Текст книги "Детский сон: зеркало развития ребенка"

Часть седьмая
Сон – «стенограмма» для врача

Глава 1. Дети «без тормозов»

На приеме ребенок с переломом ноги. Врач-травматолог: «Уже третий перелом за год!» Папа пациента: «Ничего не могу с ним поделать, доктор! Слишком живой». Врач-травматолог: «Слишком живых не бывает. Бывают либо живые, либо…»

Из практики детского травматолога

Хорошо, что мой стул на колесиках. Иначе трудно себе представить, как бы я общалась с 9-летним Борисом. С поразительной скоростью он перемещался из одного конца комнаты в другой, причем понять логику его движений было невозможно. Концентрируясь на беседе с ним, я едва могла уследить за движениями его рук, в которых мог оказаться любой предмет, включая медицинский инвентарь.

Боре не понадобилось много времени, чтобы освоиться – он сразу почувствовал себя как дома. На мои вопросы отвечал непринужденно, обращаясь ко мне на «ты».

– Расскажи мне немного о себе. Какой ты по характеру? Боря уже успел забраться с ногами на кушетку и отвечал, глядя на меня «сверху вниз»:

– По характеру я… оральный.

Подобная фраза воспринимается психотерапевтом в совершенно однозначном контексте, если он слышит ее от своего коллеги. Но о чем можно подумать, когда ее произносит 9-летний ребенок?

Трудно себе представить, что он знаком с основными положениями теории психоанализа. Поэтому осторожно переспрашиваю:

– Поясни, пожалуйста.

– А… орут на меня все.

– Кто именно?

– Да, мамка. И учителя…

– За что же?

– За поведение.

Висящая на стене репродукция, не удержавшись от случайного размашистого движения Бориной руки, с грохотом ударяется о раковину…

Диагноз «гиперактивность», «синдром минимальных мозговых дисфункций (ММД)» в настоящее время стал столь же модным, как некогда «ОРЗ». Этот ярлык зачастую приклеивают как к абсолютно здоровым детям, так и к тем, у кого значительно более серьезные и глубокие психические и неврологические отклонения. И это отнюдь не результат некомпетентности лечащих врачей, а следствие диагностических сложностей. До настоящего времени нет четких критериев, отделяющих синдром, с одной стороны, от нормы, с другой – от патологических состояний со сходными клиническими проявлениями. С аналогичными сложностями столкнулась и я при написании данной главы.

По этой причине мне кажется преждевременным формулировать диагноз «ММД» в возрасте до 3 лет, так как это чревато гипердиагностикой. Многие дети данного возраста чрезвычайно активны, и не обладают устойчивым вниманием. Просто одни дети более беспокойные, импульсивные и подвижные по сравнению с другими вследствие своего природного темперамента, а не дисфункции мозга.

Дети обучаются при помощи всех органов чувств. Малыш ни о чем не задумывается, пробуя на вкус землю, пытаясь дотронуться до пламени свечи или обрывая все лепестки у цветов вместо того, чтобы их нюхать. Он может ползти или карабкаться куда угодно, чтобы достать предмет, который привлек его внимание. При этом ребенок не соизмеряет свои желания с представлением о том, насколько этот предмет доступен, хрупок или безопасен.

В младшем возрасте бессмысленно требовать от детей аккуратности. В своей ненасытной любопытности ребенок передвигается от одной вещи к другой слишком быстро. Поэтому лучше всего относиться терпимо к некоторому беспорядку, когда у вас в доме малыш.

Тем не менее, даже в раннем возрасте можно выделить «кандидатов» на синдром «гиперактивности». Хочу процитировать психолога Е. Мурашеву, которая свою книгу о синдроме ММД назвала очень образно: «Дети-тюфяки и дети-катастрофы»: «Будучи младенцем, такой ребенок самым невероятным образом выпутывается из пеленок. Только что младенчика упаковали, положили в аккуратненько застеленную кроватку, накрыли одеяльцем. Вроде заснул. Не прошло и часа, как одеяльце смято и скомкано, пеленки валяются сбоку, а сам ребенок, голый и довольный, лежит либо поперек кровати, либо вообще ногами на подушке.

Оставить такого младенца на пеленальном столе или на диване невозможно даже на минуту с самых первых дней и недель его жизни. Стоит только чуть зазеваться, как он обязательно как-нибудь извернется и с глухим стуком свалится на пол. Впрочем, как правило, все последствия ограничатся громким, но коротким воплем».

Иногда наличие гипердинамического синдрома можно предположить у младенца, наблюдая за его активностью по отношению к игрушкам и другим предметам (правда, сделать это может только специалист, который хорошо знает, как манипулируют предметами обычные дети данного возраста). Исследование предметов у гипердинамического младенца носит интенсивный, но крайне ненаправленный характер. Ребенок откидывает игрушку прежде, чем исследует ее свойства, тут же хватает другую (или несколько сразу) только для того, чтобы спустя несколько секунд отбросить. Внимание такого младенца очень легко привлечь, но совершенно невозможно удержать.

После 3 лет синдром «гиперактивности» приобретает более ясные очертания. Основные признаки гипердинамии – от-влекаемость внимания и двигательная расторможенность – ярко проявляются в различных аспектах поведения ребенка.

Лужи, ямы, закоулки, чердаки и подвалы – он не пропустит ни одного из этих соблазнов! Лоб его частенько украшает свежий синяк, на коленях не заживают ссадины. Гипердинамичный ребенок способен совершить побег из детского сада не умышленно, а лишь потому, что обнаружит случайную открытую калитку или щель в заборе. Его руки в постоянном движении: что-то мнут, обрывают, вертят пуговицы, отковыривают краску на стене. Он стоит, переминаясь с ноги на ногу, и вдруг срывается с места и мчится, сам не зная куда. Ест он стоя, на стуле ему не усидеть. Он вертится, слушая сказку, играя, крутится, даже засыпая!

Он теряет вещи, изнашивает одежду и обувь быстрее других детей, на нем все «горит». Гипердинамичный ребенок не говорит, а кричит; спокойным играм, конечно же, предпочитает шумные, подвижные, но по правилам играть не умеет, так что игра превращается в крики и беготню. У него много приятелей, поскольку он общителен, всегда готов на любую проказу, не хнычет, когда ушибается, и никогда не унывает.

Гипердинамичный ребенок импульсивен, и никто (даже он сам) не знает, что он сделает в следующий миг. Действует он, не задумываясь о последствиях, хотя плохого не замышляет и сам искренне огорчен происшествием, виной которого становится. Впрочем, чаще он полагает, что не сделал ничего плохого, поскольку не желал этого.

И все-таки самая большая беда гипердинамичного ребенка – его отвлекаемость. Заинтересовавшись чем-то, он забывает о предыдущем, ни одно дело до конца не доводит. Новые впечатления ведут его от одного увлечения к другому. Гипердинамичный ребенок любопытен, но не любознателен; суждения его поверхностны.

Настоящие проблемы гипердинамического ребенка (и его семьи) начинаются в школе, иногда чуть раньше – при подготовке к ней. Если напрячь память, то каждому удастся вспомнить среди своих одноклассников трех-четырех, а то и больше, ребят, которые постоянно вертелись на уроках, отвлекались, все роняли, теряли и забывали, чем вызывали бесчисленные нарекания учительницы.

Снова привожу цитату Е. Мурашевой: «Бестолковая, сумасшедшая беготня на перемене, на „продленке“, кончающаяся где-то в районе солнечного сплетения кого-нибудь из членов педагогического коллектива, и соответствующее случаю внушение и репрессии – неизбежный финал почти каждого школьного дня ребенка…. На перемене гипердинамический ребенок – это „вихрь враждебный“». Накопившаяся энергия настоятельно требует выхода и находит его. Нет такой потасовки, в которую ребенок не ввязался бы, нет шалости, от которой он откажется.

Вы, вероятно, заметили высокую степень сходства «гипердинамических» детей с «экспериментаторами». Тем не менее, в первом случае поведенческие особенности – следствие обостренной потребности в действии, во втором – минимальных мозговых дисфункций, которые выражаются, кроме избыточной активности, еще и нарушением концентрации внимания и высокой отвлекаемости. «Экспериментаторы» активны, потому что получают удовлетворение от самого процесса движения, «гипердинамичные» дети – поскольку не могут не двигаться. В отличие от «гипердинамических» детей, экспериментаторы могут длительно и сосредоточенно заниматься увлекающим их действием. Тем не менее, даже специалисту бывает непросто развести эти два состояния.

Гипердинамичному ребенку более других грозит неприятие учителей и сверстников. Он истощает запасы терпения взрослых, на родителей такого ребенка постоянно сыпятся жалобы. Ребенку прививается взгляд на самого себя как на «неудобного», трудного, а он в ответ ожесточается и решительно протестует. Такие дети склонны к агрессивной реакции на непрестанное одергивание и подавление их активности. Гипердинамичный ребенок способен стать лидером в группе трудных подростков с демонстративно отклоняющимся поведением.

Трудности и проблемы, связанные со сном

Не всегда, но достаточно часто у гипердинамических детей наблюдаются те или иные нарушения сна. Им нелегко оторваться от удовольствий, трудно угомониться и поэтому сложно уснуть. Ребенок может всю ночь вопить, требуя укачивания, хотя вроде бы и пеленки сухие, и поел недавно, и температуры нет. Может спокойно «гулять» с 3 ч ночи до 8 утра, а потом спать до 6 вечера.

Гипердинамический ребенок не выказывает склонности к упорядочению сна и бодрствования. Для установления четкого режима ему требуется помощь окружающих, но распознать сигналы его поведения довольно сложно. Дети нередко сохраняют высокую двигательную активность и во сне: вертятся, мечутся, вскрикивают.

Что предпринять?

Практически все окружающие гипердинамического ребенка (родители, учителя, даже одноклассники) пребывают в неизбывной уверенности, что ребенок вполне может избавиться от всех проблем и недостатков, попросту «взяв себя в руки», «собравшись» и т. д. К сожалению, они ошибаются. Попытки превратить ребенка в спокойного, усидчивого и послушного обречены на неуспех.

Поэтому не стоит ждать от такого ребенка чудес понимания – лучше просто сказать ему о том, что именно вы (или кто-то из окружающих) сейчас испытываете. Гипердинамический ребенок легко примет это как факт и, возможно, постарается как-то учесть. Прямое наказание вряд ли достигнет цели, поскольку ребенок действует вовсе не нарочно. Наоборот, ваше сообщение о чувствах может послужить для него достаточным стимулом, чтобы постараться вести себя аккуратнее. Не забудьте похвалить и поощрить его даже за слабые попытки «напрячься».

Открытая конфронтация создает излишние поводы для борьбы, ничего не принося взамен. Гипердинамичного ребенка не следует дергать постоянно, гораздо более эффективно действовать на него примером, добрым словом, внушением и убеждением. На такого ребенка нельзя кричать, тормошить без толку, его необходимо заинтересовать чем-нибудь.

Родителям гипердинамичного ребенка не следует утрачивать бдительность, так как за такими детьми нужен «глаз да глаз». Никогда не оставляйте малыша в ванной даже на секунду, несмотря на то что телефонный и дверной звонки звонят одновременно. Идеальным вариантом является установленная в разных комнатах система видеонаблюдения, хотя вполне понятно, что это могут позволить себе далеко не все.

Ему полезно играть в командные игры, заниматься спортом, да и вообще всякая игра, любая деятельность, подчиненная какой-либо цели, излечивает и развивает его. Бесцельное времяпрепровождение желательно присекать.

Гипердинамического ребенка нельзя наказывать, ставя в угол или сажая на диван. Если наказание, с вашей точки зрения, необходимо, то придумайте какой-нибудь другой способ.

Пытаясь позаниматься с младшими дошкольниками, не следует пытаться его усадить. Для занятий с таким ребенком вполне подходит почти любое пространство – ковер в детской, диван в гостиной, кухонный стол, двор и ванная комната. Если ребенок очень подвижный, то во время занятий он может ходить, ползать и даже бегать (правда, в последнем случае вам придется бежать рядом с ним). Именно в движении гипердинамический ребенок легче усваивает информацию. Фиксация позы требует от него слишком большого напряжения, а на усвоение просто не остается сил. Занятия должны быть очень короткими (не более 10 мин). Если концентрация внимания длится 2 мин, не рвите на себе волосы. Эти 2 мин могут повторяться каждый час.

По возможности приучайте ребенка к регулярности занятий. Если они происходят всегда сразу после полдника или мытья, то в урочное время мозг ребенка будет соответствующим образом настраиваться. Возможно, ему даже удастся усидеть за столом. Старайтесь не пропускать занятия. Пусть они будут совсем коротенькими (например, 5 мин), но зато каждый день по 3 раза. Для гипердинамического (да и для любого) маленького ребенка это куда лучше, чем по полчаса 2 раза в неделю.

Если ребенок совершенно не слушает, когда ему читают книжки, можно организовать его по принципу «выжидательного внимания». Вы ставите будильник на очень короткое время, например, на 5 мин, и говорите: «Сейчас мы будем читать сказку про Золушку. Я читаю, ты слушаешь. Когда прозвонит будильник, все кончится». Большинство маленьких детей очень интригует звонящий будильник. Ребенок с нетерпением ждет, когда же будильник зазвонит, концентрируя на нем все имеющееся внимание и стараясь не пропустить этот момент. Вы читаете про Золушку. Будильник звонит. Вы его выключаете, а ребенку говорите: «Ты молодец. Ты хорошо слушал. На тебе печенье. Вечером почитаем еще». Ребенок доволен сразу по нескольким поводам:

а) таинственный будильник зазвонил прямо у него на глазах;

б) дали печенье;

в) похвалили за некое пусть непонятное, но достижение.

Естественно, что ребенок будет стремиться повторить этот положительный опыт. А время до звонка будильника регулируете вы. Только не увеличивайте его слишком резко: на 2–3 мин в неделю. Четверть часа кряду слушать одну книжку – очень хорошее время для гипердинамического дошкольника, который еще недавно вообще отказывался слушать.

Гипердинамическому ребенку, готовящемуся к школе, обязательно нужно постоянное место для приготовления уроков, для ваших с ним занятий. Это место должно быть правильно и, я бы сказала, хрестоматийно организовано. Здесь нет мелочей! Все, что вы с пионерского детства привыкли считать банальностью, здесь жизненно важно. Стол и стул должны быть адекватной высоты – ноги стоят на полу всей ступней, колени согнуты под углом в 90°, крышка стола на уровне низа груди ребенка (иначе ребенок будет болтать ногами, вертеться и сидеть на стуле, подложив под себя ногу, что непременно приведет к искривлению позвоночника, а следовательно, к еще дополнительному нарушению мозгового кровообращения, которое, в свою очередь, обусловит еще большую отвлекаемость, и так до бесконечности). Свет должен падать слева (если ребенок правша) и быть умеренно ярким (иначе ребенок будет жаловаться на то, что ему «не видно», жарко, болят глаза и т. д.). На столе или парте категорически исключаются лишние вещи (иначе ребенок будет просто с ними играть, позабыв обо всяких занятиях). Нельзя ставить стол гипердинамического ребенка так, чтобы он мог прямо из-за стола смотреть в окно (в противном случае именно туда, а вовсе не в тетрадку, он и будет смотреть). Заранее подготовьте все игрушки или другие пособия, которые понадобятся вам для занятия. Если вы начнете что-то искать во время занятия, то ребенок охотно включится в этот процесс, совершенно позабыв о цели.

В дальнейшем составляется жесткий распорядок дня, которому неуклонно следуют. Уроки готовятся строго по расписанию и под неусыпным контролем (это не значит, что нужно делать их за ребенка). Желательны ежедневные прогулки, занятия любым видом спорта. Распорядок дня нужно повесить над рабочим столом ребенка. Каждый вечер неплохо кратко обсуждать сегодняшние достижения и неудачи, планировать дела на завтра (это обсуждение не должно превращаться в осуждение). У ребенка должны быть фиксированные ежедневные домашние обязанности (все это способствует выработке произвольного внимания) – вынести ведро, погулять с собакой, пропылесосить ковер и т. д.

Столь же важен четкий режим сна-бодрствования, ежедневный обязательный ритуал перед сном, структура которого предварительно обсуждается с ребенком. Именно ритуал создает эффект постепенности перехода от чрезвычайно активного бодрствования к состоянию сна, что вряд ли возможно в его отсутствие.

Однако возможно, что даже пройдя через все этапы ритуала, ребенок никак не может угомониться. Многократное отправление обратно в постель начинает забавлять ребенка, и вскоре процесс укладывания превращается в игру в догонялки. В таком случае необходимо изменить тактику. Очередное появление малыша лучше оставить без реакции. Убедившись, что ему больше не уделяют внимания, малыш испробует другие способы – встанет прямо перед телевизором, ляжет на книгу, которую читает кто-то из взрослых, или начнет разбрасывать вокруг, как конфетти, деловые бумаги. В подобной ситуации бывает чрезвычайно трудно сохранить самообладание, но это совершенно необходимо. Любой проблеск интереса или насмешки будет истолкован как поощрение. Если родители устоят, проблема разрешится.

Родителям важно поддерживать постоянный контакт с учительницей, интересоваться у нее, заметны ли положительные сдвиги от изменения домашней политики. Рано или поздно она что-то заметит (или ей покажется, что заметит). Сразу же нужно попросить ее сказать об этом ребенку. Он в ответ начнет еще больше стараться, отчего сдвиги станут совершенно очевидным (включение положительной обратной связи).

Не следует пугать гипердинамического ребенка неприятностями, ожидающими его в далеком будущем. «Взять себя в руки» ребенок все равно не сможет, а вот осадок от «установок» останется. Особенно если они часто повторяются и не отличаются особым разнообразием.

Самое важное и в то же время самое сложное в воспитании гиперактивного ребенка – набраться терпения и не лелеять неоправданных ожиданий.

Глава 2. Ребенок и стресс

Не следует бояться стресса. Его не бывает только у мертвых. Стрессом надо управлять. Управляемый стресс несет в себе аромат и вкус жизни!

Г. Селье

Среди ожидающих приема пациентов мой взгляд сразу выбрал именно ее. Обращали на себя внимание вызывающая яркость женшины, изысканная прическа и косметика, дорогие украшения, тонко гармонирующие с элегантным деловым костюмом. Но что-то во всем этом было не так. На фоне «праздничного» внешнего облика особенно бросались в глаза бледность, напряженная поза, сомкнутые пальцы рук и неживой, погасший взгляд. Она говорила уверенным, но монотонным и маломодулированным голосом:

– Хочу обратиться к Вам за советом. Три месяца назад я похоронила мужа. Он трагически погиб, его убили… Дима – наш сын – в тот момент отдыхал в Сочи, в молодежном лагере. Мы не стали ему говорить о том, что произошло. Сказали: папа уехал в командировку и будет не скоро. Он не удивился так как муж часто бывал в командировках. Прошло уже три месяца. Дима все еще не знает… Я сама уже справилась, у меня все в порядке, но… Я не знаю, как сказать об этом Диме. Он такой впечатлительный. Как он отреагирует? Сможет ли справиться?

Казалось бы, совершенно конкретный вопрос, требующий столь же конкретного ответа. И все-таки, что-то во всем этом меня настораживало. Что-то за всем этим крылось. Совершенно отстраненный рассказ о столь значимом событии. Задаю вопрос, который созрел еще до того, как женщина заговорила:

– Тамара, как вы сами себя ощущаете в этой ситуации?

Не меняя позы и выражения лица, она ответила быстро, слишком быстро.

– Я уже сказала, что все нормально. Я с ситуацией полностью справилась. Меня беспокоит, как может отреагировать Дима на подобную информацию.

Мое ощущение того, что «что-то не так» постепенно начинает обретать свое логическое обоснование. «Я с ситуацией полностью справилась» – произнесены слова, в то время как весь внешний облик кричит об обратном. Горе Тамары было заперто, сдерживалось искусственно. Возможно, рассказать сыну о смерти отца означало для нее осознать факт безвозвратной потери. В этом случае ее горе снова обострится…

Стрессовые ситуации подстерегают нас на каждом шагу: в семье и на работе, в чужой стране и в своей собственной квартире. Мир несовершенен, и человеческая история несовершенна. Каждый ребенок во все времена рано или поздно обнаруживал, что в мире существуют добро и зло, но диапазон его знаний в этой области был не столь обширен, как сейчас. Современные дети испытывают ужасы, неведомые ни одному другому поколению, потому что, когда где-то в мире случается что-то трагическое, они могут видеть это прямо у себя в комнате по телевизору.

Ребенок воспринимает стрессовую информацию по двум каналам: своему собственному и опосредованно через изменение эмоционального состояния родителей, реагирующих на тот же стресс. Таким образом, ребенок чаще всего переживает «двойной» стресс. К этому плюсуется незрелость механизмов психологической защиты, а также отсутствие навыков и опыта преодоления стрессовых ситуаций.

Общепринятое определение стресса найти трудно. Это понятие используется многими, и каждая группа людей вкладывает в него разный смысл. Впервые о стрессе заговорил канадский физиолог Г. Селье, который в 1936 г. не только ввел в науку понятие «стресс», но и дал ему несколько определений. Под «стрессом» автор понимал совокупность неспецифических изменений, возникающих в организме животных и человека при действии любого патогенного раздражителя. Еще одно из его определений таково: «Стресс – это не то, что с вами случилось, а то, как вы это воспринимаете».

Трудно найти научный термин, который использовался бы так же часто, как «стресс». Употребляя это слово, люди обычно подразумевают, что они находятся в состоянии эмоционального напряжения, утомлены или подавлены. Между тем, стресс – вовсе не болезненное состояние, а средство, при помощи которого организм борется с нежелательными воздействиями. Иногда стресс полезен, задействуя в случае необходимости ресурсы организма.

Жизнь невозможна без стрессов; благодаря им происходит личностное развитие каждого человека. Известно, что стресс лежит в основе адаптивных психофизиологических процессов человека. Адаптация жизненно значима для организма человека и животных. Она позволяет не только переносить значительные, резкие изменения в окружающей среде, но также активно перестраивать свои психофизиологические функции и поведение в соответствии с происходящими изменениями, иногда опережая их. В процессе адаптации осуществляется перестройка различных функций организма, приспосабливающих его к физическим, эмоциональным и другим нагрузкам.

Селье различал эустресс – синдром, способствующий сохранению здоровья, и дистресс – синдром, приобретающий роль патогенного фактора. Возникающие в последнем случае нарушения он рассматривал как болезнь адаптации. Стрессовая реакция возникает под влиянием на организм различных патологических раздражителей, а также при эмоциональном воздействии. Эмоциональный стресс – состояние ярко выраженного переживания конфликтных ситуаций, которые остро или длительно ограничивают удовлетворение биологических потребностей.

Причины стресса кроются прежде всего в изменениях, происходящих в жизни у каждого человека, которые не поддаются контролю или изменению. Человек ощущает стресс, когда его возможности не соответствуют ситуации, в которой он оказался. Важно не только то, какие события воздействуют на жизнь, но и то, как мы справляемся с ними. Все зависит от отношения человека к событию, от его способности управлять собственным эмоциональным состоянием. Потребности человека, его воспитание, жизненный опыт, взгляды, установки, идеалы, влияние социальной среды, умение находить рациональный выход из сложных жизненных ситуаций определяют значимость, а следовательно и патогенность для человека той или иной информации, влияют на характер психической переработки, которой эта информация подвергается.

Стрессовые ситуации могут быть любыми и вызвать стресс как непосредственно (в момент восприятия), так и отсрочено. Российский психофизиолог В.Н. Мясищев делил психотравмы на объективно-значимые и условно-патогенные. Под объективно-значимыми понимаются жизненные события (психические травмы), значимость которых можно считать высокой для подавляющего большинства людей – смерть близкого, увечье, развод, потеря крова и пр. В данном случае пси-хотравмирующее воздействие приводит к остро возникшему стрессовому состоянию, так как оно вызывает психическое потрясение человека до такой степени, что деформирует его личность, подавляет темперамент, изменяет систему отношений к себе и другим в результате возникновения острого чувства несостоятельности.

Условно-патогенными называют события, которые становятся психическими травмами, вызывающими переживания из-за особенностей иерархии ценностей человека. В качестве наиболее распространенных вариантов объективно-значимых стрессовых ситуаций рассматриваются чрезвычайные события. Перечислю наиболее распространенные из них.

1. Вооруженные конфликты и локальные войны, в которых дети гибнут, получают ранения и травмы, становятся беженцами.

2. Технологические аварии, пожары и взрывы на производстве и транспорте, железнодорожные аварии, взрывы газо– и нефтепроводов, аварии на атомной электростанции.

3. Природные катастрофы – землетрясение, наводнение, ураганы и т. д.

Каждая чрезвычайная ситуация сопряжена для ребенка с переживанием стрессовых событий:

1. Нападение на дом, потеря дома.

2. Нахождение в зоне бомбежек и артобстрелов.

3. Смерть человека на глазах у ребенка.

4. Потеря родителей и близких родственников.

5. Проблемы во время эвакуации.

6. Пытки, насилие или присутствие при них.

7. Эвакуация без родителей.

8. Нахождение в плену или в заложниках.

9. Пребывание на оккупированной территории.

10. Физические травмы, полученные во время войны.

11. Конфликты между членами семьи на почве этнических различий.

Самый примитивный и жестокий способ решения конфликтных отношений между людьми, имеющими власть и вооружение, – война. В нее втягиваются огромные массы населения, и самые большие жертвы отмечаются среди гражданских лиц, прежде всего, женщин и детей.

Со времени Второй мировой войны в мире произошло более 130 вооруженных конфликтов. Около 2 млн детей погибли только за последнее десятилетие, 4–5 млн стали инвалидами, около 1 млн – сиротами. Среди беженцев примерно 12 млн составляют дети.

Даже для детей, знающих о войне только из рассказов очевидцев, книг и телепередач, она принадлежит к числу самых пугающих образов, нередко формирующих сюжет устрашающих сновидений (см. рис. 26–29 вклейки).

Среди природных явлений на первом месте стоят землетрясения, на втором месте – разливы рек и наводнения.

Особые проблемы, возникающие при чрезвычайных ситуациях – проблемы беженцев. На территории Российской Федерации зарегистрировано более 200 тыс. несовершеннолетних детей из семей, получивших статус беженцев (около 100 тыс. детей насчитывается в семьях, которые временно или навсегда покинули Чеченскую республику).

Дети – наиболее уязвимый и ранимый контингент населения. В условиях чрезвычайных ситуаций они переживают тяжелый стресс с последующим развитием синдрома посттравматических стрессовых расстройств.

Однако, даже в отсутствии чрезвычайных ситуаций жизнь ребенка насыщена разнообразными стрессовыми ситуациями. В частности, смерть близкого человека и связанное с этим переживание горя неизбежны даже в отсутствие чрезвычайных ситуаций.

Разлука, потеря особенно актуальны, поскольку нередки случаи, когда родители воспитывают детей в одиночку, матери работают, а общество порождает столько стрессов, что они отражаются на детях.

Поскольку один из каждых пяти детей переживает развод своих родителей и около 75 % разведенных пар заключают повторные браки, число отчимов, безусловно, растет стремительными темпами. В результате семейная жизнь становится намного сложнее.

Пожалуй, наибольший процент среди стрессовых ситуаций составляют такие условно-патогенные события, как разочарования и неудачи. В жизни каждого ребенка случаются события, которые вызывают разочарование, но они очень различны: ребенок может страдать из-за того, что его не пригласили в гости, или сломал ногу и долгое время не имел возможности играть в баскетбол. Разочарование сопутствует переезду в новое место: приходится оставлять друзей и не участвовать в школьном спектакле.

К сказанному можно добавить лишь то, что дети «заболевают» стрессом не только эмоционально, но и «всем организмом». Нужны ли доказательства того, насколько сон чувствителен к любому острому и хроническому стрессу, переживаемому ребенком?

Житейские наблюдения каждого человека со всей очевидностью показывают влияние различных стрессовых ситуаций на сон ребенка. Острые и хронические стрессовые ситуации делают сон поверхностным и прерывистым, затрудняют процесс засыпания, способствуют возникновению неприятных, устрашающих сновидений. Американский исследователь сновидений D. Barrett рассматривает их как доступ к детским травматическим переживаниям.

Нарушения сна и изменения характера сновидений, возникая в период адаптации к новой ситуации или на фоне острого эмоционального стресса (напряженная работа, экзамены и т. д.), чаще носят временный характер и нередко отмечаются у здоровых людей. Однако подобные изменения могут закрепляться и сохраняться в течение долгого времени, что случается либо на фоне длительной стрессовой ситуации, либо как затянувшаяся форма реагирования на уже завершившиеся жизненные события.

Многие клиницисты и исследователи считают расстройство сна и повторяющиеся мучительные устрашающие сновидения основным симптомом посттравматического стрессового расстройства (ПТСР), развивающегося после острого или длительного воздействия уже упомянутых обьективно-значимых психотравмирующих ситуаций.

ПТСР – тяжелая реакция на событие, выходящее за рамки обычного человеческого опыта. Иногда стандартного резерва психики недостаточно для того, чтобы справиться с пережитым стрессом. Основные признаки ПТСР:

1) если беспокоят пугающие воспоминания о нападении, катастрофе. Воспоминания возникают внезапно и сопровождаются оцепенением, потливостью, сильным сердцебиением и другими вегетативными симптомами;

2) если человек избегает всего того, что так или иначе напоминает ситуацию травмы (определенная улица, подъезд, марка машины, телепередача);