Текст книги "Время Странника. Хроника Гирода"

Глава 2
СТАРАЯ ЗНАКОМАЯ

Нет большего мученья, как о поре счастливой вспоминать.

Данте Алигьери, «Божественная комедия»

– Я знаю, о чем говорю, Филипп. Я чувствую темную силу. Архидемон очень силен, ты не справишься с ним в одиночку.

– Не могу рисковать тобой и еще кем-то. Прости, я должен идти.

Человек встал с кровати, поцеловал неизвестную девушку в ее тонкие губы, и перед Кайсом встал мужчина крепкого телосложения, туловище которого было покрыто страшными шрамами, а глаза и вовсе привлекли внимание Кайса: левый глаз был большой, серо-голубого цвета, а правый золотым, полностью золотым.

– Кайс, не время уходить, – проговорил Филипп, похлопав его по плечу. – Тебе нужно возвращаться.

Левую руку Кайса резко закололо, боль была жгучей, настолько сильной, что он не смог сдержать крика и свалился на пол без сознания.

Кайс очнулся в своей кровати, и никакого Филиппа и таинственной девушки уже не было.

Больше никого.

Лишь он и его деревянная лачуга, в которой был только стол, табурет и кровать. У стены стоял двуручный меч в ножнах, на полу засыхали капли его крови, одежда лежала там же, где он ее и оставил, на столе лежала тарелка с горячим бульоном и горела свеча.

Стоп.

Бульон и свеча?

Все это было слишком подозрительно и… опасно. Он встал с кровати и потянулся к мечу. В его доме никогда не находилось свечей и уж тем более горячего бульона. Жизнь его протекала в диких условиях, а сам он как зверь возвращался домой, словно в пещеру. Последнее свое возвращение вовсе вылетело из его головы, все было как в бреду. Кайс вытащил длинный меч из ножен. Такой меч было тяжело держать и в двух руках, чего уж говорить об одной.

Мастер двуручного меча двинулся аккуратно вперед, открыл дверь на улицу.

Светлело.

Утро. Как всегда холодное. А как оно будет теплым, если ты живешь в лесу на верхушке холма, да и в начале Эпохи Конца природа стала самовольничать: дождь мог идти вместе со снегом целый год, жара приходила, когда как, одним словом – аномалии. Но хорошо, что растения могли адаптироваться к этому явлению.

Кайс осторожно вышел на крыльцо и никого не увидел. Он прошел пять шагов от крыльца и в этот момент услышал, что кто-то находится за его спиной. Знакомый аромат ударил в его ноздри. Запах клубники насторожил и успокоил его одновременно. Очень странно и удивительно.

– Здравствуй, Роксана, – поздоровался Кайс, опуская меч и поворачиваясь к знакомой чародейке. – Что привело тебя сюда, совершенно одну?

– Ох, Кайс, ты всегда так гостеприимен! – улыбнулась девушка в красной рясе, затем подошла и поцеловала его в губы, но мужчина, не ожидая этого, очумел, выпучил глаза и резко сделал шаг назад, немного отталкиваясь от нее.

– Прости, забыл, что ты любишь приветствовать меня именно так, – с иронией ответил Кайс, вытирая губы ладонью.

– Сколько лет прошло, Ловкач? Ты не скучал по старым друзьям?

– Скучать по тем, кто наплевал на тебя? – отвел взгляд Кайс, сплевывая на землю сгусток слюны. – Вряд ли!

– Попридержи язык за зубами! Я должна была помочь Гансу. Он был на грани смерти. И вообще, с чего я объясняюсь перед тобой?! От тебя и весточки не было! – возмутилась Роксана, поняв, что начинает чувствовать угрызения совести.

– Те, от кого я ждал помощи, не пришли в трудную минуту. Я просил помощи, в первую очередь у тебя, ведь ты обладаешь силой, которая могла спасти жизни многих хороших людей. И ты после этого говоришь мне о дружбе? Смешно-смешно. Ко мне пришли на помощь те, от кого я ее не ожидал. Меня вытащили прямо с того света.

– Кайс, я тебя искала, Императрица тебя искала, Ганс. Все, кому ты нужен. Мне нельзя было самовольничать, ибо это считалось бы государственной изменой.

– С каких пор ты стала служить верой и правдой Императрице? Ты не шибко жалуешь Берту Симплекс. Или тебе так важно место Главы Ордена магов? Променяла свободу на власть?

– Ну, я же не ты, я не переступаю черту… – не успела она договорить, как Кайс схватил ее за горло, но через пару секунд отпустил.

– Тебе лучше уйти.

– Только с тобой, Ловкач, – ответила Роксана. – Императрица дала нам задание, после чего мы должны вернуться назад в Империю и представить доклад. Миссию свою ты не выполнил!

– Нам? Задание? Миссию не выполнил? – усмехнулся он. – Я не вернусь, – как отрезал, сказал Кайс.

– Ладно, задание твое, я всего лишь помощница, как бы глупо это не звучало. И да. Она ждет тебя. И Элика тоже. Кстати, вижу, заклятие подействовало. Ты больше не умираешь. Посмотри на свою руку.

Он взглянул на левую руку, которая еще вчера была синюшной с трупными пятнами как у мертвеца. Шея и грудная клетка также синели и давали понять о скорой кончине.

– Сколько…

– Три дня назад, – ответила Роксана. – Ты умирал. Я чудом успела найти тебя.

Проклятие.

Еще вчера смерть подступала все ближе. Уже нет. Пока еще нет. Смерть снова обошла его стороной.

Ругнувшись, Кайс пошел в свою хижину собирать вещи. Он понимал, что этот поход не потребует много вещей. Ловкач не произнес ни слова, но он понимал, что в долгу перед Роксаной за то, что отсрочила его скорейшую смерть.

– Ты готова?

На Кайсе уже не было той ужасной «рубашки-бродяжки» и старых джинсовых брюк. Фабрика по производству джинсов находилась на территории Мориссии, а ее владельцем был Джузеппе Кульдини, но, к сожалению два года назад бунтующие рабочие сожгли фабрику, поэтому джинсы стали настоящим раритетом на рынке. Но свою одежду он нашел на тракте – торговцы из Мориссии попали в засаду к разбойникам. Когда Кайс оказался поблизости, то было слишком поздно, но одежда всегда пригодиться.

Лицо Кайса было гладко выбрито и его голубые глаза стали выделяться; той черной челки больше не было, длинные волосы были сострижены. Правда сострижены были неровно и криво, так как он их просто срубил опасной бритвой, непрофессионально, грубо.

– Как же долго вы, женщины, собираетесь. Ужас!

Он ждал ее уже около получаса на улице, стараясь не думать о том, что их ждет впереди.

– Помолчи, я уже все, – раздался ее голос из хижины.

Роксана вышла в кожаных брюках и кожаных сапогах, ее красно-темный корсет выделял красивое стройное тело и роскошную грудь. Волосы были убраны в косу. На ней не было красной рясы, скрывавшая все ее формы. От такой красы любой мужчина мог бы сразу же лопнуть от возбуждения. Но не Кайс. Губы были подчеркнуты красной помадой – соблазняющий цвет.

– Ба! Рокси, ты такая красотка! – воскликнул Кайс, стараясь взбодрить чародейку, которая ради него проделала такой путь. – От чертовка!

– Где ты набрался этих слов, Ловкач? – с интересом спросила она, подняв свои зеленые глаза на мужчину. – Такое чувство, словно на корабле у Ганса побывала.

– Не знаю, приснилось вроде.

Он не хотел говорить о тех странных снах, ведь понимал, что Филипп бы очень сильно заинтересовал ее. Или она просто приняла бы его за сумасшедшего.

– Ты чего-то недоговариваешь, – нахмурилась Роксана, но решила перевести тему, чтобы не смущать его: – Что за кожаная куртка на тебе?

– Драконья кожа, легка и хороша. Идеальная защита от острых предметов.

– Интересная сказка. Драконов нет. – Роксана остро встрепенулась, будто ее током ударило. Она очень резко взволновалась. – Ладно, Кайс. Некогда болтать. Надо уходить. Сейчас же!

На улице взбунтовалась погода. Еще полчаса назад над хижиной Кайса было облачное, но не дождливое небо. Теперь же тучи кружили над их головами все сильнее, гремел гром, сверкала алая вспышка, сильный ветер тормошил верхушки елей.

Опасность.

Сильная магия. Враждебная магия. Их искали. И, кажется, нашли.

Большой и скалистый холм, расположенный на уступе горы, не предназначался для пробежек, особенно в такую дождливую погоду. Чуть поскользнулся и полетел вниз, ломая кости об камни. Эти места были насыщенны горами, лесами и полями, и нигде не было безопасно, потому что некому было защищать беглецов и отступников. Сам Кайс обосновался в Молочных горах, под которыми находится Амсер по причине, что туда никто не влезает, да и по счастливой случайности хибара уже находилась на горе. Без хозяина, чей скелет изначально валялся на полу. Чуть выше леса, на самих горах, вся вершина покрыта белоснежным снегом, давшего название этим горам.

Для Роксаны их бег по горным тропам все равно, что для Ганса – чаепитие, – так же хочется забить на все и поубивать всех попавшихся под горячую руку от гнева.

Странно, откуда у них такая страсть к насилию?

«Два сапога – пара» – недаром предки так говорили. Хотя Ганс не был кровожадным и не считал себя сторонником насилия. Но бывало, что на войне все средства хороши, если они несут результат.

Ганс очень долго ухаживал за Роксаной. Старый друг Кайса очень любил ее, а она долго игнорировала его предложение руки и сердца, до тех пор, пока не узнала о романе Императрицы и имперского лорда-защитника.

Для узкого круга высшего света был не секрет, что Роксана неравнодушна к лорду-защитнику. Это было понятно по ее взгляду, поведению и отношению к нему. Даже для самого Ганса это не было новостью. Но он знал, что лорду-защитнику она не интересна, поскольку чародейка была женщиной жестокой и эгоистичной в свои-то сорок семь лет. Да и Ганс научился игнорировать ее чувства к лорду-защитнику, выстраивая свои иллюзию на этот счет.

Чародейка росла вместе с Гансом, при имперском дворе. Родители обоих были важными людьми в кругу Императора. Отец Ганса был адмиралом и состоял на службе на флоте Империи Россигард. Именно поэтому жизнь Ганса изначально была связанна с мореплаванием. Родители Роксаны были знатными людьми – лордами-чиновниками, – а когда у Рокси обнаружилась способность к волшебству, то сразу отдали ее на обучение в престижную Ульвенскую академию при Ордене магов.

Судьба свела их с Кайсом совершенно случайно, тогда, в тот роковой для него день…

***

Солнце уже поднималось над городом; народ спешил на шоу, долгожданное шоу, в честь великого царя; купцы вывозили товары на рынок. Торговля – хороший выход для жителей юга. Если купцы добросовестно платили налог, то царь не имел к ним никаких претензий. Да и сам налог был не такой большой, поэтому быть купцом хотел каждый, но не все могли себе это позволить.

Страна Мизрах – большое юго-восточное государство, в котором правит могучий, но жадный царь Ксенофилиант, развязавший войну с Империей Россигард. Восточный царь был жаден и на земли, и он не мог свыкнуться с мыслью, что Империя Россигард – самое большое государство Гирода. А север бы ему очень пригодился.

Мизрах – страна, полная разных существ и тварей, обитающих в пустыне. Магов тут не так уж и много, зато полным-полно хороших воинов и полумагов, особенно на службе у царя. Война на границе Империи подходила к мирному соглашению, ибо царь никак не мог вытянуть эту кампанию к победному шествию. Император послал своих переговорщиков – доверенных лиц – в столицу Мизраха – в Веланию.

Арена, громаднейшее сооружение, находящаяся в ложбине между тремя холмами, была заполнена полностью, никто не хотел пропускать царское шоу. Солнце вдруг на миг исчезло. Многие подумали, что природа опять дает о себе знать или начался конец света, о котором говорят многие. Естественно, ничего такого не было.

Солнце вновь появилось, когда за Ареной, на царских полянах, сел огромный имперский дирижабль – сигарообразный летающий корабль темно-красного цвета. На нем красовался могучий символ всех времен – огонь, – означающий присутствие имперцев и их соответствующий характер, обычаи и порядки.

Оттуда вышли, как ни странно, те, кого царь со своей свитой никак не ожидал увидеть. Ни Император, ни его дочь, а человек десять лордов-чиновников разных мастей, стражей и придворных самого Императора, среди которых была девушка с большими изумрудно-зелеными глазами в ярко-красном платье.

В сопровождении с ней был лорд, всем своим видом обращающий на себя внимание – высокий, среднего телосложения, с длинными пепельными волосами, достаточно симпатичный. Пепельного цвета были и его глаза. Одетый в боевой мундир серого цвета, говорящий о том, кем являлся этот лорд.

Серые оттенки. Видимо, это был его любимый цвет. На левом ухе висела серебряная серьга, на груди почетно красовались ордена в виде крестов с лентой, а точнее их было три: красный в золотой оправе – за отвагу в боях; серебряный – за преданность государю; синий с золотым якорем по центру – за морские победы. Да и судя по серьге можно было понять, что лорд – капитан одного из кораблей Имперского флота. Выглядел он лет на тридцать, не старше.

– Ганс, – отозвала Роксана своего кавалера по имени, идя с ним под руку. – Твой мундир не смотрится с моим платьем.

– Мне не идет красный, – ухмыльнулся Ганс. – Ты знаешь, что у дочери Императора любимый цвет синий. Все может измениться. Вдруг наш дорогой Император захочет выбрать синий цвет – имперским.

– Я все равно не расстанусь с красным. Это мой цвет, – наигранно улыбнулась ему Рокси, вскоре закатив глаза. – А его дочь молода и глупа, и чертовски самоуверенная в себе девка. Бесят такие, нахальные дуры. Ей всего двадцать, а ведет себя как зрелая тетка, у которой уже климакс начался!

– Рокси, ты старше ее на двенадцать лет, а сама выглядишь на двадцать пять, – рассмеялся Ганс. – Прости, это смешно выглядит. Молодая осуждает молодую за ее молодой нрав.

– Замолкни, кретин, – рявкнула Роксана, ударив локтем ему в бок. – Вы, из рода фон Бюрреров, лишены чувства юмора. Смеешься над глупостью, а настоящий юмор не понимаешь. Кажется, интеллект – это не твое.

– Я стараюсь это исправить, – улыбнулся Ганс, не обращая внимания на агрессию со стороны своей дамы.

– Молчи, впереди царь, – лицемерно заулыбалась она. – Будь серьезней, капитан.

Они подошли к зеленому шатру с золотыми узорами змей, из которого вышел высокий – выше Ганса – человек, смуглый, с длинным острым носом и темной бородкой, завязанной в косичку, с черными глазами словно бездна, а голова обрита налысо. Одетый как всегда в свою любимую царскую рясу, исписанная золотыми узорами. На всех пальцах было по перстню, а на шее висел царский медальон из чистого золота, а в центре его был огромный красный рубин. Вид царя был поистине грозным и величественным.

Ксенофилиант не слишком жаловал имперцев, но им двигал инстинкт самосохранения: его войско все чаще проигрывает битвы, и Империя уже вторглась в его владения с северо-востока страны. Мирный договор был просто необходим.

– Говорить буду я, – шепнула Роксана.

– Конечно, ты! Только маги могут говорить на всех языках, – усмехнулся Ганс.

Они нагнулись, тем самым приветствуя царя и отдавая ему дань уважения.

– Почему не прилетел сам Император? – сразу без лишних формальностей начал Ксенофилиант. Голос царя был грубым и низким.

– Ваше Господство, – перешла Роксана на язык пустынь, отпуская небольшие нотки сарказма в его адрес, – наш могучий Император не прибыл по очень важным обстоятельствам и просто никак не может присутствовать здесь сегодня. Он передает вам свои искренние извинения и просит вас, чтобы….

– Довольно этих официальных любезностей! – перебил Роксану царь. – И вы, и мы знаем, что это все пустые слова. Скорее гули начнут жрать друг друга, чем мы станем искренними друзьями. Лучше скажи мне, чем же Император так занят, что даже мирный договор с Мизрахом для него отходит на второй план?

– Это государственная тайна, Ваше…

– Ваша государственная тайна потопит вашу страну в войне!

– Нет, – не выдержала чародейка с резким характером. – Скорее вашу страну!

– Да как ты смеешь, – вскрикнул царь, возвышаясь над ней. – Дрянная девка!

Ксенофилиант уже готов был ударить Роксану за ее наглость грубить царю – человеку, который правит второй по величине страной. Не успел он и поднять руки как перед ним оказался разъяренный Ганс, у которого глаза горели таким же огнем, как символ Империи, – такое же яркое пламя, которое полыхало внутри, – в душах, в сердцах имперского народа, когда они шли защищать свою землю при угрозе их близким и родным.

– Тронешь ее хоть пальцем, и я вырву тебе позвоночник, мразь! – прошипел Ганс фон Бюррер. – Твое положение сейчас крайне нестабильное, сам же выроешь себе могилу.

– Пусть твоя женщина следит за языком, иначе вы все тут поляжете! – сказал Ксенофилиант на имперском с акцентом.

Люди царя уже держались за рукояти своих кривых клинков, ожидая приказа. Лучники натянули тетиву. Но кровь не пролилась, царь дал понять, что еще не время для сражений.

Ганс покраснел, царь знал имперский язык. Война считается, проиграна, если владыка на своей земле говорит на языке воюющей с ней страны. Но это всего лишь роскозни аристократов. Так, ради шутки.

– Простите ее, она вспыльчива, – извинился за Роксану Ганс и повернулся к ней. – Рокси, милая, ты можешь быть повежливее с царем. Эта грозная бука может обидеться и отрубить нам головы.

Улыбка Ганса раздражала и в то же время радовала Роксану. Что-то в ней было: немного бестолковый вид безнадежного фон Бюррера бесил ее, но его смелость, мягкость и игривость морского капитана все же вытягивала Ганса из недр ее ненависти.

– Может, мы поговорим о деле? – обошла Роксана Ганса и обратилась к царю.

– Да. Но только после игр на Арене.

Из его голоса доносилась мягкость. Лживая мягкость. Видимо, сейчас он понимал, что не в той ситуации, чтобы угрожать имперцам, да и самого Императора не было, а значит покушения, которое так долго планировалось, не будет. Переговорщиков убивать смысла не было – это не изменит исход войны.

Переполненная Арена. Так много сидевших на своих местах вопящих и диких мизшет, готовые посмотреть на то, как проливается чужая кровь в муках и в страдании. Уже прошло три кровавых сражения, и Ловкач ждал своей очереди в темнице, чтобы выйти на песок, пропитанный кровью.

– Ублюдок, готовься. Сейчас твоя очередь, – сказал надзиратель с черной густой бородой и подведенными глазами. – Тебе предстоит биться с Азизом – чемпионом Арены.

На Арене участвовали либо рабы, либо дураки. Кто согласится биться на смерть пока не сдохнешь?

Проворный Кайс не походил на дурака, да и природа наградила его вовсе другой внешностью, не присущей на востоке. Хоть у него и был черный волос, но кожа его была светлой, а глаза были голубыми. В них словно протекала, в прямом смысле слова, живая сила.

– Азиз… хм, он, дурак? – поинтересовался Ловкач.

– Это да, – сказал надзиратель, улыбаясь сообразительности простого раба. – Но зачем ему голова, раз у него есть сила. К тому же, я поставил на него серьезные деньги.

– Поставил бы на меня – не прогадал, – с иронией ответил Кайс.

– Мальчишка, ты слишком самоуверенный. Думаешь, если прожил два года в Велании, значит, выучил язык, наши обычаи и все знаешь, а уверенность появилась после неудачной попытки побега?

– Нет, просто у меня больше причин вырубить всех вас, – животных, убивших мою мать, – проговорил Кайс на своем родном имперском языке.

– Хватит бормотать на своем жалком языке. Я не понимаю тебя, так что выходи! Вперед!

Решетка открылась, и его вывели словно скотину, ведущую на пастбище. Коридор был узкий, сбежать было сложно, проще сказать – невозможно. Надзиратель шел позади, бормоча, что из мальчишки сейчас сделают фарш, и никто скучать по нему не будет, а он получит хороший процент от выигрыша.

Солнце ослепило его. Давно он не видел такого греющего и теплого солнца, лишь темноту, к которой он привык, в которой он жил и ненавидел своих врагов. Ненавидел мизшет.

Темнота – его друг. Его спасение.

Ловкость – его дар. Его орудие.

Крепкий оруженосец обратился к Кайсу:

– Выбирай оружие, раб.

Он выбрал. Но выбрал не то, чем он хорошо владел. Сыну мастера двуручного меча необходим длинный меч, но такового не было. Кайс выбрал оружие, с которым он сможет выиграть это сражение – кинжал средней длины, прочный и легкий. В последние годы он практиковался только с тупым ножом.

Это оружие давало ему шанс на победу.

В центре Арены его ждал Азиз. Высокий, красивый, с накаченным телом как гора, восточный мужчина при виде жилистого парня, в одних шароварах, рассмеялся на месте.

Дурак.

Недооценивает врага, у которого отняли все: убили мать, лишили дома, да и к тому же парень – имперец. Опасный враг для мизшета.

В руке Азиза был окровавленный кривой длинный меч. В руке Кайса – восточный кинжал. Не серьезно, но Кайс ловок и проворен как кошка, а оружие Азиза – тяжело и неуклюже.

Народ ждал зрелища. В царском ложе были какие-то люди. Явно не с востока. Возможно, имперцы. Но что им тут делать? Это не было важно.

Трибуны ревели, жаждали крови, восхваляли Азиза, бранили парня.

Его толкнули вперед, от неожиданности он свалился лицом в песок, поднялся, вспоминая события двухлетней давности.

Кайс смотрел на всех этих звероподобных людей. Злость сидела внутри него, пытаясь взорваться и выбраться наружу.

Воспоминания нахлынули и захватили его разум. Он не слышал кричащую трибуну, подгоняющих стражей, никого.

«Немного уверенности и … – настраивал себя Кайс на победу. – Либо убей, либо умри. Либо ты, либо тебя. Третьего просто не дано…»

Раздался звук рога. Кайс открыл глаза и с присущей уверенностью побежал на Азиза.

Дальнейший разворот событий произошел за несколько секунд: Ловкач разогнался и проскочил между ног у здоровяка и восточного красавца Азиза, успев разрезать ему кинжалом его мужское достоинство. Азиз не ожидал такого поворота событий, упал на колени, выронив свой меч и держась за промежность, громко крича от боли. Подошедший сзади Кайс взял его за волосы, оттянул голову на себя и ударил несколько раз острием кинжала ему по сонной артерии, гортани и по горлу в целом. Кровь хлыстала на Кайса струей, пачкая его бледное лицо.

– Какой же ты дурак! Я не сдамся просто так, пока не отомщу, – говорил Кайс сквозь зубы уже мертвому Азизу, продолжая с ненавистью наносить удары. – Не сдамся!

Трибуны молчали, потом Кайс услышал крики возмущения и требования казнить проклятого юнца.

Тем временем в царской ложе все слуги царя отдавали проигранные деньги Гансу. При виде Ловкача он поверил в его силы и не проиграл. Ну и потому что парень был имперцем.

Царь встал и жестом руки приказал лучникам приготовиться, дабы застрелить мерзавца. Словно раненого зверя. Этот позор не к добру: имперцы побеждают в войне, простой раб одолел чемпиона Арены на глазах у послов. Ксенофилианта постепенно охватывал страх. Не просто страх, а чувство стыда перед собственным народом.

– Молодой воин победил, но будет казнен, – сообщил царь народу, восседавшему на трибунах, – за то, что раб убил гражданина Велании и потому что, публика требует его смерти. Хороший был поединок!

Он уселся, отдал приказ трясущейся рукой, и лучники приготовили стрелы, нацеленные в парня.

– Твою ж мать, – пробормотал Кайс, потеряв надежду на то, что протянет еще недельку на Арене. – Не думал, что все так кончится.

На трибунах раздался радостный гул. Пускай это не по правилам, но допускать в чемпионы имперца, раба, простого парня просто невозможно.

– Стойте, государь! – остановила их Роксана. – Так не благородно, он выиграл в честном сражении! Я хочу его выкупить!

В ее глазах было многое, но больше всего в них виднелись ярость и сострадание. В Кайсе она видела нечто большее, чем раба, сломленного мизшетами. Она видела себя.

– Выкупить? Раба, убившего Азиза и занявший его место, получивший его титул на Арене? Думаю, он будет очень дорого стоить! – ответил развалившийся в удобном кресле Ксенофилиант, поедая виноград.

Его улыбка стала раздражать Роксану. Она уже чертила узор заклинания у себя в голове, чтобы разорвать царя на куски, но ее остановил Ганс, взяв чародейку за руку.

– Сколько вы хотите за парня? – спросил он у царя.

– Пятьдесят золотых, – ответил нахмурившийся Ксенофилиант на имперском. – Но отсюда он никуда не денется.

– Дам сто пятьдесят золотых и он переходит в мое полное владение.

– Сойдет. Забирайте ублюдка. Время решать дела.

Кайс не привык носить дорогую имперскую одежду. Красный мундир, дорогие брюки и туфли из какой-то, непонятной для него, кожи. Раба больше не было. Он остался на Арене. Теперь в зеркале перед собой он видел элегантного молодого человека, вымытого, накормленного и хорошо причесанного.

Ему было не комфортно в такой одежде, всю жизнь он носил лохмотья и сшитую его матерью рубаху.

Ему не хватало мамы. Он помнил все, что произошло. Помнил, как на их предместье напали войны Мизраха. Он защищал, убивал, рубил, доставшимся от его отца, двуручным стальным мечом, острым как бритва. Отец умер, когда ему было шестнадцать, но он успел передать своему единственному сыну знания, получивших в бою, научил пользоваться любым оружием, особенно длинным мечом.

Как Кайс скучал по ним, знал только сам Кайс. Он не говорил ни с кем на эту тему, ни с кем не делился о своей утрате, ибо не с кем было делиться, если ты в плену у врага. У Кайса никого не было.

Ловкач вышел из гостевых покоев и увидел на чайном столике конверт с имперской печатью, а рядом с ним лежащий сверток.

«Спасибо тем неизвестным имперцам, они спасли мою шкуру в самый подходящий момент», – подумал про себя Кайс.

Он вскрыл конверт и начал читать письмо:

«Уважаемый Кайс.

Поздравляю Вас с победой на Арене. В свои двадцать лет Вы уверенно сражались и честно победили. В знак Вашей победы, хочу вручить Вам трофейный кинжал, которым Вы так красиво вспороли горло своему сопернику. Надеюсь, он Вам пригодится и принесет Вам небывалую удачу.

С уважением, имперский маг Роксана Авлицкая».

– Вот это честь! – усмехнулся Кайс и развернул сверток, где лежал тот самый кинжал.

– Это точно! Она даже к Императору относится менее уважительно, чем к тебе, – пробасил за спиной Ловкача чей-то голос.

Кайс даже вздрогнул, едва услышал низкий бас, и крепче схватился за кинжал, но когда повернулся, то увидел мужчину, который как раз таки и выкупил его из рабства.

– Извини, – улыбнулся лорд, – я не представился. Меня зовут лорд Ганс фон Бюррер. Капитан фрегата «София» Имперского флота.

– Благодарю вас, милорд, – поклонился парень капитану, – за то, что спасли мою жизнь.

– Да ерунда, – отмахнулся Ганс. – Человеческая жизнь не должна стоить денег. Парень, ты был проворен как сама смерть, не хочешь ли ко мне в команду?

– Я подумаю над вашим предложением, милорд.

– Ой, ну какой я тебе милорд. Зови меня просто Ганс. Я не виноват, что мой отец был лордом. Я, как и ты, простой мужик на службе у Императора.

– Не как я, – холодно ответил тот, погрустнев от очередных наплывших воспоминаний.

– Ну, ты понял, о чем я толкую. Как ты оказался в рабах у мизшет? Они же имперцев сразу убивают, не церемонясь!

– Я не хочу об этом говорить, – помрачнел Кайс. – Еще раз благодарю вас, милорд фон Бюррер.

– Просто Ганс. Без всяческих званий и титулов, – улыбнулся лорд-капитан. – Нам пора идти заключать мирный договор. Заодно и посмотрим на гарем царя. Говорят, что у него в женах небывалые красавицы. Но я знаю, что с моей любимой Рокси никто из женщин не сравнится.

Дворец поражал своей красотой и масштабами. Снаружи огромные стены, обделанные фресками и огромными колоннами, придающий дворцу вид настоящей крепости. Внутри мраморный пол завораживал, как и расписанные в разных красках стены. Казалось, что без проводника можно легко заблудиться в этой царской обители. Тронный зал невозможно огромен, словно сделанный рукой колосса, – в нем можно было поместить часть войска. Повсюду была красная ткань и бронзовые статуи. Посредине зала стоял стол для переговоров, а рядом находился трон из чистого золота, создавая иллюзию, что солнце освещает весь этот зал.

В тронный зал зашли шесть имперцев в парадных красных мундирах, среди которых был и Кайс. Ганс стоял в своем любимом сером мундире, а Роксана как всегда в красном платье. Также тут присутствовали и стражники Его Господства, вместе с самим царем.

– Как красиво, – восхищалась Роксана. – Всюду красная шелковая ткань, золото. Ксенофилиант берет размахом. У царя есть вкус!

– Ага, – лениво ответил ей Ганс. – Вспомним историю. Еще в далекие времена, когда у человечества был иной враг, кто вылил из золота три трона для Россигарда, Брестонии и Мизраха? Да, это был твой далекий предок, Роксана.

– Вальтер Красков, – проговорила чародейка. – Я помню историю, Ганс. Его рук дела и этот тронный зал, хотя, если верить слухам, Ксенофилиант многое тут переделал.

Ксенофилиант бродил как лев в клетке. И его поведение не могло не обратить на себя внимание.

– Присаживайтесь, – произнес государь явно чем-то взволнованный. – Для начала, я хочу показать вам своих жен.

В Мизрахе есть эдакая традиция – когда приезжали иностранные послы, перед делом царь должен был показать им своих жен, дабы уведомить всех, какая красота находится в его гареме. Самые красивые женщины становились женами царя, ибо мир должен знать, что Мизрах богат красивыми женщинами. Они могли быть разных слоев и разных профессий, главное – невероятная красота, присущая восточным принцессам как в легендах и сказаниях о Мизрахе.

В зал вошли десять женщин в разных нарядах. Все друг на друга не похожие: разные глаза, формы, волосы, но всех их объединяло лишь одно – красота. Все женщины в гареме царя были безумно красивы. Слухи оказались правдивыми. Ганс и другие имперцы разглядывали каждую из них, завидуя Его Господству, Роксана только и делала, что недовольно фыркала, а Кайса привлекла лишь одна – последняя идущая женщина, – полуголая, ее прелести прикрывали металлические доспехи, она была коротко стрижена и чертовски знакома его глазу.

Кайс узнал ее. Это была та, которая убила его мать. Та, которая сожгла его дом и оставила ему шрам под глазом. Та, что унизила его, взяв в плен.

В Кайсе пробудилась дикая злость, он тяжело задышал и сделал шаг вперед, одновременно доставая трофейный кинжал, висевший на его поясе, но голос в его голове остановил парня.

– Подожди, остановись. Это верная смерть! – говорил ему голос. – Еще не время.

– Кто ты? – прошептал Ловкач, не понимая, что происходит и кто с ним говорит.

– Посмотри налево, – шепнул ему Ганс, который вдруг резко оказался рядом. Кайс видел, как красивая девушка в красном платье разговаривает об условиях мирного договора с Ксенофилиантом. – Это Роксана. Она мне все рассказал, все твои мысли. Не глупи, Кайс. Ты подставишь нас всех.

– Она… должна ответить… за все! – шипел Кайс, и по его щеке потекла слеза.

Трудный выбор – напасть и зарезать убийцу, но подвергнуть на смерть его спасителей, или быть спокойным, не действовать и упустить врага, зато остаться целым.

– У нас еще будет время. Ты успеешь отомстить, но не сейчас.

Но время текло быстро и одновременно долго, в разговорах и спорах не было нужды, каждый занимался своим делом вот уже более двух часов. Роксана и Ксенофилиант разбирали пункты мирного договора, постоянно спорили, о разделе граничащей территории, Ганс сидел и ел фрукты, которые были на столе, Кайс наблюдал за убийцей матери, а та смотрела на него и улыбалась. С каждой ее ухмылкой, Ловкачу становилось тяжелее сдерживать себя, и она это чувствовала.