Текст книги "Святитель Амвросий Медиоланский и его богословское наследие"

В ходе VI Вселенского (III Константинопольского) Собора (7 ноября 680 – 16 сентября 681). первое официальное обращение к авторитетам Римской Церкви из «Декрета Геласия» содержится в послании Мансвета, епископа Медиоланского императору Константину IV, с уведомлением о собрании епископов, состоявшемся в 679 г. в Медиолане. В этом послании, после краткого обзора Халкидонского Собора и послесоборного периода, автор приводит в пример веру отцов Церкви, согласно списку, известному из «Декрета Геласия»[514]514
  Sacrorum Conciliorum… Vol. 10. Col. 205–206.


[Закрыть].

В деяниях четвертого заседания в связи с вопросом о полемике между монофелитами и дифелитами приводятся евангельские слова, которые рассматриваются в контексте учения о двух волях и двух действиях во Христе: Отче Мой, если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем, не как Я хочу, но как Ты (Мф. 26:39); Не Моя воля, но Твоя да будет (Лк. 22:42), вместе с их толкованием у отцов, первым из которых упомянут свт. Амвросий и его трактат «О вере»[515]515
  Ibid. Vol. 11. Florentiae, 1764. Col. 230–316, ср.: Ambros. Mediol. De fide. II 5. 41; 6. 53.


[Закрыть]. Затем следуют свидетельства других отцов, раскрывающие тему Божественной воли Христа со ссылками на «Изъяснение Евангелия от Луки» свт. Амвросия, цитатами из папы Льва Великого, блж. Августина и др.[516]516
  Ibid. Vol. 11. Col. 147, 251–263; ср.: Ambros. Mediol. Exp. Luc. V 12.


[Закрыть]

Далее приводится в качестве свидетельства утверждение свт. Амвросия о двух естествах во Христе: «в образе Бога Сын равен Отцу, меньшим же является по восприятии плоти», за которым следуют фрагменты из текстов Льва I Великого, свт. Григория Нисского и Кирилла Александрийского[517]517
  Aequalis ergo in Dei forma, minor in suceptione carnis (Ambros. Mediol. De fide. II 8. 70; Sacrorum Conciliorum… Vol. 11. Col. 263, 266).


[Закрыть]. Затем следует обращение к свт. Амвросию для доказательства двух действий (operationes) в единой личности Христа: «Там, где одна воля, одно действие; ведь в Боге акт воли завершается действием. Но одна воля человеческая, а другая воля – Божественная», вместе с текстами Льва Великого и Кирилла Александрийского[518]518
  Ibid. Col. 247–248, 267; ср.: Ambros. Mediol. De fide. II 7. 52.


[Закрыть]. Завершает заседание, посвященное учению о двух волях и действиях во Христе толкование свт. Амвросия на Мф. 26:39 и Ин. 12:27, вместе со свидетельствами Дионисия Ареопагита, свт. Иоанна Златоуста и свт. Григория Назианзина[519]519
  Sacrorum Conciliorum… Vol. 11. Col. 371–375; Ambros. Mediol. De fide. I 7. 52.


[Закрыть].

На десятом заседании в порядке полемики с монофелитами: патриархом Антиохийском Макарием и его учеником иноком Стефаном были снова зачитаны свидетельства свт. Амвросия: его толкование на Mф. 26:39; 27:46 и на Лк. 22:42[520]520
  Sacrorum Conciliorum… Vol. 11. Col. 394–395; Ambros. Mediol. De fide. I 7. 53, 56; Exp. Luc. X 60;


[Закрыть]. На третьей сессии последовательно были зачитаны фрагменты из свт. Афанасия Великого, блж. Августина и два – из «великого учителя» (magnus doctor) свт. Амвросия и его сочинения «Изъяснение Евангелия от Луки», свт. Григория Назианзина, свт. Григория Нисского, свт. Иоанна Златоуста, свт. Кирилла Иерусалимского, свт. Илария Пиктавийского, Дионисия Ареопагита[521]521
  Sacrorum Conciliorum… Vol. 11. Col. 750–760.


[Закрыть]. На седьмом заседании сессии опять обращались к свидетельствам свт. Афанасия, блж. Августина, Дионисия Ареопагита, свт. Иоанна Златоуста и свт. Амвросия из его трактата «О вере»[522]522
  Ibid. Col. 793–798;


[Закрыть].

На девятом заседании был прочитан сборник изречений отцов, хранимых Римской Церковью, в противоположность монофелитским взглядам Макария и Стефана. Согласно зачитанному свидетельству из запечатанной рукописи, после обращения ко второму посланию папы Льва II императору Константину, первое приведенное изречение отцов было взято из сочинений свт. Амвросия «О вере» и «Изъяснения Евангелия от Луки»[523]523
  Ibid. Col. 802–803.


[Закрыть]. Относительно свидетельства свт. Амвросия из трактата «О вере», как и свидетельств других отцов, важны выводы, сделанные нотариями, в связи с евангельскими текстами из Лк. 22:42 и Мф. 26:39 – у свт. Амвросия этот отрывок рассматривается в «Изъяснении Евангелия от Луки».

Западные христологические воззрения в эпоху после Халкидонского Собора обрели точку отсчета в позиции блж. Августина через изложение веры в сочинении «Удостоверение покаяния» (Libellus emendationis) монаха Лепория, одобренном епископом Гиппона[524]524
  «Libellus emendationis» монаха Лепория получило одобрение блж. Августина, который познакомился с этим сочинением в изложении свт. Григория Эльвирского, который включил его в состав своего труда «О православной вере против ариан». До нас дошли две редакции этого сочинения: одна – известная из корпуса творений свт. Амвросия (PL. 17, 549–568), епископа Фебадия (PL. 20, 31–50), папы Вигилия (PL. 62, 449–463; 466–468); другая – под именем свт. Григория Назианзина, через интерполяцию которого, вероятно, еп. Гиппонский и познакомился с этим трудом. Цитата блж. Августина взята из 86 раздела этой книги в версии свт. Григория; см.: Gori F. La pericope cristologica del «De Trinitate lib. X pseudoatanasiano» nel «Libellus emendationis» di Leporio // Agustinianum 31 (1991). P. 361–386; Idem. Il Libellus emendationis di Leporio: Recupero di due frammenti della tradizione manoscritta // Ibid. 34 (1994). P. 201–206; о датировке этого сочинения (418 / 426) – см.: Bodrozic I. Ancora sulla data del Libellus di Leporio // Ibid. 38 (1998). P. 385–412.


[Закрыть], и в позиции свт. Амвросия Медиоланского, выраженной в его сочинениях «О вере» и «Изъяснение Евангелия от Луки». После Халкидонского Собора, в то время как на Западе на первый план выходила проблематика антропологической теодицеи, то на Востоке главным вопросом оставался христологический, тесно связанный с рецепцией халкидонских решений и с новыми проблемами – моноэнергизмом и монофелитством, к которым добавились испытания, последовавшие за персидской оккупацией восточных провинций империи, что привело, в частности, к возрождению монофизитских общин[525]525
  См.: Dell’Osso C. Cristo e Logos: Il calcedonismo del VI secolo in Oriente. Roma, 2010.


[Закрыть].

В результате дискуссий о двух волях и действиях во Христе на Латеранском (649) и VI Вселенском Соборе (680–681) был сформирован сбалансированный христологический лексикон. Ключевым ориентиром этого процесса для Римской Церкви служили свидетельства отцов – тех двенадцати учителей Церкви, чьи имена перечислены в «Декрете Геласия». Среди них первенствует свт. Амвросий, с представленным в его сочинениях толкованием евангельских слов из Мф. 26:42 и Ин. 12:27 применительно к человеческой воле во Христе, понимание которой базируется на словах Его молитвы в Гефсиманском саду[526]526
  Краткий обзор различных толкований Гефсиманской молитвы – см.: Sandnes K. O. Early Christian Discourses on Jesus’ Prayer at Gethsemane: Courageous, Committed, Cowardly? Leiden, 2016. P. 8–12.


[Закрыть].

Если на Латеранском соборе его участники обращались, прежде всего, к свидетельству блж. Августина, то на VI Вселенском Соборе наибольшим авторитетом из латинских отцов обладал свт. Амвросий. Безусловно, это можно объяснить существованием тесных связей между Медиоланом и восточной частью империи, но, так или иначе, свт. Амвросий вместе с блж. Августином предстают как те auctoritas, чьи сочинения являются руководством в области вероучения, исповедуемого Римской Церковью. Ведь на самом деле авторитеты «Декрета Геласия» следует понимать в качестве юридических авторитетов, которые имели решающее значение в римских гражданских процессах ius honorarium.

Двенадцать отцов, представленных в «Декрете Геласия», следует воспринимать в контексте античной культуры, для которой это число выражало нечто совершенное. В то же время, в 165-м послании Льва Великого указано 8 отцов, имеющих отношение к Церквям, восходящим к ап. Петру (Александрийская, Антиохийская, Римская). На Латеранском и VI Вселенском соборах их участники прибегали к свидетельствам 9 отцов, так как к восьми был добавлен мч. Иустин Философ. Обращение к отцам в Соборных решениях в эпоху после Халкидона вместе с отсылками к библейским текстам указывает на ориентир, который является основополагающим для магистерия (учительства) епископа Рима, в вопросе передачи христианского вероучения, в данном случае – его христологического аспекта. Приведенные свидетельства исходят от отцов Александрийской, Антиохийской, Римской Церквей, то есть Церквей, основанных ап. Петром. Это обстоятельство способствовало возникновению в «Римском престоле» той уникальной взаимосвязи между христианскими Церквами эпохи отцов, позволившей ее учителям занять единую позицию по вопросу о христианском кафолическом вероучении и объединиться на основе соборной связи с преемником ап. Петра.

И еще один аспект следует отметить в заключение. Свт. Амвросий умер 4 апреля 397 г., когда блж. Августин, епископ Гиппонский, крещенный им десятью годами ранее (на Пасху 387 г.), принял на себя бразды правления Церковью в Гиппоне, заняв ее епископскую кафедру. Эти две даты, если смотреть на них издалека, указывают на преемственность: великий итальянский епископ конца IV в., умирая, передает опыт епископского служения африканскому епископу первой трети V в. Уходя из земной жизни, блж. Августин на последней странице своих творений вспоминает двух своих наставников в христианской вере: свт. Киприана, епископа Карфагенского, и свт. Амвросия, епископа Миланского:

Мой наставник – Киприан… мой наставник – Амвросий, чьи книги я не только читал, но и чьи беседы слушал, и через которого я получил омовение возрождения. И хотя по своим заслугам он, конечно, гораздо выше меня, но я признаю и исповедую, что в этом деле я нисколько не отличаюсь от этого моего наставника. Пусть же никогда не случится так, что ты (о, Юлиан) предпочтешь ему своего наставника Пелагия, которого я, тем не менее, считаю, принимая сторону Амвросия, свидетелем против тебя… И ты еще осмеливаешься критиковать Амвросия![527]527
  Augustin. Contr. secund. Julian. respons. imperf. op. VI 21 // PL. 45, 1548–1549.


[Закрыть]

Все трое: свт. Киприан, свт. Амвросий, блж. Августин, не только в эпоху западных отцов, но и позднее, стали отправной точкой для учительства Римской Церкви в постижении христианской веры. И недаром мы видим их рядом в списке авторитетов из «Декрета Геласия». В VII в., в эпоху христологических споров после Халкидона, Латеранский и VI Вселенский Соборы обрели в них наставников православия в исповедания веры в две природы и два действия во Христе, в противоположность любому монофизитскому, моноэнергистскому или монофелитскому истолкованию исповедания Халкидонского Собора. Такое обращение к авторитету отцов со стороны учительства Римского престола продолжалась вплоть до полемики эпохи Реформации, когда зародилось подозрение, что блж. Августин совпадает с Лютером в трактовке ап. Павла[528]528
  Grossi V. Agostino d’Ippona e il Concilio di Trento // Il Concilio di Trento: Nella prospettiva del Terzo Millennio. Atti del Convegno tenuto a Trento il 25–28 settembre 1995 / A cura di G. Alberigo, I. Rogger. Brescia, 1997. P. 313–341; Idem. Indicazioni sulla recezione-utilizzazione di Agostino d’Ippona nella teologia post-tridentina // Lateranum 62 (1996). P. 221–251.


[Закрыть].

И. В. Лупандин
Святитель Амвросий Медиоланский о первенстве апостола Петра

«Библия – это книга, которая была временно убита для нас, или для некоторых из нас, из-за того, что ее смысл был произвольно зафиксирован. Мы знаем ее столь тщательно, в ее поверхностном или популярном смысле, что она мертва, она больше ничего не дает нам»[529]529
  «The Bible is a book that has been temporarily killed for us, or for some of us, by having its meaning arbitrarily fixed. We know it so thoroughly, in its superficial or popular meaning, that it is dead, it gives us nothing any more» (Lawrence D. H. Apocalypse. New York, 1974. P. 7); перевод автора. – Примеч. ред.


[Закрыть].

Вопрос о первенстве ап. Петра поднимался уже первыми отцами Церкви в контексте полемики с еретиками. Так, свт. Ириней Лионский в своем трактате «Против ересей» пишет, что с Римской Церковью по причине ее «большего авторитета» (potiorem principalitatem) должны согласовываться и все прочие Церкви, а также приводит список преемников ап. Петра на Римской епископской кафедре[530]530
  Вариант перевода potiorem principalitatem: «преимущественной важности» – см., напр.: Св. Ириней Лионский. Против ересей. Доказательство апостольской проповеди / Пер. прот. П. Преображенского. СПб., 2008. C. 222; см. также: Irenaeus Lugdunensis. Adversus haereses, III 3. 2 // SC. Vol. 34. P. 102.


[Закрыть]. Это звучит в контексте опровержения мнений гностиков, не опирающихся на авторитет апостолов. Свидетельство апостолов, в том числе ап. Петра, становится решающим аргументом в споре с теми, кто искажает христианское учение. Также и свщмч. Киприан Карфагенский в книге «О единстве Церкви» пишет, что для борьбы с ересями и схизмами следует обратиться к видимому знаку единства Церкви – ап. Петру[531]531
  «На нем одном основывает Церковь Свою и ему вверяет пасти овец Своих» (Cyprianus Carthaginiensis. De unitate Ecclesiae, 4 // PL 4, 499B).


[Закрыть].

Трактуя тему первенства ап. Петра, свт. Амвросий следует этой линии. Хотя в его время тема борьбы с гностицизмом уже не была актуальной, появился новый источник опасности – арианская ересь. В обстановке борьбы с арианством свт. Амвросий пишет все свои многочисленные трактаты и комментарии, в том числе «Толкование 12 псалмов» (Explanatio super psalmos XII), в рамках которого он обращается к истолкованию 40 и 43 псалма, и «Изъяснение Евангелия от Луки» (Expositio Euangelii secundum Lucam), – эти сочинения впоследствии будут неоднократно цитироваться как доказательство учения о первенстве ап. Петра со ссылкой на авторитет Миланского святителя.

Наше исследование будет состоять из двух частей. В основной части мы проанализируем контекст, в котором прозвучали высказывания свт. Амвросия о первенстве ап. Петра, а в заключительной – приведем примеры использования этих высказываний в нескольких папских документах.

Первая известная фраза: «итак, где Петр, там Церковь», часто использовавшаяся католическими полемистами для доказательства первенства ап. Петра и Римской епископской кафедры[532]532
  См., напр.: Roskovány A., de. Romanus Pontifex tamquam Primas Ecclesiae, et Princeps civilis e monumentis omnium seculorum demonstratus. T. 1. Nitriae, 1867. P. 97.


[Закрыть], звучит в толковании Пс. 40:10: Даже человек мирный со мною, на которого я полагался, который ел хлеб мой, поднял на меня пяту. Прежде всего, следует отметить, что весь 40-й псалом свт. Амвросий толкует как пророчество об Иисусе Христе. Такое понимание следует церковной традиции, которая восходит к словам Господа нашего Иисуса Христа, обращенным к Своим ученикам на Тайной Вечере: Не о всех вас говорю; Я знаю, которых избрал. Но да сбудется Писание: ядущий со Мною хлеб поднял на Меня пяту свою (Ин. 13:18). Эта традиция позволяет свт. Амвросию толковать и весь 40 псалом как пророческий текст. Например, когда он обращается к истолкованию стиха: Я сказал: Господи! помилуй меня, исцели душу мою, ибо согрешил я пред Тобою (Пс. 40:5), он пишет, что эти слова следует понимать как сказанные «от лица царя Давида, который, видя в духе таковую победу и благодать Христа, просил, чтобы в оном отпущении всех грехов и он был помилован»[533]533
  Ambros. Mediol. Expl. ps. 40. 14. 1; здесь и далее рус. перевод цитат из сочинений свт. Амвросия приводится в авторской редакции, с изменениями. – Примеч. ред.


[Закрыть].

Для понимания толкования свт. Амвросия также важны особенности латинского перевода псалмов, бытовавшего в IV в., еще до появления Вульгаты блж. Иеронима. Так, Пс. 40:10 в латинском переводе, приводимом свт. Амвросием, звучит следующим образом: Ибо человек мирный со мной, на которого я надеялся, который ел хлеба мои, умножил на меня запинание» (Etenim homo pacis meae, in quem speravi, qui edebat panes meos, ampliavit super me supplantationem). Переводя редкое греческое слово πτερνισμός («обман, предательство) латинским supplantatio («запинание»), свт. Амвросий тем самым подчеркивает аллюзию на эпизод из книги Бытия, где Исав обращается к Исааку с упреком: не потому ли дано ему имя: Иаков, что он запнул меня уже два раза? (Быт. 27:36). Перевод «запнул меня» следуют содержащемуся в Масоретском тексте еврейскому глаголу יעקבני, который является однокоренным со словом עקב («пята»), представленном также в тексте Пс. 41:9 (40:10 – по LXX).

Но есть и существенное расхождение между переводом Пс. 40:10 в Масоретском тексте и Септуагинте / Вульгате – оно касается появления глагола «умножить» (μεγαλύνω; magnifico) и становится для свт. Амвросия основой для толкования: «И я ребенком видел некоего борца, который, повергнув противника, ударил его в лоб пяткой, и это было знаком, что он посмеялся над побежденным. Вот смысл слов умножил на меня запинание (magniflcavit super me subplantationem)[534]534
  Ibid. 40. 24. 1.


[Закрыть]. Далее свт. Амвросий пишет о том, что Иуде Искариоту не удалось попрать пятою Христа: «Поднял также и Иуда пяту свою, как борец наглый и гордый, чтобы попрать главу Спасителя. Но главу Христа ранить не возможно: ибо Христу глава – Бог (1 Кор. 11:3)»[535]535
  Ibid. 40. 24. 2.


[Закрыть].

Но все же Иуда, согласно толкованию свт. Амвросия, «уязвил» Христа, но не Его Божество, а Его человечество, и это нападение аналогично уязвлению в пяту: «Потому и говорится, что Иуда запнул (supplantasse – “подставил подножку”); ибо поцелуем своим рану нанес, которым дал знак гонителям для нападения на Спасителя. Итак, запнул, как змей; ибо змей своими устами яд изливает и зубами поражает пяту»[536]536
  Ibid.


[Закрыть].

Проанализируем, как выстраивает этот ассоциативный ряд свт. Амвросий: от Пс. 40:10 он переносит воображение читателя к сцене предательства Иуды. Эта ассоциация основывается на том, что Сам Господь цитирует этот стих из псалма на Тайной Вечере. Поцелуй Иуды свт. Амвросий сравнивает с укусом змея, и далее тема «запинания» в толковании уходит на второй план, а на первый выходит тема змея. И здесь свт. Амвросий неожиданно приводит фрагмент из благословения Иакова в собственной версии: Будет Дан как змей, затаившийся на пути и на тропе, уязвляющий пяту коня, и падет всадник навзничь, ожидая спасения от Господа (см.: Быт. 49:17), не отходя от темы предательства Иуды:

На каком же пути затаится и на какой тропе, если не на тех, с которых Христос Господь, как читаем, народ из язычников призвал на вечерю Свою, говоря: пойди по дорогам и изгородям и убеди придти, чтобы наполнился дом мой (Лк. 14:23). И подобно тому, как написано, что Иуда против Христа умножил запинание (amplificasse supplantationem), – похоже, в этом месте он же обозначается, потому что пытался уязвить пяту коня, на котором шествовал Христос Господь[537]537
  Ibid. 40. 26. 1.


[Закрыть].

Согласно толкованию свт. Амвросия – Дан, затаившийся, как змей на пути и уязвляющий пяту коня – символизирует Иуду, а всадник на коне – Иисуса Христа. Чтобы дополнительно подкрепить эту интерпретацию, свт. Амвросий вспоминает апокалиптического всадника: «И потому, возможно, Иоанну евангелисту были явлены небо отверстое и белый конь, на котором сидел носящий на главе диадемы (diademata), и на бедре Его написано имя: Царь царей и Господь господствующих (Откр. 19:16)»[538]538
  Ibid. 40. 26. 2.


[Закрыть]. Далее следует самый сложный момент в интерпретации, связанный с необходимостью объяснения падения сидящего на коне всадника назад, то есть навзничь. По мнению свт. Амвросия, такое падение символизирует вольное страдание Христа: «Каким же образом умножил на него запинание (amplificavit supplantationem) свое Иуда, и упал всадник навзничь? То, что сделал Иуда, – это коварство: то, что сделал Христос – добровольно претерпел страдание… Всадник (Христос) добровольно (volens) Себя сбросил с коня и пал, чтобы нас восставить»[539]539
  Ibid. 40. 28. 1.


[Закрыть]. И все же почему, – вопрошает свт. Амвросий, всадник падает навзничь? «Не потому ли назад, потому что Он направил назад тех, кто последовал за Ним?». И здесь впервые появляется тема ап. Петра: «Позади был Петр, которому [Христос] сказал: Иди позади меня (ср.: Мк. 8:33)»[540]540
  Ibid.


[Закрыть]. В синодальном переводе этот фрагмент из Евангелия от Марка переведен как отойди от меня (в Вульгате: «Vade retro me» – «Иди позади меня»). Таким образом, всему эпизоду, буквальный смысл которого состоит в порицании ап. Петра за то, что он думает не о том, что Божие, но что человеческое (Мф. 16:23), придается совершенно иной смысл. Ап. Петр именно потому и спасается, что оказывается позади Христа, ведь согласно толкованию свт. Амвросия, Христос «потому навзничь упал, потому что тех, на кого Он падает, спасает»[541]541
  Ibid.


[Закрыть]. В подтверждение этого необычного толкования свт. Амвросий приводит слова Лк. 20:18 в редком варианте: «Ибо всякий, кто упадет на этот камень, разобьется: а на кого же он упадет, того очистит (emundabit)»[542]542
  Ibid.


[Закрыть]. Далее пишет, что в других переводах вместо «очистит» встречается «провеет» (ventilabit) или «сокрушит» (comminuet). Но и эти варианты перевода свт. Амвросий истолковывает таким образом, чтобы они иллюстрировали его основную идею: «Ибо кто-то провеивает плод, очищая его от мякины, а кто-то измельчает что-либо, стирая в порошок; чтобы мягкость порошка помогала или питию спасительному, или другому использованию лекарства без всякого затруднения»[543]543
  Ibid.


[Закрыть]. Далее свт. Амвросий объясняет, почему всадник из Быт. 49:17 падает назад, а не вперед: «Позади Него все, никто перед Ним. Упал не для Себя, но для всех, чтобы умягчить черствость сердца нашего Своим падением на нас»[544]544
  Ibid. 40. 29. 1.


[Закрыть].

Остается последняя трудность: «Но, может быть, ты скажешь: “И гонители пали назад. Ибо написано, что первосвященники, которых привел предатель Иуда, и прочие, пришедшие схватить Господа Иисуса, отошли назад и пали на землю”»[545]545
  Ibid. 40. 30. 1.


[Закрыть]. Однако свт. Амвросий призывает различать эти два вида падения. Гонители пали к погибели, потому что их взор был обращен на землю, а Иисус пал ко спасению тех, на кого Он упал, потому что Его взор был обращен к небу: «В книге Бытия сказано: Падет всадник навзничь, ожидая спасения от Господа (Быт. 49:17–18 по LXX); то есть чтобы глаза не отвращал [от неба], чтобы действие Его ум не отклоняло, чтобы Он утвердил Свое право на воскресение и воскресил Себя Божественной силой»[546]546
  Ibid. 40. 30. 2.


[Закрыть]. И далее свт. Амвросий подводит итог: «Кто земной, на землю падает; кто небесный, к небу устремляется… Верный на землю не падает, неверный падает и спускается в преисподняя земли, как написано: да сойдут они живыми в ад (Пс. 54:16)»[547]547
  Ibid. 40. 30. 3.


[Закрыть]. Здесь внимание уже переключается не на то, куда устремлен взор падающего, но на то, куда он падает: «Итак, гонитель (persecutor) на землю и в ад падает: Христос же [падает] на воскрешаемых, Христос [падает] на скалу и на Церковь»[548]548
  Ibid.


[Закрыть]. Далее свт. Амвросий поясняет свое толкование:

Услышь, как Он падает на Церковь. Позади был Петр и следовал за Ним, когда Он был ведом иудеями к дому Каиафы, главы синагоги. Это тот самый Петр, которому Он сказал: ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою (Мф. 16:18). Итак, где Петр, там Церковь: где Церковь, там нет смерти, но жизнь вечная. И потому добавляет: и врата ада не одолеют ее, и дам тебе ключи Царства Небесного (Мф. 16:18–19). Блажен Петр, которого не одолеют врата ада и перед которым не затворятся врата неба, но, напротив, он разрушил предверия ада и распахнул небесное. Итак, на земле находясь, небо открыл и преисподнюю затворил[549]549
  Ibid. 40. 30. 4.


[Закрыть].

Тема первенства ап. Петра звучит и в толковании свт. Амвросия на 43-й псалом. Обращаясь к интерпретации Пс 43:12: Ты отдал нас, как овец, на съедение и рассеял нас между народами, свт. Амвросий пользуется свидетельствами различных переводов, и обнаруживает, что в переводе Аквилы и Симмаха заключительные слова стиха звучат как «развеял нас» (ventilasti nos)[550]550
  Ibid. 43. 39. 1.


[Закрыть]. Этот вариант перевода наводит свт. Амвросия на ассоциацию со словами Спасителя из Евангелия от Луки:: «Симон! се, сатана просил, чтобы сеять [вар.: ventilet – «развеить»] вас как пшеницу, но Я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя (Лк. 22:31–32). Далее мысль святителя переходит к судьбе ап. Петра:

Развеивается Петр, будучи принужден отречься от Христа. Впал в искушения, говорил нечто, как бы исполненное мякины: но говорил словом, чтобы более укорениться в чувстве. Наконец заплакал, и смыл свою мякину, и этими искушениями заслужил, чтобы за него заступился Христос <…> И таким образом приобрел больше, чем претерпел, ибо приобрел для себя Христа, Который ему покровительствует <…> Наконец Петр главой Церкви поставляется, после того как был искушен от дьявола. Поэтому заранее знаменует Господь, что это произойдет, когда Он позднее изберет его пастырем Господнего стада. Ибо сказал ему: Ты, обратившись, утверди братьев твоих (Лк. 22:32)[551]551
  Ibid. 43. 41. 1–2.


[Закрыть].