Текст книги "Мир до и после дня рождения"

Старания бездетной женщины не могут не быть вознаграждены судьбой. Ирина наконец нашла в Лондоне организацию под названием «Снейк хед», которая так заинтересовалась ее книгой, что готова была взять на себя все расходы, вне зависимости от того, что спрос может быть ничтожно мал.

«Фрейм и матч» вышла в сентябре 2000 года без лишней помпы. Компания пыталась использовать факт родства автора и знаменитого игрока в снукер Рэмси Эктона, но на осуществление планов не хватило бюджета. Отзывы были благосклонные, но малочисленные. Тираж был небольшим, цена высокой, и, как подтвердили Ирине в «Уотерстоун» и в «Дабл-Ю-Эйч-Смит», лишь немногие экземпляры дошли до потребителя. Тем не менее «все в порядке, все замечательно». Ирина получила десять авторских экземпляров и отправила по одной книге Бетси, Татьяне и – с неохотой – матери по почте. Ирина не была знаменитой, не получила высокий гонорар, не завоевала мир, но она была счастлива делать то, что у нее хорошо получается, и это для нее было чрезвычайно важно.

9

Беспокойное чувство, что все не так и неправильно, мучило Ирину со дня возвращения Лоренса из России, но постепенно стало проходить. Если его и злило, что она напилась на Рождество и уронила самовар, то он ни словом не выразил свое недовольство. Лоренс в любой ситуации считал главным соблюдение приличий, поэтому ей только предстояло наказание за недостойное поведение и за то, что ему собственноручно пришлось нести самовар в мастерскую и платить за починку. Если перемен все же не избежать, память милосердна в таких вопросах и часто не хранит то, что не стоит вспоминать. Этот период едва уловимых колебаний в жизни поражал ее, как удивляет краем глаза увиденное движение предмета, но стоит повернуться и посмотреть на него в упор, как он замирает на месте. Некоторое время спустя дурные предчувствия развеялись, и все, казалось, стало по-прежнему хорошо, ведь она и не представляла, что может быть иначе.

С экранов нам постоянно рассказывают истории о «сумасшедшей любви», о том чувстве, когда человек растворяется в любимом, с силой наводнения разрушая границы своего «я», чтобы слиться с потоком, движущимся с противоположного берега. Ирина не представляла, как живут эти люди – зарабатывают деньги, платят по счетам, покупают продукты к ужину; в фильмах ничего подобного не показывают. Кроме того, «всепоглощающая страсть» всегда демонстрирует взаимное разрушение, неумолимое движение к личному Армагеддону.

Впрочем, Ирина и Лоренс приняли альтернативную модель романтических отношений, возможно непригодную для романтических фильмов, но подходящую для повседневной жизни. Жизней. Самостоятельных, плодотворных жизней. Не имея желания «потерять себя» в ней или потеряться вообще, Лоренс высоко ценил их совместный проект, в котором принимал участие – а это был именно проект, – помочь друг другу стать максимально успешной личностью.

Лоренс подталкивал ее к ответственности, компетентности и самореализации. В прошлом июне она сдала подготовленные рисунки для «Мисс Дарование» задолго до оговоренного срока; каждый рисунок был тщательно продуман и безупречно выполнен. Редактор выразила восхищение. Известная своей скрупулезностью и точностью, Ирина оставила о себе хорошее мнение и получила работу над очередной готовившейся к печати книгой, над которой уже трудился автор – спасибо Лоренсу, он всегда следил за тем, чтобы она не сидела без работы.

Поскольку Ирина не обладала знаниями, чтобы быть полезной Лоренсу в исследовании «Тамильских тигров», она с радостью взяла на себя готовку и покупку продуктов, что сочла равноценной помощью. В один январский день, после возвращения с Брайтон-Бич он осторожно сказал ей, что у него появилась возможность обедать неподалеку от «Блю скай» и теперь она может не тратить время на приготовление сэндвича. Ирине неожиданно стало обидно. Проходя мимо отдела с мясными продуктами в супермаркете, она каждый раз испытывала острую боль.

К чести Лоренса стоит заметить, что после Соглашения Страстной пятницы он добился значительных успехов и требовал от Ирины соответствия его положению. Ему не нужна была рядом тихая, покорная помощница, которую интересует лишь, не закончилось ли в доме молоко. Он огромное количество времени посвящал убеждению ее заняться компьютерной графикой. Запоздалым подарком, возместившим утрату, стала покупка ей ноутбука «Эппл», более подходящего для освоения необходимых программ.

Тем временем Ирина бурно обсуждала с Бетси другой интересовавший ее вопрос. (Их отношения с Бетси стали более доверительными, с Мелани же, человеком живым и в высшей степени эмоциональным, способным взорваться из-за пустяка, Ирина старалась быть осторожной и держаться на расстоянии.) Все же Ирина была иллюстратором именно детских книг, к тому же Бетси считала, что безусловным «движением вперед» для пары станет рождение ребенка. Но в сорок четыре года сложно быть наверняка уверенной в успехе. Ирина решила на этот раз не позволять Лоренсу манипулировать собой в принятии решения по жизненно важному вопросу. С его молчаливого согласия она вытряхнула из аптечки противозачаточные таблетки, как игральные кости, и постаралась скорее забыть о них. Она продолжит работать, будет принимать добавки с фолиевой кислотой и ждать, что из всего этого выйдет.

После изучения нового программного обеспечения Лоренсу пришла в голову идея, чтобы она сама написала книгу. Мысль возникла после того, как он осознал, насколько бедный по содержанию продукт ей предстоит иллюстрировать; уж если у нее не получится лучше, то хуже уж точно не выйдет. Воодушевленная его верой, Ирина сделала решающий шаг.

В детстве ее любимой игрушкой был «Волшебный экран». Она вспоминала, что, если удавалось проявить терпение и не позволить сестре из вредности перевернуть экран и стереть нарисованное, то можно было изобразить что-то или даже закрасить черным все поле. Поездка в «Вулворт» подтвердила, что игрушка до сих пор продается, а значит, идея будет понятна современным детям.

Она потратила несколько часов на звонки и разговоры с компьютерных дел мастерами, рекомендованными приятелями, но в конце концов получила программу, позволяющую делать рисунки, с максимальной точностью походящие на изображения на «Волшебном экране». Доведя до совершенства технику владения клавиатурой, Ирина приступила к разработке сюжетной линии.

У маленького мальчика по имени Иван есть лучший друг Спенсер. Мальчики все делают вместе – строят шалаши на деревьях, катаются на скейтборде, соревнуются в беге в мешках. В школе они тоже неразлучны, учителя даже настаивают, чтобы они сидели через ряд друг от друга, чтобы не позволять им болтать во время урока. Мать Ивана всегда наливает к их возвращению из школы два стакана молока и нарезает два яблока (хотя современные родители, купившие эту книгу, наверняка предпочитают печенье), потому что мальчики обязательно захотят поиграть вместе. Спенсер смышленый мальчик и всегда помогает делать Ивану домашнее задание. Когда работа закончена, они учатся готовить попкорн – первый раз они забыли закрыть кастрюлю крышкой, и зерна разлетелись по всей кухне. Потом у них появилась любимая история о том, как зернышки полетали и опустились на их головы, стали похожими на маленькие белые лодочки, покачивающиеся на волнах волос. Они любили пересказывать ее друг другу, сидя во время походов в палатке во время дождливой погоды.

Но однажды Спенсер заболевает и остается дома. Иван скучает один в школе и на перемене знакомится с новым мальчиком. Арон высокий, остроумный и смышленый парень, к тому же он отлично играл в кикболл. Иван сразу ему понравился. Ивану так весело с новым другом, что он забывает о Спенсере и приглашает Арона к себе домой после уроков.

Мама Ивана удивляется, увидев нового мальчика, но, не задав ни одного вопроса, приносит детям молоко и фрукты. Перекусив, ребята отправляются кататься на скейтборде, и тут Иван узнает много нового о своем друге. Тот умеет такое, о чем Иван и не подозревал. Получается, что проводить время с Ароном намного интереснее, чем со Спенсером.

Внезапно Иван поднимает глаза и видит стоящего в воротах Спенсера. Арон в тот момент объясняет ему, как делать сальто. Должно быть, Спенсеру стало лучше и его мама разрешила сыну пойти поиграть. Иван навсегда запомнит лицо старого друга. Постояв несколько мгновений, тот разворачивается и убегает прочь.

Вечером Ивану становится очень плохо. Он отказывается ужинать, а потом так и не может заснуть и ворочается в постели до самого утра. Из головы у него никак не идет отрешенный взгляд Спенсера, и он вспоминает, как они играли когда-то вместе, как делали уроки, ведь без помощи друга Иван никогда бы правильно не решил задачи. Потом он вспоминает о летающем попкорне и не может сдержать слез. На следующий день на перемене Иван отводит Арона в сторону. Он говорит, что тот очень ему нравится, что здорово катается на скейте, но у него уже есть лучший друг. Пусть он и не выделывает такие трюки, пусть иногда им скучно вместе, но так бывает с по-настоящему близким человеком. Иван говорит Арону, что ему лучше найти себе другого приятеля, потому что он больше не хочет страдать так, как вчера вечером. Но на этом история не заканчивается. Проходит несколько недель, и Арон знакомится с новым мальчиком, который становится его лучшим другом – самым лучшим. Они становятся неразлучны. А зовут этого мальчик Спенсер.

Тем вечером Иван чувствовал себя ужасно.

Лоренс благосклонно оценил ее произведение, но критически отозвался о концовке.

– Почему бы тебе не закончить на этом месте, – сказал он, указывая на абзац, в котором Иван посоветовал Арону найти нового друга. – Отбрось все лишнее, и выйдет простая, добротная история о верности, которая будет понятна любому ребенку.

– Мне не хочется, чтобы все было так просто, – воспротивилась Ирина.

– Но это же книга для детей!

– Самая большая ошибка детских писателей в том, что они пишут для определенной аудитории. Да, дети маленькие люди. Но это вовсе не значит, что они глупые.

– Твоя концовка все портит!

– Но такой поворот событий кажется мне более реалистичным.

– Послушай, до последнего абзаца твоя история вполне укладывается в классическую канву – не станем упоминать, что у человека может быть не только один друг.

– Любой школьник знает, что лучший друг должен быть один. Основная доля трагедий в детстве как раз и связана с тем, кто кого бросил первым.

– Тогда получается, что главный герой оказался болваном, потому что отказался от дружбы с новым товарищем. Мир, живущий по законам Дарвина, каждый сам за себя.

– Это один из вариантов прочтения, – прохладно заявила Ирина. – Однако также можно заметить, что Иван оказывается в плачевном положении в обоих случаях, и автор не сообщает читателю, в каком случае ему было хуже. На самом деле мораль такова – формулировка одинакова – у человека всегда есть выбор предать или быть преданным.

– Ни один ребенок никогда это не поймет, – уверенно сказал Лоренс.

– А я считаю, что ни один ребенок не сможет этого не понять.

Лоренс был обижен сопротивлением его редакторскому видению, но Ирина настояла на своей версии финала и приступила к иллюстрациям. Создавать рисунок мышкой было непривычно, но не менее интересно, чем творить карандашом и красками. Она с особым наслаждением рисовала хлопья попкорна, выводя ломаные линии, дающие ощущения взрыва. Впрочем, Ирине не хватало возможности работать с цветом, но в то же время черно-белый рисунок позволил больше внимания уделить фигурам – несколько изможденная стройность и большие глаза Арона, лицо Спенсера со следами страданий, в тот самый день, когда он понял, что его променяли на другого. Создание таких мелких деталей, как, например, глаза, было задачей технически сложной и кропотливой. Закончив иллюстрацию, Ирина обводила рисунок красным, создавая рамку, как у игрушки, и пририсовывала внизу две круглые ручки.

Работа шла полным ходом, когда однажды вечером Лоренс вернулся домой неестественно бледным. Он признался, что чувствует себя «немного странно» и с трудом дождался окончания рабочего дня. Когда он не притронулся к попкорну, Ирина поняла, что с ним действительно что-то произошло. Через несколько мгновений Лоренс сполз с дивана и бросился в туалет, откуда донеслись звуки сильной рвоты. На следующее утро, в субботу, он сел с утра к компьютеру, чтобы завершить работу о партизанской войне в Непале. Через некоторые промежутки времени он срывался с места и убегал в туалет, затем чистил зубы и спокойно возвращался к компьютеру.

Поведение больного Лоренса выводило ее из себя. Две недели он день за днем просыпался в семь утра, заставлял себя встать с постели, одевался, чтобы идти на работу, молча смотрел на чашку кофе, после чего его выворачивало в туалете. Затем Ирине приходилось убирать невыпитый кофе, наливать ему чай, готовить тост и заставлять вернуться в постель. Несмотря на то что он стремительно терял вес, он убеждал ее не отвлекаться от проекта и извинялся за подхваченный «пустяковый вирус». Когда он пошел на поправку, Ирина обнаружила у себя тревожные симптомы – начинающийся насморк и боли в горле, – и Лоренс, шатаясь, приносил ей горячий чай с лимоном и даже сходил в магазин на площади Слон и замок за леденцами от кашля и романами. Он был единственным человеком на свете, чувство сострадания к которому было сильнее жалости к себе.

Тот факт, что Ирина закончила работу в день рождения Рэмси – сорок девятый, она подсчитала, – был не совсем случайным. Боже упаси, она не собиралась предлагать Лоренсу возобновить старую традицию; последний раз они видели Рэмси в Борнмуте почти два года назад, из чего следует, что даже если вы прервали общение из чувства неловкости, то вы все равно его прервали. Кроме того, в прошлом году Рэмси сам избавил их от тяготящей обязанности. 6 июля было обведено в ее памяти красным маркером, ей доставляло определенное удовольствие обозначить эту дату как срок окончания работы, о тайном смысле которого Лоренс не догадывался.

– Это же чертовски здорово! – воскликнул Лоренс, когда она закончила показывать ему распечатанные иллюстрации, но, увы, не сдержался и добавил: – И все же я считаю, концовку лучше убрать. Но, как я понимаю, ты прислушаешься только к мнению редактора, который скажет тебе то же самое.

Несмотря на все замечания, Лоренс с таким вниманием следил за судьбой книги «Иван и его неприятности», что Ирина даже воздержалась от нескольких походов в «Теско». Он заключил, что пришло время ей расстаться со своим никчемным третьесортным агентом и подумать о презентации товара, а затем провел тщательное исследование в Интернете, изучая, какие британские агенты добились наиболее высоких продаж в США. Он «помог» ей и с презентацией – то есть взял на себя – профессионально подготовил продукт для представления: диск с книгой, фотографии рабочих набросков, безукоризненное резюме и сопроводительное письмо. Теперь в ее студии хранилось множество одинаковых конвертов с напечатанным на наклейках адресом и марками. Ирина несколько обеспокоилась такой активностью Лоренса, но все же была невероятно тронута участием.

Между тем прошло шесть месяцев с тех пор, как Ирина последний раз заезжала в клинику в Бермондси, чтобы забрать новые таблетки, и тем не менее менструации со всей тяжестью разочарования обрушивались на нее в установленные дни согласно лунному циклу. Осенью она убедила Лоренса сходить к терапевту и сама прошла полное обследование. Анализ крови подтвердил, что для ее возраста с гормонами у нее все великолепно, но, когда раздался звонок от врача Лоренса, он ответил так грубо, что даже для него было вопиющим.

– Вот, значит, в чем дело, – сказал он, повесив трубку, – низкое количество сперматозоидов.

Он опустился на диван и даже не взглянул на телевизор, хотя уже было время новостей.

Ирина села рядом и заправила прядь волос за ухо.

– Все так безнадежно?

– Похоже на то! Знаешь, я читал, что мужская потенция в западных странах может снижаться из-за использования оральных контрацептивов. Вы, девочки, глотаете таблетки, потом писаете, и эстрогены попадают в воду.

– Хочешь сказать, во всем виновата я? – улыбнулась Ирина.

– Ну, значит, никто не виноват, – вспылил Лоренс.

– Однако тебя это беспокоит, так ведь? И это при том, что ты не был уверен, хочешь ли иметь ребенка.

Лоренс поднялся с места:

– Ну, мне кажется, так будет лучше, не правда ли? Тебе сорок четыре. Беременность протекала бы непросто, и вероятность врожденных патологий у ребенка очень высока. Может, если бы мы знали об этом раньше… Боже, ведь к моменту поступления ребенка в колледж мы были бы уже на пенсии. Да и я теперь провожу иногда выходные в «Блю скай», поэтому все домашние дела были бы на тебе, а ведь у тебя еще работа.

Ирина сочувствовала Лоренсу, страдавшему из-за своей неполноценности, но одновременно ее одолевало разочарование, горькое и щемящее.

– Нет, я тебя знаю. В выходные или вечерами ты нашел бы возможность мне помогать. Посмотри, как ты нянчился со мной, когда я болела, как помог с Иваном. Ты хронически ответственный человек. Ты бы вставал в четыре утра, качал бы малыша и кормил бы грудным молоком из бутылочки, чтобы я еще немного поспала.

Лоренс засунул руки в карманы и уставился в пол.

– Ну, может быть. – Он поднял голову резко, будто что-то вспомнил. – А ты очень хотела, да?

– О, мы же уже все выяснили. У нас не получится. У меня такое чувство, словно что-то еще должно произойти. Будем жить дальше… – Ирина пожала плечами.

– В жизни многое может произойти, – тоном предсказателя заявил Лоренс.

– Знаешь, – неуверенно продолжала Ирина, – ведь существуют и другие варианты.

– Усыновление?

– Это слишком рискованный шаг, боюсь, я к нему не готова. Может, искусственное оплодотворение?

– Если мое семя не работает, то и в пробирке оно не заработает.

– Нет, разумеется, она должна быть чужой. – Она избегала слова сперма.

– Ты имеешь в виду банк? – Он тоже старался не использовать это слово. – Это тоже рискованно. Кто даст нам гарантию, что донор не серийный убийца?

– Я подумала, может, мы попросим человека, с которым знакомы…

– Кого, например?

Ирина отвела взгляд:

– Ну, сейчас мне ничего не приходит в голову…

Лоренс склонился так, чтобы его лицо было у нее перед глазами.

– Кого мы знаем; и ты собираешься пойти вовсе не на искусственное оплодотворение?

– Лоренс! Я бы так не поступила.

– Значит, ты хочешь взять эту штуку у другого парня? Ты серьезно рассчитываешь, что я соглашусь на это, чтобы потом постоянно встречаться с человеком, который будет отцом нашего ребенка, и мы с ним оба будем об этом знать? Как бы ты себя чувствовала, если бы нам пришлось растить дочь, которую родила от меня, не знаю, Бетси, например?

Ирина улыбнулась:

– Бетси не самый плохой вариант.

– Забудь об этом. Забудь обо всей этой ерунде. Если все не может произойти естественным путем, я против.

«Если ребенок не мой, он мне не нужен» — весьма распространенное явление.

Ирина обо всем забыла. У Лоренса были слишком строгие представления о том, что мужчина должен делать, а чего нет. Разумеется, это ведь не сахар попросить у соседей, в моральном смысле конечно. Ирина впервые в жизни была подавлена жестокостью партнера, его упорством, разрушающим ее жизнь. Женщина знает такое наверняка. Женщина уверена. Она своим нутром чувствовала, что первая кандидатура на роль донора, пришедшая ей на ум, была самой подходящей. У нее бы все получилось. Искусственным путем или естественным, но получилось бы – с самого первого раза.

Итак, они были в поисках достойной компенсации Ирине за бездетную жизнь, и вскоре три самых престижных агента изъявили желанье с ней работать. Те принципы, основываясь на которых она отобрала одного из трех кандидатов, удивили ее саму; такое было не в ее характере.

Ирина всегда жила очень скромно. Ее мать всегда была помешана на деньгах, и в детстве ей приходилось пользоваться мелками до тех пор, пока они не превращались в крошечный шарик. К счастью, у Лоренса сейчас было вполне достойное жалованье, но она никогда не относилась к его деньгам как к своим и ощущала неловкость, что на свои скромные гонорары иллюстратора не может оплатить половину аренды жилья. Она делала покупки в магазинах подержанных товаров, мебель подбирала в «Оксхаме», и только таким образом могла внести свой вклад в семейную казну.

Однако в этом нежелании растрачивать средства было нечто низкое. Скупость исключает жесты «живем один раз» и внушает трепет перед дорогими вещами, что само по себе безрассудство. Осознание этого давало Ирине возможность понимать, до какой степени бережливость влияет на ее решения, как в большом, так и в малом. Говорила ли она серьезно, когда предлагала самой оплатить поездку в Россию, или это был жест расточительства, который Лоренс наверняка бы не принял? По этой причине они всегда избегали полетов и даже коротких поездок на континент, Ирина никогда не позволяла Лоренсу проводить отпуск в Риме или Венеции, потому что это было слишком дорого. Когда последний раз она покупала себе новое платье? Не новое-поношенное, а новое-новое? Она не помнит. Сейчас у них был «форд-капри», но все же она ходит за покупками пешком, чтобы сэкономить на бензине. В магазине она всегда берет стручковый горох с желтым ценником, хотя больше любит французскую зеленую фасоль – она слишком дорогая. Если человек получает удовольствие оттого, что купил вещь на распродаже дешевле, разве он не может найти такое же удовольствие в экстравагантном поступке – например, потратив за один вечер двести фунтов?

Первый агент был хороший. Второй невероятно подходил ей по художественному восприятию. Третий агент пообещал, что Иван будет продан за кучу денег.

Ура.

Предложенная на рынках Британии и США, книга принесла Ирине сто двадцать пять тысяч долларов. Она пригласила Лоренса на ужин в клуб «Гасконь», где они умудрились все же потратить двести фунтов на ужин из пяти блюд и вина.

Когда настало время собираться на Рождество на Брайтон-Бич, оба были в прекрасном расположении духа. На этот раз не случилось скандалов из-за отопления, салфетки или мыла, а тем более из-за пьяного покушения на самовар, семейное торжество прошло на удивление гладко и весело, но по-прежнему казалось бессмысленным. В самолете Ирина размышляла, какую бурную ссору устроить с матерью, чтобы вновь войти в благословенную эпоху молчания. Тупик в отношениях во многом бы ей помог, не говоря уже об экономии на международных разговорах, повторявшихся с ежемесячной регулярностью. Впрочем, в этой поездке были и приятные моменты. Татьяна набросилась на нее, принялась обнимать и твердить, как она «обожает свою старшую сестру», за которую «невероятно горда», что ясно давало понять, какая огромная зависть поселилась в ее душе.

Книга «Иван и его неприятности» вышла в свет в сентябре 2000 года, к радости читателей по обе стороны Атлантики. Бюджет был огромен, и если рецензий оказалось немного, то их вполне компенсировали рекламные объявления в «Таймс» в Нью-Йорке и Лондоне. Тираж также был огромен, розничная цена постоянно снижалась, поэтому продажи шли прекрасно, в чем Ирина убедилась, заглянув в «Уотерстоун» и в «Дабл-Ю-Эйч-Смит». В слове «распродажа» нет ничего унизительного, этот ярлык Ирина воспринимала с радостью. Ведь никто не смог бы сказать, что эти книги в глянцевых обложках с красной рамкой, выставленные на прилавке в «Уотерстоуне», некрасивые.