Текст книги "Все расследования Шерлока Холмса"

– Отлично! Значит, он снова взял след, – сказал я.

– Так он тоже ошибался! – тут же повеселел Джонс. – Что ни говори, а даже лучшим из нас случается сесть в лужу. Конечно, это может быть ложной тревогой, но я, как офицер полиции, обязан реагировать на все сигналы. Однако, по-моему, там кто-то пришел. Может, это он?

На лестнице послышались тяжелые шаги, сопровождавшиеся громким сопением и покряхтыванием, словно поднимавшемуся человеку было неимоверно трудно дышать. Пару раз он останавливался, должно быть, чтобы отдышаться, наконец добрался до двери и шагнул в комнату. Внешность его соответствовала издаваемым им звукам. Это был старик в моряцкой робе и старом бушлате, застегнутом под самое горло, с кривой спиной, трясущимися ногами и астматическим дыханием. Он стоял, опершись на толстую дубовую палку, и плечи его поднимались, когда он силился втянуть в легкие воздух. Шея и подбородок у него были обмотаны широким разноцветным шарфом, поэтому лица его я разглядеть не смог, видел только внимательные темные глаза под кустистыми белыми бровями да седые бакенбарды. В целом он производил впечатление бывалого моряка, которого вот-вот доконают годы и безденежье.

– Что вам, любезный? – спросил я.

Он обвел комнату медленным, по-стариковски суровым взглядом.

– Мне нужен мистер Шерлок Холмс, – сказал незнакомец.

– Его нет, но все, что вы хотели сказать ему, можете сообщить мне.

– Мне нужно переговорить с ним самим, – заупрямился он.

– Я же вам говорю, его сейчас нет, я за него. Вы по поводу катера Мордехая Смита?

– Да. Я знаю, где эта посудина. И знаю, где люди, которых он ищет. И где сокровища. Я все знаю.

– Так расскажите мне, я все передам.

– Мне нужно переговорить с ним самим, – с типичным для очень старых людей раздражением в голосе повторил моряк.

– Что ж, тогда вам придется его подождать.

– Еще чего! Чего это я буду тратить весь день на вашего мистера Холмса? Если его нету дома, пусть сам ищет то, что ему надо. И можете так на меня не смотреть, я вам ни слова не скажу.

Он повернулся к двери, но дорогу ему преградил Этелни Джонс.

– Одну минуту, папаша, – сказал детектив. – У вас есть важная информация, и просто так вы не уйдете. Хотите вы того или нет, но вам придется дождаться возвращения нашего друга.

Старик сунулся было в обход, но дюжий инспектор прислонился спиной к двери, и наш гость понял, что сопротивляться бесполезно.

– Хорошенькое у вас обращение! – вскипел он и стукнул палкой об пол. – Я пришел сюда, чтобы поговорить с джентльменом, а вместо этого вы двое набрасываетесь на меня, задерживаете. Да я вообще первый раз вас вижу!

– Мы ничего вам не сделаем, – попытался успокоить я его. – За потраченное время мы вас отблагодарим. Садитесь на диван, долго ждать не придется.

Старик с угрюмым видом проковылял к дивану и уселся, подперев голову руками. Мы с Джонсом вернулись к нашему разговору и сигарам. Но тут, совершенно неожиданно, в комнате раздался голос Холмса:

– Могли бы и мне сигару предложить.

Мы так и подскочили на своих стульях. Прямо рядом с нами с довольной улыбкой на лице сидел Холмс.

– Холмс! – поразился я. – Откуда вы взялись? А где старик?

– Здесь, – сказал он и показал на большой пучок седых волос. – Вот, пожалуйста, парик, бакенбарды, брови, все остальное. Я знал, что неплохо загримировался, но не думал, что сумею вас провести.

– Ну и ну! – восхищенно вскричал Джонс. – Да вы настоящий актер! Гений! Какой кашель натуральный! А какие трясущиеся ноги! Да такие ноги стоят десять фунтов в неделю! Хотя ваш блеск в глазах я все-таки заметил, заметил! А ведь вы от нас не ушли, верно?

– Я в таком виде работал весь день, – сказал Холмс, раскуривая сигару. – Дело в том, что меня уже слишком хорошо знают в криминальной среде и начинают узнавать в лицо… Особенно после того, как наш друг доктор Ватсон взялся выпускать обо мне рассказы. Так что на тропу войны я теперь могу выходить только в гриме. Вы получили мою телеграмму?

– Да, поэтому и пришел.

– Как продвигается ваше расследование?

– Зашло в тупик. Двух задержанных пришлось отпустить, а против двоих оставшихся нет улик.

– Не расстраивайтесь, вместо этих двоих мы дадим вам других. Только для этого вы должны выполнять мои указания. Всю официальную часть возьмете на себя, но действовать будете так, как скажу я. Согласны?

– Полностью, если это поможет мне взять преступников.

– Прекрасно. Тогда, во-первых, мне нужен хороший полицейский катер, паровой. В семь часов он должен ждать меня у Вестминстерской пристани.

– Это легко организовать. Там всегда дежурит один катер, но я еще на всякий случай протелефонирую, чтобы все было готово.

– Еще потребуются двое крепких мужчин, на случай сопротивления.

– Двоих-троих посадим в катер. Что еще?

– Когда поймаем молодчиков, у нас окажется и ларец с драгоценностями. Я думаю, мой друг будет счастлив отвезти его юной леди, которой по праву принадлежит половина этих сокровищ. Пусть она первая его откроет… А, Ватсон?

– Я сделаю это с огромным удовольствием.

– Вообще-то это нарушение норм, – с сомнением в голосе покачал головой Джонс. – Ну да ладно. Это дело и так одно сплошное нарушение норм, поэтому, думаю, можно будет закрыть на это глаза. Но потом сокровище необходимо будет сдать властям до окончания следственных действий.

– Разумеется. Это несложно. Еще одно. Я бы очень хотел услышать кое-какие объяснения по этому делу от самого Джонатана Смолла. Вы знаете, что я люблю выяснять все до конца. Не возражаете, если я поговорю с ним в неофициальной обстановке здесь, в нашей квартире, или в любом другом месте, когда он будет арестован?

– Что ж, вы – хозяин положения. У меня пока нет даже доказательств того, что этот Джонатан Смолл вообще существует. Но, если уж вы его поймаете, не вижу причин отказать вам.

– Понятно все?

– Совершенно. Еще указания будут?

– Да, я настаиваю, чтобы вы остались у нас на обед. Он будет готов через полчаса. У меня есть устрицы, несколько куропаток и небольшой выбор белых вин. Ватсон, вам еще не приходилось оценивать мои достоинства домашней хозяйки?

Глава X. Конец островитянина

Обед прошел в веселой обстановке. Холмс, когда хотел, мог быть прекрасным рассказчиком. И в тот вечер он был в ударе. Я еще никогда не видел его таким возбужденным. Он сидел как на иголках и беспрестанно болтал на самые разные темы: миракли, средневековая керамика, скрипки Страдивари, цейлонский буддизм, военные корабли будущего. Причем рассуждал обо всем этом так, будто изучал каждую тему в отдельности. Искрометный юмор Холмса указывал на то, что тревога и уныние предшествующих дней наконец остались позади. Этелни Джонс, как оказалось, в минуты отдыха был весьма общительным и веселым человеком с замашками бонвивана. Мне тоже передалась веселость Холмса, и сердце у меня радовалось при мысли о том, что скоро с этим делом будет покончено. Во время обеда никто ни разу не упомянул о причине, собравшей нас вместе.

Когда со стола убрали, Холмс посмотрел на часы и наполнил три бокала портвейном.

– За успех нашей маленькой экспедиции! – сказал он и, осушив бокал, добавил: – Пора. Ватсон, у вас есть пистолет?

– Старый армейский револьвер в столе.

– Лучше возьмите его с собой. Надо быть готовым ко всему. Слышу, к двери подъехал кеб. Я вызывал на шесть тридцать.

Было начало восьмого, когда мы добрались до Вестминстерской пристани. Катер нас уже ждал. Холмс окинул его критическим взглядом.

– Что-нибудь указывает на то, что это полицейский катер?

– Да, вон та зеленая лампа на боку.

– Снимите.

Изменение было внесено, мы поднялись на борт, и катер отчалил. Джонс, Холмс и я заняли места на корме. Кроме нас на катере были еще четыре человека: один стоял у руля, один следил за топкой, еще двое крепких полицейских сидели на носу.

– Куда плывем?

– К Тауэру. Скажите своим людям, чтобы остановили у Джейкобсонс-ярда.

Наш катер явно был очень быстроходным. Он обгонял длинные груженые баржи так легко, словно они стояли на месте. Когда мы без труда обошли речной пароход, Холмс довольно улыбнулся.

– С такой посудиной от нас на реке никому не уйти, – сказал он.

– Нет, не думаю. Есть катера более быстроходные, чем наш, но их немного.

– Нам придется потягаться в скорости с «Авророй», а она считается одним из самых быстрых катеров на Темзе. Ватсон, я пока расскажу вам, что к чему. Вы помните, как меня раздражало то, что столь незначительное обстоятельство застопорило все дело?

– Да.

– Так вот, я решил дать своему мозгу отдых и занялся химическими опытами. Один из наших великих политиков сказал как-то, что перемена занятия – это лучший отдых. И был прав. После того как мне наконец удалось разложить углеводород, я вернулся к делу Шолто и снова все обдумал. Мои мальчишки обыскали реку вдоль и поперек, но так ничего и не нашли. Катера ни на причалах, ни на верфях не было, и обратно он не вернулся. Но и затопить его, чтобы замести следы, преступники, скорее всего, не могли, хотя, если бы другие гипотезы не подтвердились, пришлось бы рассмотреть и этот вариант. Я знал, что этот человек, Смолл, достаточно хитер, но до преступного гения ему далеко: таковыми обычно становятся люди образованные. Потом я подумал: раз он довольно долго жил в Лондоне (у нас были доказательства того, что за Пондичерри-лодж велось постоянное наблюдение), вряд ли он сорвется с места немедленно, ему потребуется какое-то время, хотя бы день, на сборы. По крайней мере, это было вероятнее всего.

– Почему вы так решили? – спросил я. – Смолл ведь вполне мог уладить все свои дела заранее.

– Не думаю. Должно быть, ему очень важно иметь укромное место, где можно прятаться, и Смолл не станет его бросать, пока не будет полностью уверен, что оно ему больше не понадобится. Меня беспокоило другое. Джонатан Смолл, скорее всего, догадывался, что необычная внешность его спутника, как бы он его ни маскировал, может вызвать пересуды или даже указать на их связь с норвудским делом. Он достаточно умен, чтобы это понимать. Преступники покинули свою штаб-квартиру под покровом ночи, и вернуться Смолл, вероятнее всего, намеревался до того, как станет светло. По словам миссис Смит, катер они взяли не раньше трех часов ночи. В это время года светает около четырех, примерно в это же время люди начинают выходить на работу. Поэтому, решил я, далеко преступники уплыть не могли. Они хорошо заплатили Смиту, чтобы он помалкивал и держал катер наготове до их окончательного исчезновения, и поспешили в свое логово вместе с ларцом. Дня через два, узнав, что об их деле пишут в газетах, и убедившись, что никто не напал на их след, где-нибудь в Грейвсенде или в Даунсе они бы под покровом темноты сели на корабль, на который наверняка заранее купили билеты, и отправились бы в Америку или в колонии.

– А как же катер? Они же не могли прятать его у себя дома.

– Это верно. Я пришел к выводу, что катер, хоть и сделался невидимым, должен находиться где-то рядом. Тогда я поставил себя на место Смолла и взглянул на это глазами человека его уровня развития. Он, вероятно, посчитал бы, что отправить катер обратно или держать его у причала слишком опасно – вдруг полиция вышла на их след. Как же Смолл мог скрыть судно от посторонних глаз и в то же время всегда иметь его под рукой? Я задумался: а как поступил бы я? И в голову мне пришел только один способ. Я завел бы катер на какую-нибудь верфь или док и на скорую руку изменил бы что-нибудь в его внешнем виде. Потом катер можно было отогнать поближе к своему логову. Все! В новом обличье «Аврору» никто не узнает, и в то же время она всегда под рукой.

– Как просто!

– Беда в том, что как раз такие простые вещи легче всего упустить из виду. Как бы то ни было, я решил действовать, взяв за основу эту версию. Под видом безобидного старого моряка я сразу же приступил к поискам. Я обошел пятнадцать доков – и ничего. Но в шестнадцатом – доке Джейкобсона – узнал, что два дня назад одноногий человек привел к ним «Аврору» с просьбой проверить руль. «Все с ее рулем в порядке, – сказал мне мастер. – Да вон она, видите, с красными полосками». И именно в эту секунду, что бы вы думали, в мастерскую входит Мордехай Смит, пропавший хозяин катера. Он был сильно пьян. Я бы его, конечно, не узнал, но он громко выкрикнул свое имя и название катера. «Сегодня к восьми должна быть готова, – заплетающимся языком сказал он мастеру. – К восьми, запомни. Со мной будут два джентльмена, которые не станут ждать». Они ему явно хорошо заплатили, потому что у него были полные карманы денег. Перед тем как уйти, Смит всем рабочим дал по нескольку шиллингов.

Я незаметно шел за ним, пока он не свернул в паб. Тогда я решил вернуться в док. По дороге я случайно встретил одного из своих мальчишек и оставил его наблюдать за «Авророй». Он будет стоять на берегу и помашет нам платком, когда они заведут мотор. Мы же станем дожидаться их на воде, и я не знаю, что может помешать нам взять и преступников, и сокровища.

– Неизвестно, те ли это люди, которых мы ищем, или нет, но запланировали вы, конечно, все очень здорово, – сказал Джонс. – Если бы я командовал парадом, я бы просто послал полицейский наряд в Джейкобсонс-ярд и схватил голубчиков, как только они туда явятся.

– И напрасно бы потратили силы и время. Этот Смолл – парень не промах. Он наверняка сначала пошлет туда своего человека, и если что-то будет не так, заляжет на дно еще на неделю.

– А ведь вы могли проследить за Мордехаем Смитом, и он привел бы вас прямо к ним, – сказал я.

– В этом случае я потерял бы день. Даю сто к одному, что Смит не знает, где они живут. Пока ему хорошо платят и есть чем промочить глотку, он не станет совать нос в чужие дела. Указания они посылают ему в записках. Нет, я обдумал все варианты, и этот самый лучший.

Пока продолжался этот разговор, наш катер несся под многочисленными мостами, перекинутыми через Темзу. Когда мы проплывали мимо Сити, последние лучи солнца скользили по кресту на куполе собора Святого Павла. Когда мы добрались до Тауэра, уже наступили сумерки.

– Это Джейкобсонс-ярд, – Холмс указал на лес мачт и снастей, покачивающихся у берега со стороны Суррея. – Медленно курсируйте вдоль этих лихтеров, они нас скроют. – Он вынул из кармана ночной морской бинокль и какое-то время всматривался в берег. – Мой часовой на посту, – заметил Холмс, – но платка пока не видно.

– А что, если отойти чуть дальше вниз по течению и устроить засаду там? – вошел в азарт Джонс. Мы к этому времени все уже были как на иголках, даже кочегар и полицейские, которые очень плохо представляли себе, что ждет нас впереди.

– Рисковать нельзя. Мы не знаем наверняка, как они себя поведут, – ответил Холмс. – Конечно, девяносто из ста, что они поплывут вниз по течению, но полной уверенности в этом нет. С этого места мы можем наблюдать вход в мастерскую, оставаясь невидимыми для них. Ночь будет не темная, здесь полно фонарей. Нужно оставаться здесь. Видите, вон сколько людей у того газового фонаря.

– Это рабочие из мастерской расходятся по домам.

– С виду – толпа грязных забулдыг, но мне кажется, что в каждом из них теплится маленькая искорка бессмертного огня. Глядя на них, этого не скажешь, но тем не менее это так. Странное все-таки существо человек!

– Кто-то назвал его «животным, наделенным душой», – заметил я.

– У Уинвуда Рида есть прекрасное высказывание на эту тему, – произнес Холмс. – Он сказал, что один человек – это неразрешимая загадка, а толпа – математическая достоверность. Например, невозможно предсказать, как поведет себя отдельно взятый человек, но когда собирается вместе определенное количество людей, можно с определенной долей уверенности спрогнозировать их действия. Люди, составляющие группу, могут меняться, но процент вероятности всегда остается тот же. Так говорит статистика. Но не платок ли это? Точно, там мелькает что-то белое.

– Да, это ваш мальчишка! – закричал я. – Я отчетливо его вижу.

– А вот и «Аврора»! – воскликнул Холмс. – И мчится, как дьявол! Эй, кочегар, полный вперед! Следуйте за тем катером с желтым фонарем. Черт побери, никогда себе не прощу, если они окажутся быстрее нас!

Катер незаметно выскользнул из дока и проплыл за двумя-тремя небольшими судами, поэтому успел набрать скорость до того, как мы его увидели. Теперь же он на огромной скорости буквально летел по воде, держась ближе к берегу. Джонс, глядя на «Аврору», мрачно покачал головой.

– Очень быстро идут, – сказал он. – Боюсь, нам их не догнать.

– Мы должны их догнать, – процедил Холмс. – Эй там, внизу! Подбросьте угля, покажите, на что способно ваше судно! Мы должны догнать их, хоть бы для этого нам пришлось сжечь свой катер.

Теперь мы шли прямо позади преступников. Топка гудела, мощный двигатель свистел и громыхал, как большое железное сердце. Заостренный нос разрезал воды реки, оставляя слева и справа две расходящиеся волны. С каждым усилием двигателя наш катер подскакивал и вздрагивал, словно живое существо. Единственный горевший у нас на носу желтый фонарь длинным мерцающим лучом освещал нам путь. Прямо впереди размытым пятном на воде темнела «Аврора», бурлящая следом за ней пена указывала на неимоверную скорость. Мы проносились мимо барж, торговых судов, словно ветер, обгоняли их то справа, то слева. Нам что-то кричали из темноты, но «Аврора» неслась все дальше и мы не отставали.

– Больше угля! Поднажми! – покрикивал Холмс, заглядывая в машинное отделение, при этом его взволнованное лицо с орлиным носом озарялось густым красным светом. – Еще пару, еще!

– Кажется, понемногу догоняем, – сказал Джонс, не сводя глаз с «Авроры».

– Точно, догоняем, – кивнул я. – Еще пара минут, и они будут у нас в руках.

Но именно в эту секунду, как назло, между нами вклинился караван из трех соединенных вместе барж. Столкновения удалось избежать лишь благодаря тому, что наш рулевой резко сбавил скорость и круто повернул штурвал, и, пока мы огибали баржи и снова набирали скорость, «Аврора» отдалилась от нас уже на добрых двести ярдов. Однако ее все еще хорошо было видно. Густые туманные сумерки уже начинали превращаться в ясную звездную ночь. Котлы работали в полную силу, наше хрупкое суденышко дрожало и трещало под напором невероятной энергии, которую они вырабатывали. Мы, как выпущенная из ружья пуля, пронеслись мимо Пула, оставили позади Вест-Индиа-докс, проплыли нескончаемый Дептфор-рич и обогнули Собачий остров. Размытое пятно впереди теперь снова начало обретать изящные очертания «Авроры». Джонс направил на нее наш поисковый фонарь, так что мы даже смогли рассмотреть людей на ее палубе. Один человек сидел на корме, склонившись над каким-то черным предметом, зажатым между коленями. Рядом с ним лежал бесформенный темный ворох, больше всего похожий на свернувшегося ньюфаундленда. Румпель держал какой-то мальчик, и на фоне полыхающей топки я смог различить старого, обнаженного по пояс Смита, который яростно забрасывал в огонь уголь. Должно быть, сначала они еще сомневались, преследуем ли мы их, но когда увидели, что мы так долго не отстаем и повторяем все их зигзаги и повороты, им все стало понятно. У Гринвича мы отставали от них примерно на триста шагов. У Блэкуэлла расстояние между нами сократилось до двухсот пятидесяти шагов. В своей суматошной жизни я во многих странах преследовал самых разных животных, но никогда еще не испытывал такого всепоглощающего азарта, как во время этой сумасшедшей гонки по Темзе. Расстояние между нами сокращалось постепенно, ярд за ярдом. В ночной тиши нам было слышно даже, как натужно гудит и лязгает их машина. Человек на корме сидел на прежнем месте, что-то перебирая, и то и дело посматривал на нас, словно измерял расстояние. Мы были все ближе и ближе. Когда между нами оставалось не больше четырех корпусов, Джонс крикнул, чтобы они остановились. Оба катера неслись на бешеной скорости. Мы выплыли на широкий участок реки. С одной стороны растянулась низина Баркинглевел, с другой раскинулись тоскливые Пламстедские болота. Услышав крик Джонса, человек на корме вскочил и, изрыгая проклятия громким хриплым голосом, замахал над головой сжатыми кулаками. Это был высокий, могучего телосложения мужчина. Он стоял, широко расставив ноги, и я увидел, что, начиная от бедра, у него вместо правой ноги был деревянный протез. Во время его гневного крика непонятная груда, лежавшая на палубе рядом с ним, зашевелилась и вдруг превратилась в маленького чернокожего человечка с большой уродливой головой и копной спутанных взъерошенных волос. Никогда еще я не видел таких крошечных людей. Холмс уже держал наготове свой револьвер, а теперь, при виде этого злобного создания, и я достал свой. Уродец был замотан во что-то похожее на темное пальто или одеяло, которое оставляло открытым только его лицо, но и одного этого лица было достаточно, чтобы лишить сна того, кто увидит его впервые. Больше всего оно походило на лик не знающего жалости жестокого хищного животного. Маленькие глазки горели недобрым огнем, между толстыми губами виднелись зубы, которыми уродец лязгал с неистовством зверя.

– Если он подымет руку – стреляйте, – тихо сказал Холмс.

К этому времени мы были от них уже на расстоянии одного корпуса. Казалось, что до тех, кого мы преследовали, можно дотянуться рукой. Белый человек стоял, широко расставив ноги, и продолжал осыпать нас ругательствами, а дикий карлик с ужасным лицом, освещенный нашим фонарем, скалил на нас крепкие желтые зубы.

Нам повезло, что мы так хорошо его видели, потому что он быстрым движением выдернул откуда-то короткую круглую деревянную палочку, чем-то напоминающую школьную линейку, и поднес ее к губам. Наши револьверы громыхнули одновременно. Человечек крутанулся на месте и с каким-то кашляющим звуком, раскинув руки, упал за борт. В разлетающейся белой пене я успел уловить последний взгляд этих злых, беспощадных глаз. В ту же секунду одноногий бросился к рулю и с силой крутанул его в сторону, так что судно, резко повернув, ушло к южному берегу, а мы пролетели мимо, каким-то чудом не зацепив его корму. Разошлись мы всего на несколько футов. Мы сразу же развернули и наш катер, но «Аврора» уже почти достигла берега.

Это было дикое болотистое место. Луна поблескивала в бесчисленных лужах со стоячей водой, из которых торчали чахлые кусты и стебли гниющих растений. Катер с глухим ударом вылетел на илистый берег, задрав нос и почти погрузив корму под воду. Беглец перемахнул через борт, но его деревянная нога тут же погрузилась в мягкую влажную грязь. Напрасно он изо всех сил старался вытащить ногу, вырваться и сделать хотя бы еще один шаг. В бессильной злобе он издал крик и стал свободной ногой бить в жижу, но от этого его протез только глубже уходил в вязкую землю. Когда к берегу подплыли мы, одноногий уже так крепко увяз, что вытащить его нам удалось только после того, как мы кинули ему конец веревки и подтянули к себе, как какую-нибудь гигантскую страшную рыбину. Оба Смита, отец и сын, сидели набычившись в своем катере, но, когда им скомандовали, послушно перебрались к нам на борт. «Аврору» мы стянули с берега и крепко привязали к корме. На ее палубе стоял тяжелый железный ларец индийской работы. Сомнений быть не могло, именно в нем хранились злополучные сокровища семьи Шолто. Ключа не было. Ларец был довольно тяжелым, и мы с трудом перенесли его в наш катер. Медленно двинувшись в обратном направлении вверх по реке, мы стали во все стороны водить фонарем над водой, но тела островитянина так и не нашли. Где-то в темной липкой тине на дне Темзы до сих пор покоятся кости этого странного существа, заброшенного судьбой на наши берега.

– Смотрите, – Холмс указал на люк. – Он все-таки оказался быстрее нас.

Прямо за тем местом, где мы стояли во время гонки, из деревянной обшивки люка торчала одна из тех коротких смертоносных стрел, которые мы так хорошо знали. Наверное, она пролетела между нами в ту секунду, когда мы выстрелили. Холмс, глядя на нее, улыбнулся и беззаботно пожал плечами, но мне, признаюсь, стало не по себе, когда я подумал об ужасной, мучительной смерти, которой нам чудом удалось избежать.