Текст книги "Святитель Амвросий Медиоланский и его богословское наследие"

Д. В. Смирнов
Сусанна как образец молчания и безмолвной молитвы в экзегезе святителя Амвросия Медиоланского и блаженного Августина

В сочинениях свт. Амвросия Медиоланского неоднократно встречается библейский образ Сусанны. К повествованию о ней Миланский святитель обращается намного чаще, чем предшествующие представители латинской патристики[703]703
  Согласно базе данных Library of Latin Texts (LLT; www.about.brepolis. net/library-of-latin-texts/) имя Сусанны встречается 27 раз в 16 сочинениях свт. Амвросия. Для сравнения: Тертуллиан упоминает его лишь один раз; свт. Киприан Карфагенский – 2 раза, Новациан – один раз; блж. Иероним – 25 раз; блж. Августин – 45 раз в 21 сочинении (треть упоминаний приходится на его 343-ю проповедь, известную также под заглавием «О Сусанне и Иосифе»). Благодаря текстам свт. Амвросия и блж. Августина образ Сусанны стал постоянно использоваться последующими экзегетами и оставался весьма популярным на Западе на протяжении всего Средневековья (подробнее о его рецепции и интерпретации см.: Tkacz C. B. Susanna Victrix, Christus Victor: Lenten Sermons, Typology, and the Lectionary // Speculum sermonis: Interdisciplinary Reflections on the Medieval Sermon / Ed. G. Donavin, C. J. Nederman, R. Utz. Turnhout, 2004. P. 55–79).


[Закрыть]. При этом свт. Амвросий как продолжает уже намеченные линии интерпретации, так и предлагает новые подходы, не засвидетельствованные в трудах прежних церковных писателей[704]704
  Сводный анализ упоминаний о Сусанне в сочинениях свт. Амвросия и краткий обзор предшествующей экзегетической традиции содержатся в статье Анны Марии Пиредды (см.: Piredda A. M. G. Susanna e il silenzio: L’interpretazione di Ambrogio // Sandalion 14 (1991). P. 169–192).


[Закрыть]. К числу таких новых экзегетических решений относится представление Сусанны в качестве образца молчания и молчаливого внутреннего обращения к Богу. Эта особенность толкования свт. Амвросия была впоследствии воспринята и развита блж. Августином. Чтобы понять истоки и особенности предложенной свт. Амвросием экзегезы, необходимо кратко рассмотреть содержание самого библейского повествования и предшествующую традицию его толкования в трудах христианских писателей.

Рассказ о Сусанне представляет собой самостоятельное законченное повествование. По-видимому, оно сформировалось независимо, однако впоследствии было присоединено к Книге пророка Даниила. В отличие от основного текста Книги пророка Даниила, рассказ о Сусанне не входил в Масоретский текст Библии и известен только по греческим переводам. Относительно времени происхождения рассказа были выдвинуты разные гипотезы. Вероятнее всего, уже в еврейской среде он распространялся вместе с Книгой пророка Даниила[705]705
  Вопрос о том, восходит ли повествование о Сусанне к несохранившемуся еврейскому оригиналу или изначально возникло на греческом языке, широко обсуждался в научной литературе; библиографию основных работ и аргументы в пользу еврейского происхождения текста – см.: Lachs S. T. A Note on the Original Language of Susanna // Jewish Quarterly Review 69/1 (1978). P. 52–54.


[Закрыть], однако воспринимался не как священный текст, а как своеобразное дополнение, которое типологически представляло собой аггаду или мидраш. Рассказ о Сусанне, как и основной текст Книги пророка Даниила, сохранился в двух переводах на греческий язык, значительно отличающихся друг от друга: в переводе Семидесяти толковников (LXX) и переводе Феодотиона[706]706
  Сводный обзор истории изучения рассказа о Сусанне и комментированное издание двух греческих версий предложил Хельмут Энгель (см.: Engel H. Die Susanna-Erzählung: Einleitung, Übersetzung und Kommentar zum Septuaginta-Text und zur Theodotion-Bearbeitung. Freiburg (Schweiz); Göttingen, 1985; библиографию других исследований см.: DiTommaso L. The Book of Daniel and the Apocryphal Daniel Literature. Leiden; Boston, 2005. P. 335–338).


[Закрыть]. В христианской среде перевод этой истории в версии Феодотиона почти полностью вытеснил перевод LXX, и воспринимался как более правильная и аутентичная версия.

Общая фабула рассказа о Сусанне в двух греческих версиях одинакова: двое старейшин предлагают ей совершить с ними прелюбодеяние; после ее отказа они ложно обвиняют ее в том, что она совершила прелюбодеяние с неким юношей в саду ее мужа, и публично свидетельствуют об этом перед всем народом. Осужденную по ложному обвинению Сусанну ведут на казнь. Непосредственно перед казнью юный Даниил по Божественному внушению во всеуслышание заявляет о своем несогласии с приговором и с помощью раздельного допроса старейшин об обстоятельствах якобы совершенного Сусанной преступления обличает их лжесвидетельство. В итоге Сусанна оказывается полностью оправданной, а старейшины подвергаются казни.

При сопоставлении версии Феодотиона с версией LXX видно, что она во многих случаях совпадает с Септуагинтой вплоть до повторения одинаковых слов и выражений, однако текст в ней расширен и наделен новыми подробностями. Это позволяет предполагать, что составитель второй версии знал текст LXX и намеренно переработал его, возможно, с привлечением какогото дополнительного еврейского источника. В эпизоде молчания и молитвы Сусанны, составляющем предмет нашего интереса, наблюдается заметное расхождение между двумя версиями. Сопоставим их текст:

История Сусанны (Дан. 13), перевод LXX

[707]707
  Греческий текст: ἔκλαυσεν ἐν ἑαυτῇ λέγουσα – допускает два варианта перевода Дан. 13:35: «она плакала в себе, говоря» и «она плакала, говоря в себе». Х. Энгель считает корректным первый вариант, отмечая, что речь идет о внутреннем состоянии скорби, незаметном для окружающих (аналогичном внутреннему смеху Сары в Быт. 18:12–13, где в LXX также используется выражение ἐν ἑαυτῇ; см.: Engel H. Die Susanna-Erzählung. S. 106); мы используем в русском переводе второй вариант как более ясный.


[Закрыть][708]708
  Цитируется по изданию: Septuaginta. Vetus Testamentum Graecum: Auctoritate Academiae Scientiarum Gottingensis editum. Vol. 16. Pt. 2: Susanna, Daniel, Bel et Draco. Göttingen, 1954. P. 85–87.


[Закрыть][709]709
  Текст в нашем переводе, приближенном в случае совпадающих выражений к Синодальному переводу (Дан. 13. 34–45), сделанному с версии Феодотиона.


[Закрыть]

История Сусанны (Дан. 13), перевод Феодотиона

[710]710
  Цитируется по изданию: Septuaginta. Vol. 16. Pt. 2. P. 85–87.


[Закрыть][711]711
  Текст приводится в синодальном переводе.


[Закрыть]

В целом версии LXX и Феодотиона одинаково передают последовательность событий:

1) старейшины возлагают руки на голову Сусанны в знак обвинения;

2) она в это время плачет и взирает на небо;

3) старейшины подробно излагают обвинение;

4) все собрание соглашается с обвинением и Сусанну ведут на казнь;

5) Бог побуждает Даниила выступить в защиту Сусанны.

Однако именно в эпизоде молитвы Сусанны между двумя версиями согласие отсутствует: в версии LXX молитва Сусанны присоединена к ее молчаливому обращению к Богу перед обвинением (Сусанна произносит обращенную к Богу молитву «плача в себе» или «говоря в себе»); в версии Феодотиона молитва выделена в самостоятельный эпизод и произносится уже после обвинения, во время пути на казнь, причем она вводится отсутствующими в LXX словами о том, что Сусанна воскликнула громким голосом (Дан. 13:42), – то есть молитва представляется не как тайное, а как публичное обращение к Богу. Эта разница прослеживается и в следующей сразу за молитвой фразе о том, что Бог ее услышал: в версии LXX говорится, что Бог услышал «моление» Сусанны, тогда как в версии Феодотиона повторно упоминается «голос», чем опять же подчеркивается публичный характер молитвы. В композиционном отношении версия Феодотиона является более последовательной, поскольку произносимая молитва с точки зрения ее содержания выглядит более уместной уже после оглашения ложного обвинения и осуждения. В обоих случаях сама молитва формально не является просьбой о спасении: Сусанна не просит избавить ее от несправедливой казни, но лишь обращается к Богу как к свидетелю ее невинности, доверяя себя Его воле. Однако в версии Феодотиона расширенный текст молитвы выглядит как одновременное призывание Бога в свидетели перед окружающими, тогда как в версии LXX этот мотив отсутствует. Таким образом, если буквальное прочтение версии LXX побуждает понимать молитву Сусанны как молчаливое внутреннее обращение к Богу, то эпизод молитвы в версии Феодотиона при его буквальном понимании такого толкования не допускает.

Как уже было сказано, христианские писатели знали историю Сусанны в версии Феодотиона[712]712
  На Западе Книга пророка Даниила в версии LXX, по-видимому, была известна Тертуллиану, свт. Киприану, еп. Карфагенскому, свт. Викторину, еп. Петавскому и некоторым другим церковным писателям (см.: Septuaginta. Vol. 16. Pt. 2. P. 22–26), однако в их сочинениях не обнаруживается никаких следов того, что они обращали внимание на различие двух версий в эпизоде молитвы Сусанны.


[Закрыть]. В случае свт. Амвросия и блж. Августина мы можем на уровне текстов подтвердить, что они использовали в качестве основы для экзегезы латинский перевод версии Феодотиона: блж. Августин приводит такие латинские цитаты в сочинении «Вопросы на Семикнижие»[713]713
  См.: Augustinus. Quaestionum in Heptateuchum libri septem, II 78, где цитируются 3 отрывка: Дан. 13:37; Дан. 13:56–57 и Дан. 13:58, и в каждом случае у блж. Августина приводится латинский текст, совпадающая с ним версия Феодотиона, а также версия LXX, не совпадающая с латинским текстом. В третьем отрывке блж. Августин прямо упоминает, что он обращается к греческому тексту, и предлагает собственный исправленный латинский перевод Дан. 13:58, который точно соответствует греческой версии Феодотиона.


[Закрыть], а свт. Амвросий – в сочинении «О Товите»[714]714
  Ambros. Mediol. De Tob. 20. 78.


[Закрыть]. Не ясно, знали свт. Амвросий и блж. Августин о существовании альтернативной версии LXX, но полностью исключить это нельзя. Свт. Амвросий свободно владел греческим языком и мог познакомиться с этой версией по какой-либо рукописи даже без латинского перевода. Блж. Августин, хотя его познания в греческом языке были более скромными, все же часто обращался к разным рукописями и переводам в поисках проясняющих библейский текст вариантов и разночтений. Таким образом, оба экзегета могли знать версию LXX, однако ни один из них в своих толкованиях истории Сусанны прямо не говорит о разных версиях текста. Тем более интересным и удивительным выглядит то, что оба путем собственной экзегетической работы с текстом пришли к пониманию молитвы Сусанны как внутреннего обращения к Богу, то есть к тому самому пониманию, которое эксплицитно выражено в версии LXX. Проследим теперь более детально пройденный ими экзегетический путь.

В предшествующей свт. Амвросию Медиоланскому христианской экзегезе молчание и молитва Сусанны не были предметом специального интереса даже для тех церковных писателей, которые давали повествованию о ней христианскую интерпретацию. Основным путем экзегезы было представление Сусанны как образца внутренней стойкости перед искушениями (на основании ее отказа совершить прелюбодеяние со старейшинами) и терпения при несправедливом преследовании. В толковании на Книгу пророка Даниила Ипполита Римского Сусанна символически осмысляется как образ Церкви, а ее муж – как образ Христа. Как Сусанна оказывается жертвой искушений и лжесвидетельства со стороны двух старейшин, так и на Церковь нападают враждебные ей иудеи и язычники; подобно Сусанне, Церковь сохраняет верность Христу и выходит из искушений непорочной. Наряду с этим символическим толкованием предлагается и лежащее в его основе нравственное толкование Сусанны как образца целомудрия[715]715
  См.: Hippolyte de Rome. Commentaire sur Daniel. 1947. P. 97–100; ср.: Piredda A. M. G. Susanna e il silenzio. P. 170–172.


[Закрыть]. В толковании Ипполита Римского используется текст в версии Феодотиона, поэтому молитва Сусанны разделена на два эпизода. О молчании Сусанны перед лицом обвинений специально не упоминается. При объяснении первого из двух эпизодов толкователь обращает внимание на слезы Сусанны, которые призвали «Слово сойти с небес» и оказать ей помощь, подобно тому, как в другом случае слезы побудили Христа воскресить Лазаря; при объяснении второго эпизода, молитвенного воззвания, он замечает лишь, что Бог всегда слышит тех, кто призывают Его с чистым сердцем[716]716
  См.: Hippolyte de Rome. Commentaire sur Daniel. 1947. P. 116–119.


[Закрыть].

В сочинениях Оригена прямо цитируются оба эпизода, разделенные в соответствии с версией Феодотиона. В первом эпизоде Ориген обращает внимание не на плач, а на то, что глаза Сусанны были подняты ввысь, то есть к Богу, – это символически указывает, что она предстояла Богу с уверенностью, происходившей от ее целомудрия, тогда как обвинявшие ее старейшины были даже неспособны взглянуть на небо по причине их порочности[717]717
  См.: Origenes. In Iohannem commentariorum, XXVIII 5. 34–35 // SC. Vol. 385. P. 74, 76.


[Закрыть]. Второй эпизод, молитвенное взывание Сусанны – Ориген толкует в богословском смысле как исповедание предведения и всеведения Бога. Согласно свидетельству блж. Иеронима, в своем толковании из несохранившегося сочинения «Строматы» Ориген обращал специальное внимание на выражение «воскликнула громким голосом». В версии Феодотиона эта фраза встречается в повествовании о Сусанне дважды: первый раз, когда она кричит, чтобы тем самым засвидетельствовать свою невинность после отказа от предложения старейшин согрешить с ними (Дан. 13:19–24), а второй раз – перед молитвой к Богу на пути на казнь. В обоих случаях Ориген предлагал не буквальную, а символическую трактовку «громкого крика» Сусанны.

Ориген. «Строматы» = Блж. Иероним. «Толкование на Книгу пророка Даниила»

[718]718
  Hieronymus Stridonensis. Commentarii in Danielem, [IV] 13. 24a, 42–43a // CCSL. Vol. 75A. P. 947–948.


[Закрыть][719]719
  Здесь и далее, если это специально не оговорено, перевод источников приводится в авторском варианте. – Примеч. ред.


[Закрыть]

Хотя Ориген в приведенных отрывках не говорит прямо о молчании Сусанны, он отмечает, что хотя ее «не услышали» люди, но услышал Бог, знавший о ее невинности; голос Сусанны был не внешним громким криком, но выражением ее внутреннего состояния. Именно эти рассуждения Оригена могли подвигнуть свт. Амвросия к дальнейшему осмыслению молчания Сусанны. Возможно, он имел доступ к полному тексту «Стромат» Оригена, где соответствующий ход мысли мог быть изложен более подробно, чем в кратком пересказе блж. Иеронима.

Следуя предшествующей традиции в указании на чистоту и невинность Сусанны, свт. Амвросий подчеркивает параллелизм этой невинности с невинностью Иисуса Христа, Который также был подвергнут суду по ложному обвинению. Это сопоставление не было неожиданным: как отмечают современные исследователи, даже на лексическом и текстовом уровне рассказ о Сусанне имеет множество параллелей с повествованием о последних днях земной жизни Иисуса Христа, в особенности с версией Евангелия от Матфея, составитель которого хорошо знал еврейскую литературу и предания[720]720
  Подробнее об этом см.: Tkacz C. B. Ἀνεβόησεν φωνῇ μεγάλῃ: Susanna and the Synoptic Passion Narratives // Gregorianum 87 / 3 (2006). P. 449–486.


[Закрыть]. Споря с Юлием Африканом, отвергавшим древность и подлинность рассказа о Сусанне, Ориген в адресованном ему письме утверждал, что иудеи исключили рассказ о Сусанне из текста еврейской Библии, поскольку он служил косвенным обличением неправедных вождей иудейского народа[721]721
  См.: Origen. Epistula ad Africanum, 13 // SC. Vol. 302. P. 542.


[Закрыть]. Сам Ориген при этом не проводит параллель между «старейшинами и судьями» из рассказа о Сусанне и участниками суда над Иисусом Христом. Хотя параллелизм между Сусанной и Иисусом Христом интуитивно был понятен для христиан, его ясное экзегетическое раскрытие мы впервые встречаем у свт. Амвросия. Проводя соответствующее сравнение, он указывает на молчание Иисуса Христа и Сусанны перед лицом лжесвидетельствующих обвинителей как на объединяющий их признак. Лаконичное, но весьма яркое упоминание о молчании Сусанны в сопоставлении с молчанием Иисуса Христа встречается в сочинении «Изъяснение Евангелия от Луки»:

Святитель Амвросий Медиоланский. «Изъяснение Евангелия от Луки»

[722]722
  Ambros. Mediol. Exp. Luc. X 97.


[Закрыть]

По мысли свт. Амвросия, молчание Сусанны проистекает из ее внутренней уверенности в собственной невинности и правоте. В других толкованиях свт. Амвросий подробнее останавливается на молчании Сусанны, выявляет его внутреннюю структуру и объясняет его духовный смысл. Рассмотрим группу из трех наиболее ярких отрывков.

Святитель Амвросий Медиоланский. «Об Иосифе»

[723]723
  Idem. De Ios. 5. 26.


[Закрыть][724]724
  Ср. перевод С. А. Артюшина: «Так, потом Сусанна, хотя молчала на суде, сказала лучше, чем какой-нибудь оракул; и потому та, которая не искала помощи в собственном голосе, заслужила защиту пророка» (Свт. Амвросий Медиоланский. Собрание творений. М., 2013. Т. 3. С. 367). Слово oraculum свт. Амвросий употребляет обычно не в отрицательном (языческий прорицатель или прорицание), а в положительном смысле, как указание на пророческое изречение или прообраз. Вероятно, и здесь он отсылает к тому, что молчание Сусанны было молчаливым пророческим указанием на молчание Иисуса Христа на суде (об этом свт. Амвросий прямо говорит в «Изъяснении Евангелие от Луки»), а не сравнивает Сусанну с языческим оракулом.


[Закрыть]

Святитель Амвросий Медиоланский. «О Товите»

[725]725
  Ambros. Mediol. De Tob. 20. 78.


[Закрыть]

Святитель Амвросий Медиоланский. «Об обязанностях»

[726]726
  Ambros. Mediol. De offic. I 3. 9.


[Закрыть][727]727
  Рус. перевод приводится с небольшими изменениями.


[Закрыть]

Приведенные толкования позволяют выделить несколько важных для свт. Амвросия аспектов молчания:

1) молчание выражает внутреннюю уверенность и стойкость перед лицом лжи;

2) молчание надежнее, чем самооправдание, при котором легко можно сказать что-то ненужное или не вполне истинное;

3) молчащий человек перед лицом обвинений и гонений показывает, что он возлагает надежду не на людей, а на Бога;

4) молчание является добродетелью в том случае, когда это не просто пассивный отказ от речи, но одновременно внутреннее обращение к Богу, выражение надежды на Его поддержку и помощь; когда это отказ от представления своей позиции перед людьми, часто принимающими истину за ложь, и выражение доверия к Богу, Который всегда знает истину и способен в любых обстоятельствах поддержать человека.

Таким образом, из свидетельства невинности молчание в объяснениях свт. Амвросия превращается в своеобразную форму косвенного общения с Богом и именно в силу этого само по себе сближается с молитвой. Это хорошо видно в толковании на Пс. 38, где свт. Амвросий встраивает образ Сусанны в ряд других образов для объяснения того, каким образом следует поступать в случае несправедливых гонений и притеснений. Повод для рассуждения ему дают слова Пс. 38:2: Я положил хранение моим устам, когда грешник восстает против меня (Posui ori meo custodiam, dum consistit peccator adversum me). Объясняя эти слова, свт. Амвросий замечает, что Псалмопевец произносит их «в своем сердце», предпочитая не вести внешнюю борьбу с врагами и подстрекающим их диаволом, но терпеливо полагаться на Господа. Далее он продолжает:

Святитель Амвросий Медиоланский. «Толкование на 12 псалмов»

[728]728
  Ambros. Mediol. Expl. ps. 38. 7. 3.


[Закрыть]

К идеям терпеливого молчания в испытаниях и возложения надежды на Бога, уже выраженным свт. Амвросием в рассмотренных ранее цитатах, здесь добавляется новая линия экзегезы, связанная с интерпретацией самого молчания как взывания. Вероятно, к этому сближению молчания и безмолвной молитвы свт. Амвросия подвигли похожие мысли, встречающиеся в трудах Филона Александрийского и Оригена. Ни первый, ни второй в известных нам ныне сочинениях при рассуждениях о безмолвной молитве или «взывании» святых к Богу не обращаются напрямую к образу Сусанны, однако общий ход их мысли весьма близок к приведенным высказываниям свт. Амвросия. Ограничимся лишь двумя наиболее яркими примерами.

Филон Александрийский в сочинении «Кто наследник божественного?» рассматривает тот же самый эпизод молчаливого взывания Моисея к Богу, о котором упоминает свт. Амвросий в последней цитате непосредственно перед упоминанием о Сусанне. Опираясь на платоническую идею противопоставления мира чувственного и мира интеллектуального (умного), Филон Александрийский понимает само по себе молчание как нужное несовершенным и неразумным людям, еще не освободившимся от власти чувственных восприятий. Таким людям следует молчать и молча учиться, тогда как на более высоком духовно-интеллектуальном уровне молчание трансформируется в обращенную к Богу речь, которая вместе с тем остается беззвучной речью ума. Вот как Филон характеризует эту речь:

Филон Александрийский. «Кто наследник божественного?»

[729]729
  Philo Alexandrinus. Quis rerum divinarum heres sit, 4. 14–15 // Idem. Opera quae supersunt. Berlin, 1898. Vol. 3. P. 4–5.


[Закрыть]

Филон Александрийский отчетливо противопоставляет внешнюю речь, слышимую для людей, и речь ума, которую слышит только Бог, но которая по своей силе и интенсивности может быть приравнена к взывающему крику. Это взывание создает пространство разговора, в котором человеческий ум может молитвенно беседовать с Богом. Аналогичное представление мы находим у свт. Амвросия; еще более сильно оно выражено у блж. Августина, который, как мы увидим далее, подобно Филону определяет внешнее слово как «движение воздуха» и отличает его от внутреннего слова ума.

Ориген при толковании Книги Исход[730]730
  Гомилии Оригена на Книгу Исход сохранились лишь в латинской переработке Руфина Аквилейского.


[Закрыть] предлагает весьма близкое к Филону объяснение слов о молчаливом взывании Моисея к Богу:

Ориген. «Гомилии на книгу Исход»

[731]731
  Origen. In Exodum homiliae, 5. 4 // SC. Vol. 321. P. 162, 164.


[Закрыть]

Обращаясь к этому же эпизоду в «Толковании на Евангелие от Иоанна», Ориген прямо утверждает, что Моисей не взывал к Богу чувственным образом, но молился тем голосом, который слышим только для Бога[732]732
  См.: Origen. Ioan. comm. VI 18. 101 // SC. Vol. 157. P. 204.


[Закрыть]. Тем самым Ориген повторяет идею Филона, заявляя, что внутренняя взывающая молитва Моисея, произносимая голосом ума или сердца, была слышна только Богу. К этой идее у Оригена добавляется представление о том, что во время такой внутренней молитвы Святой Дух нисходит в сердце молящегося и молится вместе с ним и за него. Свт. Амвросий выражает ту же самую идею в уже процитированных ранее словах о том, что для безмолвной молитвы требуется «молчать в слове Божием», то есть не просто пребывать в молчании, но соединять свой ум со словом Божиим, которое становится источником умной молитвы как собеседования с Богом.

Подходя к интерпретации молчания Сусанны как беззвучного обращения к Богу и помещая ее (возможно, под влиянием идей Филона и Оригена) в один ряд с Моисеем, свт. Амвросий вместе с тем сохраняет некую двойственность в интерпретации ее молитвы. Он относит безмолвное обращение Сусанны к Богу скорее ко времени суда над ней, чем ко времени последующего ведения на казнь, и не говорит прямо о том, что та молитва, которую Сусанна «воскликнула громким голосом», в действительности была внутренней, а не внешней молитвой. Эта двойственность хорошо видна при сопоставлении еще двух текстов свт. Амвросия, посвященных Сусанне. В первом подчеркивается, что Сусанна обращалась не к людям, а к Богу, тогда как во втором косвенно утверждается, что приводимая в библейском тексте молитва Сусанны все же была слышна людям и служила своеобразным обличением клеветников.

Святитель Амвросий Медиоланский. «Толкование на 12 псалмов»

[733]733
  Латинский текст фразы не вполне ясен, что подтверждается отмеченными в аппарате критического издания попытками его исправить: Quid de domino omnium virtutum loquor, cum mulier Susanna nec sexus infirmitate turbata, [cum] se ad periculum mortis cognovit addictam, uocem [non] emiserit? Возможно, nec отрицает и то, что Сусанна была смущена, и то, что она «издала голос»; либо текст следует понимать в смысле: et sexus infirmitate turbata uocem non emiserit («и будучи смущена из-за немощи [женского] пола, [все же] не издала голос»). Cum se ad periculum mortis cognovit addictam («Когда она узнала, что ее приговорили к опасности смерти») выглядит лучше, чем не вполне ясная конструкция с quibus (см.: CSEL. Vol. 64. Pt. 6. P. 174).


[Закрыть][734]734
  Ambr. Mediol. Expl. ps. 37. 45. 6.


[Закрыть]

Святитель Амвросий Медиоланский. «О бегстве от мира»

[735]735
  Idem. De fuga. 9. 53; вариант пер. Т. А. Миллер: «Сусанна, когда ее осудили на смерть, по зову неповинной совести возопила как судья подсудимых, свидетельствуя о клеветниках, призывая на суд над собою Бога для разбора дела. Не страх смерти толкал ее, ее окрыляла возможность разобраться в доказательствах обвинения» (Амвросий Медиоланский, свт. Собрание творений. М., 2017. Т. 7. С. 479).


[Закрыть]

Приведенные примеры экзегезы свт. Амвросия демонстрируют, что он понимает молчание прежде всего в духовно-аскетическом смысле, как способ избежать искушения, происходящего от поспешных и необдуманных слов, а также как выражение того, что надежда возлагается не на людей, к которым могут быть обращены защитительные речи, а на Бога, Который видит глубины сердца и всегда знает правду. Идея того, что такое молчание само по себе является внутренней молитвой, лишь намечается свт. Амвросием при сопоставлении образа Сусанны с другими библейскими образами, прежде всего – образом Моисея, но не развивается эксплицитно применительно к самому образу Сусанны. Однако именно эта связь между молчанием и молитвой вызвала наибольший интерес у блж. Августина, значительно усилившего эту линию в собственной экзегезе библейского повествования о Сусанне.

Вследствие того что блж. Августин, в особенности в ранних сочинениях, не упоминал используемые им в качестве источников сочинения других авторов, а также редко приводил буквальные цитаты, выражая чужие идеи в собственных словах, глубина влияния на него экзегетических трудов свт. Амвросия долгое время оставалась незамеченной исследователями. Однако к настоящему времени установлены многие бесспорные случаи такого влияния[736]736
  Примеры см.: Rollero P. La «Expositio Evangelii secundum Lucam» di Ambrogio come fonte della esegesi agostiniana. Torino, 1958; Dulaey M. Recherches sur les sources exégétiques d’Augustin dans les trente-deux premières Enarrationes in psalmos // L’esegesi dei Padri latini: Dalle origini a Gregorio Magno: XXVIII Incontro di studiosi dell’antichità cristiana, Roma, 6–8 maggio 1999. Roma, 2000. Vol. 1. P. 273–281.


[Закрыть], которое, вероятно, имело место и при экзегезе образа Сусанны. Блж. Августин посвятил рассмотрению рассказа о Сусанне особую проповедь «О Сусанне и Иосифе», однако в ней он не останавливается специально на молитве Сусанны, лишь вскользь упоминая о ее отказе от оправдания самой себя перед людьми и о ее надежде на Бога. В целом в проповеди слушателям предлагается традиционная интерпретация Сусанны как образца чистоты и терпения в искушениях; в этом отношении блж. Августин сопоставляет ее с праведным Иосифом в Египте, который также устоял перед предложением плотского греха и проявил стойкость в последовавшем за этим несправедливом наказании – тюремном заключении[737]737
  Проповедь 343 по современной нумерации; критич. изд. – см.: Lambot C. Le sermon CCCXLIII de S. Augustin «de Susanna et Ioseph» // Revue Bénédictine 66 (1956). P. 28–38.


[Закрыть]. В «Толкованиях на псалмы» блж. Августин подходит к интерпретации образа Сусанны с другой стороны. Именно здесь наиболее заметно влияние на него экзегезы свт. Амвросия, впервые установленное и продемонстрированное в статье Мартина Дюлаи[738]738
  См.: Dulaey M. Recherches sur les sources exégétiques d’Augustin… P. 273–274.


[Закрыть], по мнению которого на блж. Августина могли в данном случае повлиять не только сочинения свт. Амвросия, но и личные беседы с ним в Медиолане в 80-х гг. IV в. Из 45 упоминаний о Сусанне, встречающихся в сочинениях блж. Августина, лишь в 4 специально обращается внимание на ее «безмолвную молитву»; из этих упоминаний 3 содержатся в сочинении «Толкования на псалмы», а одно – в проповеди. В хронологическом отношении наиболее раннее из 4 упоминаний датируется 394–395 гг., а наиболее позднее – 417–418 гг., поэтому можно утверждать, что блж. Августин и в поздние годы не отказывался от предложенного им в ранний период экзегетического решения.

В комментарии на Пс. 3, который относится к 394–395 гг.[739]739
  Входит в корпус комментариев на Пс. 1–32, которые были продиктованы блж. Августином в 394–395 гг. (подробнее о датировке см.: Augustin. Les commentaires des psaumes: Ps. 1–16 / Ed. M. Dulaey e. a. Paris, 2009. P. 41–51).


[Закрыть], блж. Августин использует пример Сусанны при толковании Пс. 3:5: Моим голосом я воззвал к Господу (Voce mea ad dominum clamavi).

Чтобы понять контекст, в котором упоминается Сусанна, приведем полностью отрывок, посвященный толкованию этого стиха:

Блаженный Августин. «Толкования на псалмы»

[740]740
  Augustin. Enarrationes in psalmos, 3. 4 // CSEL. Vol. 93. Pt. 1A. P. 83.


[Закрыть]

Внешним поводом для того, чтобы обратиться к повествованию о Сусанне, для блж. Августина послужило, по-видимому, буквальное совпадение в текстах: в латинском переводе греческой версии Феодотиона говорится[741]741
  Блж. Августин не цитирует само это место в своих сочинениях, однако его латинский текст известен по цитатам, приводимым Луцифером Каралитанским и блж. Иеронимом Стридонским.


[Закрыть], что Сусанна «воззвала сильным голосом» (exclamavit autem Susanna voce magna); в толкуемом блж. Августином латинском тексте Пс. 3:5 встречается тот же глагол в бесприставочной форме (clamavi), с которым в той же функции связано то же слово «голос» (voce). В обоих случаях речь идет о «взывании голосом», однако блж. Августин отказывается видеть такой буквальный смысл не только в поэтической речи псалма, но и в подчеркнуто нарративно-историческом повествовании о Сусанне. И голос Псалмопевца, и голос Сусанны он объясняет как «голос сердца», которым человек внутренне обращается к Богу. В случае Сусанны такое объяснение никак не следует из буквы текста, однако весьма близко к тому толкованию образа Сусанны, которое предлагали Ориген и свт. Амвросий. При этом, как мы видели, свт. Амвросий в своих рассуждениях о молчании Сусанны опирался скорее на ее поведение во время суда (то есть на Дан. 13:24 по версии Феодотиона), и прямо не предлагал понимать в смысле беззвучной духовной молитвы ее последующее обращение к Богу во время пути на казнь (Дан. 13:35 по версии Феодотиона). Напротив, блж. Августин, продолжая и усиливая здесь интерпретацию Оригена[742]742
  Блж. Августин не мог знать ее из «Толкования на Книгу пророка Даниила» блж. Иеронима, поскольку это сочинение было написано позже, в 407 г. Либо он опирался на труды самого Оригена или неизвестный промежуточный источник, либо сам пришел к пониманию, близкому к мыслям Оригена.


[Закрыть], переносит идею молчания Сусанны и на второй эпизод. Он подчеркивает, что она взывала к Богу «молча», «внутри», «в сердце».

Этот поход еще более ярко проявляется в других его упоминаниях о Сусанне.

Двумя десятилетиями позже, в проповеди на Пс. 34[743]743
  Обычно датируется 414–415 гг.


[Закрыть], также включенной впоследствии в сочинение «Толкования на псалмы», блж. Августин вновь связывает с библейским образом Сусанны мысль о том, что Богу надлежит молиться внутренне и тайно. Предметом толкования служит Пс. 34:13: И моя молитва обратится в мои недра (Et oratio mea in sinum meum convertetur).

Блаженный Августин. «Толкования на псалмы»

[744]744
  Augustin. Enarr. in ps. 34. 2. 5 // CSEL. 38. Vol. P. 315.


[Закрыть]

Опираясь на выражение «в недра» (in sinum; передает εἰς κόλπον в LXX) и понимая его как указание на центр внутренней жизни человека, глубинное средоточие его души, блж. Августин объясняет слова псалма в том смысле, что именно в этом внутреннем месте должно совершаться молитвенное обращение к Богу. В отличие от уже рассмотренного первого упоминания о Сусанне, где блж. Августин говорит, что она молилась внутренним «голосом сердца», но прямо не сообщает, сопровождалась ли эта внутренняя молитва каким-либо внешним молитвенным обращением к Богу, в приведенном втором упоминании блж. Августин однозначно утверждает, что молитва Сусанны была только внутренней – «ее голос не был слышим для людей». Тем самым блж. Августин, по-видимому, полностью отказывается от буквальной интерпретации слов о том, что Сусанна «воскликнула великим голосом», и предпочитает видеть в этих словах указание на внутреннюю силу молитвы. Это соответствует уже встречавшемуся в предыдущем отрывке утверждению о том, что «взывание», «мольба», «крик» (clamor) – это указание не на внешнюю форму молитвы, а на «силу стремления» (vis intentionis) души к Богу.

В толковании на Пс. 125, относящемся примерно к тому же времени[745]745
  Точная дата неизвестна; предлагались датировки от 406 до 412 г.


[Закрыть], блж. Августин подробно развивает собственное представление об отличии «внутренних уст», или «уст сердца», от внешних телесных уст, которыми люди произносят слова. Общую тему рассуждения задают слова Пс. 125:2: Тогда наполнились наши уста радостью и наш язык весельем (Tunc repletum est gaudio os nostrum et lingua nostra exsultatione).

По мысли блж. Августина, в псалме говорится не о телесных и внешних устах, но об устах сердца. Произносимые человеком внешне слова могут быть пустыми и ни к чему реальному не отсылающими, тогда как внутренний голос человека отражает его подлинное духовное состояние. Связывая эту идею с евангельским изречением Иисуса Христа о том, что человека оскверняет не то, что входит в уста, а то, что из них исходит (cм.: Мф. 15:10–11), блж. Августин подчеркивает, что люди внутри себя, то есть в сердце, имеют «уста», связанные с волей: когда человек решает нечто совершить, он как бы «произносит» это внутри себя, хотя внешне может и не выражать свое намерение; когда он это совершает, его внутреннее слово продолжается во внешнем деле, относящемся к той же волевой интенции, то есть «исходит из его уст». Таким образом, внешнее действие служит лишь выражением и продолжением уже сформировавшегося внутри человека намерения и душевного состояния[746]746
  См.: Augustin. Enarr. in ps. 125. 2 // CSEL. Vol. 95. Pt. 3. P. 169–175.


[Закрыть]. В контексте этого рассуждения блж. Августин вновь обращается к примеру Сусанны:

Блаженный Августин. «Толкования на псалмы»

[747]747
  Augustin. Enarr. in ps. 125. 8 // CSEL. Vol. 95. Pt. 3. P. 175.


[Закрыть]

В превосходно выстроенном в риторическом отношении рассуждении блж. Августин трижды подчеркивает, что люди не слышали Сусанну – она говорила только с Богом и ее молитва была внутренней и безмолвной.

Последнее, 4-е упоминание о Сусанне, в котором этот библейский образ связывается с представлением о безмолвной молитве, встречается в 156-й проповеди, посвященной толкованию Рим. 8:12–17. Хронологически это упоминание наиболее позднее, поскольку исследователи обычно датируют проповедь 417–418 гг. Упоминание о Сусанне находится в контексте объяснения Рим. 8:15: Вы приняли Духа усыновления, Которым взываем: «Авва, Отче!»

Ранее мы видели, что Ориген цитировал аналогичное высказывание из Гал. 4:6 для объяснения природы безмолвного взывания к Богу Моисея. Как видно из текста новозаветной цитаты, внешним поводом для упоминания о Сусанне для блж. Августина вновь послужило наличие в толкуемом тексте глагола «взывать» (clamo), который он в уже рассмотренных ранее случаях предлагал понимать как передающий идею внутреннего, сердечного напряженного обращения к Богу, и который присутствует в латинской версии повествования о Сусанне. Рассмотрим контекст упоминания о Сусанне в проповеди:

Блаженный Августин. «Проповедь»

[748]748
  Augustin. Sermo 156. 15 // СSEL. Vol. 41Ba [Pt. 11.7]. P. 158.


[Закрыть]

Блж. Августин вновь резко противопоставляет телесную и духовную области: в области тела нет никакого голоса или звука, уста закрыты и губы неподвижны, тогда как ум и сердце человека взывают к Богу духовным голосом, в котором человек уже не только молится Богу, но и молится вместе с Богом, вместе с посылаемым от Бога Святым Духом, Духом усыновления, делающим человека сыном Бога по благодати. Хотя ни в одном из четырех толкований блж. Августин не цитирует сам текст молитвы Сусанны, ее содержание является скрытым фоном, на котором разворачиваются его размышления о безмолвной молитве. Бог, «ведающий сокровенное и знающий все», не нуждается во внешних славословиях и просьбах, хотя и не отвергает их. В подлинное богообщение можно вступить, лишь отрешившись от плоти и плотских стремлений, беседуя наедине с Богом в сердечных глубинах. Тем самым нравственно-аскетическое осмысление образа Сусанны, развитое свт. Амвросием, у блж. Августина дополняется мистическим осмыслением, в котором Сусанна становится образцом души, всецело доверившейся Богу и вступившей в духовно-молитвенное общение с Ним.