Текст книги "Теория и история политических институтов"

7.3. Виды политических элит

Существуют различные классификации элит. По уровню реализации власти выделяют федеральную, региональную и муниципальную элиты; по структурно-функциональному критерию – политическую, экономическую, административную, военную, интеллектуальную, религиозную и т. д. Еще В. Парето подразделял элиту, с точки зрения обладания властными ресурсами, на правящую, т. е. осуществляющую политико-управленческие функции, и неправящую. Типология элит Э. Гидденса основана на способе их рекрутирования и интеграции; он выделяет открытую и закрытую элиты по способу образования, широкую и ограниченную – по характеру власти, по степени интеграции – сплоченную, дисциплинированную и разделенную.

Р. Арон выделил 5 субэлитных групп по характеру внутриэлитной структуры:

1) политические лидеры;

2) администраторы;

3) директора компаний;

4) партийные и профсоюзные лидеры;

5) руководители военных ведомств и силовых подразделений.

К. Бек и Дж. Мэлой выделяют два типа элит:

1) разделенная и проницаемая;

2) единая и непроницаемая.

В данной классификации особое внимание авторы уделяют характеру взаимодействия между лидерами, а также между элитой и не элитой.

В исследовательской литературе сложились три основных подхода к выделению собственно политической элиты в общей структуре элит:

• позиционный – предполагает отнесение того или иного лица к элите на основании занимаемой им позиции во властной иерархии;

• репутационный – этот подход основывается на использовании метода экспертных оценок; определяет субъектов политической власти на основе их репутации, т. е. субъективного мнения респондентов (экспертов) об их возможностях влиять на политические процессы в общности;

• «решенческий», или десизионный, основанный на анализе того, как и кем принимаются решения. Именно последний метод получил наибольшее распространение в исследованиях российской политической элиты. Позиционный метод указывает на лиц, обладающих формальными (легальными) ресурсами власти, но само по себе обладание данными ресурсами не всегда гарантирует обладание властью в тех или иных отношениях. Репутационный метод дает определенную совокупность мнений некоторой группы людей (обычно экспертов и лиц, отнесенных ими к правящей элите) о том, кто обладает властью в данной социальной общности. Исследователь изначально работает с «вторичным материалом» и вынужден «доверять» респондентам, их знаниям и интуиции. Его первичную «базу данных» составляет репутация определенных лиц, что позволяет выявить субъектов, действующих за политической сценой, но не являющихся в силу этого менее влиятельными.

В отличие от предыдущих методов, решенческий метод определяет субъектов власти не по наличию ресурсов или репутации, а по совокупности эмпирически наблюдаемых явлений, выражающих процесс осуществления власти. В данном случае исследователь изучает уже саму власть (точнее, ее осуществление), а не факторы, допускающие (предполагающие) наличие власти. В зависимости от выбранных методов можно по-разному выделять виды элит.

Анализ характера внутриэлитного взаимодействия позволил американскому исследователю Дж. Хигли в соавторстве с чешским коллегой Я. Пакульским рассматривать трансформацию элит в двух плоскостях – в зависимости от степени сплоченности и степени дифференциации элиты [Higley, Pakulski, 2000]. В зависимости от степени сплоченности или разобщенности Дж. Хигли выделяет разные типы элит. «Консенсусная» элита характеризуется согласием внутриэлитных групп по поводу основных ценностей, правил и процедур осуществления власти. «Идеократическая» основывается на единой идеологии, которая разделяется всеми представителями элиты. «Фрагментированная» элита отличается низкой степенью внутриэлитной интеграции и разобщенным характером отношений. «Разъединенной» элите свойственна острая борьба между элитными группами за властные ресурсы и рычаги влияния. Предложенная модель включает в себя социальные и профессиональные характеристики представителей элиты, характеристику бассейна рекрутирования [Загородников, 2010, с. 57–68].

При изучении видов элит и практик их функционирования очень важны принципы рекрутирования. Процесс институализации отечественных элитных групп большинство специалистов связывают с их возможностью сохранять позиции во властных структурах и способностью воспроизводить себя при наличии собственной базы рекрутирования. Европейские исследователи выделяют три типа образования и организации элит на основании институционального и социального рекрутирования и степени межэлитной мобильности: систему гильдий и антрепренерскую систему [Хартманн, 2012, с. 11].

Для системы гильдий характерны закрытость, самовоспроизводство элиты, наличие многочисленных фильтров, закрытый круг селектората, отсутствие открытой конкуренции, высокая степень стабильности состава элиты. В противоположность ей в антрепренерской системе выделяют широкий круг селектората, высокую конкуренцию в отборе, открытость доступа на статусные позиции представителям различных социальных групп и высокой динамикой изменений в составе элиты. При оценке российских властных групп, особенно на региональном уровне, отечественные исследователи подчеркивают, что в процессах рекрутирования превалируют характеристики, свойственные системе гильдий, что демонстрирует приоритет неформальных практик. Мировой опыт показывает, что в стабильно развивающемся обществе рекрутирование элиты институализированно, осуществляется в соответствии с тщательно разработанными процедурами, вследствие чего происходит постепенное обновление элиты.

Выборы как один из институтов и избирательная система в целом задают основные формальные параметры процессам рекрутирования. Сравнительный анализ показывает, что, с одной стороны, каналы рекрутирования в последние годы в нашей стране стабилизировались, с другой стороны, переход на пропорциональную систему усилил неформальные критерии попадания кандидатов в партийные списки. Эксперты объясняют это тем, что в сложившейся ситуации характер формирования списков является закрытым, а отсутствие четких критериев отбора и ранжирования кандидатов, как это принято в большинстве европейских стран, способствует формированию патрон-клиентских связей.

7.4. Влияние корпоративных элит на политические процессы

Корпоративная элита – устойчиво воспроизводимая и относительно замкнутая группа представителей международной финансовой сферы (как крупных собственников, так и топ-менеджеров), распространяющая свою власть на сферы экономических, социальных и политических отношений. В современном мире корпоративные элиты начинают играть ведущую политическую роль в принятии глобальных решений. Представители этой группы, действующие во многих странах мира, географически локализованы преимущественно в США и Великобритании. Корпоративная элита создается на основе фактического слияния политических и бизнес-элит в национальных государствах, одновременно формируя мощные транснациональные структуры, что в перспективе ведет к ослаблению ряда государств, поскольку правительственные решения подчиняются интересам государственных и транснациональных корпораций (ТНК; MNF – multinational fi rms; MNC – multinational corporations), а также временных надгосударственных альянсов корпоративных элит.

В основе идеологии корпоративных элит – принцип подчинения личности господствующим в корпорации нормам и ценностям; безусловный конформизм индивида, доминирование утилитарных, материальных потребностей (формирование «экономического человека»); замена дружеских отношений связями коммерческого партнерства с заключением специальных соглашений; доминирование семейно-клановой модели на основе воспроизводства капитала; определение ценности человека величиной его банковского счета; безусловная власть государственного аппарата, сросшегося с верхушкой корпораций.

Корпоративные элиты объединяют акторов, представляющих интересы ведущих корпораций, политических советников крупных финансистов, руководство партийных «мозговых центров», действующих министров и чиновников высшего ранга. Эта элита связана деловыми и личными взаимоотношениями на основе неформальных взаимных договоренностей. Характер отношений – длительный, устойчивый. Корпоративные элиты создают ограничения свободной рыночной конкуренции и регулируют институциональную и информационную инфраструктуру рынка. Спектр средств реализации интересов этих групп предельно широк: переговоры, соглашения, принуждение, лоббирование, обмен взаимными услугами и т. д.

Транснациональные корпоративные элиты для реализации своих задач создают международные организации (Бильдербергский клуб, Совет по международным отношениям). Они ориентированы на усиление корпоративной составляющей партийной системы и контроля за деятельностью организаций гражданского общества, в том числе профсоюзного движения. Возможные деструктивные направления деятельности корпоративных элит: выхолащивание деятельности политических партий как выразителей интересов социальных групп, контроль за СМИ, лоббирование законопроектов для роста своих доходов и привилегий.

Политические эффекты деятельности корпоративных элит – развитие «демократия для элиты», постепенное встраивание норм этих групп в деятельность политических институтов, сохранение у населения возможности высказать отношение к внутреннему и внешнему политическому курсу страны только во время предвыборных кампаний, возможность компромисса между корпоративными элитами и гражданами государства на основе стремления сохранить политическую стабильность и не допустить к власти представителей контрэлиты. Позитивным результатом деятельности корпоративных элит в демократических странах является стабильность социума на основе роста социальной ответственности корпораций в области формирования норм корпоративного управления, взаимоотношений с государством (создание корпоративной этики) и обществом, минимизации угроз для окружающей среды и соблюдения прав человека в отношениях с поставщиками, потребителями и персоналом.

Контрольные вопросы

1. Какой смысл может вкладываться в понятие «бюрократия»?

2. Когда возникают бюрократические структуры?

3. Каковы основные теоретико-методологические подходы исследования власти бюрократии?

4. На основе каких критериев может осуществляться типология бюрократий?

5. Каковы основные формы бюрократического управления?

6. Как соотносятся понятия «политика» и «управление»?

7. Какие существуют модели бюрократического исполнения стратегии политики?

8. Чем отличаются ценностные критерии и элементы структурно-функционального подхода в определении понятия «элита»?

9. Как интерпретируется понятие «элита» в рамках институционального подхода?

10. Чем отличаются позиционный и решенческий методы выделения политической элиты в структуре общества?

11. В чем суть дискуссий о структуре власти в середине XX в.?

12. Каковы функции элиты в обществе, по мнению классиков теории элит?

13. Какие критерии классификации элит можно выделить?

14. Что такое корпоративные элиты?

15. На каких принципах построена деятельность корпоративных элит?

16. Каким образом корпоративные элиты влияют на политические процессы?

Основная рекомендуемая литература

Властные структуры и группы доминирования: мат. десятого всерос. семинара «Социологические проблемы институтов власти в условиях российской трансформации» / под ред. А. В. Дуки. – СПб.: Интерсоцис, 2012. – 520 с.

Сморгунов Л. В. В поисках управляемости: концепции и трансформации государственного управления в XXI веке / Л. В. Сморгунов. – СПб., 2012. – 360 с.

Crozier M. The bureaucratic phenomenon / M. Crozier. – New Brun swick, NJ.: Transaction Publishers, 2010. – 320 p.

Elites: new comparative perspectives / ed. by M. Sasaki. – Leiden; Boston: Brill, 2008. – 222 p.

Ellinas A. A. Bureaucratic autonomy and the European Commission: Europe’s custodians / A. A. Ellinas. – Cambridge; NY: Cambridge Univer sity Press, 2012. – 250 p.

Hall D. E. Administrative law: bureaucracy in a democracy / D. E. Hall. – Upper Saddle River, NJ.: Prentice Hall, 2012. – 456 p.

James T. S. Elite statecraft and electoral administration: bending the rules of the game? / T. S. James. – Houndsmills, Basingstoke, Hampshire; NY: Palgra ve Macmillan, 2012. – 296 p.

Lane D. S. Elites and classes in the transformation of state socialism / D. S. Lane. – New Brunswick (USA.); London: Transaction Publishers, 2011. – 222 p.

Political elites in a democracy / ed. by P. Bachrach. – New Brunswick, NJ.: AldineTransaction, 2010. – 175 p.

Дополнительная рекомендуемая литература

Биттэм Д. Бюрократия / Д. Биттэм // Социологический журнал. – 1997. – № 4. – С. 165–185.

Дука А. «Элиты» и элита: понятие и социальная реальность / А. В. Дука // Россия и современный мир. – 2009. – № 1. – С. 136–153.

Зоткин А. А. «Львы» и «лисы» украинской политики / А. А. Зоткин. – Киев: Наукова думка, 2010. – 344 с.

Российские властные институты и элиты в трансформации: мат. восьмого всерос. семинара «Социологические проблемы институтов власти в условиях российской трансформации» / отв. ред. А. В. Дука. – СПб.: Интерсоцис, 2011. – 326 с.

Кочетков А. П. Корпоративные элиты / А. П. Кочетков. – М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2012. – 220 с.

Кузнецов И. И. Институциональный подход к исследованию политического лидерства в России / И. И. Кузнецов // Известия Саратовского университета. – 2011. – Т. 11. – Вып. 3. – Сер. Социология. Политология. – С. 62–70.

Чирикова А. Е. Региональные элиты России / А. Е. Чирикова. – М.: Аспект Пресс, 2010. – 271 с.

Carroll W. K. The global corporate elite and the transnational policyplanning network, 1996–2006: A structural analysis / W.K. Carroll, J. Ph. Sapinski // Intern. sociology. – L., 2010. – Vol. 25. – N 4. – P. 501–538.

Evans A. Professional discretion in welfare services: beyond street-level bureaucracy / A. Evans. – Burlington, VT: Ashgate, 2010. – 194 p.

Managing in the public sector: a casebook in ethics and leadership / B. S. Sharp, G. Aguirre, K. Kickham. – Boston: Longman, 2011. – 176 p.

Managing modernity: the end of bureaucracy? / ed. by S. R. Clegg, M. Harris, H. Hopfl. – Oxford: Oxford University Press, 2010. – 326 p.

McDonlad M. L. My brother’s keeper? GEO identifi cation with the cor porate eli te, social support among CEOs, and leader effectiveness / M. L. McDonlad, J. D. Westphal // Acad. of management j. Madison (Miss.). – 2011. – Vol. 54. – N 4. – P. 661–693.

Peters B. G. The politics of bureaucracy: an introduction to comparative public administration / B.G. Peters. – Abingdon; NY: Routledge, 2010. – 400 p.

Special issue on behavioral economics and finance (part 2 of 2) // Manage ment science. – Hanover (Md), 2012. – Vol. 58. – N 2. – P. 219–460.

Teodoro M. P. Bureaucratic ambition: careers, motives, and the innovative administrator / M.P. Teodoro. – Baltimore: Johns Hopkins University Press, 2011. – 222 p.

Глава 8. Церковь как политический институт

В главе рассмотрен религиозный фактор в контексте политической институционализации. Акцент сделан на современных тенденциях взаимоотношения церкви и государства в странах с католической, православной, исламской, буддистской и иудаистской религиозными традициями. Выявлены факторы исторической связи религии и политики, обоснована роль религии в создании первых массовых политических партий. Проанализированы факторы политизации церкви в современном государстве и основные направления влияния религии на политику. Предложена типология стран по критерию интегрированности ислама и института государства. Выявлена роль социальной концепции Русской православной церкви в становлении новых форм взаимодействия РПЦ и современного Российского государства.

Ключевые слова: Религия, церковь, мировые религии, христианство, ислам, буддизм, иудаизм, Русская православная церковь, социальная концепция РПЦ, гражданское церковное право, политика государства в отношении института религии, взаимодействие церкви и государства.

В результате освоения данной главы студент должен:

знать особенности и роль института религии в современном политическом процессе, факторы взаимодействия институтов государства и религии в современном обществе, роль религии в некоторых современных государствах при выработке внутригосударственных и внешнеполитических доктрин;

уметь анализировать информацию, связанную с оценкой взаимодействия церкви и государства, объективно оценивать эффекты политизации религии;

владеть навыками анализа деятельности политических акторов, связывающих свои действия с принадлежностью к определенной конфессии, оценки деятельности института религии в светских и религиозных государствах.

8.1. Религиозный фактор в контексте политической институционализации

Религия является одним из наиболее устойчивых факторов, определяющих цивилизационную специфику социума. Процесс секуляризации общества, связанный с политическими модернизационными стратегиями, должен был «освободить» социокультурное пространство от религии и религиозных институтов. Однако религия, уступив свое доминирующее место в политике, продолжала оставаться значимым политическим актором и влиять на общественное сознание. В условиях культурного плюрализма и современных социально-политических трансформаций религия вернулась в публичное и политическое пространство в иных формах: развернулась конкурентная борьба традиционных религий с секуляристским проектом, новыми религиозными движениями и частными манифестациями отдельных индивидов. Сознание своей принадлежности к секулярному обществу уже не связано с уверенностью в том, что культурная и социальная модернизация может осуществляться только за счет уменьшения влияния религии на индивида и общество. Многие политические проблемы приобретают общественный резонанс только вследствие наделения их религиозными смыслами, религиозные цели и проекты становятся востребованными в политике.

Современные политические процессы свидетельствуют о необходимости диалога между религиозными организациями и государственными, международными и общественными институтами, а также между самими религиями. Вызовом традиционным политическим смыслам и практикам являются, с одной стороны, секуляризация социума, с другой – усиление религиозных идентификаций. Связь политики и религии обусловлена рядом обстоятельств:

• общим объектом воздействия – массами;

• взаимной заинтересованностью, поскольку представители религиозных конфессий лоббируют свои интересы через политиков, а политики используют религиозные нормы, догмы и религиозные организации в своих целях;

• влиянием на политический процесс новых религиозных течений и организаций.

Воздействие политики на религию носит как самостоятельный, непосредственный, так и рефлексивный характер, т. е. своего рода реакция на какие-либо проявления влияния религии на политику, что наблюдается в политизации религии, разработке религиозно-политических доктрин, поиске религиозных обоснований политическим действиям.

Религиозная система ценностей может как позитивно, так и негативно сказываться на авторитете власти или каких-либо субъектах политики. Распространение религиозных идей может определенным образом обусловить развитие общественного сознания, что обязывает власть учитывать религиозный фактор во внутренней политике государства. На политику влияют не только собственно религиозные учреждения, но и примыкающие к ним специфические общественно-политические институты, созданные по конфессиональному признаку, нередко основывающиеся на радикальных политических проектах. Примером проявления религиозного экстремизма является «политический ислам» – термин, используемый на Западе применительно к мусульманам, эксплуатирующим ислам как инструмент для достижения политических целей[27]27
  Под политическим исламом понимается также политическая идеология ислама.


[Закрыть]. Система косвенного влияния религии на политику определяется политическими и экономическими интересами института церкви и формированием мировоззренческих, моральных и правовых устоев социума.

Религиозные институты обладают определенными ресурсами, вследствие чего в их ведении находятся мощные регуляторы политической активности граждан, механизмы политической мобилизации и рекрутирования населения, а также средства легитимации и делегитимации власти. Наблюдаемый «религиозный ренессанс» влияет на политические практики в большинстве государств Европы, что позволяет легитимировать партии и общественные организации, созданные на религиозной основе, способствует консолидации мигрантов из неевропейских государств. Все это осуществляется под лозунгом реализации политики толерантности, основанной на принципах мультикультурализма и идеях «общества меньшинств». Фактически сразу после Второй мировой войны в государствах континентальной Европы активизировались партии, например христианско-демократические, апеллирующие к религии как основному инструменту консолидации самых разных социальных слоев.

Либеральные партии XIX в. настаивали на отделении церкви от государства и текущей политики в своих странах, представители церкви – на возможности работать в политически важных областях, основываясь на провозглашаемых либералами свободах. В рамках католической церкви были созданы общественные движения, которые впоследствии стали ядром партий христианских демократов. Эти движения оказывали воздействие и на организационные формы церкви.

Первые массовые партии в европейской политике оказались организациями, которые выросли из подобных католических общественных движений. Они были основаны на сети местных институтов, которые подчеркивали необходимость проведения социальной политики как на локальном, так и на национальном уровнях. Работая с людьми на постоянной основе, они постепенно превращались в политические партии. Со временем возникал разрыв между церковью и этими общественными организациями. Причина трансформации этих организаций в партии – в их эффективности в качестве политического инструмента.

Религия реализует ряд функций по отношению к политике. Функция легитимации выполняется религией тогда, когда религиозная позиция поддерживает или, наоборот, осуждает власть, ее идеи и действия. Политики часто прибегают к религии как к структуре, поддерживающей общечеловеческие ценности, обращая влияние религии в свою пользу.

Представительная функция заключается в выражении и защите интересов некоторой группы людей религиозными организациями, которые выступают как субъекты политики. Дифференцирующая функция обусловливает наличие границ раздела сфер влияния различных религий: любое единое общественное образование может быть разбито на несколько разноконфессиональных частей, будь то территориально целое государство или однородная по составу социальная группа. Кроме того, необходимо отметить интегрирующую функцию религии [Соломатин, 2006, с. 22–25].