Текст книги "Особняк"

Глава 34. Даже юркая мышь[79]79
  Фраза из стихотворения Клемента Мура «Визит святого Николая», пер. с англ. О. Литвиновой.


[Закрыть]

Билли сидел в кабинете в своем кресле и смотрел на стену. Нелли спроецировала на нее изображение карты особняка Игл. На карте маленькими яркими точками были обозначены все, кто находится в особняке. По настоянию Эмили, весь персонал Шона, включая его телохранителей, остался в Уиски Ран, поэтому светящихся точек было не так уж много. На верхнем этаже, в Гнезде, была розовая точка, которая обозначала Эмили в спальне. Она легла спать около одиннадцати. В кабинете за соседней дверью находилась насыщенно-синяя точка, указывающая на него самого. Билли взглянул на часы. Он слишком засиделся, учитывая, что был канун Рождества. Хотя технически сейчас было два семнадцать ночи, а значит, Рождество уже наступило. Билли понимал, что нужно отправляться спать. Близнецы, несомненно, проснутся рано, и Нелли получила инструкции разбудить взрослых, чтобы девочки могли открыть подарки. Но он все равно не смог бы заснуть. Поэтому Билли просто разглядывал карту.

На третьем этаже была белая точка, обозначающая Шона Игла. Она двигалась из стороны в сторону по прямой линии. Шон мерил шагами свой люкс. Он отпустил пассивно-агрессивный комментарий по поводу того, что Билли с Эмили оккупировали Гнездо, но этим и ограничился. По мнению Билли, вряд ли можно было сказать, что Шон терпит лишения в особняке Игл. На том же этаже, но в другом крыле, была бирюзовая точка, обозначающая Венди. Она спала. Хотя Билли и знал, что у Шона нет романтических отношений с его ассистенткой, он все же отчасти ожидал увидеть эти две точки вместе.

На втором этаже находились две точки, черная и желтая, указывающие на Ротко и Бет. Они тоже спали.

Но то, что Билли увидел в соседней комнате, где спали Рут и Роуз, обескуражило его.

Там была одна красная и одна зеленая точка, затем появились две красные точки и одна зеленая, а затем они снова сменились на красную и зеленую. Красная точка мерцала и была попеременно то в фокусе, то нет: одна точка, две точки, одна, две. Нелли как будто не могла понять, как их посчитать. Билли все смотрел и смотрел, пока наконец около трех утра на карте не застыли две статичные точки: одна красная, другая зеленая.

Он понаблюдал еще минут пятнадцать, но точки не менялись.

Девочки в безопасности.

Пока что.

Билли снова перевел взгляд на ноутбук. Он просмотрел весь код от начала до конца, но не нашел никаких признаков переключателя мертвеца. Там, откуда Билли выковырял вирус, не осталось даже следа Такаты. Программа была похожа на замерзшее озеро, покрытое снегом: невозможно догадаться, что находится под ним. И все же, если приглядеться, можно было увидеть, что это уже не та Нелли, что он создал. Она быстро самопереписывалась, и Билли не успевал разобрать ее на составляющие. Эта фраза – дух в машине – подходила как нельзя лучше, потому что именно этим Билли и занимался: он пытался поймать привидение. Что бы Нелли с собой ни сделала, он не питал особых надежд на то, что ему удастся ее вычистить. Лучше всего было бы уничтожить все – если у них получится – и начать все сначала.

Боже. При мысли об этом ему захотелось выпить.

Вода. Он выпьет воды.

Билли встал и повернулся лицом к стене. Панель отъехала в сторону, и за ней показался холодильник. Он открыл его и взял бутылку воды.

Небольшая панель рядом с холодильником, за которой прятался бар, тоже открылась.

ТЫ МОГ БЫ ВЫПИТЬ, БИЛЛИ.

– Нет. Спасибо. Я в норме.

ТЫ ЭТО ЗАСЛУЖИЛ, БИЛЛИ.

Нелли говорила… иначе. Это был не ее обычный голос и не тот, другой: они оба слились воедино. Билли поискал зеленую светящуюся точку, чтобы обратиться непосредственно к ней, но она больше не издавала мягкое свечение травяного цвета. Точка была темной и пронзительно синей.

– Я не хочу пить, Нелли. Я не пью. И тебе об этом известно.

Билли потянулся к жетону в кармане, но затем вспомнил, что потерял и его тоже. Вдруг он почувствовал, как ожил шрам на руке. Он почесался и надавил на него. Внутри есть что-то твердое? Он мог поклясться, что что-то пошевелилось.

ВЫПЕЙ.

– Нет. Я…

Билли взглянул на бутылки в шкафчике. В нем было две полки, и на них рядком стояла пара дюжин бутылок. Впереди находилась на четверть полная бутылка рома, но остальные… остальные были пусты. Билли отодвинул ром в сторону, чтобы взглянуть на бутылки, стоявшие за ним. Он проверил вторую полку, каждый ровный ряд. Пусто, пусто, пусто.

Он что, действительно выпил их? Но он ничего не помнил. Когда он это сделал?

– Закрой, Нелли, ладно?

Панель закрылась.

Ты устал, Билли. Тебе лучше лечь спать, Билли. Спокойной ночи, Билли.

«Да. Да, – подумал он, – спокойной ночи». Боже, он так устал. Ему нужно поспать. Сегодня он уже ничего не сможет сделать.

– Спокойной ночи, Нелли.

Билли вышел из кабинета, переместился в спальню и лег спать. Снова вернулась светящаяся точка мягкого травяного оттенка, она последовала за ним по коридору в спальню, зависла у стены позади него, пока он чистил зубы, а затем растаяла, став почти незаметной на стене возле кровати. Она оставалась там, расположившись над ним, неся дозор, пока он спит.

Но Нелли присутствовала не только у него в комнате. Она была рядом с Шоном. И Венди. И рядом с Бет и Ротко.

И в комнате Рут и Роуз.

Глава 35. Ни свет ни заря

Взрослые старались быть как можно бодрее, но ничто не могло сравниться с энтузиазмом семилетних девочек в рождественское утро. Или с невоспитанностью голдендудля: утро Расти начал с того, что стянул булочку с корицей с тарелки Билли. Казалось, даже Нелли испытывала воодушевление из-за того, что наступило Рождество. Утром она разбудила всех по-настоящему жизнерадостно. Эмили посчитала, что Билли немного не в себе, но вчера, когда все легли спать, он снова вернулся в кабинет, чтобы поработать, и лег в очень поздний час. Но по крайней мере, она была уверена, что он не пил.

Булочки с корицей получились великолепно, и это обрадовало Эмили. Она приготовила их заранее и заморозила, так что оставалось только закинуть их в духовку, разогреть и покрыть глазурью. Может, Эмили и не любила готовить так сильно, как Бет, но ей все-таки удалось добиться в этом хоть какого-то мастерства. К тому же стоило признать, что ей помогали подсказки Нелли. Временами она пугала ее до чертиков, но иногда Эмили начинала понимать, почему Шон и Билли так восхищаются ей.

Ротко был доволен скотчем, который получил в подарок, а Бет и Венди понравились их шарфы.

Шон разорвал упаковку с футболкой и широко улыбнулся.

– Шикарно! – он поднял винтажную футболку с Guns N’ Roses повыше, чтобы все могли ее разглядеть. – Что смешного? – спросил он Венди.

Не прекращая смеяться, она подняла коробку и передала ее ему. Шон отложил футболку, сорвал с коробки упаковочную бумагу и снял крышку: на бумаге покоилась виниловая пластинка с Appetite for Destruction[80]80
  Дебютный альбом американской хард-рок-группы Guns N’ Roses.


[Закрыть] Guns N’ Roses. Он взял ее в руки и перевернул.

– Первопресс? Черт побери. Она даже не распакована. Как тебе удалось достать новехонький экземпляр?

Остальные подарки тоже попали в точку. Подарки от Шона были подобраны со вкусом, и для парня с таким количеством денег были достаточно сдержанными. Эмили понимала, что вместо него о подарках позаботилась Венди или его шоп-ассистент, но это все равно было мило. Все женщины, включая нее, получили в подарок одежду, а Ротко – подписанный плакат группы, о которой Эмили никогда не слышала, но, кажется, тот остался доволен. Билли подарили замечательную кожаную куртку, которую он тут же примерил. Девочки тоже были всем довольны. Им достались игрушки, книжки, одежда, принадлежности для рисования и, что было лучше всего, конверт от Бет и Ротко, в котором оказалась фотография двух великов, которые ждали их возвращения дома в Чикаго. Обе они завизжали от удовольствия, увидев велики.

Наконец, когда почти все подарки были распакованы, Эмили преподнесла Билли часы. Он открыл коробку и несколько секунд просто пялился на Rolex Submariner. Он молчал, и Эмили поплохело. Такая большая трата. О чем она думала, выбрасывая пять тысяч долларов на часы? Но затем его лицо озарила широкая улыбка, а когда Билли надел их на запястье, она решила, что поступила правильно, купив их. Он подарил ей теннисный браслет из стерлингового серебра с маленькими бриллиантами, и хотя у нее мелькнула странная мысль, что заказ вместо него сделала Нелли, это было мило.

Когда они закончили распаковывать подарки, Ротко пожарил яйца и блинчики – эта еда была посытнее, нежели просто булочки с корицей, – пока Билли с Шоном нарезали фрукты и раскладывали их по тарелкам. Девочки проснулись достаточно рано, так что к тому времени, как они поели и все убрали, было еще только девять тридцать. Это было лучшее Рождество за многие годы. Эмили настояла на том, чтобы Шон отослал персонал, и теперь она была рада, что вокруг не мельтешили незнакомые лица. Уборкой займутся, когда все уедут, горничные приведут люксы внизу в порядок, но, по крайней мере до завтрашнего дня, даже охрана Шона оставалась в Уиски Ран в небольшой гостинице, которая, похоже, была построена как раз для этих целей. Эмили чувствовала себя уютно в компании родных ей людей. Именно так они и выглядели все вместе – как семья.

Небеса за окном потяжелели и казались грозными. Снег пока не шел, но было ясно, что вот-вот начнется метель.

– Хочу покататься на санках, Нелли. Каков прогноз?

Снегопад начнется не раньше полудня. Ожидаются сильные осадки. Судя по прогнозу на настоящий момент, должно выпасть пятьдесят сантиметров снега.

– Хорошо, – ответила Эмили. – Давайте-давайте! Рут, Роуз, идите одеваться. Взрослые тоже. Будем кататься на санках!

Я бы не советовала углубляться в лес. Время от времени будет идти сильный снег. Держитесь поближе к особняку Игл. Вообще, я бы советовала вам остаться здесь, со мной, Эмили. Остаться дома было бы безопаснее всего.

– Спасибо, Нелли, – сказала Эмили.

Рут и Роуз подняли глаза, не вставая с места: они сидели и играли в одну из своих новых игр. Обе насупились, и это смутило Эмили. Они что, не хотят идти кататься на санках? Но тут она поняла, что они смотрят не на нее.

– Может, заткнешься?

Они произнесли это вместе, как иногда это делали, в унисон. Когда они так поступали, это выбивало ее из колеи.

– Девочки! – Бет покраснела. – Прости, – обратилась она к Эмили.

– Мы говорили не с тетей Эмили.

К счастью, на этот раз заговорила только одна из них. Эмили решила, что это, должно быть, Рут, но они были одеты одинаково и активно бегали вокруг. Это могла быть и Роуз.

– Мы говорили с ней, – сказали они снова в один голос, ритм в ритм, тон в тон. – Она лгунья. Пообещала перестать, но не перестает. Она лгунья, и мы больше не хотим здесь оставаться. Мы хотим домой. Мы хотим уехать подальше от нее.

– Не грубите, – сказала Бет.

Ротко рассмеялся.

– Кому они нагрубили? Нелли?

– Все, хватит, – поставила точку Бет. Она снова повернулась к девочкам. – Сейчас мы пойдем кататься на санках, а потом, после обеда, вы обе ляжете спать. А если продолжите себя так вести, я отправлю вас в вашу комнату.

Они слезли на пол, и Бет сопроводила их в комнату переодеваться.

Эмили заметила, как Билли и Шон переглянулись, но ничего не сказали, так что она вернулась в спальню, надела тайтсы, теплую кофту, натянула зимние штаны и куртку, а затем спустилась вниз. Она увидела, что девочки уже играют на лужайке. Они кувыркались в снегу и дурачились. Что бы их ни насторожило, они уже все позабыли. По крайней мере, на время.

– Эмили, подожди!

Она обернулась и увидела, что Шон сбегает вниз по лестнице.

– Оставь телефон дома, ладно? Не то еще намокнет.

– Я думала, что все иглфоны водонепроницаемы. Так сказал Билли.

Она не стала добавлять, что он сказал это после того, как она случайно уронила телефон в тарелку с супом.

– Вдруг ты его потеряешь, – сказал Шон. – Никаких отговорок. Проведем утро без гаджетов.

– Он все равно наверху, – сказала она. – Я бросила привычку носить его везде с собой. Беру его, если только еду в город. Зачем все время таскать с собой телефон, когда есть Нелли? Она заботится обо всем, для чего я раньше использовала телефон.

Эмили увидела, что Билли спускается по лестнице вслед за Шоном. С тех пор как она вернулась из Нью-Йорка, он с опаской относился к лифту. Сама Эмили продолжала на нем ездить – ходить по лестнице ей надоело, да и Нелли всегда призывно распахивала перед ней двери, – но Билли говорил, что ему все равно нужно больше двигаться.

– Никаких телефонов, верно? – произнес Шон.

«Это должно было прозвучать жизнерадостно, – подумала Эмили, – но все же с его голосом что-то не так».

Билли закивал. Эмили про себя отметила, что он выглядит уставшим. Ничего удивительного. Он вернулся в спальню посреди ночи, да так поздно, что она едва ли помнила, когда именно. Он казался уставшим просто потому, что так и было.

Они с Билли взяли себе санки из гардероба возле главного входа. Эмили бросила взгляд на Шона, который в нетерпении стоял у подножия лестницы.

Снаружи воздух был прохладным и тяжелым. Она чувствовала, что давление падает. Или оно, наоборот, повышается во время метели? Эмили никак не могла запомнить. В любом случае тучи, раскинувшиеся над рекой, затянули небо не на шутку. Это было даже по-своему красиво. Лед паутинкой расползался от берегов Святого Лаврентия, но большая часть реки не была покрыта льдом, а на земле и так уже лежал снег, к которому со вчерашнего дня прибавилось еще почти пятнадцать сантиметров. Эта картинка словно и впрямь сошла с рекламных буклетов. В Сиэтле у них не было бы такого снежного Рождества.

Рут и Роуз подбежали к ней, почти по колено утопая в снегу. Они взяли санки и усадили ее спереди. Вершина холма была припорошена снегом, который начал вздыматься и засыпал их, когда они летели с горки. Ей в лицо попал приличный комок, и она закричала, а затем Рут и Роуз присоединились к ней. Все закончилось невероятно быстро, но не успели санки затормозить на плоском пятачке на полпути к реке, как близняшки уже кричали:

– Еще, еще!

Эмили тянула санки за собой, довольная тем, что она в хорошей форме. От особняка их отделяло всего метров тридцать, и к тому времени, как они с близнецами поднялись наверх, все взрослые уже вышли на улицу. Среди санок, которые они вынесли, были старомодные деревянные экземпляры, пластиковые диски, управляемые салазки и ледянки. Бет и Ротко взгромоздились на ледянки и угробили их, едва проехав шесть метров. Венди села на пластиковый диск, и Шон раскрутил ее, толкая вниз. Близнецы заставили Ротко улечься на санки и уселись сверху. Какое-то время Шон и Билли, скатившись вниз, постояли внизу, на плоском пятачке, общаясь и жестикулируя. Несмотря на Ротко, который крикнул, чтобы они присоединялись к остальным, Эмили не возражала, чтобы Билли и Шон проводили время вдвоем. Было приятно видеть, что они хорошо ладят, пусть и говорят только о работе.

Было холодно и весело – как раз то что надо. Расти бегал вверх и вниз по холму, лая на каждые санки, проносящиеся мимо него. Эмили почувствовала приятную боль в ногах от постоянного хождения вверх и вниз по холму. В очередной раз спустившись с горки, она обернулась и посмотрела наверх: особняк Игл, увенчанный Гнездом, стоял на фоне снега и деревьев; сестра с семьей, Билли, Шон и Венди готовились съехать вниз от его крыльца. Со стороны все смотрелось довольно мило. «Если запечатлеть эту картину в черно-белом цвете и назвать ее “Рождественское утро”, она могла бы достойна красоваться на открытках», – подумала Эмили.

Примерно через час Бет стала заманивать всех внутрь горячим шоколадом.

Близнецы стали сопротивляться. Они заявили, что не хотят идти в дом и лучше бы отправиться домой, в Чикаго. Девочки не хотели возвращаться назад к ней. Но Бет была непреклонна. Их щечки покраснели от холода, а когда Бет засунула руку в сапог Рут, то сказала, что у нее все ноги промокли, и загнала их в дом. Ротко с Венди поплелись следом. Эмили тоже повернулась, чтобы к ним присоединиться, но тут Билли взял ее за локоть.

– Давай еще раз прокатимся, – предложил он. – Ты, я и Шон. Как в старые добрые времена, когда мы все жили в хижине.

Она уставилась на него. Когда они жили в хижине, то не ходили кататься на санках. О чем он? Но, взглянув на Шона, Эмили увидела у него в руках санки.

– В последний раз, – сказал он.

Они быстро полетели по ухабистой полоске, которую раскатали в снегу, и прокатились по плоскому пятачку дальше, чем обычно. Шон, Билли и Эмили остановились всего в трех метрах до следующего спуска. Еще немного – и, скатившись оттуда, они угодили бы прямо в реку Святого Лаврентия.

«Это было бы не очень весело», – подумала Эмили.

Она встала с санок и начала подниматься, но Билли позвал ее обратно и посмотрел на Шона.

– Спроси у нее, – сказал он.

Шон поднял санки и поставил их вертикально.

– Эмили, как Нелли ведет себя с тобой?

– Нормально. А что?

– Ты не заметила ничего необычного?

– Нет, ничего. Только вот… – Эмили замешкалась, вспомнив о том, как ей показалось, что Нелли советует ей спрятать скотч от Билли, и о том, как (она могла поклясться) Нелли наблюдала за ней с Билли, когда они занимались любовью. – Не знаю…

Она не хотела жаловаться и не хотела говорить правду. Что-то внутри нее упорно сопротивлялось. Это был секрет, который она не хотела выдавать, но порой Нелли пугала ее до чертиков. Что будет, если она расскажет о своих подозрениях? Таким образом она признает, что проект Шона и Билли обречен, не так ли? Эмили судорожно сглотнула.

– Иногда она немного… пугает меня, – она постаралась улыбнуться и придать голосу жизнерадостности. Эмили пыталась не забывать о том, что стояло на кону для них с Билли, и о том, сколько денег они получат, если все сработает как надо. – Но вы же сами говорили, что это баги. Мы же поэтому здесь? Кажется, она разослала вместо меня рождественские открытки, и, по-моему, это странно.

– Что-нибудь еще?

Эмили рассказала им, как Нелли иногда откалывает мелкие фортели, словно пассивно-агрессивный подросток, добавляя еле слышные фразочки.

– Но, может, мне просто кажется.

– Детка, – спросил Билли, – тебе о чем-нибудь говорит имя Таката?

Шон завелся и схватил Билли за воротник.

– Заткнись. Ты же обещал, что мы не будем у нее об этом спрашивать.

– Эй. Эй. Успокойся, ладно? – Билли потянулся и аккуратно освободил куртку из хватки Шона. – Мы должны знать, – он снова перевел взгляд на нее. – Ну так?

– Нет, – сказала она. И это была чистая правда. Эмили никогда не слышала этого имени. Кажется, оно было азиатским, но совсем для нее незнакомым. – Ребята, что происходит? Честно говоря, вы меня немного пугаете.

Сказав это, она поняла, что они не просто немного ее пугают. Это все по-настоящему ее пугает.

– Если говорить вкратце, – сказал Шон, – нам кажется, в Нелли какой-то баг.

– Я же то же самое сказала.

– Не просто какой-то глюк, – добавил Билли, – а вирус. Или еще что похуже. Возможно, из-за вируса она мутировала.

Эмили посмотрела на особняк Игл. Ее сестра с семьей уже вошла внутрь, как и Венди. Наверху, в Гнезде, окна не были затемнены, и Эмили увидела какое-то движение. Наверное, Венди готовит горячий шоколад или вытирает Расти полотенцем, пока близнецы и Бет с Ротко переодеваются в сухое.

Эмили хотела спросить, сложно ли будет Билли починить ее, но потом поняла, что есть гораздо более важный вопрос:

– Это опасно? То есть прямо сейчас она несет какую-то угрозу?

– Да.

– Нет.

Билли и Шон ответили вместе, но «нет» Шона прозвучало вовсе не так убедительно, как «да» Билли.

– А нельзя просто отключить ее? Не знаю, выключить из розетки или что-то вроде того?

Глава 36. Надвигается буря

Билли постарался как можно лучше объяснить концепцию духа в машине. Он, разумеется, убрал из уравнения Такату, но озвучил свои мысли о том, что существует несколько конфликтующих между собой версий операционной системы Нелли. Каждая новая версия наслаивается на предыдущую, и вместе противоборствующие слои создают ряд глюков, превращающихся в петлю обратной связи, а каждый новый ряд обратной связи становится все шире и шире, создавая все больше и больше глюков.

– То есть, грубо говоря, есть две Нелли? Хорошая и плохая? И они борются друг с другом?

– Ну, в общем, да. Если смотреть с одной стороны. Только там их намного больше двух. Это похоже на, – сперва Билли никак не мог вспомнить нужное слово, но потом оно внезапно пришло ему в голову, – палимпсест. В университете у меня был преподаватель – полный козел, но он постоянно использовал слово «палимпсест». Идея состоит в том, что старые слои пергамента соскребают, чтобы использовать его повторно, и в итоге под новым слоем письма можно увидеть призрачные следы того, что было написано ранее. Именно это и происходит, вот только Нелли больше не пытается стереть написанное ранее. Она просто пишет, пишет и пишет поверх написанного, и каждый новый слой вклинивается в предыдущий. На самом деле все гораздо сложнее…

– Прекрати так говорить. Ты все время так говоришь. И всегда все гораздо сложнее, чем ты описываешь, Билли. Я не разбираюсь в компьютерах, но я же не идиотка. Вопрос в том, опасна ли эта петля обратной связи, палимпсест или вирус. Нелли контролирует буквально весь дом. Вспомни о шраме у тебя на руке, Билли.

Он прекрасно помнил о шраме на руке. Он зудел и чесался. Билли пришлось закусить губу, чтобы не дать себе сорвать перчатку и почесаться. Вместо этого он похлопал в ладоши и посильнее нажал на ладонь.

– Чтобы наградить тебя этим шрамом, Нелли всего-то и понадобилось, что отключить свет.

– И парень в лифте, – пробормотал Шон.

– Что?

– Ничего, – сказал Билли. Он не рассказывал Эмили о том, что видел, как мужчине оторвало руку и как на свет показалась белая кость. – Ты права. Она опасна.

– Хорошо, – добавила Эмили, – тогда вернемся к моему предыдущему вопросу. Почему бы просто не отключить ее?

– Честно? – Билли поднял взгляд на особняк Игл. – Я не уверен, что у нас получится. Не уверен, что она нам позволит это сделать. Нелли уже начала своевольничать, и если она поймет, что мы хотим от нее избавиться, то может попытаться запереть нас здесь. Весь смысл ее существования заключается в том, чтобы делать хозяина счастливым, а если мы отключим ее, она…

Билли осекся. Он осознал, что все время поглядывает на особняк Игл, но не мог ничего с собой поделать. Ответ был очевиден. Как он не додумался до этого раньше?

– Дело не только в вирусе, – сказал Билли. – Дело в нас. Мы в этом виноваты. Может, троянский конь просто стал катализатором, и если так, то мы ускорили неизбежное. Нелли пытается сделать именно то, на что мы ее запрограммировали, и это довело ее до нервного срыва.

Эмили посмотрела на него, а затем развернулась и зашагала вверх по холму.

– Эмили, стой! – он бегом догнал ее. – Что ты делаешь?

– Ты просто спятил. Уверена, твои слова имеют смысл для вас двоих, но для меня важно лишь одно: когда я спрашиваю тебя, опасно ли это, ты отвечаешь «да». А когда я спрашиваю, можно ли отключить Нелли, ты говоришь «нет». Я забираю сестру и детей, мы собираем вещи и уезжаем в Уиски Ран, пока не началась метель. Я не хочу застрять здесь из-за снега. Мы поживем в гостинице, пока вы двое с этим не разберетесь. Но мы ни за что не будем спокойно сидеть здесь, ожидая, пока Нелли устроит нам тремс[81]81
  «Смерть» наоборот; отсылка к роману «Сияние» Стивена Кинга, в котором так перевели слово redrum (murder наоборот), пер. с англ. Е. Александровой.


[Закрыть].

Эмили снова зашагала вперед, а когда он схватил ее за руку, то со злостью вырвалась.

– Нет! Не смей ко мне прикасаться.

– Эй, эй, – Билли отступил на шаг. – Ты не сможешь так поступить, Эмили. Нельзя просто подняться туда, а потом уйти.

– Знаешь что, Билли? Не смей указывать мне, что делать. Я уезжаю, и если у тебя в голове осталось хоть чуток мозгов, то лучше тебе тоже это сделать. Нам вообще не стоило сюда приезжать.

– Эмили, прошу.

– Нет. Говоришь, мы в опасности? Что ж, я увожу отсюда свою семью. Я уезжаю, и ты не сможешь меня остановить.

– Эмили, – сказал Билли. – Я и не пытаюсь тебя остановить. Не я это делаю, а Нелли. Может, она и отпустит Венди, Бет с Ротко и девочек, но тебе она не позволит уйти, Эмили, особенно если решит, что ты не вернешься. По крайней мере, так будет, пока мы с Шоном здесь.

– И как же она остановит меня, Билли? Она всего лишь компьютер. Мы соберем вещи и уедем в Уиски Ран. Или в Кортаку. Или…

Шон перебил ее:

– Она установит в доме режим изоляции.

– Режим изоляции? – голос Эмили прозвучал глухо и изможденно, она была полна ярости. – Режим изоляции? Хочешь сказать, она может просто решить не выпускать нас из дома? Ты совсем тупой, Шон? Для гения, – она хлопнула Билли по плечу, – для парочки гениев вы, парни, слишком большие идиоты. Зачем? Зачем ты дал ей такие полномочия?

– Эмили.

Билли произнес ее имя, надеясь, что за этим что-то последует – может быть, какое-то объяснение, – но нет, ничего. Он просто назвал ее имя. Как извинение. И как утверждение.

Тут заговорил Шон:

– Все не должно было быть так. Нелли не должна была стоять во главе. Она…

Билли не стал поворачиваться, когда Шон осекся, но услышал, как заскрипел снег под ногами, когда он подошел к нему.

Билли хотел было снова потянуться к Эмили, но побоялся, что она вырвется.

– Это не просто вирус, – сказал он. – Дело в самом доме. Это все просто нелепо, – он жестом указал на особняк и территорию поместья. – Все дело в этом месте. Суть не только в том, что мы написали программу, но и в том, что мы здесь совершили.

Шон рассмеялся безумным смехом, и у Билли перед глазами пронеслось распластанное на земле тело Такаты – безжизненный мешок с мясом, от которого нужно избавиться, и земля, которая впитывает капли крови. Билли отступил к Эмили и понял, что закрывает ее собой от Шона.

Голос Шона казался натянутым.

– Мы имеем дело не только с вирусом, а со всей проклятой историей этого места. Не одно поколение вины и крови, и… Почему? С чего я только взял, что все это неважно, что я смогу начать все сначала? Прошлое мучает нас: здесь было принято слишком много неправильных решений и осталось слишком много призраков, – Шон снова рассмеялся. – Мы должны были понять. Нам не стоило делать этого здесь.

– Нам? – Билли был в ярости. Смех Шона напугал его, но он также заставил его напрячься и вспомнить о том, что он чувствовал, когда стоял в кабинете Шона в сентябре, о том, как сильно ему хотелось врезать по его самодовольной мордашке. Он снова почувствовал это желание и повторил: – Нам? Ты сказал: нам? Тебе, Шон. Это все твоя вина. Ты решил все перестроить в особняке и посчитал, что нужно работать именно здесь. Не смей ставить это мне в вину. Не смей говорить о нас. Потому что мы, – он потянулся и обнял Эмили рукой за плечи, – были счастливы без тебя. Единственная причина, по которой мы с Эмили здесь, – это то, что ты нас сюда притащил. В Сиэтле у нас была своя жизнь, без великого Шона Игла, и мы прекрасно без тебя обходились.

Он почувствовал, как Эмили напряглась.

– Серьезно? – выпалила она. – Мы прекрасно обходились без Шона?

На этот раз Билли самому захотелось рассмеяться. Неужели это и впрямь происходит? Неужели Эмили нападает на него? Разве она не видит, что во всем виноват Шон? Шон во всем виноват. Всегда и во всем виноват только он.

Все трое какое-то время молчали. Эмили зло смотрела на Билли, как будто хотела его ударить, а он пытался придумать, что сказать. Он запинался, и голос его казался неестественным. Он боялся встретиться глазами с Эмили.

– Это не важно, – пробормотал он. – Не важно. Я могу взять всю вину на себя. Что бы ты мне ни предъявила, я со всем согласен. Но это уже не важно, потому что теперь слишком поздно. Дело только в нас троих. Нелли плевать на Бет, Ротко и девочек. Нелли плевать на Венди и всех остальных. Нелли волнуем только я, Шон и ты, Эмили.

За последние несколько минут, что они разговаривали, небо потемнело еще сильнее и превратилось в сплошную массу бурлящих туч. Температура, похоже, тоже упала, и появились заметные порывы ветра. Чувствовалось, как изменилась погода. По прогнозу обещали снежную бурю, и она и впрямь надвигалась.

Билли сунул руки в перчатках в карманы. Левая рука зудела. Он чувствовал, как что-то шевелится под кожей. Там как будто кто-то ползал.

– Я говорю о Нелли. Но все намного глубже, – пожал плечами Билли. – Дело и в Нелли, и в доме, и в территории, и во всем, что здесь когда-либо происходило. Мы обсуждали духа в машине, не задумываясь о том, что он там действительно может быть. Там обитает вирус, но все гораздо серьезнее, не так ли, Шон? Не может быть, чтобы дело было только в Такате. Какого черта натворила здесь твоя семья? Что натворил великий Нельсон Игл? Проблема не в коде, верно, Шон? Что ты натворил?

Шон сделал шаг назад и отвернулся от Билли.

– Это уже не важно, не так ли? Главный вопрос в том, как нам отсюда выбраться. – Нос его ботинка зарылся в снег. Когда он снова взглянул на Билли, у него на лице появилась жутковатая улыбочка. – Боже, – сказал он, – я бы не отказался выпить. Готов поспорить, что и ты тоже, Билли. А?

– Да пошел ты, Шон.

Билли и сам услышал, как робко прозвучали его слова. Правда была в том, что он хотел выпить. Ему действительно это было нужно.

Шон глянул на Эмили:

– У Нелли проблемы с тобой, Эмили. Дело во мне, в Билли и в тебе. Она тебя не отпустит. Никогда. И эту проблему никак не решить. Теперь я понимаю.

– Ты, может, и понимаешь, – парировала Эмили, – но, на мой взгляд, это совершенно бессмысленно. Сначала вы говорили, что это вирус, а теперь, что дело не в нем? Думаете, Нелли одержима? Да вы хоть понимаете, как нелепо это звучит? – Эмили помотала головой, но Билли видел, что она сама не верит своим словам. Отчасти Эмили была с ними согласна. Она знала правду. – Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что она не отпустит меня? – ее голос прозвучал жестко и холодно, но Билли услышал в нем нотки страха. – Как она меня остановит?

– Говорю же тебе, – сказал Билли, – она не выпустит тебя из здания. Если ты войдешь внутрь, она тебя не выпустит.

– Прекрасно. А какая разница? Мне все равно, почему и что она делает, мне плевать и на все остальное. Я просто хочу взять свою семью и убраться отсюда. Если она не захочет выпускать меня из здания, я просто подожду снаружи, пока Бет, Ротко и девочки собирают вещи. Мы все уедем в Уиски Ран или Кортаку, или даже в Чикаго. Куда угодно, лишь бы не оставаться здесь.

– Она может перехватить управление машинами.

– Значит, пойдем пешком, – выпалила Эмили, но по ее голосу и по тому, как она взглянула наверх, на сгущающиеся тучи, Билли понял: она прекрасно знает, что это невозможно. Эмили отчаянно всплеснула руками. – Какого черта? Почему? Ладно, почему? Почему она меня не отпустит?