Текст книги "Молния"

– Ну ладно, теперь давай попробуем двери машин, – сказала Лора. – Ты берешь на себя эту сторону улицы, я – противоположную. Если дверь открыта, проверь, нет ли ключа в замке зажигания, а еще – под сиденьем водителя и за солнцезащитным щитком.

– Все понял, – кивнул Крис.

В свое время Лора провела исследование для романа, главный герой которого угонял автомобили, и среди прочего выяснила, что один из семнадцати водителей оставлял ключи в машине. Более того, она надеялась, что в таком тихом местечке, как Сан-Бернардино, беспечных автомобилистов было довольно много, ведь, как ни крути, в Нью-Йорке, Чикаго, Лос-Анджелесе и крупных городах только мазохисты оставляли ключи в машине, а значит, по закону средних чисел в маленьких городках доверчивых людей могло оказаться гораздо больше.

Лора проверяла двери автомобилей в конце улицы, стараясь не спускать глаз с Криса, однако вскоре потеряла его из виду. Итак, четыре из первых восьми машин оказались не заперты, правда, без ключей в замке зажигания.

Тем временем где-то вдали завыли полицейские сирены.

Скорее всего, это должно было вспугнуть людей в черном. Впрочем, они вполне могли продолжать обшаривать переулок за домом доктора, готовые в случае необходимости открыть огонь.

Лора действовала смело, особо не прячась и не беспокоясь, что ее увидят жители ближайших домов. Улицу окаймляли зрелые, но приземистые финиковые пальмы, обеспечивавшие достаточное укрытие. В любом случае если кто-нибудь и проснется глухой ночью, то, скорее всего, подойдет к окну второго этажа, чтобы бросить взгляд сквозь пальмовые ветви не на свою улицу, а на соседнюю, где находился дом доктора Бренкшоу.

И вот в девятой машине – «олдсмобиле-кутласс» – ключи действительно нашлись под сиденьем. Но только-только Лора завела двигатель, как Крис открыл правую дверь, показав матери найденный набор ключей.

– Новенькая «тойота», – сообщил он.

– Нам и эта сойдет, – ответила Лора.

Полицейские сирены раздавались все ближе.

Швырнув ключи от «тойоты» на землю, Крис запрыгнул в машину, и Лора повернула к угловому дому на противоположной стороне улицы, где доктор ждал их на подъездной дорожке особняка, в окнах которого еще не зажегся свет. Хотя, быть может, им наконец улыбнулась удача и дома просто никого не было. Общими усилиями они подняли раненого с кресла-каталки и уложили на заднее сиденье «олдсмобиля».

Теперь сирены выли совсем близко. Появившийся в конце квартала патрульный автомобиль, сверкая красными проблесковыми маячками, направлялся по боковой улочке к дому Бренкшоу.

– Ну как, доктор, с вами все будет в порядке? – спросила Лора, захлопнув заднюю дверь «олдсмобиля».

Доктор без сил упал в кресло-каталку:

– Апоплексического удара у меня точно не случится, если вы боитесь именно этого. Но, деточка, какого черта вы все это затеяли?!

– Нет времени, док. Пора уносить ноги.

– Послушайте, возможно, я им ничего не скажу.

– Я точно знаю, что скажете, – ответила Лора. – Быть может, вы действительно решили промолчать, но, так или иначе, выложите все как на духу. Если бы вы сохранили мой визит в тайне, то не было бы ни полицейского протокола, ни статей в газетах. И тогда люди в черном не смогли бы меня найти.

– Что за чепуху вы несете?

Наклонившись, Лора поцеловала доктора в щеку:

– Некогда объяснять, док. Спасибо за помощь. Прошу прощения, но я, пожалуй, возьму кресло-каталку с собой.

Бренкшоу, сложив кресло, положил его в багажник.

Ночь уже звенела от воя сирен.

Лора села за руль и захлопнула дверь:

– Пристегнись, Крис.

Свернув в конце подъездной дорожки налево, Лора направилась вглубь квартала, в сторону перекрестка, через который секунду назад промчался патрульный автомобиль. Когда в полицию поступает сообщение о стрельбе из автоматического оружия, патрульные автомобили стекаются на место преступления из разных концов города, следовательно, никакой другой полицейский автомобиль уже не проедет этим путем. Улица была практически пустынной, и редкие встречные машины не были оснащены проблесковыми маячками. Лора свернула налево, стремительно удаляясь от дома Бренкшоу. Она ехала по сонному городу, отчаянно гадая, где сможет найти пристанище.

3

Приехав в Риверсайд в четверть четвертого утра, Лора угнала с тихой улочки «бьюик», перетащила туда на кресле-каталке своего ангела-хранителя и бросила «олдсмобиль». Во время всей операции Крис спал как убитый, поэтому Лоре пришлось перенести его на руках.

Через полчаса, уже в другом месте, Лора, измученная нехваткой сна, с помощью отвертки, обнаруженной в ящике с инструментами в багажнике «бьюика», скрутила номера с «ниссана», привинтив их к «бьюику», а номера от «бьюика» спрятала в багажник, поскольку «бьюик» с этими номерами наверняка будет объявлен в розыск.

Прежде чем владелец «ниссана» хватится номеров, может пройти несколько дней, а когда он заявит о пропаже в полицию, копы наверняка отнесутся к этому более спокойно, чем к заявлению об угоне автомобиля. Ведь номера обычно свинчивают детишки ради забавы или мелкие уличные хулиганы, поэтому поиск украденных номеров не входит в число приоритетных задач полиции, занимающейся более тяжкими преступлениями. Еще один полезный факт, который Лора узнала во время сбора материала для романа, где одним из второстепенных героев был угонщик автомобилей.

Она потратила уйму времени, натягивая на своего ангела-хранителя свитер, шерстяные носки и туфли, чтобы раненый не простудился. В какой-то момент он открыл глаза, удивленно заморгал, произнес ее имя, и Лора уже было решила, что раненый очнулся, однако он, снова впав в забытье, начал бормотать нечто на незнакомом языке, по крайней мере, она не смогла разобрать ни слова.

Из Риверсайда Лора отправилась в городок Йорба-Линда, округ Ориндж. Припарковавшись без десяти пять в дальнем углу стоянки при супермаркете «Ральфс», сразу за пунктом сбора вещей для благотворительной организации «Гудвилл», она заглушила двигатель и отстегнула ремень безопасности. Крис, по-прежнему пристегнутый, спал без задних ног, привалившись к двери. Лежавший на заднем сиденье раненый все еще находился без сознания, но его дыхание благодаря стараниям доктора Картера Бренкшоу стало гораздо мягче. Лора, которая, собственно, не собиралась спать, а просто хотела собраться с мыслями и дать отдых глазам, вырубилась буквально через минуту.

После того как она убила по крайней мере троих, после того как в нее неоднократно стреляли, после того как она пережила погоню, в ходе которой пришлось проехать три округа, ей должны были присниться смерть, окровавленные трупы и автоматные очереди – в качестве саундтрека к кошмарному сну. Можно было ожидать, что ей приснится смерть Криса, без которого она не мыслила своей жизни, поскольку он, если не считать Тельмы, оставался последним лучом света в окружавшей ее тьме. Но вместо этого Лоре приснился Дэнни – чудесный сон, а вовсе не ночной кошмар. Дэнни был жив, и они радовались продаже «Седраха» более чем за миллион долларов. С ними почему-то находился Крис, которому уже исполнилось восемь лет, хотя в то время Крис еще даже не родился; они отмечали свою удачу в Диснейленде, где все трое сфотографировались с Микки-Маусом; в Павильоне гвоздик Дэнни признался ей в вечной любви, и Крис делал вид, будто умеет говорить на смешном хрюкающем языке, которому его научил Карл Доквейлер, сидевший за одним столом с Ниной и отцом Лоры, а за соседним столом невероятные двойняшки Акерсон ели клубничное мороженое…

Лора проснулась через три с лишним часа, в 8:26, почувствовав себя отдохнувшей в основном благодаря скорее не крепкому сну, а семейной встрече, устроенной ее подсознанием. Небо было безоблачным, яркие солнечные лучи играли на хромированных деталях автомобиля, пронзая бронзовыми стрелами заднее стекло. Крис продолжал крепко спать. Раненый на заднем сиденье по-прежнему не очнулся.

Оставив автомобиль, Лора рискнула подойти к телефонной будке возле супермаркета. Отыскав в кошельке мелочь, она позвонила Иде Паломар, приходящей учительнице Криса, сообщить, что они уезжают до конца недели. Не хотелось, чтобы ничего не подозревающая Ида оказалась в изрешеченном пулями, залитом кровью доме возле Биг-Бэра, где наверняка уже работала полиция. Лора не сообщила Иде, откуда звонит, поскольку не собиралась надолго задерживаться в Йорба-Линде.

Вернувшись в автомобиль, Лора, зевая, потягиваясь и массируя шею, стала наблюдать за первыми покупателями, сновавшими туда-сюда через двери супермаркета в ста футах от парковки. Очень хотелось есть. Минут через десять проснулся Крис. Глаза у него были заспанные, дыхание кислое. Лора дала ему денег купить упаковку сладких булочек и две пинты апельсинового сока. Не самый питательный завтрак, но в любом случае способный дать заряд энергии.

– Ну а как насчет него? – спросил Крис, показав на раненого.

Лора вспомнила предупреждение доктора Бренкшоу об опасности обезвоживания. Оставалось надеяться, что раненый скоро очнется, ведь находившегося в коме человека нельзя было поить насильно, поскольку он мог захлебнуться.

– Ну… Пожалуй, купи еще апельсинового сока. Быть может, мне удастся привести нашего больного в чувство. – Когда Крис выбрался из автомобиля, Лора добавила: – Купи еще чего-нибудь нам на ланч. Только не скоропортящегося. Скажем, упаковку хлеба и банку арахисового масла. Еще аэрозольный дезодорант и шампунь.

– А почему ты дома не разрешаешь мне все это есть? – ухмыльнулся Крис.

– Потому что без сбалансированного питания мозги у тебя усохнут еще больше, чем сейчас, малыш.

– Странно, что, убегая от наемных убийц, ты не прихватила с собой микроволновку, свежие овощи и банку с витаминами.

– Насколько я понимаю, ты собираешься сказать, что я отличная мать, хотя и перестраховщица. Комплимент принят. Твоя точка зрения учтена. А теперь иди. – Крис собрался было закрыть за собой дверь, но Лора его остановила: – И, Крис…

– Я знаю, – ответил мальчик. – Будь осторожнее.

Когда Крис ушел, Лора завела двигатель и включила радио, чтобы послушать девятичасовые новости. И услышала сообщение о себе: разгром в доме возле Биг-Бэра, стрельба в Сан-Бернардино. Как и все криминальные новости, сообщение грешило неточностями, было бессвязным и лишенным смысла. Однако полученная информация подтвердила опасения Лоры, что полиция ищет ее по всей Южной Калифорнии. Если верить ведущему, власти надеются в ближайшее время найти беглянку, поскольку ее хорошо знают в лицо.

Прошлой ночью она была в высшей степени поражена, когда доктор Картер Бренкшоу признал в ней известную писательницу Лору Шейн. Лора не считала себя знаменитостью: она была всего-навсего рассказчицей, сочинительницей историй, создающей на ткацком станке языка особую словесную ткань. К тому же она только один раз совершила тур по стране для представления своей книги. Мероприятие оставило самые жуткие воспоминания, и этот опыт стал для Лоры первым и последним. А еще она не была частым гостем в телевизионных ток-шоу. Никогда не рекламировала товары в телерекламе, никогда публично не поддерживала политиков и всегда старалась избегать средств массовой информации. Она согласилась с тем, чтобы ее фото помещали на задней сторонке суперобложки, считая это вполне безобидным, поскольку к тридцати трем годам научилась без ложной скромности признавать, что является довольно привлекательной женщиной. Но ей даже в голову не могло прийти, что ее, по словам полиции, хорошо знают в лицо.

И вот теперь Лора беспокоилась не только потому, что утрата анонимности делала ее легкой добычей для полиции, но и потому, что в современной Америке известность чревата резким снижением уровня самокритики и потерей мастерства. Мало кому удалось остаться стоящим писателем, сделавшись публичной фигурой, а внимание средств массовой информации погубило не один талант. Эта ловушка страшила Лору не меньше, чем возможность оказаться в руках полиции.

И она, к своему удивлению, поняла: если ее пугает перспектива стать знаменитой и тем самым лишиться своего дара, значит она по-прежнему верит в светлое будущее, дающее возможность творить дальше. Сегодня ночью Лора клялась сражаться до последней капли крови, чтобы защитить сына; при этом она знала, что их положение реально безнадежно, а враг слишком силен и коварен. Однако сейчас кое-что изменилось, в душе вдруг затеплилась искра надежды и сдержанного оптимизма.

Возможно, благодаря чудесному сну.

Крис вернулся с большой упаковкой булочек с корицей и орехами, тремя пакетами апельсинового сока и всем остальным по списку. Лора с сыном уминали булочки, запивая их соком, и им казалось, что они в жизни не ели ничего вкуснее.

Покончив с завтраком, Лора перебралась на заднее сиденье и попыталась разбудить раненого. Безуспешно.

Тогда она отдала третий пакет сока Крису со словами:

– Прибереги это для него. Возможно, он скоро проснется.

– Но если он не будет пить, то не сможет принять пенициллин, – заметил Крис.

– Ничего. Пенициллин понадобится только через несколько часов. Доктор Бренкшоу ввел ему достаточную дозу прошлой ночью. Так что антибиотик все еще работает.

Однако Лора не могла унять грызущего ее беспокойства. Если раненый не очнется, они не узнают природу опасного лабиринта, в котором заблудились, а значит, не смогут оттуда выбраться.

– Что дальше? – поинтересовался Крис.

– Мы найдем автозаправочную станцию, воспользуемся их туалетом, потом найдем оружейный магазин и прикупим патронов для «узи» и револьвера. Ну а затем… поищем какой-нибудь мотель. Правильный мотель, где можно будет перекантоваться.

Когда они наконец где-нибудь залягут на дно, то окажутся по крайней мере в пятидесяти милях от дома доктора Бренкшоу, где их в последний раз обнаружили преследователи. Но разве расстояние имеет хоть какое-нибудь значение для людей, меряющих свой путь не милями, а днями и годами?

Большинство нужных Лоре мотелей располагались в некоторых районах Санта-Аны, южной части Анахайма и прилегающей местности. Лоре не нужны были суперсовременные гостиницы типа «Красный лев» или мотели вроде «Говарда Джонсона», с цветными телевизорами, пушистыми коврами и подогреваемыми бассейнами, поскольку в солидных заведениях требовались удостоверение личности и кредитная карта, а Лора категорически не желала оставлять официальных свидетельств своего пребывания, способных навести на ее след или полицию, или убийц. Нет, она искала мотель, нуждавшийся в ремонте и находившийся не в том состоянии, чтобы привлекать туристов, какую-нибудь жалкую дыру, где ради поддержания коммерции были готовы принять наличные и не задавать лишних вопросов.

Лора знала, что найти нужный мотель будет нелегко, а потому не слишком удивилась, что в первых двенадцати заведениях ее не смогли или не захотели принять. Единственными постояльцами этих занюханных мотелей были молодые мексиканки с младенцами на руках или держащимися за их юбку детишками, а также молодые или средних лет мексиканцы в кроссовках, слаксах, фланелевых рубашках, джинсовых или вельветовых куртках, в соломенных ковбойских шляпах или бейсболках. И все эти люди смотрели на Лору настороженно и с подозрением. Самые ветхие заведения превратились в общежития для нелегальных иммигрантов, сотни тысяч которых осели в округе Ориндж. В одном номере селились целыми семьями – по пять, шесть, семь человек в тесном пространстве с минимумом удобств; они делили между собой ветхую кровать, два кресла, ванную с плохо работающим водопроводом, причем платили за все про все по сто пятьдесят долларов и даже больше в неделю, и это без чистого белья, уборки, каких бы то ни было коммунальных услуг, но зато с полчищами тараканов. И тем не менее иммигранты предпочитали влачить столь жалкое существование, позволяя безжалостно эксплуатировать себя в качестве дешевой рабочей силы, лишь бы не жить на родине под мудрым руководством несменяемого «революционного народного правительства», лишающего своих граждан каких-либо надежд на светлое будущее.

В тринадцатом мотеле под названием «Синяя птица», рассчитанном на нижний сегмент туристического рынка, владелец, он же менеджер, пока еще не поддался искушению разбогатеть, выжимая все соки из нищих иммигрантов. Несколько из двадцати четырех номеров все-таки сдавались нелегалам, но при этом горничные ежедневно меняли постельное белье и проводили уборку, в каждом номере стоял телевизор, а в стенном шкафу лежали две запасные подушки. Тем не менее портье охотно взял у Лоры наличные деньги, не стал требовать документы и старательно избегал ее взгляда. Все это служило печальным свидетельством того, что еще год-два – и «Синяя птица» станет очередным памятником политической недальновидности и людской алчности в мире, где таких памятников не меньше, чем надгробий на старом городском кладбище.

Здание мотеля имело U-образную форму, с парковкой в центре. Лоре достался номер в правом дальнем углу задней части здания. Возле входа в их номер росла большая веерная пальма, довольствующаяся маленьким клочком земли посреди бетона и асфальта и, несмотря на смог, все-таки пустившая новые ростки в самый разгар зимы, словно мать-природа выбрала это растение в качестве предупреждения о своем намерении вернуть себе право на нашу планету, когда человечеству придет конец.

Лора с Крисом разложили кресло-каталку и, особо не скрываясь, пересадили туда раненого, будто просто помогали инвалиду. Полностью одетый, он вполне мог сойти за параплегика… если, конечно, не обращать внимания на свесившуюся набок голову.

Номер оказался маленьким и более-менее прибранным. Ковер потертый, но недавно почищенный, а катышки пыли в дальнем углу еще не достигли размера перекати-поля. Красно-коричневое клетчатое покрывало на двуспальной кровати обтрепалось по краям, клетка оказалась недостаточно мелкой, чтобы скрыть две большие заплаты, зато простыни были хрустящими и пахли стиральным порошком.

Семнадцатидюймовый телевизор был прикручен к обшарпанному ламинированному столику, задние ножки которого были прикручены к полу. Сев на один из двух разномастных стульев, Крис включил телик и принялся крутить треснувшую ручку в поисках мультиков или старой комедии положений. Он начал смотреть «Напряги извилины», но решил, что фильм слишком дебильный, чтобы быть смешным, и у Лоры невольно возник вопрос: сколько мальчиков его возраста думают аналогичным образом?

– Почему бы тебе не принять душ, – предложила она, сев на второй стул.

– И потом снова надеть грязную одежду? – с сомнением в голосе спросил Крис.

– Я знаю, что это глупо, но советую все-таки попробовать. Гарантирую, ты почувствуешь себя гораздо лучше даже в старой одежде.

– Но стоит ли вообще заморачиваться с мытьем, чтобы потом напяливать мятые шмотки?

– И с каких это пор тебя коробят мятые вещи? Тоже мне, модник нашелся!

Крис с ухмылкой встал и направился в ванную, как ему казалось, щеголеватой походкой:

– Король с королевой наверняка отпали бы от моего жуткого вида.

– Если они вдруг почтут нас визитом, мы заставим их надеть повязку на глаза, – ответила Лора.

Крис вернулся из ванной буквально через минуту:

– Там в унитазе дохлый жук. По-моему, это таракан, но я не уверен.

– А почему тебя так волнует вид данного насекомого? Нам что, известить его близких родственников?

Крис рассмеялся. Господи, как она любила слышать его смех!

– Ну и что мне теперь делать? Смыть его в унитаз?

– Если, конечно, не собираешься выловить его, положить в спичечный коробок и торжественно похоронить в цветочной клумбе под окном.

Он снова рассмеялся:

– Нет. Похороним его в море.

Крис вернулся в ванную, смыл таракана в унитаз и включил кран.

Пока мальчик мылся, фильм «Напряги извилины» закончился и начались «Гарлемские путешественники на острове Гиллигана». На самом деле Лора не смотрела фильм, он нужен был ей скорее для фона, но терпение даже женщины в бегах отнюдь не безгранично, поэтому она быстро переключилась на ток-шоу «Журнальный час» на одиннадцатом канале.

Лора бросила взгляд на своего ангела-хранителя, его неестественный сон приводил ее в отчаяние. Она несколько раз, не вставая с места, раздвигала шторы, чтобы посмотреть на парковку, но сейчас никто на свете не знал, где она скрывается, а значит, непосредственная опасность им не грозила. Итак, Лора снова без особого интереса смотрела на экран, пока ток-шоу не начало оказывать на нее усыпляющее действие. Ведущий «Журнального часа» брал интервью у молодого актера, который монотонно рассказывал о себе, занудно и не слишком отчетливо. Через некоторое время до Лоры начало доходить какое-то невнятное бормотание о воде, но, поскольку она почти задремала, настойчивые разговоры о воде, с одной стороны, завораживали, а с другой – раздражали.

– Мама?

Лора сонно заморгала, выпрямилась и увидела Криса в одних трусах в дверях ванной. Мальчик только что вышел из душа, волосы его были мокрыми. При виде тощего мальчишеского тела – торчащие ребра, острые локти и коленки – у Лоры екнуло сердце: настолько невинным и ранимым выглядел ее сын. Он был таким хрупким и маленьким, что невольно возник вопрос: сможет ли она его защитить? В сердце тотчас же закрался привычный страх.

– Мама, он говорит. – Крис показал на лежавшего на кровати раненого. – Ты разве не слышишь? Он разговаривает.

– Воды, – глухо произнес раненый. – Воды.

Поспешно подойдя к кровати, Лора наклонилась над больным. Он вышел из коматозного состояния. И теперь пытался сесть, но у него не хватало сил. Голубые в красных прожилках глаза были открыты и смотрели прямо на Лору, внимательно и напряженно.

– Пить, – попросил он.

– Крис… – начала Лора.

Но Крис был уже тут как тут со стаканом воды из ванной.

Лора присела на кровать возле ангела-хранителя, приподняла ему голову и дала пригубить воды, не позволяя пить большими глотками, чтобы не захлебнулся. Его губы потрескались от лихорадки, язык был обложен, словно присыпан золой. Выпив более трети стакана, он показал, что достаточно.

Лора потрогала его лоб:

– Вроде бы уже не такой горячий.

Раненый неуклюже заворочал головой, пытаясь оглядеть комнату.

– Где мы? – Голос мужчины казался ломким, надтреснутым.

– В безопасном месте, – ответила Лора.

– Для нас нет… безопасного места.

– Возможно, нам теперь кое-что известно об этой бредовой ситуации, в которой мы все оказались, – заявила Лора.

– Ага, – подтвердил сидевший возле матери Крис. – Мы знаем, что вы путешественник во времени!

Мужчина слабо улыбнулся, поморщившись от боли.

– У меня есть таблетки, – предложила Лора. – Болеутоляющие.

– Нет. Не сейчас. Думаю, чуть позже. А можно еще воды?

Лора снова приподняла его голову, и на сей раз он выпил почти все, что было в стакане. Вспомнив о пенициллине, Лора положила раненому в рот капсулу, которую он запил оставшимися двумя глотками воды.

– Из какого времени вы к нам прибыли? – Крис был настолько заинтригован, что даже не замечал стекавших с мокрых волос по лицу струек воды. – Из какого?

– Дорогой, – остановила сына Лора, – он пока еще слишком слаб. Думаю, не стоит с ходу доставать его своими вопросами.

– Мама, ну хоть это он ведь сможет сказать, – возразил Крис и, повернувшись к раненому, повторил: – Из какого вы времени? – (Мужчина посмотрел на Криса, перевел взгляд на Лору, и в глазах его снова появилось загнанное выражение.) – Так из какого времени вы прибыли? А? Какой это год? Две тысячи сотый? Трехтысячный?

Ломким надтреснутым голосом ангел-хранитель ответил:

– Тысяча девятьсот сорок четвертый.

Этот короткий разговор явно утомил раненого. Его веки отяжелели, голос стал совсем слабым. Лоре показалось, будто он снова бредит.

– Какой-какой? – ошарашенно переспросил Крис.

– Тысяча девятьсот сорок четвертый, – повторил мужчина.

– Это невозможно! – воскликнул Крис.

– Берлин, – уточнил раненый.

– Он бредит, – сказала Лора сыну.

Похоже, ангела-хранителя утомил разговор, и его голос звучал невнятно, однако они отчетливо расслышали слово «Берлин».

– Берлин? – удивился Крис. – Вы говорите, Берлин в Германии?

Но раненый уже провалился в сон, причем не коматозный, а спокойный и расслабляющий, с легким похрапыванием, но перед тем, как заснуть, успел добавить:

– В нацистской Германии.

4

По телевизору шел сериал «Одна жизнь, чтобы жить», но Лоре с Крисом было не до мыльных опер. Они пододвинули стулья поближе к кровати, чтобы наблюдать за спящим. Крис уже успел одеться, волосы почти высохли, только чуть влажные пряди прилипли к шее. Лора, мечтавшая о душе, чтобы смыть с себя грязь после вчерашних бурных событий, оставалась дежурить возле своего ангела-хранителя на случай, если он вдруг проснется и снова заговорит. Мать с сыном переговаривались тихим шепотом.

– Крис, до меня только что дошло. Если бы эти парни были из будущего, то наверняка воспользовались бы против нас лазерным оружием и чем-то еще более фантастическим.

– Может, им не хотелось показывать, что они гости из будущего, – ответил Крис. – А потому специально оделись и вооружились так, чтобы не выделяться. Но, мама, он ведь сказал, что…

– Я слышала, что он сказал. Хотя это противоречит здравому смыслу. Если они прибыли из сорок четвертого года, мы бы к этому времени уже все знали, ведь так?

В половине второго дня раненый наконец проснулся. Но, похоже, не понял, где находится. Он снова попросил воды, а когда Лора его напоила, сообщил, что ему уже лучше, хотя из-за сильной слабости тянет в сон, и попросил посадить его повыше. Достав из стенного шкафа две запасные подушки, Крис помог матери приподнять раненого.

– Как вас зовут? – спросила Лора.

– Штефан. Штефан Кригер.

Она повторила про себя его имя, и оно ей понравилось: не слишком благозвучное, но зато солидное и мужественное. Хотя и не слишком подходящее для ангела-хранителя. Лора вдруг с удивлением поняла, что после стольких лет, включая два десятилетия, когда она почти перестала в него верить, она по-прежнему ожидала, что у ее ангела-хранителя будет мелодичное, неземное имя.

– И вы действительно прибыли из…

– Тысяча девятьсот сорок четвертого года. – От усилия, потребовавшегося, чтобы принять сидячее положение, у него на лбу выступили капельки пота, хотя, возможно, испарина была вызвана мыслями о времени и месте, откуда началось столь долгое путешествие. – Берлин, Германия. Был такой блестящий польский ученый Владимир Пенловский, которого некоторые считали чокнутым, и, скорее всего, он действительно был сумасшедшим – по-моему, даже безумным, – но гениальным сумасшедшим. Он жил в Варшаве, работал над теорией природы времени еще за двадцать пять лет до того, как в тысяча девятьсот тридцать девятом году началась Вторая мировая война и произошел раздел Польши…

По словам Штефана Кригера, Пенловский симпатизировал нацистам и приветствовал вступление немецкой армии на территорию Польши. А возможно, он рассчитывал получить от Гитлера финансирование своих исследований, которого не мог добиться от более здравомыслящих представителей власти. Итак, при личном содействии самого Адольфа Гитлера Пенловский и его ближайший помощник Владислав Янушский перебрались в Берлин для создания института пространственно-временных исследований, который был настолько секретным, что даже не получил названия. Его просто называли институтом. И вот там, пользуясь неиссякаемыми источниками финансирования со стороны Третьего рейха, в сотрудничестве с немецкими учеными, столь же преданными своему делу и столь же дальновидными, Пенловский нашел способ проникнуть в главный канал времени и перемещаться по этой основной артерии дней, месяцев и лет.

– Blitzstrasse, – сказал Штефан.

– Blitz означает «молниеносный», – заметил Крис. – Как блицкриг – молниеносная война в старых фильмах.

– В нашем случае Молниеносный переход, – уточнил Штефан. – Переход сквозь время. Дорога в будущее.

Проект буквально можно было назвать «Zukunftstrasse», то есть «Дорогой в будущее», объяснил Штефан, поскольку Владимир Пенловский так и не сумел найти способ посылать людей в прошлое с помощью ворот, которые изобрел. Они могли путешествовать лишь в будущее, а затем автоматически возвращаться в свою эпоху.

– Похоже, существует некий космический механизм, не позволяющий путешественникам во времени вмешиваться в свое прошлое для изменения определенных обстоятельств, имеющих место в настоящем. Видите ли, если бы они могли совершать путешествие во времени в свое прошлое, то разработали бы…

– Парадокс! – обрадовался Крис.

Штефан, не ожидавший услышать столь умное слово из уст ребенка, с удивлением посмотрел на мальчика, и Лора с улыбкой объяснила:

– Как я вам уже говорила, у нас была довольно продолжительная дискуссия относительно того, откуда вы прибыли, и путешествие во времени показалось нам самым логичным объяснением. Ну а Крис – мой главный эксперт по сверхъестественному.

– Парадокс, – согласился Штефан. – По-немецки и по-английски это слово звучит одинаково. Если бы путешественник во времени имел возможность вернуться в свое прошлое и изменить какое-то историческое событие, то подобное изменение могло быть чревато непоправимыми последствиями – короче, изменило бы будущее, из которого он прибыл. Таким образом, путешественник не смог бы вернуться в тот самый мир, который оставил.

– Парадокс! – торжествующе воскликнул Крис.

– Вот именно, парадокс, – подтвердил Штефан. – Но природа не любит парадоксов, а следовательно, не позволит путешественнику во времени их порождать. И слава богу! Потому что… предположим, к примеру, Гитлер послал убийц в прошлое, чтобы ликвидировать Франклина Рузвельта и Уинстона Черчилля задолго до того, как они пришли к власти, в результате чего на выборах в Соединенных Штатах и Англии победили бы совершенно другие люди – возможно, не столь гениальные и более покладистые, что, в свою очередь, обеспечило бы Гитлеру триумфальную победу еще в сорок четвертом году, а то и раньше.

Штефан говорил с непозволительной для его состояния страстью, каждое слово давалось ему с огромным трудом, отнимая последние силы. Бледный лоб снова покрылся испариной, а круги под глазами стали еще темнее. Однако Лора не стала просить Штефана остановиться и передохнуть, поскольку должна была услышать его рассказ целиком, а также потому, что он и не позволил бы себя остановить.

– Предположим, что фюрер имел возможность послать убийц, чтобы уничтожить Дуайта Эйзенхауэра, Джорджа Паттона, фельдмаршала Монтгомери, убив их и других еще в колыбели и ликвидировав, таким образом, все лучшие военные умы союзников. К сорок четвертому году Гитлеру принадлежал бы почти весь мир, но тогда путешественникам во времени пришлось бы вернуться в прошлое и убить погибших людей, не представлявших реальной угрозы. Как видите, еще один парадокс. И слава богу, что природа не допускает подобных парадоксов и никаких манипуляций с собственным прошлым путешественника во времени, поскольку в противном случае Адольф Гитлер превратил бы весь мир в один большой концентрационный лагерь и крематорий.