Текст книги "Безумие толпы. Как мир сошел с ума от толерантности и попыток угодить всем"

Подножка для феминисток

У женщин, которые спотыкались о проблему трансгендерности в последние несколько лет, есть кое-что общее, и одной из таких общих черт является то, что они все были на передовой борьбы за решение любой из женских проблем. И это действительно логично. Поскольку, если значительная часть современного активизма за права основана на желании людей доказать, что их проблема относится к категории «врожденных», то проблема трансгендерности вынуждает все остальные движения идти в совершенно противоположном направлении. Активисты за права трансгендерных людей, стремящиеся доказать, что трансгендерность – это врожденное свойство, могут доказать свою правоту только в том случае, если убедят, что существование в качестве женщины – это «приобретенное» свойство. И не все феминистки готовы с этим согласиться.

Британская журналистка Джули Биндел была одной из самых последовательных и упорных феминисток как в Британии, так и где-либо еще во всем мире. Как одна из организаторов «Справедливости для женщин», она занималась активизмом с 1991 года с целью помочь женщинам, которых посадили в тюрьму или которые находились под угрозой тюремного заключения за убийство своих жестоких партнеров-мужчин. Будучи открытой лесбиянкой и феминисткой в течение большей части своей жизни – еще до «третьей» и «четвертой волны» феминизма – Биндел никогда не скрывала своих взглядов. И в начале этого века она стала замечать, что люди, которые родились мужчинами, а теперь требовали, чтобы их воспринимали и к ним относились как к женщинам (как уже перенесшие операцию, так и не перенесшие), заняли ее территорию.

В 2002 году Биндел была особенно возмущена новостями из Канады, где ванкуверский Трибунал по правам человека постановил, что трансгендер по имени Кимберли Никсон, сменивший пол с мужского на женский, может работать в качестве психолога-консультанта с женщинами, подвергшимися насилию. Действительно, трибунал постановил, что отказ ванкуверской Организации помощи жертвам изнасилования допустить обучение Никсон для работы на этой должности нарушил ее права. Трибунал присудил Никсон $7500 в качестве компенсации ущерба ее «достоинству» – это была самая большая компенсация из всех подобных. Это решение было позднее отменено Верховным судом Британской Колумбии в Ванкувере. Но для феминистки, относящейся к тому же поколению, что и Биндел, сама идея о том, что женщина даже на психологической консультации, посвященной изнасилованию, не может быть уверена в том, что помогающая ей женщина и впрямь является женщиной, была Рубиконом, который нельзя было пересекать. На страницах «The Guardian» Биндел выразила свой гнев, защищая работниц Организации помощи жертвам изнасилования, которые «не верят, что хирургическим образом сконструированная вагина и выращенная при помощи гормонов грудь делают вас женщиной». Она продолжала: «Во всяком случае, сейчас закон гласит, что для того, чтобы подвергаться дискриминации как женщина, вы должны быть, э-э, женщиной». Возможно, Биндел осознавала, в какой мир боли она погружалась, а может, и нет. Но в начале 2000-х наступить на эту мину было легче, чем это стало потом. В любом случае, она завершила свою тираду цветистым росчерком. «У меня нет никаких проблем с мужчинами, которые избавляются от своих гениталий, но это не делает их женщинами – точно так же, как засовывание куска шланга в джинсы не сделает вас мужчиной»[238]238
  Julie Bindel, ‘Gender benders, beware’, The Guardian, 31 January 2004.


[Закрыть].

За эту конкретную фразу и за эту статью в целом Биндел будет страдать всю свою оставшуюся жизнь. Сначала газету наводнили письма с жалобами. Сама Биндел быстро принесла извинения за тон своей статьи. Но в последующие годы она обнаружила, что ей сложно говорить на публике, не сталкиваясь при этом с попытками запретить ее речи и выступления. Когда ей разрешалось высказаться, для того, чтобы остановить ее, организовывались агрессивные акции протеста и пикеты. Даже спустя десятилетие ее вынудили отменить свое выступление в Университете Манчестера после того, как в полицию поступили десятки угроз изнасилования и убийства в ее адрес.

Биндел могла быть одной из первых феминисток левого крыла, споткнувшихся о проблему трансгендерности и пострадавших от последствий этого, но она точно не была последней. В январе 2013 года Сюзанна Мур напечатала колонку, которая была посвящена силе женской злости, в левом журнале «New Statesman». В колонке говорилось о многих несправедливостях по отношению к женщинам, которые наблюдала Мур, – начиная от снисходительного отношения к женщинам-членам парламента и заканчивая отношением к абортам и ее утверждением о том, что 65 % сокращений в государственном секторе затрагивают женщин. К несчастью для Мур, в число своих замечаний она также включила утверждение о самих женщинах: «Мы злы на себя за то, что мы не так счастливы, что нас любят недостаточно и что у нас нет идеальных тел – тел, как у бразильских трансгендеров»[239]239
  Suzanne Moore, ‘Seeing red: the power of female anger’, The New Statesman, 8 January 2013.


[Закрыть]. Если бы над журнальными статьями мог клубиться дым, он бы витал над статьей Мур.

Было очевидно, что Мур сделала серьезную ошибку. Среди наиболее распространенных обвинений в ее адрес было обвинение в «трансфобии». Мур не помогла делу, ответив, помимо прочего, что ей не нравится это слово. Люди, привыкшие побивать женщин при помощи этого слова, разъярились еще больше из-за того, что их оружие не сработало. Тем не менее, ответная реакция была настолько громогласной и яростной, что уже спустя несколько часов Мур пришлось «объяснить» свои взгляды и уверить читателей в том, что она не была «полным ненависти» человеком, каким ее теперь называли[240]240
  See Suzanne Moore, ‘I don’t care if you were born a woman or became one’, The Guardian, 9 January 2013.


[Закрыть]. Днем ранее она была прогрессивной феминисткой левого крыла. Теперь же она была реакционеркой, полной ненависти правой гомофобкой. После того, как ее атаковали трансгендеры и другие люди, обвиняя ее в самой низменной гомофобии, Мур объявила, что во избежание «хулиганов» и «троллей» она покидает социальные сети.

Одной из тех, кто воспринял все это хуже всех, была Джули Берчилл. Enfant terrible от журналистики 1980-х, она построила свою репутацию не только в качестве литературного мастера, но и литературного боксера. По ее собственным словам, один лишь вид того, как травят ее подругу Сюзанну Мур, рискующую потерять свою работу и средства к существованию из-за мимолетной ссылки на трансгендеров, был для нее чересчур.

По мнению Берчилл, Мур была не просто ее подругой, но и одной из немногих женщин, как и она, вышедших из рабочего класса, которые смогли пробиться в журналистику. Берчилл не собиралась позволить своей подруге погибнуть без того, чтобы за нее бился кто-то еще более злобный. Итак, в воскресном выпуске «Observer» Берчилл попыталась скрыть клуб дыма, повисший над статьей Мур, за ядерным взрывом.

Помимо прочего, Берчилл нападала на тех, кто критиковал Мур, за то, что они критиковали женщину. По словам Берчилл, женщины вроде нее и Мур вынуждены были прожить всю свою жизнь женщинами. Они терпели менструальные боли, отбивались от сексуальных домогательств со стороны незнакомых мужчин, проходили через роды, встречались с менопаузой лицом к лицу и теперь наслаждались прелестями гормональной заместительной терапии. Женщины вроде нее и Мур не были бы собой, если бы их стали отчитывать и обзывать «мужики в бабской одежде» и «куча обоссанцев в плохих париках».

Ответ последовал мгновенно. Министр внутренних дел Великобритании, отвечающая за равенство – Линн Фезерстоун – незамедлительно объявила, что «выпад Берчилл против трансгендерного сообщества» был не только «отвратительным» и «гомофобской отрыжкой», но и тем, «за что «Observer» должен ее уволить». Она также призвала к увольнению редактора этой газеты. Сильно напуганное, издание «Observer» опубликовало свои извинения за эту колонку и быстро удалило ее со своего сайта. В тексте извинения, опубликованном редактором, объясняющем, почему газета решила «отозвать» статью после публикации, Джон Малхолланд писал: «Мы сделали ошибку, и в свете причиненной статьей обиды я приношу свои извинения и принимаю решение отозвать статью». Это было нечто почти неслыханное для британской журналистики. Пятью годами позднее сама Берчилл называла этот эпизод одной из причин того, почему ее карьера в журналистике, по ее словам, далее шла «против течения»[241]241
  Julie Burchill, ‘The lost joy of swearing’, The Spectator, 3 November 2018.


[Закрыть]. Между тем, хотя женщина, которая требовала ее увольнения – Линн Фезерстоун – вскоре потеряла свое место в парламенте, ей сразу же дали пожизненную должность в Палате лордов.

Другим человеком, который пошел против того же течения, что и Биндел и Берчилл, была, пожалуй, самая знаменитая современная феминистка. Автор книги «Женщина-евнух» лишь раз сталкивалась с проблемой трансгендерности во всей полноте за всю свою карьеру. В своей книге 1999 года «Женщина целиком» Джермейн Грир посвятила десятистраничную главу («Пантомима на дам») высказыванию мнения, что людей, которые родились мужчинами, нельзя назвать женщинами. Несмотря на то, что это не было ее основной мыслью, она мимоходом упомянула «калечащие операции», на которые «соглашаются трансгендеры». Она осуждала тот факт, что многие трансгендеры, которые меняли пол с мужского на женский, выбирали «глубоко консервативные» формы тела, которые, по ее мнению, подкрепляли стереотипы. И она прекрасно осознавала, что ни одна из тех хирургических процедур, о которых часто говорилось с такой беспечностью, даже отдаленно не была простой. В 1977 году гендерная клиника при Стэнфордском университете заявила, что проводимая ею двухступенчатая процедура по смене пола в действительности требовала трех с половиной операций и что по меньше мере 50 % перенесших ее пациентов сталкивались с различными формами осложнений, часто превращая общение с врачами с пожизненную необходимость[242]242
  Germaine Greer, The Whole Woman, Doubleday, 1999, p. 66.


[Закрыть]. Грир также указала на то, что замечали очень немногие люди, но о чем вскоре начали беспокоиться родители детей, которые утверждали, что страдают гендерной дисфорией: это был тот факт, что трансгендер «идентифицируется как трансгендер исключительно на основе его или ее ощущений, которые могут быть усвоены, как и любой другой вид гендерного поведения, и подредактированы в той же мере, как это часто бывает с автобиографиями»[243]243
  Ibid., p. 74.


[Закрыть].

В последующие годы Грир не касалась этой темы. Однако потребовалось всего пятнадцать лет для того, чтобы ее взгляды оказались за рамками приемлемой нормы. Ближе к концу 2015 года Грир должна была выступить с лекцией на тему «Женщины и власть: уроки XX века» в Университете Кардиффа. Однако значительное количество студентов не захотело слушать самую значимую феминистку конца XX века. Вместо этого они оказывали давление на университет, используя слова, с которыми в наше время отлучают от общественной нормы.

По их словам, взгляды Грир на вопрос трансгендерности были «проблематичными». Она «вновь и вновь демонстрировала свои женоненавистнические взгляды по отношению к транс-женщинам». Всего несколько лет назад было бы безумием отвергать Грир как женоненавистницу. И все же они были здесь, с девушкой, организовавшей петицию против Грир и описавшей себя как сторонницу «левой квир-феминистской политики». Эти студенты утверждали, что среди преступлений, совершенных Грир, были «постоянный мисгендеринг трансженщин и в целом отрицание существования трансфобии». Понимая, что «дискуссия в университете должна поощряться», подписанты в то же время предупреждали, что «принятие лектора с такими проблематичными и ненавистническими взглядами на маргинализированные и уязвимые группы опасно»[244]244
  ‘Germaine Greer defends views on transgender issues amid calls for cancellation of feminism lecture’, ABC News, 25 October 2015.


[Закрыть].

В последующем интервью для ВВС, посвященном этому скандалу, Грир сказала: «Похоже, люди решили, что, раз я не считаю, что мужчины, перенесшие операцию, являются женщинами, мне нельзя говорить. Я не говорю, что людям не должно быть разрешено проходить через эту процедуру. Я говорю лишь, что это не делает их женщинами. Это мнение, а не запрет». Более того, объяснила Грир, проблемы трансгендерности не были одной из тем, которые она часто поднимала бы. «Они – не моя проблема. Я не писала ничего о трансгендерах многие годы». Но из-за того, что она все же затронула эту тему, она сказала: «В меня бросались разными заявлениями, меня обвиняли в том, чего я никогда не делала и не говорила, люди, похоже, не беспокоятся ни о доказательствах, ни даже о понятии клеветы». Когда ее спросили о том, появится ли она все же в Университете Кардиффа, она ответила: «Я становлюсь старовата для этого. Мне 76 лет. Я не хочу идти туда, чтобы на меня кричали и в меня бросались предметами. К черту это. Это не настолько интересно и не принесет никакой пользы»[245]245
  Ibid.


[Закрыть].

Однако оскорбление Грир и в целом отлучение ее от наиболее современной версии феминизма стало обрядом посвящения для поколения женщин, которые – знали они об этом или нет – извлекли выгоду из ее новаторства. В журнале «Varsity», издаваемым Кембриджским университетом (в котором в 1960-х училась и сама Грир) Ив Хогстон опубликовала статью под заголовком «Джермейн Грир больше нельзя назвать феминисткой». По словам автора этой статьи, «Грир сейчас – просто старая белая женщина, которая сама себя отправила в изгнание. Ее комментарии наносят непоправимый ущерб и отражают полное отсутствие уважения к жизням трансгендерных людей. Пока она думает так, она не может больше быть значимой феминисткой. Она больше не стоит за те же вещи, за которые стоим мы»[246]246
  Eve Hodgson, ‘Germaine Greer can no longer be called a feminist’, Varsity, 26 October 2017.


[Закрыть]. Точно так же, как Питер Тиль больше не был геем, а Канье Уэст больше не был чернокожим, Джермейн Грир больше не была феминисткой.

С годами стало ясно, что презрительное отношение студентов к своим предшественникам не ограничивалось университетами – оно распространилось повсюду. И предположение о том, что феминисток, принадлежащих к тому же поколению, что и Грир, следует поносить за их отношение к трансгдерным людям, стало нормой. В сентябре 2018 года домохозяйка из Англии по имени Келли-Джей Кин-Миншалл заплатила £700 за размещение своего плаката на билборде в Ливерпуле. На этом плакате было написано всего лишь определение из словаря. Там было написано: «Женщина: женщины, существительное, человек женского пола». Кин-Миншалл сказала, что заплатила за размещение этого плаката из-за своего беспокойства, что слово «женщина» было словом, которое «присваивали для того, чтобы оно обозначало что угодно». Но определение из словаря недолго провисело на билборде. Ученый и самопровозглашенный «союзник трансгендерного сообщества» по имени доктор Эдриан Хэрроп пожаловался в полицию о том, что билборде был «символом, который заставляет трансгендеров чувствовать себя не в безопасности»[247]247
  Woman billboard removed after transphobia row’, BBC News website, 26 September 2018.


[Закрыть]. В последовавшей за этим дискуссией на телевидении ведущий передачи «Sky» обвинил Кин-Миншалл в «трансфобии» из-за этого плаката. И после того, как Хэрроп отчитал Кин-Миншалл за то, что та не использовала по отношению к нему звание «доктор», он сказал, что исключение транс-женщин из определения слова «женщины» было «неприемлемым в современном и прогрессивном обществе»[248]248
  Debate between Kellie-Jay Keen-Minshull and Adrian Harrop, Sky News, 26 September 2018.


[Закрыть]. Даже правые и консервативные новостные сайты писали о появлении на телевидении Кин-Миншалл, в заголовках к которым говорилось, что она «была заклеймена зрителями как «опозорившаяся»» – за то, что «настаивала» на том, что транс-женщина – это не то же самое, что женщины[249]249
  Blogger accused of transphobia for erecting a billboard defning “woman” as “adult human female” is branded “disgraceful” by This Morning viewers – as she insists trans women do not ft the criteria’, Mail Online, 28 September 2018.


[Закрыть].

Женщины, которые пытались сохранить понятие женственности за женщинами, везде встречали одну и ту же язвительную реакцию. На «лондонском прайде» 2018 года группа активисток-лесбиянок испортила ЛГБТ-вечеринку, протестуя против того, что им показалось захватом праздника трансгендерами. Британская гей-пресса обвинила этих женщин («ТЭРФ») в гомофобии и разжигании ненависти, а несколько недель спустя на «прайде» в Манчестере, по слухам, раздавались «громкие выкрики одобрения», когда диджей, гомосексуал, объявил, что протестующих в Лондоне должны были оттащить за их «отвисшие сиськи»[250]250
  Julie Bindel, ‘Why woke keyboard warriors should respect their elders’, UnHerd, 24 October 2018.


[Закрыть].

Среди угроз, затыкания и отказов в выступлениях, один вопрос, который редко задается, заключается в том, почему феминистки определенного течения не должны протестовать против элементов – по меньшей мере – возникающего транс-дискурс. Чем больше женщин прогоняют с этой территории, тем яснее становится суть этого спора. Такие феминистки, как Биндел, Грир и Берчилл вышли из тех школ феминизма, которые по-прежнему озабочены проблемами женских репродуктивных прав, прав женщин на то, чтобы покинуть жестокие и абьюзивные отношения, и многими другими. Они также являются женщинами, которые верили, что необходимо сломать стереотипы о том, чем женщина должна быть или могла быть. Пожалуй, самым очевидным моментом их расхождения с транс-движением является то, что во многом трансгендерность не просто не ставит под вопрос социальные стереотипы о гендере – она усиливает их.

Рассмотрим знаменитую YouTube-блогершу, транссексуалку, сменившую пол с мужского на женский – Блэр Уайт, которая, став женщиной (до объявления о своем обратном переходе в конце 2018 года с целью стать отцом детей), сделала свое тело похожим на пин-ап фантазию мальчика-подростка о женщине: выдающаяся грудь, откинутые назад волосы, надутые губы. Или посмотрим на другой конец спектра женских архетипов. В декабре 2015 года Джули Биндел наконец позволили выступать в университете Манчестера, где она появилась в рамках «круглого стола» вместе с писательницей-транссексуалкой и активисткой Джейн Фэй. В то время, когда Биндел произносила речь, а также в другие моменты Фэй сидела и вязала какой-то пурпурно-розовый предмет одежды. Она взяла с собой свои принадлежности для вязания. Или посмотрим на Эйприл Эшли, которая в документальном фильме, посвященном празднованию ее 80-летия в 2015 году, возвращалась в свои детские воспоминания в Ливерпуле, где ей вручали ключи от города. В течение всего фильма невозможно было избавиться от чувства, что Эшли пытается пройти кастинг на роль двойника королевы Елизаветы II[251]251
  See ‘April Ashley at 80’, Homotopia festival. On YouTube at https://www.youtube.com/watch?v=wX-NhWb47sc


[Закрыть]. Несмотря на поношения, которые выпали на долю определенного поколения феминисток за то, что те не поддержали транс-дискурс, никто никогда не объяснял, почему они должны это сделать. Речи обвинителей могут быть красочными, когда они атакуют эту цель (так же, как они атакуют и другие цели), но обвинения феминисток в том, что те полны ненависти, опасны, поощряют насилие и даже не являются феминистками обходят важные вопросы, которые те поднимают. Почему некоторые феминистки должны спокойно относиться к мужчинами, которые становятся женщинами только для того, чтобы выставлять напоказ свою идеальную грудь, подражать членам королевской семьи или заниматься вязанием?

Родители

Покойный Роберт Конквест однажды сформулировал три правила политики, первое из которых гласило: «Каждый консервативен в том, что знает лучше всего». А родители, можно сказать, лучше всего знают своих детей. Одним из объяснений недавнего всплеска критических вопросов о природе трансгендерности является то, что родители в таких странах, как Америка и Великобритания, начали беспокоиться о том, чему учат молодое поколение. Они также беспокоятся о том, что в некоторых случаях уже происходит.

Родители беспокоятся, когда слышат слова психолога из Сан-Франциско, специализирующегося на детском развитии – Дианы Эренсафт – о том, что ребенок с «приписанным при рождении мужским полом»[252]252
  See video from 2 mins in here: https://vimeo.com/185149379


[Закрыть], которому исполнился год и который расстегивает пижаму и размахивает ею определенным образом, на самом деле подает «невербальные сигналы о своем гендере». В отличие определенного сегмента медиа, родители не радуются, когда девятилетней дрэг-квин предлагают модельный контракт в ЛГБТ-фэшн-компании и когда та говорит другим детям в популярном YouTube-видео: «Если ты хочешь быть дрэг-квин, а твои родители тебе запрещают, то тебе нужны новые родители». И они беспокоятся, когда школы, в которых учатся их дети, позволяют любому ребенку, утверждающему, что он является представителем противоположного пола, быть признанным и называться таковым. Одна мать из северной части Англии недавно описывала, как ее дочь сначала объявила о своей гомосексуальности, а затем – о трансгендерности. Когда ее мать и отец посетили родительское собрание, они узнали, что в школе уже начали использовать мужское имя по отношению к их дочери, которое та сама выбрала, и использовали мужские местоимения, говоря о ней. Школа была «полностью принимающей»[253]253
  ‘The school was already calling her “him”’, The Sunday Times, 25 November 2018.


[Закрыть].

Шотландское правительство советует школам не сообщать родителям ребенка, что тот желает сменить пол. В другом месте документ под названием «В поддержку трансгендерной молодежи», созданный шотландским правительством, утверждает, что ученики должны иметь возможность заниматься спортом в качестве представителя того гендера, в каком им комфортно пребывать, и что родителей не нужно уведомлять о том, что их ребенок хочет жить в одной комнате вместе с представителями противоположного пола во время школьных поездок. В других частях Великобритании родители рассказали о посещении родительских собраний, на которых учитель говорил об их ребенке в «неправильном» роде, а затем просто спрашивал их: «О, а вы не знали? Ваш сын/дочь идентифицирует себя как девочку/мальчика». Это происходит в школах, в которых ребенку необходимо разрешение родителей на то, чтобы ему выписали аспирин во время учебного дня.

Родители также узнают о таком явлении, как «кластеринг». Например, в 2018 году «информационный отчет о равенстве» в одной школе в Брайтоне, знаменитой своими «либеральными настроениями», отчитался о 40 учениках от 11 до 16 лет, которые «не идентифицируют себя с полом, который был присвоен им при рождении». Еще 36 учеников сказали, что они были «гендерфлюидами» – это означает, что они «не всегда» идентифицируют себя с полом, приписанным им при рождении. Результатом этого стало то, что в Великобритании за пять лет на 700 % возросло количество обращений детей в гендерные клиники[254]254
  Trans groups under fre for 700 % rise in child referrals’, The Sunday Times, 25 November 2018.


[Закрыть].

Конечно, активисты за права трансгендерных людей, такие, как группа «Русалки», заявляют, что «кластеринг» и рост числа обращений в гендерные клиники возникают потому, что некоторые люди попросту лучше осознают, что они трансгендерны – лучше, чем они могли бы это осознавать несколько лет назад. Но возможны и другие причины. Одной из них является то, как трансгендерность изображается в популярной культуре, особенно онлайн. Другая заключается в том, что растет количество уступок требованиям транс-активистов со стороны властей.

В интернет-культуре уже совсем не удивляет тот факт, что прием гормонов превратился в до нелепого простое и свободное от последствий занятие. На YouTube, в Instagram и на других платформах есть бесконечное множество людей, которые утверждают, что являются трансгендерами, и популяризируют идею о том, что таковыми можете быть и вы. Одно-единственное видео Джейд Боггесс (транссексуала, совершившего переход из женского пола в мужской) под названием «Один год на тестостероне» набрало более полумиллиона просмотров только на YouTube. Другое видео от блогера Райана Джейкобса Флореса на ту же тему набрало более трех миллионов просмотров. В таких видео инъекции тестостерона называют «Т» или «мужским соком». Некоторые из этих людей, которые совершают переход в режиме реального времени, становятся знаменитостями. Это не люди более старшего возраста, такие, как Кейтлин Дженнер, а яркие, общительные новые YouTube-звезды вроде Джазз Дженнингс.

Родившаяся мальчиком в 2000 году, Дженнингс начала появляться в СМИ и рассказывать о своей трансгендерности в возрасте шести лет. Когда ей было семь, она дала интервью Барбаре Уолтерс, которая, помимо других вопросов, спросила ее о том, кто ее привлекает. Продвижение Дженнингс не ослабевало. Когда ей было 11 лет, кабельный канал, основанный Опрой Уинфри, транслировал документальный сериал о ней под названием «Я – Джазз». Будучи тинейджером, Дженнингс получила множество медианаград и была включена в список «Наиболее Влиятельных Людей». Она также заключала рекламные контракты и получала другие выгоды от своей славы. Документальный сериал «Я – Джазз» на канале TLC на данный момент длится уже пять сезонов и продолжает делать ее, ее родителей и членов семьи (которые также появляются в шоу) богатыми и знаменитыми. В пятом сезоне этого сериала Джазз исполняется 18, и она проходит через «операцию по конфирмации пола». Сидя на каталке, она дерзко щелкает пальцами и говорит: «Сделаем это!» Даже отрывки из этого телешоу на YouTube набрали миллионы просмотров.

Но здесь, вероятно, сказывается не только элемент массовой культуры. Присутствует также добровольное согласие медицинских работников. Когда мы смотрим такие телешоу, как «Я – Джазз», нам становится ясно, что существуют профессиональные медики, которые рады сделать все для того, чтобы помочь человеку, который родился мальчиком, стать девочкой. Все это является частью принятия, которое привело Национальную службу здравоохранения к подписанию договора о том, что врачи НСЗ никогда не будут «подавлять выражение индивидом его гендерной идентичности»[255]255
  Trans groups under fre for 700 % rise in child referrals’, The Sunday Times, 25 November 2018.


[Закрыть]. Но несмотря на то, что некоторые медработники предупреждают о возможности «гипердиагностики и чрезмерного лечения», предположения продолжают двигаться в одном направлении.