Текст книги "Обряды, праздники и обычаи наших предков"

Когда дружка ведет разговор с продавцом места, невеста причитает:

 
Что это, родимый батюшко,
Что у тя за пир собирается,
Что за гости к нам съезжаются?
Собираются на пир пировать
Злые вороги, чужи люди,
То мои с тобой разлучники.
Говорила я родимому
И в упрос просила, плакала:
«Не пускай к себе разлучников!»
Не послушался, не сжалился,
На меня, младу, прогневался.
Знать, недолго мне осталося
Посидеть-то здесь, поплакати
У родимыя у матушки,
У кормильца родна батюшка,
У соколов-то братцов милыех!
 

Когда жених садится к невесте, то она причитает:

 
Ты садись-ко, добрый молодец,
Поплотнее со мной рядышком,
Чтобы век-то нам не разлучатися,
Друг на друга не пенятися.
Ты садись не с спесью-гордостью,
А садись с господней милостью,
Чтобы жить-то нам не маяться,
А проживши, не спокаяться.
 

После этого невеста причитает к каждому приехавшему с женихом гостю, когда пьют вино и пиво. Это называется причитаниями к «стакану вина». За них каждый должен был положить невесте несколько медных или серебряных монет на блюдо:

 
Ты изволь-ко, сударь тысяцкий,
Изволь выкушать зелена вина,
Зелена вина разымчива.
Зелено вино у батюшка
У кормильца для вас куплено,
А моим слезам разбавлено.
 

Этим причетом невеста причитает к каждому гостю, только изменяя названия. Последнее причитание к «стакану вина» невеста причитает к жениху следующими словами:

 
Ты изволь-ко, добрый молодец,
Ты прими-ко, да и выкушай
Стакан пива пьянова,
Пиво пьяное, разымчивое,
Ведь оно тебе, надеженька,
Слаще сахара покажется,
Виноградиной подкатится
К твоему ли ретиву сердцу.
 

Жених не встает и не берет в руки стакан вина, а невеста продолжает причитать:

 
Уж, сударь ли, родной батюшка!
Ты приди-ко к чужу-чуженину,
Поклонись ему, надеженьке,
Чтобы выпил пива пьянова,
От меня, горюши-девицы.
 

Отец невесты подходит к столу, кланяется жениху и просит выпить стакан вина, но жених не встает и не берет вина. Невеста продолжает:

 
Ты приятной, желанный батюшка,
Ты какожв выбрал мне чуже-чуженина?
Он ломливый-то, да и чемливый-то,
Не берет-то он пива пьянова,
От меня-то, души-девицы!
До поры-то он, до времени
Надо мной-то покуражится.
Видно, мне-то, красной девице,
Приподняться на резвы ноги,
Поклониться чуже-чуженину.
 

Невеста встает на ноги, кланяется, подносит жениху стакан пива, который он и берет из ее рук, а она продолжает:

 
Ты позволь-ко узнать, добрый молодец,
Как назвать-то тебя по имени-изочеству?
Чтобы знать, с кем стояти во Божьей церкви,
С кем я стану под златой венец.
 

Жених называет свое имя и отчество, и оба, поклонившись друг другу, садятся.

По окончании стола дружка встает первым и говорит:

 
Встану я, добрый молодец,
Со лавочки, со дубовые
От прибоинки от кленовые
Из-за столика крашеного,
Из-за скатерки самобраныя,
Из-за яства сахарного,
Из-за питья медвяного,
Из-за сгибня сдобленого.
Будем хозяина благодарить
Да новобрачного князя
И молодую княгиню
Из-за стола выводить.
Извольте, сватушко и сватьюшка,
Под злат венец благословить
Свое чадо милое.
 

За дружкой поднимаются все и благодарят за хлеб, за соль и угощение.

Дружка, выводя жениха и невесту из-за стола, говорит:

– Есть ли у наших новонареченных молодых, князя и княгини, батюшко и матушка, божатушко (крестный) и божатенька (крестная)? Извольте выходить и свое чадо милое благословить под злат венец.

Отец и мать, крестный отец и крестная мать подходят и благословляют жениха и невесту, которые целуют иконы, родителей и кланяются в ноги.

А невеста причитает:

 
Уж как знать-то, красной девице,
Мне сидеть не отсидетися,
Горючим-то слезам не отплакаться,
Мне вставать-то на резвы ноженьки,
Выходить-то из-за стола дубового,
Из-за питья яства сахарного,
Из-за снадобья-то матушки…
Раздвигайтеся, столы дубовые,
Собирайтесь, скатерки самобраные,
Благослови-ко меня, кормилец-батюшко
И родимая моя матушка,
От раденья ретива сердца,
Чтобы жить-то мне, не маяться,
На меня бы вам не плакаться.
Ваше-то благословеньице
Мне дороже злата-серебра,
Кроме солнышка мне красного:
Я ведь с ним-то, красна девица,
Буду жить до гробовой доски,
Вы прощайте, мои милые… и т. д.
 

Если у невесты нет в живых отца или матери, она ездит причитать на могилу:

 
Я зайду, многокручинная,
В Божью церковь соборную,
Помолюсь я угоднику Николе святителю.
И пойду я на колоколенку,
И ударю трижды в колокол,
И побужу своего родителя.
Расступися, мать сыра земля,
Расколися ты, гробова доска,
Раздерися, полотно белое.
Вы растворитесь, очи ясны.
Разомкнитесь вы, уста сахарные,
Раскатитесь вы, руки белые.
Меня нарядить, младу, есть кому,
А благословить меня некому,
Нонь, при нынешнем времени.
Благословляет молодешеньку,
Благословленой мой батюшко,
Родимой мой брателко (или кто другой).
 

А вот обращение к отцу, отданному в солдаты:

 
Ты, кормилица-матушка,
Ты, сокол, мой милый брат,
У вас что это за праздничек?
Все-то гости собираются,
Одного-то гостя нетутка,
Родимово мово батюшки.
Уж вы свет, мои голубушки,
Приближенные соседушки,
Вы, названые тетушки.
Пособите-ко, голубушки,
Вы мне горя-то поубавити,
Горючих слез поронити
И голосу повынести
Из высокого терему.
Подхватите вы, буйны ветры,
И снесите вы, буйны ветры,
Голоса-то великие
Далеко по святой Руси,
Высоко против небесу,
За реки-то за быстрые,
За моря-то за синие,
В города-то во дальние,
Во службу-то царскую,
Во неволю государскую.
Ты пришел бы, сударь-батюшка,
При последнем поре-времечке,
При последнем свиданьице,
При последнем расставаньице,
Да принес, сударь-батюшка,
Мне свое благословеньице,
Мать Божью Богородицу.
Как твое благословеньице
И спасет и помилует,
Из синя моря вынесет.
 

При прощании невеста не причитает, а, что называется, «ревет толстым голосом» и ойкает. Дружка идет и приговаривает, потопывая ногой:

 
Пошел дружка —
Веселая ножка
Из дому угощен
И хозяином улещен.
Накупил дружка
И куниц, и лисиц,
И красных девиц.
Дружка на коня садится,
Конь-то веселится,
К церкви катит.
Земля дрожит…
Шапки долой!
Едет князь молодой
Со княжушкой.
 

Дружка первый садится в сани и впереди всех едет к церкви. С ним рядом садится и полудружье, за дружкой едет жених с «братним местом» – братом, потом невеста со свахой, а за ними едут родные, по старшинству и родству. Невесту везут на паре и тройке, провожают ее девицы от дому до околицы родной деревни.

 
Невеста причитает:
Вы простите-ко, подруженьки,
Мои милые голубушки,
В чем сгрубила – не прогневайтесь!
Вы пойдете, мои милые,
На работушку на летнюю,
На гулянья на веселые,
На беседушку на зимнюю,
Вспомяните меня, милые.
Вы весной, в лугах зеленых,
Когда будете плести венки,
Для меня, для красной девицы,
Голубой венок не надобен:
Я плела его в последний раз
И бросила в речку быструю,
Унесло венок в чуму сторону,
Ко синю морю Хвалынскому.
 

Девушки сидят у невесты на санях или в повозке и поют:

 
Отлетела лебедь белая
Что от стада лебединого,
Приставала лебедь белая
Что ко стаду гусей серых.
Гуси стали лебедь щипати.
Лебедь начала кричати им:
«Не щиплите, гуси серые.
Не сама я к вам, лебедушка.
Залетела – не охотою:
Занесло меня погодою.
Что погодушкой ненастною,
С люта севера снежиского».
 

В церковь невеста тоже едет закрытая платком, и только тогда ей открывают лицо, когда наденут венцы и обводят вокруг налоя.

Венчание почти повсеместно гармонично вписалось в свадебный обряд, разделив гулянье в доме невесты (до венчания) и жениха (после венчания).

А как же происходило венчание? И здесь свои тонкости.

По приезде в храм жених с невестою входили в притвор, где священник читал молитву: «Боже, глаголавый пророки…», окуривал их кадилом, очищая тем самым от завистливых взглядов, которые они могли встретить по пути следования в церковь, и затем уже вводил их в самый храм.

В храме жених с невестою становились против царских врат на камче и соболях. Впереди и по бокам их становились участвовавшие в свадебном поезде: перед невестою стояли с караваем и со свечою, а перед женихом только со свечою. Священник брал кольца у жениха золотое, а у невесты железное (хотя оно могло быть и золотым) и нес их в алтарь на престол, где они полагались «на десной стране святой трапезы, обращену убо железному ко десной стране, златому же ко левой и близ един другого».

После венчания все слезы и причитанья кончались.

Новобрачных везли в дом жениха, отец и мать которого встречали их с хлебом-солью и с образами и благословляли: отец иконою, а мать – хлебом-солью и иконою; затем новобрачных благословляли крестный и крестная жениха и вводили в особую избу или горницу, где наскоро кормили, а гостей в это время усаживали за столы.

Входя в горницу, жених должен был перенести невесту через порог на руках для того, чтобы обмануть домового, заставить его принять девушку как новорожденного члена семьи, который в дом не входил, а в доме оказался. Этот обряд был распространен повсеместно благодаря своей красоте: мужчина демонстрировал им свою силу и любовь к молодой жене.

Новобрачных усаживали на шубу – шерстью кверху – среди стола, и начиналось гулянье: пили, ели, веселлись; одни новобрачные не должны ни пить, ни есть, а сидеть за столом рядом, прижавшись руг к другу, рука с рукой, нога с ногой, чтобы кошка не пробежала. По окончании гулянья гости били тарелки и рюмки, а затем молодых отводили спать в особую горницу или холодную избу, у порога которой также били горшки и прочую посуду.

Перед тем как покинуть свадебный пир, муж, в знак своей власти, ударял будущую спутницу своей жизни по спине плетью, полученною от тестя. Это символизировало переход молодой женщины от одного «хозяина» к другому. После этого в положенное время молодой муж уводил суженую в сенник. При этом молодых сопровождали все гости, и если кто-то случайно перебегал дорогу «свадебному поезду», то мог и угодить под саблю возглавляющего процессию ясельничего.

Сваха провожала молодых в спальню, делая разные наставления и приговорки: «На первую ночку паренька и девочку».

И вот молодые остаются одни. Жена должна подать плеть и разуть мужа, у которого в сапоге спрятаны деньги. Если ей удавалось снять прежде тот сапог, в котором была монета, это означало, что ей будет счастье, в противном случае означало, что ей придется угождать мужу и разувать. Эти деньги жена брала себе, благодарила мужа. А муж, взяв плеть, трижды слегка ударял жену – чтобы в семейной жизни больше никогда не бить. Раздевшись, он укладывался на постель, а женушка-молодушка, также раздевшись, вскакивала через мужа на постель и ложилась к стене.

Как видите, и здесь свой особый расчет: новобрачных укладывают в холодную спальню для того, чтобы дети у них были здоровыми и не боялись холода, а жена скачет через мужа на брачную постель для того, чтобы детей родить легко и благополучно.

Деньги муж кладет в сапог для того, чтобы они водились у жены всю жизнь.

«Княжий стол» приготовлялся у новобрачного на второй день после свадьбы.

Утром подгулявшие еще с вечера гости идут «поднимать молодых», но в спальню будить молодых входит одна только сваха. Она шла за простыней или рубахой молодушки. Этим предметам придавалась большая магическая сила, через них невесту навсегда могли сделать бесплодной, поэтому свахи относились к своим обязанностям со всей серьезностью. Если невеста «честная» – о дверь спальни били горшки, наряжали упряжку и ехали утром за родителями невесты (после венца на пиру у жениха их не было), приводили и начинали угощать и величать. В противном же случае лошадям привязывали вместо цветов старые веники, рваные тряпки; родителей невесты в этом случае величали так, что они частенько загодя прятались. Им подавали «на угощение» рюмку без дна.

Прочие же родные стоят у дверей горницы, бьют горшки, кринки, тарелки. При выходе молодых их поздравляют и стучат, разбивая посуду. Если молодая доказала свою невинность, все гости наряжались в красную одежду, повязывали красные же платки на шесты и с такими знамёнами шествовали по селу.

Молодоженов усаживают за «княжий стол», рядом рассаживаются все родные, а затем начинается угощение – завтрак, после которого молодых снаряжают в путь к тестю и теще и прочим родным новобрачной, приглашать их на «княжий стол». В этот путь молодые отправляются одни.

У тестя их угощают чаем и закусками, а они приглашают родителей и всю родню на «княжий стол». Молодые возвращаются домой, а за ними тотчас же приезжают и званые гости.

И вот все в сборе, все усаживаются за столы, и начинается «княжий стол».

Новобрачные усаживаются посреди стола, а новая родня садится около новобрачных, занимая первое место в переднем углу.

Отец и мать новобрачной должны сидеть в переднем углу, если на свадьбе нет священника с матушкой, но при их присутствии они не занимают первое место, которое называется «попово место» или «для попов и дураков».

Отец и мать новобрачного не сидят за столом, а ходят у столов и кланяются, угощая гостей, а другие родные новобрачного подают за столы кушанья и напитки. При каждом кушанье, поданном на стол, отец и мать новобрачных, а также и подающие говорят: «Покушайте, гости хорошие, дорогие!»

За «княжьим столом» новобрачные также ничего не пьют и не едят, а только, если им подносят вино и пиво, пригубливают. Новобрачных, как перед первым столом после брака, так и «княжьим», кормят отдельно в другой избе, что и называется «покормить молодых на особинку».

Подгулявшие гости за «княжьим столом» очень часто обращаются к новобрачным со словами: «Горько, очень горько!»; называя новобрачных по имени и отчеству, просят: «Нельзя ли подсластить?» При этом новобрачные должны встать, поклониться поцеловаться «крест-накрест», сказать: «Покушайте, теперь сладко!» Гость допивает из стакана или рюмки и говорит: «Вот теперь очень сладко», а потом подходит к новобрачным и целует их. Таким образом, за «княжьим столом» только и слышится «горько», и поцелуям нет конца. В старину бытовало поверье, что во время поцелуя души любящих друг друга мужчины и женщины сливаются в единое целое. Наши предки высоко ценили духовность и целомудрие молодых, поэтому прилюдный поцелуй жениха и невесты рассматривался как законное долговое обязательство.

Гости-супруги, не довольствуясь «подслащиванием» новобрачных, обращаются за словом «горько» муж к жене, жена к мужу и тоже «подслащивают» – целуются.

Затем по окончании стола, когда подадут жаркое, то каждый из гостей встает из-за стола и с кусочком почки на вилке идет к новобрачным, целуется, а затем подходит к своей жене или сватье, с которыми тоже целуется. Этот довольно продолжительный процесс целования приходится весьма по сердцу подгулявшим гостям.

В обязанности дружки входит: солить, резать кушанье и разрезать помельче почку и начинать церемонию с «почкой» и «горько». Посмотреть на «княжий стол» приходит очень много любопытных.

В этот день молодоженов ждало множество испытаний: и сор от денег отделять, и дрова колоть в доме на полу, и гостей блинами потчевать, и дары принимать. Свадебный каравай, испеченный в доме невесты еще до воскресенья, украшенный «шишками» из теста или фигурками птичек, наконец разрезали и угощали гостей.

Не всегда и не у всех бывал «княжий стол». В иных местах или у небогатых хозяев бывал один стол после венчания, но все церемонии и обычаи происходили за первым столом после венчания, как и за «княжьим».

Подгулявшие гости поют и пляшут до полуночи. Некоторые уезжают по домам ночью, а некоторые остаются ночевать у новобрачных.

Из гостей и новой родни на третий день остаются лишь немногие. Этот день – своеобразный семейный праздник.

Утром молодушку заставляют что-либо поделать около печки и смотрят: умеет ли она приниматься за стряпню, но, как правило, ей приходится стряпать и печь блины, которые она и подает от печки на стол, кланяясь и прося покушать ее печения.

После обеда, к вечеру, к новобрачным собираются на посиделки девицы, молодые женщины и парни. Молодые люди поют песни, заводят разные игры и пляшут.

В этот вечер молодая жена знакомится с соседями и потчует их блинами, пирогами, пряниками и орехами.

Так называемые отводины бывают через неделю после свадьбы. Иногда этот срок уменьшается либо увеличивается в зависимости от обстоятельств.

Отводины делает отец молодушки и все прочие ее родные, бывшие на свадебном пиру.

В назначенный для отводин день тесть едет звать к себе зятя и дочь, а также и всех родных зятя.

После того как приедут молодые к отцу и отпируют сват у свата, зять у тестя, родственников жениха должны пригласить к себе по старшинству и другие родные невесты.

На отводинах молодые ходят из дому в дом родных, у каждого угощаются закусками, чаем и водкой.

С окончанием отводин свадьбу считают оконченной.

После свадьбы для молодой семьи начиналась нередко трудная жизнь. Молодушка должна была привыкать к чужим людям, к покорности, готовиться к материнству.

Вот видите, как все долго и по правилам. И так традиции сохранялись из поколения в поколение. Менялся образ жизни, кое-что изменялось и в традициях. Но все равно свадебная церемония в основном оставалась свято чтимой.

А вы заметили, как окружающие беспокоились о здоровье молодой семьи, как прислушивались к приметам? Я напомню вам о них еще раз, посколько в наше время эта сторона жизни по-прежнему остается больной стороной, требующей соответствующего внимания.

По народным приметам, когда сватья (сваха) придет сватать невесту в ее дом, то во время разговора она не должна садиться. Она будет говорить много и долго, хвалить жениха и договариваться обо всем, но все стоя на ногах. Если же сватья присядет, не будет пути! Опытная сватья никогда не изменяет этому правилу, сколько ее ни уговаривают, чтобы она присела, – не присядет. Даже если ей предлагают чай пить или угощают сладостями, она все равно отказывается, потому что если она нарушит эти традиции, то у новобрачных дети будут «седуны», то есть не будут долго ходить, а если будет пить, то дети будут охотники до питья, а если будет есть, то дети будут много есть (многоежки).

Сговоренку-невесту закрывают платком для того, чтобы не сглазили, и по этой же причине она до венца и не должна показывать лица. Тем более должна она скрывать свой «облик» – лицо и во время свадьбы, потому что во время свадьбы бывает очень много народу как из своего селения, так и из других, а известно, что в любой деревне есть человек, имеющий дурной глаз, и эти люди, как правило, стараются сделать свое грязное дело. Так было раньше, так есть и сейчас.

Чтобы уберечь парня от сглаза, крестная мать иногда сажала его на квашенку, крестообразно вырезала из головы по пучку волос и подпаливала места срезов.

Во избежание порчи невесте и жениху, едущим в церковь венчаться, втыкают в платье, в рубашку, в ворот и подол безухие иглы, безголовые булавки, на тело навертывают обрывки мережек. Знахарю очень трудно испортить человека, у которого есть безухие и безголовые иглы и булавки, а тем более если у него на теле находится пелерина, на которой бесчисленное множество узелков.

Когда невесту и жениха собирают венчаться в церковь, им в обувь насыпают хлебных зерен и денег: первые для того, чтобы не нуждались в хлебе и имели хороший урожай на полях, а вторые – чтобы они водились и легко добывались. Чаще жениха и невесту осыпают зерном и хмелем, когда они возвращаются после венчания. При этом поют следующую песню:

 
Дружка идет
И князя ведет,
Князь идет
И княгиню ведет,
Позади княгини
Посыпальная сестра,
Сыплет она,
Посыпает она
И житом, и хмелем:
Пусть от жита —
Житье доброе,
А от хмеля – весела голова.
 

Новобрачных перед венцом и после венца за столом сажают на шубу, вывороченную вверх шерстью, чтобы их не испортили, чтобы жили они богато и у них в изобилии водился скот.

Во время празднества, как за первым столом, так и за «княжьим», новобрачные должны переплести свои ноги или поставить нога на ногу – для того чтобы между ними не пробежала черная кошка. Для этой же цели они должны сидеть поплотнее друг к другу. Если же пробежит между ними кошка, то молодые будут жить недружно, как кошка с собакой.

Когда жениха и невесту приведут на церковную паперть, то они должны взяться за скобу и сказать: «Пусть все наши скорби и болезни не пойдут с нами под венец, а останутся на тебе, железной скобе». Существует поверье, и народ верит в него, что железо принимает к себе всякую болезнь, как от человека, так и с «ветра», а в особенности ржавое железо, которое многие носят на кресте, особенно во время повальных болезней. У дверей многих домов, у порогов вбиваются в половицы скобы и подковы, для того, чтобы болезни повальные не входили в дом, а оставались на скобе или подкове у дверей порога.

Когда на брачующихся надевают венцы и священник говорит: «Венчается раб Божий такой-то», то последний должен креститься и говорить тихонько: «Я, раб Божий (имярек), венчаюсь, а болезни мои не венчаются». По старинному поверью, если у брачующихся есть какие-то болезни и с ними венчают, тогда их никогда не вылечить.

Во время венчания, когда под ноги подстилается ширинка – полотно или платок, – то тот из новобрачных, который на нее вперед ступит ногой, и будет в семейной жизни главным.

Во время венчания замечают также, у которого из брачующихся венчальная свеча скорее сгорит. Считается, что тому суждено прежде и умереть.

Во время венчания ни жениху, ни невесте не следует смотреть друг на друга, так как если они это сделают, тем более посмотрят в глаза, то не возлюбят друг друга или кто-либо изменит в супружеской жизни.

Если брачующиеся оба или один из них венчаются невинными (не познали блуда), по преданию, венцы у обоих или у одного из них сияют от света-огня.

Когда от венца молодушку вводят в дом к свекру, то он и свекровь встречают новобрачных у калитки, свекор сует ей в руки склянку с вином или с пивом, а свекровь кладет потихоньку в пазуху пирог и под ноги кидает хмелю. Пирог молодые должны съесть пополам перед свадебным столом, на «особинке», вино или пиво тоже выпить пополам. Это делается для того, чтобы они жили всю жизнь сытно, в любви и согласии, а хмель рассыпается под ноги, чтобы век жили весело и в согласии.

Сваха невесты перед приездом свадебного поезда мела дорогу перед домом.

Когда молодая входит в избу, то, ступая ногой через порог, должна сказать: «Я из меньших – большуха, буду мама, стряпуха».

Когда приехавших от венца новобрачных будут благословлять, невеста после благословения, кланяясь отцу с матерью в ноги, говорит потихоньку: «Я-то пришла, меня-то привели, не овечку, волчиху».

Перед обрядом на «особинке» невеста должна сказать тихонько: «Пить бы да есть досыта, а детей рожать по любви – легко».

Тот платок, под которым, будучи еще сговоренною, невеста плакала, оставляется навсегда в доме родителей; его не берут в приданое в новый дом, чтобы жить замужем – не плакаться.

Как мы видим, определенные традиции свадебных приготовлений и торжества существуют в народе не один век. Сегодня мы с радостью отмечаем, как у городской и сельской молодежи возрос интерес к традиционному свадебному обряду. Неудивительно, что, вступая в брак, молодые люди стремятся отметить день его заключения запоминающимся образом. В наше время делались попытки разработать сценарии современных свадеб, но они как-то не прижились, так как искусственно созданные, они настолько отталкивали своей казенной формой, что молодые и их гости стремились поскорее пережить и сам обряд регистрации, и действия, следующие за ним, как неприятную, но общепринятую часть современной свадьбы, и поэтому сами по себе свадьбы сейчас празднуют каждый по-своему, исходя из возможностей, способностей присутствующих, а не из предписаний.

На наше счастье, устойчивость народных традиций, и особенно свадебных, просто поразительная, и почти в каждой семье есть свой знаток, умеющий «порядочек повести». Не умерла у наших современников и потребность самим попеть на свадебном пиру, – пусть не свадебные, но живые песни, согретые душой поющих. Недаром по городу так много объявлений: «Профессиональный баянист, тамада поможет весело провести свадьбу…»

Вот вы и ознакомились с обрядом свадьбы. Возможно, вы и не знали, сколько родни она собирает вместе. Сейчас я попытаюсь разъяснить вам, кто есть кто.