Текст книги "Над десятью сталинскими ударами. Противостояние в воздухе от Ленинграда до Белграда. 1944"

Противовоздушную оборону немецких войск и тылов осуществляли 12-я зенитная дивизия генерал-лейтенанта Прельберга (в полосах 2-й и 9-й армий), 18-я зенитная дивизия генерал-майора Вольфа (в полосе 4-й армии) и 10-я зенитная бригада генерал-майора Закса (в полосе 3-й танковой армии). Всего в них насчитывалось 17 артбатарей.

Основной замысел советского командования заключался в том, чтобы всячески демонстрировать готовящееся наступление в северном секторе (в районе Полоцка и Витебска) и, наоборот, тщательно скрывать второе направление главного удара – на Бобруйск. Это же касалось и авиации. К концу третьего года войны было очевидно, что одним из признаков скорого наступления являлась большая концентрация самолетов (особенно штурмовиков и истребителей) на прифронтовых аэродромах. Отсутствие таковых, напротив, указывало на продолжение затишья. Поэтому в районе Витебска за несколько дней до начала операции начались усиленные вылазки разведгрупп и массированные налеты штурмовиков 3-й воздушной армии на опорные пункты и тылы противника. В полосе же 1-го Белорусского фронта наши войска, наоборот, ничем не выдавали себя, демонстрировали «мирную» жизнь. А главное, на прифронтовых аэродромах находилась только незначительная часть авиаполков наиболее сильной 16-й воздушной армии, которая была необходима лишь для текущей боевой работы. В то время как основные силы в составе нескольких авиакорпусов располагались на тыловых авиабазах, где активно проводились учебно-боевая подготовка, учебные полеты и воздушные бои. При этом все передовые аэродромы были заранее распределены между подразделениями, которые должны были перебазироваться на них непосредственно перед атакой. Например, основные силы 16-й воздушной армии перелетали на фронт 20–21 июня. Полет истребителей и штурмовиков проходил в условиях низкой облачности на высоте 300 метров. Это привело к многочисленным авариям, но зато обеспечило полную скрытность.

В течение двух дней на передовые базы к западу от Гомеля прибыло около 1000 самолетов.

В полночь 22 июня штабы воздушных армий получили время «Ч»: начало артподготовки в 07.00, наступление – в 09.00. Через три часа приказ шифрами поступил в штабы авиадивизий и полков. В 04.00 был собран весь личный состав, после чего началась постановка боевых задач подразделениям в соответствии с заранее разработанными планами.

Первый авиаудар по немецким линиям обороны наносили дальние бомбардировщики. При этом многие цели находились прямо перед позициями советских войск, в связи с чем пришлось разработать довольно сложную систему наведения. К примеру, в полосе 3-й армии в районе Рогачева линии пирофакелов, которые должны были указать экипажам направление на район атаки, были размещены на лесной поляне неподалеку от НП ее командующего генерала Александра Горбатова. Чтобы огонь не был виден с вражеских позиций, перед каждым из них был установлен дюралевый щит, который отражал свет в восточном направлении.

Бомбардировочный удар в данном секторе являлся особо ответственной миссией, так как перед наступлением на командном пункте 3-й армии находились заместитель Верховного главнокомандующего маршал Георгий Жуков, член Военного совета 1-го Белорусского фронта Николай Булганин, командующий ВВС КА маршал Александр Новиков и заместитель командующего АДД генерал-полковник Николай Скрипко. Получив от своего штаба сообщение о том, что в 22.00–22.30 бомбардировщики взлетели со своих баз и движутся в направлении цели, Скрипко на пару с Новиковым взобрались на НП, оборудованный на мощной ветвистой сосне. «Посмотрим, как АДДударит по своим», – шутливо сказал командующий авиацией, устраиваясь на своем месте.

Больше всего обоих волновал туман, который ближе к полуночи начал образовываться над немецкой территорией. Когда Скрипко сообщили, что бомбардировщики на подходе, он на свой страх и риск дал указание продолжать по плану. «И вот уже слышится нарастающий звук моторов, – вспоминал позднее Николай Скрипко. – Строго над нами проходят одиночные самолеты. Это группа наведения. Вспыхивают ослепительно горящие САБы и медленно опускаются на парашютах. Впечатление такое, что они освещают именно нас. Затем мы видим разрывы зажигательных авиабомб. Нарастает мощный и грозный гул. Бомбардировщики идут в ночном небе сплошным потоком, плотностью 8—10 кораблей в минуту. Вдали уже сверкают яркие вспышки первых сброшенных бомб, доносятся тяжелые раскаты разрывов. Но тут же экипажи самолетов сообщают, что от поднятых облаков пыли и дыма цели не видно. Обстановка вскоре еще более усложнилась. Образовались очаги тумана. Командиры групп тревожно докладывают, что пирофакелы невозможно различить – все закрыто туманом». В итоге расстроенному Скрипко пришлось дать указание большинству самолетов бомбить запасную цель – район Паричи (в полосе наступления 65-й армии).

Однако самый массированный удар советской авиации за всю войну в итоге был частично сорван внезапно ухудшившейся погодой. С 06.00 до 11.00 над Восточной Белоруссией прошел ливень, приведший в негодность сразу 60–70 % аэродромов советской авиации. А кое-где из-за нулевой видимости боевая работа и вовсе стала невозможной на несколько часов. Многие взлетевшие бомбардировщики и штурмовики не смогли отыскать или точно идентифицировать назначенные цели. Тем не менее, несмотря на тот факт, что большинство запланированных авиаударов было нанесено с большим опозданием, действия ВВС КА все равно были массированными. Этому способствовало и время – самый длинный день в году.

3-я воздушная армия выполнила 828 вылетов, из которых около половины пришлось на штурмовики Ил-2. Летчики провели 15 воздушных боев и доложили об 11 сбитых ФВ-190. Так, пара Ла-5 старшего лейтенанта Егорова и младшего лейтенанта Судьина из 21-го ИАП на высоте 1400 метров проводила тактическую разведку в районе Бешенковичей (к юго-западу от Витебска). В 14.00 внезапно из-за облаков они были атакованы парой «Фокке-Вульфов». Егоров сразу же заложил левый разворот, затем поймал в прицел ведомого немца и с дистанции 100–200 метров открыл по нему огонь. Фоккер задымил, после чего Ла-5 отвернул вправо, но в тот же момент откуда-то снизу промчались огненные трассеры. После этого Судьин и Егоров разделились и потеряли друг друга из виду, а когда последний проходил через облачность, пилот почувствовал несколько ударов. Ла-5 получил попадания в фюзеляж и двигатель, тем не менее Егоров смог скрыться в облаках и затем дотянуть до своего аэродрома.

Общие потери 3-й ВА составили 23 самолета, в том числе 19 Ил-2, 2 Р-39, 1 Як-7 и 1 Ла-5. При этом как минимум 6 штурмовиков из 211-й и 332-й ШАД были сбиты немецкими истребителями.

В 1-й воздушной армии первыми на задание отправились бомбардировщики Пе-2 и А-20 из 1-го ГБАК. В 08.46–08.56 они с высоты 700—1000 метров с горизонтального полета сбросили бомбы на немецкие позиции к юго-востоку от Витебска. Потом в небо поднимались только отдельные небольшие группы самолетов, с 11.00 до 16.30 вылеты были прекращены, и лишь вечером армия сумела наверстать упущенное, выполнив в течение дня в общей сложности 2199 вылетов. В небе было зафиксировано 28 воздушных боев, в ходе которых летчики заявили о 15 сбитых самолетах (8 ФВ-190, 6 Me-109 и 1 Хш-126). Правда, и собственные потери оказались очень тяжелыми: 30 самолетов, в том числе 15 истребителей, 14 Ил-2 и 1 Пе-2. Причем все они не вернулись с заданий, а судьба некоторых летчиков и экипажей прояснилась только позже во время наступления.

4-я воздушная армия вместо запланированных 916 вылетов (488 штурмовиками и 428 истребителями) смогла осуществить только 612. Причем вместо массированных ударов по узлам обороны противника получились только рейды одиночных штурмовиков, сопровождавшихся смешанными тройками и парами истребителей. Планировавшийся массированный удар бомбардировщиков Пе-2 был вовсе сорван.

В течение дня советские летчики несколько раз встречались в небе с немецкими истребителями, но те, как правило, предпочитали не ввязываться в бой, резкими маневрами уходя в облака или на свою территорию. Но бывало и по-другому. К примеру, в 14.45–15.20 группа в составе 3 Як-7 и 1 Ла-5 прикрывала восьмерку штурмовиков из 233-й ШАД в районе Головичей. Внезапно на высоте 1200 метров из-за облаков спикировало несколько ФВ-190, которые первой же атакой сбили Як-7 младшего лейтенанта Якутовича и подбили Як-7 младшего лейтенанта Левицкого из 172-го ИАП. Первый истребитель упал в районе Новоселок и взорвался, второй же дотянул до аэродрома, где совершил аварийную посадку на брюхо.

В действительности, как это часто бывало, наши летчики столкнулись не с фоккерами, а с «Мессершмиттами» из 3./JG51. Воздушная победа была на счету лейтенанта Вальтера Вефера.

Всего же 4-я воздушная армия потеряла 6 машин. Ил-2 старшего лейтенанта Сумарокова и лейтенанта Симоненко из 62-го ШАН был подбит зенитной артиллерией, а затем горящим приземлился на своей территории. Экипаж получил ожоги и травмы, но спасся. Штурмовик летчика Андреева и младшего лейтенанта Суворова из того же полка, по утверждению товарищей, был сбит прямым попаданием из танкового орудия и упал в районе Слободки. Ил-2 младшего лейтенанта Айриева и сержанта Дмитриева из 198-го ШАП в том же секторе был сбит истребителем и упал на немецкой территории. Еще один самолет из 62-го ШАП пропал без вести.

Суммарно в первый день операции «Багратион» советская авиация осуществила 3639 вылетов и потеряла 59 самолетов, в том числе 33 штурмовика.

Немецким истребителям в Белоруссии было засчитано 34 победы, в том числе 20 над Ил-2. Больше всех отличился лейтенант Вильгельм Хюбнер из Stab./JG51, сбивший на своем FW-190A-8 сразу 8 самолетов. На счету гауптмана Эдвина Тиля было 5 побед, а на счету фельдфебеля Фрица Люддике и лейтенанта Антона Хафнера – по 3. У самих немецких истребителей, несмотря на подавляющее численное превосходство советской авиации, безвозвратных потерь не зафиксировано.

Немецкие наземные части отметили мощные удары советской авиации в секторе Витебска. «В течение сегодняшнего дня на фронте 3-й танковой армии, в результате боев юго-восточнее и северо-западнее г. Витебск, создалось критическое положение. Продолжая свое наступление, поддержанное значительными танковыми и авиационными силами, противник воспрепятствовал созданию нового сомкнутого рубежа обороны», – говорилось в утреннем отчете соединения в штаб группы армий «Митте». «В течение всего дня русская авиация осуществляет налеты на бреющем, главным образом в расположении 9-го армейского корпуса», – сообщала вечерняя сводка.

«Во всем районе боевых действий отмечается оживленная деятельность русской авиации»

К утру 24 июня немецкое командование все еще не осознало всех масштабов кризиса и пыталось латать дыры в уже разваливающемся фронте. Так, 53-й и 9-й армейский корпуса получили приказ срочно отойти к Западной Двине в районе Уллы и Бешенковичей (рубеж «Тигр») и занять там новую линию обороны. Сам Витебск, несмотря на явную угрозу окружения, было предписано удерживать.

Действия авиации снова ограничивались низкой облачностью и дождями, что приводило к некоторой хаотичности в нанесении ударов по наземным целям и большим небоевым потерям.

В северном секторе штурмовики 3-й воздушной армии группами по 4–8 машин бомбили и обстреливали немецкие войска и технику, отходившие на новый рубеж обороны к западу от Витебска. Всего на различные цели было сброшено 150 тонн бомб. В основном штурмовики применяли мелкие осколочные боеприпасы АО-2,5 и АО-8, фугаски ФАБ-50 и ПТАБы. Например, в 15.00 на задание вылетела восьмерка Ил-2 из 826-го ШАП во главе с капитаном Денисовым. К целевому району (дорога Бечейково – Свеча) самолеты шли в строю «правый пеленг» на высоте 600–800 метров. Через полчаса штурмовики достигли назначенной точки и увидели внизу колонну повозок и грузовиков. Перейдя в пологое пикирование, они сбросили бомбы с высоты 100 метров, после чего развернулись и с высоты 200–150 метров выполнили еще пять заходов, пуская по дороге эрэсы и паля из пушек и пулеметов. Выполнив задание, штурмовики благополучно вернулись на базу.

Но не у всех подразделений миссии прошли столь же гладко. Выполнив суммарно 1210 вылетов, 3-я ВА потеряла 11 самолетов, в том числе 8 Ил-2 и 3 истребителя. При этом как минимум один Ил-2 и одна «Аэрокобра» были сбиты немецкими истребителями, еще по одному Р-39 и Як-7 разбились в ходе аварийных посадок из-за повреждений, полученных в воздушных боях. Не обошлось и без небоевых потерь. Пара «черных смертей» из 332-й ШАД столкнулась в воздухе над аэродромом при подходе своих истребителей эскорта. При этом три летчика погибли и только один сумел спастись. А над целью Ил-2 младшего лейтенанта Ляхова и сержанта Гарина из 723-го ШАП протаранил штурмовик лейтенанта Иванова и сержанта Бондаря. Последний с отрубленным хвостом камнем рухнул вниз, в то время как Ляхов сумел совершить аварийную посадку на немецкой территории.

1-я воздушная армия осуществила 1804 вылета. Летчики провели 25 воздушных боев и донесли о 17 сбитых самолетах (13 Ме-109 и 5 ФВ-190). Собственные потери составили 15 самолетов (7 Ил-2, 7 истребителей и 1 Пе-2).

Штаб немецкой 3-й танковой армии в течение всего дня жаловался на господство советской авиации в воздухе и отсутствие своей. «Помимо сильнейшего артиллерийского огня противника, крупных сосредоточений пехотных и танковых сил на всех направлениях, наше командование и войска находятся под неслыханным воздействием истребительной и штурмовой авиации противника, которая сильно затруднила всякие передвижения и почти полностью уничтожила телеграфную связь», – говорилось в докладе. Как оказалось, истребители не могли оказывать серьезную поддержку своим войскам в районе Витебска из-за потери передового аэродрома Улла, а все штурмовики были брошены в сектор 4-й армии. Штаб группы армий «Митте» ответил, что из-за нехватки сил люфтваффе не могут действовать на всех участках одновременно, поэтому поддержка с воздуха будет осуществляться по графику. Скажем, утром истребители из JG51 будут действовать под Бобруйском, днем над Днепром, а вечером над Западной Двиной!

В 4-й воздушной армии наибольшие потери понесла 230-я ШАД. В районе Ивановичей Ил-2 старшего лейтенанта Ляшенко и сержанта Четверикова был подбит огнем с земли, после чего потерял управление и врезался в идущий справа штурмовик старшины Просьянникова и ефрейтора Морозова. В результате оба самолета камнем рухнули вниз, все четыре члена их экипажей погибли. Западнее Бординичей огнем с земли были сбиты «черные смерти» младшего лейтенанта Мурзикова и старшего сержанта Пискуна из 103-го ШАП, старшины Мочалова и сержанта Шайдекова из 43-го ГШАП. Еще один штурмовик получил сильные повреждения, но его пилот – старший лейтенант Гулевич – сумел совершить аварийную посадку на брюхо на своей территории. В 233-й ШАД два Ил-2 были сбиты зенитным огнем и упали на немецкой территории, еще три совершили вынужденные посадки на своей. Действия истребителей тоже не были особо удачными. Только капитан Владимир Истрашкин из 979-го ИАП в районе Хорошек сбил Ю-87. В воздушном бою был подбит Ла-5 младшего лейтенанта Туркина из того же полка, который разбился в ходе аварийной посадки. Сам пилот при этом был ранен[37]37
  Единственный сбитый в этом секторе Ла-5 был на счету фельдфебеля Эриха Лингенау из Stab./JG51.


[Закрыть]. А вот его однополчанин младший лейтенант Птецов пропал без вести. Также не вернулся с задания Як-7 младшего лейтенанта Тимофеева из 49-го ИАП, а его однополчанин младший лейтенант Прохоров после полученных повреждений сел на фюзеляж в районе аэродрома Старина.

В этот день в районе Рогачева и Озаричей перешли в наступление войска 1-го Белорусского фронта в общем направлении на Бобруйск. Утром над линией фронта стояла дождливая погода с низкой облачностью, которая снова помешала первому авиаудару по 9-й немецкой армии, а также внесла некоторую сумятицу в дальнейшие действия. Тем не менее в течение дня 16-я В А нанесла едва ли не самый мощный удар по позициям и тылам немецких войск за всю войну! В общей сложности был выполнен 3191 вылет, в том числе 1109 штурмовиками, 762 бомбардировщиками и 1320 истребителями. В отдельные периоды эти армады проходили над целями беспрерывными сменяющими друг друга волнами, а удары штурмовиков по отдельным объектам беспрерывно продолжались на протяжении полутора часов. На территорию противника было сброшено 147 тысяч фугасных, 15 900 осколочных бомб, 8000 ПТАБов[38]38
  Противотанковая авиационная бомба.


[Закрыть], по различным целям выпущено почти 2000 реактивных снарядов. К вечеру весь сравнительно небольшой участок фронта был окутан сплошными клубами дыма и пыли, поднимавшимися в небо на сотни метров. Некоторые экипажи атаковали точечные цели, к примеру, пятерка Пе-2 наиболее опытных летчиков из 301-й БАД с высоты 1700 метров сбросила бомбы ФАБ-250 на офис гестапо в Бобруйске, доложив о прямых попаданиях в здание.

Впрочем, из-за плохой видимости многие экипажи сбрасывали груз по площадям, расчету времени и через разрывы в тучах, так что большая часть бомб падала в леса и болота. Некоторые запланированные миссии, например налеты на аэродромы, пришлось и вовсе отменить. На некоторых участках прицельному бомбометанию мешал мощный зенитный огонь. «Эрликоны и остальные виды ЗА и МЗА, как правило, ведут огонь фланговым, т. е. с объекта, не подвергающегося воздействию штурмовиков, причем огонь ведут короткими налетами, стараясь быть незамеченными, находясь в стороне от объекта атаки, – сообщал журнал боевых действий 299-й ШАД. – Рассредоточение МЗА противника по одной-две батареи затрудняет штурмовиков в ее отыскании и уничтожении. Располагаясь таким образом, МЗА противника не в состоянии полностью прикрыть объект, но своими „уколами“ со всех направлений наносит довольно значительное повреждение штурмовикам».

Вообще, в первый день наступления именно зенитный огонь представлял наибольшую опасность для армад советских самолетов, пролетавших над линией фронта. Так, одна из девяток Пе-2 из 128-го БАН в районе Рогачева подверглась очень сильному обстрелу. В результате прямого попадания в правый двигатель бомбардировщика лейтенанта Гусарова того резко отбросило влево, и он врезался в пешку младшего лейтенанта Табакова. После этого обе машины горящими рухнули на землю. Первый экипаж погиб в полном составе, а вот Табаков и его штурман сумели выпрыгнуть с парашютами.

Немецкая авиация ответила не более чем парой сотен вылетов на данном участке фронта. Тем не менее в небе произошло 42 воздушных боя, в ходе которых советские летчики заявили о 20 сбитых самолетах, в том числе 11 ФВ-190, 6 Ме-109, 2 ФВ-189и 1 Хш-126.

Собственные потери ВВС КА в этом секторе оказались тяжелыми: 51 самолет, в том числе 27 Ил-2, 7 Р-39, 4 Ла-5, 3 Пе-2, 2 Як-1 и 1 Як-9. Из них по крайней мере четыре были сбиты немецкими истребителями, сразу три штурмовика стали жертвами реактивных снарядов наших «Катюш», а восемь самолетов разбились в авариях.

Кстати, жертвой дружественного огня гвардейских реактивных минометов стал экипаж Героя Советского Союза лейтенанта Сергея Красноперова и инженер-капитана Бевзюкова из 874-го ШАП. Летчик воевал с ноября 1942 г. в составе сперва 765-го, а затем 502-го ШАП. Красноперов особенно отличился во время воздушной битвы за Кубань, в ходе которой совершил около 70 боевых вылетов и дважды совершал аварийные посадки за линией фронта, после чего выходил к своим. В октябре 1943 г. Сергея Красноперова направили на учебу в Высшую офицерскую школу ВВС, по окончании которой он был направлен в 874-й ШАП. Это произошло как раз накануне операции «Багратион», во время которой ас погиб в первом же вылете. Позднее останки самолета и экипажа были обнаружены в болоте, летчиков похоронили в братской могиле в деревне Чернин. Вот такой нелепый поворот «военной судьбы»…

Не очень удачно сложился первый день операции у 1-й гвардейской ИАД. Тут, видимо, сказался очень длительный перерыв в боевой работе, с сентября по июнь дивизия находилась в тылу, а личный состав переучивался с истребителей Як-1 и Як-9 на «Аэрокобры». К 22 июня 53, 54 и 55-й гвардейские авиаполки (бывшие соответственно 512, 237 и 581-й ИАП) в составе 43 Р-39 каждый перебазировались на аэродромы Неговка и Шарыбовка. В операции «Багратион» 1-й ГИАД отводилась роль сопровождения бомбардировщиков Пе-2 из 3-го БАК. При этом предоставленные аэродромы оказались не очень пригодны для чувствительных к грунту американских истребителей и к тому же имели малые размеры и короткие ВПП. В течение 24 июня дивизия выполнила 210 вылетов и потеряла сразу 5 самолетов. Тройка «Аэрокобр» из 55-го ГИАП провела неудачный бой с «Мессершмиттами», в результате которого был сбит Р-39 младшего лейтенанта Шкловского. Летчик выпрыгнул с парашютом и приземлился в лесу в 10 километрах северо-западнее Рогачева (на немецкой территории). А после боя истребителей 53-го ГИАП с «Фокке-Вульфами» пропала без вести пара младших лейтенантов Артеменко и Михайлова. В какой-то момент оба перестали выходить на связь, и больше их никто не видел. Во время взлета сорвался в штопор и упал Р-39 младшего лейтенанта Алексеева. Пилот погиб. Его однополчанину младшему лейтенанту Богданову во время возвращения на базу стало плохо, вследствие чего тот разбил машину и получил травмы. А у лейтенанта Черникова на взлете сломалась передняя стойка шасси, и самолет скапотировал. Сами вылеты на сопровождение сопровождались многочисленными проблемами: истребители отставали от подопечных Пе-2, уходили в сторону, при возвращении нарушали строй, плохо понимали команды и сигналы.

Несмотря на отдельные неудачи, вкупе с мощнейшей артподготовкой такая поддержка с воздуха не могла не привести к успеху, и уже к вечеру части 3, 28, 65 и 48-й армий глубоко вклинились в оборону противника, начав стремительное продвижение на Бобруйск. Несмотря на явную угрозу крушения всего фронта группы армий «Митте», фюрер, как водится, запретил какие-либо «значительные» отступления. После долгих переговоров и споров с начальником Генштаба сухопутных сил генерал-оберстом Цайтцлером тот в итоге постановил, что оставление Витебска приведет к «общему отходу». Посему его надо оборонять до последней возможности. А образовавшиеся дыры во фронте, как это уже многократно бывало, надо заткнуть всякого рода тыловыми и сводными подразделениями. Кроме того, немцы срочно прекратили масштабную антипартизанскую операцию «Корморан», приказав всем участвовавшим в зачистке лесов подразделениям срочно отправляться на передовую.

Суммарно в течение второго дня операции советская авиация выполнила, вероятно, рекордное количество вылетов – около 7000! По масштабам это вполне соответствовало действиям союзной авиации на Западе. Летчики заявили о 50 сбитых самолетах, в том числе 23 ФВ-190 и 19 Me-109. Увы, эти цифры снова были сильно преувеличены. Так, немецкие истребители понесли только две безвозвратные потери. В районе Бобруйска в воздушном бою был подбит Bf-109G унтер-офицера Карла Буша из 9./JG51. Он совершил аварийную посадку на советской территории, а летчик, еще не имевший на счету побед, пропал без вести. В этот день в боях впервые приняла участие III./JG11 гауптмана Хорста фон Фассонга, которая была срочно переброшена на аэродром Докудово из Германии, где входила в ПВО рейха. В воздушном бою был подбит FW-190A-8 унтер-офицера К. Майевски из 9-й эскадрильи. Летчик попытался совершить аварийную посадку на немецкой территории, но потерпел катастрофу и погиб.

В свою очередь, немецким истребителям из JG51 «Мёльдерс» было засчитано 27 побед над Белоруссией, в том числе 14 над Ил-2. Больше всех отличился лейтенант Антон Хафнер из 8-й эскадрильи, который в районе Бобруйска сбил 3 Ил-2 и 2 Як-9, одержав свои 140—144-ю победы. В I./JG51, действовавшей в северном секторе, по 2 сбитых самолета было на счету фельдфебеля Эрихи Лингенау, обер-фельдфебеля Хельмута Шёнфельдера, гауптмана Йоахима Бренделя и лейтенанта Херберта Баройтера.

Фактически общие потери ВВС КА составили 73 самолета, в том числе 48 Ил-2. Получается примерно одна потерянная машина на 95 самолето-вылетов. Даже если предположить, что три четверти из них было сбито огнем с земли, получится, что немцы несильно завысили свои достижения. Таким образом, несмотря на тотальное численное превосходство советской авиации и огромное число вылетов истребителей, противнику снова удалось быстро выработать оптимальную тактику действий, позволявшую в меру скромных возможностей наносить «сталинским соколам» некоторые потери и при этом избегать риска и ожесточенных воздушных боев.

Добавим, что упомянутая III./JG11 была первой истребительной авиагруппой на Восточном фронте, которая имела на вооружении «Вюргеры» модификации А-8. Ее выпуск начался в феврале 1944 г., причем самолет специально предназначался для борьбы с четырехмоторными бомбардировщиками союзников. В стандартной комплектации FW-190A-8 оснащался двумя 13-мм пулеметами MG-131 и четырьмя 20-мм пушками MG-151/20E, вся эта батарея давала невиданный для одномоторного истребителя вес секундного залпа почти в 8 килограммов. А при установке дополнительного комплекта R2 с 30-мм пушками МК-108 «Вюргер» обладал и вовсе невиданной для своего класса массой залпа – почти 10 кг/с! «Фокке-Вульф» мог развивать скорость 650 км/ч на высоте 4800 метров, это притом, что машина имела еще и необычно сильное бронирование.

25 июня 3-я ВА осуществила 1626 вылетов, сбросив на территорию противника 200 тонн бомб. Потери составили 12 самолетов, в том числе 8 Ил-2, 2 Як-7 и 2 Р-39. Большинство из них было сбито зенитным огнем. Войска 1-го Прибалтийского фронта тем временем форсировали Западную Двину на фронте в 35 километров, заняли Бешенковичи, а все попытки противника закрепиться на рубеже «Тигр» потерпели неудачу. «С утра во всем районе боевых действий отмечается оживленная деятельность русской авиации», – отмечал штаб немецкой 3-й танковой армии.

Самолеты 1-й воздушной армии утром не поднимались в воздух из-за плохой погоды. Первыми на задание вылетели бомбардировщик из состава 6-й гвардейской БАД. В 10.20–10.30 44 Пе-2 и А-20 в сопровождении 35 Як-9 нанесли удар по аэродрому Балбасово. В районе цели стояла сильная разорванная облачность, вследствие чего точного прицеливания не получилось, в то же время бомбардировщики были обстреляны мощным огнем зенитной артиллерии и атакованы парой мессеров. В итоге сразу 4 Пе-2 пропали без вести. По немецким данным, два сбитых бомбардировщика в этом секторе были на счету гауптмана Эдвина Тиля из Stab./JG51.

Другая группа в составе 52 бомбардировщиков из 3-й гв. БАД должна была атаковать аэродром Соколка, но в данном случае самолеты даже не смогли выйти на цель. Вечером, когда тучи немного рассеялись, бомбардировщики и штурмовики нанесли удары по железнодорожному перегону Витебск– Орша, а также позициям немецких войск к югу от Витебска и автомобильным дорогам. В небе снова произошло 25 воздушных боев, в ходе которых, по советским данным, было сбито 20 немецких самолетов. Правда, собственные потери опять оказались тяжелыми: 28 самолетов, в том числе 12 Ил-2, 12 истребителей и 4 Пе-2.

Поздним вечером 11 А-20 из 6-й гвардейской БАД совершили налет на аэродром Борисов, сбросив на него 12 тонн бомб. Самолеты проходили над целью на высоте 1800–2200 метров при мощном зенитном огне. В результате было сбито 2 «Дугласа», один из которых горящим упал в районе аэродрома. Еще один А-20 был атакован ночным истребителем и получил 4 попадания снарядов. Тем не менее бомбардировщик благополучно вернулся на базу. По немецким данным, в 22.11 обер-фельдфебель Хельмут Даме из 1./NJG100 на высоте 1000 метров сбил «Бостон».

В 4-й ВА в этот день отличилась группа в составе 8 Як-9 и 2 Ла-5 из 172-го ИАП во главе с командиром полка подполковником Алабиным. Около 20.00, когда прикрываемые штурмовики начали бить по наземным целям, на фоне солнца появились силуэты нескольких немецких истребителей, которые спикировали на Яки. Однако нашим летчикам не без труда удалось уклониться от очередей, после чего они сами попарно атаковали противника. В результате лейтенант Мухин, младший лейтенант Молчанов и лейтенант Апостолов сбили по одному Me-109, а подполковник Алабин – ФВ-190. Но полностью уберечь штурмовики от атак истребителей, несмотря на подавляющее численное преимущество, опять не удалось. В районе Кисельков был сбит Ил-2 старшины Климентьева и рядового Зябликова из 312-го ШАП (экипаж погиб), а штурмовик капитана Городного и сержанта Захаркина был подбит и разбился в ходе аварийной посадки. По немецким данным, в это время ефрейтор Хельмут Штенген из 10./JG51 на высоте 50 метров сбил один Ил-2.

Ну а 16-я воздушная армия продолжала утюжить подступы к Бобруйску, осуществив около 2400 вылетов, в том числе 450 бомбардировщиками и почти 800 – штурмовиками! На различные цели было сброшено почти 400 тонн бомб всех калибров и около тысячи эрэсов. Двухмоторные бомбардировщики Пе-2 в этот день использовались для ударов по немецким танкам на дорогах. Поиск целей осуществляли ведущие звеньев, после обнаружения пешки снижались до 800–900 метров, выстраивались клином по оси дороги, а затем с интервалом 0,25—0,5 секунды сбрасывали серии по 2–4 бомбы. Непосредственное прицеливание также выполнял только ведущий, после чего все звено по команде нажимало кнопки сброса.

Несмотря на то что в районе Бобруйска было отмечено всего 47 пролетов немецких истребителей и штурмовиков, в небе произошло 26 воздушных боев, в которых наши летчики записали себе 11 сбитых ФВ-190 и 6 Me-109. Так, «Аэрокобры» из 53-го ГИАП сопровождали к цели пешки из 3-го БАК. Внезапно со стороны солнца появилась пара немецких истребителей, однако обстрелять бомбардировщики те не успели, так как своевременно были связаны боем эскортом. В ходе завязавшегося боя гвардии лейтенант Комоликов сбил один Me-109, который упал в 18 километрах западнее Рогачева. Обрадовавшись успеху, летчики не сразу заметили, что не хватает истребителя гвардии лейтенанта Тура. Позднее выяснилось, что его Р-39 был сбит парой фоккеров. Летчик смог покинуть горящую машину с парашютом и приземлился в лесу на немецкой территории. Спрятавшись в зарослях в окрестностях Фалевичей, он двое суток отсиживался там, пока не увидел передовые части Красной армии. Правда, бойцам Тур показался подозрительным из-за своей фамилии и внешности, у него изъяли табельный пистолет, а в полк доставили только 28 июня под охраной.

Всего же наша авиация в данном секторе потеряла 30 самолетов, в том числе 12 Ла-5, 10 Ил-2, 4 А-20, 2 Як-9, 1 Як-1, 1 Пе-2 и 1 Р-39. Большая часть из них пропала без вести по неустановленным причинам, а 5 машин разбились в катастрофах.