Текст книги "Ошо. Ключи к новой жизни. 9 книг"

Ты набралась храбрости, чтобы обнажить себя. Я этому безмерно рад. Я хочу, чтобы все мои люди были достаточно храбрыми, чтобы обнажить себя, каким бы уродливым это ни показалось.

Обусловленность заключается в том, чтобы продолжать скрывать уродливое и притворяться красивым. Это создает шизофреническую ситуацию: ты продолжаешь показывать то, кем не являешься; и продолжаешь подавлять то, кто ты есть на самом деле. Твоя жизнь становится постоянной гражданской войной. Ты борешься с самим собой, а любая борьба с собой тебя разрушит. Никто не может победить.

Если мои правая рука и левая рука начнут бороться, думаешь ли ты, что какая-нибудь из них победит? Иногда мне, может быть, удастся позволить правой руке почувствовать себя победителем, а иногда – изменить ситуацию и позволить чувствовать себя победителем левой. Но никакая из них не может действительно победить, потому что обе они – мои руки.

Каждое человеческое существо несет в себе расщепленную личность. И важнее всего то, что оно отождествляет себя с ложной частью и отрицает свою реальность. В такой ситуации ты не можешь надеяться расти как духовное существо.

То, что говорит задавшая этот вопрос, очень важно понять. Она спрашивает: «Что значит давать?» Спрашивали ли вы когда-нибудь себя, что значит давать? Вы думаете, что уже даете так много своим детям, жене, подруге, обществу, Ротари-клубу, Клубу Львов… ты уже столько даешь. Но факт в том, что ты не знаешь, что значит давать.

Пока ты не отдаешь себя, ты ничего не даешь.

Ты можешь дать деньги, но ты не деньги. Пока ты не отдаешь себя, – а это значит, пока ты не отдаешь любовь, – ты не знаешь, что значит отдавать.

«…И что значит принимать?» Почти каждый думает, что знает, что значит принимать. Но задавшая этот вопрос права в том, что спрашивает себя и признает, что не знает, что значит принимать. И пока ты не даешь любовь, ты не знаешь, что значит давать; то же самое верно относительно того, чтобы принимать: пока ты не способен принимать любовь, ты не знаешь, что значит принимать. Ты хочешь быть любимым, но думал ли ты когда-нибудь об этом: способен ли ты принимать любовь? Есть столько препятствий, которые не позволят тебе ее принять.

Прежде всего, у тебя нет никакого самоуважения; поэтому, когда любовь движется к тебе, ты не чувствуешь себя адекватным, чтобы ее принять. Но ты в таком хаосе, что не можешь даже увидеть простого факта: поскольку ты никогда не принимал себя таким, как есть, никогда не любил себя… как у тебя может получиться принять любовь? Ты знаешь, что недостоин ее, но не хочешь признать и осознать эту глупую идею, которую в тебя вложили, – что ты недостоин. И что ты делаешь? Ты просто отвергаешь любовь. А чтобы отвергнуть любовь, ты находишь предлоги.

Первый и самый знаменитый предлог это: «Это не любовь – именно поэтому я не могу ее принять». Ты не можешь поверить, что кто-то может тебя любить. Если ты сам не можешь себя любить, если ты не видел самого себя, своей красоты, своей грации и великолепия, как ты можешь поверить, когда кто-то говорит: «Ты красивый. Я вижу в твоих глазах глубину, непередаваемую, великую грацию. Я чувствую в твоем сердце ритм, сонастроенный с Вселенной». Ты не можешь в это поверить; это слишком. Ты привык к тому, чтобы тебя осуждали, ты привык к тому, чтобы тебя наказывали, ты привык к тому, чтобы тебя отвергали. Ты привык к тому, чтобы тебя не принимали таким, как ты есть – эти вещи ты можешь принять очень легко.

Любовь окажет на вас огромное влияние, потому что вам придется претерпеть великую трансформацию, прежде чем вы сможете ее принять. Сначала вы должны принять себя без всякого чувства вины. Вы не грешники, как учили вас христианство и другие религии.

Вы не видите глупости всего этого. Какой-то парень, Адам, в прошлом ослушался Бога, и это не очень большой грех. Фактически, было абсолютно правильно его ослушаться. Если кто-то совершил грех, это был Бог, запрещая своему сыну, своей дочери есть плод знания и плод вечной жизни. Что это за отец? Что это за Бог? Что это за любовь?

Любовь требует, чтобы Бог сказал Адаму и Еве: «Прежде чем съесть что-либо еще, не забудьте эти два дерева и их плоды. Ешьте, сколько хотите от дерева мудрости и от дерева вечной жизни, чтобы вы тоже оказались в том же состоянии бессмертия, что и я». Для того, кто любит, это было бы проще всего. Но если Бог запрещает Адаму мудрость, это значит, что он хочет, чтобы тот оставался невежественным. Может быть, он ревнует, завидует, боится, что если Адам станет мудрым, то будет ему равным. Он хочет удерживать Адама в состоянии невежества, чтобы он оставался низшим. И если он съест плод вечной жизни, тогда он сам будет богом.

Этот Бог, который помешал Адаму и Еве, наверное, был очень ревнивым, совершенно уродливым, бесчеловечным, не любящим. И если все эти вещи не грешны, что тогда может быть грехом? Но религии вас учат, – евреи, христиане и мусульмане, – что вы все еще несете в себе грех, который совершил Адам. Есть предел, до которого можно растягивать ложь. Даже если Адам совершил грех, вы не можете его в себе нести. Согласно этим религиям, вас создал Бог, и вы не несете в себе никакой божественности, но только ослушание Адама и Евы?

Это западный способ осуждения – ты грешник. Восточный способ приходит к тем же заключениям, но с другой стороны. Люди Востока говорят, что каждого наполняют грехи и злые действия, совершенные в миллионах прошлых жизней. Фактически, бремя христианина, еврея или мусульманина гораздо меньше. Ты несешь в себе только грех, совершенный Адамом и Евой. И, наверное, он превратился в очень жидкий раствор… за многие века. Ты не прямой наследник грехов Адама и Евы. Они прошли через миллионы рук; к сегодняшнему дню их доза стала почти гомеопатической.

Но восточная концепция гораздо опаснее. Ты не несешь в себе никаких чужих грехов… Прежде всего, ты не можешь нести в себе грехов никого другого. Твой отец совершает преступление – тебя нельзя отправить в тюрьму. Даже обычный человеческий здравый смысл говорит, что если отец совершил преступление или грех, страдать должен он сам. Сына или внука нельзя отправить на виселицу за то, что преступление совершил его дед.

Но восточная концепция гораздо более опасна и ядовита: ты несешь в себе именно свой собственный грех, не грех Адама и Евы. И не в малой дозе; доза растет с каждой жизнью! До этой жизни ты прожил миллионы жизней, и в каждой жизни совершил столько грехов. Все они накапливаются на твоей груди. Это бремя тяжелое как Гималаи; ты под ним раздавлен.

Это странная стратегия разрушения твоего достоинства, низведения тебя до недочеловека. Как ты можешь любить себя? Ты можешь ненавидеть, но не можешь любить. Как ты можешь думать, что кто-то сможет тебя любить? Лучше это отвергнуть, потому что рано или поздно человек, который предлагает тебе любовь, откроет твою реальность, которая очень уродлива – просто долгое, долгое бремя греха. И тогда этот человек тебя отвергнет. Чтобы избежать ощущения отверженности, лучше отвергнуть любовь. Именно поэтому люди не принимают любви.

Они желают, они жаждут ее. Но когда приходит мгновение, и кто-то готов излить на тебя любовь, ты отскакиваешь. В этом отскакивании есть глубокая психология. Ты боишься: «Это красиво, но сколько это будет продолжаться? Рано или поздно моя реальность будет обнаружена. Лучше быть начеку с самого начала».

Любовь означает близость, любовь означает, что два человека подходят друг к другу близко, любовь означает два тела, но одну душу. Ты боишься – твоя душа? Душа грешника, обремененная злыми действиями миллионов жизней?.. Нет, лучше ее скрыть; лучше не принимать положение, в котором человек, который хотел тебя любить, тебя отвергнет. Именно страх быть отвергнутым не позволяет тебе принимать любовь.

Ты не можешь давать любовь, потому что никто никогда тебе не говорил, что ты родился любящим существом. Тебе говорили: «Ты родился в грехе!» Ты не можешь любить и не можешь принимать любовь. Это уменьшает все возможности твоего роста.

В вопросе говорится: «Теперь я понимаю, что только начинаю испытывать проблески этого». Тебе повезло, потому что в мире миллионы людей, которые совершенно слепы к своим обусловленностям, к уродливому бремени, которое им передало старшее поколение. Это так болезненно, что лучше совсем об этом забыть. Но, забыв об этом, ты не сможешь этого удалить.

Забыв о раке, ты не сможешь его оперировать. Не признавая его, удерживая его в темноте, ты подвергаешь себя величайшему и напрасному риску. Опухоль будет продолжать расти. Ей нужна темнота; ей нужно, чтобы ты о ней не знал. Рано или поздно она покроет все твое существо. И за это не будет ответственным никто, кроме тебя самого.

Поэтому, если ты чувствуешь, что только испытываешь проблески, это значит, что в тебе открываются некоторые окна.

«Восприимчивость ощущается как смерть». Вы никогда об этом не думали? Восприимчивость ощущается как смерть – это правда. Восприимчивость ощущается как умирание, потому что восприимчивость выглядит как унижение. Если ты что-то принимаешь, особенно любовь, это значит, что ты нищий. Никто не хочет быть на воспринимающей стороне, потому что это делает тебя низшим по отношению к дающему. «Восприимчивость ощущается как смерть, и внутри автоматически начинает мигать сигнал тревоги».

Этот «сигнал тревоги» имплантирован в тебя обществом, которое ты всегда чтила, теми самыми людьми, которые желали тебе добра. И я не говорю, что они преднамеренно пытались тебе повредить. Им причинили вред другие, и они просто передают все то, что получили от своих родителей, от своих учителей, от старшего поколения.

Каждое поколение передает свои болезни новому поколению, и естественно, новое поколение чувствует себя более и более обремененным. Ты наследуешь все суеверные, подавляющие концепции всей истории. Этот «сигнал тревоги» – не что-то тебе принадлежащее. Это твоя обусловленность заставляет мигать «сигнал тревоги». И твое последнее предложение – это только попытка найти рационализацию. Это одна из величайших опасностей, которые каждый должен осознавать.

Не рационализируйте.

Идите к корням каждой проблемы.

Но не находите предлогов, потому что, находя предлоги, вы не сможете удалить корней.

Последнее предложение этого вопроса – рационализация. Может быть, она не смогла увидеть его внутреннего качества. Она говорит: «Помоги! Существование кажется таким громадным».

Теперь она думает, что боится принимать, потому что существование такое громадное, что она боится давать, потому что существование такое громадное. Какой смысл давать океану маленькую, подобную капле любовь? Океан никогда не узнает об этом; поэтому нет смысла давать и нет смысла принимать. Поскольку океан такой громадный, ты в нем утонешь. Поэтому это выглядит как смерть. Но это твоя рационализация.

Ты ничего не знаешь о существовании; ты ничего не знаешь о себе – а это ближайшая к тебе точка существования. И пока ты не начнешь со своего собственного существа, ты никогда не узнаешь существования. Это начальная точка, и все должно начинаться с начала.

Зная себя, ты узнаешь свое существование. Но вкус и аромат твоего существования придадут тебе храбрости, чтобы идти немного глубже в существование других. Если твое собственное существование сделало тебя такой блаженной… естественно стремление войти в другие тайны, которые тебя окружают: тайны человеческих существ, тайны животных, тайны деревьев, тайны звезд.

И как только ты узнала свое существование, ты больше не боишься смерти.

Смерть это вымысел; она не происходит, она только кажется… Кажется снаружи. Видела ли ты когда-нибудь свою собственную смерть? Ты всегда видела, что умирает кто-то другой. Но видела ли ты, как умираешь ты сама? Никто не видел; иначе даже этот минимум жизни был бы невозможен. Ты видишь, что каждый день кто-то умирает, но это всегда кто-то другой; это никогда не ты.

Поэт, который написал: «Никогда не спрашивай, по ком звонит колокол; он звонит по тебе», обладает более глубоким пониманием. Наверное, он был христианином, потому что, когда кто-то умирает в христианской деревне, звонит колокол, чтобы сообщить всем – людям, которые пришли в свои дома, в свои сады, людям, которые ушли работать. Колокол звонит, чтобы им напомнить: кто-то умер. И они все возвращаются, чтобы проститься в последний раз.

Этот поэт обладает безмерным прозрением, когда говорит: «Никогда не спрашивай, по ком звонит колокол; он звонит по тебе».

Но в твоей реальной жизни он никогда не звонит по тебе. Однажды он зазвонит, но тогда тебя больше не будет, чтобы его услышать. Ты никогда не думаешь о себе на пороге смерти – а каждый стоит на пороге. Ты всегда видишь, как умирает кто-то другой – поэтому этот опыт объективен, не субъективен.

Другой на самом деле не умирает, но только меняет дом. Его жизненная сила движется в новую форму, в новый план. Только тело лишается жизненной энергии – но у тела ее никогда и не было.

Это точно так, словно в темном доме горит свеча, и весь дом освещен. Снаружи ты видишь свет из дверей и окон, но свет не свойствен неотъемлемо самому дому. В то мгновение, как свеча догорает в доме, в нем становится темно. Фактически, в нем всегда было темно; светом была именно свеча.

Твое тело уже мертво. То, что дает ощущение, что оно живо – это твоя жизненная сила, твое существо, излучающееся из тела, наполняющее тело жизнью. Все, что ты видишь, когда люди умирают – это что что-то исчезло. Ты не знаешь, куда оно ушло – ушло ли куда-нибудь, или просто прекратилось. Снаружи создается вымысел смерти.

Те, кто узнал себя, знают без всякого сомнения, что они вечные существа. Они умирали много раз, но все же они живы.

Смерть и рождение – это лишь небольшие эпизоды в великом паломничестве души. Твой страх смерти исчезает тотчас же, в то мгновение, когда ты приходишь в контакт с собой. И это открывает совершенно новое небо, которое можно исследовать. Как только ты знаешь, что смерти нет, весь страх исчезает. Страх – страх неизвестного, страх темного… в какой бы то ни было форме, страх исчезает. Впервые ты становишься настоящим искателем приключений. Ты начинаешь двигаться в окружающие тебя тайны.

Существование впервые становится твоим домом.

Бояться нечего: это твоя мать, ты его часть. Оно не может тебя утопить, оно не может тебя разрушить.

Чем более ты его знаешь, тем более чувствуешь, что оно тебя питает; чем более ты его знаешь, тем более чувствуешь себя блаженным; чем более ты его знаешь, тем более есть. И тогда ты можешь отдавать любовь, потому что она у тебя есть. И тогда ты можешь принимать любовь, потому что нет речи о боязни быть отвергнутым.

Твой вопрос будет полезен для каждого. Я благодарю тебя за твой вопрос и за храбрость обнажить себя. Эта храбрость нужна каждому из вас, потому что без храбрости вы не можете надеяться ни на какую возможность трансформации – в новый мир, в новое сознание, в ваше подлинное существо, которое становится дверью к предельной реальности и предельному благословению.

Каков настоящий ответ, как жить в близости?

Чтобы знать существование, тебе нужно быть в существе. Ты не в существе, ты живешь в мыслях. Ты живешь в прошлом, в будущем, но никогда не здесь и сейчас. А существование прямо здесь и сейчас. Ты не здесь, поэтому возникает вопрос. Вопрос возникает, потому что ты не встречаешься с существованием. Ты думаешь, что живешь, но не живешь. Ты думаешь, что любишь, но не любишь. Ты только думаешь о любви, думаешь о жизни, думаешь о существовании, и само это думание – вопрос, само это думание – преграда. Отбрось все мысли и будь. Ты не найдешь ни одного вопроса; существует только ответ.

Именно поэтому я снова и снова настаиваю, что поиск – на самом деле не поиск ответа, поиск – это на самом деле не стремление к тому, чтобы получить ответы на вопросы. Нет, поиск только в том, как отбросить вопросы, как увидеть жизнь и существование не задающим вопросов умом. В этом значение шраддхи, доверия. Это глубочайшее измерение шраддхи, или доверия – смотреть на существование с не задающим вопросов умом.

Ты просто смотришь. Ты не имеешь представления о том, как нужно на него смотреть, не навязываешь ему никакой формы, у тебя нет никакого предубеждения; ты просто смотришь обнаженными глазами, абсолютно не закрытыми никакими мыслями, никакими философиями, никакими религиями. Ты смотришь на существование глазами маленького ребенка, и тогда внезапно есть только ответ.

В существовании нет вопросов. Вопросы исходят от тебя. И они будут продолжать появляться, и ты можешь накапливать сколько угодно ответов, но эти ответы не помогут. Ты должен достичь своего ответа, а чтобы достичь ответа, ты должен отбросить все знание. Когда в уме нет вопроса, и видение ясно, у тебя есть ясность восприятия; двери восприятия чисты и открыты, и все внезапно становится прозрачным. Ты можешь пойти в саму глубину. Куда бы ты ни смотрел, твой взгляд проникает до глубочайшего ядра, и там внезапно ты находишь себя.

Ты находишь себя везде. Ты находишь себя в скале, если посмотришь глубоко, достаточно глубоко. Тогда смотрящий, наблюдающий, видящий станет видимым, знающий станет знаемым. Если ты посмотришь достаточно глубоко на скалу, дерево, или мужчину, или женщину, если ты посмотришь достаточно глубоко, этот взгляд – круг. Он начинается с тебя, проходит через другого и возвращается к тебе. Все так прозрачно. Ничто не препятствует. Луч уходит, становится кругом и возвращается к тебе.

Это подразумевает одно из великих тайных изречений Упанишад: Тат Твамаси Светакету – «Ты есть это», или «Ты есть то». Круг завершен. Теперь преданный един с Богом. Теперь ищущий един с искомым. Теперь задающий вопросы сам становится ответом.

В существовании нет никакого вопроса. Теперь я прожил в нем достаточно долго, и мне не встретилось ни одного вопроса, ни тени вопроса. Человек просто проживает существование.

Тогда в жизни есть собственная красота. Никаких сомнений не возникает в уме, и тебя не окружают никакие подозрения, и никаких вопросов нет внутри твоего существа – ты неразделенный, целый.

Интуиция. Знание за пределами логики

Предисловие

Интуицию нельзя научно объяснить, потому что само это явление ненаучно и нерационально. Само явление интуиции иррационально. С точки зрения языка естественным покажется спросить: «Как объяснить интуицию?» Но вот что это значит: «Можно ли низвести интуицию до уровня интеллекта?» А интуиция – это нечто за пределами интеллекта, нечто, не принадлежащее интеллекту, нечто, исходящее из какого-то места, о котором интеллект ничего не знает. Поэтому интеллект может ее ощутить, но не может объяснить.

Скачок интуиции можно ощутить, потому что он оставляет промежуток. Интуицию можно ощутить интеллектом: он может заметить, что что-то произошло, – но нельзя объяснить, потому что для объяснения требуется причинная связь. Объяснение подразумевает ответы на вопросы, откуда приходит интуиция, зачем и почему. А она приходит откуда-то извне, не из самого интеллекта – и интеллектуальной причины нет. Нет причины, нет связи; интуиция не является продолжением интеллекта.

Интуиция – это иная область происшествия, совершенно не связанная с интеллектом, хотя и способная проникать в интеллект. Нужно понять, что высшая реальность может проникнуть в низшую, но низшая не может проникнуть в высшую. Таким образом, интуиция может проникать в интеллект, так как она выше, но интеллект не может проникнуть в интуицию, так как он ниже.

Точно так же твой ум может проникать в тело, но тело не может проникнуть в ум. Твое существо может проникать в ум, но ум не может проникнуть в существо. Именно поэтому, если ты движешься в существо, тебе придется отделиться от тела и ума. Ни одно, ни второе не способно проникнуть в высшее явление.

Если ты движешься в высшую реальность, низшие миры происшествия должны быть отброшены. В низшем нет объяснения высшему, потому что там не существует самих терминов объяснения, они бессмысленны. Но интеллект может ощутить промежуток, может узнать о промежутке. Он может почувствовать: «Что-то произошло вне меня». Сделав хотя бы это, интеллект уже сделал много.

Но интеллект может также отрицать происшедшее. Именно это подразумевается под «верой»[14]14
  Faith (англ.) – Здесь и далее примечания переводчика


[Закрыть] или «неверием».

Если ты чувствуешь, что того, что ты не можешь объяснить, не существует, ты «неверующий». Тогда ты будешь продолжать жить в этом низшем существовании интеллекта, прикованный к нему. Тогда ты не впустишь в себя тайну, тогда ты не позволишь интуиции говорить с собой.

Вот что такое рационалист. Рационалист не увидит даже, что пришло нечто от запредельного. Получив традиционное воспитание, ты не будешь впускать в себя высшее; ты будешь его отрицать, ты скажешь: «Этого не может быть. Наверное, это мое воображение; наверное, это мне приснилось. Я этого не приму, пока не смогу рационально доказать». Рациональный ум остается закрытым, замкнутым внутри причинно-следственных границ, куда не может войти интуиция.

Но интеллект можно использовать, не становясь закрытым. Тогда ты можешь использовать как инструмент рассудок, но оставаться открытым. Ты восприимчив к высшему: если что-то приходит, ты восприимчив. Тогда ты можешь использовать интеллект как вспомогательное средство. Он замечает: «Что-то случилось за пределами меня». Он может помочь осознать этот промежуток.

Кроме того, интеллект можно использовать для выражения – не для объяснения, для выражения. Будда ничего не «объясняет». Он выражает, не объясняет. Все Упанишады выразительны без объяснений. Они говорят: «Так и так; вот что происходит. Если хочешь, входи. Не стой снаружи; снаружи никакое объяснение невозможно. Войди – увидь изнутри».

Но даже войдя и увидев изнутри, ты не получишь никаких объяснений; ты узнаешь и почувствуешь. Интеллект может попытаться понять, но эта попытка обречена на поражение. Высшее не может быть низведено до низшего.

Интуиция путешествует без проводника – именно поэтому это прыжок; именно поэтому это скачок. Это прыжок из одной точки в другую, без всякой взаимосвязи между ними. Если ты продвигаешься постепенно, это не прыжок. Прыжок происходит, лишь если ты продвигаешься без всяких переходных шагов. А настоящий прыжок еще глубже. Он означает, что нечто существует сначала в точке А, потом в точке Б, а между ними никакого существования нет. Это – настоящий прыжок.

Интуиция, это прыжок – не что-то такое, что ты делаешь шаг за шагом. Это нечто, происходящее с тобой, нечто, приходящее к тебе, – происходящее с тобой без всякой причинности, без всякого источника где бы то ни было. Это внезапное происшествие и есть интуиция. Если бы она не была внезапна и совершенно оторвана от происшедшего раньше, логическое мышление обнаружило бы ее траекторию. Это заняло бы некоторое время, но было бы возможно. Логическое мышление могло бы ее знать, понимать и контролировать. Тогда в любой момент можно было бы разработать инструмент, подобный телевизору или радио, который воспринимал бы интуитивные сигналы.

Если бы интуиция приходила посредством лучей или волн, мы могли бы создать воспринимающий ее инструмент. Но никакой инструмент не может улавливать интуицию, потому что это не волновое явление. Это вообще не явление; это просто скачок из небытия в бытие.

Интуиция означает просто этот скачок – вот почему ее отрицает рассудок. Рассудок ее отрицает, не будучи способным с ней столкнуться. Рассудок может сталкиваться только с теми явлениями, которые можно разделить на причину и следствие.

Рассудок видит две области существования: познанное и непознанное. Непознанное значит то, что еще не познано, но однажды будет. Но мистицизм говорит, что есть три области: познанное, непознанное и непознаваемое. Под непознаваемым мистик подразумевает то, что не может быть познано никогда.

Интеллект занимается познанным и непознанным, но не непознаваемым. А интуиция работает с непознаваемым, с тем, что не может быть познано. Дело не во времени, которое потребуется на познание, – ему присуще качество непознаваемости. Не потому, что ваши инструменты недостаточно чувствительны, или ваша логика несовершенна, или ваша математика примитивна, – суть не в этом. Качество непознаваемости неотъемлемо свойственно непознаваемому; оно будет существовать как непознаваемое всегда.

Это область интуиции.

Когда нечто от непознаваемого приходит в познанное, это прыжок – нет никакой связи, никакого перехода, никакого перемещения из одной точки в другую. Но это кажется непостижимым; поэтому, когда я говорю, что ты можешь ощутить, но не можешь понять… – когда я говорю такие вещи, я прекрасно знаю, что говорю бессмыслицу (Nonsense). «Бессмыслица» просто значит что-то, что наши органы чувств (Senses) не могут понять. А ум – один из органов чувств, и самый тонкий.

Интуиция возможна, потому что есть непознаваемое. Наука отрицает существование божественного, потому что наука говорит: «Есть лишь два подразделения: познанное и непознанное. Если есть какой-то Бог, мы откроем его при помощи лабораторных методов. Если он существует, наука откроет его».

Мистик, с другой стороны, говорит: «Что бы ты ни делал, что-то в самом основании существования всегда будет оставаться непознаваемым – тайной». И если мистики неправы, тогда, я думаю, наука разрушит сам смысл жизни. Если нет тайны, разрушен весь смысл жизни и вся ее красота.

Непознаваемое – красота, смысл, устремление, цель. Благодаря непознаваемому в жизни что-то есть. Если все познано, все становится плоским. Тебе это наскучит, тебе это надоест.

Непознаваемое – это тайна, это сама жизнь.

Я скажу так:

Рассудок – это попытка познать непознанное, а интуиция – происшествие непознаваемого. Проникнуть в непознаваемое возможно, но невозможно его объяснить.

Возможно чувство, не объяснение. Чем более вы пытаетесь объяснить, тем более становитесь закрытыми; поэтому не пытайтесь. Пусть рассудок работает в своей области причинности, но всегда помнит, что есть более глубокие сферы… Более глубокие причины, причинности которых не понять… Высшие причины, за пределами постижения причинности[15]15
  Игра слов, основанная на разных значениях слова reason


[Закрыть].