Текст книги "Молния"

– Ничего, – захихикал Крис. – Ведь я знаю, что у меня очень симпатичный нос.

– Симпатичный нос? Боже мой, малыш, у тебя самомнение совсем как у кинозвезды. – Тельма отпустила Криса, посмотрела на Штефана Кригера, сидевшего на стуле возле телевизора, и повернулась к Лоре. – Шейн, ты видела эту развалюху, на которой я подъехала? Ну разве я не умница? Уже садясь в свой «мерседес», я сказала себе, Тельма – кстати, меня зовут Тельма, – итак, я сказала себе, Тельма, если ты подъедешь к задрипанному мотелю на автомобиле за шестьдесят пять тысяч баксов, то сразу привлечешь к себе слишком много внимания, а оно тебе нужно? Поэтому я попыталась одолжить машину у нашего дворецкого, но можешь представить, на чем он ездит? На «ягуаре»! Неужели Беверли-Хиллз – это «Сумеречная зона» или как? Пришлось одолжить пикап у садовника. И вот я здесь. Ну и как тебе моя маскировка?

На Тельме был кудрявый белокурый парик, блестевший от капель дождя, очки в роговой оправе и выпирающие вперед фальшивые зубы.

– Ты просто неотразима! – ухмыльнулась Лора.

Тельма вытащила вставные зубы:

– Послушай, достав неприметную тачку, я сразу поняла, что сама слишком приметна: знаменитая кинодива и прочие дела. А так как репортеры раскопали, что мы с тобой подруги, и даже попытались задать мне прицельные вопросы о тебе, известной писательнице-автоматчице, я решила сохранить инкогнито. – Тельма швырнула сумку и фальшивые зубы на кровать. – Этот прикид у меня специально для новой роли в ночном шоу. Я уже раз восемь опробовала его в «Баллисе» в Вегасе. И с треском провалилась. Представь, Шейн, публика буквально плевалась. Кто-то вызвал охрану казино и потребовал, чтобы меня арестовали. Они даже усомнились в моем праве топтать ту же землю, что и они. – Ох, Шейн, ты и не представляешь, какими они были грубыми… – И тут Тельма внезапно перестала тарахтеть и залилась слезами; она бросилась к Лоре и прижала ее к себе. – Боже мой, Лора! Я так испугалась, так испугалась! Когда я услышала в новостях про Сан-Бернардино, про все эти автоматы, а потом про то, в каком виде остался твой дом у Биг-Бэра, я решила, что ты… или Крис… Я так волновалась.

– Я тебе потом все расскажу, – произнесла Лора, не разжимая объятий, – но главное, что мы в порядке и надеемся, нам удастся выбраться из той задницы, в которой оказались.

– Но почему ты мне не позвонила, паразитка такая?!

– Я тебе позвонила.

– Только сегодня утром! Через два дня после того, как о тебе уже трубили во всех новостях! Я чуть с ума не сошла.

– Прости. Конечно, нужно было позвонить раньше. Мне просто не хотелось без особой необходимости втягивать тебя в эту историю.

Тельма неохотно разжала руки:

– Пойми, идиотка несчастная, да я и так уже по уши в этой истории, потому что ты в нее втянута. – Вынув бумажный носовой платок из кармана замшевого пиджака, Тельма промокнула глаза.

– А еще один есть? – спросила Лора.

Тельма дала ей платок, и они дружно высморкались.

– Тетя Тельма, мы в бегах, – объяснил Крис. – А когда ты в бегах, очень трудно поддерживать связь с людьми.

– Итак, – судорожно вздохнула Тельма, – Шейн, ну и где ты хранишь свою коллекцию отрезанных голов? В ванной? Слышала, ты обронила одну в Сан-Бернардино. Неаккуратненько. Это что, твое новое хобби или ты всегда ценила красоту человеческих голов без всяких излишеств?

– Тельма, я хочу тебя кое с кем познакомить, – сказала Лора. – Тельма Акерсон. Ну а это Штефан Кригер.

– Очень рада знакомству, – улыбнулась Тельма.

– Прошу прощения за то, что продолжаю сидеть, – ответил Штефан. – Я еще до конца не поправился.

– Если вы прощаете мне мой жуткий парик, я готова простить вам все, что угодно. – Это тот, кто я думаю?

– Да.

– Твой ангел-хранитель.

– Да.

Тельма подошла к Штефану и смачно расцеловала его в обе щеки:

– Штефан Кригер, я понятия не имею, откуда вы прибыли и кто, черт возьми, вы такой, но я вам ужасно благодарна за то, что вы столько раз приходили на помощь моей Лоре. – Сделав шаг назад, Тельма села в ногах кровати рядом с Крисом. – Шейн, да у тебя тут роскошный мужик. Ты только посмотри на него, он просто красавчик. Спорим, Шейн, ты его сама пристрелила, чтобы не удрал. Он выглядит именно так, как и должен выглядеть настоящий ангел-хранитель. – Штефан явно смутился, но Тельму было не остановить. – Кригер, вы просто неотразимы. И я хочу узнать о вас все. Но сперва деньги, которые ты, Шейн, просила. – Открыв объемистую сумку, Тельма извлекла оттуда толстую пачку стодолларовых купюр.

Окинув взглядом деньги, Лора сказала:

– Тельма, я просила у тебя четыре тысячи. А тут как минимум в два раза больше.

– Думаю, тысяч десять – двенадцать. – Тельма подмигнула Крису. – Если уж мои друзья в бегах, то пусть ни в чем себе не отказывают.

Тельма внимательно выслушала всю историю, ни разу не выказав недоверия. Штефан был поражен широтой ее взглядов. Но Тельма с ходу все объяснила:

– Эй, я выросла в приютах Макилрой и Касвелл-Холл, а значит, для меня уже не осталось загадок Вселенной. Путешественники во времени из сорок четвертого года? Легко. В приюте Макилрой я могла бы показать вам даму размером с диван в платьях из обивочной ткани, и при этом ей платили вполне внушительную зарплату социального работника за то, что она обращалась с сиротами как с последним отребьем. Тоже мне, нашли чем удивить!

Тельма была явно поражена, узнав, откуда прибыл Штефан, ну и конечно, потрясена тем положением, в котором оказались все трое, но даже в этих не слишком радостных обстоятельствах она оставалась собой и продолжала искать во всем смешную сторону.

В шесть часов вечера Тельма, снова надев фальшивые зубы, направилась дальше по улице в мексиканский ресторан за едой навынос.

– Когда вы в бегах от служителей закона, нужно набивать живот бобами. Настоящая еда для крутых ребят.

Она вернулась с мокрыми от дождя пакетами, набитыми тако, коробками с энчиладой, двумя порциями начос, а также бурритос и чимичанга. Они разложили еду в ногах кровати. Туда же придвинули свои стулья Лора со Штефаном; Тельма с Крисом сели в изголовье.

– Тельма, здесь еды на десятерых, – заметила Лора.

– Ну, я прикинула, этого должно хватить, чтобы накормить нас и заодно тараканов. Если тараканы останутся голодными, они озлобятся, выползут наружу и перевернут пикап моего садовника. У вас ведь тут есть тараканы, да? Я хочу сказать, такое замечательное место и без тараканов – все равно что отель «Беверли-Хиллз» без папарацци.

Во время еды Штефан изложил свой план, как закрыть ворота и уничтожить институт. Тельма время от времени прерывала его остротами, но когда он закончил, сразу стала серьезной:

– Штефан, это ведь очень опасно. Безрассудство, граничащее с глупостью.

– Другого пути у нас нет.

– Понимаю, – кивнула Тельма. – Так чем я могу помочь?

Крис, не успевший донести до рта кукурузные чипсы, сказал:

– Тетя Тельма, вы должны купить нам компьютер.

– Персональный компьютер IBM PC, – уточнила Лора. – Их лучшую модель. Такую же, как у меня дома, поскольку я знаю программное обеспечение. У нас нет времени осваивать другой компьютер. Тельма, я тебе все запишу. Конечно, теперь, с твоими деньгами, я могла бы купить его и сама, но не хотелось бы светиться в людных местах.

– И нам нужно где-то жить, – добавил Штефан.

– Здесь нам оставаться нельзя, – сказал Крис, страшно довольный, что может принять участие в обсуждении. – По крайней мере, если мы собираемся работать на компьютере. Как ни прячь, горничная наверняка его найдет и начнет болтать лишнее, потому что в такой дыре постояльцы обычно не имеют компьютеров.

– Лора сказала, что у вас с мужем есть второй дом в Палм-Спрингсе, – повернулся к Тельме Штефан.

– Да, у нас есть дом в Палм-Спрингсе, кондоминиум в Монтерее, еще один в Лас-Вегасе. Не удивлюсь, если мы владеем, ну, может, на паях, вулканом где-нибудь на Гавайях. Мой муж неприлично богат. Выбирайте. Мои дома – ваши дома. Только не протирайте полотенцами колпаки на колесах машины, а если будете жевать табак и плевать на пол, старайтесь метить в угол.

– Полагаю, дом в Палм-Спрингсе подойдет идеально, – заметила Лора. – Ты вроде говорила, место очень уединенное.

– Да, там большой участок с кучей деревьев, а соседи – люди из шоу-бизнеса. Страшно занятые, а потому вряд ли заглянут к вам на чашечку кофе. Вас там никто не потревожит.

– Отлично! – улыбнулась Лора. – Осталось решить совсем немного вопросов. Нам нужна сменная одежда, удобная обувь, ну и необходимые туалетные принадлежности. Я составлю список. Напишу размеры и прочее. А когда все это закончится, я, конечно, верну тебе все деньги. То, что ты сейчас потратишь на компьютер, и остальное.

– Черт, только попробуй не верни, Шейн! И сорок процентов сверху. В неделю. Плюс твой ребенок. Твой ребенок станет моим.

– Тетя Румпельштильцхен, – ухмыльнулся Крис.

– Кристофер Робин, когда ты станешь моим ребенком, тебе сразу расхочется острить. И вообще, я для тебя не тетя, а мама Румпельштильцхен, сэр.

– Мама Румпельштильцхен, сэр! – отдал честь Крис.

Итак, получив от Лоры список покупок и параметры компьютера, Тельма в половине девятого вечера собралась уезжать.

– Я вернусь завтра днем сразу, как смогу, – сказала она, обнимая на прощание Лору и Криса. – Шейн, здесь действительно достаточно безопасно?

– Надеюсь, что да. Если бы они нас обнаружили, то давным-давно объявились бы.

– Запомните, Тельма, они путешественники во времени, – нарушил молчание Штефан. – Обнаружив, где мы прячемся, они могут опередить нас и совершить скачок вперед во времени, оказавшись там именно в тот момент, когда мы появимся. На самом деле они вполне могли поджидать нас в этом мотеле, когда мы заселялись в среду. Тот факт, что мы до сих пор живы, является убедительным свидетельством отсутствия какой-либо информации о нашем убежище.

– У меня голова идет кругом, – ответила Тельма. – А мне-то казалось, что нет ничего сложнее, чем разобраться в контракте с крупной киностудией!

Тельма вышла в ночь, по-прежнему в парике и солидных очках, убрав, правда, фальшивые зубы в карман, и укатила прочь на пикапе своего садовника.

Лора, Крис и Штефан, стоя у окна, проводили ее взглядами.

– Она своеобразная, – заметил Штефан.

– Очень, – ответила Лора. – Остается только молиться, что я не подвергла ее опасности.

– Не волнуйся, мама, – сказал Крис. – Тетя Тельма – лихая девчонка. Она всегда так говорит.

В девять вечера, вскоре после отъезда Тельмы, Лора поехала в заведение Толстяка Джека в Анахайме. Ливень сменился моросящим дождем. Щебенчатая мостовая серебристо мерцала в темноте, в тусклом свете натриевых фонарей вода в переполненных сточных канавах походила на нефть. К городу подбирался туман, но не на мягких кошачьих лапах, а извиваясь, словно змея.

Лоре страшно не хотелось оставлять Штефана одного в мотеле. Но было неразумно тащить его в таком состоянии за собой в холодную дождливую январскую ночь. Тем более что Штефан сейчас ничем не мог ей помочь.

А вот сына Лора взяла с собой, не желая расставаться с ним даже на то время, которое займет покупка оружия. Мальчик был с ней и год назад, при первом посещении Толстяка Джека, когда Лора приобретала нелегально модифицированные «узи», поэтому Толстяк вряд ли удивится, увидев ребенка. Джек – не самый большой любитель детей – будет, конечно, не слишком доволен, но отнюдь не удивлен.

Во время поездки Лора то и дело поглядывала в зеркало заднего вида и боковые зеркала, оценивая водителей машин вокруг с усердием, придающим новый смысл термину «безопасное вождение». Лора не могла позволить, чтобы в ее автомобиль врезался какой-нибудь дебил, мчащийся во весь опор, несмотря на дорожную обстановку. Ведь на месте аварии непременно появятся полицейские, которые пробьют номерные знаки в ходе рутинной проверки, но даже не успеют арестовать Лору, поскольку из воздуха материализуются люди с автоматами, чтобы убить ее и Криса.

Свой «узи» Лора, несмотря на его протесты, отдала Штефану, так как не могла оставить его одного без средств самозащиты, а с собой взяла неизменный «смит-вессон» 38-го калибра модели «чифс-спешиал». Пятьдесят дополнительных патронов она распихала по карманам на молнии лыжной куртки.

И только когда уже возле Диснейленда из тумана, точно инопланетный корабль из фильма «Близкие контакты третьей степени», появилась фантасмагорическая неоновая вывеска «Дворец пиццы» Толстяка Джека, Лора облегченно вздохнула. Въехав на забитую машинами парковку, она выключила двигатель. Дворники замерли, дождь омыл ветровое стекло, покрыв его мелкой рябью. Оранжевые, красные, синие, желтые, зеленые, белые, фиолетовые и розовые неоновые огни, отражаясь, мерцали в тонкой пленке воды, и Лоре на секунду показалась, будто она находится внутри аляповатого музыкального автомата 1950-х годов.

– Похоже, после нашего последнего визита Толстяк Джек добавил еще неона, – заметил Крис.

– Думаю, ты прав, – ответила Лора.

Выйдя из автомобиля, они уставились на моргающий, вспыхивающий, пульсирующий, мигающий пышный фасад «Дворца пиццы» Толстяка Джека. Неона явно не пожалели не только для названия заведения. Очертания здания, крыши, каждого окна и входных дверей были обведены неоновыми огнями. Вдобавок крышу с одной стороны украшали гигантские неоновые солнцезащитные очки, а с другой, где можно было купить еду навынос, готовился к старту неоновый космический корабль с неоновыми выхлопными газами из сопла. Неоновая пицца диаметром десять футов была здесь и раньше, а вот неоновый ухмыляющийся клоун определенно появился недавно.

Неона было столько, что капли дождя переливались всеми оттенками цветовой гаммы, словно осколки рассыпавшейся с наступлением ночи огромной радуги. И даже вода в лужах мерцала и сверкала.

Все это буквально сбивало с ног, но зато готовило посетителя к эффекту от внутреннего убранства заведения, которое прямо с порога позволяло получить представление о том, из какого хаоса возникла Вселенная триллионы лет назад. Официанты и официантки были одеты в костюмы клоунов, призраков, пиратов, астронавтов, ведьм, цыган и вампиров. Наряженное медведями вокальное трио переходило от стола к столу, к полному восторгу детишек с измазанными пиццей мордашками. В нишах главного зала ребята постарше играли в видеоигры, и пиканье, свист и глухое бим-бом электронной игры служило музыкальным фоном для поющих медведей и орущих малышей.

– Дурдом, – заметил Крис.

У входа их встретил распорядитель Доминик – младший партнер Толстяка Джека. Худой, мертвенно-бледный, с печальными глазами, Доминик смотрелся на редкость неуместно посреди этого искусственного веселья.

Повысив голос, чтобы перекричать шум, Лора, спросила, нельзя ли увидеть Толстяка Джека, и добавила:

– Я звонила сегодня утром. Я старая знакомая его матери.

Кодовая фраза означала, что вы пришли не за пиццей, а за стволом.

Доминик научился, не переходя на крик, пробиваться через стоявшую в ресторане какофонию:

– Мне кажется, вы у нас уже были.

– У вас хорошая память, – ответила Лора. – Да, год назад.

– Следуйте за мной, пожалуйста, – похоронным тоном произнес Доминик.

Им не пришлось протискиваться сквозь бурлящую толпу в обеденном зале, и весьма кстати: меньше шансов, что Лору узнает кто-нибудь из посетителей. Через дверь в дальнем конце холла они прошли в коридор, который вел мимо кухни и кладовки в личный кабинет Толстяка Джека. Постучав в дверь кабинета, Доминик проводил их внутрь со словами: «Старые знакомые вашей матери» – и оставил Лору с Крисом наедине с Толстяком Джеком.

Очень серьезно относившийся к своему прозвищу, Толстяк Джек старался полностью ему соответствовать. При росте пять футов десять дюймов он весил фунтов триста пятьдесят. В своих необъятных серых спортивных штанах и плотно обтягивающей фуфайке, он напоминал толстяка на магните; примерно такой сидящие на диете любят прикреплять к холодильнику, чтобы напрочь отбить аппетит. На самом деле он сам чем-то напоминал большой холодильник.

Толстяк Джек, сидевший в роскошном вращающемся кресле за огромным, под стать хозяину, письменным столом, не встал при появлении посетителей.

– Послушайте, как орут эти звереныши. – Он обращался исключительно к Лоре, игнорируя Криса. – Я нарочно устроил свой кабинет в задней части здания, специально сделал звукоизоляцию и все равно даже отсюда слышу их мерзкие вопли и визги. Как будто ад разверзся прямо у меня за порогом.

– Ну что вы! Это всего лишь дети, – примирительно сказала Лора, остановившись перед письменным столом.

– А миссис О’Лири была всего лишь старухой с неуклюжей коровой, но вот Чикаго спалила, – проворчал Толстяк Джек, продолжая жевать шоколадный батончик «Марс»; где-то вдали послышался гул детских голосов, заглушаемый звукоизоляцией, и Толстяк Джек произнес, словно обращаясь к невидимому, но многочисленному противнику: – Что б вам пусто было, бесенята!

– Там и впрямь настоящий дурдом, – заметил Крис.

– А тебя кто-нибудь спрашивал?

– Никто, сэр.

У Толстяка Джека было пористое пятнистое лицо, похожее на морду африканской гадюки, с серыми щелочками глаз. Он спросил, внимательно посмотрев на Лору:

– Как вам мой новый неон?

– Клоун ведь тоже новый, да?

– Ага. Правда, красиво? Я сам все разработал, отдал изготовить и установил глухой ночью, чтобы утром было бы поздно выписывать запретительное постановление. Проклятый городской совет что-то прохрюкал и заткнулся. Все как один.

Толстяк Джек уже лет десять судился с комиссией по землепользованию Анахайма и городским советом. Городские власти возражали против кричащего неонового оформления, особенно теперь, когда в районе вокруг Диснейленда планировалась реновация. Джек истратил десятки, если не сотни тысяч долларов на судебные тяжбы, штрафы, иски, встречные иски и даже отсидел в тюрьме за неуважение к суду. Бывший либертарианец, он объявил себя анархистом и, как свободная личность, не терпел попрания своих прав – реальных или виртуальных.

Он занимался нелегальной торговлей оружием по той же причине, по какой устанавливал неоновую рекламу, нарушавшую градостроительные нормы: тем самым он бросал вызов властям и боролся за права личности. Толстяк Джек мог часами говорить, не выбирая выражений, о недостатках правительства, любого правительства. Так, в прошлый раз Лоре, чтобы купить модифицированный «узи», пришлось выслушать целую лекцию на тему, почему правительство не имеет права принимать законы, запрещавшие убийства.

Лора не питала особой любви к правительству, левому, там, или правому, но и Толстяк Джек ей тоже не слишком нравился, поскольку он вообще не признавал полномочий любой власти и легитимности устоявшихся институтов, таких как институт семьи.

Лора отдала Толстяку Джеку список покупок, он назвал цену и, пересчитав деньги, провел Лору с Крисом через потайную дверь в задней стенке стенного шкафа вниз по узкой лестнице, подвергаясь риску намертво застрять, в подвал, где находился склад нелегального оружия. И хотя ресторан Толстяка Джека скорее напоминал бедлам, в его арсенале царил безупречный порядок: на металлических полках стояли уложенные штабелем коробки с простым и автоматическим огнестрельным оружием, тщательно рассортированным по калибру и цене; в подвале «Дворца пиццы» хранилось не менее тысячи единиц оружия.

Толстяк Джек был готов снабдить Лору двумя модифицированными «узи» – «Очень популярное оружие, особенно после покушения на Рейгана» – и еще одним револьвером «смит-вессон» модели «чифс-спешиал» 38-го калибра. Штефан надеялся получить девятизарядный «кольт-коммандер» калибра 9 миллиметров со стволом под глушитель.

– У меня такого нет, – сказал Толстяк Джек, – но могу предложить вам девятизарядный «Кольт-коммандер марк IV» тридцать восьмого калибра. У меня как раз есть два пистолета под глушитель. Глушители тоже найдутся, причем много. – Лора уже поняла, что патронами Толстяк Джек ее вряд ли обеспечит, и он, доев наконец шоколадный батончик «Марс», это подтвердил: – Боеприпасы и взрывчатые вещества здесь не держу. Послушайте, я, конечно, против любой власти, но меня нельзя назвать совсем уж безответственным. У меня наверху ресторан, битком набитый орущими сопливыми детишками. И я не могу допустить, чтобы их разорвало в клочья, хотя без этих маленьких оглоедов в мире наверняка станет куда спокойнее. И что будет с моим прекрасным неоном?!

– Хорошо, – кивнула Лора, прижимая к себе Криса. – А как насчет газа, который есть в списке?

– А вам точно нужен не слезоточивый газ?

– Нет. «Вексон». Мне нужен именно этот газ.

Название газа Лоре дал Штефан. Он объяснил, что это химическое оружие было в списке вещей, которые институт собирался доставить из будущего в 1944 год, включив в военный арсенал Германии. И вот теперь, возможно, этот газ можно будет использовать против нацистов.

– Мне нужно нечто смертельное и мгновенного действия.

Толстяк Джек навалился задом на металлический рабочий стол в середине комнаты, на который он уже успел положить «узи», револьверы, пистолет и глушители. Стол зловеще заскрипел.

– То, что вы просите, имеется только на вооружении армии и строго контролируется.

– Значит, вам этого никак не достать?

– Ну, я, конечно, могу достать вам немного «вексона». – Толстяк Джек отошел от стола, который снова, но уже с облегчением скрипнул, направился к металлическим полкам и взял два шоколадных батончика «Херши» – заначку, спрятанную между коробками с оружием. Не предложив Крису второй батончик, Толстяк Джек положил один в карман спортивных штанов, а другой сразу же надкусил. – Я не держу здесь такое дерьмо. Оно ничуть не лучше взрывчатки. Но могу достать его для вас к завтрашнему вечеру. Если вас это устраивает.

– Конечно. Было бы отлично.

– Но это обойдется недешево.

– Знаю.

Толстяк Джек ухмыльнулся, продемонстрировав застрявшие между зубами кусочки шоколада:

– Ну, мне нечасто поступают заказы на такие вещи, тем более от покупателей мелкой розницы вроде вас. Даже трудно предположить, для чего вдруг вам понадобился «вексон». Нет, я вовсе не жду, что вы мне ответите. Нервно-паралитический и удушающий газ пользуется спросом в основном у крупных покупателей из Южной Америки или с Ближнего Востока. Правда, в последнее время им активно интересуются Ирак и Иран.

– Нервно-паралитический? Удушающий? А в чем разница?

– Удушающий действует на дыхательную систему. Убивает человека, когда попадает в легкие и кровеносную систему. Работать с ним нужно в противогазе. Нервно-паралитический, который вы просите, убивает еще быстрее, сразу после попадания на кожу, и при использовании некоторых видов такого газа вам не понадобится ни противогаз, ни защитная одежда, достаточно перед использованием принять несколько таблеток, которые служат своего рода противоядием.

– Ну да, я забыла попросить у вас и таблетки тоже, – сказала Лора.

– «Вексон» из всех самый простой в использовании. Вы и впрямь опытный покупатель, – заметил Толстяк Джек.

Он уже успел прикончить шоколадный батончик и за те полчаса, что Лора с Крисом провели в его обществе, казалось, существенно увеличился в размерах. Лора поняла, что приверженность Толстяка Джека идеям анархии нашла свое отражение не только в общей атмосфере его ресторана, но и в физической форме тела, которое безудержно раздавалось вширь, невзирая на принятые в обществе каноны или медицинские показания. Казалось, Толстяк Джек упивался своей корпулентностью, так как постоянно поглаживал себя по брюху и чуть ли не любовно мял пальцами жирные складки на боках; его походка отличалась воинственным высокомерием – он словно прокладывал себе дорогу необъятным животом, расталкивая всех остальных. И Лора живо представила, как Толстяк Джек продолжает пухнуть, перевалив за четыреста фунтов, пятьсот фунтов, а чудовищные неоновые нагромождения на крыше, становясь все более замысловатыми, непрерывно увеличиваются в размерах до тех пор, пока в один прекрасный день крыша не рухнет под их тяжестью, похоронив под обломками Толстяка Джека.

– Газ будет у меня завтра, к пяти вечера, – сказал он.

Он сложил «узи», «смит-вессон» модели «чифс-спешиал» 38-го калибра, «кольт-коммандер» и глушители в коробку с надписью «С днем рождения», где, должно быть, лежали бумажные колпаки и шумихи для ресторана. Закрыв коробку крышкой, Толстяк Джек велел Лоре нести все это наверх. Помимо всего прочего, он явно не признавал такие предрассудки, как галантность.

Когда они выходили из кабинета Толстяка Джека – Крис предупредительно открыл матери дверь, – Лора была счастлива услышать доносящийся из ресторана радостный визг детей. Этот звук был первой нормальной вещью за последние полчаса.

– Нет, вы только послушайте, как вопят эти маленькие недоумки! Это не дети, а павианы, выдающие себя за детей. – Толстяк Джек поспешно захлопнул за посетителями звуконепроницаемую дверь.

Уже в машине на обратном пути в мотель Крис спросил:

– Когда все закончится, ты ведь не спустишь это Толстяку Джеку?

– Сдам его копам. Анонимно, конечно.

– Хорошо. Он настоящий псих.

– Не просто псих, а гораздо хуже. Он фанатик.

– А фанатик – это кто?

На секунду задумавшись, Лора сказала:

– Фанатик – это псих с убеждениями и одержимый слепой верой.

5

Оберштурмфюрер СС Эрих Клитман не сводил глаз с секундной стрелки часов на панели управления. Когда стрелка приблизилась к двенадцати, он повернулся и посмотрел на ворота времени. Внутри этой темной трубы длиной двенадцать футов что-то замерцало, возникла какая-то туманная серо-черная полоска, принявшая очертания силуэта мужчины, а затем – троих мужчин, одного за другим. Исследовательская группа вышла из ворот в лабораторию, где их встретили трое ученых, следивших за панелью управления.

Группа вернулась из февраля 1989 года, и все трое улыбались, что заставило сердце Клитмана радостно забиться, так как путешественники во времени вряд ли стали бы улыбаться, не обнаружив местонахождения Штефана Кригера, женщины и мальчишки. Первые две группы ликвидаторов, посланных в будущее, – одна группа отправлена в загородный дом возле Биг-Бэра, другая – в дом доктора в Сан-Бернардино – были сформированы из офицеров гестапо. После их провала фюрер настоял на том, чтобы третья группа состояла из членов СС, и Эрих Клитман расценивал улыбки на лице вернувшихся исследователей как добрый знак. Теперь его отряд получит шанс доказать, что все лучшие люди Германии служат в СС, а не в гестапо.

Провалы предыдущих групп определенно легли позорным пятном на репутацию гестапо. Более того, Генрих Кокошка, глава службы безопасности института, был офицером гестапо, но на деле оказался предателем. Имевшиеся улики свидетельствовали о том, что два дня назад, 16 марта, Кокошка вместе с пятью сотрудниками института дезертировал в будущее.

Вечером 16 марта Кокошка в одиночку переместился в будущее, в горы Сан-Бернардино, обосновав это намерением убить Штефана Кригера до того, как Кригер вернется в институт с целью убить Пенловского и двух других ведущих сотрудников института. Однако Кокошка так и не вернулся обратно. Согласно некоторым предположениям, Кокошка был убит в 1988 году во время столкновения с Кригером, однако это отнюдь не проясняло, что случилось в тот вечер с остальными пятью сотрудниками института: двумя агентами гестапо, ожидавшими возвращения Кокошки, и тремя учеными, следившими за панелью управления. Все пятеро исчезли самым загадочным образом, пропали и пять поясов с кнопкой для возвращения назад, в прошлое. Отсюда можно было сделать вывод о том, что в институте существовала группа предателей, считавших, что Гитлер в любом случае проиграет войну, даже при наличии необычного вооружения из будущего, и потому дезертировавших из обреченного Берлина в другую эпоху.

Но Берлин не был обречен. Клитман даже не рассматривал подобной возможности. Берлин – это новый Рим, Третий рейх, который будет существовать еще тысячу лет. И вот теперь, когда эсэсовцы получили шанс найти и уничтожить Кригера, мечта фюрера будет воплощена в жизнь. Уничтожив Кригера, представлявшего основную угрозу для ворот времени, что делало его ликвидацию первоочередной задачей, Клитман займется поисками Кокошки и остальных предателей. Куда бы ни отправился этот ублюдок, в каком бы году в далеком будущем и в каком бы месте он ни скрывался, Клитман со своими собратьями по СС уничтожит его, соблюдая все меры предосторожности, но с большим удовольствием.

Доктор Теодор Юттнер, ставший директором института после убийства Пенловского, Янушского и Волкова, а также загадочного исчезновения ученых 16 марта, повернулся к Эриху Клитману:

– Оберштурмфюрер Клитман, мы, кажется, нашли Кригера. Готовьте ваших людей к отправке.

– Мы готовы, доктор, – ответил Клитман.

Готовы к будущему, готовы к встрече с Кригером, готовы к ореолу славы.

6

В субботу, 14 января, в 15:40, примерно через день после первого визита, Тельма снова приехала в мотель «Синяя птица» в белом пикапе своего садовника. Она привезла по два комплекта одежды для каждого из них, чемоданы, чтобы упаковать вещи, и пару тысяч патронов для револьверов и «узи». Кроме того, в пикапе лежали персональный компьютер IBM PC, принтер, коробка с дискетами и программным обеспечением, необходимым для работы.

Штефан, получивший ранение в плечо всего четыре дня назад, на удивление быстро шел на поправку, однако еще не мог поднимать тяжести. Поэтому он остался в номере мотеля паковать чемоданы, а Лора с Тельмой перекладывали коробку с компьютером и все остальное в багажник «бьюика».

К утру дождь прекратился. В небе повисли рваные серые облака. Воздух прогрелся до шестидесяти пяти градусов по Фаренгейту, запахло свежестью.

Уложив в «бьюик» последние коробки и закрыв багажник, Лора спросила Тельму:

– Ты что, ходила за покупками в этом парике, в этих очках и с этими зубами?

– Не-а. – Вынув вставную челюсть, делавшую речь шепелявой, Тельма сунула ее в карман пиджака. – Ведь на близком расстоянии продавец вполне мог меня узнать, а маскировка возбуждает даже большее любопытство, чем естественный вид. Купив все, что нужно, я припарковалась на стоянке другого торгового центра и, прежде чем ехать к тебе, сотворила из себя нечто среднее между Харпо Марксом и мультяшным бобром на случай, если кто-нибудь в транспортном потоке обратит на меня внимание. А знаешь, Шейн, мне вроде как нравится это приключение. Может, я реинкарнация Маты Хари. Когда я представляю себя роковой женщиной, которая соблазняет мужчин, чтобы выведать их секреты, и продает информацию иностранным правительствам, у меня сладко екает и замирает сердце.

– Похоже, тебя скорее прельстила первая часть с соблазнением, а отнюдь не продажа секретов, – улыбнулась Лора. – Ты у нас распутница, но не шпионка.