Текст книги "Сердце-пламень"

Сам Дарен стоял, подставив спину потоку. Вода плескалась на середине его бедер, касалась обезображенной ноги, стекала с крепких плеч, с кожи, все еще почему-то медной, все еще хранящей темный, асканийский загар, с темных и светлых змеистых шрамов, обозначившихся несколькими завитками на груди, с десятка разных мелких отметин.

– Ну уж нет! – воскликнула я. – Ты снова ускользнешь от ответа. Говори так! – гася стыд яростью, воскликнула я и добавила: – Или тебе совестно смотреть на меня? Что-то раньше, проникая в мои сны, ты не смущался. Что ж теперь? Родные люди, можно сказать.

Дарен посмотрел так пристально, с нажимом на переносицу, будто хотел что-то сказать одним взглядом. Я стояла перед ним словно открытая книга, и он мог прочитать каждую мою мысль, каждое движение. И все же, словно попав в круг его чар, я не могла отвернуться, не могла остановиться, не могла сказать ему «хватит», потому что и он был мне нужен.

– Ты не можешь остановить Чудову Рать. И сейчас ты не всегда над ней властен, – сказала я и осеклась, сраженная внезапным озарением: – Поэтому ты не остановил ее от нападения на Линдозеро! Наоборот… Ты пытался ей помешать.

Дарен сжал губы, чуть выдвинув подбородок. Он не отпирался от сказанного, но и признаться в том, что я права, не стал.

– То же самое было во времена Полуночи! – воскликнула я.

Колдун медленно кивнул.

– Ворон не получил то, что хотел в прошлый раз, – произнес он с раздражением.

– Что же… он хотел?

– Пожрать наш мир. – Я вздрогнула, услышав то же, что когда-то произнес Минт. – Перекроить его под себя.

– Ты говорил, что пролитая кровь и сделки призовут в Рать еще больше дикой чуди из Нижнего мира. Значит, если состоится большая битва между чародеями и людьми, Чудова Рать увеличится, и тогда Ворон осуществит свой замысел? – спросила я с замиранием сердца, с холодным комом вместо сердца, уже заранее зная ответ.

– Буду сдерживать ее столько, сколько смогу, – говоря это, он потер запястье.

– Ты… ты ведь знаешь, что делать?

– Да.

– Расскажешь?

Он с любопытством посмотрел на меня. Туман между нами таял.

– Зачем?

– Думаешь, я буду смотреть, как наш мир погибает под поступью Чудовой Рати?

– Мы должны как можно скорее заключить перемирие со Светлолесьем, – сказал он. – Жрецы будут вынуждены сложить оружие и выпустить колдунов из темниц.

Вдруг ледяная игла пронзила позвоночник.

– Если все так, как ты говоришь… Ворон прежде всего должен убить тебя.

Он пристально посмотрел на меня. Что-то похожее на грусть заволокло его взгляд, и странная печаль углубила уголки губ.

– Потому что ты единственный, кто еще может сдержать Чудову Рать. – Я опустилась в воду, пораженная этим открытием. – Ворон не может покинуть Срединный мир. Его здесь удерживает игла – заклятье, наложенное на него царем Полуночи. Я пока не знаю, в чем суть этого заклинания. Как он смог создать нечто такое. Но если ты позволишь мне изучить книги времен Полуночи…

– Послушай, – сказал Дарен. – Признаю, что у тебя связь с городом и его прошлым, которую мне не понять. Ты нужна здесь. Я рассказал тебе главное о Чудовой Рати и жрецах, и впереди тяжелое время. И я бы отдал тебе все книги, если бы знал, кому на самом деле ты верна. Возможно, глупо это спрашивать. – Он усмехнулся, смахивая с глаз мешающие волосы. – Эсхе говорит, что я могу тебе довериться. Что должен… Но правда в том, что я не знаю, что с тобой делать. Даже сейчас.

Договорив, Дарен задержал внимание на шнуре Альдана. Я резко вдохнула душистый, травяной аромат насыщенного чарами воздуха и спросила:

– Почему же ты тогда позволил мне искать читальню Галлаи и помог обрести Дар?

Он улыбнулся, будто знал, что я спрошу.

– Я вижу, как можно помочь, и делаю это, как сделал бы для любого жителя города. Но все это мне надоело. – Дарен поднял из воды сложенную лодочкой ладонь. – Ты можешь уйти. Я не стану тебя преследовать.

Я облизала пересохшие губы.

– Это ты и хотел мне сказать?

Он смотрел на пальцы, сквозь которые сочилась вода, будто это было самое завораживающее зрелище в его жизни, от которого нельзя оторваться.

– Да. Ты свободна от меня и моих игр.

Я остолбенела от услышанного.

– Нет. Я хочу остаться и учиться у тебя, Дарен.

Он вскинул на меня взгляд. На миг я прочла в нем смешение радости и печали, а потом все исчезло, и он сказал с насмешкою:

– Стану я брать такую ученицу. Ты только что напала на меня в купальне.

– Я расстроилась!

Дарен закатил глаза.

– Если хочешь учиться, бери у Алафиры свитки. – Он кивнул на Нзир.

– Но ты помог мне обрести Дар! Ты должен быть моим учителем. Ты уже стал им!

Дарен резко встал в полный рост. Я едва успела зажмуриться.

– Не стану я тебя учить, Лесёна!

– Что мне надо сделать, чтобы ты согласился? – крикнула я в отчаянии. – И позволь мне хотя бы взглянуть на книги! Я правда могу помочь!

– Хватит!

Я не могла за ним последовать, но слышала шорох одежды, его тяжелые неравномерные шаги, раздраженное дыхание.

Дарен не уклонился от драки со мной, но сбежал от просьбы стать его ученицей? Это что-то новенькое.

* * *

Я стояла у покоев Эсхе и молотила со всей силы в ее дверь.

– Чего шумишь? – несмотря на время, Эсхе выглядела заспанной. Волосы свободно разлетелись по плечам, когда она сощурилась на меня в свете горящей лучины.

– Я хочу стать ученицей Дарена! – выпалила я. – Кстати, ты знаешь, как попасть в его покои? Лис говорил…

Глаза Эсхе расширились, а затем она схватила меня за локоть и резко втянула к себе.

– Великий Змей, что за несносная девчонка! – прошипела она. – Ты бы еще во время трапезы всем объявила!

– Ты злишься? – Я пыталась разглядеть в полумраке ее лицо.

– Даже в Городе-на-Облаках полно ненадежных ушей!

Асканийка отпустила меня и тут же куда-то делась.

– Лис сказал, что ты можешь помочь!

– Зачем тебе в покои Дарена? – С этими словами она резко зажгла масляную лампу, и я зажмурилась.

– Он забрал себе книги!

– Он Полуденный царь. Делает все, что хочет.

– Но Дарен сказал, что ты сказала ему довериться мне.

Эсхе ушла за полупрозрачную сливовую занавеску. На низком столике перед очагом лежали слойки, вяленая оленина и засахаренные ягоды. Я пропустила общую трапезу, поэтому подошла и отломила себе кусочек от макового рогалика, налила себе полный кубок неразбавленного ардэ и плюхнулась в гору цветастых подушек.

– Ты поможешь или нет? – спросила я с набитым ртом, когда Эсхе, полностью переоблаченная в один из своих легких нарядов, появилась из-за занавеси. Ее шею и волосы украшали светящиеся цветы. Должно быть, кто-то из Созидающих, желая угодить, изготовил для асканийки несколько таких вещиц.

Эсхе взамхнула рукой, и перед ней появилась чаша для омовений. В ней полоскались белые лепестки, а сама вода источала густой цветочный аромат. Я с завистью смотрела на неторопливые, грациозные движения асканийки. В ней столько женской стати, что, кажется, можно черпать. Вспомнилось, что и у моей матери когда-то была такая чаша… Я прикоснулась к жемчужной пряди, потом к оберегу, попыталась уловить свое отражение в медной чаше. Каково это, чувствовать себя роскошной? Даже в том, что Эсхе заставляла меня ждать ее ответа, тоже укрывалось какое-то таинство.

– Помоги мне, Эсхе, – сказала я тихо.

– А разве ты сама не можешь? – Эсхе подошла и налила себе то же, что и я. – Стань его ученицей. Рано или поздно он доверится тебе.

– Тогда придется ждать до скончания времен, – пробурчала я. Возможно, не так уж долго ждать, подумала я, но вслух сказала другое: – Есть ли способ побыстрее? Он меня избегает.

Эсхе вскинула на меня изумрудные глаза. В них мелькнуло странное выражение: какое-то мрачное торжество, интерес и… страх?

– Вот как. – Она задумчиво щелкнула по бокалу ногтем. – Что ж, видимо, время пришло.

– Для чего?

– Очаровать его, огненная дева.

– Че… чего?

– Он сдастся, когда увидит, что ты от него без ума.

Я резко села. Хлебные крошки скатились с моей рубахи прямо на пол. Я посмотрела на свои пальцы: ногти на них короткие, покусанные, даже воспаленные. Неухоженные. Утешает, что теперь я знаю, что они могут быть смертоносным оружием.

– Эсхе… это шутка?

– Он не доверяет тебе из-за травника, Лесёна. Если ты покажешь, что разлюбила его, Дарен переменит гнев на милость гораздно быстрее, – сказала Эсхе, глядя куда-то поверх моего плеча. – Тем более и повод есть. Травник снабдил жрецов оружием, которое разрушило Нзир. Покажи, что твои чувства изменились, и Дарен уступит.

Странные мысли, странный вечер. Внутри все еще горчило, но ардэ глушил все, а сознание собственной силы пьянило сильнее всего. Я осушила кубок и почувствовала себя безрассудной, как никогда.

– Но почему я должна притвориться влюбленной именно в него?

– Это застанет его врасплох.

Я выгнула бровь.

– Дарена? Врасплох?

Эсхе наконец перевела взгляд на меня и, сцепив руки на коленях, сказала:

– А что тебя так удивляет?

– Эсхе! – просипела я. – Это же Дарен!

– Дарен, – подтвердила она.

Я закашлялась.

– Мы росли вместе!

– Росли.

– Да я даже подумать не могу от таком!

– И правильно, думать у тебя сегодня плохо получается.

– Не смешно! – воскликнула я, вскакивая. – Он на меня даже не смотрит! Да и мне он нисколько не интересен! Да и у него вроде кто-то есть…

– Лесёна. – Эсхе встряхнула меня за плечи. – Он некрасив?

Я опустила глаза.

– Ты же знаешь, что красив. Все знают.

– А ты?

Меня колотило.

– Ты не понимаешь. – Я оттолкнула ее, отошла к окну и обхватила себя руками.

– Обещаю, это не покинет этих покоев.

Я набрала побольше воздуха. Ладно. Кто-то должен знать.

– Он был для меня как божество, понимаешь? Взрослее, умнее, лучше во всем. Я и тогда смотрела на него с открытым ртом, а дальше… после червенского плена все воспоминания перепутались с преданиями о Полуденном царе, и он всегда был какой-то недосягаемый. Нельзя хотеть бога, Эсхе. Ты понимаешь? Он для меня больше, чем всё.

Я осеклась. Эсхе задумчиво смотрела на меня.

– То есть бороться с богом ты могла? Искать его? Умирать за него?

Я пожала плечами.

– Так поступают все люди.

– Но он такой же человек из плоти и крови, Лесёна. Мужчина. – Она снова подошла ко мне. – Под его одеждами кожа, испещренная чернильными завитками-змеями, у него есть зубы змей, потому что он терял их в поединках с культистами.

Она развернула меня к зеркалу. Я думала о том, что совсем не знаю Дарена. Он дрался с культистами?

– Что еще ты заметила в нем, Лесёна? – требовательно спросила асканийка.

– Откуда ты знаешь, какой он без одежды?

Эсхе мягко повернула мою голову к зеркалу.

– Ты тоже все это видела. Смотри на него как женщина, не как колдунья или воин.

Я смотрела в зеркало.

– Эсхе… Зачем все это? Зачем ты это делаешь?

– Потому что настоящие глаза находятся в сердце. А там мы встречаемся с истинными самими собой.

Я закрыла глаза.

– Мне не следует себе доверять. Я слишком пьяна.

– Просто скажи, что ты видишь.

– Меня пугает то, что я восхищаюсь даже его тьмой, – вдруг сказала я. – Понимаю, почему он поступил так со мной. А понять… это почти что принять. Я оправдываю его. Даже злясь на него, я все равно как будто с ним заодно.

– Но все-таки пошла против.

– Да. – Я помолчала, Эсхе тоже. – Видишь, как все сложно? А ты еще предлагаешь бегать и соблазнять его. Чтобы окончательно все усложнить.

– Я ничего не предлагаю. – Она кивнула на дверь. – Ты должна знать, что у тебя есть выбор.

Да. И я уже пришла сюда.

– Его… одежды цвета ночи, и это дарит моему сердцу тревогу, – произнесла я, чувствуя, как загораются щеки. Это было неправильно. Не после всего, что он сделал! Не после всего, что сделала я. И того, что сделал Альдан. Крылатая, все так запуталось.

Не время оплакивать разбитые сердца! Время действовать, пока время еще есть…

Но и умолкнуть я уже не могла.

Иногда воспоминания – яд.

– Его пальцы в чернилах, и эти украшения нравятся ему гораздо больше, чем любые другие. Он отводит глаза от открытого пламени, потому что оно напоминает ему тот пожар, в котором он едва не погиб.

И я тоже напоминаю ему о слабости. О том времени, когда он жил хуже, чем слуги. Когда его презирали. Возможно, в глубине своего сердца он еще помнит нашу дружбу, но если я снова встану на его пути, то его рука не дрогнет. Так было в Линдозере. Так будет и на этот раз.

Только если я не достану его первой.

– Влюбленный мужчина сам хочет быть побежденным желанной женщиной, – прошептала Эсхе мне на ухо.

Я отстранилась, но она не отвела руки, а коснулась моих щек, очертила подбородок и спустилась к ключицам. Невесомо, но я все же вздрогнула.

– Я не собираюсь заходить так далеко. Мне нужны только книги. Ты же понимаешь, что я должна получить их, – выпалила я.

– Всему свое время, – сказала она с непонятной грустью в голосе. – Сейчас я просто хочу заказать для тебя несколько новых нарядов. Колдунье Превращения, вышедшей живой из вод Ангмалы, надлежит носить соответствующие одежды.

Я опустила взгляд на поношенную рубаху.

– Почему ты помогаешь мне, Эсхе?

– Ты отмечена Крылатой, Лесёна. – Эсхе показала на мой оберег. – Я поклялась не препятствовать ее воле.

Я помнила про то, что мне рассказывали про асканийский культ Змей, про то, как они преклоняются перед судьбой и в то же время плетут свои сети. Игра, в которую меня приглашает Эсхе, та же, что и игра Инирики.

Через меня они подберутся к Дарену и Нзиру.

Но я больше не хочу быть ничьим оружием.

15. Уловки и голоса

Шли дни. Я пыталась подловить Дарена, но ни в трапезной, ни в тренировочных, ни на укреплениях не могла его встретить. Стоило мне появиться где-нибудь, как выяснялось, что он только что ушел.

Он исчезал, а я ходила за ним по городу, словно заколдованная.

Вдобавок стоило только приблизиться к какому-либо из его мороков, как и они таяли.

Это было непонятное, неприятное ощущение – сознавать, что он нарочно избегает меня. После того, как признал мою особую связь с городом, после того, как рассказал про Рать? Я привыкла, что он всегда где-то рядом и, если потребуется, я смогу к нему обратиться. Накричать. Даже попробовать ударить. Но это странное избегание злило даже сильнее, чем его дурацкие шуточки и игры. Теперь, оставшись вдали от всего этого, я испытывала только непонятную досаду.

Колдовской Дар во мне шипел, словно неприрученная кошка, я нарочно сдерживала его, передавая жилам все усилие воли. Получив свитки о Пути Превращения, я в одиночку приступила к учебе. Но из-за того, что колдуны древности писали о Пути Превращения своим сложным иносказательным языком, это было все равно что брести сквозь чащу в потемках. Сложно и подчас бесплодно. Старые сказки не давали подсказок, как управлять своим превращением. Дарен явно придумал свой подход, и я знала только о поиске и развитии Сада Души. Поэтому, вскоре отложив книги, я садилась и прислушивалась к звучанию Пути внутри себя.

Но там была тишина или плеск воды.

Единственное, что по-настоящему приносило мне радость, это тренировки. По вечерам я заставляла себя тащиться в башню Крыльев и с каким-то изощренным упорством бросалась на набитые соломой мешки, прыгала по треснувшему полу, оттачивая приемы. Ко мне вернулись силы, гибкость и жажда жизни. Мое тело не боялось холода, и я на зависть всем разгуливала по городу в одной рубахе и штанах.

С каждым днем мне все больше хотелось пить эту жизнь жадными глотками. Я мало спала и порой вместе с Царёгом встречала рассвет на одной из пустынных улиц Нзира. Даже Ворон затаился в своем царстве. Больше не раздавались в ночи полнолуния странные песни, не звала далекая свирель.

Мы видели, как трава пробивается сквозь снег. Как оживают сухие ветви деревьев. Как обнажается черная земля пустующих полей. Теплый ветер возвращался в город, и все стало так, как предсказывала когда-то Алафира: среди зимы наступало лето. В один из дней Ося прислала мне приглашение: они с мужем таки открыли свою корчму во Втором Круге. Мы с Царёгом заглянули ненадолго на праздник, чтобы поздравить ее, а потом я ушла, не дожидаясь песен и вопросов о Феде. Зато остался Царёг, ему по-прежнему больше нравилось наблюдать за людьми, чем за колдунами.

Боги хранили Нзир, в то время как в Светлолесье наступила тяжелая зима.

Вместе с новыми колдунами приходили слухи о разбойниках, корыстных жрецах, неразберихе и голоде. О северные землях, охваченных мором.

Город-на-Облаках становился маяком для всех, кто искал спасения. Колдуны из свиты Дарена сделались вестниками мира, их рассказы о благах Нзира и его величии распространялись, как слухи о чуде, о сбывшейся Вести о Полуденном царе. Так же, как первая трава, проклюнувшаяся из-под снега, надежда начала пробиваться в сердцах жителей Светлолесья.

Все больше и больше людей приходило в Нзир. Город расширялся, принимая новых жителей. На улицах Второго Круга появлялись новые дома, лавки и даже корчмы. Люди приходили с разных уголков Светлолесья, чтобы узнать о наших чудесах и наших обрядах.

Каким будет будущее Нзира, когда мы одолеем жрецов и прогоним Ворона с его Ратью? Станет ли наш город действительно местом равенства и справедливости или будет подвергаться тем же бедам, что и другие царства Светлолесья: алчности, властолюбию, разделению и угнетению? Можем ли мы, колдуны, сохранить наши обряды и свободу, не поддаваясь соблазну власти? Или пример царя Полуночи – то, на что мы все обречены?

И смогу ли я внести в это свою лепту?

Крылатая столько раз молчала, когда я просила ее помочь с поисками книг, и пришла на выручку в самый последний миг. Что все это значит? Правильно ли я толкую ее милость, или, как сказал Ворон, у нас, смертных, нет мерок, чтобы измерить замыслы богов?

Я знала, что на этот раз без помощи мне не справиться.

И должна была заполучить себе наставника еще и по Пути Превращения.

Лис отказывал, другие тоже отказывались, не иначе как вдохновленные примером верховных колдунов.

Я начала подслушивать каждую встречу Дарена со свитой. Царёг как-то хитроумно, своими ходами, прятал заклятье подслушивания. Но, стоя на площадке с рунической вязью, я втайне надеялась, что он явится, чтобы отчитать меня, и мы поговорим. Но шли дни, а этого не происходило.

Дарен вводил новую меру для нашей казны, и все представители Путей, а также доверенные ученые мужи и счетоводы из Ардонии сейчас скрипели умами, придумывая, как воплотить его замысел. Дарен вводил свою монету – колдовской анк, и в пересчете на привычные златы и сребы она должна была скрепить между собой все денежные единицы Светлолесья.

Царёг в красках рассказал мне о разговоре, который ему удалось подглядеть в Палате Судеб.

– Разве есть необходимость в своих монетах? – Инирика бросила мимолетный взгляд на лица других советников, как бы ища поддержки. – Торговля с Ардонией проходит без сложностей.

– Сиирелл уже проявили интерес к вещицам Созидающих, – сказал Дарен.

– И они готовы даже поступиться расположением жрецов? – Инирика сузила глаза. – Не понимаю, какой у тебя расчет.

– Расчет такой, что наши вещицы они смогут покупать только за наши деньги, – сказал Дарен с елейной улыбочкой, которая, как он наверняка знал, заставляла кровь собеседников бурлить от раздражения. – Мы ослабим Святоборию, не прибегая к битве. Их деньги потекут к нам. И они не смогут кормить жрецов на своей земле.

– Ты хочешь вести дела с теми, кто еще вчера предавал нас, – с убийственной холодностью сказала она. – Не думала, что у того, кого нарекли Полуденным царем, нет гордости.

– Инирика, – предостерегающе сказал Леслав, вставая со своего места. – Ты забываешься.

Дарен и сам послал колдунье недвусмысленный взгляд, и та утихла.

– Мне нужно больше чародеев-мастеров и кузнецов из Второго Круга, – продолжил Дарен. – Пусть горны работают день и ночь! Пусть казна Святобории опустеет настолько, что они вспомнят, на чье золото построен Злат.

В зале послышались шепотки. Я вспомнила, о чем говорили в Нзире: когда город захватил Мечислав, жрецы разорили его, а на сокровища и отстроили столицу Святобории.

– Деньги – сила не меньшая, чем колдовство, – сказал Дарен, и все утихли.

– Ты говоришь, как сын своего отца, – сказал Леслав.

– Мы будем печатать нашу монету, а им для того, чтобы покупать у нас наши изделия, придется в свою очередь закупать ее у нас, – разъяснил он собравшимся. – Мы будем устанавливать обмен, и со временем все торговые отношения в Святобории будем устанавливать мы. Святобория, а потом и все Светлолесье.

А потом услышала знакомое имя.

– …Минт добился значительного успеха в переговорах со Старейшинами Сиирелл. Они даже сами предложили нам встретиться у нас на годовщину войны Трех Царств. – Судя по хрусту, Алафира свернула грамоту, с которой читала обращение.

– Мы успеем подготовить все необходимое? – спросил обеспокоенно Леслав. – Осталось три седмицы.

– Что ж, тогда мы ускорим приготовления, – ответил Дарен. – А я отправлюсь вниз, – добавил он чуть подумав.

– А что делать с донесениями из Злата?

– Сначала я должен убедиться, правдивы ли слухи. Как только станет ясно, мы разом нагрянем во все темницы.

По собранию прошелся судорожный вздох.

– Когда ты отправишься вниз, господин? – спросил Леслав.

– В ближайшую с Червоточиной ночь.

Я со своей площадки вздохнула тоже и, поняв, что на сегодня все, поплелась вниз.

Успешные переговоры с Сиирелл! Хотя бы Минт добился того, чего хотел.

Я скучала по нему. Слушая разговоры чародеев-воинов, ловила каждое их слово, надеясь узнать в них его шутку. Знал ли Минт, что со мной произошло здесь? Жалел ли о том, что его отец оказался тем самым безответственным колдуном, которого он всегда презирал? Простил ли он меня? И возможно, он уже никогда не захочет видеть меня, узнав правду, и возвращение в Нзир станет для него неприемлемо.

Сегодня был последний день назначенной мне Алафирой отработки.

Из всех работ мне выделили одну из самых сложных, даже несмотря на то, что мои руки могли превратиться в когти, – приглядывать за детьми, которые построили настоящий городок в недрах ледяного сада. Правда, не обходилось и без проказ. Вот и сейчас я выговаривала Ханзи за то, что она подговорила устроить беготню за детьми колдунов на оттаивающем озерце, и пятилетний сын горожанки из Второго Круга провалился под лед. Не сильно, не глубоко, но его, орущего и испуганного, быстро вытащили, и тут досталось уже мне.

Правда, потом родители мальца все же поблагодарили меня и всучили теплый каравай. Велена, смеясь, шепнула, что люди уверены, будто если я разделю с ними пищу, то часть моей удачи и благословений передастся им.

Я бы на их месте поостереглась охотиться за такими благословениями, как у меня, но то, что мое положение в городе поменялось в лучшую сторону, радовало. Но это была тревожная, настороженная радость: вчера все хотели видеть, как меня пожирает Ворон, а сегодня звали разделить с ними хлеб. Это перемены в мире делали людей такими непостоянными? Или соседство Чудовой Рати?

В конце дня я сидела на ступеньках, кидая в Ханзи снежки. Девчонка мастерски пряталась за своими ледяными деревьями, которые в свою очередь с каждым разом становились все толще и прочнее.

Кинув в Ханзи последний снежок, я крикнула:

– Все, перемирие! Давай так: ты со своей разбойничьей ватагой идешь на вечернюю трапезу, а я за это уговорю Велену рассказать вам страшную сказку на ночь.

– Ха! Лучше скажи, а ты правда превращаешься в чудовище? – высунув голову из ветвей, спросила несносная вакханка.

– Еще в какое! – Я растопырила пальцы и пошла на нее. – Пожираю непослушных маленьких девочек!

Ханзи с радостным визгом наколдовала еще одно ледяное деревце. Которых, надо сказать, итак вокруг было с лихвой. На ярком солнечном свете они быстро таяли, но Ханзи ответственно выращивала новые, намереваясь, похоже, засадить весь Первый Круг до того, как сойдет снег.

Вдалеке прозвонил колокол, возвещающий, что у колдунов закончились уроки и отработки. Толпа весело переговаривающихся учеников шла в крепость, обсуждая, как быстро сегодня им удалось возвести перекрытия между Вторым и Первым Кругом с помощью заклинаний изменения веса. Среди них была и Инирика. Заметив меня, она сделала знак своим подручным следовать дальше, а сама осталась у деревьев.

– Мило. – Инирика стянула перчатку и прикоснулась к ледяной ветви, которая тут же треснула от ее касания. – Вырастишь на берегу реки для меня такие же, девочка? Там, где я веду уроки?

– Ханзи, зови своих и бегом в трапезную, – сказала я.

Ханзи пискнула и скрылась в ледяном саду.

– Лесёна, какая встреча! – Инирика разыграла приятное удивление.

Я оправила сбитую рубашку и с равнодушным лицом поприветствовала колдунью Совета. Ни к чему ей видеть мои настоящие чувства. Стоять рядом с ней утомительно уже само по себе. Не то, что дышать. Я заставила себя собраться. Она здесь явно не просто так.

На Инирике был простой, но дорогой синий плащ цвета Крылатой. После моего появления из реки многие жители Нзира запросили у мастеров города синие одеяния со звездами.

– Прогуляемся?

Я кивнула, и мы пошли по дороге, ведущей из Первого Круга в остальные.

– Ты подарила нам всем веру, – мягко сказала колдунья, когда мы отошли от крепости. – Все мы увидели твое чудесное возвращение и перевоплощение.

Я промолчала.

– Ты становишься легендой, Лесёна, – продолжила она. – Ты стала знамением перемен, нравится тебе это или нет. Ты привела в мир Чудову Рать для нашего царя, а теперь показала всему миру, что наши боги сильны, наши обряды важны…

Интересно, к чему она ведет?

– Сознаешь ли ты это? Сознаешь ли, какая на тебе ответственность?

– Госпожа, я не избалована собраниями Совета и не умею вести такие разговоры, – сказала я. – Скажите прямо, что вы от меня хотите.

Инирика поджала губы и чуть приподняла подбородок. Крылья ее носа затрепетали так, будто ей приходится переводить дух, чтобы снизойти до тех объяснений, что я потребовала.

– Ты должна выбрать, с кем ты, – сказала она одновременно с созданием щитового заклятья.

Я с поднятой бровью оглядела расползающийся вокруг нас золотой щит. Теперь никто не мог нас подслушать.

– Я с городом, – процедила я.

– Мы все с городом, – улыбнувшись, сказала Инирика. – Но кто поддержит город и колдовство по-настоящему? Кто даст ему то, чего ему так долго не хватало?

– Вы не боитесь навлечь на себя гнев Полуденного царя?

– Я знаю, что ты тоже не во всем поддерживаешь его решения.

– Твоим решением недавно было отдать меня Чудовой Рати.

Инирика чуть прищурила глаза. Это был все тот же оценивающий, тяжелый, прямой, как ее намерения, взгляд.

– Я слышала, Дарен отказался учить тебя, – сказала она. – Что за игру ты ведешь, Лесёна?

Я выдержала ее взгляд.

– Я думала, мы здесь все заодно, – ответила я с прохладой.

Инирика усмехнулась.

– Дарен не считает нужным рассказывать нам все, что происходит внизу.

– О чем ты?

– Дарен умалчивает о том, что происходит. Если бы все знали, что червенцы удерживают десятки колдунов в темницах, мы бы давно заставили их заплатить за все то зло, что они нам причинили! А мы… мы торгуем с этим подлецами! Пускаем их жить в Нзир!

– У него могут быть для этого свои причины. Он же царь.

– Конечно, Лесёна. Но зачем он тогда постоянно спускается вниз? Он что-то ищет рядом с исчезнувшими городами. Он не договаривает всем нам.

– Ты не боишься, что он прочитает твои мысли, госпожа?

– Я, как и ты, предпочитаю держать их взаперти. – Она вынула из рукава склянку с сон-травой и покачала ей. Будто говоря этим, что знает о моих тайнах больше, чем я думала.

– Да, мне не нравятся его решения, но…

– Ты одна из немногих, кто знает, что Дарен не всегда выбирает благие пути.

Мы остановились перед стеной Третьего Круга. Инирика махнула рукой куда-то вглубь:

– Посмотри, что он сделал.

Я подошла ближе и вгляделась. За обломками защитной вязи лежала куча тряпья. Вдруг куча зашевелилась и застонала.

– Что… Кто это?

– Тормуд. Он не может покинуть Третий Круг, пока Дарен ему не разрешит.

Я подавила дрожь. Не в силах смотреть, я быстрым шагом пошла прочь, но Инирика вскоре догнала меня на одной из улиц Второго Круга.

– Дарен наказал его. Из-за тебя. – Инирика подошла ближе, и голос ее сделался сладким, словно мед. – Я знаю тебя с первого дня, как ты появилась в Обители. Я видела, как ты росла. Сама учила тебя всему, что ты теперь знаешь. Я знаю, ты не хочешь быть причиной страданий колдунов, но теперь, когда стала колдуньей, вышедшей из Ангмалы с Даром, люди могут пойти за тобой.

Ее слова липли друг к другу, набегали на меня приторной волной, а между тем истинный их смысл был куда более горек и прост: или ты с нами, или против нас.

– Мы должны отвоевать себе все Светлолесье, – вздохнула она. – От земель, где раньше была Обитель, и до Туманных гор. Это земля, принадлежавшая нам по праву. Чародеи всегда обитали здесь, и другие царства больше не должны закрывать глаза на то, что наше царство вернулось.

– Тогда мы сразу же начнем войну со всеми, – заметила я. – Это ослабит нас. Дарен предвидит это.

– Мальчишество. – Она вздохнула. – Так истязать бедного Тормуда! С его-то Даром!

Инирика чуть склонила голову на бок.

– Стань моей правой рукой, и я проведу тебя туда, куда ты стремишься. Найду тебе учителя Пути Превращения.

Инирика могла бы помочь мне получить книги царя Полуночи. И могла возвысить меня в Совете. Я же взамен должна исполнять ее поручения. Рассказать ей то, что подорвет доверие к Полуденному царю. Пусть не сразу, но время идет, а Светлолесье еще не захвачено, при всей нашей мощи жрецы продолжают мучить чародеев внизу. О да.

– Мы не можем потерять Нзир! – горячась, добавила Инирика. – Говорят, червенцы готовят новое нападение, пока мы торгуем камушками. И, – взгляд на крыши домов Второго Круга, – все больше людей спасаются в городе чародеев, но что будет с городом, если червенцы не остановятся? Теперь, когда тебя отметили боги, ты не должна остаться в стороне.

Ее предложение было заманчиво, искусно пропитано сладкими обещаниями, но я знала, что есть цена, которую придется заплатить. Инирика умело взывала к моим страстям, к моим амбициям, и я чувствовала, как моя душа колеблется на грани соблазна и предательства.

– Дарен знает, что делает, – я эхом повторила свои собственные слова.

– Значит, тебе не интересно то, что происходит в Светлолесье? А зря. Есть еще кое-что, – сказала Инирика. В ее устах притаился искусно спрятанный яд. – Знаешь ли ты, зачем наш царь все время спускается вниз?

– Нет.

– Он творит колдовство крови над теми, кто остался в Линдозере. Он не так добр, каким хочет показаться. Все это чудовищно.

Я вскинула на нее взгляд. Она пристально смотрела на меня, отмечая малейшее изменение в моем лице.

– Ты забыла, госпожа, – широко улыбаясь, сказала я. – Я ведь тоже теперь чудовище.