Текст книги "Все расследования Шерлока Холмса"

– Будь ты проклят, двойной предатель! – взревел немец, безуспешно пытаясь сорвать путы.

– Нет-нет, вы преувеличиваете, – улыбнулся в ответ Холмс. – По моей речи вы должны были уже понять, что мистера Олтемонта из Чикаго не существует. Я просто временно воспользовался этим образом.

– Так кто же вы?

– На самом деле это совершенно не существенно, но, раз уж вас это так интересует, мистер фон Борк, я могу сказать, что с представителями вашей семьи я сталкиваюсь не в первый раз. В прошлом мне много приходилось работать в Германии, так что имя мое, вероятно, окажется вам знакомым.

– Хотел бы я его знать, – с угрозой в голосе произнес пруссак.

– Это я поспособствовал окончательному разрыву между Ирэн Адлер и покойным королем Богемии, когда ваш кузен Генрих был послом империи. Это я спас от смерти графа von und zu[195]195
  Указание на то, что носитель данной фамилии является истинным аристократом, представителем родового и поместного дворянства (нем.).


[Закрыть] Графенштейна, старшего брата вашей матери, когда на него покушался нигилист Клопман, это я…

Фон Борк выпрямил спину от изумления.

– Есть только один человек!.. – воскликнул он.

– Вот именно, – многозначительно сказал Холмс.

Фон Борк тяжко вздохнул и обмяк.

– И большую часть этих сведений я получил от вас! – простонал он. – Значит, все это ничего не стоит. Господи, что же я наделал? Мне конец!

– Верно, этим сведениям нельзя доверять, – сказал Холмс. – Но чтобы это понять, понадобится время, которого у вас будет не так-то много. Ваш адмирал обнаружит, что наши новые пушки несколько больше, чем он рассчитывал, а крейсеры немного быстрее. – Тут фон Борк в отчаянии схватил себя за горло. – Есть еще множество других, не столь значительных деталей, которые, несомненно, со временем обнаружатся. Вы, мистер фон Борк, обладаете одним очень редким для немца качеством: вы по натуре спортсмен и не будете держать на меня зла, когда поймете, что вас победили в честном бою. Вы провели очень многих людей, и нет ничего обидного в том, что наконец нашелся человек, который перехитрил вас. В конце концов, вы ведь преданно служите своей стране, а я своей, и в этом нет ничего необычного. К тому же, – добавил он без злобы, положив руку на плечо связанного, – это ведь более завидная судьба, чем стать жертвой недостойного противника. С бумагами я закончил, Ватсон. Если поможете с нашим пленником, я думаю, можно отправляться в Лондон.

Посадить фон Борка в машину оказалось не так-то просто. Он был мужчиной крепким и отчаянно сопротивлялся, но в конце концов друзья вывели его из дому и, держа с обеих сторон за руки, очень медленно провели по той самой садовой дорожке, по которой он всего несколько часов назад шел, окрыленный похвалой своего высокого гостя. После последней короткой борьбы его, все еще связанного ремнями по рукам и ногам, затолкали в маленькую машину. Бесценный чемодан втиснули рядом с ним.

– Надеюсь, вам удобно? Простите, но условия не позволяют прокатить вас с бóльшим комфортом, – сказал Холмс, когда были закончены последние приготовления. – Если я раскурю для вас сигару и вставлю ее вам в рот, вы простите мне эту вольность?

Однако никакая забота об удобстве не могла заставить разъяренного немца смириться с участью.

– Я надеюсь, вы понимаете, мистер Шерлок Холмс, – процедил он, – что, если ваше правительство официально не осудит ваши действия, это будет расценено как объявление войны?

– А как насчет вашего правительства и ваших действий? – Холмс похлопал по чемодану.

– Вы частное лицо. У вас нет ордера на мой арест. Все, что сейчас происходит, совершенно незаконно и возмутительно!

– Совершенно незаконно, – согласился Холмс.

– Похищение немецкого подданного!

– И кража его личных бумаг.

– Значит, вы понимаете, в какое положение поставили себя и своего сообщника. Если, когда вы будете проезжать через деревню, я закричу и позову на помощь…

– Мой дорогой сэр, если вы совершите подобную глупость, то добьетесь только того, что к двум-трем самым распространенным у нас названиям деревенских постоялых дворов добавится еще одно – «Повешенный пруссак». Англичане – народ сдержанный, но люди сейчас несколько озлоблены, и я не думаю, что стоит проверять их выдержку. Нет, мистер фон Борк, вы спокойно, без шума проедете с нами в Скотленд-Ярд, там вы сможете вызвать своего друга барона фон Херлинга, чтобы узнать, содержится ли еще ваше имя в дипломатических списках. Что касается вас, Ватсон, вы, насколько я понимаю, возвращаетесь на военную службу, так что вам тоже нужно в Лондон. Давайте постоим немного на террасе, как знать, может быть, сегодня мы в последний раз имеем возможность поговорить спокойно.

Друзья простояли несколько минут рядом, вспоминая былые времена, пока их пленник тщетно пытался освободиться от пут. Когда они подошли к машине, Холмс указал на залитое лунным светом море и задумчиво покачал головой.

– Приближается восточный ветер, Ватсон.

– Не думаю, Холмс. Сейчас слишком тепло.

– Старый добрый Ватсон! Вы единственная неизменная точка в этот век перемен. И все же ветер с востока приближается, такой ветер, который еще никогда не обдувал берегов Англии. Это будет холодный и злой ветер, Ватсон, возможно, многие из нас не переживут его. И все же ветер этот от Бога, и, когда буря закончится, земля, которую озарит солнечный свет, будет чище, лучше, сильнее. Заводите, Ватсон, нам пора в путь. У меня в кармане лежит чек на пятьсот фунтов, и деньги по нему нужно будет получить как можно раньше, потому что тот, кто его выписал, наверняка захочет приостановить платеж, если у него появится такая возможность.

Архив Шерлока Холмса

Предисловие

Порой у меня возникает опасение, что Шерлок Холмс может стать похожим на одного из тех популярных певцов, которые давно уже пережили свое время, но все никак не хотят уходить со сцены, снова и снова возвращаясь для очередного прощального поклона перед снисходительной публикой. Но рано или поздно этому неизбежно придет конец и он должен будет прекратить свое существование – как материальное, так и воображаемое. Людям нравится думать, что есть мир, в котором живут порождения вымысла, некое странное, не существующее в действительности место, где кавалеры Филдинга по-прежнему ухаживают за дамами Ричардсона, где продолжают совершать подвиги отважные герои Скотта, где очаровательные лондонцы Диккенса все так же вызывают смех, а карьеристы Теккерея по-прежнему строят свои честолюбивые планы. Возможно, в каком-нибудь скромном уголке подобной Валгаллы и Шерлок с верным Ватсоном смогут найти место, пока какой-либо еще более проницательный сыщик со своим менее проницательным товарищем будут занимать оставленную ими сцену.

Карьера его оказалась долгой, хотя пока ничто не мешает ее продлить. Когда ко мне обращаются уже достаточно немолодые люди и говорят, что выросли на его приключениях, они не получают от меня тех ответов, на которые рассчитывают. Но они должны меня понять: кому хотелось бы, чтобы в его жизни копались так же грубо? Фактически дебют Холмса состоялся в «Этюде в багровых тонах» и «Знаке четырех», которые вышли небольшими книжками в 1887 и 1889 годах. В 1891-м на страницах «Стрэнд мэгэзин» появился «Скандал в Богемии» – первый из длинной череды рассказов. Публике он пришелся по душе, и ей захотелось продолжения, поэтому с того времени, тридцать девять лет назад, они начали выходить отдельными сериями, в которых сейчас насчитывается ни много ни мало пятьдесят шесть историй. Все они переизданы в виде «Приключений», «Записок», «Возвращения» и «Его прощального поклона». Кроме того, остаются еще двенадцать рассказов, напечатанных в течение последних нескольких лет, которые и собраны здесь под общим заголовком «Архив Шерлока Холмса». Он начал свои приключения в расцвете поздней Викторианской эпохи, продолжил их во время недолгого правления Эдварда и продолжает занимать свою маленькую нишу даже в наши беспокойные времена. Так что я не погрешу против истины, если скажу, что сейчас в тех же журналах теми же приключениями продолжают увлекаться уже дети тех, кто впервые познакомился с ними еще во времена своей юности. Это лишний раз подтверждает, насколько терпелив и предан британский читатель.

В конце «Записок» я твердо намерился навсегда попрощаться с Холмсом, поскольку чувствовал, что мне не стоит сосредоточивать свою сочинительскую энергию в одном русле. Бледное, четко очерченное лицо и худощавая фигура начинали занимать слишком большую часть моего воображения. Замысел свой я воплотил в жизнь, но, к счастью, смерть моего героя не была зафиксирована официальным вердиктом коронера, поэтому после долгого перерыва мне не составило труда в ответ на лестные для меня, как для писателя, настойчивые требования публики найти способ вернуть его к жизни. Я никогда не жалел об этом, поскольку сочинение этих легких рассказов не мешало мне с разной степенью успеха пробовать себя во многих областях литературы, таких как история, поэзия, исторический роман, психические исследования и драма. Если бы Холмса и не существовало, я бы вряд ли успел написать больше, хотя он, возможно, в какой-то мере и помешал признанию моих более серьезных литературных произведений.

Что ж, читатель мой, настала пора навсегда попрощаться с Шерлоком Холмсом! Я благодарен тебе за верность и могу лишь надеяться, что помог тебе хотя бы на время позабыть о житейской суете и повседневных заботах и перенестись в волшебную страну под названием Романтика.

Артур Конан Дойл

Дело I
Приключение камня Мазарини

Доктору Ватсону было приятно снова оказаться в небольшой неубранной комнате на втором этаже дома на Бейкер-стрит, в той самой комнате, с которой память его связывала столько замечательных приключений. Он окинул взором висящие на стене научные таблицы, прожженный во многих местах кислотой столик для химикатов, стоящий в углу футляр скрипки, угольное ведерко, в котором хранились трубки и табак. Наконец он перевел взгляд на добродушное лицо Билли – молодого, но очень смышленого и воспитанного слуги, который помогал необщительному и замкнутому великому сыщику справляться с одиночеством и изоляцией от мира.

– Здесь, похоже, все осталось по-старому. Да и вы, Билли, сами ничуть не изменились. Надеюсь, то же можно сказать и о нем?

Билли с некоторым беспокойством посмотрел на закрытую дверь спальни.

– По-моему, он сейчас спит, – произнес он.

Было всего семь часов вечера, стояла изумительная летняя погода, но доктор Ватсон слишком хорошо знал своего старого друга с его непостоянным образом жизни, чтобы удивляться.

– Полагаю, это означает, что он сейчас занят очередным делом?

– Да, сэр, он весь в работе. И, знаете, я боюсь за его здоровье. Он бледнеет и худеет с каждым часом, к тому же не ест ничего. Миссис Хадсон спросила у него: «Когда подать обед, мистер Холмс?» – а он отвечает: «В семь тридцать, послезавтра». Вы же знаете, каким он становится, когда работает.

– Знаю, Билли, знаю.

– Он кого-то выслеживает. Вчера вышел из дому под видом безработного бездельника, сегодня вырядился старушкой, да так, что я его не узнал, хотя уж за все это время хорошо выучил его приемы. – Билли с улыбкой указал на старый потрепанный зонтик, прислоненный к дивану. – Это из костюма старушки, – пояснил он.

– Но что он расследует, Билли?

Билли понизил голос, словно речь шла о великой государственной тайне.

– Вам я, конечно, расскажу, сэр, но больше никто этого знать не должен. Это дело о бриллианте короны.

– Как? Неужели то самое похищение в сто тысяч фунтов?

– Да, сэр. Они очень хотят найти его. Вы не поверите, сам премьер-министр с министром внутренних дел сидели вот на этом самом диване. Мистер Холмс был с ними очень любезен. Он быстро их успокоил и пообещал сделать все, что в его силах. А еще лорд Кантлмир…

– О!

– Да, сэр, вы понимаете, о чем я. Это очень жесткий человек, если можно так выразиться. Я могу иметь дело с премьером и ничего не имею против министра внутренних дел, это вообще очень воспитанный и любезный человек, но его светлость я терпеть не могу. И мистер Холмс тоже, сэр. Понимаете, он не верит, что мистер Холмс с этим справится, и был даже против того, чтобы поручить ему это дело. Кажется, он бы даже обрадовался, если бы у него ничего не вышло.

– А мистер Холмс знает об этом?

– Мистер Холмс всегда знает все, что ему нужно знать.

– Что ж, будем надеяться, что он справится и лорд Кантлмир поймет, как был не прав. А для чего эта занавеска на окне, Билли?

– Это мистер Холмс повесил три дня назад. За ней у нас кое-что интересное.

Билли подошел к алькову эркера и отдернул перекрывающую его портьеру.

Доктор Ватсон не смог сдержать возглас изумления. Там в кресле сидела точная копия его старого друга; его домашний халат и все остальное было в точности как у Холмса; голова скульптуры, повернутая на три четверти к окну, была немного наклонена вниз, как будто он читал какую-то невидимую книгу. Билли снял и подержал в руках голову.

– Мы выставляем ее под разными углами, чтобы выглядело естественнее. Я бы не осмелился к ней прикоснуться, если бы штора не была опущена. Когда она поднята, фигуру видно в окно.

– А мы однажды использовали этот прием.

– Это было еще до меня, – сказал Билли. Он заглянул за занавеску на окне. – За нами следят. Вон в том окне сидит человек. Можете сами посмотреть.

Ватсон сделал шаг к окну, когда дверь спальни открылась и из нее появилась худая высокая фигура Холмса. Лицо у него было бледное, щеки впали, но походка и движения остались энергичными, как обычно. Он подскочил к окну и быстро задернул занавеску.

– Хватит, Билли, – сказал он. – Вы только что поставили под угрозу свою жизнь, мальчик мой, а я пока что без вашей помощи не обойдусь. Рад приветствовать вас, Ватсон, в вашей старой штаб-квартире. Вы пришли в решающую минуту.

– Я так и понял.

– Можете идти, Билли. От этого мальчика масса хлопот, Ватсон. Имею ли я право подвергать его опасности?

– Какой опасности?

– Опасности быть убитым. Я ожидаю, что сегодня вечером что-то произойдет.

– Что же?

– Меня должны убить, Ватсон.

– Холмс! Не надо так шутить!

– Даже с моим ограниченным чувством юмора можно было бы придумать шутку получше. Но пока что мы можем позволить себе приятно провести время, не так ли? Спиртное вам не противопоказано? Сифон и сигары на старом месте. Садитесь в свое любимое кресло. Я надеюсь, моя трубка и скверный табак не вызовут у вас отвращения? В последние дни они заменяют мне пищу.

– Почему бы вам не поесть?

– Потому что от голода чувства обостряются. Дорогой Ватсон, вы, как врач, должны согласиться, что та кровь, которая идет на процесс переваривания пищи, не доходит до мозга. Я мозг, Ватсон, а все остальное – всего лишь его придатки. Поэтому в первую очередь я должен считаться со своим мозгом.

– Ну а эта опасность, Холмс?

– Ах да! Если это произойдет, вам, возможно, стоит запомнить имя и адрес моего убийцы. Можете сообщить их в Скотленд-Ярд, заодно передадите им от меня привет и благословите их на прощание от моего имени. Его зовут Сильвиус. Граф Негретто Сильвиус. Записывайте, записывайте! Мурсайд-гарденс, 136, N. W[196]196
  В системе лондонских почтовых индексов N. W. (North West) означает северо-западный район города.


[Закрыть]. Записали?

От волнения губы на открытом лице Ватсона слегка подергивались. Он прекрасно знал, на какой риск способен Холмс и что слова его стóит воспринимать скорее как преуменьшение, чем преувеличение. Ватсон всегда был человеком дела и сейчас не стал себя сдерживать.

– Можете рассчитывать на меня, Холмс. Ближайшие день-два мне нечем заняться.

– Ваши моральные принципы ни капли не улучшились, Ватсон. К остальным своим недостаткам вы добавили еще и вранье. Да с первого взгляда на вас видно, что вы занятой врач, у которого нет и часа свободного времени.

– Но мои дела далеко не так важны. А вы не можете арестовать этого человека?

– Да, Ватсон, могу, и именно это его больше всего волнует.

– Тогда почему же вы этого не делаете?

– Потому что я не знаю, где находится бриллиант.

– Ах да! Билли рассказал мне. Исчезнувший бриллиант короны!

– Да, большой желтый камень Мазарини. Я расставил сеть и уже поймал рыбу, но камень все еще не у меня. Конечно, если мы посадим их за решетку, мир станет чище, но не это моя цель. Я должен найти камень.

– А этот граф Сильвиус, он что, одна из рыб в ваших сетях?

– Акула. Он кусается. Еще туда угодил Сэм Мертон, боксер. Этот Сэм в общем-то неплохой человек, но граф использовал его. Сэм не акула. Это, скорее, большой глупый пескарь, но он тоже бьется в моей сети.

– А где сейчас этот граф Сильвиус?

– Я сегодня все утро терся рядом с ним. Вам приходилось видеть меня в образе старухи, Ватсон, но в этот раз я превзошел самого себя. Один раз он даже поднял мой зонтик, когда я его случайно выпустил из рук. «С вашего позволения, мадам», – сказал он. Он ведь наполовину итальянец и, когда в настроении, может быть очень любезен, но когда не в настроении – это сущий дьявол. Жизнь полна причудливых неожиданностей, Ватсон.

– Это могло закончиться очень плохо.

– Могло. Я шел за ним до старой мастерской Штраубензе на Майнорис. Штраубензе изготовил духовое ружье… Превосходный образец, насколько я понимаю, и я почти уверен, что сейчас оно в окне напротив. Вы видели куклу? Ну конечно, Билли показал ее вам. Так вот, в любую секунду она может получить пулю в свою прекрасную голову. А, Билли, в чем дело?

На этот раз мальчик появился в комнате с визитной карточкой на подносе. Когда Холмс взглянул на нее, его брови поползли вверх и на лице появилась удивленная улыбка.

– Надо же, легок на помине! Такого я не ожидал. Держите сеть покрепче, Ватсон! Это человек стальных нервов. Возможно, вы слышали, что он считается великолепным охотником на крупную дичь. Если он добавит к своим охотничьим трофеям и мою голову, это поистине будет его величайшим достижением. Как видите, он почувствовал, что я к нему уже очень близко подобрался.

– Нужно вызвать полицию.

– Возможно, это и стоило бы сделать, но не сейчас. Вы не могли бы осторожно выглянуть в окно, Ватсон? Посмотрите, на улице никого нет?

Ватсон аккуратно выглянул из-за занавески.

– Да, у двери стоит какой-то человек довольно неприятной наружности.

– Это Сэм Мертон. Преданный, но весьма недалекий Сэм. Где этот джентльмен, Билли?

– В приемной, сэр.

– Когда я позвоню, ведите его сюда.

– Да, сэр.

Ватсон дождался, когда за слугой закрылась дверь, и взволнованно повернулся к другу:

– Послушайте, Холмс, это же неразумно. Это отчаянный человек, который не остановится ни перед чем. А что, если он пришел убить вас?

– Не удивлюсь, если это так.

– Как хотите, а я остаюсь с вами.

– Ваше присутствие очень помешает, Ватсон.

– Ему?

– Нет, дорогой друг, мне.

– Но я не могу оставить вас одного.

– Можете, Ватсон. И оставите, потому что вы всегда играли по правилам. Я уверен, что вы и на этот раз не подведете меня. Этот человек явился сюда ради своих целей, но воспользуюсь его визитом я.

Холмс достал записную книжку и черкнул несколько строк.

– Берите кеб и поезжайте в Скотленд-Ярд. Отдадите это Югелу из отдела уголовных расследований. Возвращайтесь с полицией, и этот человек будет арестован.

– Сделаю это с радостью.

– Надеюсь, пока вас не будет, мне как раз хватит времени разузнать, где находится камень. – Он взялся за звонок. – Думаю, будет лучше выйти через спальню. Этот второй выход чрезвычайно полезен. Я бы предпочел встретиться с этой акулой так, чтобы она меня не увидела, и для этого у меня, как вам известно, есть свои методы.

Когда же Билли через минуту ввел графа Сильвиуса в комнату, она оказалась пуста. Знаменитый охотник, спортсмен и светский лев был рослым и крепким смуглолицым мужчиной с пышными темными усами, оттеняющими жестокий тонкогубый рот, над которым нависал длинный крючковатый нос, похожий на орлиный клюв. Одет он был элегантно, но яркий галстук, сверкающая булавка и блестящие перстни на пальцах – все это вместе производило вызывающий эффект. Когда дверь закрылась у него за спиной, он свирепо и вместе с тем настороженно обвел комнату таким взглядом, будто ожидал за каждым поворотом обнаружить ловушку. Потом, увидев у окна неподвижную голову и воротник халата, выступающие над спинкой кресла, он от неожиданности сильно вздрогнул. Поначалу лицо его не выражало ничего, кроме удивления, но потом в его темных глазах загорелся кровожадный дьявольский огонек. Он еще раз осмотрелся, чтобы убедиться, что вокруг нет свидетелей, и на цыпочках, приподняв трость, стал приближаться к застывшей фигуре. Он уже приготовился сделать последний решающий прыжок и нанести удар, когда из открытой двери спальни до него донесся спокойный насмешливый голос:

– Не стоит, граф! Будет жаль, если вы ее разобьете.

С перекошенным от изумления лицом убийца тут же метнулся назад. На миг он снова занес тяжелую трость, словно желая перенести свою ярость с куклы на оригинал, но в серых внимательных глазах и насмешливой улыбке Холмса было что-то такое, что заставило его опустить руку.

– Милая вещица, – сказал Холмс, направляясь к скульптуре. – Ее изготовил Тавернье, французский лепщик. Он такой же мастер по изготовлению восковых фигур, как ваш друг Штраубензе – по изготовлению духовых ружей.

– Духовых ружей? О чем вы, сэр?

– Кладите шляпу и трость на столик. Благодарю вас. Прошу садиться. Вас не затруднит выложить и револьвер? Нет? Прекрасно, можете продолжать сидеть на нем, если хотите. Как хорошо, что вы решили зайти ко мне, я ведь и сам хотел поговорить с вами.

Граф грозно нахмурил густые брови.

– Я тоже хотел перекинуться с вами парой слов, Холмс. Для этого и пришел. Не стану спорить, я действительно только что собирался напасть на вас.

Холмс присел на краешек стола.

– Я догадался, что подобная мысль пришла вам в голову, – сказал он. – Но чем я заслужил такое внимание с вашей стороны?

– Тем, что вы сделали все, чтобы вывести меня из себя. Тем, что вы пустили за мной своих помощников.

– Помощников? Уверяю вас, вы ошибаетесь.

– Будет вам! Я видел, что за мной следят. Но мы еще посмотрим, чья возьмет, Холмс.

– Это, конечно же, мелочь, но я бы попросил вас, когда вы обращаетесь ко мне, добавлять слово «мистер». Думаю, вы понимаете, что по роду своей деятельности я слишком хорошо знаком с доброй половиной жуликов и не хочу допускать фамильярности с кем бы то ни было, дабы не вводить в соблазн других.

– Хорошо, пусть будет мистер Холмс.

– Превосходно! И все же вы ошибаетесь, полагая, что я пускал по вашему следу каких-то помощников.

Граф Сильвиус презрительно рассмеялся.

– Не вы один такой наблюдательный. Вчера это был какой-то старый бездельник. Сегодня – престарелая леди. Они весь день с меня глаз не спускали.

– Право, сэр, вы мне льстите. Старый барон Доусон за день до того, как был повешен, сказал, что в моем случае правосудие выиграло столько же, сколько потеряла сцена. А теперь вот и вы хвалите мои небольшие роли.

– Так это были вы? Вы сами?

Холмс пожал плечами:

– Посмотрите вон в тот угол. Видите зонтик, который вы столь любезно подали мне до того, как что-то заподозрили?

– Если бы я знал, вы бы, может, уже никогда…

– Не вернулся в этот скромный дом? Я прекрасно это знал. У всех у нас есть упущенные возможности, о которых можно сожалеть. Но случилось так, что вы не знали, и поэтому мы встречаемся здесь!

Нахмуренные брови графа еще плотнее сдвинулись над зловещими глазами.

– То, что вы говорите, только усугубляет дело. Значит, это не ваши агенты, а вы сами совали нос в мои дела. Выходит, вы признаете, что преследовали меня. Зачем?

– Граф, вы же сами охотились на львов в Алжире.

– И что?

– Скажите, зачем?

– Зачем? Азарт… возбуждение… опасность!

– Наверняка вы думали и о том, что освобождаете страну от опасных хищников.

– Верно.

– Примерно то же самое я могу сказать и о себе!

Граф вскочил, и его рука непроизвольно потянулась к заднему карману брюк.

– Сядьте, сэр, сядьте! У меня есть и другая, более конкретная причина. Мне нужен желтый бриллиант.

Граф Сильвиус сел и с ухмылкой откинулся на спинку кресла.

– Вот как! – произнес он.

– Вы знали, что я слежу за вами именно из-за этого. И на самом деле пришли ко мне, чтобы разузнать, что мне известно об этом деле и насколько необходимо мое устранение. Я бы сказал, что с вашей точки зрения оно совершенно необходимо, поскольку мне известно абсолютно все, кроме одной подробности, о которой вы мне сейчас расскажете.

– Неужели? И что же это за подробность, позвольте полюбопытствовать?

– Место, где сейчас находится бриллиант короны.

Граф бросил на собеседника острый взгляд.

– Где находится бриллиант? Откуда, черт возьми, я могу знать, где он находится?

– Вы знаете и скажете.

– В самом деле?

– Вам не удастся обмануть меня, граф Сильвиус. – Устремленные на собеседника глаза Холмса сузились и холодно блеснули, как два стальных кинжала. – Вы для меня открытая книга. Я легко могу прочитать любую вашу мысль.

– В таком случае вам не составит труда узнать, где находится бриллиант!

Холмс весело хлопнул в ладоши и указал на собеседника пальцем.

– Значит, вам это все-таки известно. Вы только что это признали! – насмешливо воскликнул он.

– Я ничего не признавал.

– Послушайте, граф, если вы будете благоразумны, мы с вами договоримся. В противном случае вы можете пострадать.

Граф Сильвиус устремил взгляд на потолок.

– И вы еще говорите об обмане! – устало произнес он.

Холмс задумчиво посмотрел на него, как шахматист, рассчитывающий ход, который приведет его к выигрышу. Потом выдвинул ящик письменного стола и достал небольшую, но пухлую записную книжку.

– Знаете, что у меня в ней хранится?

– Нет, сэр, понятия не имею!

– Вы!

– Я?

– Да, сэр, вы! Полностью… Здесь каждый ваш поступок, вся ваша гнусная и опасная жизнь.

– Дьявол! – воскликнул граф, сверкнув глазами. – Знаете, Холмс, мое терпение не безгранично!

– Здесь все, граф. Истинные обстоятельства смерти старой миссис Гаролд, оставившей вам поместье Блимер, которое вы так быстро проиграли.

– Вы бредите!

– Здесь и история жизни мисс Минни Уоррендер.

– Э, нет! Тут вы ничего не докажете!

– Это только начало, граф. Здесь и ограбление в поезде, следовавшем на Ривьеру тринадцатого сентября 1892 года. Здесь и чек банка «Креди Лионне», подделанный в том же году.

– Вот тут вы ошибаетесь!

– Значит, в остальном я прав? Послушайте, граф, вы же играете в карты. Нет смысла продолжать игру, если вам известно, что у противника на руках все козыри.

– А какое отношение вся эта болтовня имеет к тому камню, о котором вы говорили?

– Погодите, граф, не спешите. Позвольте мне внятно и спокойно изложить свои мысли. Все эти факты говорят против вас. Но, что самое главное, у меня есть доказательства причастности вас и вашего цепного пса Сэма Мертона к похищению бриллианта короны.

– Вот как!

– Я нашел кебмена, который отвез вас на Уайтхолл, и кебмена, который вас оттуда увез. Я нашел швейцара, который видел вас у витрины. Я нашел Айки Сэндерса, который отказался распиливать для вас камень. Айки все рассказал, так что ваша игра проиграна.

На лбу графа проступили вены. По тому, как сжались его темные волосатые кулаки, было видно, что он еле сдерживает нахлынувшее на него волнение. Он попытался заговорить, но язык не слушался его.

– Теперь вы знаете расклад, – сказал Холмс. – Я свои карты выложил. Мне не хватает только одной – бубнового короля. Я не знаю, где камень.

– И никогда не узнаете.

– Вы так считаете? Но будьте же благоразумны, граф. Посмотрите, в каком положении вы находитесь. Ближайшие двадцать лет вы проведете в тюрьме. Как и Сэм Мертон. Какой вам прок от этого бриллианта? Никакого. Но если вы его вернете… Я сделаю так, что дело не дойдет до суда. Вы или Сэм нам не нужны. Нам нужен камень. Отдайте его, и останетесь на свободе – до тех пор, конечно, пока будете хорошо себя вести и не натворите новых дел. Ну а совершите еще одну глупость, тогда уж пеняйте на себя. Но в этот раз передо мной поставлена задача найти камень, а не вас.

– А если я откажусь?

– Ну, тогда… увы! Значит, это будете вы, а не камень.

В ответ на звонок появился Билли.

– Мне кажется, граф, будет лучше, если в этом разговоре примет участие и ваш приятель Сэм. В конце концов, это ведь и его касается. Билли, у нашей двери стоит высокий уродливый господин. Пригласите его войти.

– А если он откажется заходить, сэр?

– Никакого насилия, Билли. Не стоит вести себя с ним грубо. Если вы скажете, что его хочет видеть граф Сильвиус, он непременно согласится.

– И что вы теперь намерены делать? – спросил граф, когда Билли ушел.

– Только что у меня побывал мой друг доктор Ватсон. Я сказал ему, что в мои сети угодили акула и пескарь. Теперь я собираюсь вытащить их на берег.

Граф встал с кресла. Одна рука его была отведена за спину. Холмс опустил ладонь в карман халата, в котором явно лежало что-то увесистое.

– Своей смертью вы не умрете, Холмс.

– У меня часто возникала эта мысль. Но какое это имеет значение? Ведь в конце концов, граф, вам и самому, скорее всего, предстоит встретить смерть в вертикальном положении, а не горизонтальном. Однако к чему тратить время на все эти предсказания? Давайте лучше в полной мере насладимся настоящим.

Хищные огоньки вспыхнули вдруг в темных глазах преступника. Холмс напряженно замер, отчего сделался похож на натянутую струну и стал казаться еще выше.

– Не стоит ощупывать револьвер, друг мой, – бесстрастным тихим голосом произнес он. – Вы же прекрасно знаете, что не осмелитесь воспользоваться им, даже если я дам вам время его достать. Это грубое громкое оружие не для вас, граф. Лучше уж оставайтесь верны духовым ружьям. О, кажется, я слышу легкую поступь вашего уважаемого партнера. Здравствуйте, мистер Мертон. Не заскучали на улице?

Боксер – богатырского телосложения молодой человек с тупым упрямым продолговатым лицом – замер в дверном проеме, озадаченно осматриваясь по сторонам. Учтивость Холмса для него оказалась неожиданностью, и, хоть он и почувствовал в ней некую враждебность, ему трудно было определить, как правильно на нее реагировать, поэтому он обратился к своему более сообразительному другу за помощью.

– Это что значит, граф? Что этому парню нужно? Что вообще происходит? – сиплым голосом пробасил он.

Но граф лишь пожал плечами, и за него ответил Холмс:

– С вашего позволения, мистер Мертон, я опишу, что происходит, в двух словах: вы проиграли.

Боксер смотрел на Холмса, но обращался все еще к своему подельнику:

– Этот тип хочет пошутить или что? У меня сейчас не очень веселое настроение.

– Это и понятно, – сказал Холмс. – Думаю, я могу пообещать вам, что скоро оно у вас испортится еще больше. Послушайте, граф Сильвиус, я занятой человек и не могу позволить себе тратить время попусту. Я иду вон в ту спальню, и пока меня не будет, располагайтесь и чувствуйте себя как дома. Можете объяснить своему другу, как обстоят дела, я не стану вам мешать. Лучше сыграю пока баркаролу из «Сказок Гофмана» на скрипке. Через пять минут я вернусь за вашим окончательным ответом. Вы ведь понимаете, перед каким выбором стоите? Решайте сами, что попадет нам в руки – вы или камень.