Текст книги "Система права и ее строение: методологические подходы и решения"

Отметим, что несоответствие идеи (сущностного предназначения) и фактического содержания юридического предписания (особенно если это не индивидуальное предписание, а норма права), способно повлечь за собой целый ряд негативных последствий, в том числе нарушение личностных прав, коллизии нормотворческой и правоприменительной практики, чрезмерность юридической регламентации (и пр.).

Удивительно, но в правоведении такое несоответствие нашло весьма замысловатое восприятие. Есть мнение (к настоящему моменту, по счастью, не получившее существенного распространения), что нормативные правовые акты, принятые с нарушением формы и (или) имеющие содержательные дефекты (в том числе противоречащие актам большей юридической силы), являются особой разновидностью нормативных правовых актов, которая называется незаконными нормативными правовыми актами. При этом поясняется, что поскольку незаконные нормативные правовые акты имеют реальное юридическое воздействие, то их надлежит «…рассматривать как самостоятельный регулятор общественных отношений»[514]514
  Зуев О.М. Незаконные нормативно-правовые акты в Российской правовой системе. Автореферат дис… канд. юрид. наук. Казань, 2007. С. 5.


[Закрыть]. Таким образом, все существующие нормативные правовые акты делятся на законные и незаконные.

По нашему представлению нормативные правовые акты, имеющие дефекты формы и (или) содержания, не могут считаться отдельной самостоятельной разновидностью нормативных правовых актов. Фактическое действие незаконных актов, по нашему убеждению, обусловлено исключительно пороками механизма юридического воздействия. Нормативные правовые акты, противоречащие принципам, духу права действительно в какой-либо определенный период времени могут воздействовать на социальное поведение. Вместе с тем их следует рассматривать не как самостоятельный вид нормативных правовых актов, а как порок законодательной системы.

В такой ситуации безусловно, нужно стремиться к повышению качества нормативного правового материала, ибо погрешности юридической техники способны свести на нет все самые разумные нормотворческие побуждения. Вместе с тем нельзя забывать о незыблемом правиле разрешения иерархических юридических коллизий, гласящем о приоритете правового акта с большей юридической силой над правовым актом с меньшей юридической силой. Нельзя забывать и о том, что даже идеальный с позиций технического исполнения, но не соответствующий принципам права и противоречащий социальным потребностям, текст нормативного правового акта представляет собой всего лишь совокупность статей, не находящих адекватного отображения в социальной практике.

Вопросы систематизации нормативных правовых актов традиционно актуальны. Как форма выражения норм права нормативные правовые акты получили в современных правовых системах весьма широкое (но не обязательно доминирующее) распространение.

Актуальность проблемы систематизации нормативных правовых актов обусловлена необходимостью: 1) поддержания нормативного правового материала в актуальном (работающем, рабочем) состоянии; 2) выявления в нормативных правовых актах противоречивых положений и преодоления данных противоречий, т. е. потребностью приведения писаных правовых норм в соответствие друг другу, их системного упорядочения; 3) обеспечения максимально возможного удобства в обращении с нормативными правовыми актами (в ознакомлении с ними и в их реализации); 4) содержательного и формального совершенствования нормативного правового материала (в том числе посредством укрупнения юридических документов, недопущения, устранения или сокращения их чрезмерного количества).

Наиболее сложной, можно сказать, высшей формой систематизации законодательства, по обоснованным причинам, принято считать кодификацию. Она подразумевает не только внешнюю (формальную), но и внутреннюю (содержательную) переработку нормативного правового материала[515]515
  По верному замечанию И.С. Самощенко, «свод законов есть высшая и – сточки зрения удобств пользования нормативным материалом – наиболее совершенная форма выражения, воплощения норм права. В дополнение к тому, что дает систематическое собрание законодательства (единый источник ознакомления с законодательством, сравнительная легкость и быстрота отыскания интересующей нормы), свод законов обеспечивает существенное сокращение числа нормативных актов, позволяет достичь наибольшей стройности и последовательности регулирования общественных отношений, исключает возможность коллизий с официальным текстом ранее изданных законов. Если к этому добавить, что вступлением свода законов в действие последующее правотворчество центральных органов государства может, в конечном счете, развиваться лишь в виде дополнений и изменений свода законов, то легко понять, что свод дает и наибольшую стабильность нормативного материала, исключает повторения одних и тех же нормативных положений, дает наибольшие гарантии против появления противоречий в правовом регулировании общественных отношений. Эти достоинства свода являются, однако, как это нередко бывает, и его недостатками. С одной стороны, создание свода законов требует громадной кодификационной работы, высокого уровня правовой культуры, законодательной техники и техники публикации нормативных актов. Создать свод законов и поддерживать его на должном уровне – дело нелегкое. С другой стороны, стабильность правового регулирования, в наибольшей степени свойственная именно своду законов, делает его малопригодной формой воплощения норм права в эпохи бурных социальных преобразований» (Самощенко И.С. Некоторые вопросы кодификации законодательства Союза ССР и Союзных Республик// Правоведение. 1965. № 4. С. 40).


[Закрыть]. Результат осуществления данного вида систематизации по своей форме направлен на появление какого-либо вида кодифицированного акта (например, основ законодательства или кодекса).

Кодификация предполагает такое упорядочение нормативного правового материала, которое должно исключать наличие в итоговом документе повторений и противоречий, предусматривать восполнение ранее выявленных реальных юридических пробелов и преобразовывать (трансформировать) соответствующие юридические предписания.

Еще в самом начале нынешнего столетия С.В. Поленина отметила: «Определенные нарекания вызывает фактический отказ в последние годы от такой формы федеральных законов, как основы законодательства по тем или иным отраслям. На их место приходят кодексы… Такого рода замена весьма спорна и в теоретическом, и в практическом плане, ведь переход от основ законодательства к кодексам означает изменение не только формы, но и содержания федерального закона, не в полной мере соответствующее принципу разграничения ведения между РФ и ее субъектами»[516]516
  Поленина С.В. Научные основы предмета правового регулирования // Законотворческая техника современной России. Н. Новгород, 2001. Т. 1. С. 142.


[Закрыть].

Практика принятия различных кодексов действительно получила в настоящее время в России широкое распространение. Вместе с тем, как видится, называемые кодексами акты далеко не всегда представляют собой своды законов всеобщей, отраслевой или специальной направленности. Иными словами – они не являются кодексами в собственном смысле слова. Обратимся для демонстрации данного утверждения к некоторым теоретическим и практическим сведениям.

Термин «кодекс» означает свод законов, в точнее – закрепленных в законе правил поведения, сформированных в результате коренной содержательной переработки ранее имевшегося и выработки нового нормативного правового материала. Кодекс должен и внутренне предполагать и отображать структурную упорядоченность соответствующих правовых норм права, а также статей, глав, разделов и частей соответствующего нормативного правового материала. По емкому указанию Д.А. Керимова, «Кодификация является тем же самым законотворчеством. Но в отличие от текущего законодательства… кодификация упорядочивает значительную часть уже существующего и действующего законодательства, как правило, его изменяя, дополняя и преобразуя»[517]517
  Керимов Д.А. Законодательная техника: научно-методическое и учебное пособие. М., 2000. С. 71–103.


[Закрыть]. Таким образом, главной отличительной чертой кодекса является высокая степень систематизации содержащихся в нем норм права. Это предопределяет взаимосвязь вопросов юридической систематики с темой структуры системы права.

По своей видовой принадлежности кодексы могут быть всеобщими (охватывающими весь нормативный правовой материал в рамках правовой системы), отраслевыми (объединяющими правовые нормы по предмету правового регулирования), или специальными (обобщающими нормативный правовой материал по какой-либо актуальной проблеме, независимо от того, является ли эта проблема комплексной, или принадлежит к какой-либо одной отрасли права).

На современном этапе в России попытка проведения всеобщей кодификации представлена Законом Республики Башкортостан от 25.12.1996 № 65-з «О Своде законов Республики Башкортостан»[518]518
  Закон Республики Башкортостан от 25.12.1996 № 65-з «О Своде законов Республики Башкортостан» // «Ведомости Государственного Собрания, Президента и Кабинета Министров Республики Башкортостан», 1997, № 4(58), ст. 232.


[Закрыть]. По нашему мнению данную попытку нельзя назвать удачной. В подтверждение этого можно привести много доводов, но мы укажем только на самые принципиальные из них. Согласно ст. 1 Закона № 65-з Свод законов обоснованно определяется как полное собрание действующих законов и иных нормативных правовых актов. Таким образом, «Свод законов» подготовлен без учета уровня значимости правовых предписаний, их юридической силы. И отдельными законами, и сводами законов должны регулироваться только наиболее значимые общественные отношения. Вместе с тем, в Свод законов Республики Башкортостан почему-то включены еще и нормативные предписания актов с меньшей юридической силой – постановлений Государственного Собрания, указов Президента Республики Башкортостан, Постановлений Правительства Республики Башкортостан. Кроме того, «Свод законов» не отличается заявленной в определении полнотой собрания действующих законов. Несмотря на то, что с момента принятия Закона № 65-з в него неоднократно вносились изменения, в настоящее время помимо «Свода законов» в Республике Башкортостан действует еще более 500 отдельных законов (и это не считая законы о внесении изменений в уже принятые законы).

Сейчас самой распространенной в России вроде бы является отраслевая кодификация. Вместе с тем, законодательная практика свидетельствует о том, что кодексами называют не своды законов, а просто-напросто федеральные и (или) региональные законы, носящие по отношению к иному действующему (равно как и к аналогичному ранее действовавшему) нормативному правовому материалу более систематизированный характер. При акцентированном внимании выявляется, что основные особенности таких актов заключаются в их значительном объеме и, – исходя из содержания выраженных в них положений, – в том, что они должны выступать ведущими законами в рамках соответствующей отрасли законодательства. Часто такие акты включают в себя нормативный правовой материал содержательно переработанный, но, с позиций качественной систематизации, все же переработанный в недостаточной степени. Такие акты не обладают свойствами, структурирующими нормативный правовой материал. Фактически, кодексами в России сейчас называют формы законов, содержащие преимущественное (иногда – только значительное, гораздо реже – исчерпывающее) число правовых норм, регламентирующих какую-либо область социального взаимодействия.

При демонстрации недостаточной полноты и систематизированности действующих кодексов можно посягнуть даже на Уголовный кодекс Российской Федерации.

Согласно буквальной текстовой трактовке его ч. 1. ст. 1 уголовное законодательство представлено исключительно самим Кодексом. Формулировка правового предписания, содержащегося вч. 1 ст. 1 УК РФ является неточной. Об этом, помимо прочего, свидетельствует ч. 2 той же ст. 1, содержащей указания на основной закон государства и на общепризнанные положения международного права. Действительно, нормы права, безусловно необходимые для действия уголовного закона, отражаются и не только в Кодексе, но и в иных правовых актах, в том числе и вышестоящих по иерархии. Так, ст. ст. 18–20, 51–54, а фактически и – всей гл. 2 имеющей прямое действие Конституции РФ, закрепляют правила, носящие определяющий, базовый характер для всех отраслей законодательства, для режима правовой жизнедеятельности вообще. Значительно в уголовном праве и число Постановлений Пленума Верховного Суда, практическое юридическое значение которых отрицать невозможно. Например, именно в одном из Постановлений Пленума дефиницируется такое важное понятие как преступное сообщество (преступная организация)[519]519
  «Конституция Российской Федерации» (принята всенародным голосованием 12.12.1993)//Российская газета. 21.01.2009. № 7; «Уголовный кодекс Российской Федерации» от 13.06.1996 № 63-ФЗ // Российская газета. 18.06.1996. № 113, 19.06.1996. № 114, 20.06.1996. № 115, 25.06.1996. № 118; Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10.06.2008 № 8 «О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации)» // Российская газета, 18.06.2008. № 128.


[Закрыть].

Иным очень ярким примером постулируемой, но недостаточной кодификации законодательства выступает Гражданский кодекс Российской Федерации. По сути, он состоит из четырех самостоятельных, – по реквизитным признакам, – федеральных законов. При этом в рамках каждой из частей ссылки на другие части (каждая из которых вообще-то является самостоятельным федеральным законом) излагаются путем использования словесной формулы «…согласно статье <…> настоящего кодекса». Это вроде свидетельствует в пользу единства всех четырех частей Кодекса… При этом, даже при обосновании своих требований и возражений стороне спора необходимо ссылаться не на один, а на несколько актов, на несколько самостоятельных федеральных законов… Все части Кодекса приняты в разное время, имеют свой собственный номер, дату издания (и пр.).

В отношении изложения отсылок в различных частях Кодекса друг на друга возникает вопрос по поводу способа изложения соответствующих норм права. Неясно, является ли этот способ бланкетным (ведь отсылка производится к иному акту), или же отсылочным (что выводится из фразеологического оборота «настоящего кодекса» и его практического восприятия как единого закона)…

В целом, следуя практической простоте, можно условно признать за всеми частями Кодекса свойство целостности и единства. Но в точном смысле слова оно все же отсутствует (ввиду ненадлежащей, с позиций признания актов единым, кодифицированным законом, оформленности соответствующих правовых норм). Не следует забывать и о том, что помимо четырех законов, в наименовании которых присутствует слово «кодекс», существуют и иные законы, содержащие нормы гражданского права[520]520
  «Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая)» от 30.11.1994 № 51-ФЗ // Российская газета. 08.12.1994. № № 238, 239; «Гражданский кодекс Российской Федерации (часть вторая)» от 26.01.1996 № 14-ФЗ // Российская газета. 06.02.1996. № 23,07.02.1996. № 24, 08.02.1996. № 25, 10.02.1996. № 27; «Гражданский кодекс Российской Федерации (часть третья)» от 26.11.2001 № 146-ФЗ // Российская газета. 28.11.2001. № 223; «Гражданский кодекс Российской Федерации (часть четвертая)» от 18.12.2006 № 230-ФЗ // Российская газета. 22.12.2006. № 289; Федеральный закон от 08.02.1998 № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» // Российская газета. 17.02.1998. № 30; Федеральный закон от 08.05.1996 № 41-ФЗ «О производственных кооперативах»//Российская газета. 16.05.1996. № 91; Федеральный закон от 26.12.1995 № 208-ФЗ «Об акционерных обществах» // Российская газета. 29.12.1995. № 248.


[Закрыть]. В связи с этим возникает вопрос об иерархическом соотношении положений «кодекса» и иных федеральных законов, содержащих нормы гражданского права.

И сам «Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая)» (в и. 2 ст. 3), и многие исследователи[521]521
  Долинская В.В. Акционерное право: основные положения и тенденции. М., 2006. С. 134.


[Закрыть], признают за, образно говоря, кодексной четверкой, превалирующее положение. Хотя, и здесь возникает вопрос: обладает ли свойством юридической доминанты только законодательный акт, представляющий первую часть «кодекса», – ведь приоритет юридического действия зафиксирован именно в нем, – или еще и акты, представляющие его вторую, третью и четвертую части? Сугубо с формально-юридических позиций можно считать приоритетными положения именно первой части. При обращении же к системному толкованию допустимо выведение примата всех четырех частей.

Вместе с тем, представляется, что в нынешних условиях, – с позиций духа, а не буквы закона, – превалирование юридического действия Кодекса нельзя считать бесспорным. В России существует значительное число законов, содержащих нормы гражданского права. Это способствует восприятию частей Кодекса (природа и сущность которого и без того вызывает вопросы), как четырех текущих (обычных, простых) гражданско-правовых законов. При этом в отношении трех из них (с учетом динамики законодательной системы), следует констатировать достаточно давние сроки принятия.

Обозначенная нами проблематика проявляется и в актах Конституционного Суда РФ. Так, в мотивировочной части одного из своих определений[522]522
  Определение Конституционного Суда РФ от 18.06.2004 № 263-0 «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Симакова Сергея Ивановича на нарушение его конституционных прав абзацем первым пункта 1 статьи 91 Федерального закона «Об акционерных обществах». Документ опубликован не был. Доступ из справочных правовых систем.


[Закрыть] этот орган сослался не на положения Кодекса, а на Федеральный закон «Об акционерных обществах», назвав его предписание специальной нормой. Это свидетельствует о трактовке совокупной юридической силы обоих законов как равной.

Подобных воззрений придерживаются и некоторые представители цивилистической доктрины, указывающие, что «Гражданский кодекс является… законом, который не имеет каких-либо преимуществ перед другими законами. По существу п. 2 ст. 3 Гражданского кодекса Российской Федерации является моральным обязательством депутатов не издавать законы, противоречащие Гражданскому кодексу. Но включение таких обязательств в закон весьма сомнительно, и, как показывает практика, сами депутаты данным пунктом не руководствуются»[523]523
  Лаптев В.В. Акционерное право. М., 1999. С. 19.


[Закрыть].

Говоря о кодексах и (или) федеральных законах, нельзя не упомянуть и о том, что в юридической литературе встречаются досадные смешения иерархической классификации законов и видов их систематизации. Например, по одному из высказываний: «В современной… системе законодательных актов выделяют: <…> обычные федеральные законы, кодексы, основы»[524]524
  Бошно С.В. Форма права: теоретико-правовое исследование. Дис…. д-ра юрид. наук. М., 2005. С. 192–221.


[Закрыть]. Объективные причины для подобного смешения отсутствуют. Понятия иерархии нормативных правовых актов и способов систематизации нормативных правовых актов не являются тождественными. Кроме того, как уже отмечалось нами ранее, кодексы, действующие в России на федеральном уровне, имеют иерархический ранг как раз таки федеральных законов.

Таким образом, нельзя не признать того, что в современной России далеко не всегда надлежащим образом осуществляется избрание вида и формы нормативного правового акта, объема правовой регламентации. Несоответствия в определении (выборе) предметного действия, формы и содержательного наполнения законодательных актов, влекут за собой усложнения не только в нормотворческой, но и в образовательной и правоприменительной деятельности, затрудняют процесс познания позитивного права, уяснения его сущности, принципов, общих и специальных норм.

Вместе с тем, при сокращении числа законов и проведении их качественной систематизации кодексы и в самом деле будут выступать единственными (и едиными) законами, регламентирующими ту или иную разновидность социального взаимодействия. В настоящее же время, содержащийся в наименовании российских законов термин «кодекс», в сущности, носит только лишь символьное, условное, а не адекватное (буквальное) значение. Фактически в законодательной практике термин «кодекс» часто используется сейчас в лишь желаемом, а не в точном смысле.

Представляется, что рассматривая проблематику правового строения и стремясь к системному анализу правового регулирования[525]525
  См., напр.: Радько Т.Н. Системный анализ правового регулирования / Труды Высшей следственной школы МВД СССР. Сборник. Волгоград, 1971. Вып.4. С. 31–39.


[Закрыть], нельзя обойти вниманием вопрос о юридической терминологии. Это обусловлено тем, что внутреннее упорядочение нормативного правового материала и его системное действие не могут быть качественными без унифицированного юридического понятийного аппарата. Здесь мы имеем в виду не направления трактовки тех или иных слов и (или) определений, а формальное (легально оформленное) признание за юридическими терминами разного значения.

Специальные юридические термины, особенно если они закреплены на нормативном уровне, должны иметь четкое и однозначное значение. Это обусловлено тем, что в писаных предписаниях, мы, в первую очередь, имеем дело именно с текстом, а не с мыслью создателя (или реализатора) того или иного юридического правила. Нельзя забывать и о том, что одно из требований юридической техники предполагает, что специальные термины, по общему правилу, должны совпадать (и по смысловому значению и по звучанию) с принятой, устоявшейся в каком-либо конкретно-историческом обществе, трактовкой слов. Это предопределено необходимостью предотвращения пороков восприятия юридических текстов.

С учетом сказанного, интересно упомянуть о термине «ссуда», под которым, следуя действующему в России гражданскому законодательству, понимается безвозмездное пользование (и договор о безвозмездном пользовании)[526]526
  Ст. 689. «Гражданский кодекс Российской Федерации (часть вторая)» от 26.01.1996 № 14-ФЗ// Российская газета. 06.02.1996. № 23,07.02.1996. № 24, 08.02.1996. № 25, 10.02.1996. № 27.


[Закрыть]. Вместе с тем, в обыденном правовом сознании ссуду до сих пор часто трактуют как нечто тождественное или схожее с кредитным договором. Во всяком случае, нередко необоснованно говорят о ее получении в банке. Это, с одной стороны, свидетельствует о необходимости проведения активной правопросветительской работы, а с другой, – о легальном оперировании термином не в том значении, в котором он привычен общественному сознанию.

В качестве еще одного примера из области гражданского права укажем, что в подзаконных актах о различных органах публичной власти (например, в положениях в департаментах) зачастую фиксируется, что эти органы являются юридическими лицами[527]527
  П. 20. Постановление Правительства Москвы от 22.11.2011 № 556-ПП «Об утверждении Положения о Департаменте внешнеэкономических и международных связей города Москвы» // Вестник Мэра и Правительства Москвы. 06.12.2011. № 67.


[Закрыть]. При этом, согласно все тому же Гражданскому кодексу Российской Федерации (часть первая), субъекты государства, органы местного самоуправления, иные органы публичной власти, юридическими лицами не являются (ст. 124). Просто они участвуют в хозяйственном обороте на тех же правах и при тех же обязанностях, что и юридические лица.

Весьма сомнительной представляется корректность изложения ст. 145 УК РФ. При действующем по умолчанию буквальном толковании ее текста, получается, что предусмотренная Кодексом уголовная ответственность наступает только за незаконные отказ в приеме или увольнение с работы женщин(ы). Это не соответствует принципу равенства представителей рода homo sapiens разного пола отраженному в ч. 3 ст. 19 имеющей высшую юридическую силу и прямое действие Конституции РФ. В системном аспекте надо также отметить, что согласно ст. 264 гл. 41 ТК РФ гарантии и льготы, предоставляемые женщинам в связи с материнством, относимы при отсутствии матери и к воспитывающим детей отцам, опекунам (попечителям) и несовершеннолетним. Не ясно и то, почему, по каким критериям и (или) основаниям (факторам), под число уголовно-запрещенных, согласно тексту ст. 145 УК РФ, подпадают только те деяния, которые совершены в отношении лиц имеющих детей, а не ребенка[528]528
  «Конституция Российской Федерации» (принята всенародным голосованием 12.12.1993)//Российская газета. 21.01.2009. № 7; «Уголовный кодекс Российской Федерации» от 13.06.1996 № 63-ФЗ // Российская газета. 18.06.1996. № 113, 19.06.1996. № 114, 20.06.1996. № 115, 25.06.1996. № 118; «Трудовой кодекс Российской Федерации» от 30.12.2001 № 197-ФЗ // Российская газета. 31.12.2001. № 256.


[Закрыть]. Особенно негативно такая формулировка оценивается в контексте запрета на расширительное толкование уголовного закона.

Интересный пример можно пронаблюдать в международном и конституционном праве. Здесь устойчивое значение приобрело выражение «человек и гражданин». Вместе с тем, гражданство представляет собой устойчивую политико-правовую связь человека с государством, выражающуюся в их взаимных правах, обязанностях и ответственности. Не любой человек является гражданином (или подданным). В зависимости от устойчивости политико-правовой связи с какой-либо конкретной суверенной национальной организацией публичной власти, индивидуальный субъект права может быть также иностранным гражданином (либо подданным), или лицом без гражданства.

Таким образом, в анализируемом выражении (благодаря соединительному союзу «и») слова «человек» и «гражданин» используются в качестве равных по уровню обобщения. Вместе с тем, первое из них более широкое и включает себя второе именно как подвид, как свою составляющую.

Обращают на себя внимание и встречающиеся в нормативном правовом материале определения системы законодательства. Так, согласно ст. ст. 9 и 4 законов города Москвы «Устав города Москвы» и «О правовых актах города Москвы» система законодательства определяется как совокупность актов[529]529
  Закон г. Москвы от 08.07.2009 № 25 «О правовых актах города Москвы» // Тверская, 13. 21.07.2009. № 90; Закон г. Москвы от 28.06.1995 «Устав города Москвы» // Ведомости Московской городской Думы. 14.09.2001. № 8. ст. 130.


[Закрыть]. Получается, во-первых, то, что в г. Москве подзаконные нормативные правовые акты выводятся за рамки системы законодательства, а во вторых – что внутреннее упорядочение содержания и формы не является обязательным признаком системы московского законодательства! Простая суммативная совокупность, в свою очередь, не обеспечивает системного (упорядоченного, закономерного, константного) правового воздействия. Это особо значимо с учетом того, что вообще далеко не все специалисты считают суммативные совокупности системами, т. к. простая масса не обладает внутренней логичностью, стройностью, системностью.

Представители теории систем гораздо чаще отмечают, что объекты системного типа характеризируются наличием межкомпонентных связок и формированием в целостном явлении неких новых свойств, не присущих каждой из частей по отдельности. Именно связанность, цельность (целостность) и, соответственно, наличие структуры, являются отличительными признаками любой системы. Суммативная, неорганизованная совокупность «… лишена системного характера»[530]530
  Блауберг И.В., Садовский В.Н., Юдин Э.Г. Проблемы методологии системного исследования. М., 1970; Блауберг И.В., Юдин Э.Г. Становление и сущность системного подхода. М., 1973. С. 177.


[Закрыть].

Кстати говоря, последнее и предопределяет тот факт, что на основе философских данных структура права трактуется как внутренняя форма, а система законодательства как форма внешняя. Согласно специально-научным источникам содержание, как мировоззренческая категория, вбирает в себя и состав компонентов (их комплекс, набор), и их структуру. При этом внутренняя форма совпадает со структурой, а внешняя форма (форма как таковая), сопоставляется с ней опосредовано, через содержание. Внешняя форма образует диалектическую пару (соотносится) с содержанием, а внутренняя форма, т. е. структура, – с составом[531]531
  Агудов В.В. Соотношение категорий «форма» и «структура» // Философские науки. 1970. № 1. С. 66, 70.


[Закрыть].

Именно с учетом этого в юридической литературе отмечается, что нормы комплексных институтов права должны подчиняться «…общим принципам и нормам соответствующих отраслей права… Это позволит сохранить единые начала регулирования»[532]532
  Мицкевич А.В. / Система советского права и перспективы ее развития. «Круглый стол» журнала «Советское государство и право» // Советское государство и право. 1982. № 6. С. 90.


[Закрыть]. «Мотивационная сила норм разных отраслей права различна. При их сочетании в одном комплексе может оказаться, что нормы одной отрасли ограничат или даже подавят действие других норм. Чтобы избежать такого положения, важно обеспечить мотивационное действие норм каждой из отраслей, используемых в комплексе»[533]533
  Халфина Р.О. / Система советского права и перспективы ее развития. «Круглый стол» журнала «Советское государство и право» // Советское государство и право. 1982. № 6. С. 88.


[Закрыть].

Итак, нам представляется, что нормативный правовой материал нуждается в тщательном анализе и дальнейшей корректировке. Создание новых правовых предписаний требует большей продуманности не только в идейном, но и в оформительском, в техническом, в формальном плане. Не последнее значение в данном контексте имеет единообразное определение и использование в законодательстве юридических терминов.

Еще одним заслуживающим внимания вопросом нам представляется вопрос о толковании (трактовке) юридических предписаний. Этот вопрос актуализируется неоднозначными взглядами на проблему необходимости закрепления в законодательстве правил официального толкования правовых актов. По указанной причине мы считаем необходимым, уделить краткое внимание анализу современной практики нормативной правовой регламентации вопросов официальной интерпретации правовых актов и выразить собственные суждения по данному поводу.

Под толкованием правовых актов понимается интеллектуально-волевой процесс, происходящий в сознании интерпретатора (толкователя) и направленный на установление точного смысла толкуемого положения. По поводу точности смысла толкуемого положения выделяются две позиции. Представители первой считают точным именно буквальный смысл. Речь при этом идет о такой интерпретации, при которой результат четко соответствует тексту (вне зависимости от внутренней логики, от смысловой содержательной нагрузки документа). Представители второй позиции полагают, что точный смысл должен быть именно адекватным, т. е. соответствующим самому смыслу предписания, а не просто его текстовому отображению. Адекватный смысл может не только буквально, но и ограничительно или расширительно отображать текстовой объем правового предписания. Поэтому некоторые отступления от формального (текстового) отображения правовой нормы допустимы в контексте системного приема интерпретации. Мы склонны понимать точный смысл именно как адекватный.

Под объектом толкования, в свою очередь, может пониматься или текст правового предписания, или же юридическая воля создателя этого текста. Мы считаем, что на текст стоит ориентироваться во всех случаях, кроме тех, которые по своему смыслу приводят к нелогичному, по сути, не правовому результату. Если имеет место последний вариант, то надлежит уделить особое внимание системному приему (способу) интерпретации, т. к. обращение к нему позволит выявить идейную направленность правого предписания.

Надо отметить и то, что акты официальной интерпретации могут находиться по отношению друг к другу в соподчиненном положении. Кроме того, как было верно подмечено Г. Кельзеном, «Изучение иерархической структуры системы права имеет большое значение для… толкования. Интерпретация – это… деятельность, присущая правотворческому процессу, который движется от высшего уровня иерархической структуры к контролируемому им низшему. В стандартном случае… необходимо ответить… как, применяя общую норму… к конкретному материальному факту, можно прийти к… индивидуальной норме… Существует и интерпретация конституции при ее применении… Можно говорить и о толковании индивидуальных норм… Вкратце, нормы подлежат интерпретации до тех пор, пока… процесс создания и применения права движется от одного уровня иерархии к другому»[534]534
  Kelsen Н. About the Theory of Interpretation // Legal Studies. July 1990. № 2. Vol. 10. P. 127–135.


[Закрыть].

Применительно же к самому значению официального толкования правовых актов необходимо выделить несколько аспектов. В рамках данной работы мы укажем на следующие аспекты: 1) собственно-юридический, 2) информационный, 3) политический, 4) общесоциальный и 5) исторический.

1. Собственно-юридический (специальный) аспект, по нашему убеждению, является превалирующим. Не вдаваясь в подробные объяснения на этот счет, отметим, что само понятие «толкование правового акта» является специально-юридическим. Это и обуславливает превалирование специально-юридического значения официального толкования правовых актов.

Официальное толкование правовых актов выступает результатом аналитической обработки содержательных и текстовых погрешностей правового материала, содержит разъяснение юридического смысла правового предписания, имеет уполномочено-властный характер, является юридически значимым. Официальное толкование правовых актов по своему результату выступает итогом интеллектуальной деятельности интерпретатора, направленной на преодоление как собственно-содержательных, так и текстовых неясностей юридических предписаний. Тем самым, помимо своей основной функции, подинститут официального толкования еще и отражает сведения о качестве правового материала. Это имеет существенное значение для накопления и учета имеющегося опыта в последующей нормотворческой деятельности.

Разъяснение юридического смысла правового предписания значимо по двум базовым причинам: 1) без его адекватного установления невозможна корректная и последовательная реализация правового предписания; 2) такое разъяснение демонстрирует положение (место) правового предписания в общем (совокупном) массиве действующего правового материала. Это способствует преодолению реальных юридических пробелов и коллизий[535]535
  См., напр ..Лазарев В. В. Пробелы в праве и пути их устранения. М., 1974.


[Закрыть].

Официальность толковательных положений, в свою очередь, означает их обязательность для всех соответствующих адресатов. Это же свойство предполагает отражение воли уполномоченного лица по поводу восприятия самого содержания интерпретируемого правила. Именно свойство официальности позволяет ориентировать субъектов права на должный, необходимый и (или) оптимальный вариант понимания правовых предписаний.

Свойство юридической значимости актов официального толкования предопределяет их способность вызывать юридические последствия.

Некоторые положения разъяснительного характера, некоторые положения, раскрывающие специальное юридическое значение правового предписания, могут содержаться и непосредственно в тексте самого правового акта. Такие положения принято называть нормами-дефинициями или нормами-определениями. Интересен вопрос о том, являются ли такие нормы официальным толкованием. С одной стороны, – это правовые нормы в собственном смысле слова. С другой стороны, – очевидно, что в них имеется официальное разъяснение. Представляется, что нормы-дефиниции следует воспринимать как непосредственное (прямое) авторское нормативное толкование.

2. Информационное (информативное) значение официального толкования заключается в том, что посредством него общество извещается о содержательном значении юридических правил поведения и соответствующей позиции представителей публичной власти. Здесь важно то, что субъекты права получают именно официальную информацию о надлежащем варианте реализации соответствующих правовых предписаний.

3. Нося властный характер, официальное толкование не может формироваться вне учета тех политических факторов, которые сопутствуют принятию и юридическому действию правовых предписаний. Именно в этом аспекте находит свое наиболее яркое проявление историко-политический прием (способ) интерпретации.

4. Общесоциальное значение официального толкования правовых актов заключается в том, что посредством корреспондирующих разъяснений осуществляется своеобразный диалог между публичной политической властью и обществом. При этом выявляется реализационное значение правовых предписаний, уровень их социальной востребованности и жизнеспособности. В акте официального толкования отображается, с одной стороны, профессиональное правовое сознание интерпретатора, а с другой – правовой менталитет адресатов соответствующего юридического правила. Кроме того, официальное толкование способствует выявлению того, какие из юридических положений остаются, по мнению соответствующих субъектов, неясными, не точными и (или) неполными. Такие сведения имеют значение даже с учетом превалирования сугубо эмпирического правового восприятия. В дальнейшем они облегчают процесс создания качественных по содержанию и форме правовых положений.