Текст книги "Пашня. Альманах. Выпуск 2. Том 2"

Мария Морозова

Небо похоже на кленовый лист. Цветные прожилки, от кремово-желтого до ярко-лилового, растекаясь, заполоняют все до горизонта.

– Расскажешь, где мы сегодня?

Жюли довольно улыбается.

– О, это мое любимое место. Здесь гнездятся ящероголовые ежи, представляешь? А иногда сюда приходит Понедельник, мы с ним болтаем. – Жюли замечает, как Рут морщится, и добавляет. – Он добрый, просто не всем с ним везет.

Рут насмешливо фыркает, но молчит.

– Расскажи мне про ловцов снов, – просит Рут и плюхается на бирюзовую траву. Перед девушками тут же появляются две чашки горячего шоколада. Одна, правда, неполная, да и сахара многовато, но Рут все равно молодец.

– Профессиональных ловцов снов в нашем мире осталось совсем немного, мало кто берет учеников. К тому же надо обладать особенным чутьем. Приходится сдавать экзамен, чтобы тебя приняли в Гильдию.

Рут вся внимание. Она обожает рассказы Жюли о таинственном Между и о ловцах снов.

– Мне просто везет на сны. В основном они существа неприхотливые, но иногда такие попадаются… На мой взгляд, самые капризные – сны из других миров. Но они же самые ценные. Их можно поймать только Между, а туда вначале надо найти дорогу. Сны бывают разные. Сон-подарок, сон-лекарство, сон-приключение. Для каждого своя приманка, свое время и место. Но самая большая удача – поймать сон Художника. Художники способны менять миры и даже создавать новые. А уж их сны… – Жюли смотрит на Рут, всю измазанную в пастели, и улыбается. – Еще у ловцов есть одно правило, – меж тем продолжает Жюли, рассеянно поглаживая ящероголового ежа по чешуйчатой головке, – не правило даже, табу. Нам нельзя ловить сны для себя, только на заказ.

Рут удивлена. Она не может понять, как это, жить без снов.

– А сейчас мы разве не во сне? – Рут выразительно смотрит на разноцветное небо. Оно похоже на гигантское витражное окно, через которое просвечивает теплый, чистый солнечный свет.

– Во сне. Но это твой сон.

***

Рут открыла глаза и улыбнулась. Она не помнила, что ей снилось, но знала – сон был замечательный. Вот бы и весь день такой!

«Пора собираться в художку. Уже третья школа за два года. А все из-за мамы с ее проектом… Надоели эти переезды. Только привыкнешь, познакомишься, опять пакуем чемоданы. Конечно, можно было остаться у бабушки Нэнси, но без мамы нельзя. Хотя у бабушки пирожки».

Группа ребят стояла у двери класса в ожидании просмотра. Рут робко перешептывалась с новой знакомой, Мирой.

– Итак, ребята. Я очень рада видеть вас после каникул. Надеюсь, все готовы и не забыли принести работы. Рут, ты готова? – обратилась учительница к новенькой.

Девочка кивнула и молча начала раскладывать картины.

– Твои работы не перестают меня удивлять. Такая прорисовка! Отличная цветопередача. Но, опять проблемы с небом. Такое чувство, что ты просто взяла палитру и припечатала ее на лист. Если художник рисует с натуры…

– …то он должен либо рисовать все с точностью, либо не рисовать, – Рут недовольно тряхнула челкой, – но там такое небо. Я знаю.

– Рут, но где же ты встречала нежно-зеленое небо с желтыми, синими, фиолетовыми и розовыми пятнами? – вздохнула учительница и повернулась к детям, вставшим в очередь на просмотр.

–Да врет она все, не бывает такого. Рушка-врушка, – захихикал вредный Эрик.

– Рушка-врушка! Врушка-рушка!

Девочка быстро и неуклюже попыталась собрать рисунки. Листы, подобно диким птицам, вылетали из рук, пребольно царапая острыми краями. Рут зажмурилась, ей изо всех сил захотелось исчезнуть.

– Хватит! – попыталась успокоить друзей Мира, но Рут этого не слышала.

Придя домой, она, ничего не сказав, заперлась в своей комнате. За окном расплывалось серое небо, виднелись ровные ряды светло-коричневых, цвета разбавленного какао, многоэтажек. Кое-где, по краям пыльной дороги, росли сухие кусты ежевики.

Рут разложила рисунки. Акварельные улочки переходили в пастельные парки и гуашевые дома. Узкие мордочки неизвестных зверей выглядывали из-за кустов масляного леса, хитро подмигивая. Она рассматривала булочную и улыбающегося булочника на пороге. Сангина, немного мела. Это мистер Рой. У него всегда самые свежие булочки, и даже мэр города ходит к нему за багетами. А если Рой-младший разобьет, скажем, окно в школе, директор берет плату крендельками. Следующая картина, акварель – городской парк. По ночам здесь летают синие куропатки с лисьими хвостами.

И везде, на каждой картине – разноцветное небо. Как будто днем запустили салют, и он, взлетев, остался висеть в воздухе. Рут не знала, откуда в ее голове эти картины. Все образы и истории возникали сами собой.

Рут чувствовала, что ее место там. Она знала, что принадлежит этому миру, а он – ей.

***

Зажав в одной руке сачок для ловли бабочек, а в другой маленький сверток, обмотанный атласной лентой, Жюли медленно кралась по замерзшему полю, по пути отмахиваясь от надоедливых туманных щенков.

– Кам-кам-кам, – звала Жюли, рассыпая содержимое свертка, дюжину цветных камушков, вокруг которых тут же стал сгущаться туман.– «Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять, – как мантру повторяла про себя Жюли детский стишок, подкрадываясь к облаку с сачком наперевес, – вдруг охотник выбегает – она дрожащими руками подняла сачок в воздух, – прямо в зайчика стреляет…»

Жюли благоговейно взглянула на сон, беспомощно распластавшийся на самом дне сачка.

– А это будет сон-подарок.

Она сделала несколько шагов и исчезла в свете витражного неба.

***

Рут проснулась с ощущением полнейшего счастья. Ей снился живой город, его мозаичные мостовые, аккуратные разноцветные домики, улыбчивые жители. Потягиваясь, она все еще ощущала сладкий коричный запах румяных плюшек из пекарни мистера Роя, а звонкий смех Жюли Клеман эхом звенел в ушах. И еще был какой-то подарок.

Что-то острое пребольно кольнула ладонь. Девочка разжала кулак. На ее руке переливался всеми цветами маленький осколок неба.

Онлайн-курс Анны Старобинец «Проза для подростков». Подростки 14—15 лет. Мастер Олег Швец

Анастасия Заритовская

Двери школы были старыми. Их металлическое сияние – единственная часть здания не сделанная из нео-пластика (Plasticity, Inc.). Все остальное – стены, крыша, и даже формы студентов (Vetement Company) были гладкими и матово-голубыми; оттенки синего способствуют концентрации и умственному развитию. Надпись «Коллегиатный Институт №152» встречала меня ярко-красными буквами. Приложив палец к сенсору у входа, я отрыл дверь в школу и быстрым шагом вошел внутрь, стараясь не задерживаться.

Коридоры были наполнены движением. Студенты пробегали мимо, поглядывая на плакаты на стенах, которые поменяли сегодня утром. На прошлой неделе нам рекламировали новый тип наушников (Gear Tech), который к пятнице носили уже все, а на этой – новую помаду для девушек (Antro) и часы для юношей (Avalon). Мне послышался разговор между двумя девушками девятого года о помаде, и я мысленно ухмыльнулся. Я запомнил названия продуктов недели и решил потом впихнуть в беседу с родителями; надо было поднять оценку по геометрии.

Я забежал в класс одним из последних и практически долетел до своего места. Проф-Л6 снисходительно взглянул на меня поверх очков (Luk Co.) и покачал головой. На прошлой неделе я опоздал два раза, и Пэлшес лишил меня Пятой Привилегии на четырнадцать дней. Я посчитал в голове и понял, что осталось четыре дня без нее. До начала было несколько секунд; я быстро достал свой планшет из рюкзака и включил его. Ненатурально красивый бот лет двадцати ярко улыбался мне с экрана. Бот в этот раз был девушкой, скорее всего, попытка маркетинга для мужчин. Ее губы (естественно, накрашенные помадой Anthro) открылись, и она начала свою речь, не прекращая улыбаться.

– Доброе утро, Студент-А9! Сегодня – двадцатое апреля. На улице прохладно и может пойти дождь; рекомендуем зонт фирмы Plupart. Ваше расписание на сегодня: алгебра, теория дизайна, социология, и геометрия. Не забудьте, у вас временная отмена Пятой Привилегии, так что ваш час отдыха будет заменен работой. В 11.40 пройдите в библиотеку, где вы будете переводить старые файлы в электронный вариант вместе с Студенткой-Е2. EduCorp желает вам приятного дня!

Девушка-бот сменилась тетрадью по алгебре, и я выдохнул с облегчением; в пятницу, я убирался в столовой в час отдыха, так что файлы не пугали меня. Студентку, с которой предстояло работать, я знал – она была у меня в классе по геометрии. Я с ней заговорил только один раз, когда она уронила свой стилус около моей парты.

–Адев, урок начался, – Пэлшес постучал костяшками пальцев по моей парте, – и хотелось бы, чтобы вы поучаствовали в дискуссии о превосходстве новой модели часов Avalon над старой.

Час отдыха начался в 11.40; стараясь не бежать, я быстрым шагом дошел до библиотеки. Я тут не был никогда – никто из студентов не видел смысла в бумажных книгах, предпочитая использовать планшеты (РаdPal). СТ-Е2 уже была там, включая библиотечный планшет. Несколько минут ушло на приветствия, несмешные шутки про работу, и пустой смех, но скоро рутина настроилась, и мы начали организовывать файлы. Едва доставала файлы из папок и зачитывала их мне, а я вводил информацию в планшет, пытаясь не ошибиться или не ввести тип заказа на бумагу, как ВАР-5, когда он был ТОР-8. После получаса работы Едва заговорила со мной между чтением файлов.

– А за что они тебя сюда?

– Лишили Пятой Привилегии, – не поднимая головы, сказал я, – опоздал на той неделе.

– Аа, – значительно вздохнула Едва, – понятно. Номер заказа: 83648202.

– А ты? – на самом деле интересно не было, но надо было как—то развлечься.

Едва улыбнулась.

– Сказала Павосу, что не вижу ничего особенного в Гировских наушниках.

Видимо, недоумение на моем лице было заметно, потому что она продолжила.

– Ну, надо же кому-то было сказать то, что мы все думаем.

– Мы все?

– Да. И даже не пытайся мне сказать, что ты со мной не согласен. Наушники эти – впрочем, как и предыдущие – полное дерьмо. Нам просто надо про них разговаривать, а то никто бы их не знал.

– Возможно, – осторожно усмехнулся я – но они бы их не продавали, если они не были хорошими…

– А я уже подумала, что с тобой можно нормально поговорить, – Едва видимо разочаровалась, – а оказывается, ты такой же, как все эти богатенькие поросята.

– Откуда ты взяла, что я богатый?

– Так нет?

– Я тут на стипендии. Родители живут в Старом Районе, я там и вырос.

Едва посмотрела на меня. В ее взгляде точно чувствовалась зависть.

– Лучше бы ты там остался.

– Хм?

– Там, хотя бы, EduCorp мозги не промывает. Мой папа всегда говорил – частное образование не учит тебя ничему.

– Но ты же тут.

– Папы уже нет, так что выбора не было.

Мы посидели в молчании минуты две.

– Слушай, – спросил я, – а как тебя зовут?

Она улыбнулась.

– Мари. А тебя?

– Рик. Приятно познакомиться.

Екатерина Косых

Сейчас я сижу на кухне, пью пиво и смотрю на его иссохшее тело.

Я переехал сюда недавно. Разумеется, разорвал все связи со столицей: сменил имя, покрасил волосы, купил новую одежду и так далее. Привычная процедура для таких, как я. Примерно каждые десять-пятнадцать лет мы начинаем новую жизнь в новом месте. Именно столько нужно людям, чтобы заметить, что я не старею. Именно столько нужно мне, чтобы забыть всех друзей и любимых, с которыми общался в предыдущий период.

И вот я сижу в одном из немногих кафе нового для меня города и пью «Эрл Грей» без сахара. При таком образе жизни единственное, что ты можешь позволить себе не менять – маленькие, незначительные для окружающих привычки. Пожалуй, только это хоть в какой-то степени сохраняет индивидуальность. Кто тебя вычислит по сорту любимого чая? Вот именно. Так что я волен пить «Эрл Грей» на протяжении хоть трехсот лет.

Все думают, что вампиры – неотразимые фарфоровые красавцы с бледной кожей и идеально уложенными темными волосами, что мы живем в огромных готических особняках, в которых есть отдельная комната для портретов всей династии (высотой в три метра, разумеется) и что мы пьем кровь из бокалов. Единственное, что, правда – у нас бледная кожа. И только когда наступает жажда. И я вовсе не идеален: у меня тоже иногда выскакивают прыщи на лице, живу я сейчас в небольшой квартире, в спальном районе, которую снимаю вместе с одним парнем. Мы с ним познакомились в баре, у него хороший музыкальный вкус, и платит он за аренду вовремя. Я думаю, мы с ним подружимся.

Я допиваю чай и иду домой. На улице темнеет, так что мой неестественно белый цвет лица на контрасте привлекает взгляды прохожих. Жажда становится все сильнее: я не насыщался кровью уже несколько ночей. Вхожу в квартиру, меня приветствует сосед, предлагает выпить пива и поиграть в шахматы. Я охотно соглашаюсь, алкоголь притупляет жажду крови – это общеизвестный факт. Сосед порезал палец об открывалку.

Сейчас я сижу на кухне, пью пиво и смотрю на его иссохшее тело. Жалко конечно, хороший парень был. Но такова уж моя судьба – вовеки быть одному. Кто-то задерживается в моей памяти надолго, кто-то не очень. В конце концов, я всегда забываю имена тех, кого называл знакомыми, лучшими друзьями или возлюбленными. Люди приходят и уходят. Единственное, что неизменно – мое одиночество и «Эрл Грей» без сахара.

Александра Савичева

Я сидел в доме сестры и смотрел в окно. Лампочки, праздничные гирлянды, наряженные елки у соседей. Под окнами пробегали дети, которые играли в только что подаренные пистолетики. Даже в нашем небольшом городе, все куда-то спешили, радовались. Сочельник.

Каждый год мы празднуем Рождество в такой компании: я, моя сестра Мэг и ее сыновья-близнецы Луи и Лури. Но в тот раз кого-то не хватало. Моего пса – Бакли.

Мэг возилась на кухне, Луи и Лури бегали по квартире с новыми игрушечными самолетиками, по телевизору показывали праздничные концерты. Нет. Все неправильно. Так не должно быть. Я не хочу Рождество. Только не сейчас.

Мэг командовала мной и заставляла притворяться весельчаком из-за того, что скоро придет ее Джек, которого она всячески пытается удивить. Удивлять, правда, нечем. Джек, на самом деле был не таким уж и идиотом. Я даже мог назвать его своим другом. Он приехал недавно. Думаю, поэтому мы и подружились: он вырос в большом городе и был абсолютно другой культуры, нежели тупые местные, которых интересует только футбол в пятницу вечером и где купить макароны подешевле. Мы с ним соседи. Джек – единственный, кто помогал мне найти виновного в потере Бакли. Его любили все в округе, он был настоящей душой компании. Однако близнецы его не признавали, и все время старались над ним подшутить. Возможно из-за того, что Мэг порой больше внимания обращала на него, а не них.

В ту же секунду, как по команде, близнецы накинулись на меня, показывая свои новые самолеты. Они все время рассказывали мне истории, которые придумывали на ходу. Теперь они придумали историю о летчиках, которые сбились с маршрута и потерялись, а потом долго не могли найти дорогу назад. Эти их истории! Вроде и простые, а ведь начинаешь заслушиваться, и вскоре ты и сам становишься летчиком посреди пустыни и тщетно пытаешься не раствориться в ее песках. Я всегда удивлялся, как слаженно они это делали: сначала рассказывал один, а другой бегал сзади, как бы иллюстрируя слова брата, потом внезапно менялись местами или начинали говорить одновременно, а порой, договаривать фразы друг друга.

– Дядя Бен, а правда, что Бакли пристрелили, и вы не знаете кто? – то ли Луи, то ли Лури (я не всегда их различаю, тем более, когда они одеты в одинаковые рождественские свитера) прервал рассказ, и они оба уставились на меня.

Я посмотрел на них. Из далекой африканской пустыни я упал в промозглый провинциальный городишко, где даже дома больше напоминаю тюрьмы, а не те пряничные домики, что рисуют на открытках.

– Да.

–Мы знаем, кто это сделал!

–Кто?!– Я выпалил это мгновенно и лишь, потом задумался, а хотел ли я это знать.

Они переглянулись и в один голос сказали:

– Джек.

– О, ну этого просто не может быть! Он же мой друг. Да и к тому же, зачем ему это делать? Нет, прекратите, вы так говорите, просто потому что не любите его.

– Ну… Мне той ночью не спалось… – сказал первый (возможно, Луи)

– Да, мне тоже! – подхватил другой (возможно, Лури)

– Я выглянул из окна.

– И увидел там Джека, который с балкона своего дома стрелял!

– А там во дворе спал Бакли!

– Он проснулся и начал лаять на него, вот Джек его и того….

– Ой, да хватит, ребята, – это наверняка была очередная байка. – Пойдем лучше уже за стол.

Я не поверил в то, что сказали близнецы, но все-таки, после их рассказа, осталось какое-то неприятное подозрение.

В дверь постучали. Мэг, поправила платье и прическу, побежала открывать. Это был Джек. Со щенком в руках.

– О, здравствуй, Джек!

– С Рождеством всех! Мэг, Бен, Луви, Лули!

–Луи и Лури! – выкрикнули близнецы. Они явно были не рады его появлению. Как только Джек вошел, они взяли свои самолеты и отправились играть в другую комнату

– И тебя с Рождеством, Джек, ну же, проходи.

– Эй, Бен, дружище, смотри, кого я тебе принес!– Он скинул куртку, подошел ко мне и буквально сунул дрожащего щенка мне в руки. Сквозь плюшевый мех виднелись только черные испуганные глаза и какое-то подобие ножек. Признаться, чудище было больше похоже на что-то среднее между овцой и цирковым медведем в уменьшенном варианте. – Знакомься, это Банни. Ну, если тебе не нравится это имя, ты можешь назвать его как-нибудь по-другому. Это отличная породистая собака. Да, конечно, не Бакли, но…. Эй?

– Это очень мило с твоей стороны.

А что, если близнецы были правы и так он пытается загладить свою вину, купив мне «подарок»? Конечно, щенок ни в чем не виноват, но мне это показалось оскорбительным. Мне не нужна была собака, пусть даже самая породистая. Мне нужен был Бакли.

– Я рад, что он тебе понравился! Заводчик сказал, что он…. – тут Джек начал перечислять все достоинства этого чудо-животного, даже те, которые к животным то и отнести нельзя.

Тем временем Мэг поставила на стол блюда и позвала мальчиков. Уже темнело, все жители, что копошились на улице еще час назад, разбрелись по домам; пора была и нам начинать праздник. Я же все сидел и думал о Бакли, рассказе близнецов, подарке Джека. Я молчал весь вечер. Все, что происходило вокруг, казалось мне нереальным: картинкой или фильмом. Красная елочная гирлянда напоминала мне красный ошейник Бакли, хлопушки казались мне лаем, когда близнецы начинали играть в догонялки, я вспоминал, что Бакли тоже всегда был участником этой игры и бегал за ними бегал, виляя хвостом… Толчок в руку пробудил меня. Мэг смотрела на меня так свирепо, что я ощутил себя школьником, который только что принес неуд за контрольную по математике.

– Бен, прекрати отключаться, поговори с гостями, давай! – Она сказала это шепотом, чтобы никто не заметил, но у нее не очень вышло, и услышали это все сидящие за столом.

– Бен, ты чего, тебе не понравился мой подарок?

Было ощущение, что Джек специально делает все, чтобы напоминать мне о Бакли. Я все больше и больше верил версии близнецов. Хотя мне очень не хотелось.

– Я не знаю, Джек, ты понимаешь, ну да, он, конечно, наверное, хороший, но, вот как бы….

– Я знаю! Нам просто надо будет поехать отдохнуть куда-нибудь, пока у нас выходные. Можно, например, в Канаду на охоту съездить и мальчиков стрелять научим, правда? – Быстро поняв, что сказал что-то не так, он исправился. – Или, эээ, ну можно и просто на природу съездить на пару деньков. Ну, что скажете?

Все. Точно. Как в сериалах про сыщиков. Он сам себя раскрыл.

– Эй, Джек, пошли, поговорим

– Ну, стой, я не имел в виду…

– Да, я хочу узнать побольше об этом щенке, как там, Бэтти или, ну не важно.

– А, ну… Да, хорошо, пошли.

Во мне смешались чувства гнева и… эйфории? Не знаю почему, но я был, как будто рад узнать, то, что это он. Но, это же Джек, мой друг. Больше всего мне хотелось выяснить причину.

Мы вышли во двор. Падал снег, но температура была около нуля, а то и выше, из-за чего на земле образовалась тонкая ледяная корка. Щенок сидел у Джека на руках.

– Поставь на землю. Он еще такой маленький! Что он умеет-то?

– Ну, а что ты хочешь конкретно узнать?

– Что я хочу узнать? О, Джек, ты знаешь, что я хочу узнать! Но самое главное я уже знаю! Вот только зачем?!

–Э-э-э, что? Бен?

– Ну же, Джек! Какой же ты молодец, Джек! Вот это подарок, Джек!

– Объясни мне что, черт возьми, происходит! Тебе не нравится щенок или что? Да, он еще совсем маленький и ничего не умеет, и да, это не Бакли и даже не похож! Понимаешь, Бен, иногда нам приходится начинать заново, начинать новую главу, нужно…

– Что если я не хочу начинать новую главу, а? Зачем же ты отнял у меня старую главу? Почему?!

– Так, стой, Бен, успокойся! Ты что, обвиняешь меня? По твоему я избавился от Бакли, чтобы всучить тебе нового щенка? Это же глупо, прекрати. Я тебе помогал! И этот щенок – не замена Бакли, но это твой новый друг. Ну пойми же меня!

– Близнецы тебя видели.

– О, Бен, ну, кому же ты будешь верить? Им лет по семь, и они меня ненавидят. Конечно, они что угодно сделают, чтобы и тебя настроить против меня!

Как же он искусно врал, обвиняя всех вокруг! Моего терпения не хватило. Я замахнулся, чтобы ударить его и…

Очнулся я в больнице с сотрясением мозга. Щенок, который топтался под моими ногами, тогда решил куда-то побежать, я об него споткнулся и поскользнулся, ударился головой о какой-то заснеженный камень и после – темнота.

Он остался безнаказан. После того вечера, все старались избегать темы Рождества, собак или охоты. Это ведь меня ранит! Не разговоры меня ранят, а предательство единственного нормального человека в городе. И я не позволю ему быть счастливым, бегать, улыбаться, гулять со своими друзьями-идиотами, коим оказался и он. Не позволю.

Я потерял сон. Я все время думаю о том, как он был безжалостен к моему Бакли, как он наслаждался звуком выстрела своего нового охотничья ружья, купленного в столице за огромные деньги, как он даже не посмотрел на то, как мой Бакли жалобно скулит, но все же философски принимает свою несправедливую смерть. Я хочу найти выход. Я знаю выход. Я не могу так.

Уже давным-давно я не выходил из дома, уже несколько месяцев. Мэг и Джек изредка звонили мне по телефону, чтобы выяснить, не умер ли я там еще от припадка или, в конце концов, не наложил ли на себя руки, то есть узнать «как там у меня дела». Вот и в этот раз он позвонил мне, спросил как мои дела, да еще и предложил «развеяться»: пригласил к себе в гости. Я не желал его видеть, но с другой стороны это были идеальные условия для совершения моей вендетты.

Все-таки, я решился. Мне плевать, что будет с моей жизнью, потому что это – не жизнь. Был уже март, я шел по улице в своем старом пальто, я смотрел в лужи, и я не видел того что видел раньше, я не видел там отражения Бакли, который так любил в них плескаться. Он был таким хорошим. Коротколапый, он пачкал все пузо грязью во время наших весенних прогулок. Мне всегда приходилось его мыть, но это мне было в радость. Только он был моим другом. Сейчас мне даже стыдно осознавать, что я мог упомянуть имя Джека и слово «друг» в одном предложении. Но я не видел в лужах еще одного: человека, того человека, которым я был. И которым больше никогда не стану.

Я долго ходил кругами, хотя мы жили в домах напротив. Я готовился к прыжку, к броску, к моменту истины. Я бы еще долго обдумывал все и бродил кругами, если бы Джек не выглянул из окна, и увидев, не позвал бы внутрь.

О, его дом. Все такое деревянное, дорогое, на полу шерстяные ковры, на стенах картины нью-йоркских авангардистов, а по полу бегает эта маленькая скотина, которая, по теории Джека, должна была заменить мне Бакли. Эта штука, кстати, за четыре месяца так и не выросла ни на миллиметрик.

– О, привет, дружище, ты, садись, чаю, может?

– Да, чаю, именно – он посадил меня в гостиной, а сам утопал на кухню.

Я осматривал помещение, высокое и просторное, с большими окнами, шкурами каких-то зверей. Наверное, сейчас, где-нибудь в его спальне на стене шкура моего Бакли. Я посмотрел на стену, где висело его ружье. Действительно, прекрасное: с ручкой из красного дерева и корпусом из какого-то темного металла. Я взял его «посмотреть».

–Тебе класть сахар? – Джек возвращался с чашками.

Выстрел.