу, пялась на нас остекленевшим взором, жрецы все до одного бросились за ворота.

Раздался ликующий вой, потом чавканье, и стало понятно, что обратно жрецы уже никогда не вернутся.

Я подползла к Дарену и попыталась стянуть цепи с его рук.

– Уходи. – Дарен кивнул, и видно, что это далось ему с трудом.

Меня всю трясло, когда я повернулась к воротам.

– Нет. – Я загородила Дарена собой. – Больше не убегу.

Пахнуло гарью и сладковатым до тошноты запахом крови. Оберег раскалился, словно готовясь вместе со мной встретить чудь.

Вдруг Дарен подался вперед. Вместе с облаком пара с его губ слетело:

– Аррадо маос! – И рванулся, превозмогая цепи. – Аша!

Что еще за… Зов чуди! Дарен сделал два валких шага мимо меня, прежде чем я очухалась и потянула его на себя. Затем забросила одну руку ему через плечо и повисла всем своим весом.

Затрещали швы великолепного кафтана…

– Я здесь! – кричал Дарен.

– Куда ты?! – зашипела я ему в ухо. – Только попробуй выйти за ворота, я сама тебя убью!

Я попыталась зажать ему уши, но он уворачивался. Тогда я повалила Дарена в снег и, не замечая сочащейся из ран крови, прижала к себе. Колдун охнул от боли и пытался спихнуть меня в сторону. Надо сказать, сделать это со связанными руками было не так-то просто.

– Что, не нравится, когда тебя морочат? – взревела я. – Лежи спокойно!

Обхватив Дарена ногами, я вытащила оберег, стянула его с себя и кое-как нацепила на сопротивляющегося колдуна.

Как только оберег лег ему на грудь, Дарен замер. В его взгляде читалась смесь неверия, боли и… радости?

– Ты чуть меня не задавила, – прохрипел он с дерганой улыбочкой.

– Не благодари. – Я кое-как откатилась в сторону. – Если выберемся, будешь должен!

– Если ты из-за книг, то лучше уходи.

Он еще и торгуется!

– Тогда научи меня Пути!

– Лесёна… – начал было Дарен, но я его уже не слушала, а дрожащими руками вытаскивала из снега свой клинок.

Весчане рядом с нами скулили от страха.

Смахнув с глаз слипшиеся от крови волосы, я выставила перед собой оружие и направилась к воротам. Если боя не избежать, то лучше принять его в ясном разуме.

Задрожала кровь в жилах.

– Лесёна, вернись! – рявкнул Дарен. – Я приказываю!

Я остановилась на пороге, вглядываясь в тьму.

Пора…

Но вдруг тьма взвыла и отхлынула от ворот.

Ночь стала хоть с Червоточиной, но все же ночью.

Из нее появился человек в выцветшем червенском плаще. Его лицо до глаз скрывали слои ткани. На клинке – кровь.

– А вы все так же не можете договориться с чудью, – сказал он.

Незнакомый мне жрец. Но незнакомый, похоже, только мне…

– Долго же ты. – Дарен, шатаясь, встал на ноги.

– Я отогнал ее, но она вернется.

Они долго смотрели в глаза друг другу. Улыбались, но между ними чувствовалась некая скованность. Даже тишина, прерываемая всхлипыванием весчан, казалось ненастоящей. Она была заполнена чем-то невысказанным.

– Благодарю, – наконец выдохнул Дарен.

И все вокруг будто бы выдохнуло вместе с ним. Жрец отвернулся, смахнул что-то с заблестевших глаз.

Во взгляде и речи чувствовалось долгое знакомство. Кто этот жрец? Может, один из тех, с кем Дарен учился в Цитадели на просветителя? Наверное, это один из его соглядатаев.

Я следила за действиями бледного, пытаясь понять, что происходит. Жрец подошел к Дарену, обтер плащом окровавленный ключ и вставил его в замок. Щелк! Цепи упали в снег.

– Нужно добить ее, – сказал со вздохом Дарен.

– Ты же, насколько я понимаю, ищешь в Мглистом лесу другую чудь, – рассмеялся жрец.

Я в недоумении переводила взгляд с одного на другого.

– Встречаться с чудью в лесу в ночь Червоточины безрассудно даже для вас.

– Особенно для нас. – Дарен потер запястье. – Лесёна, идти можешь?

– За меня не беспокойся.

Жрец перевел на меня взгляд, как будто бы только сейчас замечая:

– Лесёна? Все-таки та самая?..

Я со злостью бросила ему:

– Кто-нибудь объяснит, что здесь происходит?

– Сперва позаботимся о павших, – сказал жрец. Я различила в прорези его одеяния бледную кожу и бесцветные глаза, но это мне ни о чем не сказало.

– Тела нужно сжечь, – сказал Дарен. – Кровь приманит чудь. Я попробую провести для них обряд перехода. Знаешь их имена?

– Нет, – резко сказал жрец. – Но я сам… Сам предам их огню.

Дарен дышал хрипло, с присвистом.

– Лесёна, принеси сюда мой посох.

Стараниями Дарена вокруг веси вспыхнул зеленый обережный круг. За ним, в свете Червоточины, виднелись следы на снегу.

Мы могли бы уйти в Нзир. Алафира бы исцелила Дарена одним Касанием, но он решил остаться со жрецом.

Я теряюсь в догадках, но радует, что мы живы.

Жрец на удивление четко раздал приказания, и вскоре мы устроились в избе старосты. Лица Барсы и его семьи при виде нас радость не выражали. Но еда, теплая вода и одеяла появились перед нами незамедлительно, а сам Барса с женой и детьми ушли к родне. Бледный жрец, взяв с собой нескольких крепких мужиков, ушел позаботиться о телах червенцев.

До чего чужеродно смотрелся Дарен в избе людской!

А колдун меж тем стянул тяжелый кафтан, расстегнул бесчисленные петли защитной вязи и остался в одной черной рубахе с высоким горлом, которая тоже вся была исшита наглухо защитными обережными заклятьями.

Я тоже не сидела без дела: в деревянной плошке разбавила Живу, разорвала на полоски чистую холстину и села напротив Дарена. Он в свою очередь привалился к печи и прикрыл глаза, готовый терпеть мою заботу. Я потянулась к его перепачканному кровью вороту.

– Ну и как это понимать? – прохрипел он вдруг. – Зачем ты пошла за мной?

Я принялась развязывать одну за другой тесемки на его рубахе. Пальцы дрожали, слушались плохо, и пару раз я дернула за них слишком резко.

Дарен поморщился.

– Так что ты здесь делаешь?

– Устала бегать за тобой по Нзиру. – Я ухмыльнулась. – Решила ради разнообразия побегать по Светлолесью.

– Лесёна. – Мое имя в его устах звучало как проклятие.

Из меня так себе лекарь, но, похоже, у Дарена были сломаны ребра.

– Очень больно?

– Твой батюшка сильнее стегал. – Я замерла, но потом поняла, что Дарен пытается шутить.

– Мы можем уйти в Нзир.

– Нет. – Дарен бросил на меня вновь посерезьеневший взгляд. – Лесёна, пообещай, что впредь будешь слушать меня и не ввяжешься здесь больше ни во что.

– Сделай меня своей ученицей, и, клянусь, я буду послушной.

– Уходи, – с досадой пробормотал Дарен.

– Но ты можешь помочь мне соприкоснуться с Даром через созвучие!

– Мне придется снова войти в твой разум, – сказал он зло.

Он попытался стянуть оберег, но я остановила его. Сама не знаю почему. Но казалось неправильным забирать его.

– Я готова.

Мы еще какое-то время смотрели друг на друга, а потом он поморщился.

– Обсудим это потом, – сказала я. – Зачем мы тут?

– Я ищу хозяина Мглистого леса. Самого старого лешего. Он не показывается, а в это время другая чудь пожирает людей. В ночь Червоточины найти его будет легче.

– Ты хочешь узнать у него про Ворона?

Дарен не ответил.

– А не эта ли чудь убила Терна?

– Нет. – Дарен помолчал. – Это сделал Тормуд.

От удивления я слишком сильно надавила на него, и он снова поморщился.

– Я увидел это, когда говорил с ним о том, что произошло в твоих покоях. Он пожелал занять место самого сильного колдуна с Пути Созидания.

Отец-Сол… Крылатая…

– Алчность и тщеславие ходят рука об руку, я боюсь, что мы никогда не избавимся от этих пороков.

– Так вот почему ты назначил ему отработку в Третьем Круге.

Он печально улыбнулся, глядя на светец. Я задержала ладонь на его груди, и он перехватил ее своей.

Я вскочила.

– Ты замерз!

Стащив с полатей несколько одеял, я обернула ими Дарена. Колдун терпел, хотя временами его взгляд заволакивала боль.

– Кто этот жрец? – спросила его я, чтобы отвлечься.

– Один старый знакомый.

– Ему можно доверять?

Дарен усмехнулся.

– Сегодня – да.

– Почему мы не можем уйти отсюда?

– Я должен поговорить с ним, – едва слышно проговорил он.

Я дала ему настоя сон-травы, чтобы облегчить боль, и продолжила промывать раны. Его тело остывало, тонкие руны и змеи, высеченные на ней, будто плясали в свете чадящего огня.

Дарен соскользнул в сон. Еще тысячи вопросов готовы были сорваться с моего языка, но я медлила, не желая мучить его и себя.

Ждала.

Что за цепи были у жрецов?

Дарена трясло от холода. Я подошла к постели, посмотрела с горечью. Временами он дергался сильнее, стонал сквозь зубы, и от этого становилось страшно.

Я согрела воды в печи и напоила его.

Бледный жрец появился, когда за окном стало уже совсем черно. От него пахло костром и кровью. Пока он топтался в прихожей, скидывая плащ и стаскивая кольчугу, я подошла к нему.

– Как жрецы могли создать такие оковы?

– Это какой-то умник при Цитадели, – ответил жрец, смывая с рук кровь. – Точнее, двое.

Мое сердце рухнуло вниз. Неужели?..

– Они использовали кровь колдунов, не так ли? – Дарен проснулся, но, говоря это, смотрел только на жреца. – Закалили металл в нашей крови.

– Не только, – произнес с неким тайным значением жрец. – Я пытался остановить их.

В комнате стало как будто холоднее. Суседко проявил осторожное любопытство, показав из-под лавки мохнатую лапу, но потом резко слился с тенью.

– Мне это тоже не по нутру, – произнес бледный жрец. – Сама суть этих мерзких оков – то, против чего я поклялся сражаться.

– Много вас таких?

– Таких, что против? – жрец хмыкнул. – Немного. Остальные жрецы сейчас все в охоте. Не видят дальше своего носа.

Жрец сел за стол и стал молча есть из горшка остывшую кашу. Он так и не стянул с лица покров и просовывал под него ложку за ложкой. Я рассмотрела его: лицо и руки покрывали шрамы, бровей и вовсе не было. Как и румянца. Глаза отливали красным…

– Но почему вы ничего не сделали, чтобы остановить убийство колдунов? – спросил, вперив в жреца тяжелый взгляд, Дарен.

Жрец ответил:

– Мы бы могли, если бы не успехи Альдана. Он своими подвигами всех очень порадовал.

В дверь робко постучали.

Бледный жрец схватился за меч.

– Это староста, – безучастно отозвался Дарен. – Пришел просить о помощи.

Дарен оказался прав. Когда я открыла дверь, во главе со старостой в избу вошли его жена и кузнец с семьей. Все они заметно дрожали.

– Простите нас, если можете. – Староста и остальные согнулись в глубоком поклоне. – Мой сын… он пошел сюда…

– Подслушать? – веско спросил Дарен.

Староста продолжил, краснея:

– Он не вернулся. Соседи говорят, что видели, как кто-то за околицу выбежал. Найти его не можем. Помогите, чем можете, прошу! Берите что хотите, хоть голову мою пустую с плеч забирайте! Не доглядел я! Помогите.

Дарен отставил кружку и переглянулся со жрецом.

– С колдуном из одной чаши пить – мед и яд напополам делить.