Текст книги "Все расследования Шерлока Холмса"

– Мой дорогой Ватсон. – Холмс встал из-за стола и принялся прохаживаться по комнате, – я вижу, как давно вы томитесь, но поверьте, если я последние три дня ничего вам не рассказывал, то только потому, что рассказывать было нечего. Даже это сообщение из Парижа мало чем поможет нам.

– Но теперь мы точно знаем, почему погиб ваш подозреваемый.

– Его смерть – лишь частность, незначительный эпизод по сравнению с той задачей, которая поставлена перед нами – разыскать этот документ и спасти Европу от катастрофы. За последние три дня произошло лишь одно действительно важное событие, а именно то, что ничего не произошло. Я почти каждый час получаю отчеты из правительства. Нигде в Европе пока нет признаков беспокойства. Получается, если письмо каким-то образом затерялось… Нет, не могло оно просто так затеряться! Но если письмо не затерялось, тогда где же оно? Кто его прячет? Чего выжидает? Эти вопросы ни на секунду не покидают мой мозг. Неужели действительно Лукас встретил смерть именно в тот день, когда письмо было похищено, по какому-то чудовищному совпадению? Попало ли письмо к нему? Если да, то почему его нет среди бумаг? Могла ли его сумасшедшая жена забрать письмо? Может быть, нужно ехать в Париж и искать его в ее доме? Как мне это сделать, не вызвав подозрения у парижской полиции? Это тот случай, Ватсон, когда полиция для нас так же опасна, как преступники. Все против нас, но ставки колоссально велики. Если мне удастся довести это дело до успешного завершения, оно, несомненно, станет венцом моей карьеры. Ага, вот и последние вести с фронтов! – Он торопливо пробежал глазами принесенную записку и воскликнул:

– О! Лестрейд, похоже, раскопал что-то интересное. Надевайте шляпу, Ватсон, прогуляемся в Вестминстер.

Впервые я оказался на месте преступления. Это был высокий серый дом с узким фасадом, строгий, правильный, прочный, как и породивший его век. В окне мы увидели бульдожье лицо Лестрейда, он тепло приветствовал нас, когда внушительного вида констебль открыл нам дверь и провел внутрь. Мы оказались в комнате, где было совершено убийство, но сейчас от него уже не осталось следов, кроме безобразного неровного пятна на ковре. Это был даже не ковер, а небольшой шерстяной половик, лежащий в середине комнаты на прекрасном старинном полированном паркете в виде одинаковых прямоугольных дощечек. Над камином висела замечательная коллекция оружия, одно из которых было применено по назначению в ту трагическую ночь. У окна стоял роскошный письменный стол, и вся обстановка комнаты, развешенные на стенах картины, ковры и дорогие портьеры – все указывало на то, что вкус у хозяина был утончен до изнеженности.

– Видели, что из Парижа пишут? – спросил Лестрейд.

Холмс кивнул.

– Похоже, нашим парижским друзьям на этот раз повезло больше. Я не сомневаюсь, что все так и было. Она постучала в дверь… Для него это было полной неожиданностью, он-то был уверен, что она не знает, где его искать в Лондоне. Он впускает ее – нельзя же держать жену на улице. Она рассказывает ему, как ей удалось его выследить, начинает бранить. Слово за слово, вспыхивает жуткая ссора, ну а потом в ход идет кинжал, который очень удобно висит на стене. Хотя на все это, должно быть, ушло определенное время, потому что все эти стулья валялись вон там, кроме одного, который он держал в руке, как будто хотел им защититься. Теперь вся картина нам понятна.

Холмс повел бровью.

– Зачем же вы меня вызвали?

– Ах да. Тут еще одно дельце… Ерунда, но вам такое нравится… Странный случай, можно даже сказать, нелепый. К основному вопросу это никак не относится… Вернее, вряд ли может иметь какое-то отношение.

– Так что же случилось?

– Ну, понимаете, после таких преступлений мы следим, чтобы все оставалось на своих местах. Здесь ничего не передвигалось, в комнате круглые сутки дежурил офицер. Сегодня утром, когда похоронили убитого и прекратили следствие… я имею в виду, в отношении этой квартиры, мы решили прибрать тут немного. Этот половик, видите, он не прибит к полу, лежит свободно. Так вот, мы его подняли и обнаружили…

– Что? Что вы обнаружили?

Холмс взволнованно подался вперед.

– Я уверен, вы ни за что в жизни не догадаетесь, что мы обнаружили. Видите пятно на ковре? Нет сомнений, через него должно было просочиться много крови, не так ли?

– Конечно.

– Так вот, вы удивитесь, но под ним на белом паркете соответствующего пятна вообще не оказалось.

– Не оказалось пятна? Но оно должно там быть.

– Да, разумеется. Но тем не менее его там нет.

В подтверждение своих слов он взялся за угол половика и отвернул его. Действительно, пол был чист.

– Снизу ковра пятно видно не хуже, чем сверху. Кровь должна была просочиться на пол.

Лестрейд усмехнулся, довольный тем, что ему удалось поставить в тупик знаменитого сыщика.

– Сейчас, сейчас я вам все объясню. Второе пятно есть, но оно не совпадает с первым. Убедитесь сами.

С этими словами от отвернул другой угол половика. Под ним на старинных белых лакированных половицах красовалось большое темно-красное пятно с неровными краями.

– Ну, что вы на это скажете, мистер Холмс?

– Все очень просто, два пятна совпадали, но потом половик повернули. Поскольку он не прикреплен к полу и имеет квадратную форму, это легко сделать.

– Мистер Холмс, полиции не нужна ваша помощь, чтобы понять, что половик повернули, поскольку пятна полностью совпадают… если положить половик вот так. Я хочу знать, кто повернул этот половик и зачем.

Внешне Холмс оставался спокоен, но по его взгляду я понял, что внутри у него все клокочет от возбуждения.

– Послушайте, Лестрейд, – сказал он. – Этот констебль на входе все время дежурил здесь?

– Да.

– Тогда вот вам мой совет: допросите его как следует. Вы можете сделать это и без нас, так что мы пока подождем здесь. Поговорите с ним в соседней комнате. Если вы будете разговаривать с ним один на один, он быстрее сознается. Спросите у него, как посмел он приводить сюда посторонних и оставлять их одних в этой комнате. Не добивайтесь у него признания, что он это сделал. Считайте это доказанным. Скажите, вы уверены, что здесь кто-то побывал. Надавите хорошенько. Скажите, что только полным признанием он может заслужить прощение. Сделайте все в точности так, как я сказал!

– Черт возьми, если он что-то знает, он у меня все выложит! – вскричал Лестрейд, бросился в коридор, и через пару секунд его голос уже гремел в соседней комнате.

– Скорее, Ватсон, скорее! – взволнованно воскликнул Холмс. Вся демоническая сила этого великого человека, бурлившая доселе под маской внешнего спокойствия, выплеснулась сгустком энергии. Он отшвырнул в сторону половик, бросился на пол и стал прощупывать дощечку за дощечкой старинного паркета. Одна из них чуть подалась, когда он надавил на ее край, и через миг откинулась, как крышка ящика. Под ней открылась небольшая черная полость. Холмс запустил в нее дрожащую от волнения руку и тут же с возгласом досады и разочарования выдернул обратно. Тайник был пуст.

– Быстро, Ватсон, кладите его на место!

Едва деревянная крышка захлопнулась, едва я успел бросить половик на прежнее место, как из коридора раздались голоса, дверь комнаты распахнулась и вошел Лестрейд. Холмса он застал лениво облокотившимся на каминную полку, со скучающим выражением лица, пытающимся совладать с приступом зевоты.

– Простите, что заставил вас ждать, мистер Холмс. Я вижу, вам все это дело уже до смерти надоело, он во всем сознался. Идите сюда, Макферсон. Расскажите этим джентльменам о своем непростительном поведении.

Рослый полицейский, красный и пристыженный, бочком вошел в комнату.

– Я не думал, что поступаю плохо, сэр. Честное слово. Вчера вечером к двери подошла женщина… Просто ошиблась домом… Ну, мы разговорились. Понимаете, стоишь тут весь день один… Скучно…

– Что было потом?

– Ну, ей захотелось посмотреть на комнату, в которой совершилось убийство… Она сказала, что в газетах про него читала. Это была очень воспитанная, приличная с виду молодая женщина, я подумал, что вреда никому не будет, если я позволю ей краешком глаза посмотреть на комнату. Но она, как только увидала это пятно на ковре, рухнула на пол без чувств и даже не шевелилась, как мертвая. Ну, я заволновался, сходил в соседнюю комнату за водой, только ничего это ей не помогло. Тогда я сбегал за угол в «Айви плант», купил бренди, но, когда вернулся, ее уже не застал. Пока меня не было, она, должно быть, пришла в себя и ушла… Стало стыдно, наверное.

– Про половик расскажите.

– Да, сэр, он был немного сбит, когда я вернулся. Понимаете, она на него упала, а он ведь лежит свободно на скользком паркете, ну и съехал, наверное, чуть-чуть. Я потом его поправил.

– Это вам урок, констебль Макферсон, чтобы вы знали, что провести меня вам не удастся, – сурово произнес Лестрейд. – Вы-то полагали, что никто не узнает о том, что вы нарушили свои обязанности, но мне одного взгляда на этот половик хватило – я понял, что в комнате побывал посторонний. Вам повезло, молодой человек, что ничего не пропало, иначе вы имели бы такие неприятности! Прошу меня простить, мистер Холмс, что я вызвал вас по такому пустяковому делу, просто я подумал, что вас может заинтересовать то, что второе пятно не совпадает с первым.

– Разумеется, это весьма интересно. Эта женщина побывала здесь один раз?

– Да, сэр, только один раз.

– Она представилась?

– Нет, сэр. Сказала, что ищет работу машинистки и пришла по объявлению, только ошиблась домом… Очень милая, воспитанная женщина, сэр.

– Высокая? Красивая?

– Да, сэр, довольно высокая. Красивая. Можно даже сказать, очень красивая молодая женщина. «О, позвольте мне взглянуть хоть одним глазком, офицер!» – попросила она. Ей так хотелось посмотреть, она так просила… Ну я и подумал: что тут плохого?

– Как она была одета?

– Очень просто… Длинная накидка до самого пола.

– В котором часу это было?

– Начинало смеркаться. Как раз зажигались фонари, когда я вернулся из трактира.

– Очень хорошо, – сказал Холмс. – Идемте, Ватсон. У нас с вами есть дела и поважнее.

Когда мы уходили, Лестрейд остался в комнате, а изобличенный и раскаивающийся констебль поспешил в коридор открыть нам дверь. На пороге Холмс повернулся и показал ему что-то на раскрытой ладони. Констебль пристально всмотрелся.

– Господи боже, сэр! – взволнованно воскликнул он.

Холмс поднес палец к губам и засунул руку в нагрудный карман. Когда мы отошли от дома, он рассмеялся.

– Превосходно! – счастливым голосом произнес он. – Итак, друг мой Ватсон, занавес поднимается для последнего акта. Можете быть спокойны, войны не будет. Политическая карьера достопочтенного Трелони Хоупа не пострадает. Неосмотрительный монарх не будет наказан за свою неосторожность, премьер-министру не придется улаживать международный конфликт, и при определенной тактичности и находчивости с нашей стороны все это дело, которое могло вылиться в крайне неприятную историю, никому не принесет вреда.

Признаться, в этот миг я преисполнился восхищением перед этим удивительным человеком.

– Неужели вы решили загадку? – изумился я.

– Не совсем, Ватсон. Некоторые частности мне все еще не ясны. Но мы уже знаем так много, что с нашей стороны будет непростительно не узнать всего. Сейчас мы поедем прямиком в Вайтхолл-террас и доведем дело до конца.

Когда мы прибыли в резиденцию министра по европейским делам, Шерлок Холмс сказал, что хочет поговорить с леди Хильдой Трелони Хоуп. Нас провели в утреннюю гостиную.

– Мистер Холмс! – воскликнула леди. Щеки ее порозовели от возмущения. – Это в высшей мере бестактный и бесчестный поступок с вашей стороны. Я же говорила, что не хочу, чтобы муж подумал, что я вмешиваюсь в его дела, и мой визит к вам должен остаться в тайне. А вы своим приходом компрометируете меня, показываете, что мы знакомы.

– К сожалению, мадам, у меня нет другого выхода. Мне поручили найти этот исключительно важный документ, поэтому я вынужден просить вас, мадам, передать его мне.

Леди вскочила, прекрасное лицо ее сделалось бледным как мел, глаза вспыхнули. Она пошатнулась (мне показалось, что она вот-вот упадет в обморок), но потом огромным усилием воли справилась с потрясением, и крайнее удивление и негодование вытеснили все другие чувства с ее лица.

– Это… это оскорбительно, мистер Холмс.

– Прошу вас, мадам, не нужно. Это бессмысленно. Отдайте письмо.

Она схватилась за шнурок звонка.

– Дворецкий вас проводит.

– Не звоните, леди Хильда. Если вы это сделаете, все мои попытки избежать скандала окажутся напрасными. Отдайте письмо, и все будет хорошо. Если вы доверитесь мне, я смогу все уладить. В противном случае мне придется выдать вас.

Она стояла, царственно подняв голову, воплощение гордости и благородства, и смотрела прямо в глаза моему другу, словно заглядывала ему в душу. Ее рука лежала на звонке, но она не звонила.

– Вы пытаетесь запугать меня, мистер Холмс. Разве подобает мужчине так себя вести с женщиной? Вы утверждаете, что вам что-то стало известно. Что?

– Прошу вас, сядьте, мадам. Если вы упадете, можете пораниться. Я не буду ничего говорить до тех пор, пока вы не сядете. Спасибо.

– Даю вам пять минут, мистер Холмс.

– Хватит и одной, леди Хильда. Я знаю о том, что вы встречались с Эдуардо Лукасом, о том, что вы передали ему документ, о том, как ловко вам удалось проникнуть в его комнату вчера вечером, и о том, каким образом вы забрали письмо из тайника под ковром.

Ее лицо посерело, она изумленно посмотрела на Холмса и два раза глубоко вдохнула, прежде чем смогла заговорить.

– Вы сошли с ума, мистер Холмс… Вы сошли с ума! – воскликнула она.

Он достал из кармана небольшой кусочек картона. Это было лицо женщины, вырезанное из фотографии.

– Я захватил эту фотографию с собой, потому что знал, что она может пригодиться, – сказал он. – Полицейский узнал вас.

Она судорожно глотнула воздух и бессильно откинулась на спинку стула.

– Прошу вас, леди Хильда. Письмо у вас. Все еще можно поправить. У меня нет намерения доставлять вам неприятности. Мой долг ограничивается тем, что я должен вернуть письмо вашему мужу. Прислушайтесь к моему совету, будьте со мной откровенны. Это ваш единственный шанс.

Ее мужество восхитило меня. Даже сейчас она отказывалась признать поражение.

– Поверьте мне, мистер Холмс. Вы находитесь во власти какого-то нелепого заблуждения.

Холмс встал.

– Мне очень жаль вас, леди Хильда. Я сделал для вас все, что мог. Вижу, мои усилия оказались напрасны.

Он вызвал звонком дворецкого.

– Мистер Трелони Хоуп дома?

– Он будет дома без четверти час, сэр.

Холмс посмотрел на свои часы.

– Значит, через пятнадцать минут. Хорошо, я подожду его здесь.

Дворецкий испуганно ретировался за дверь, когда леди Хильда бросилась к ногам Холмса с протянутыми руками. Ее прекрасное лицо было залито слезами.

– Пощадите меня, мистер Холмс! Пощадите! – взмолилась она. – Ради всего святого, не говорите ему! Я так его люблю. Я ни за что в жизни не стала бы причинять ему вреда, а это разобьет его благородное сердце, я это знаю!

Холмс поднял леди с колен.

– Я рад, что вы наконец одумались, мадам. Но нельзя терять ни секунды. Где письмо?

Она бросилась к письменному столу, открыла ключом один из ящиков и достала голубой конверт.

– Вот оно, мистер Холмс. Лучше бы я его никогда не видела!

– Как же нам его вернуть? – задумчиво пробормотал Холмс. – Скорее, скорее, нужно что-то придумать. Где его шкатулка для писем?

– Там, где и была, в спальне.

– Какая удача! Скорее, мадам, принесите ее.

В мгновение ока она вернулась с плоской красной коробочкой в руках.

– Как вы ее в прошлый раз открыли? У вас есть дубликат ключа? Конечно же, есть. Открывайте!

Леди Хильда вынула из-за лифа маленький ключик. Шкатулка распахнулась. Она была доверху набита бумагами. Холмс засунул голубой конверт между другими документами. Шкатулку закрыли, заперли на ключ и вернули в спальню.

– Теперь мы готовы, – сказал Холмс. – У нас еще есть десять минут. Я беру на себя очень большую ответственность, покрывая вас, леди Хильда. В благодарность за это я прошу честно объяснить мне смысл вашего странного поступка.

– Мистер Холмс, я вам расскажу все, – горячо заверила леди. – О мистер Холмс, я бы отдала свою правую руку за то, чтобы он не страдал. Во всем Лондоне ни одна женщина не любит своего мужа так, как люблю его я! Но, если бы он узнал, что я сделала… что меня заставили сделать, он никогда не простил бы меня. Этот человек настолько благороден и честен, что никогда не простит и не забудет предательства со стороны другого. Помогите мне, мистер Холмс! Мое счастье, его счастье, жизни наши поставлены на карту!

– Быстрее, мадам, время уходит!

– Всему виной мое письмо, мистер Холмс, неосторожное глупое письмо влюбленной впечатлительной девочки. Я написала его еще до свадьбы. В письме этом и не было ничего такого, но для него это было бы страшным ударом. Если бы он прочитал письмо, он перестал бы мне верить. С тех пор как я написала его, прошли годы, и я думала, что все уже давно забыто. Но потом я узнала от этого человека, Лукаса, что письмо находится у него в руках и что он собирается передать его моему мужу. Я умоляла его не делать этого. Он сказал, что вернет письмо мне, если я раздобуду для него документ из шкатулки моего мужа, который он опишет. О существовании этого документа он узнал от своего шпиона, который работает в кабинете моего мужа. Лукас уверил меня, что ему это не причинит никакого вреда. Поставьте себя на мое место, мистер Холмс! Что мне оставалось делать?

– Довериться мужу.

– Я не могла этого сделать, мистер Холмс, не могла! С одной стороны, мне грозила неминуемая гибель, с другой – взять что-то из бумаг мужа мне казалось ужасным преступлением. Но я не разбираюсь в политике и не понимала, к каким последствиям это может привести. Зато я прекрасно разбираюсь в вопросах любви и доверия… И я решилась, мистер Холмс. Я сделала слепок с ключа, этот человек, Лукас, изготовил дубликат, я открыла шкатулку, взяла голубой конверт и отнесла его на Годольфин-стрит.

– Что произошло там?

– Я условным сигналом постучала в дверь. Открыл Лукас. Я боялась оставаться с ним наедине, поэтому, когда пошла в его комнату, оставила дверь открытой. Помню, что, когда я входила, на улице недалеко от дома стояла какая-то женщина. Мы быстро покончили с делом. Мое письмо лежало у него на письменном столе. Я передала ему документ, но, как только он вернул мне мое письмо, хлопнула дверь и в коридоре послышались шаги. Лукас быстро отвернул маленький коврик, засунул конверт в какой-то тайник в полу и снова накрыл его ковром. То, что случилось потом, напоминает кошмарный сон. У меня перед глазами стоит безумное смуглое женское лицо, я помню ее голос, она закричала по-французски: «Не зря я ждала! Наконец-то я застала тебя с ней!» Они начали драться. Лукас схватил стул, в ее руке блеснул кинжал. Я бросилась из этого ужасного места, прочь от этого дома и на следующее утро узнала из газет, чем все закончилось. Но той ночью я была счастлива, потому что мое письмо вернулось ко мне. Тогда я не могла предположить, к чему это приведет. Только на следующее утро я поняла, что, избавившись от одной беды, накликала другую. Мое сердце облилось кровью, когда я увидела, как потрясла мужа пропажа этого документа. Не знаю, как я заставила себя не пасть в ту же секунду перед ним на колени и не признаться ему во всем. Но это означало бы выдать и свою тайну. В тот день я пришла к вам, чтобы понять тяжесть своего поступка. И с той секунды, как я ее поняла, в голове у меня осталась лишь одна мысль: как вернуть этот документ. Я понимала, что он до сих пор должен быть там, куда его положил Лукас, потому что письмо было спрятано перед тем, как в его комнату вошла та ужасная женщина. Если бы не она, я бы никогда не узнала, где находится тайник. Но как мне было попасть в эту комнату? Два дня я наблюдала за этим домом, но дверь в него никогда не оставалась открытой. Прошлой ночью я решилась на отчаянную попытку. Как я это сделала и как мне удалось вернуть письмо, вы уже знаете. Я принесла его домой и сперва хотела сжечь, потому что не понимала, каким образом можно вернуть его, не признавшись во всем мужу. Боже мой! Я слышу его шаги на лестнице!

Дверь распахнулась, и в комнату вбежал министр по европейским вопросам.

– Мистер Холмс! Вы принесли какие-то новости? – взволнованно вскричал он.

– У меня есть определенные надежды.

– О, слава Богу! – его лицо просветлело. – Сегодня у меня обедает премьер-министр. Вы поделитесь надеждой с ним? У этого человека стальные нервы, но я знаю, что после этого ужасного случая он почти не спал. Джекобс, попросите премьер-министра подняться. Дорогая, боюсь, что мы будем обсуждать политические вопросы. Мы через несколько минут присоединимся к тебе в столовой.

Премьер-министр был сдержан и строг, но по блеску в глазах и легкой дрожи в его худых руках я понял, что он разделяет волнение своего молодого коллеги.

– Насколько я понимаю, у вас есть что сообщить, мистер Холмс?

– Результаты пока только отрицательные, – сказал мой друг. – Я проверил все каналы, по которым письмо могло уйти из страны, и убедился, что причин для беспокойства нет.

– Но этого недостаточно, мистер Холмс. Мы не можем все время жить на вулкане. Нам нужна определенность.

– Я не теряю надежды найти его. Поэтому и пришел. Чем больше я думаю над этим делом, тем больше убеждаюсь, что письмо вообще не покидало этого дома.

– Мистер Холмс!

– Если бы это произошло, его уже давно предали бы огласке.

– Но зачем кому-то могло понадобиться похищать письмо и оставлять его в доме?

– Я не уверен в том, что кто-то его похищал.

– Но как же оно исчезло из шкатулки?

– Я не уверен, что оно вообще исчезало из шкатулки.

– Мистер Холмс, вы выбрали очень неудачное время для шуток. Уверяю вас, в шкатулке его нет.

– Вы проверяли шкатулку с утра вторника?

– Нет, в этом не было необходимости.

– Вы ведь могли не заметить его.

– Поверьте, это невозможно.

– Но я в этом не уверен. Насколько мне известно, такое иногда случается. В шкатулке, очевидно, лежат и другие бумаги, может быть, оно затерялось среди них?

– Оно лежало сверху.

– Может быть, кто-то тряхнул коробку, и оно переместилось.

– Нет! Нет! Я вынимал все!

– Но это очень легко проверить, Хоуп! – сказал премьер-министр. – Прикажите принести шкатулку.

Министр позвонил в звонок.

– Джекобс, принесите мою шкатулку. Это просто смешно! Мы теряем время. Но, если уж вы так настаиваете… Благодарю вас, Джекобс, поставьте ее сюда. Ключ от нее я всегда ношу с собой на цепочке от часов. Посмотрим, что лежит в шкатулке. Письмо от лорда Мерроу, отчет Чарльза Харди, меморандум из Белграда, записка о русско-германских хлебных пошлинах, письмо из Мадрида, записка от лорда Флауэрса… Боже мой! Что это? Лорд Беллинджер! Лорд Беллинджер!

Премьер-министр выхватил из его рук голубой конверт.

– Да, это оно… И конверт не вскрыт. Хоуп, поздравляю вас.

– Спасибо! Спасибо! Господи, какая тяжесть свалилась с моих плеч. Но каким образом… Невозможно! Мистер Холмс, вы – маг! Волшебник! Как вы узнали, что оно там?

– Убедился, что оно не может быть ни в каком другом месте.

– Я не верю своим глазам! – Он помчался к двери. – Где жена? Я должен сказать ей, что все закончилось. Хильда! Хильда! – его голос уже звучал на лестнице.

Премьер внимательно посмотрел на Холмса.

– Сэр, – сказал он, – здесь ведь все не так просто, как кажется. Каким образом письмо вернулось в шкатулку?

Улыбнувшись, Холмс отвернулся от этого пристального взгляда.

– Простите, но у нас тоже есть свои дипломатические тайны, – сказал он, взял шляпу и направился к двери.