Текст книги "Безумие толпы. Как мир сошел с ума от толерантности и попыток угодить всем"

Выяснилось, что однажды он употребил выражение «странноватый гей» по отношению к одному знаменитому человеку, являвшему гомосексуалом, а также однажды сидел на заднем ряду аудитории на конференции, посвященной теме IQ и генетики, которая проходила в Лондонском университете. Естественно, было обнаружено, что он надавил на каждую больную мозоль современности. Спустя девять дней после объявления о его назначении, когда казалось, что перебирание архивных статей Янга может продлиться еще целый год, он отказался от своей новой должности. В течение еще нескольких недель он потерял каждую из новых должностей и работ, на которых пытался удержаться, включая работу в качестве главы Сети Новых Школ – работу, которая являлась его главным источником дохода и страстью всей второй фазы его жизни.

Никто не стал бы защищать твиты Янга о женской груди. Многие люди подвергли бы сомнению суждение любого человека, который самоуверенно писал бы в Twitter шутки уровня второкурсника колледжа, будучи при этом взрослым человеком[206]206
  See Toby Young, ‘The public humiliation diet’, Quillette, 23 July 2018.


[Закрыть]. Но случай Янга, как и другие случаи публичного порицания, поднимает самый серьезный вопрос. Есть ли какой-то путь к прощению? Могут ли годы добровольческой работы Янга, связанной с помощью обездоленным детям, когда-либо искупить его грех публикации твитов о груди? Если да, то как много понадобится и того, и другого – как много детей, получивших помощь, способны искупить какое количество грудей? И какой промежуток времени между совершением ошибки и прощением является приличным? Кто-нибудь знает? Кто-нибудь хотел разрешить эту проблему?

Пришло время для того, чтобы хотя бы попытаться. В конце концов, мы вступили на самую опасную территорию. Теперь у нас есть межпоколенческое порицание. В августе 2018 года отрасль американской фармацевтической компании «Eli Lilly and Company», которая занимается лечением диабета – «Lilly Diabetes» – объявила о разрыве спонсорского соглашения с профессиональным гонщиком Конором Дэли как раз перед тем, как 26-летний Дэли собирался дебютировать в автогонках NASCAR. В тот раз скандал случился не вокруг того, что сказал сам Дэли. Спонсоры отказались от сотрудничества, потому что всплыла история из 1980-х годов. В то десятилетие – еще до рождения Конора – его отец дал интервью на радио, в рамках которого употребил уничижительный термин по отношению к афроамериканцам. Дэли-старший сказал, что «сгорел от стыда», что этот термин имеет другое значение и коннотации в его родной Ирландии и что в то время он только-только переехал в США. Он дал понять, что ему стыдно, выразил свое сожаление и попросил прощения за нанесенное им оскорбление. Но его сын все же потерял свои спонсорские контракты[207]207
  ‘Conor Daly loses Lilly Diabetes sponsorship over remark his father made over 30 years ago’, Associated Press, 25 August 2018.


[Закрыть].

Каким-то образом, с которым мы еще не начали бороться, мы создали мир, в котором прощение стало практически невозможным, в котором грехи отца, безусловно, могут быть возложены на сына. И мы остаемся удивительно равнодушными к возможности создания механизмов или принятия консенсуса, которые помогли бы помочь решить возникшую головоломку.

На протяжении столетий единодушно считалось, что только Бог мог простить нам наши грехи. Но и на повседневном уровне христианская традиция среди прочего подчеркивала желательность – если не необходимость – прощения. Часто даже бесконечного прощения. В качестве одного из последствий смерти Бога Фридрих Ницше предвидел, что люди смогут застрять в безвыходных циклах христианской теологии. В частности люди унаследуют концепции вины, греха и стыда, но будут лишены средств к искуплению, которое также предлагала христианская традиция. Сегодня мы живем в мире, где действия могут иметь такие последствия, какие мы никогда не могли себе вообразить, где вина и стыд ближе, чем когда бы то ни было, и где нет никаких средств к искуплению. Мы не знаем, кто мог бы его предложить, не знаем, кто мог бы его принять, а также то, является ли это желательным качеством по сравнению с бесконечным циклом ярой уверенности и осуждения.

Итак, мы живем в мире, где каждый рискует – как профессор Тим Хант – быть вынужденным прожить всю свою оставшуюся жизнь со своей самой неудачной шуткой. И где стимулы связаны не с тем, чтобы действовать в мире, а с тем, чтобы реагировать на других людей: особенно наниматься на роль жертвы или судьи в обмен на кусочек моральной добродетели, которая, как ошибочно полагают, выдается вместе со страданием. Мир, где никто не знает, кому позволено давать послабление за оскорбление, но где первая реакция для спасения репутации будет заключаться в том, чтобы ухватиться за него. Мир, в котором проявляется один из величайших видов власти – власти осуждать и потенциально разрушать жизнь других людей по причинам, которые могут быть, а могут и не быть искренними.

На сегодняшний день есть только два слабых, временных решения этой головоломки. Во-первых – прощать тех, кто нам нравится, или тех, кто сам похож на нас или чьи взгляды схожи с нашими собственными, или же, по крайней мере, раздражают наших врагов. Если Эзре Кляйну нравится Сара Джонг, он простит ее. Если вам не нравится Тоби Янг, вы не простите его. Это один из самых верных способов укоренить любые различия между «своими» и «чужими», которые уже существуют.

Второе временное решение было найдено в том пути, который недавно выбрал для себя другой автогонщик, Льюис Хэмилтон. На Рождество в 2017 году он выложил видео в своем аккаунте в Instagram. На этом видео был запечатлен сам Хэмилтон, который говорил: «Мне сейчас так грустно. Посмотрите на моего племянника». После чего перевел камеру телефона на своего племянника, одетого в розово-фиолетовое платье и машущего волшебной палочкой. «Почему на тебе надето платье принцессы? – спрашивает его Хэмилтон. – Мальчики не носят платьев принцесс». Мальчик в это время смеется.

Но все это обернулось крайне серьезными последствиями для Хэмилтона и его карьеры. Благотворительная организация по борьбе с издевательствами осудила его за использование социальной сети с целью «подорвать маленького ребенка». Весь Интернет критиковал Хэмилтона за трансфобию и распространение устаревших гендерных стереотипов. Медиа подхватили эту историю и превратили ее в материал для передовиц. Благотворительная организация по борьбе с насилием, которая проводит кампании по помощи жертвам насилия, призвала лишить Хэмилтона Ордена Британской империи. Сам Хэмилтон быстро принес извинения в социальных сетях за свои «неуместные» комментарии и рассказал всем о том, как сильно любит своего племянника. «Мне нравится, что мой племянник чувствует себя вправе самовыражаться – и все мы тоже должны», – написал он в одном сообщении. В другом он написал: «Я всегда поддерживал тех, кто проживал свою жизнь так, как того хотел, и я надеюсь, что мне простят эту ошибку в суждении»[208]208
  ‘Lewis Hamilton apologises for “boys don’t wear dresses” remark’, BBC News, 26 December 2017.


[Закрыть].

Этого явно было недостаточно. Несколько месяцев спустя, в августе 2018 года, читатели мужского журнала «GO» увидели на обложке журнала фотографию Льюиса Хэмилтона, а внутри – его большое интервью и фотографии с фотосессии. На всех этих фотографиях – включая ту, что была на обложке – он был в юбке. Демонстрируя свой пресс и мышцы груди при помощи яркого открытого клетчатого топа, он также был одет в килтообразную юбку, состоящую из множества ярких кусочков и цветов. Заголовок на обложке, сопровождавший это изображение, гласил: «Я хочу загладить свою вину»[209]209
  GQ, August 2018.


[Закрыть]. Это – единственный альтернативный путь к прощению. Если вы достаточно богаты и достаточно известны, вы можете использовать пиарщиков и обложку мужского журнала, чтобы надеть юбку и пасть ниц перед быстро сменяющимися догмами нашего времени. Наверное, неудивительно, что число людей, уверенных в том, что им следует просто следовать этим догмам, растет. Вопросы задавать запрещено. И их никто не задает.

4. Транс

В каждую эпоху, предшествующую нынешней, совершались поступки, которые сотрясали моральные устои. Поэтому, если только у нас нет причин думать, что мы более разумные, более нравственные или более мудрые, чем кто-либо в прошлом, разумно предположить, что на какие-то вещи из тех, которые мы делаем сейчас, подхлестываемые нравственной добродетелью, наши потомки будут смотреть, подняв брови, и говорить: «О чем они, черт побери, думали?» Стоит задуматься, каковы «слепые пятна» наших времен. Что мы такого делаем, что будет восприниматься последующими поколениями так же, как сейчас нами воспринимается работорговля и использование маленьких детей в качестве трубочистов в викторианскую эпоху?

Рассмотрим случай Натана Верхелста, умершего в Бельгии в сентябре 2013 года. Натан родился девочкой, и при рождении ей дали имя Нэнси. Она росла в семье среди мальчиков и всегда чувствовала, что ее родители любили сыновей больше, чем ее. У этой семьи, несомненно, было много странностей. После смерти Верхелста его мать дала интервью местному изданию, в котором сказала: «Когда я увидела „Нэнси“ впервые, моя мечта разбилась вдребезги. Она была такой уродливой. Это была фантомная беременность. Ее смерть меня не беспокоит. Я не испытываю ни горя, ни сомнений, ни угрызений совести. Мы никогда не были близки»[210]210
  ‘Moeder van Nathan spreekt: “Zijn dood doet me niks”’, Het Laatste Nieuws, 2 October 2013.


[Закрыть].

По причинам, которые очевидны благодаря этому и другим комментариям, Нэнси росла с чувством, что родители отвергают ее, и в какой-то момент пришла к мысли, что все могло бы быть лучше, будь она мужчиной. В 2009 году, когда ей было далеко за тридцать, она начала курс гормональной терапии. Вскоре после этого она подверглась операции двойной мастэктомии, а затем – ряду операций, направленных на создание пениса. В целом она перенесла три значительных операции по перемене пола в период с 2009 года по 2012 год. После завершения этого процесса «Натан», которым она теперь была, оценил полученный результат. «Я был готов отмечать свое второе рождение. Но глядя на себя в зеркало, я чувствовал отвращение. Моя новая грудь не соответствовала моим ожиданиям, и у моего пениса были симптомы отторжения». Все перенесенные Верхелстом операции оставили у него в душе глубокий шрам, и было заметно, что он глубоко недоволен своим новым телом. Сохранилась одна фотография Верхелста, который уже был «Натаном», сделанная на немноголюдном бельгийском пляже. На ней он щурится от солнечного света, глядя в камеру. Несмотря на татуировки, покрывающие часть его груди, шрамы от мастэктомии все так же заметны. На другом фото он запечатлен лежащим на кровати в ботинках и костюме – видно, что ему некомфортно в собственном теле.

Жизнь, на которую так надеялся Натан, не сложилась, и вскоре у него развилась депрессия. В сентябре 2013 года в возрасте 44 лет – всего год спустя после последней операции по перемене пола – Верхелст подвергся эвтаназии, совершенной государством. В его родной стране эвтаназия законна, и соответствующие медицинские органы в Бельгии согласились с тем, что Верхелст может подвергнуться эвтаназии по причину «невыносимого психологического страдания». За неделю до своей смерти он организовал небольшую вечеринку для нескольких своих друзей. По слухам, гости танцевали, смеялись и поднимали бокалы, произнося тост: «За жизнь». Неделю спустя Верхелст отправился в университетскую больницу в Брюсселе и был убит при помощи смертельной инъекции. «Я не желаю быть монстром», – сказал он перед смертью[211]211
  Mother of sex change Belgian: “I don’t care about his euthanasia death”’, Daily Telegraph, 2 October 2013.


[Закрыть].

Нетрудно представить, как последующие поколения будут читать эту историю с изумлением. «Выходит, система здравоохранения Бельгии пыталась превратить женщину в мужчину, потерпела неудачу, а затем убила ее?» Труднее всего осмыслить тот факт, что это убийство, как и операции, предшествовавшие ему, совершалось не из злобы и жестокости, а исключительно из лучших побуждений.

Конечно, случай Верхелста необычен во всем. Но на него важно обратить внимание – именно потому, что некоторые уроки, которые он нам преподает, мало осмысляются. Что такое транс? Кто такой транс? Что делает кого-то трансом? Уверены ли мы, что такая категория существует? Если да, то уверены ли мы, что осуществление физического превращения из одного пола в другой возможно? Или даже что это является лучшим способом справиться с головоломкой, которой все это является?

Среди всех тем, которые поднимаются в этой книге, и всех сложных проблем нашего времени ни одна не является настолько радикальной в смятении и домыслах, которые она вызывает, и столь опасной в требованиях, которые она выдвигает, как тема трансгендерности. Нет другой проблемы (не говоря уже о проблемах, касающихся относительно небольшого количества людей), которая так быстро достигла этапа, на котором целые страницы газет посвящаются новейшим достижениям в этой сфере и где постоянно выдвигается требование не просто изменить язык, но и создать науку вокруг этой темы[212]212
  For instance, see The Sunday Times, 25 November 2018, p. 23.


[Закрыть]. Дебаты из-за прав геев для некоторых людей разворачивались слишком быстро, но все же потребовались десятилетия на то, чтобы от принятия того, что гомосексуальность существует и с ней можно жить, прийти к легализации однополых браков. Напротив, тема трансгендерности приблизилась к догматичности в рекордные сроки. Консервативные министры в британском правительстве проводят кампании в пользу того, чтобы облегчить для людей процесс изменения их свидетельств о рождении и перемены пола при рождении[213]213
  In relation to the public consultation on the Gender Recognition Act (2018).


[Закрыть]. Местные власти выпустили образовательные рекомендации, в которых говорится: для того, чтобы трансгендерные дети чувствовали себя более принятыми, учителя начальных школ должны объяснять детям, что «у всех гендеров», включая мальчиков, могут быть месячные[214]214
  See ‘Schools tell pupils boys can have periods too in new guidelines on transgender issues’, Daily Mirror, 18 December 2018.


[Закрыть]. А в США в мае 2019 года был принят законопроект, который переопределил понятие «пола», чтобы включить в него «гендерную идентичность»[215]215
  https://www.congress.gov/bill/115th-congress/senate-bill/1006


[Закрыть]. Во всех случаях возникает одно и то же чувство. Среди безумия толпы, через которое мы сейчас проходим, тема трансгендерности подобна тарану – как если бы она было последним орудием, необходимым для того, чтобы сломать некую великую патриархальную стену. Британская организация, защищающая права геев, – «Stonewall» – вернулась с новой версией старого слогана на своей футболке. На ней написано: «Некоторые люди – трансгендеры. Смиритесь с этим». Но так ли это? И должны ли мы мириться с этим?

Что не является странным

Нужно отметить, что ничего особенно странного в том, откуда появился феномен «трангендерности», нет. Сейчас многие хорошие вещи объединены этим ярлыком. Словом «транс» стали – в последние десятилетия – называть целый ряд лиц, начиная с людей, которые время от времени одеваются как представители противоположного пола, и заканчивая теми, кто перенес полномасштабную операцию по смене пола. И лишь немного сбивает с толку тот факт, что некоторые аспекты трансгендерности куда более знакомы нам, чем другие.

Некоторые типы гендерной двусмысленности или гендерной флюидности не только существуют в большинстве культур – сложно даже представить себе такую культуру, которая не включала в себя или не допускала бы какого-нибудь вида тендерной двусмысленности. Она не является недавним изобретением. Как мы уже убедились, Овидий описал человека, который перемещался между двумя полами, в истории о Тиресии. В Индии есть хиджры – класс интерсексуалов и трансвеститов – знание о которых и принятие которых существует столетиями. В Таиланде катои – это женственные мужчины, которые по общепринятым представлениям не являются ни мужчинами, ни женщинами. А на острове Самоа есть фаафафине – мужчины, которые живут и одеваются как женщины.

Даже в тех частях света, которые наиболее враждебно относятся к мужской гомосексуальности, допускается наличие некоторых категорий людей, которые либо не относятся ни к одному полу, либо переходят из одного пола в другой. В Афганистане существует традиция так называемых бача пош – согласно ей родители, у которых нет наследника мужского пола, заставляют свою дочь стать мужчиной. В начале 1960-х, задолго до революции, аятолла Хомейни опубликовал постановление о разрешении на операции по смене пола. После революции 1979 года (и по причине ее) иранское государство стало – что не может не вызывать тревогу – лидером в своем регионе по количеству операций по смене пола – во многом потому, что ее прохождение для тех людей, о которых стало известно, что они геи, является одним из немногих способов избежать гораздо более жестоких наказаний.

Итак, знание о некой размытости между двумя полами существует практически в каждой культуре и варьируется от трансвестизма (люди одеваются как представители противоположного пола) до транссексуальности (люди проходят через широкий ряд процедур для того, чтобы «стать» представителями противоположного пола). Какие бы эволюционные факторы ни стояли за этим, в значительном числе культур укоренена идея о том, что некоторые люди могут родиться в одном теле, а заслуживать жить в другом.

Но кто эти люди и каковы различия не только между ними и другими людьми, но и внутри этой слабо организованной группы индивидов? Эта тема стала настолько эмоциональной и взрывоопасной, что для того, чтобы справиться с ней, потребуется научный подход, хотя и он никогда не будет настолько точен, чтобы удовлетворить всех. Но нужно хоть где-то начинать. И, возможно, лучшим местом для этого послужит самая беспроблемная часть споров о трансгендерности. Поскольку, как только все будут согласны с наиболее определенными частями общественной дискуссии, наименее определенные – вокруг которых неслучайно ведутся самые кровопролитные бои – предстанут в более ясном свете.

Интерсекс

Мы можем довериться ученым, а не социологам, и согласиться с тем, что проще сказать, кем люди являются, а не кем они себя называют. Тогда наименее проблематичным аспектом спора о трансгендерности будет являться вопрос интерсексуальности.

Интерсексуальность – это природный феномен, известный медикам на протяжении столетий, но непонятный всем остальным. Он связан с тем фактом, что небольшой процент людей рождается либо с такими гениталиями, по которым невозможно однозначно определить пол, либо с другими биологическими атрибутами (к примеру, с необычно большим клитором или с необычно маленьким пенисом), и из этого делается вывод, что человек находится где-то между двумя полами. Не все эти симптомы видны внешне. В редких случаях люди могут иметь внешние симптомы одного пола и при этом являться носителями скрытых следов органов другого пола. К примеру, синдром персистирующих мюллеровых протоков (СПМП) – это термин, относящийся к людям, которые родились с мужскими гениталиями, но которые также обладают органами женской репродуктивной системы – например, фаллопиевыми трубами и даже маткой.

Профессиональные медики знали об этом феномене веками, в то время как знания широкой общественности об этом явлении были весьма скудными и фокусировались преимущественно на странностях. В цирках показывали «бородатых женщин» как причуду природы, в то время как исторические упоминания «гермафродитов» указывали на знание того, что существовали люди, которые жили «между» двумя полами и не были при этом трансвеститами. Будучи отодвинутым за рамки дискуссии, все же всегда существовало понимание того, что биология порой бросает сложные и часто жестокие вызовы.

Однако даже сегодня понимания того, что интерсексуальность является относительно частым явлением, мало. Было выявлено, что на сегодняшний день в Америке примерно один ребенок из двух тысяч рождается с неопределенными половыми органами, и примерно одному из трех сотен таких детей придется обратиться к специалисту[216]216
  Alice Dreger, Galileo’s Middle Finger: Heretics, Activists, and One Scholar’s Search for Justice, Penguin, 2016, p. 21.


[Закрыть]. Конечно, чем более осведомленными об этом становились люди, тем сильнее становились споры о том, как поступать с теми, кто родился с такими дополнительными испытаниями в своей жизни. Во второй половине прошлого века Университет Джонса Хопкинса в Балтиморе разработал стандартную модель, согласно которой эксперты смогли бы обследовать направленного к ним ребенка, понять, какой пол является превалирующим (или к которому было бы легче приспособить ребенка), а затем лечить его в соответствии с этим – путем операций и приема гормональных препаратов.

После того, как было выявлено некоторое количество неверных практик, стал намечаться другой путь решения этой проблемы. В течение последних 30 лет одним из видных борцов за права интерсексуалов стала американская профессор биоэтики Элис Дрегер. Несмотря на то, что сама она не являлась интерсексуалом, она принадлежала к тому небольшому числу людей, которые выступали против ранней модели хирургии (которая часто применялась, чтобы удовлетворить желания родителей) и пропагандировали более глубокое понимание проблемы – как среди общественности, так и среди профессионалов. Свет, пролитый на эту проблему, безусловно мог бы помочь тем, кто с ней столкнулся. В своей книге, посвященной этому вопросу – «Средний палец Галилея» – Дрегер вспоминала одного старшего хирурга, который сказал ей в конце 1990-х, что она просто не понимает динамики этой пьесы. По его словам, родители детей с неопределенными гениталиями оказывались лицом к лицу с проблемой, с которой попросту не могли справиться. «Мать плачет, отец напивается, – сказал он ей. – Если вы позволите ребенку с неопределенными гениталиями расти без хирургического вмешательства… ребенок покончит с собой в период полового созревания»[217]217
  Ibid., p. 20.


[Закрыть].

Но начиная с середины 1990-х и с изобретением Интернета все изменилось. Как заметила Дрегер, случилось что-то, что «доктора викторианских времен никогда не смогли бы себе представить: люди, которые родились с различными половыми аномалиями, стали находить друг друга и организовывать движения за права их идентичности»[218]218
  Ibid., p. 6.


[Закрыть]. Общество интерсексуалов Северной Америки (ISNA) было основано в 1993 году, и со временем стали появляться похожие группы. Роман-бестселлер «Средний пол», написанный Джеффри Евгенидисом в 2002 году, привлек этой теме внимание более широкой аудитории. Несколько храбрых людей сделало себя и свои истории достоянием общественности. Но вопрос о том, какое медицинское вмешательство может быть уместным и в какой момент, а также вопрос о том, что является наилучшей практикой, все еще остаются предметами серьезных споров.

Тем не менее, благодаря таким группам, как ISNA, некоторые вещи стали понятнее. Одной из них является то, что интерсексуалы существуют и что они не могут нести ответственность за то, над чем не имеют совершенно никакого контроля. К тому, кто родился интерсексуалом, можно испытывать значительное количество сочувствия и понимания. Что еще должны чувствовать люди по отношению к тем, чей «набор карт» является, мягко говоря, неоптимальным? Если что-то в мире и является однозначно врожденным свойством, то именно это.

Интерсексуальность – это совершенно легитимный и разумный вопрос для того, чтобы им заниматься. Действительно, им следует заняться каждому, кого беспокоит тема прав человека. Однако поразительно то, как редко вопрос интерсексуальности поднимается сам по себе и как редко – даже сегодня, когда тема трансгендерности появляется в ежедневных новостях – затрагивается эта тема. Причина, кажется, состоит в том, что интерсексуальнсть привлекла к себе внимание общественности в тот же момент, когда возник целый ряд внешне схожих, но на самом деле совершенно других проблем.