Текст книги "Молния"

– Убей меня. Прикончи меня, ради бога, – сказала Лора, но ее голос был таким слабым, что он наверняка не расслышал.

Какой смысл жить? Какой смысл и дальше переживать все эти трагедии, выпавшие на ее долю? И для чего нужны были все эти страдания и непрерывная борьба за существование, если конец в любом случае предопределен судьбой? И какой жестокий разум стоит за деяниями Вселенной, если она вынуждает постоянно бороться с тяготами жизни, абсолютно не имеющей смысла?

Кристофер Робин мертв.

Лора почувствовала, как по лицу заструились горячие слезы, – единственное, что она могла чувствовать: эти слезы да шершавую глину под правой щекой.

Тем временем убийца подошел к Лоре и, наклонившись, пнул в бок. Лора поняла, что он ее пнул, так как, бросив взгляд на свое неподвижное тело, увидела мужскую ногу, врезавшуюся ей в ребра. Но ничего не почувствовала.

– Убей меня, – снова прошептала она.

Лора вдруг испугалась, что судьба приложит максимум усилий, чтобы восстановить предопределенный ход событий, и тогда Лоре будет позволено жить, но лишь в инвалидном кресле, от которого ее спас Штефан, вмешавшись в предначертанные свыше обстоятельства рождения девочки-инвалида. Крис никогда не входил в предназначенный для Лоры план судьбы, и теперь его просто-напросто стерли. А вот Лору, возможно, и не сотрут, поскольку ее судьбой было родиться калекой. У Лоры перед глазами вдруг возникло будущее: живая, но частично или полностью парализованная, прикованная к инвалидному креслу, но обреченная на куда более страшные вещи: обреченная на трагическую жизнь, на горькие воспоминания, бесконечную скорбь, неизбывную тоску по сыну, мужу, отцу и всем, кого она потеряла.

– Ради бога, пожалуйста, пожалуйста, убей меня.

Склонившись над Лорой, человек с автоматом улыбнулся:

– Ну ладно. Возможно, я и есть посланник Бога. – Он мерзко рассмеялся. – Но в любом случае твои молитвы услышаны.

В небе сверкнула молния, над пустыней загромыхали раскаты грома.

Благодаря точным компьютерным расчетам Штефан вернулся в ту самую точку пустыни, откуда стартовал в 1944 год, ровно через пять минут после того, как совершил скачок в прошлое. Первое, что бросилось ему в глаза в ослепительном дневном свете над пустыней, было окровавленное тело Лоры и стоящий над ней вооруженный эсэсовец. А за ними Штефан увидел Криса.

Эсэсовец отреагировал на гром и молнию. Повернувшись, он принялся искать глазами Штефана.

Штефан три раза нажал на кнопку на поясе возвращения. Атмосферное давление тотчас же возросло; воздух наполнил запах горелой проводки и озона.

Обнаружив Штефана, эсэсовец поднял автомат и открыл стрельбу, сперва беспорядочную, затем – прицельную.

Не дав пулям попасть в цель, Штефан покинул 1989 год, чтобы вернуться в институт в ночь 16 марта 1944 года.

– Вот дерьмо! – выругался Клитман, когда Кригер, целый и невредимый, исчез в пространственно-временно́м потоке.

Брахер, оставив «тойоту», кинулся к оберштурмфюреру с криком:

– Это был он! Он!

– Я знаю, что это он, – ответил Клитман. – А кто еще это мог быть? Христос во время второго пришествия?

– Интересно, что он задумал? – спросил Брахер. – И чем занимался там, в Германии? Где был? И что бы это могло значить?

– Понятия не имею, – раздраженно буркнул Клитман. – Он перевел взгляд на тяжело раненную женщину. – Я только знаю, что он видел тебя и убитого мальчишку, но даже не попытался меня убить, чтобы отомстить. Сорвался с места и бросился спасать свою шкуру. Ну, что теперь скажешь о своем герое?

Но она лишь продолжала умолять убить ее.

Клитман отошел от женщины и повернулся к Брахеру:

– Брахер, уйди с дороги.

И когда тот посторонился, оберштурмфюрер выпустил в Лору длинную очередь, на месте прикончив раненую.

– Мы могли ее допросить, – неуверенно произнес роттенфюрер Брахер. – Узнать о Кригере и что он тут делал…

– Ее парализовало, – отмахнулся Клитман. – Она ничего не чувствовала. Я пнул ее в бок, сломал половину ребер, а она даже не пикнула. Бесполезно пытать женщину, не чувствующую боли.

16 марта 1944 года. Институт

Сердце колотилось, точно кузнечный молот. Штефан выпрыгнул из ворот и подбежал к панели управления. Вытащил из кармана джинсов компьютерную распечатку с цифрами и разложил на небольшом письменном столе в нише панели.

Сел на стул, взял карандаш, вынул из ящика блокнот. Руки так сильно тряслись, что карандаш дважды падал на стол.

У Штефана уже имелись цифры, с помощью которых он вернулся в пустыню через пять минут после скачка в прошлое. Отталкиваясь от этих цифр, нужно было найти новую комбинацию чисел, чтобы вернуться в исходную точку на четыре минуты пятьдесят пять секунд раньше, то есть буквально через пять секунд после того, как он изначально покинул Лору с Крисом.

Если он, Штефан, будет отсутствовать всего пять секунд, эсэсовские головорезы не успеют убить Лору и Криса к моменту возвращения Штефана в пустыню. Он окажет Лоре огневую поддержку, что, возможно, обеспечит противоположный исход схватки.

Получив осенью 1943 года назначение в институт, Штефан изучил математику в нужном для работы объеме. И он умел делать расчеты. Да и задача вполне решаемая, поскольку не нужно было начинать с нуля. Штефану предстояло всего лишь уточнить компьютерные данные и произвести необходимые вычисления на несколько минут назад.

Но он лишь смотрел на бумагу пустыми глазами не в состоянии соображать, потому что Лора была убита и Крис тоже.

А значит, Штефан все потерял. Теперь у него ничего не было.

«Ты можешь вернуть их назад, – твердил себе Штефан. – Соберись, черт бы тебя побрал! Ты можешь повернуть время вспять и предотвратить убийство».

Штефан склонился над блокнотом и примерно час работал, не разгибая спины. Он знал, что в такое позднее время вряд ли кто-нибудь заглянет в лабораторию и обнаружит его, но ему постоянно казалось, будто в коридоре слышится чеканная эсэсовская поступь. Дважды Штефан бросал настороженный взгляд в сторону ворот, ожидая увидеть внезапно воскресших пятерых покойников, которые вернулись из 6 000 000 000 года и теперь пришли по его душу.

Дважды проверив полученные цифры, Штефан ввел их в панель управления. С автоматом в одной руке и пистолетом в другой, он вошел в ворота, прошел к точке переноса…

… и вернулся в институт.

Секунду Штефан стоял в воротах, удивленный и совершенно сбитый с толку. Затем снова переступил через энергетическое поле…

…и вернулся в институт.

И тут его осенило. Правда обрушилась на Штефана с такой силой, что он согнулся пополам, будто получил удар под дых. Он не мог вернуться в будущее раньше на четыре минуты пятьдесят пять секунд, так как уже показался в этом месте через пять минут после того, как покинул его. Если бы он вернулся туда сейчас, то создал бы ситуацию, когда, уже будучи там, увидел бы свое возвращение в первый раз. Парадокс! Космический механизм не допустит, чтобы путешественник во времени столкнулся с самим собой во временно́м потоке. Любая попытка подобного скачка в будущее обречена на провал. Природа не терпела парадоксов.

В памяти невольно всплыл веселый голос Криса в обшарпанном номере мотеля, когда они впервые обсуждали путешествия во времени: «Парадокс! Очуметь можно! Правда, мамочка? Разве не здорово?» – и очаровательный возбужденный мальчишеский смех.

Нет, наверняка должен был быть какой-нибудь выход.

Штефан вернулся к панели управления и сел, бросив оружие на стол.

По его лбу струился пот. Штефан вытер взмокшее лицо рукавом рубашки.

Думай!

Он посмотрел на «узи» и задался вопросом, нельзя ли, по крайней мере, отправить Лоре оружие. Скорее всего, нет. Когда он вернулся в пустыню в первый раз, у него с собой были пистолет и «узи», а значит, если он, Штефан, отправит Лоре что-то из своего оружия на четыре минуты пятьдесят секунд раньше, стволы будут существовать дважды в одном и том же месте, когда он появится там четыре минуты и пятьдесят секунд спустя. Парадокс.

Но вероятно, он может послать ей что-нибудь другое, что-нибудь из этой комнаты, что-нибудь такое, чего у него не было с собой и что не приведет к возникновению парадокса.

Отодвинув оружие в сторону, Штефан взял карандаш и на листке из блокнота набросал короткую записку:

Если вы с Крисом останетесь в машине, эсэсовцы вас убьют. Уходите оттуда. Прячьтесь.

Но потом остановился, задумавшись. Где можно спрятаться на пустынной равнине? И дописал: «Быть может, в арройо».

После чего вырвал листок из блокнота. Внезапно Штефана осенило, и он торопливо добавил: «Второй баллон с „вексоном“. Это тоже оружие».

Он порылся в ящиках лабораторного стола в поисках мензурки с узким горлом, но именно в этой лаборатории не держали подобных сосудов, поскольку проводившиеся здесь исследования были связаны не с химией, а с электромагнитными волнами. Тогда Штефан вышел в коридор, чтобы поискать в других лабораториях. И наконец нашел то, что нужно.

Вернувшись в главную лабораторию с мензуркой, внутри которой уже лежала записка, Штефан вошел в ворота, приблизился к точке переноса и перебросил мензурку через энергетическое поле, почти как Робинзон, бросающий в океан послание в бутылке.

Мензурка не выскочила обратно.

…Но затем вакуум сменился яростным порывом горячего ветра, принесшего едва заметный щелочной запах пустыни.

Крис плотно прижался к матери и воскликнул:

– Ух ты! Мам, ну разве не здорово?! Это было нечто!

Она не ответила, так как заметила белый автомобиль, свернувший с автомагистрали 111 и теперь спускавшийся с насыпи на равнину.

Сверкнула молния, воздух сотряс удар грома, в воздухе появилась стеклянная бутылка. Упав к ногам Лоры, бутылка разбилась, и Лора увидела лежавший внутри листок бумаги.

Отодвинув осколки стекла, Крис схватил листок и с привычным апломбом специалиста по подобным вещам заявил:

– Это наверняка от Штефана!

Лора забрала у сына записку и прочла ее, при этом не выпуская из виду свернувший в их сторону белый автомобиль. Она не поняла, как и зачем была отправлена записка, но безоговорочно поверила тому, что там написано. В небе по-прежнему сверкала молния и громыхал гром, но даже на фоне этого грохота Лора явственно расслышала рев мотора белого автомобиля.

Подняв глаза, она увидела, что автомобиль, находившийся почти в трехстах ярдах, развернулся в их сторону и подпрыгнул. И теперь приближался на максимальной скорости, какую позволяла неровная местность.

– Крис, достань из машины оба «узи» и жди меня у арройо. Поторапливайся!

Когда мальчик стремглав побежал к открытой двери «бьюика», Лора кинулась к открытому багажнику автомобиля. Вытащила баллон с «вексоном» и присоединилась к Крису на краю образовавшегося естественным путем глубокого оврага, превращавшегося во время внезапных ливневых паводков в бушующую реку.

Белый автомобиль находился уже менее чем в ста пятидесяти ярдах от них.

– Давай! – Лора повела сына на восток вдоль оврага. – Нам нужно найти спуск на дно.

Ближе ко дну крутые склоны оврага становились более пологими. На всем протяжении они были безжалостно выедены эрозией, образовавшей множество глубоких водных каналов шириной от нескольких дюймов до трех-четырех футов. Во время сильных ливней вода стекала с поверхности пустыни по этим естественным дренажным канавам на дно арройо, где бушующим потоком устремлялась дальше. В дренах с большим уклоном вода, смыв верхний слой почвы, обнажила крупные камни, препятствующие спуску, другие же дрены были частично заблокированы живучими мескитовыми кустами, укоренившимися прямо на склонах.

Примерно в ста ярдах от беглецов белый автомобиль съехал с глинистой почвы на песок, в котором увязли колеса, и замедлил движение.

Пройдя двадцать ярдов вдоль арройо, Лора обнаружила ведущий прямо на дно сухого русла канал, который не был заблокирован камнями или мескитовыми кустами. В сущности, перед Лорой находился сглаженный водой желоб шириной четыре фута и длиной тридцать футов.

Лора бросила баллон с «вексоном» в этот естественный желоб, он заскользил вниз и на полпути остановился.

Забрав у Криса один «узи», она повернулась к приближающемуся автомобилю, который был всего в семидесяти пяти ярдах от нее, и открыла огонь. Пули пробили как минимум две дырки в ветровом стекле, которое тотчас же пошло трещинами и рассыпалось.

Автомобиль – теперь Лора уже смогла разглядеть, что это «тойота», – круто развернулся почти на триста шестьдесят градусов, затем – еще на девяносто, вздымая клубы пыли и с корнем вырывая зеленые перекати-поле. Наконец он остановился примерно в сорока ярдах от «бьюика» и в шестидесяти ярдах от Лоры с Крисом, капотом на север. Задние двери распахнулись. Лора понимала, что диверсанты пытаются выбираться из машины, низко пригнувшись к земле, вне поля зрения противника.

Взяв у Криса второе «узи», Лора сказала:

– Давай вниз, малыш! Подбери со склона баллон с газом и спускайся вместе с ним на дно оврага.

Крис съехал по склону оврага, в основном за счет силы тяжести, но периодически отталкиваясь ногами. В других обстоятельствах подобный опасный трюк наверняка вызвал бы гнев матери, но сейчас Лора даже подбадривала Криса.

Она всадила не меньше ста пуль в «тойоту», рассчитывая пробить топливный бак, поджечь бензин высеченной пулей искрой и поджарить прятавшихся за машиной ублюдков. Однако, расстреляв весь магазин, Лора так и не добилась желаемого результата.

Когда она прекратила стрелять, люди из «тойоты» попробовали предпринять атаку. Но Лора не стала для них легкой мишенью. Держа перед собой второй «узи», она села на край оврага, заскользила вслед за Крисом по вымытому водой желобу и уже через считаные секунды достигла дна.

Мягкое ложе арройо было беспорядочно усыпано высохшими перекати-поле, корявым топляком, серыми от времени досками какого-то развалившегося сарая и редкими камнями. Но ни за одним из этих обломков нельзя было укрыться, когда сверху по ним откроют огонь, чего осталось ждать очень недолго.

– Мам? – сказал Крис, подразумевая: «И что теперь?»

Высохшее русло имело массу притоков, тянущихся в пустыню, а у этих притоков – свои собственные притоки. И вся эта сложная сеть ответвлений напоминала лабиринт. Несомненно, там нельзя было прятаться вечно, но, если между Лорой с Крисом и преследователями будет хотя бы несколько ответвлений, беглецам, возможно, удастся выиграть время, чтобы устроить засаду.

– Беги, детка, беги! – сказала Лора. – Держись основного русла, сверни на первом правом ответвлении и жди меня там.

– А что ты собираешься делать?

– Дождусь, когда они попытаются заглянуть вниз. – Лора показала на край обрыва. – А потом попробую снять их автоматной очередью. Если, конечно, смогу. А теперь беги!

И Крис побежал со всех ног.

Оставив баллон с газом на виду, Лора вернулась к склону арройо, по которому они спустились. И, обнаружив другой желоб – отвесный, более глубокий, с росшим посередине мескитовым кустом, – остановилась прямо под ним в полной уверенности, что куст скрывает ее от взглядов преследователей наверху.

А тем временем Крис скрылся в ответвлении основного русла.

Буквально секунду спустя Лора услышала голоса. И затаилась, чтобы убийцы поверили, будто ее и Криса здесь нет. А затем вышла из укрытия, повернулась и начала поливать край обрыва автоматным огнем.

Четыре человека стояли у обрыва, и Лора убила первых двоих, однако еще двое благополучно отпрыгнули назад, исчезнув из поля зрения. Один убитый так и остался лежать, безжизненно свесив над оврагом руку и ногу. Другой, потеряв на лету солнцезащитные очки, сразу упал на высохшее дно.

16 марта 1944 года. Институт

Когда мензурка бесследно исчезла в воротах, Штефан поверил, что записка попала к Лоре прежде, чем ее убьют, всего через несколько секунд после того, как он отправился в 1944 год.

Подойдя к панели управления, Штефан принялся за расчеты, собираясь вернуться в пустыню через несколько минут после своего первого возвращения туда. Это путешествие во времени было вполне осуществимо, поскольку Штефан перенесется в будущее уже после своего поспешного скачка назад, в прошлое, исключив тем самым вероятность столкнуться с самим собой, а следовательно, и возможность возникновения парадокса.

И опять же вычисления не отличались чрезмерной сложностью, ведь у Штефана имелись полученные на компьютере цифры, отталкиваясь от которых нужно было рассчитать скачок во времени, но теперь не назад, а вперед. И хотя Штефан отлично понимал, что время, проведенное в лаборатории, не соответствовало временно́му масштабу событий в пустыне в 1989 году, ему не терпелось присоединиться к Лоре. Даже если она последовала совету в записке из бутылки, даже если страшное будущее, очевидцем которого он стал, удалось изменить и Лора была по-прежнему жива, ей в любом случае придется иметь дело с эсэсовскими головорезами, а значит, она нуждалась в помощи.

Через сорок минут нужные цифры были получены, и Штефан перепрограммировал ворота.

После чего снова открыл панель регистратора путешествий и уничтожил улики, оторвав конец бумажной ленты.

С «узи» на плече и пистолетом в руке, Штефан, стиснув зубы от пульсирующей боли, вошел в ворота.

Лора, нагруженная «узи» и баллоном с «вексоном», догнала Криса в узком ответвлении основного русла, примерно в шестидесяти футах от того места, где они спустились со склона. Скорчившись в углу, образованном двумя земляными стенками, Лора посмотрела назад, в арройо.

Там, наверху, один из выживших убийц сталкивал свисавшее с обрыва мертвое тело вниз, в ущелье, скорее всего, для того, чтобы вызвать ответный огонь и проверить таким образом, где находится Лора. Убедившись, что все тихо, преследователи явно осмелели. Один из них лег на край обрыва с автоматом в руках, прикрывая спуск второго в овраг. После чего уже под прикрытием снизу спустился сам.

Когда мужчины оказались рядом, Лора, отважно выйдя из-за угла, дала по ним длинную очередь. Они были настолько ошарашены нападением, что не открыли ответный огонь, а вжались в образованную эрозией глубокую выемку в склоне – ту самую, где раньше пряталась Лора, выжидая удобный момент, чтобы их подстрелить. Правда, спрятаться сумел лишь один из них, так как другого Лоре удалось срезать.

Завернув за угол, Лора подняла баллон с нервно-паралитическим газом и сказала Крису:

– Вперед! Время не ждет!

И когда они уже бежали по ответвлению в поисках другого поворота лабиринта, небо над головой под аккомпанемент раскатов грома пронзила молния.

– Мистер Кригер! – обрадовался Крис.

Штефан вернулся в пустыню через семь минут после того, как переместился назад, в 1944 год, для встречи с Черчиллем и Гитлером, всего через две минуты после своего первого возвращения в пустыню, когда он обнаружил, что Лора с Крисом стали жертвами эсэсовских убийц. На этот раз не было никаких тел – лишь брошенный «бьюик» да прошитая пулями «тойота», стоявшая несколько по-другому.

Уповая на то, что его план сработал, Штефан побежал вдоль оврага в поисках хоть кого-нибудь, все равно кого: друга или врага. И вскоре увидел внизу, на дне арройо глубиной тридцать футов, тела троих убитых мужчин.

Значит, где-то должен быть четвертый. Не бывает штурмовых групп эсэсовцев из трех человек. А следовательно, где-то в лабиринте змеящихся высохших русел, прорезавших пустыню, точно серия зазубренных молний, Лора убегает от последнего убийцы-эсэсовца.

Обнаружив в отвесном склоне естественный желоб, которым кто-то уже явно пользовался, Штефан скинул тяжелый рюкзак с книгами и съехал вниз. От контакта с неровностями склона раненое плечо обожгло огнем. Уже внизу на Штефана нахлынул приступ дурноты, а к горлу подкатила желчь.

Где-то в глубине лабиринта застрекотал автомат.

Свернув в новое ответвление, Лора остановилась и сделала знак Крису не шуметь.

Затаив дыхание, она ждала, когда убийца свернет в ответвление, которое она только что покинула. Несмотря на мягкую почву, Лора отчетливо слышала топот бегущего эсэсовца.

Она высунулась наружу, чтобы снять врага автоматной очередью, но теперь он был куда осторожнее: он бежал пригнувшись, со всех ног. Обнаружив по автоматному огню местоположение Лоры, преследователь пересек канал и прижался к стенке, от которой отходило ответвление, где прятались беглецы. Таким образом, Лора могла попасть в цель, лишь выйдя из укрытия.

На самом деле Лора так и сделала, рискуя оказаться под вражеским огнем, но, когда она дала длинную очередь, «узи» выплюнул последние десять-двенадцать пуль и замолк навсегда.

Клитман понял, что у противника закончились патроны. Выглянув из расщелины в склоне арройо, он увидел, как женщина швырнула «узи» на землю, а затем исчезла в том самом ответвлении, где сидела в засаде.

Вспомнив, что на водительском сиденье «бьюика» лежал «смит-вессон» 38-го калибра, Клитман предположил, что женщина или не успела захватить револьвер, или второпях забыла о нем, когда вытаскивала из багажника какой-то странный баллон.

Итак, у женщины было два «узи», и в обоих закончились патроны. А могло ли у нее быть два револьвера, один из которых она оставила в машине?

Навряд ли. Взять два автоматических карабина явно имело смысл, поскольку их можно было использовать на большом расстоянии и в разных условиях. Но если женщина не была опытным снайпером, револьвер она могла пустить в ход только с близкого расстояния, где шести выстрелов будет вполне достаточно, чтобы или разделаться с противником, или умереть от его руки. Следовательно, второй револьвер был ей без надобности.

Таким образом, для самообороны у нее оставалось – что? Баллон, скорее похожий на огнетушитель?

И Клитман бросился вслед за Лорой.

Новое ответвление оказалось у́же предыдущего, которое, в свою очередь, было у́же основного русла. Глубина последнего канала составляла двадцать пять футов, а ширина на входе – всего десять футов, и, по мере того как он пробивал себе дорогу через поверхность пустыни, параметры эти постепенно уменьшались. А через сотню ярдов канал вообще сходил на нет.

Оказавшись в тупике, Лора принялась срочно искать выход из положения. С двух сторон канал окружали отвесные камни, осыпающиеся прямо под руками, однако склон за спиной выглядел достаточно пологим, более того, он порос мескитовыми кустами, за которые можно было ухватиться. И тем не менее Лора прекрасно понимала, что преследователь появится здесь раньше, чем они успеют добраться хотя бы до середины склона. Подвешенные над землей, они станут идеальными мишенями.

Выходит, последний бой придется принять именно здесь.

Загнанная в угол на дне этого огромного естественного рва, Лора посмотрела на полоску голубого неба над головой и представила, что они находятся на дне гигантской могилы на кладбище, где хоронят лишь великанов.

Судьба всегда стремится восстановить предначертанный ход событий.

Лора толкнула Криса в тупик и окинула взглядом канал длиной сорок футов и шириной пять футов, по которому они шли, до того места, где он сворачивал налево. Убийца должен был появиться из-за поворота буквально через одну-две минуты.

Она упала на колени перед баллоном с «вексоном», собираясь сорвать предохранительную проволоку с курка. Однако проволока была не только накинута петлей на курок, но и обмотана вокруг него и запаяна. И просто так не разматывалась. Нет, ее нужно было чем-то срезать. Но вот только чем?

Может быть, камнем? Острый камень способен перетереть проволоку, если настойчиво тереть.

– Дай мне скорее камень, – велела Лора сыну. – Найди какой-нибудь с неровным острым краем.

И пока Крис пытался нашарить в мягком слое наносов подходящий обломок сланца, Лора изучала таймер на баллоне, с помощью которого можно было установить автоматическое распыление газа. Устройство было совсем простое: вращающийся диск, калиброванный в минутах. Например, если вы хотели установить таймер на двадцать минут, нужно было повернуть диск так, чтобы цифра 20 оказалась напротив красной отметки на ободке диска, и нажать на кнопку в центре, после чего начинался обратный отсчет.

Проблема заключалась в том, что таймер можно было установить самое меньшее на пять минут. А убийца появится здесь гораздо раньше.

И все же Лора повернула диск на пять минут и нажала на кнопку.

– Вот, мам. – Крис протянул Лоре подходящий обломок сланца.

И под тиканье таймера Лора принялась лихорадочно пилить прочную плетеную проволоку, препятствующую нажатию на курок. Каждые несколько секунд Лора поднимала голову проверить, не появился ли убийца, однако в узком сухом русле перед ними никого не было.

Штефан шел по следам, отпечатавшимся в мягкой почве на дне высохшего русла. Он понятия не имел, как далеко ушли вперед Лора с Крисом. Они опережали его всего на несколько минут, но наверняка двигались быстрее, чем он, потому что ему мешали идти боль в плече, усталость и головокружение.

Сняв со ствола пистолета глушитель, Штефан кинул его на землю и сунул пистолет за пояс. «Узи» он держал двумя руками на боевом взводе.

Клитман отшвырнул в сторону солнцезащитные очки, так как сеть арройо была окутана полутьмой, особенно в узких ответвлениях, где склоны буквально смыкались, препятствуя доступу солнечного света на дно.

Полные песка лоферы «Балли» скользили по дну почти так же, как и по камням пустыни. Остановившись, Клитман скинул туфли, стянул носки и пошел босиком, что значительно облегчало дело.

Погоня за женщиной и мальчишкой шла медленнее, чем хотелось бы, отчасти из-за туфель, от которых Клитман наконец отделался, а отчасти потому, что приходилось постоянно оглядываться. Он слышал раскаты грома и видел молнию. Похоже, это вернулся Кригер. И теперь, пока он, Клитман, охотится за женщиной, Кригер наверняка идет по его следу. А Клитман отнюдь не собирался стать мясом для этого тигра.

Таймер уже отсчитал две минуты.

И все эти две минуты Лора перепиливала проволоку, сначала с помощью куска сланца, который нашел Крис, затем – с помощью другого камня, когда первый раскрошился прямо в руках. Правительство не могло выпустить почтовую марку, не отклеивающуюся от конверта, не могло создать боевой танк, способный пересечь реку, не могло защитить окружающую среду или ликвидировать бедность, но зато могло, черт возьми, производить сверхпрочную проволоку; по крайней мере, эта была сделана из какого-то чудо-материала для космических кораблей, впоследствии нашедшего другое применение; именно такой проволокой Господь Бог, наверное, захочет укрепить пошатнувшиеся столпы, на которых держится мир.

Кожа на руках была содрана до мяса, кусок сланца, второй по счету, скользил в окровавленных пальцах. Лора успела лишь наполовину перерезать проволоку, когда из-за поворота узкого русла появился босоногий мужчина в черных слаксах и белой рубашке.

Осторожно пробираясь вперед, Клитман ломал голову над тем, какого дьявола женщина так отчаянно возится с огнетушителем. Неужели она действительно думает, что струя химического вещества из огнетушителя отпугнет его, Клитмана, и спасет ее от автоматной очереди?!

Или все-таки это не огнетушитель? После прибытия в Палм-Спрингс менее двух часов назад Клитман уже столкнулся с вещами, которые на поверку были не тем, чем казались. Красный бордюр, например, означал не экстренную парковку, а полный запрет парковки. Кто бы мог знать? И кто может знать наверняка, что представляет собой баллон, с которым возится женщина?

Она подняла на него глаза, продолжив возиться с ручкой огнетушителя.

Клитман прошел вперед по узкому проходу, в котором теперь вряд ли могли разминуться два человека. Он бы не стал подходить ближе, но пришлось, так как куда-то подевался мальчишка. Если женщина укрыла мальчишку по пути в какой-нибудь расщелине, то придется выбить из этой бабы местонахождение сопляка, поскольку приказ был убить их всех – Кригера, женщину и мальчишку. Клитман не думал, что ребенок представлял опасность для Рейха, но приказы не обсуждаются.

Штефан нашел брошенные туфли и скомканные черные носки, все в песке. А еще раньше он обнаружил солнцезащитные очки.

Ему еще не приходилось преследовать человека, раздевавшегося на ходу, и сперва это показалось даже забавным. Но Штефан, вспомнив мир, описанный в романах Лоры Шейн, где трагическое и смешное шли рука об руку, а трагедии случались именно в разгар веселья, вдруг увидел в снятых туфлях с носками зловещее предзнаменование именно из-за их нелепости. Штефану вдруг запала в голову совершенно безумная мысль, что его смех может ускорить смерть Лоры с Крисом.

А если они на сей раз умрут, Штефану уже не удастся их спасти, вернувшись в свое время, чтобы послать им другую записку раньше той, что он отправил в мензурке, поскольку окно возможностей для этого трюка составляло всего пять секунд. И тут ему не помог бы даже персональный компьютер.

Следы босых ног вели к входу в одно из боковых ответвлений высохшего русла. Несмотря на дикую боль в раненом плече, от которой бросало в холодный пот и кружилась голова, Штефан пошел по следу совсем как Робинзон Крузо – за Пятницей, но только терзаемый страхом.

Лора с растущим отчаянием смотрела, как нацистский убийца, выйдя из тумана, приближается по восточному ответвлению с «узи», направленным прямо на нее. Однако по какой-то причине эсэсовец не спешил стрелять. И Лора использовала эту отсрочку, чтобы продолжать перепиливать проволоку на курке баллона с «вексоном».

Даже в этих печальных обстоятельствах она по-прежнему цеплялась за надежду, возможно – благодаря строчкам из ее собственного романа, которые пришли ей на ум секунду назад: В трагические минуты отчаяния, когда кажется, будто землю накрыла бесконечная ночь, надежду может дать лишь осознание того, что за ночью следует не другая ночь, а новый день, что тьму всегда сменяет свет и что смерть правит лишь половиной мироздания, а другой половиной правит жизнь.

Убийца остановился всего в двадцати футах от Лоры.

– Где мальчишка? Мальчишка. Где мальчишка? – спросил он.

Лора чувствовала спиной, как Крис свернулся калачиком в темном тупике. В голове невольно возник вопрос: сможет ли ее тело защитить ребенка от пуль и, убив мать, уйдет ли этот человек прочь, не догадавшись поискать Криса в нише за спиной убитой?

Таймер на баллоне щелкнул. Нервно-паралитический газ вырвался наружу, распространяя аромат абрикосов с примесью отвратительного запаха лимонного сока в прокисшем молоке.

Клитман не увидел струи газа, вырвавшегося из баллона, но услышал странный звук, похожий на шипение тысячи змей.

Секунду спустя он почувствовал, как чья-то невидимая рука протыкает тело и, словно клещами сжимая желудок, вырывает его. Клитман согнулся пополам, содрогаясь от неукротимой рвоты. Болезненная вспышка, от которой едва не лопнули глаза, – и что-то взорвалось в пазухах носа, из ноздрей хлынула кровь. Падая на дно арройо, Клитман рефлекторно нажал на спусковой крючок «узи». Понимая, что умирает и уже не контролирует себя, он последним усилием воли повалился на бок, лицом к женщине, чтобы автоматная очередь забрала ее на тот свет одновременно с ним.