Текст книги "Ошо. Ключи к новой жизни. 9 книг"

Слушай ум во внешнем мире, но не слушай ум внутри – просто отложи его в сторону. И не нужно с ним бороться, потому что, если ты с ним борешься, он может на тебя повлиять. Просто отложи его в сторону. Именно это и есть вера. Вера это не борьба с умом, – если ты борешься, тогда враг оставляет на тебе отпечаток. И помни, даже друзья так не влияют, как враги. Если ты постоянно с кем-то борешься, они на тебя повлияют, потому что тебе придется для борьбы с ними использовать такие же техники. В конце концов, враги становятся похожими. Трудно быть отстраненным и отрешенным от врага; враг на тебя влияет.

И те, кто начинает бороться с умом, становятся великими философами. Они могут говорить об анти-уме, но все их разговоры – об уме. Они могут говорить: «Будь против ума», но, что бы они ни сказали, это будет исходить из ума, даже их враждебность. Ты должен оставаться со своим врагом, и мало-помалу враги находят общий язык и становятся похожими.

Всегда помни, не борись с умом; иначе тебе придется сдаться на его условия. Если хочешь убедить ум, тебе придется быть очень убедительным, и в этом вся суть. Если ты должен убедить ум, ты должен использовать слова, и в этом вся проблема. Просто отложи его в сторону. Это не против ума, это за пределами ума. Это значит просто отложить его в сторону. Точно как когда ты выходишь наружу, ты надеваешь туфли, а когда входишь вовнутрь, откладываешь их в сторону – никакой борьбы, ничего подобного. Ты не говоришь туфлям: «Я вхожу вовнутрь, вы не нужны, и я отложу вас в сторону», ты просто откладываешь их в сторону, они не нужны.

Точно так же, – что легко, то правильно, – нет никакой борьбы. Что легко, то правильно, – никакой борьбы, никакого конфликта. Просто отложи ум в сторону, войди во внутреннюю тень и сиди. Тогда не слышно никаких шагов, и за тобой не следует никакая тень, и ты становишься подобным богу. И ты можешь стать только тем, что ты уже есть. И я вам говорю, вы подобны богам, вы – боги. Не удовлетворяйтесь ничем меньшим.

Очень фундаментальная вещь, которую нужно помнить: человек очень хитер в том, чтобы создавать ложные ценности. Настоящие ценности требуют твоей тотальности, требуют всего твоего существа; ложные ценности очень дешевы. Они выглядят как реальные, но не требуют твоей тотальности – это только поверхностная формальность.

Например, вместо любви, доверия мы создали ложную ценность «преданность». Преданный человек по видимости кажется любящим. Он проделывает все жесты любви, но ничего под ними не подразумевает; его сердце вне этих формальных жестов.

Раб предан – но думаете ли вы, что каждый, кто порабощен, у кого отнято человеческое достоинство и гордость, может так глубоко любить человека, причинившего ему такой глубокий вред? Он ненавидит его, и если у него будет возможность, он его убьет! Но на поверхности он остается преданным – он вынужден. Это не из радости, это из страха. Это не из любви, это обусловленный ум говорит, что ты должен быть верным своему хозяину. Это преданность собаки хозяину.

Для любви необходим более тотальный отклик. Она приходит не из чувства долга, но из биений твоего собственного сердца, из твоего собственного опыта радости, из желания ею поделиться. Преданность – это что-то уродливое. Тысячи лет это было очень респектабельной ценностью общества, потому что общество разными способами порабощало людей. Жена должна быть преданной мужу – до такой степени, что в Индии миллионы женщин умирали со смертью мужа, прыгая живыми в погребальный костер и сгорая заживо. Это было так респектабельно, что любая женщина, которая этого не делала, должна была подвергнуться большому осуждению. Она становилась почти отщепенцем; в ее собственной семье с ней обращались как со служанкой. Предполагалось, что, поскольку она не смогла умереть вместе со своим мужем, она не была ему предана.

Фактически, просто посмотрите на это под другим углом – ни один мужчина не прыгнул в погребальный костер своей жены! И никто не задавался вопросом: «Значит ли это, что ни один муж никогда не был предан своей жене?» Но это двойной стандарт общества. Один стандарт – для хозяина, владельца, собственника, и другой – для раба.

Любовь это опасный опыт, потому что тобой владеет что-то большее, чем ты сам. И это невозможно контролировать; ты не можешь вызвать любовь по заказу. Как только она уходит, нет способа ее вернуть. Все, что ты можешь сделать, это притворяться, быть лицемером.

Верность – это совершенно другое дело. Она производится твоим собственным умом, это не что-то из-за пределов тебя. Это воспитание в определенной культуре, точно как и все остальное воспитание. Ты начинаешь играть, и мало-помалу начинаешь верить в собственную игру. Преданность требует, чтобы ты всегда, в жизни или смерти, был предан человеку, хочет этого твое сердце или нет. Это психологический вид порабощения.

Любовь приносит свободу. Преданность приносит рабство. Только на поверхности они выглядят похожими; глубоко внутри они противоположны, диаметрально противоположны. Преданность это игра; тебя ей научили. Любовь дика; вся ее красота в дикости. Она приходит, как порыв ветра, с великим ароматом, наполняет твое сердце, и внезапно там, где была пустыня, – сад, полный цветов. Но ты не знаешь, откуда она приходит, и ты знаешь, что нет способа ее вызвать. Она приходит сама по себе и остается столько, сколько хочет существование. И точно как однажды она приходит, как незнакомец, как гость, внезапно однажды она уходит. Нет способа за нее уцепиться, нет способа ее удержать.

Общество не может зависеть от таких непредсказуемых, ненадежных переживаний. Оно хочет гарантий, надежности; поэтому оно совершенно удалило из жизни любовь и поставило на ее место брак. Брак знает только преданность, преданность мужу, и поскольку она формальна, она в твоих руках… но это ничто в сравнении с любовью, это даже не капля в океане того, что такое любовь.

Но общество очень довольно этим, потому что это надежно. Муж может тебе доверять, доверять, что завтра ты будешь настолько же преданной, что и сегодня. Любви доверять нельзя – страннее всего то, что любовь это величайшее доверие, но доверять ей нельзя. В это мгновение она тотальна, но следующее мгновение остается открытым. Она может расти у тебя внутри; она может испариться из тебя. Муж хочет, чтобы жена была его рабом всю жизнь. Он не может полагаться на любовь; он должен создать что-то, что выглядит как любовь, но что произведено человеческим умом.

Это происходит не только в отношениях любви, но и в других областях жизни – преданность тоже очень уважаема. Но она разрушает разум… солдат должен быть преданным нации. Человек, который сбросил атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки… нельзя счесть его ответственным, он просто выполнял свой долг. Ему приказали, и он был предан своим старшим по званию; в этом вся тренировка армии. Много лет тебя тренируют, и ты становишься почти неспособным к бунту. Даже если ты видишь, что то, что тебе говорят, абсолютно неправильно, все же тренировка, которая вошла так глубоко, говорит: «Так точно, я это сделаю».

Я не могу себе представить, что человек, который сбросил бомбы на Хиросиму и Нагасаки, был машиной. У него тоже было сердце, точно как у вас. У него тоже были жена и дети, старые отец и мать. Он был человеческим существом настолько же, что и вы, с одной только разницей. Он был обучен выполнять приказы без сомнений, и когда был отдан приказ, он просто выполнил его.

Я снова и снова думал о его уме. Возможно ли себе представить, что бы он не знал, что эта бомба уничтожит почти двести тысяч человек? Разве он не мог сказать: «Нет! Лучше пусть генерал меня застрелит, но я не буду убивать двести тысяч человек»? Может быть, эта идея никогда не приходила ему в голову.

Армия работает таким образом, чтобы создать преданность; это начинается с небольших вещей. Непонятно, почему каждый солдат многие годы должен ходить на парад и следовать глупым приказам – поворачиваться налево, направо, идти вперед, идти назад – часами, без всякой цели. Но в этом есть цель. Это разрушает его разум. Его существо превращается в автомат, в робота. И когда приходит приказ: «Налево», его ум не спрашивает, почему. Если кто-то другой тебе скажет: «Повернись налево», ты спросишь: «Что это за ерунда? Почему я должен поворачиваться налево? Я повернусь направо!» Но солдат не должен сомневаться, спрашивать; он должен просто следовать. Это его основная обусловленность – преданность.

Для королей и генералов хорошо, чтобы армии были преданными до такой степени, чтобы они действовали почти как машины, не как люди. Родителям удобно, чтобы их дети были преданными, потому что ребенок-бунтарь создает проблемы. Родители могут быть неправы, а ребенок прав, но он должен быть послушен родителям; это часть воспитания старого человека, которое существовало до сих пор.

Я учу вас новому человеческому существу, в котором нет места преданности, но у которого есть вместо нее разум, пытливость, способность сказать «нет». Для меня, пока ты не способен сказать «нет», твое «да» бессмысленно. Твое «да» – это просто запись на граммофонной пластинке; ты не можешь ничего сделать, тебе приходится сказать «да», потому что «нет» в тебе просто не возникает.

Жизнь и цивилизация были бы совершенно другими, если бы мы приучали людей к тому, чтобы иметь больше разума. Стольких войн бы не случилось, если бы люди спрашивали: «В чем причина? Почему мы должны убивать людей, которые ни в чем не виноваты?» Но они преданы одной стране, а ты предан другой, и политики обеих стран борются и приносят в жертву своих людей. Если политикам так нравится бороться, они могут провести чемпионат по борьбе, а все остальные могут этим наслаждаться, как футбольным матчем.

Но короли и политики, президенты и премьер-министры не идут на войну. Простые люди, которые не имеют ничего общего с приказом убивать, идут на войну и убивают. Их награждают за верность – им дают Кресты Виктории и другие награды за бесчеловечность, за неразумность, за механичность.

Преданность – это не что иное как сочетание этих трех болезней: верования, долга и респектабельности. Все это питание для твоего эго. Это против твоего духовного роста, но за круговую поруку интересов. Священники хотят, чтобы ты не задавал никаких вопросов об их системе верования, потому что знают, что не могут дать никаких ответов. Все системы верования так фальшивы, что если подвергнуть их сомнению, они развалятся. Не подвергаемые сомнению, они создают великие религии с миллионами последователей.

Сейчас у Папы под началом миллионы людей, и из этих миллионов людей ни один не спрашивает: «Как может девственница родить ребенка?» Это было бы святотатственным! Из миллионов людей ни один не спрашивает: «В чем доказательство того, что Иисус – единственный сын Бога? – никто не может на это претендовать. Что доказывает, что Иисус спас людей от страдания? – он не смог спасти даже самого себя». Но подобные вопросы очень смущают, поэтому они просто не задаются. Даже Бог это не что иное как гипотеза, которую религиозные люди пытались доказать тысячи лет… всевозможные доказательства, но все они ложны; в них нет ничего существенного, никакой поддержки существования.

С самого первого дня людей тренируют быть преданными системе верования, в которой они родились. Это удобно для священников, чтобы вас эксплуатировать, это удобно для политиков, чтобы вас эксплуатировать, это удобно для мужей, чтобы эксплуатировать жен, для родителей, чтобы эксплуатировать детей, для учителей, чтобы эксплуатировать студентов. Для каждого из интересов круговой поруки преданность просто необходима. Но она низводит все человечество до состояния умственной отсталости. Она не допускает никаких вопросов. Она не допускает никаких сомнений. Она не позволяет людям быть разумными. А человек, который не способен сомневаться, задавать вопросы, сказать «нет», когда он чувствует, что что-то неправильно, – пал ниже человеческого и стал недочеловеческим животным.

Если любви требуют, она становится преданностью. Если любовь дается, когда ее не просят, это твой свободный дар. Тогда она возникает из твоего сознания. Если доверия требуют, тебя порабощают. Но если доверие возникает в тебе, в твоем сердце растет что-то сверхчеловеческое. Разница очень мала, но имеет безмерную важность: если любви и доверия просить или требовать, они становятся фальшивыми. Когда они возникают сами собой, в них есть безмерная внутренняя ценность. Они не делают тебя рабом, они делают тебя хозяином самого себя, потому что это твоя любовь, твое доверие. Ты следуешь собственному сердцу. Ты не следуешь никому другому. Тебя не заставляют следовать. Из свободы приходит твоя любовь. Из достоинства приходит твое доверие – и вместе они сделают вас более богатыми человеческими существами.

Жить жизнь согласно своему сердцу, следовать его биению, идти в неизвестное, точно как орел летит к солнцу, свободно, не зная пределов… этого ему никто не приказывает. Это приносит ни с чем не сравнимую радость. Это утверждение духовности, присущей человеку от природы.

Инструменты трансформации

Одна из истин, признать которые труднее всего: человек остается прежним – что бы мы ни делали, мы остаемся прежними. Нет никакого «улучшения». Все эго разбито, потому что эго живет в улучшении, в идее улучшения, в идее того, чтобы однажды куда-то прийти. Может быть, не сегодня, а завтра, послезавтра. Признать тот факт, что в мире нет никакого улучшения, что жизнь это просто празднование, что в ней нет ничего делового… – как только ты это понимаешь, все путешествие эго останавливается, и внезапно ты отброшен обратно в это мгновение.

В то мгновение, когда ты себя принимаешь, ты становишься открытым, уязвимым, восприимчивым. В то мгновение, когда ты себя принимаешь, не нужно никакого будущего, потому что не нужно ничего улучшать. Тогда все хорошо, тогда все хорошо, как есть. В самом этом опыте жизнь начинает принимать новый цвет, и возникает новая музыка.

Если ты себя принимаешь, это начало принятия всего. Если ты себя отвергаешь, ты по сути отвергаешь Вселенную; если ты себя отвергаешь, ты отвергаешь существование. Принимая себя, ты принимаешь существование; тогда не остается ничего другого, кроме как наслаждаться, праздновать. Не остается никаких жалоб, никакой обиды; ты чувствуешь благодарность. Тогда хороша жизнь и хороша смерть, тогда хороша радость и хороша печаль, тогда хорошо быть с возлюбленным и хорошо быть одному. Тогда, что бы ни случилось, хорошо, потому что это происходит из целого.

Но вас веками приучали не принимать себя. Все культуры мира отравляли человеческий ум, потому что все они зависят только от одного: «улучши себя». Они создают в тебе тревогу – тревога это состояние между тем, кто ты есть, и тем, кем ты должен быть. Люди обречены на тревожность, если есть жизнь, «какой она должна быть». Если есть определенный идеал, которому нужно соответствовать, как ты можешь быть непринужденным? Как ты можешь чувствовать себя как дома? Ничто нельзя прожить тотально, потому что ум жаждет будущего. А это будущее никогда не приходит – не может прийти. Это невозможно по самой природе желания – когда оно наступит, ты начнешь воображать другие вещи, желать других вещей. Ты всегда можешь вообразить лучшее положение дел. И ты всегда можешь оставаться в тревоге, напряжении, беспокойстве – именно так человечество жило веками.

Лишь изредка редкому человеку удавалось бежать из этой ловушки. Этот человек назывался Буддой, Христом. Пробужденный человек – это тот, кто выскользнул из ловушки общества, увидел его полную абсурдность. Ты не можешь улучшить себя. И я не говорю, что улучшения не происходит, помни – ты не можешь улучшить себя. Когда ты прекращаешь улучшать себя, тебя улучшает жизнь. В этом расслаблении, в этом принятии жизнь начинает тебя ласкать, жизнь начинает по тебе течь. И когда у тебя нет никакой обиды, никакой жалобы, ты расцветаешь, ты цветешь.

И я хотел бы вам сказать: примите себя такими, какие вы есть. А это самая трудная в мире вещь, потому что это идет против всего вашего воспитания, образования, культуры. С самого начала вам говорили, какими вы должны быть. Никто никогда вам не говорил, что вы хороши такими, как есть; все вкладывали в ваши умы программы. Вас программировали родители, священники, политики, учителя – вас программировали только на одно: просто продолжайте улучшать себя. Где бы вы ни были, продолжайте гнаться за чем-то другим. Никогда не отдыхайте. Работайте до смерти.

Мое учение просто: Не Откладывайте Жизнь. Не ждите завтра, оно никогда не приходит. Живите сегодня!

Иисус говорит своим ученикам: «Смотрите на лилии в полях. Они не трудятся, они не ткут, не прядут – и все же Соломон не так красив, как эти бедные лилии». В чем красота этой бедной лилии? Это сущее принятие. У нее нет никакой программы улучшения. Она здесь и сейчас – танцуя на ветру, загорая на солнце, разговаривая с облаками, засыпая в теплый полдень, играя с бабочками… она наслаждается, есть, она любит, она любима.

И все существование начинает вливать в тебя энергию, когда ты открыт. Тогда деревья зеленее, чем тебе сейчас кажутся, и тогда солнце солнечнее, чем тебе сейчас кажется; тогда все становится психоделическим, красочным. Иначе все тускло, безжизненно и серо.

Прими себя, – это молитва. Прими себя, – это благодарность. Расслабься в своем существе, – таким тебя хочет видеть Бог. Он не хочет, чтобы ты был никаким другим; иначе он сделал бы тебя каким-то другим. Он сделал тебя тобой и никем другим. Пытаться улучшить себя значит, по сути, пытаться улучшить Бога – что просто глупо, и пытаясь это делать, ты будешь становиться безумнее и безумнее. Ты никуда не придешь, ты будешь просто упускать великую возможность.

Пусть это будет твоим цветом – принятие. Пусть это будет твоей характеристикой – принятие, полное принятие. И тогда ты будешь удивлен: жизнь всегда готова излить на тебя свои дары. Жизнь не скряга, существование всегда дается в изобилии – но мы не можем этого принять, потому что не чувствуем себя достойными это принять.

Именно поэтому люди цепляются за несчастья – они соответствуют их запрограммированности. Люди продолжают наказывать себя тысячей и одним тонким способом. Почему? Потому что это соответствует программе. Если ты не такой, каким должен быть, ты должен наказать себя, ты должен создать для себя несчастье. Именно поэтому люди чувствуют себя хорошо, когда они несчастны.

Позвольте мне сказать: люди чувствуют себя счастливыми, когда они несчастны, и им становится очень, очень не по себе, когда они счастливы. Это мое наблюдение тысяч и тысяч людей: когда они несчастны, все так, как и должно быть. Они это принимают – это соответствует их обусловленности, их уму. Они знают, как они ужасны, они знают, что они грешники.

Тебе говорили, что ты родился в грехе. Какая глупость! Какой вздор! Человек не рождается в грехе, человек рождается в невинности. Никогда не было никакого первородного греха, была только первородная невинность. Каждый ребенок рождается в невинности. Мы заставляем его чувствовать себя виноватым – мы начинаем говорить: «Ты не должен быть таким-то. Ты должен быть таким-то». А ребенок естествен и невинен. Мы наказываем его за то, что он естествен, и награждаем за то, что он искусственен и коварен. Мы награждаем его за то, что он фальшивый – наши награды для фальшивых людей. Если кто-то невинен, мы не даем ему никакой награды; у нас нет для него никакой награды, у нас нет к нему никакого уважения. Невинность осуждается, невинность считается почти синонимом преступности. Невинный считается глупым, коварный считается разумным. Фальшивое приемлемо – фальшивое вписывается в фальшивое общество.

Тогда твоя жизнь будет не чем иным как усилием создать для себя больше и больше наказаний. И что бы ты ни делал, неправильно, и ты продолжаешь наказывать себя за каждую радость. Даже когда радость приходит – вопреки тебе самому, помни, когда радость приходит вопреки тебе самому, когда иногда Бог просто врезается в тебя, и ты не можешь его избежать – тотчас же ты начинаешь себя наказывать. Что-то, наверное, неправильно – как это может случиться с таким ужасным человеком, как ты?

Как раз на днях кто-то спросил меня: «Ты говоришь, Ошо, о любви, ты говоришь о том, чтобы предлагать любовь. Но что я могу кому-то дать?» Он спросил: «Что я могу предложить своей возлюбленной?»

Это тайная мысль каждого: «У меня ничего нет». Чего у тебя нет? Но никто тебе не говорил, что в тебе есть красота всех цветов – потому что человек это величайший на земле цветок, самое развитое существо. Никакая птица не может петь таких песен, какие поешь ты – песни птиц это только шум, но все же красивый шум, потому что он приходит из невинности. Ты можешь петь гораздо лучшие песни, более важные, гораздо более осмысленные. Но ты спрашиваешь: «Что у меня есть?»

Деревья зелены, красивы, и звезды красивы, и реки красивы – но видел ли ты когда-нибудь что-нибудь красивее человеческого лица? Видел ли ты когда-нибудь что-нибудь красивее человеческих глаз? На всей земле нет ничего деликатнее человеческих глаз – никакая роза не может с ними соревноваться, никакой лотос не может с ними соревноваться. И какая глубина! Но ты хочешь знать: «Что я могу предложить?» Наверное, ты жил жизнью самоосуждения; наверное, ты унижал себя, обременял себя чувством вины.

Фактически, когда тебя кто-то любит, ты немного удивлен. «Как, – меня? Кто-то меня любит?» В твоем уме возникает идея: «Это потому, что он меня не знает, вот почему. Если он придет и узнает обо мне, если он увидит меня насквозь, он никогда не будет меня любить». Поэтому влюбленные начинают прятаться друг от друга. Они держат многое при себе, они не раскрывают друг другу сердце, потому что боятся, что в то мгновение, когда они раскроют сердце, любовь исчезнет – потому что они не могут любить себя; как они могут постичь, что их может любить кто-то другой?

Любовь начинается с любви к себе. Не будь самолюбивым, будь полным собой – это две разные вещи. Не будь нарциссом, не будь одержимым собой, – но естественная любовь к себе – это обязательное, основное явление. Только тогда, из нее, ты сможешь любить кого-то другого.

Прими себя, люби себя, ты – творение Бога. На тебе подпись Бога, и ты – особенный, уникальный. Никогда не было никого подобного тебе, и никогда не будет – ты просто уникальный, несравненный. Прими это, люби это, празднуй это – и в самом этом праздновании ты начнешь видеть уникальность других, несравненную красоту других. Любовь возможна, только если есть глубокое принятие себя, другого, мира. Принятие создает атмосферу, в которой растет любовь, почву, в которой расцветает любовь.