Текст книги "Дом на холме"

– Мама говорит, что «не так» потому, что люди не хотят начать менять жизнь с себя, – возразила Би.

– Прекратите ссориться! – Эмили громко хлопнула в ладоши.

– А кто тут ссорился? – Никодемас весьма правдоподобно сделал невинное лицо.

Странная мысль пришла в голову: она ведь не знает о своих друзьях ровным счетом ничего. Как же так получилось? Вернее, не получилось. Не получилось познакомиться по-настоящему.

Перемена почти закончилась, и ребята поспешили в класс. Для Эмилии это была первая алхимия в жизни, хотя внезапно открывшаяся проблема занимала ее сейчас более всего.

Наверное, потому бедняжка не отреагировала, когда высокий старшеклассник приветливо поздоровался с компанией на лестнице. Девочка так погрузилась в размышления, что не сразу поняла, откуда ей может быть знакомо ухоженное приятное лицо.

– Это же он! – Робин обернулась целых четыре раза. – Чарли! Надо же, помнит нас!

– Кажется, я просто нечаянно наступила ему на ногу. – Эмили прибавила шаг. – Перестань вертеться – это неприлично.

– Пускай, – отмахнулась Би. – Он еще смотрит на нас.

– Прекрати. – За подругу сделалось стыдно. – Что в нем такого?!

– Ничего особенного! – Никодемас почти скрипел зубами. – Обычный павлин.

К счастью, блондинистая голова старшеклассника скрылась из виду – правда, Роби успела на всех надуться. Странное оживление охватывало ее всякий раз, когда та слышала разговоры о «Золотом Чарли».

Берта прошествовала мимо такая же надменная, как обычно. Отчего-то Эмилию это обстоятельство не удивило. В расписании значилось «С. Мерривезер» в графе «Основы алхимии». Воображение рисовало счастливое прекрасное существо с крылышками, порхающее по классу. Только вместо него за столом сидела хрупкая женщина с волосами, уложенными «корзинкой».

Если бы девочка взялась ее рисовать, то в картине не нашлось бы ни резких линий, ни острых углов. Овальное лицо, выпуклые светлые глаза, – учительница напоминала грустную куклу с фарфоровой головкой, которая сидит за стеклом магазинной витрины и ждет свою хозяйку. Голос у нее тоже оказался фарфоровый. Он звучал, как нежное «динь» серебряной ложечки о кофейную чашечку из тех, что миссис Варлоу никогда не доставала из шкафа по пустякам.

– Из-за инцидента на прошлой неделе, – начала учительница, – сегодня мы еще раз запишем и выучим некоторые правила, позволяющие избежать неприятностей. Вы не поможете мне, мистер Рафли?

Никодемас потупился под благожелательным, но серьезным взглядом женщины.

– Да, мисс, – промямлил он.

– Замечательно. – По классу пробежал легкий смешок. – В таком случае, выйдите сюда. Я вас назначаю летописцем.

«Солей», – старательно вывела Эмили имя учительницы, пленившей ее сердце с первого взгляда и безо всяких иллюзий. Тем временем, Никодемас добрался до длинной кафедры, за которой исчез почти по шею.

– Правила просты. – Мисс Мерривезер оставила мальчика за спиной и повернулась к классу. – Нельзя вещества брать руками. Почему? Паттерсон! С места.

– Можно испачкаться? – предположила та, но, увидев, что женщина едва заметно качает головой, исправилась: – Они могут оказаться ядовитыми.

Эмили как завороженная следила за крошечными, точно детскими ручками учительницы. Пухлые пальчики с красивыми розовыми ногтями плавно порхали, рассекая воздух.

– По той же причине, – продолжала женщина, – нельзя вещества пробовать на вкус, как бы они ни выглядели! А следующее правило нам подскажет и пояснит мистер Рафли.

– Смешивать реактивы как попало нельзя, – откашлявшись, сообщил мальчик, при этом его макушка почти полностью скрылась за кафедрой. – Потому что будет плохо пахнуть.

– Потому что ничего не получится, – ласково поправила мисс Мерривезер. – Чтобы добиться результата, нужно знать, чего именно добиваешься.

– Спасибо, мисс, – макушка исчезла окончательно.

– Надеюсь, вы это усвоили, молодой человек? – Учительница сделала шаг назад, как бы заставляя Никодемаса выбраться из укрытия.

Само собой, ему, так или иначе, пришлось бы выбираться из-под кафедры. В противном случае, никто не смог бы прочесть следующее правило.

– Нюхать все только с предосторожностями, – женщина удивительным образом умела завладевать вниманием слушателей. – Покажите мне, как.

Ребята взяли в одну руку воображаемые колбы, а другой плавно помахали над несуществующими горлышками так, чтоб воздух долетел до носа. Эмили тщательно зарисовала движения, боясь не запомнить.

Вслед за всеми девочка продолжила записывать. «Использовать только чистую посуду», – естественно, если смешивать что попало и как придется нельзя. «На рабочем столе должен царить порядок», – это и мама твердила с утра до ночи. Но вот два следующих правила сильно смутили.

«Реактивы использовать экономно» и «Реактивы обратно в колбы не сливать»… Казалось, эти две истины исключали друг друга – только правила есть правила. С ними не поспоришь.

От слов «кислоту, попавшую на кожу, смывать проточной водой» Эмилию передернуло. Остальное звучало менее кровожадно.

Девочка так усердно записывала и зарисовывала, что мисс Мерривезер, обходя класс, надолго задержалась у ее стола. А Эмилии хотелось непременно выделиться в глазах женщины.

Сигнал на перемену показался самым неприятным звуком на свете! Би все еще дулась, Никодемас будто ощетинился колючками, как Патрикова изгородь – ситуация требовала решительных действий.

– Что с вами? – обогнав друзей и заставив их остановиться, спросила девочка.

– Ничего. – Робин отвела взгляд.

– Что не так? – настаивала Эмили.

– Два слова: Чарли Уэлш. – Никодемас скривился не хуже Берты. – Белобрысая голубоглазая кукла.

– Он замечательный! – взвизгнула Би и бросилась бежать.

Такой реакции ребята не ожидали. Эмилия резко швырнула свой портфель в руки донельзя удивленному Никодемасу и припустила за мелькающими в толпе хвостиками. Не успевая извиняться, она расталкивала мирно идущих.

– Чокнутая! – крикнул кто-то вслед.

– Простите! – не оборачиваясь, ответила Эмили.

Вопреки предположению, Робин вовсе не собиралась спрятаться в женском туалете. Она петляла, как заяц! Сигнал на последний урок прозвучал, а догнать подругу Эмилии так и не удалось.

Внезапно девочка поняла, что потерялась. Пестрое море учеников схлынуло, коридоры затихли. Закрытые двери, за которыми шли уроки, незнакомые голоса… «Я – прогульщица!» – подумала Эмили.

Нужно было срочно выйти к какой-нибудь лестнице, именно там девочка видела «План экстренной эвакуации». Подробная карта в два счета вывела бы ее в нужное место!

От опасности попасться на нарушении школьных правил второй раз за день сердце бешено колотилось где-то в горле. Совершенно ясно, что стоя посреди коридора в незнакомой части здания и ничего не делая, проблемы не решить. Постучать в первый попавшийся класс и попросить проводить, – конечно, выход, только уж очень наивный и детский.

В мире фантазий Эмили никогда не теряла присутствия духа, а сейчас чуть не плакала. Самоирония – замечательная вещь. Она способна придать сил тогда, когда все остальные средства не помогут.

Выбрать направление оказалось несложно: прямо, прямо, вдоль стены, налево, снова прямо… Если думать на ходу, мысли обязательно вытеснят страхи, только мысли нужны непременно хорошие. Девочка во всех подробностях представила, как пригласит друзей к себе на выходные, как они будут гулять по саду и есть яблоки, играть с пегасом…

Эмили прикусила губу и остановилась. Внезапно Орин обжег тело! Картинка перед глазами пошатнулась, а откуда-то сзади раздался оглушительный визг.

Тут-то девочка обнаружила, что лежит на полу, да еще и на пороге до боли знакомой белой комнаты. Испуганная мисс Мулиэр внимательно вглядывалась ей в лицо.

«Кто кричал?», – хотела спросить Эмили, но язык не послушался.

– Успокойтесь… сейчас пройдет… – причитала фельдшерица. – У вас кровь. Осторожно, поднимайтесь… пол холодный. Запрокиньте голову.

– Мне лучше, – наконец, смогла выговорить Эмилия.

– Не похоже, – нахмурилась мисс Мулиэр. – Минуточку. Вот, возьмите салфетку.

Без посторонней помощи девочка добралась до знакомой жесткой, как доска, кушетки.

– Войдите, – предложила Бланка кому-то невидимому для Эмилии.

– Я не хотела. – Робин хлюпала носом. – Не хотела кричать. Я… боюсь вида крови.

– Вы одноклассницы, если память мне не изменяет? – игнорируя последнюю реплику, спросила бесцветная особа.

Вопрос не адресовался никому конкретно, поэтому обе девочки кивнули.

– Хорошо. Я сообщу, что ваше отсутствие на последнем уроке оправдано, – подытожила та, но разговор на этом не закончился. – Мисс Варлоу, если проблемы со здоровьем продолжатся, я буду требовать вашего отстранения от занятий или снижения нагрузки.

– Со мной все в порядке, проводите нас на занятие, пожалуйста.

Внешнее спокойствие давалось ценой колоссального внутреннего напряжения. На одеревеневших ногах Эмили спешила за фельдшерицей, стараясь не смотреть в сторону Би. Если бы не она… если бы не глупый «побег»… ничего бы этого не было. Стоит маме узнать о проблемах со здоровьем, как школе придется сказать «пока».

* * *

Дайна бесшумно скользила вдоль стены. Ее положительно радовали глухие школьные переходы. К несчастью, архитектор, проектировавший здание, не любил единообразия. Разосланные во всех направлениях Глазки то и дело показывали широкие длинные окна и залитые солнцем площадки.

Вылазка в учительскую превратилась в путешествие. Чтоб не выглядеть глупо, Дайна выбирала самые темные коридоры. Странная настороженность не покидала ни на секунду.

Паранойя? Возможно. Но если девочка не прекратит спонтанно нарушать ход времени, сохранить ее способности в тайне в самом деле не удастся. Мисс Уиквилд боялась пропустить момент, когда на горизонте появятся дивные. Самым простым решением стало бы запереть Эмилию Варлоу в пансион при Ордене. Только тогда на нормальной жизни точно можно ставить крест. Протектор в подобном заведении не нужен, да и девочке вряд ли понравится в обществе морфов, псиоников, смотрящих в ночь и прочих, подлежащих обязательной переписи. Снова вспомнилось детство. Жить в одной комнате с девочкой, тщетно пытающейся вывести у себя блох, малоприятно.

Добравшись до пункта назначения, Дайна вошла без стука. Внутри оказалось даже мило: мягкие кресла с высокими спинками, уютный камин, добротный столик с аккуратной стопкой газет на нем… и шкафы, шкафчики, полочки. Вернув журнал на место, она собралась уходить, но ощущение хорошо выполненной работы действовало расслабляющее.

В ограниченной четырьмя стенами комнате свет ламп под рыжими абажурами с бахромой будто щекотал душу изнутри. Непреодолимо хотелось опуститься в манящее кресло, налить себе чашечку чаю.

Подцепив верхнюю газету, мисс Уиквилд болезненно поморщилась. На первой полосе красовался заголовок: «Танцоры теряют форму!» А чуть ниже она увидела себя. Как удачно Руф влез в кадр: не разглядеть ни одного знака отличия. Дайна швырнула газету на стол. С легким шуршанием рассыпались пахнущие типографской краской листы, как рассыпалось ее хорошее настроение. Вдобавок в комнату вошли двое: толстяк с улыбающимся лицом и миниатюрная женщина. Первого знали Орбус Оуэл, вторую Солей Мерривезер.

Казалось, учителя в этой школе соревновались, чье прошлое менее примечательно. Дайна, досконально изучив их личные дела, едва не засохла от скуки. Не состояли, не участвовали, не замечены, – словом, тоска зеленая. Но расслабляться все равно нельзя. Ее личное дело тоже ведь разнообразием не блещет.

– Как хорошо, что вы все еще здесь! – всплеснула беленькими ручками Солей.

– Для меня хорошо, или для вас? – Дайна иронически приподняла бровь.

– Для всего коллектива, – горячо заверила та. – Мы собираем подписи о переносе учительской в другое крыло.

– А тут что не так? – она краем глаза следила за Оуэлом.

Мужчина открыл шкафчик, вернул на место журнал и пристроился в кресле напротив.

– Здесь нет окон! – возмутилась Мерривезер.

– Мне жаль вас разочаровывать, – беспристрастно отозвалась мисс Уиквилд, – но я не решила, как долго проработаю здесь. Если вы еще не знаете, мои уроки проходят в подвале. Так что отсутствие окон меня не смущает.

– Как интересно! – вмешался в разговор Оуэл. – Я слышал, это связано с вашей методикой преподавания.

– Именно, – кивнула Дайна. – Я широко применяю иллюзорные карты, а они эффектно смотрятся исключительно в темноте.

Солей Мерривезер высоко вздернула подбородок, проследовала к шкафчику, а уже через минуту вышла не прощаясь.

– Зря вы так, – как бы между прочим бросил господин Оуэл, отгораживаясь шелестящей газетой. – Учителя люди сложные. Сколько бы ни проработали, все одно… вместе. Вот… Занятная статейка…

– Да уж, – мисс Уиквилд поежилась.

– Подумать только! – продолжал бормотать мужчина уже себе под нос. – Контрабандисты сдались властям в страхе перед каким-то призраком… И это в нашем городе!

– Позволите? – Дайна привстала и обошла стол.

– О, конечно! – толстяк масляно улыбнулся.

Она вгляделась в снимок. Странно знакомым показалось лицо, мелькнувшее вполоборота за зарешеченным окном. Вот что имела в виду Алекс под «правосудием».

– Совсем забыл. – Орбус Оуэл подскочил, как ужаленный, но, заметив на себе пристальный взгляд, добавил: – Дополнительные занятия для старшеклассников. Совсем вылетело из головы.

Тучный учитель спешно покинул комнату, его шаги утихли в глубине коридора.

Все время, пока сидела, Тень чувствовала неприятный холодок на затылке: наверняка директриса из своего кабинета балуется наблюдением за подковерными играми преподавательского состава. Сейчас это окна, а потом… Кто знает? Незаконно, но действенно, если боишься недоброжелателей.

«Вот и источник», – Дайна улыбнулась портрету Адэрс Мириам Прейвери в деревянной рамке на каминной полочке. Работа недурна: ни одного символа, не фонит, и вообще, ведет себя, как простая безделица. Достаточно, чтоб обмануть взрослого образованного обывателя.

Мисс Уиквилд высоко ценила подобные вещи. Зачаровавший это – мастер! Полюбовавшись еще немного, она осторожно сняла портрет с полочки и с наслаждением повертела в руках. Мадам Прейвери сейчас на занятиях, кабинет пуст. Значит, некому и следить.

Не колеблясь, Дайна сунула портрет себе в чемоданчик. Помимо всего прочего, мисс Уиквилд сгребла и ненавистный газетный разворот, чтобы немедленно отослать его Танглу «с наилучшими пожеланиями». Оставалось просто повесить ключ на соответствующий ему крючочек, и первый рабочий день на новом месте окончен. Так она и сделала.

Попрощавшись с одиноким мистером Кроу в холле, Дайна вышла во двор. Тени деревьев аллеи проводили ее до ворот. Маленькая площадь тоже оказалась пустынна, только особо волнующиеся родители, спешившие за своими чадами на целых двадцать минут раньше положенного срока, нарушали покой. Они шли, не обращая внимания на высокую фигуру в простом черном платье, уткнувшуюся в носовой платок. Кому какое дело до чужих проблем?

* * *

Прямо в прихожей Дайну встретил Найджел. Связной выглядел неважно: черные мешки под глазами, седая щетина, вечная засаленная рубашка и невообразимый запах гадкой выпивки, сбивавший с ног не хуже зловоний кобольдов.

– В чем дело? – коротко осведомилась мисс Уиквилд, ощущая, как в сердце поднимается слепящая ярость.

– Да-а-а… Погано дело…так его разэдак! – Найджел упирался руками в стены, чтоб не упасть.

– Ну это уж слишком! – Она одним прыжком достигла места, где стоял тот. – Ни стыда, ни совести!

Звонкая оплеуха не приблизила к желаемому результату ни на йоту. Тогда Дайна поволокла пьяного паразита в ванную комнату. Может, от страха, а, может, по какой другой причине, бедняга не упирался и не пытался вырваться.

– Если еще хоть!!.. – рычала Тень по дороге.

Оказавшийся в рубашке и брюках под ледяным душем, Найджел начал постепенно приходить в себя. И чем громче стучали от холода его зубы, тем яснее становился разум. Мисс Уиквилд в очередной раз вспомнила, что она Леди и сверлила своего связного ненавидящим взглядом.

– Итак, чем обязана? – собрав весь оставшийся резерв терпимости, продолжила она. – С чего мне такое счастье?

– Для тебя… задание. Удовлетворить право Танцора на смерть, – мужчина бессильно опустился на корточки и продолжил уже шепотом: – Это входит в твои обязанности. Справишься?

Дыхание перехватило: вместо ярости внутри начала расползаться всепоглощающая пустота. Любой смог бы прочесть это в ее глазах.

– Справлюсь, – подчеркнуто сухо ответила Дайна.

– Нет, – отчаянно замотал головой тот. – Ты, ведь не хотела убивать… Майкл и Эрика… они… ты не сможешь!

– Смогу! – внезапно мисс Уиквилд испугалась сама себя, но ничем не выдала этого.

Найджел, дрожа всем телом, извлек из внутреннего кармана жилета мокрые черные листы, свернутые трубочкой.

– Чтоб духу твоего здесь не было, когда я вернусь, – бросила женщина и оставила беднягу мерзнуть в одиночестве.

Форма всегда успокаивала, но не сейчас. Дайна переодевалась чудовищно медленно. Единственное спасение – не думать ни о чем. Подойдя к зеркалу, она внимательно посмотрела себе в лицо, стараясь запомнить его до того, как… выполнит долг.

С трудом разделив склеившиеся черные листы, Дайна принялась изучать их содержание. Погрузившись в чтение, она не заметила, что Найджел протиснулся в дверь:

– Надеешься переубедить их? – осторожно спросил он.

– Я обязана предложить всякому отказаться от задуманного, – не поднимая глаз, ответила мисс Уиквилд.

– Не выйдет, – выжав жилет прямо на пол, признался связной. – Не веришь мне, так твоя демобилизованная подружка скажет то же самое.

– Я обязана предложить. – Хорошо, что Тени не умеют паниковать, когда речь заходит о заложенном в них «долге».

Все существо Дайны протестовало, не желая смириться с неизбежным, а разум упорно искал выход.

Танцоры бессмертны. Для них нет старости, но лишь внешне. У каждого свое «слишком долго». Даже в случае гибели тела Теней принадлежат Ордену. Если только… Если только Вестник не освободит от службы раз и навсегда.

– Кому? Кому предложить? – Найджел уже стоял в настоящей луже. – Майкл и Эрика уснули две недели назад и едва ли станут говорить с тобой. Они все решили.

– Отправляй меня, – приказала мисс Уиквилд. – Теперь и я вижу, что нет смысла тянуть.

Связной прерывисто вздохнул и побрел к ней, оставляя за собой мокрый след на ковре. Вспышка и тьма.

* * *

…В незнакомом квадратном холле темно и тихо. Самый обычный интерьер: вешалка, зеркало, столик, ковер, двери, лестница. Шорох шагов нарушил безмолвие.

– Кто здесь? – испуганный голос звучал неуверенно.

– Меня прислали из Ордена, – как можно мягче отозвалась Дайна.

На самом деле, она совершенно не представляла, что положено говорить в таких случаях.

– Я… я Томас, правнук… – молодой мужчина с осунувшимся лицом спустился, держа перед собой свечу.

Мисс Уиквилд вдруг осознала, что не может сделать ни шагу. Робкий огонек извивался, будто пытаясь соскользнуть с фитиля и улететь. Свет золотом поблескивал на ресницах и щеках Томаса.

– Проводите меня, – осторожно попросила Дайна.

– Да…да, конечно… – внезапно крошечный огонек погас, распространяя душный запах воска. – Простите…

Молодой человек рассеянно сунул свечу в нагрудный карман и принялся искать что-то. Найдя спичечный коробок, несчастный Томас рассыпал все его содержимое по полу, встал на четвереньки и дрожащими руками зашарил вокруг. Свеча выпала и укатилась.

Мисс Уиквилд наблюдала неподвижно, точно статуя. Они оба просто тянули время. Дайна видела, как крупные тяжелые слезы сыпались из глаз Томаса градом на ковер, как бесшумно тряслись его плечи…

Крошечный шпион выпорхнул из рукава и скрылся на лестнице. Она легко покачнулась, но этого оказалось достаточно. Томас попытался вскочить, но поскользнулся на злосчастной свече и рухнул обратно.

– Не пущу!!! – крик отчаянья полоснул звериными когтями. – Уходите от нас! Умоляю! Я сделаю что угодно, только не трогайте нас!!!

– Прости, – прошептала Дайна.

Вероятно, именно так человек торговался бы со смертью, будь она овеществленной.

Леди Уиквилд знала, куда нужно идти. Ноги несли вопреки велению сердца. Несчастный вцепился в полы форменной мантии, а ткань просто растаяла тенью в слабых пальцах. Тогда Томас разразился рыданиями, заставившими кровь похолодеть в жилах, а душу сжаться и комом застрять в горле.

– Я не… не хочу остаться один!!!.. – задыхаясь, ревел он.

Дайна ненавидела себя. Если бы можно было развернуться и броситься прочь! Оставить позади весь этот ужас. Но проклятые законы, долг и прочая дрянь не позволяют поступить так.

– Бессердечные твари!!! – рычал ей в спину Томас. – Убийцы!!! Вы и весь ваш Орден!

Вступать с парнем в полемику, равно как и что-то объяснять – терять время и ломать собственную решимость. Без того весьма хрупкую.

Остановившись перед последней дверью на мгновение, Дайна спросила себя, готова ли, и получила весьма неприятный ответ. Рыдания на первом этаже не прекращались. Возможно, в надежде убежать от них она поспешила войти и закрыть за собой.

Настоящий дом Танцоров – ни намека на окна. У противоположной стены широкая кровать. Дайна заставила себя задержать на ней взгляд. Пожилые мужчина и женщина в жемчужных одеждах крепко держались за руки.

Состарить Теней способны лишь они сами. Одних уродует судьба, они сохнут и истончаются, столкнувшись с чем-то, от чего не получается оправиться. Других изменяет осознание бренности и конечности всего. Так, чтобы вырасти, Дайна когда-то поняла, что детство – миф.

– Сэр Майкл Миствуд, – комната словно ела звуки, – я обязана предложить вам продолжить жить.

Мужчина остался безучастен к словам. Мисс Уиквилд ждала. Взгляд невольно упал на тумбочку, где в ряд стояли три фотографии. Со всех счастливо улыбались красивые пары. Вот двое в черных, как сама Дайна, мантиях. Ком в горле ощутимо разбух. А остальные? Неужели дети и внуки? Тогда почему Томас боится одиночества? «Они все умерли», – сообщил разум.

– Леди Эрика Миствуд, – голос дребезжал, как расстроенные струны, – я обязана предложить вам продолжить жить.

И опять никакого ответа. Пустота в душе мисс Уиквилд дала о себе знать. Как в полудреме Тень стянула перчатки. Она бесшумно подплыла поближе. На мгновение Дайна увидела себя наивной девочкой, примеряющей форму. Думала ли она тогда, что будет стоять вот так? Вначале кажется, будто служба в Ордене сплошь подвиги во имя спасения человечества. Если бы…

Сдерживать пустоту не осталось сил, и Дайна сдалась. Ладонь сама легла на плечо мужчины…

* * *

Она помнила, что обязана выйти из дома не как-нибудь, а именно через дверь. Словно чумная, Леди Уиквилд спустилась по лестнице, миновала сжавшегося в комок на полу Томаса, пересекла холл.

Ручка, жалобно скрипнув, поддалась. Подняв голову, Дайна шагнула через порог и замерла: больше десятка Танцоров стеной стояли перед ней. Форменные мантии, черная ткань вместо лиц, безмолвие… Дайна отлично понимала, для чего все они здесь, и постаралась подготовиться. Танцоры – семья. Части целого. Один умирает – остальные мгновенно узнают об этом.

Тени шли сквозь нее, шли прощаться, а мисс Уиквилд всем своим существом чувствовала их скорбь, такую же черную, как сами полупризрачные фигуры. Вскоре улица опустела.

Открыв глаза, Дайна увидела ту единственную, кто смогла бы поддержать и помочь. Что-то навсегда изменилось внутри. Наверное, именно сейчас исчезла наивная тринадцатилетняя девочка.

– Как теперь жить? – мисс Уиквилд буквально бросилась к жемчужной мантии.

Леди Александра крепко обняла ее, как не обнимал никто и никогда. Дайна вдруг по-настоящему сделалась маленьким напуганным ребенком, которым не имела права быть много лет.

– Ты справилась, – из янтарных глаз катились слезы, они срывались и падали… срывались и падали…