Текст книги "Ошо. Ключи к новой жизни. 9 книг"

Аморальный человек во многом очень невинен, менее эгоистичен. Моральный человек содержит в уме всю мораль, он собрал новые вещи – это моралистичные, пуританские, эгоистические подходы. Он чувствует себя высшим; он чувствует себя избранным. А все остальные обречены на ад; только он отправится в рай. А все аморальное остается внутри, потому что ты не можешь контролировать ум с поверхности; нет никакого способа. Так просто не бывает. Существует только один вид контроля, и это восприятие из центра.

Ум похож на пыль, собранную за миллионы путешествий. Настоящая религиозная точка зрения, радикальная религиозная точка зрения, противоречащая обычной, состоит в том, чтобы просто сбросить одежду. Не беспокойся о том, чтобы ее выстирать, ее нельзя отстирать. Просто выйди из нее, как змея из старой кожи, даже не оглядываясь назад.

С еще одной точки зрения, ум – это прошлое, память, в определенном смысле, все накопленные опыты. Все, что ты сделал, все, что ты думал, все, чего ты желал, все, о чем ты мечтал, – все твое прошлое во всей его полноте, вся твоя память – память и есть ум. И пока ты не избавишься от памяти, ты не сможешь стать хозяином ума.

Как избавиться от памяти? Она всегда есть, всегда следует за тобой. Фактически, ты и есть память; как же от нее избавиться? Кто ты, если исключить память? Когда я спрашиваю: «Кто ты?», не говори мне, как тебя зовут – это твоя память. Твои родители дали тебе это имя когда-то раньше. Я тебя спрашиваю: «Кто ты?», и ты рассказываешь мне о своей семье, о своем отце, о своей матери – это память. Я тебя спрашиваю: «Кто ты?», и ты рассказываешь мне о своем образовании, о своих ученых степенях, говоришь, что ты магистр искусств, что ты доктор наук, или инженер, или архитектор. Это память.

Когда я тебя спрашиваю: «Кто ты?», если ты действительно посмотришь вовнутрь, единственным ответом может быть: «Я не знаю». Что бы ты ни сказал, это будет память, не ты. Единственным настоящим, подлинным ответом может быть: «Я не знаю», потому что познать себя – это последнее. Я могу ответить, кто я, но я не отвечу. Ты не можешь ответить, кто ты, но у тебя готов ответ. Те, кто знает, об этом молчат. Потому что, если вся память отброшена, и весь язык отброшен, тогда нельзя сказать, кто я. Я могу заглянуть в тебя, я могу сделать тебе знак, я могу быть с тобой, во всей полноте моего существа – вот мой ответ. Но этот ответ нельзя дать в словах, потому что, что бы ни было воплощено в слова, это будет частью памяти, частью ума, не сознания.

Как избавиться от воспоминаний? Наблюдай их, свидетельствуй их. И всегда помни: «Это случилось со мной, но это не я». Конечно, ты родился в определенной семье, но это не ты; это случилось с тобой, это событие снаружи тебя. Конечно, кто-то дал тебе имя; оно полезно, но это имя – не ты. Конечно, у тебя есть форма, но эта форма – не ты; эта форма – только дом, в котором ты случайно оказался. И это тело дано тебе твоими родителями – это подарок, но не ты.

Наблюдай и различай. Именно это на Востоке мы называем вивек, различение – ты сознательно различаешь. Продолжай различать – приходит мгновение, когда ты исключил все, что не ты. Внезапно, в этом состоянии, ты впервые лицом к лицу сталкиваешься с самим собой, сталкиваешься со своим существом. Продолжай отрубать все тождественности, которые не ты, – семью, тело, ум. В этой пустоте, когда все, что не ты, выброшено, внезапно на поверхности оказывается твое существо. Впервые ты сталкиваешься с самим собой, и это столкновение делает тебя хозяином.

Мышление нельзя остановить – не то что оно не останавливается, но остановить его нельзя. Оно останавливается само по себе. Это различие нужно понять; иначе ты можешь сойти с ума, гоняясь за собственным умом.

Не-ум не возникает в результате остановки мышления. Когда мышления больше нет, есть не-ум. Сама попытка его остановить создаст больше боли, создаст конфликт; она сделает тебя расщепленным. Ты будешь в состоянии постоянного хаоса внутри. Это не поможет.

И даже если ты добьешься успеха в том, чтобы силой остановить его на несколько мгновений, это совершенно не достижение – потому что эти несколько мгновений будут почти мертвыми, они не будут живыми. Ты можешь почувствовать некоторую тишину… но не молчание. Потому что вынужденная тишина – это не молчание. Под нею, глубоко в бессознательном, продолжает работать подавленный ум.

Таким образом, нет способа остановить ум. Но ум останавливается – это определенно. Он останавливается сам собой.

Что же делать? – это важный вопрос. Наблюдай. Не пытайся остановить. Не нужно принимать никаких мер против ума. Прежде всего, кто это сделает? Это будет ум, борющийся сам с собой; ты разделишь ум на две части: одна будет пытаться быть начальником, «царем горы», и стараться убить другую часть – это абсурдно. Это дурацкая игра, она может свести тебя с ума. Не пытайся остановить ум или мышление – просто наблюдай его, позволь его. Позволь ему полную свободу. Пусть он действует как ему угодно быстро; не пытайся никаким образом контролировать его. Просто будь свидетелем.

Это красиво! Ум – один из самых красивых механизмов. Наука еще не смогла создать ничего, параллельного уму. Ум все еще остается непревзойденным шедевром, такой сложный, такой безмерно мощный, с таким разнообразным потенциалом. Наблюдай его! Наслаждайся им!

И не наблюдай, как враг, потому что, если ты смотришь на ум, как на врага, ты не сможешь наблюдать. Ты уже предубежден, ты уже против. Ты уже решил, что в уме что-то не так, – ты уже пришел к заключению. А когда ты смотришь на что-то, как на врага, ты никогда не смотришь глубоко, никогда не смотришь в глаза; ты избегаешь.

Наблюдение ума означает: смотреть с глубокой любовью, с глубоким уважением, почтительно – это дар, принесенный тебе Богом. В самом уме нет ничего плохого. В самом мышлении нет ничего плохого. Это красивый процесс, как и любой другой процесс. Облака, плывущие по небу, красивы – почему бы мыслям не двигаться во внутреннем небе? Цветы, распускающиеся на деревьях, красивы – почему бы мыслям не расцвести в твоем существе? Река, бегущая к океану, красива – почему бы и этому потоку мыслей не течь к какому-то неведомому предназначению? Разве это не красиво? Смотри с глубокой почтительностью. Не будь противником, будь влюбленным.

Наблюдай тонкие нюансы ума, внезапные повороты, красивые повороты. Внезапные прыжки и скачки, игры, в которые постоянно играет ум; мечты, которые он свивает, – воображение, память, тысяча и одна проекция, которую он создает, – наблюдай! Стоя в стороне, отстраненный, невовлеченный, мало-помалу ты начнешь чувствовать… Чем глубже становится твоя наблюдательность, тем глубже становится твоя осознанность, и начинают возникать промежутки, интервалы. Одна мысль уходит, другая не пришла, и возник промежуток. Одно облако уплыло, другое приближается, и остается промежуток.

В этих промежутках впервые ты получишь проблески не-ума. Ты испытаешь вкус не-ума, – назови его вкусом дзэн, или дао, или йоги. В этих небольших интервалах внезапно небо чисто, и сияет солнце. Внезапно – мир полон тайны, потому что все преграды отброшены; на твоих глазах больше нет шор. Ты видишь ясно, ты видишь проницательно. Все существование становится прозрачным.

Поначалу это будут лишь редкие мгновения, случающиеся изредка. Но они дадут тебе проблески того, что такое самадхи. Небольшие водоемы молчания – они придут и исчезнут, но теперь ты знаешь, что ты на правильном пути. Ты снова начинаешь наблюдать. Когда приходит мысль, ты наблюдаешь ее; когда наступает интервал, ты наблюдаешь его. Облака по-своему красивы; ясное солнце по-своему красиво. Теперь ты не выбираешь. Теперь у тебя нет навязчивой идеи в уме. Ты не говоришь: «Я хочу только эти интервалы». Это глупо, потому что, как только ты становишься привязанным к тому, чтобы ждать только этих интервалов, ты становишься в позицию против мышления. И эти интервалы исчезнут. Они случаются, лишь когда ты очень отстранен, отрешен. Они случаются, их нельзя вызвать. Они случаются, ты не можешь вынудить их случиться. Это спонтанные происшествия.

Продолжай наблюдать. Пусть мысли приходят и уходят, – когда бы им ни заблагорассудилось. Ничего плохого! Не пытайся ими манипулировать и не пытайся их направлять. Пусть мысли движутся в полной свободе. И тогда станут приходить более долгие интервалы. Ты будешь благословен небольшими сатори. Иногда будут проходить минуты, и не будет ни одной мысли; тогда не будет никакого транспорта, – полное молчание, ничем не потревоженное.

Когда придут большие промежутки, в тебе возникнет новая ясность. У тебя будет ясность видения не только в этом мире, но ты сможешь и смотреть во внутренний мир. С первыми промежутками ты увидишь мир: деревья будут зеленее, чем они выглядят сейчас, ты будешь окружен бесконечной музыкой, музыкой сфер. Ты будешь внезапно в присутствии божественности – несказанной, таинственной. Она касается тебя, хотя ты и не можешь ее постичь. Она в пределах твоей досягаемости, и в то же время за пределами. Когда придут большие промежутки, то же самое произойдет внутри. Бог будет не только снаружи, внезапно ты будешь удивлен – он и внутри. Он не только видимое, но и видящий, – внутри и снаружи. Мало-помалу…

Но не становись привязанным и к этому. Привязанность – это пища, которая позволяет продолжаться уму. Непривязанное свидетельствование – способ его остановить без всякого усилия его остановить. И когда ты начнешь наслаждаться этими блаженными мгновениями, увеличится твоя способность удерживать их на более долгие периоды времени. В конце концов, однажды ты станешь хозяином. Тогда, когда тебе хочется думать, ты думаешь; если мысль нужна, ты ее используешь. Если мысль не нужна, ты позволяешь ей отдохнуть. Не потому, что ума просто больше нет – ум есть, но ты можешь его использовать или не использовать. Теперь это твое решение, точно как с ногами: если ты хочешь бежать, ты их используешь; если ты не хочешь бежать, ты просто отдыхаешь. Ноги как были, так и есть. Таким же образом, ум как был, так и есть.

Когда я с вами говорю, я использую ум, – нет другого способа говорить. Когда я отвечаю на ваши вопросы, я использую ум, – нет другого способа. Мне приходится откликаться и общаться, и ум – прекрасный механизм. Когда я не говорю с вами, когда я один, ума нет, – потому что это посредник, при помощи которого можно общаться. Когда я сижу один, он не нужен.

Вы не даете уму отдыха; поэтому ум становится посредственным. Если его использовать непрерывно, он устает, и он продолжается и продолжается. Он работает днем, он работает ночью, – днем ты думаешь, ночью тебе снятся сны. Изо дня в день он продолжает работать. Если ты проживешь семьдесят или восемьдесят лет, все это время он будет непрерывно работать.

Посмотрите на тонкость и выносливость ума – он так тонок! В маленькой голове могут содержаться все библиотеки мира; все, что только было когда-либо написано, может содержаться в одном-единственном уме. Вместимость ума безмерна, – такое маленькое пространство! И он не производит никакого шума. Если ученым когда-нибудь удастся создать компьютер, параллельный уму… компьютеры есть, но они еще не умы. Они все еще механизмы, в них нет органического единства; у них еще нет никакого центра. Если однажды это станет возможным, – возможно, что однажды ученые смогут создавать умы, – тогда вы увидите, сколько места будет занимать такой компьютер, и сколько шума он будет производить!

Ум почти не производит шума; он продолжает работать молча. И это такой слуга! – он служит семьдесят или восемьдесят лет. И даже когда ты умираешь, тело может быть старым, но ум остается молодым. Его способности остаются прежними. Иногда, если ты использовал его правильно, его способности даже увеличиваются с возрастом – потому что, чем больше ты знаешь, тем больше понимаешь. Чем больше ты прожил и испытал, тем более способным становится ум. Когда ты умираешь, все в твоем теле готово умереть – кроме ума.

Именно поэтому на Востоке мы говорим, что ум покидает тело и входит в другое чрево, потому что он еще не готов умереть. Перерождение относится к уму. Как только ты достигаешь состояния не-ума, никакого нового рождения больше не будет. Тогда ты просто умираешь. И с твоей смертью все растворяется: твое тело, твой ум, – остается лишь свидетельствующая душа. Она за пределами времени и пространства. Тогда ты становишься единым с существованием; тогда ты больше не отделен от него. Отделенность исходит из ума.

Но нет способа остановить его силой – не будь насильственным. Будь более любящим, более глубоко почтительным, и это начнет происходить само собой. Просто наблюдай, не торопись.

Современный ум так торопится. Он хочет немедленных методов остановки ума. Поэтому так привлекательны наркотики. Ты можешь принудить ум остановиться, используя химические вещества, но тогда ты снова насильствен в отношении этого механизма. Это не хорошо, это разрушительно. Таким образом ты не станешь хозяином. Может быть, тебе удастся остановить ум при помощи наркотиков, но тогда твоим хозяином станут наркотики; ты не будешь хозяином. Ты просто сменишь одного начальника на другого, и это будет перемена к худшему. Теперь наркотики получат над тобой власть, они будут тобой владеть; без них ты будешь пустым местом.

Медитация – это не усилие против ума, это способ понять ум. Это очень любящий способ свидетельствовать ум – но, конечно, человек должен быть очень терпеливым. Этот ум, который ты носишь в голове, возник в течение столетий, тысячелетий. Твой маленький ум несет в себе весь опыт человечества. И не только человечества – животных, птиц, растений, скал; ты прошел все эти опыты. Все, что произошло до сих пор, происходило и с тобой.

В очень небольшой скорлупе ты несешь весь опыт существования. Именно это и есть твой ум. Фактически сказать, что он твой, будет неправильно. Он коллективный; он принадлежит всем. Современная психология приближается к этому, особенно близко подошла к этому школа юнгианского анализа; ее последователи начали ощущать что-то подобное коллективному бессознательному. Твой ум – не твой, он принадлежит всему. Наши тела отдельны; наши умы не отдельны. Наши тела явственно отдельны, но наши умы пересекаются, а наши души – одно целое.

Тела отдельны, умы пересекаются, а души – одно целое. Нет моей души, отличающейся от твоей отдельной души. В самом центре существования мы встречаемся и едины. Именно это и есть «Бог» – точка встречи всего. Между Богом и миром – «мир» означает тела – находится ум.

Ум – это мост, мост между телом и душой, между миром и Богом. Не пытайся его разрушить!

Многие пытались разрушить его посредством йоги. Это неправильное употребление йоги. Многие пытались разрушить его позами тела, дыханием – это тоже вызывает тонкие химические перемены внутри. Например, если ты стоишь на голове в сиршасане, совершаешь стойку на голове, ты можешь очень легко разрушить ум. Потому что, когда к голове приливает слишком много крови, как наводнение… когда ты стоишь на голове, то пытаешься сделать именно это. Механизм мозга очень деликатен. Ты наводняешь его кровью, и тонкие ткани отмирают. Именно поэтому никогда нельзя встретить очень разумного йога. Нет – все йоги в большей или меньшей мере глупы. Их тела здоровы, это правда – тела сильные, но их умы просто мертвы. Ты не увидишь в их глазах блеска разума. Ты увидишь очень жизнеспособное тело, подобное телу животного, но что-то человеческое исчезло.

Стоя на голове, ты принуждаешь кровь течь в голову под действием гравитации. Голове нужна кровь, но очень, очень небольшое количество; очень медленно, не в форме наводнения. В противоположном гравитации направлении очень небольшое количество крови достигает головы, и даже это количество поступает очень медленно. Если слишком много крови достигает головы, это разрушительно.

Йогу использовали для того, чтобы убить ум. Дыхание может убить ум – есть ритмы дыхания, тонкие вибрации дыхания, которые могут быть очень, очень грубыми для деликатного ума. При их помощи ум можно разрушить. Это старые трюки. Сейчас последние трюки предоставляет наука: ЛСД, марихуана и другие; рано или поздно станут доступными более изощренные наркотики.

Я не за то, чтобы остановить ум. Я за то, чтобы его наблюдать. Он останавливается сам собой – и тогда это красиво. Когда что-то случается без всякого насилия, это по-своему красиво; это естественный рост. Ты можешь принудить цветок и раскрыть его силой, ты можешь вытянуть лепестки и раскрыть его силой, но тогда ты разрушишь всю красоту цветка. Теперь он почти мертвый. Он не может выдержать твоего насилия. Лепестки висят бессильно, покалеченные, умирающие. Когда бутон раскрывается под воздействием своей собственной энергии, когда он раскрывается сам собой, эти лепестки живы.

Ум – это твое цветение, не принуждай его никаким образом. Я против всякого применения силы и против всякого насилия, особенно против насилия, направленного против себя самого.

Просто наблюдай – в глубокой молитве, любви, почтительности – и видь, что происходит. Чудеса случаются сами собой. Нет необходимости тянуть и толкать.

Как перестать думать? Я скажу: наблюдай, будь бдительным. И отбрось идею о том, чтобы что-то останавливать, иначе это остановит естественную трансформацию ума. Отбрось идею об останавливании! Кто ты такой, чтобы что-то останавливать?

Самое большее – наслаждайся. И нет ничего неправильного – даже если в твоем уме проходят безнравственные мысли, так называемые безнравственные мысли, пусть проходят. Нет ничего плохого. Ты остаешься непривязанным, это не причиняет никакого вреда. Это просто вымысел, ты смотришь внутренний фильм. Позволь ему развиваться своим путем, и это приведет тебя, мало-помалу, к состоянию не-ума. Наблюдение в конце концов достигает кульминации в не-уме.

Не-ум не против ума; не-ум за пределами ума. Не-ум воцаряется не путем убийства и разрушения ума; не-ум приходит, когда ты понял ум так тотально, что мышления больше не нужно – его вытеснило твое понимание.

Человек по видимости находится в настоящем, но это только видимость. Человек живет в прошлом. Он проходит через настоящее, но остается укорененным в прошлом. Настоящее – это на самом деле не время обычного сознания, для обычного сознания реальнее прошлое, а настоящее – это только переход из прошлого в будущее, мгновенный переход. Прошлое реально, и реально будущее, но, для обычного сознания, настоящее нереально.

Будущее – это не что иное, как расширенное прошлое. Будущее – это не более чем прошлое, проецируемое снова и снова. Настоящее кажется почти несуществующим. Если ты думаешь о настоящем, то совершенно не найдешь его, – потому что в то мгновение, как ты его нашел, оно уже прошло. Лишь мгновением раньше, когда ты его еще не нашел, оно было будущим.

Для сознания будды, для пробужденного существа экзистенциально только настоящее. Для обычного сознания, неосознанного, сонного, как сомнамбула, прошлое и будущее реально, настоящее нереально. Лишь когда человек просыпается, настоящее реально, а прошлое и будущее становятся в равной мере нереальными.

Почему это так? Почему ты живешь в прошлом? – потому что ум – это не что иное, как накопленное прошлое. Ум – это память, все, что ты сделал, все, о чем ты мечтал, все, что ты хотел сделать и не сделал, все, что ты воображал в прошлом, – это твой ум. Ум – это мертвая сущность. Смотря посредством ума, ты никогда не найдешь настоящего, потому что настоящее есть жизнь, а к жизни никогда нельзя приблизиться при помощи мертвого посредника. Ум мертв.

Ум в точности похож на пыль, собирающуюся на зеркале. Чем больше собирается пыли, тем менее зеркально зеркало. А если слой пыли очень толстый, как на тебе, – тогда зеркало вообще не отражает.

Каждый собирает пыль – и ты не только ее собираешь, но и цепляешься за нее; ты думаешь, что это сокровище. Прошлое ушло – зачем за него цепляться? Ты ничего не можешь с ним сделать; ты не можешь вернуться обратно, не можешь его переделать – зачем за него цепляться? Это не сокровище. И если ты цепляешься за прошлое и думаешь, что это сокровище, конечно, твоему уму захочется переживать его снова и снова в будущем. Твое будущее не может быть ничем другим, кроме как твоим видоизмененным прошлым – немного более рафинированным, немного более украшенным, но оно будет прежним, потому что ум не может думать о неизвестном. Ум может только проецировать известное – то, что ты знаешь.

Ты влюбляешься в женщину, и эта женщина умирает. Как теперь тебе найти другую женщину? Другая женщина будет видоизмененной формой твоей умершей жены; это единственный способ, который тебе известен. Что бы ты ни делал в будущем, это будет не более чем продолжение прошлого. Ты можешь немного изменить его – залатать здесь и там, но главная его часть останется прежней.

Кто-то спросил Муллу Насреддина, когда он лежал на смертном одре:

– Если бы тебе снова дали жизнь, как бы ты прожил ее, Насреддин? Захотел бы ты что-нибудь изменить?

Насреддин закрыл глаза в задумчивости, в медитации, потом снова их открыл и сказал:

– Да, если бы мне снова дали жизнь, я стал бы расчесывать волосы на прямой пробор. Мне всегда этого хотелось, но мой отец всегда настаивал, чтобы я этого не делал. И когда мой отец умер, мои волосы так к этому привыкли, что я уже не мог их расчесывать на прямой пробор.

Не смейтесь! Если бы вас спросили, что бы вы сделали в новой жизни, вы внесли бы небольшие перемены, такие, как эта. Муж с немного другим носом, жена с немного другим цветом лица, больший или меньший дом – но это не более чем прямой пробор, мелочи, несущественное. По существу твоя жизнь остается прежней. Ты делал это много, много раз; по существу твоя жизнь осталась прежней. Много раз тебе давалась жизнь. Ты прожил много жизней; ты очень, очень древний. Ты не новичок на этой земле, ты старше самой земли, потому что жил и на других землях, на других планетах. Ты стар, как существование, – и именно так и должно быть, потому что ты часть его. Ты очень древний, но снова и снова повторяешь одни и те же образцы. Именно поэтому индуисты говорят о колесе рождения и смерти – «колесо», потому что оно продолжает повторяться. Это повторение: одни и те же спицы оказываются то вверху, то внизу, вверх-вниз, вверх-вниз.

Ум проецирует себя, а ум – это прошлое, поэтому твое будущее ничем не будет отличаться от прошлого. А что такое прошлое? Что ты сделал в прошлом? Что бы ты ни сделал – хорошее, плохое, то или другое, – что бы ты ни делал, это создает собственное повторение. Это и есть теория кармы. Если ты испытывал гнев позавчера, ты создал определенный потенциал, чтобы испытать гнев вчера. Потом ты это повторил, ты дал гневу еще больше энергии. Настроение гнева, – ты укоренил его еще больше, полил его; теперь и сегодня ты снова повторишь то же самое, с еще большей силой, с еще большей энергией. И тогда завтра ты снова станешь жертвой сегодня.

Каждое действие, которое ты совершаешь или даже о котором думаешь, находит свои способы утверждать себя снова и снова, потому что оно создает канал в твоем существе. Оно начинает поглощать твою энергию. Ты испытываешь гнев, и когда это настроение проходит, ты думаешь, что больше не гневен, – и упускаешь суть. Когда настроение ушло, ничего не случилось; только колесо повернулось, и спица, которая была наверху, оказалась внизу. Гнев был на поверхности несколько минут назад; теперь гнев ушел вниз, в бессознательное, в глубину твоего существа. Он будет ждать своего времени, чтобы выйти на поверхность снова. Если ты действовал согласно ему, ты его усилил. Теперь ты снова дал ему кредит на жизнь. Ты снова дал ему власть, энергию. Он пульсирует, как семя в земле, ожидая правильной возможности и правильного времени года, чтобы прорасти.

Каждое действие увековечивает себя, каждая мысль увековечивает себя. Как только ты начинаешь с ними сотрудничать, ты даешь им энергию. Рано или поздно это входит в привычку. Ты будешь это делать, но не будешь делающим; ты будешь это делать только в силу привычки. Люди говорят, что привычка – это вторая натура, это не преувеличение. Напротив, это недооценка! Фактически, привычка становится первой натурой, а натура – второй. Натура становится приложением или сноской в книге, а привычка – основным текстом.

Ты живешь привычкой – это означает, что на самом деле привычка живет тобой. Сама привычка продолжается, у нее есть собственная энергия. Конечно, она берет энергию у тебя, но ты сотрудничал с ней в прошлом и сотрудничаешь в настоящем. Мало-помалу привычка становится хозяином, а ты – только слугой, тенью. Привычка дает тебе приказания, приказы, и ты будешь лишь послушным слугой. Тебе придется следовать ей.

Случилось так, что индуистский мистик, Экнатх, отправлялся в паломничество. Паломничество должно было длиться по меньшей мере год, потому что он собирался посетить все святые места страны. Конечно, быть с Экнатхом было привилегией, и с ним путешествовали тысячи людей. Городской вор тоже пришел и сказал:

– Я знаю, что я вор и недостоин быть членом твоей религиозной группы, но дай шанс и мне. Мне хотелось бы отправиться в это паломничество.

Экнатх сказал:

– Это будет трудно, потому что год – это долгий срок, и ты можешь начать красть вещи у людей. Ты можешь создать проблемы. Пожалуйста, отбрось эту идею.

Но вор настаивал. Он сказал:

– На этот год я перестану воровать, но я должен пойти с вами. И я обещаю, что целый год не украду ни у кого ни одной вещи.

Экнатх согласился.

Но через неделю начались проблемы, и вот что произошло: вещи начали исчезать из багажа паломников. И еще более странным было то, что никто их не крал – они просто исчезали из сумки одного человека и через несколько дней оказывались в сумке кого-то другого. Человек, в сумке которого они были найдены, говорил:

– Я ничего не сделал. Я понятия не имею, как эти вещи попали в мою сумку.

Экнатх имел свои подозрения, и однажды ночью он притворился спящим, но продолжал бодрствовать и наблюдать. Около полуночи появился вор; он начал перекладывать вещи из одной сумки в другую. Экнатх поймал его с поличным и сказал:

– Что ты делаешь? Ты же обещал!

– Я следую своему обещанию, – сказал вор. – Я не украл ни одной вещи. Но это моя старая привычка… среди ночи, если я не сделаю ничего преступного, совершенно невозможно уснуть. Не спать целый год? Ты человек сострадания. Ты должен быть сострадательным ко мне. Я же не краду! Вещи всегда находятся; они никуда не исчезают, просто переходят из одного багажа в другой. И, кроме того, через год мне снова придется начать воровать, поэтому я должен сохранять форму.

Привычки заставляют тебя делать определенные вещи; ты их жертва. Индуисты называют это теорией кармы. Каждое действие, которое ты повторяешь, или каждая мысль – потому что мысль – это тоже тонкое действие в уме, – становится более и более сильным. Оно захватывает над тобой власть. Тогда ты заключен в тюрьму привычки. Тогда ты живешь жизнью заключенного, раба. И это заключение очень тонко; тюрьма состоит из твоих привычек, обусловленностей и действий, которые ты совершил. Она окружает твое тело, и ты в ней запутался, но продолжаешь думать и дурачить себя тем, что это делаешь ты сам.

Когда ты приходишь в гнев, ты думаешь, что делаешь это. Ты это рационализируешь и говоришь, что этого требовала ситуация: «Мне пришлось быть гневным, иначе ребенок мог бы заблудиться. Если бы я не пришел в гнев, все было бы плохо, офис пришел бы в хаос. Слуги не слушаются; мне пришлось разгневаться, чтобы привести вещи в порядок. Мне пришлось разгневаться, чтобы поставить жену на место». Это рационализации – именно так эго продолжает думать, что ты все еще начальник. Но это не так.

Гнев приходит из старых образцов, из прошлого. И когда гнев приходит, ты пытаешься найти для него предлог. Психологи провели эксперименты и пришли к тем же заключениям, что и восточная эзотерическая психология: человек – это жертва, не хозяин. Психологи помещали людей в полную изоляцию, окружив их всем возможным комфортом. Все, что человеку было нужно, ему давалось, но он не приходил ни в какой контакт с человеческими существами. Они жили в изоляции в кондиционированных камерах – никакой работы, никаких проблем, никаких забот, но те же самые привычки продолжались. Однажды утром, уже без всякой причины, – потому что обеспечен весь возможный комфорт, нет никаких забот, нет никакого повода для гнева, – человек внезапно чувствовал, что возникает гнев.

Он внутри тебя. Иногда внезапно приходит печаль, без всякой видимой причины. И иногда человек чувствует себя счастливым, иногда он чувствует эйфорию, экстаз. Человек, лишенный всяких социальных связей, изолированный в полном комфорте, все потребности которого обеспечены, переживает все настроения, которые переживаются в обычных отношениях. Это означает, что что-то приходит изнутри, и ты вешаешь это на что-то другое. Это только рационализация.

Ты чувствуешь себя хорошо, ты чувствуешь себя плохо, и эти чувства всплывают из твоего собственного бессознательного, из твоего собственного прошлого. Никто другой не ответствен, кроме тебя самого. Никто не может заставить тебя быть гневным, никто не может заставить тебя быть счастливым. Ты можешь стать счастливым сам по себе, ты можешь стать гневным сам по себе, ты можешь стать печальным сам по себе. Пока ты это не осознаешь, ты всегда будешь оставаться рабом.

Человек становится хозяином своего существа, когда осознает:

– Я абсолютно ответствен за все, что бы ни происходило со мной. Что бы ни происходило, безусловно – я абсолютно ответствен.

Поначалу это сделает тебя очень, очень печальным и подавленным, потому что, если ты можешь переложить ответственность на другого, тебе станет легче оттого, что не прав не ты. Что ты можешь сделать, если твоя жена ведет себя так гадко? Тебе приходится испытывать гнев. Но хорошо помни: жена ведет себя гадко из-за своих собственных внутренних механизмов. Она ведет себя гадко не по отношению к тебе. Если бы не было тебя, она вела бы себя гадко с ребенком. Если бы не было ребенка, она вела бы себя гадко по отношению к посуде – она бросала бы ее на пол. Она разбила бы радио. Она бы что-то сделала; гадкое поведение просилось бы наружу. Только совпадением было, что рядом оказался ты со своей газетой, и она повела себя гадко по отношению к тебе. Только совпадением было, что ты оказался рядом в неправильный момент.