Текст книги "Мир до и после дня рождения"

12

– Представляешь, я только сегодня познакомилась с родителями Рэмси, – сказала Ирина и посмотрела на бокал вина, который держала в руке. – Очень приятные люди – настоящие британцы, хорошо воспитаны. Но знаешь, самое удивительное, что их манера говорить совсем не такая, как у Рэмси. Никакого акцента Южного Лондона, ничего похожего. Четкое произношение, как у ведущих на Би-би-си. Отец профессор истории в колледже Голдсмит. Думаю, он ничем не хуже Паксмана.

– Так у Рэмси приобретенный акцент?

– Ну, не думаю, что специально, скорее непроизвольно.

– Да, конечно, – кивнул Лоренс. – В снукере ему не помогли бы манеры и речь Джерими Паксмана.

– Знаешь, что больнее всего? Мне кажется, для Рэмси было бы важнее, чтобы они пришли на его финал на чемпионате мира, а похороны могли бы и пропустить.

Их любимый ресторан находился рядом с церковью, и после церемонии они с Лоренсом зашли в клуб «Гасконь» выпить по стаканчику. В противном случае Лоренс просто бы сбежал; он по-прежнему ненавидел массовые мероприятия. Значит, у нее есть шанс уговорить его присутствовать на поминках, которые пройдут ближе к вечеру.

– Ты уверен? – с нажимом спросила она. – Там будут все звезды снукера: Стивен Хендри, Ронни О’Салливан, Джон Пэррот.

– Нет, – покачал он головой. – Я не член семьи и не близкий друг; буду чувствовать себя неуютно.

Она была рада уже тому, что он пришел на похороны. Рэмси был бы тронут.

– Как ты считаешь, в чем здесь дело? – спросил Лоренс. – Родительское противостояние?

– Полагаю, они предупреждали Рэмси, что он сломает себе жизнь, если бросит школу и посвятит себя снукеру. Потом тридцать лет смотрели на него по телевизору. Некоторые люди не могут смириться с тем, что были не правы. Тебе, должно быть, это понятно. Ты ведь сам такой.

– Эй, а вспомни Джуд?

Ирина рассмеялась. Она ощутила непривычную легкость и вспомнила, что последнее время у нее не было поводов для смеха.

– Да уж! Просто прима драматического театра! Как она рыдала. Глядя на нее, можно было подумать, что она вдова, а не бывшая жена, бросившая его восемь лет назад.

– Стерва, – сказал Лоренс с той интонацией, которая раньше ее раздражала, а теперь ласкала слух. – Как это низко – использовать похороны для того, чтобы привлечь внимание к себе. Послушай, ты не хочешь перекусить?

– Мне еще предстоят поминки… Боюсь, у меня нет на это времени. Спасибо тебе.

– Ты очень похудела. – Он посмотрел на нее с прищуром.

– Сам понимаешь, столько всего навалилось… Последние несколько месяцев… номером один в списке дел было не испечь пирог с ревенем.

– Я понимаю, тебе было очень тяжело.

– Да. Очень.

Она была страшно измучена. Для живых смерть – это вор. Ирина страдала, у нее было такое чувство, будто неизвестные забрались к ней в дом и украли музыкальный центр. Но случались и передышки. В данный момент она была спокойна и задумчива. В смерти есть нечто странное. Из-за нее жизнь кажется грустной и непонятной. Забавно, как быстро человек забывает о том, что недавно был на похоронах. Последнее время ей приходилось напоминать себе, что все люди смертны. Похороны, кроме всего прочего, стали для нее возможностью посидеть на скамье и послушать музыку. И она была рада видеть Лоренса. Они очень давно не виделись. Отношения между ними стали на удивление ровными, и это успокаивало.

– Рэмси, – заговорил Лоренс, – был хорошим парнем.

– Рэмси, – отозвалась Ирина, – был прекрасным человеком. Очень красивым.

– Ну, я не знаю насчет красоты… – Лоренс отвел взгляд.

– Нет, ты не знаешь. Он был прекрасным человеком.

– А что больше нравится женщинам? Прекрасный мужчина или красивый?

– Все зависит от того, какой из них рядом с ней. Время от времени она будет задумываться, а как было бы с другим.

– Знаешь, я пару раз отзывался о Рэмси не очень хорошо и теперь об этом жалею.

– Не переживай. – Она похлопала его по плечу. – У тебя были на то причины.

Прикосновение к нему, хоть и краткое, не затронуло никаких струн в ее душе, а ведь многие годы у нее были интимные отношения с этим мужчиной. После расставания интимные процессы развиваются в обратном направлении. Она тысячи раз видела, как он писает, но сейчас бы непременно закрыла дверь в туалет.

– Не знаю, признавалась ли я тебе когда-то, – сказала Ирина, – но мне всегда хотелось, чтобы ты считал меня человеком целеустремленным – профессионалом и все такое. И еще я – думаю, это чувство ко мне вернется – всегда делала все с желанием и старалась делать это хорошо. Но на самом деле я всегда мечтала лишь об одном, и вовсе не добиться успеха в профессии. Без этого я смогла бы прожить. Но вот без мужчины – нет. Возможно, это тебя шокирует, но я сейчас говорю откровенно! Я не боюсь показаться глупой и повторю, что всегда мечтала о любви, которая бы длилась всю жизнь. Мне кажется, даже стареть не так страшно, когда рядом с тобой настоящий мужчина. Мне необходимо быть рядом с кем-то, общаться. Может, не до последнего вздоха, ведь кто-то должен уйти первым. Но по крайней мере лет до семидесяти. Мне казалось, это вполне реально, я думала, что раз запросы у меня не столь высоки, то реализовать их будет просто. Но получается, и этого не случится. Не пойми меня превратно, я вполне способна жить одна. Все нормально. Но разве я так о многом просила, Лоренс? Ведь я была готова заключить сделку с судьбой и отдать за это все – деньги, популярность; все ради сохранения жизни и волшебного лекарства против рака. Я чувствую себя обманутой. А я ведь просила лишь о возможности вместе встречать рассвет, держаться за руки, но мне было отказано даже в этом.

Лоренс смотрел на это со своей точки зрения, как на испытание огнем. Его версия обжигала.

– Может, это вовсе не скромная просьба. Может, ты просила подарить тебе луну?

Ирина улыбнулась. Он всегда ей нравился.

– Кроме того, – продолжал Лоренс, – раз отношения не вечны, какой смысл ждать до семидесяти или до того момента, пока ты не испустишь дух. Ничто не вечно и никто. Взять, например, нас. Думаю, нам было хорошо вместе. Мы общались лучше, чем многие.

Ирина отпила лишь глоток вина. Впереди еще весь день, и, если она хочет, чтобы все прошло хорошо, надо держать себя в руках.

– Знаешь, в последние несколько дней меня мучила одна мысль. В среднем женщины живут дольше мужчин на шесть-семь лет, верно? Разумеется, это последнее, о чем мы думаем, когда влюбляемся. Но когда женщины выбирают себе мужа, они прежде всего думают о том, кому они помогут умереть.

– В этом деле помощь не нужна, – усмехнулся Лоренс.

– О, еще как нужна. Надеюсь, ты меня правильно понял.

Она боролась с желанием закурить. Возможно, она с ностальгией вспоминала неодобрительную реакцию Лоренса, но все же сейчас решила не доставать сигарету.

– Я только что тебе сказала. Больше всего в жизни мне нужен мужчина. Считаешь, я веду себя как ребенок?

– Нет, – махнул он рукой. – Но мужчины точно в этом бы не признались.

– Спасибо. Я всегда считала это постыдной слабостью.

– Это хорошая слабость. – Если Лоренс назвал слабость «хорошей», значит, он здорово изменился. – Она твоя лучшая черта.

Откровенно говоря, она сама долгое время считала возвышенные романтические представления глупыми. Много лет она любила и Лоренса Трейнера, и Рэмси Эктона. Привязанность к ним обоим казалась странной. Но была уверена, что в таком случае ее страсть не делится пополам между ними обоими, а благословенно умножается на два, становясь сильнее. Она часто с тоской думала, что, если бы можно было соединить этих людей – дисциплинированность, собранность, интеллект Лоренса и эротизм, непосредственность и страстность Рэмси, – получился бы идеальный мужчина.

– Иногда я спрашиваю себя, неужели это так важно, с кем жить и за кого выходить замуж? – пробормотала Ирина. – В конце концов, у каждого человека есть недостатки, правда? Ведь все можно урегулировать.

– О, это очень важно! – воскликнул Лоренс.

– Надо было раньше с тобой поговорить. Как дела у вас с Бетани? – Курсив лишь в память о прошлом.

Лоренс на мгновение вскинул брови:

– Не лучшим образом.

– Жаль. – Ее искренность его поразила.

– Дело в том, что она вроде как съехала.

– «Вроде как».

– Она считает меня скучным.

– Ты и есть скучный. Это восхитительно. Со временем ты превратишься в сварливого, вспыльчивого старика.

– Я уже сварливый и вспыльчивый.

– Значит, процесс идет быстрее.

Она неохотно дала знак принести счет; надо идти. Поминальный ужин пройдет в Клапаме, в клубе снукера «Рейкерс», где играл Рэмси. Когда они уже были в дверях, Ирина спросила:

– Как дела с терроризмом?

– Ты же читаешь газеты. Процветает. Какие у тебя планы?

– Думаю вернуться в Штаты. Пусть призраки останутся в прошлом.

– Это не всегда получается, – живо произнес Лоренс. – Иногда призраки следуют за тобой. Я и сам думал переехать в Штаты.

Выйдя на свежий воздух Смитфилд-сквер, Ирина пригляделась к Лоренсу – во время разговора они старались не смотреть друг на друга – и прислушалась к своим ощущениям. Она любила его, но это не очень хорошо. Слово «любовь» вмещает в себя такой перечень эмоций, что почти ничего не значит. Любовь в каждом конкретном случае означает определенные чувства и эмоции, это может быть похоть, жалость, а иногда и толика неприязни. Пожалуй, необходимо иметь в своем арсенале столько слов, выражающих любовь, сколько в вашей жизни есть людей, на которых направлено это чувство.

Эта любовь была полная. Она любила в Лоренсе все – несдержанность и резкость по отношению к людям, его неправильную осанку, зависимость от телевизора и даже внутреннюю пустоту, которую так и не смогла заполнить за все эти годы. Внезапно она ощутила слабость. Романтическая привязанность – канат, и его хорошо чувствуешь в некоторые моменты боя, поскольку мы всегда боремся против если не любимого, то себя или возможности попасть в зависимость от кого-то еще. Создается впечатление, что каждый вид любви поджидает рядом и начинается своеобразное перетягивание каната – силы ослабли, и вот уже тихая, безопасная любовь слабеет и сменяется водкой с тоником и валит вас с ног изматывающими ночами. Впрочем, вполне возможно, что, поняв всю полноту личности Лоренса и не желая и дальше бороться с его недостатками, не испытывая злости из-за многочисленных ситуаций, когда он повел себя не идеальным образом, она сдалась и бросила его.

– Не знаю, почему у меня сейчас появилось желание рассказать тебе об этом, – наконец произнесла Ирина, – это было так давно. – Молчание его нервировало, если бы она его не опередила, он начал бы говорить об «Аль-Каиде». – Помнишь, ты уезжал на конференцию в Сараево? Ты тогда заставлял меня пойти на ужин с Рэмси в день его рождения, а я отказывалась?

– Смутно. И?..

– В тот вечер возникла такая странная ситуация, я боролась с желанием поцеловать его. Кажется, что это было простым искушением, но это не так. Я не собиралась целовать другого мужчину, я даже этого не хотела. В какое-то мгновение у меня возникло чувство, что я стою перед самым важным выбором в жизни. Думаешь, я сошла с ума? Я до сих пор не могу забыть об этом.

– Так ты сделала правильный выбор?

– Да, – уверенно сказала она, чуть нахмурившись. – Я думаю, да.