Текст книги "Особняк"

– Дай угадаю. Пиво и шот?

– Звучит отлично.

Бармен потянулся за стаканом, твердой рукой опустил его в ведерко со льдом, чтобы наполнить, а затем поставил на стойку перед Билли. Он повернулся, открыл холодильник под барной стойкой, вынул банку лимонада, открыл ее и налил содержимое в стакан.

– Ну что ж, – сказал он, – придется обойтись этим, – подтолкнув стакан к Билли, бармен покачал головой. – И не смотри на меня разинув рот, как невинная овечка. Я алкоголиков за версту чую. Давно в завязке?

Билли понял, что неосознанно прощупывает жетон за два года трезвости через ткань джинсов.

– Откуда вы знаете?

Бармен пожал плечами.

– Рыбак рыбака видит издалека. Плюс, может, я и не подыгрываю Иглу в его планах причесать город, но это еще не значит, что я не знаю что к чему. Поговаривают, что никто не должен предлагать выпивку парню, работающему в особняке Игл. Я не знаю тебя в лицо, но в эту дверь обычно входят только те, кто не ошивается здесь постоянно и носит рабочие боты, не просто для красоты надетые. А значит, ты парнишка Игла. И хоть я и не хочу, чтобы он трогал «У Раффла», это еще не значит, что я не понимаю, какое это имеет значение для местных. Хорошая работа с хорошей зарплатой. Дети получают шанс поступить в колледж, все расходы оплачиваются. Мой внук планирует отправиться в какой-нибудь гуманитарный колледж в Мэне[75]75
  Штат на северо-востоке США.


[Закрыть] и рад-радешенек. Нет уж, милок. Я не испорчу это ни за какие коврижки. Если Игл решит, что хочет разгуливать по городу голышом, засунув свой член в масленку, вместо того чтобы строить странный отель в своем особняке с привидениями, я и бровью не поведу, пока он спускает деньги на Уиски Ран. Так что можешь сидеть хоть до посинения, но я рад тебе сообщить, что лимонад – единственное, что ты от меня получишь. Хочешь выпить – придется тащить свою жалкую задницу в Кортаку, где тебя никто не узнает.

Билли поднял стакан с лимонадом. Он был газированный, и Билли смотрел, как пузырьки пробиваются на поверхность через лед.

– Я так понимаю, кокаинчику прикупить тоже не получится?

Ковбой в ответ наградил его широкой улыбкой и искренним смешком.

– Меня зовут Джин, – сказал он. – И прошу прощения, но я больше по части травки. И ей я с тобой тоже делиться не стану.

У Джина было крепкое рукопожатие, говорившее о том, что он может сломать руку при необходимости, но и без этого понятно, что он настоящий мужик. Оказалось, что, когда Джин не занимается баром, он работает на своей ферме.

– Занялся органикой, когда завязал с выпивкой, и это помогает мне держаться от нее подальше. Я работаю здесь допоздна, а пара коров и коз и несколько акров земли требуют раннего подъема. Рука меньше тянется к бутылке, когда знаешь, что нужно вставать в шесть, чтобы переделать все дела. Ферма небольшая, но всегда есть за чем поухаживать и что починить.

К удивлению Билли, лимонад оказался что надо. Он зашел в «У Раффла» с целью заказать пиво или джин, но лимонад был сладким, шипучим и приятно щекотал горло. Он вынул телефон и сфотографировал банку. Надо будет попросить Нелли прикупить парочку домой. Они говорили о фермерстве и о том, каково было Джину наблюдать за тем, какие трансформации происходят в Уиски Ран. Пока они беседовали, Билли выпил всю банку. Джин предложил ему еще одну и свежий стакан со льдом.

– Надеюсь, у тебя есть наличность, Билли. У Шона Игла нет открытого счета в моем баре. Как не было и у его отца, когда до этого доходило.

Билли потянул открывалку на банке с лимонадом, и та издала характерное шипение из-за газа; кубики льда затрещали и задвигались, когда он стал наливать напиток в стакан.

– Вы знали его отца?

Джин взял тряпку и протер барную стойку, хоть, на взгляд Билли, она и без того была чистой.

– Все верно, – сказал он. – Но не могу сказать, что мне нравился этот засранец. Может, поэтому я так уперся, когда Игл предложил мне выкупить бар. Я твердо верю в то, что яблочко от яблони недалеко падает. Мой род живет в Уиски Ран уже пять поколений, и, насколько я слышал, единственная разница между мужчинами рода Игл лишь в количестве денег, которыми они прикрывают свои грязные делишки. Да, Саймон Игл был настоящим сукиным сыном, и я не стесняюсь признаться в том, что слишком боялся его и поэтому не пытался ему помешать. Он оказался жестоким человеком, и у него была тяжелая рука. Пожалуй, мне бы следовало выдворить его отсюда, но тогда я и сам пил. Да и, как я уже говорил, осиное гнездо лучше не ворошить.

Билли осознал, что почесывает мягкий блестящий шрам на ладони. Он снова начал зудеть. Вот дерьмо. Он перевел взгляд на него и увидел, что оттуда выглядывает еще один черный волосок. Билли попытался ухватить его ногтями, но тот оказался слишком коротким. Как Нелли умудрилась пропустить его, когда снимала швы?

– Что вы имеете в виду, когда говорите, что он был жестоким? – он покачал головой. – Простите. Странный вопрос, но не найдется ли у вас пинцета? Джин опустился на колени, вынул из-под бара небольшую коробку с инструментами и начал в ней копаться.

– То же, что и все остальные. Он избивал жену. Избивал ребенка. Ввязывался в драки при любой возможности. Имел любовниц на стороне, и ходили слухи, что и с ними он был не особо нежен.

Он внезапно замолчал и уставился на Билли.

– Ты явился, чтобы доставить мне неприятности?

– Прошу прощения?

Билли только взял свой лимонад, но тут же поставил его обратно.

– Ты спрашиваешь, потому что тебе интересно или потому что собираешься что-то с этим делать?

Итак, Билли в итоге рассказал ему всю историю о том, как они с Шоном заперлись в хижине после выпуска, как они вместе работали над Eagle Technology и как их пути разошлись из-за Эмили.

Джин закряхтел.

– Я бы сказал, что в конце концов все всегда сводится к женщинам, вот только моего внука женщины не привлекают. И ты не можешь рассказать мне, над чем конкретно ты работаешь?

Билли замешкался, но затем покачал головой.

– Мне бы хотелось вам рассказать. Правда хотелось бы, но нет, Джин, простите. Я не могу.

– Что ж, тогда будем надеяться, что ты рассказал мне правду, – сказал Джин.

Так и было. Билли рассказал ему все. Почти. Не упомянул только о Такате.

– Хотя почесать языком не вредно, верно? – Билли рассмеялся, довольный своей шуткой.

– Я не знал первого Игла: разумеется, речь о том, кто открыл особняк Игл после Первой мировой. Я ж не такой старый. Но вот мой дедуля его знал. Не очень хорошо, но он был не прочь съездить туда пару раз, чтобы вкусить запретный плод, если ты понимаешь, о чем я.

– Честно говоря, Джин, – сказал Билли, – я понятия не имею, о чем вы.

– Как сказать? – Джин вынул пинцет из коробки с инструментами и протянул его Билли. – Ходили разговоры о шлюхах.

Билли уже почти сомкнул щипчики на кончике черной нити, соприкасающейся с поверхностью его кожи, но внезапно остановился и посмотрел на Джина.

– Шлюхах?

– Только не говори мне, что не знаешь, кто это такие. Ну, дедуля говорил, что, несмотря на все попытки причесать особняк Игл, в сущности, это был всего лишь бордель. Там играли в азартные игры, пили бухло, повсюду разгуливали богатеи в смокингах, но по-настоящему всех влекло туда другое: заплатив кругленькую сумму, можно было получить то, чего больше нигде не найдешь.

Билли кивнул. Он попытался поднести пинцет поближе, чтобы ухватить кончик нити.

– И это женщины древнейшей профессии, да?

– Ага. Ну, честно говоря, дедуля не стеснялся прибегать к услугам проституток. Он того поколения, и, пожалуй, очевидно, что наша семья не из тех, кто строит из себя невесть что. Мой внук станет первым мужчиной в семье, кто не пойдет в армию, – бармен вытянул руку так, что она оказалась в поле зрения Билли. – Вот тут. Эта татуировка не просто какое-то хипстерское дерьмо. Она армейская. Но я к чему веду: мой дедуля не был божьим одуванчиком, но он не любил рассказывать о том, что видел в особняке Игл, а это о многом говорит. Внизу, в подвалах, как говорил он, происходят неправильные вещи.

Билли снова поднял взгляд на него.

– Под особняком?

– Ага. Некоторые дамочки работали в доме, но, по словам дедули, были и девицы, которых держали закованными в цепи.

– Вы меня разыгрываете.

Билли подался вперед и положил пинцет на барную стойку. Он снова провел пальцем по шраму, и черная нить защекотала кожу. Это может подождать.

– Не-а. Он рассказывал об этом всего однажды, и это был единственный раз, когда я видел, что дедуля чего-то стыдится. Меня там, конечно, не было, и я не могу утверждать, что видел все собственными глазами, но говорю тебе: дедуля сохранил острый ум до конца своих дней и он ни разу в жизни не вешал мне лапшу на уши, – Джин постучал пальцем по барной стойке. – Я верю, что это правда. Так что нет, продавать бизнес Шону Иглу я не собирался. Все они, Иглы, конченые люди. Может, его прадед и построил большой старый особняк и принимал там лимузины из Нью-Йорка и Бостона, но то, что делал там Нелли Игл…

– Что?! – Билли выпрямился на стуле. Он вдруг понял, что схватил Джина на запястье, и старик холодно на него посмотрел. – Простите, – сказал он, отпуская его руку. – Что вы сказали?

– Я сказал: то, что он делал, было неправильно. Держать женщин в кандалах в катакомбах под домом и продавать их гостям? Дедуля даже рассказывал, что ходили слухи, будто, заплатив кругленькую сумму, можно было убить одну из них, если захочется. Просто отвратительно. Полицейских здесь было не так уж много, а те, что были, разумеется, брали на лапу. Тогда шли другие времена. Если бы такой парень жил в наши дни, о нем сняли бы шоу: серийный убийца по соседству, и все такое. А знаешь, что еще мне рассказывал дедуля? В те времена не было никакой миссис Игл. Так скажи на милость, откуда тогда взялся ребенок? Я однажды прочел, что Игл утверждает, будто в нем течет кровь индейцев. И откуда же ей было взяться?

Билли не помнил, как встал, но вот он стоит прямо напротив барной стойки. Его начало мутить. Тошнота подкатила к горлу. Если бы он не видел, как Джин открывает банки с лимонадом у него на глазах, то решил бы, что ему подлили спиртного. И он почти жалел, что все оказалось не так. Так было бы намного легче. Лучше бы Джин налил ему пиво или джин-тоник, позволил напиться в стельку, а затем, шатаясь, выйти из «У Раффла» и сесть в машину, чтобы «хонда» доставила его обратно в особняк Игл.

– Нет, – сказал Билли. – Я имел в виду другое: как, вы сказали, звали прадеда Шона? Того, кто построил особняк Игл?

Джин посмотрел на него, явно сбитый с толку настойчивостью Билли.

– Его? Нельсон, – сказал он. – Нельсон Игл. Но дедуля любил называть его Нелли. Он говорил, что никто не называл Игла так в лицо, потому что он считал это женским именем и его не на шутку это бесило. Но именно так его и звали за глаза. Нелли.

Глава 28. Снег командует парадом в уиски ран

Визит в Чикаго, несмотря на все произошедшее, оказался приятным. Эмили не могла сказать, что ей нужен отпуск. Жизнь в особняке Игл без работы и с играми в писательницу и так вполне походила на отпуск, так ведь? Но ощущение было такое, что ей и впрямь нужно было передохнуть. Рут должна была сидеть дома еще три дня после операции, потому что плохо себя чувствовала из-за обезболивающих, и Роуз тоже настаивала на том, чтобы остаться дома. Бет просто посмотрела на Эмили взглядом, в котором читалось: «У меня нет абсолютно никаких сил с этим бороться». И она уступила.

Самое забавное, что девочки жили в синхронном ритме. Когда Рут спала, Роуз тоже ложилась, и у нее даже появлялся тот же изможденный, бледный вид, что и у Рут. К четвертому дню, однако, боль немного спала, и девочки объявили, что готовы вернуться к своему обычному расписанию. Чтобы отпраздновать, Эмили угостила их мороженым, а на обратном пути они зашли в ее любимый книжный магазин, и она подарила им новые книжки. Ей нравилось так поступать: у нее наконец-то было много денег, и она могла сколько угодно баловать племянниц. Эмили не могла не фантазировать и о том, что, быть может, ей пришло время делать то же самое для своих детей. Но она пока не забеременела: месячные пришли за пару дней до того, как Рут упала с кровати.

С Бет они тоже хорошо провели время. Сестра снова извинилась за то, что разбередила старые раны, и они серьезно все обсудили. Эмили сказала, что не может ничего поделать, чтобы успокоить Бет, и да, всегда есть шанс, что Билли вернется к старым привычкам. Но Бет придется поверить ей на слово, что, если это произойдет, Эмили уйдет от него.

– При первых же признаках, – сказала она, – я явлюсь к твоему порогу.

А пока у них с Билли все идет хорошо, разве Бет не может просто за них порадоваться?

Лучше всего, однако, оказалось то, что Эмили наконец-то всерьез начала писать роман. Не просто играть в писателя, а по-настоящему писать. В первую очередь ее прорвало из-за полета в частном самолете. Она сидела в кожаном кресле – таком невероятно мягком и приятном на ощупь, что никак не могла перестать поглаживать его, и ее поразило как гром среди ясного неба: вместо того чтобы писать о женщине, которую спасает мужчина, почему бы не сделать наоборот? Да, возможно, прием не нов, но все уже давно придумано за нас. Эмили достала ноутбук и прямо там, в самолете Шона Игла, начала прорабатывать всевозможные детали.

Ее героиня Нелли Фэлкон – она позже придумает имя получше – предпринимательница в сфере IT, которую обманул ее первый муж. Это успешная, сильная и счастливая женщина, жутко сексуальная и супербогатая, и вот в чем фишка: ей, в общем-то, и не нужен мужчина. Она могла переспать с кем угодно, где и когда захочет, а хотела она этого достаточно часто, и первые тридцать страниц оказались довольно жаркими. У Нелли Фэлкон не было проблем с тем, чтобы четко выражать свои желания в постели. Ей не нужен мужчина. Ей ничего не нужно. Ее следовало не спасать, а любить. Э-э, и трахать.

Слова просто лились из Эмили. К тому времени, как она вернулась в Уиски Ран, во вторник перед Днем благодарения, она уже накатала семьдесят страниц. Эмили пару раз разговаривала с Билли по телефону, но он, как обычно, был занят, поэтому не возражал, чтобы она осталась в Чикаго еще на пару дней. Честно говоря, она переживала из-за своего возвращения в особняк Игл. Вдруг колодец, из которого Эмили черпала силы на написание книги, иссякнет? До этого ей не удалось написать там ни страницы. Впрочем, выбора у нее все равно не было. Она пригласила Шона и Венди к ним на День благодарения, и, учитывая, что должна была вернуться домой во вторник утром, у нее оставалось едва ли сорок восемь часов на то, чтобы все устроить.

Ну ладно. Эмили, разумеется, преувеличивала: на самом деле, она могла показаться в особняке в четверг в четыре вечера, принять душ, переодеться, а праздничный ужин все равно стоял бы на столе в пять, потому что Шон настоял на том, чтобы обо всем позаботился один из его поваров. Эмили машинально ответила «нет», но затем быстро передумала. Она, конечно, пыталась использовать свободное время на то, чтобы побольше готовить, но, если честно, ей это не особенно нравилось. И, что еще хуже, у нее плохо получалось. Нелли во многом помогала – у нее был доступ ко всем рецептам в интернете; к тому же она могла отследить, сколько чего Эмили использует, и точно установить таймер, – но ей не хватало врожденного таланта, а с этим Нелли ничего не могла поделать. Так что Эмили согласилась, чтобы обо всем позаботился повар Шона: впрочем, Шон, в свою очередь, довольно легко уступил настойчивым просьбам Эмили, чтобы за ужином остались только они четверо. Не нужно было никакого обслуживания, и посуду они помоют сами.

Но Эмили не стоило беспокоиться о том, что вдохновение исчезнет. Когда она приехала домой, Билли решил отдохнуть от работы, и вскоре они обнаружили, что кувыркаются в постели. Ничего удивительного. Она написала три постельные сцены и обдумывала остальные всю неделю. Секс был хорош, ведь они оба сгорали от нетерпения, и Эмили не могла перестать думать о том, что, может, раз она не принимает противозачаточные, на этот раз все получится.

После этого они вышли на долгую прогулку вдоль реки Святого Лаврентия. Весь ноябрь с переменным успехом шел снег, который, впрочем, неизменно таял через пару дней. Прогноз погоды предсказывал сильную метель либо в среду, либо, что еще хуже, прямо в День благодарения.

– Хорошо, что мы никуда не летим на праздники, – сказала она и оглянулась на Билли. У него немного сбилось дыхание, и Эмили сделала себе мысленную заметку попросить Нелли проследить, чтобы он хоть немного занимался спортом. Нельзя же все время работать. – Путешествовать в День благодарения и без того никуда не годится, а если еще на восточном побережье выпадет снег?

После обеда Билли вернулся в кабинет. Эмили почти взбесила его рассеянность: он сказал, что что-то обнаружил, но есть еще более сложные проблемы, оказавшиеся куда серьезнее, чем он думал. Она же снова села за свой ноутбук. Когда Эмили открыла рукопись, ее внезапно охватило чувство паники, и она вскочила из-за стола, чтобы сделать себе латте. Эмили с удивлением обнаружила, что у нее трясутся руки, но когда она шла с кофе в руках обратно к кухонному столу, на нее внезапно снизошло озарение: «Игры власти». Это будет заголовок!

Она назвала файл с книгой «книга» и решила, что разберется с заголовком позже, но этот вариант подходил как нельзя лучше. Эмили напечатала эти слова в самом верху файла и поняла: они идеально подходят тому, что она уже успела написать. Эмили пролистала в конец, туда, где она оставила Нелли Фэлкон сидящей в одиночестве в конференц-зале сразу после того, как уволила своего бывшего любовника: она узнала, что он плетет против нее интриги…

Днем и вечером перед сном Эмили написала пять страниц, а затем еще восемь в среду. Вся история уже лежала перед ней как на ладони, и поэтому на нее накатила легкая волна раздражения, когда она вспомнила, что утром приезжают Шон и Венди. Ей хотелось работать дальше. Впрочем, все нормально, она ведь знает, что напишет дальше, и ей даже известно, что будет после этого. Нелли Фэлкон хорошо устроилась, пусть она сама пока об этом не знает.

Утро Дня благодарения встретило Эмили сердитым небом лилового цвета, низкие тучи враждебно глядели на реку. Нелли сообщила ей, что по прогнозу обещали пятнадцать-двадцать сантиметров снега и поздно утром должна начаться метель. Она также упомянула о том, что шеф-повар Шона уже работает внизу, на профессиональной кухне особняка Игл.

Не хочу, чтобы ты пугалась.

– Спасибо, – сказала Эмили. – Во сколько должен приехать Шон?

Он немного задержится, но он со своей ассистенткой…

– Ты хотела сказать – Венди?

…с Венди должен прибыть в особняк Игл около двух пополудни. Шеф Фергюсон подаст ужин в пять, как ты и просила.

– Надо сказать, я рада, что мы никуда не едем на День благодарения.

Я тоже рада, что вы остаетесь здесь. Будет интересно посмотреть на вас с Шоном и Билли вместе.

Эмили решила побегать подольше, чем обычно, и пробежала около шестнадцати километров, решив, что сегодня, пожалуй, последний день, когда она может носиться по тропинкам, прежде чем их заметет снегом и они станут для нее недоступны. К тому же она реально оценивала количество еды, которое ей предстояло съесть.

Только возвращаясь в особняк Игл, Эмили поняла, что что-то тут не так. Почему Нелли не сказала просто «Венди»? А когда все-таки произнесла ее имя, не показалось ли Эмили, что она бросила его несколько резко? Почему она сказала, что будет интересно посмотреть на Эмили, Шона и Билли вместе, исключив при этом из компании Венди?

Впрочем, Эмили устала, поэтому не стала на этом заморачиваться. Она доехала до Гнезда на лифте: слава богу, что лифтер наконец-то – наконец-то, наконец-то! – починил его. Подъем по лестнице был отличной разминкой, но сколько можно напрягаться? Ступенек ведь не так уж мало. Войдя в жилую зону, Эмили с радостью обнаружила Билли за кухонным столом. Он ел хлопья и пил апельсиновый сок. Она пыталась убедить его, что лучше съесть апельсин, чем выпить стакан апельсинового сока – она настолько увлеклась, что даже попросила Нелли попробовать повлиять на Билли, – но он упрямо делал по-своему.

– Ты рано встал.

Он потянулся к ней губами, чтобы она его поцеловала.

– С Днем благодарения, – сказал Билли. – Рад, что ты дома. Честно говоря, мне больше нравится, когда ты здесь. Но разве ты не должна уже горбатиться у плиты?

– Я же говорила, – сказала Эмили, – обо всем позаботится повар Шона. По словам Нелли, он уже внизу, на кухне.

– Точно. Извини. Я немного рассеян.

– Ты нервничаешь? – удивилась она.

– Не то чтобы нервничаю. Просто в Нелли зашито столько разных вещей, которые я туда не вкладывал: мне с трудом удается исправить то, что наворотил Шон со своими программистами. Это будет отличным шансом обсудить с ним кое-что.

– Ой, перестань. Вы же не собираетесь обсуждать свою программистскую чепуху при мне?

Он протянул руку, дотронулся до ее щеки и улыбнулся.

– Только если захочу, чтобы ты уснула от скуки.

– Но в целом ведь все идет хорошо, да? Значит, у тебя есть для Шона хорошие новости?

Эмили не могла поклясться в этом, но ей показалось, что он перевел взгляд наверх и замешкался, прежде чем ответить.

– Ага. Думаю, Шон будет доволен. Работы еще много, но Нелли просто чудо.

Спасибо, Билли. Ты заставляешь меня краснеть.

Голос Нелли не застал Эмили врасплох. Она поняла, что привыкла к этому, освоилась с тем, что Нелли всегда рядом. В доме не было ни единого уголка, где бы она кого-то не слушала и не видела.

Эмили захотела пожарить себе яичницу, и к тому времени, как блюдо было готово, Билли уже все доел и отправился в кабинет. Она взяла свою тарелку и планшет, чтобы почитать новости, и, сев за стол, посмотрела на реку. С неба вот-вот собирался сорваться снег.

Внизу, возле реки, Эмили увидела какое-то шевеление. Сперва она решила, что это олень, но потом поняла, что там стоит человек. Женщина? Теперь, когда погода изменилась, персонал, обслуживающий территорию, едва ли бывал здесь раз в неделю, и они уж точно не работали в День благодарения. Эмили встала и наклонилась к окну. Похоже, это была женщина, но она не могла сказать точно. У нее были темные волосы.

– Нелли, – позвала Эмили, – кто это внизу у реки?

Она отошла от окна и начала рыскать по кухонным шкафам в поисках бинокля.

У реки никого нет.

– Та женщина. В самом низу, возле пристани.

Эмили нашла и вынула бинокль. Он уже был здесь, когда они въехали. Она не разбиралась в биноклях, но этот казался большим и мощным и наверняка самым лучшим, как и все, чем владел Шон Игл.

Тебе показалось. У реки никого нет.

Эмили вернулась к окну, чтобы еще раз посмотреть в бинокль, но даже не стала утруждать себя. И без бинокля было ясно, что Нелли права. Внизу никого не было. Ей просто показалось.