Текст книги "Леший"

Глава 7. Месть

Это надо же было так довести человека, чтобы всегда невозмутимый и добрый старик задумался о мести! Евсей почти до вечера оставался на погосте. Уже догорел и сам дом, и постройки, а он сидел на лавочке возле чужой могилки, погружённый в свои печальные мысли.

В Москву он точно не поедет! Что ему там делать, хоть и у родных людей? Ему простор здешний нужен, ему эта могилка рано умершей первой жены дорога. Уедет к сыну, а кто за могилкой ухаживать станет? Только вот куда теперь податься? Как погорельца найдут куда пристроить. Вон, сказывали, при больнице по распоряжению нового губернатора богадельню сделали аккурат для таких стариков, как он. Только он-то не беспомощный, сам за собой ухаживать может, ему нянька не требуется.

И пошёл старик в соседнюю Сосновку, где стояло несколько домов, хозяева которых на зиму уехали к своим родным. Ольгин дом стоял с самого краю. Приходилась Ольга сродной сестрой его Степаниде, потому Евсей часто бывал в этом доме то и дело, пока сама хозяйка не стала уезжать на зиму к сыну в город, помогал по хозяйству, когда требовалась мужская рука. Знал, где спрятаны ключи от замков на входной двери и в дом.

Отперев двери, занёс охапку дров, затопил русскую печь и лежанку, сходил на колодец за водой. Глубокий колодец не замерзал даже в самые суровые морозы. Журавль даже обрадовался человеку и охотно поклонился длинной шеей, с прикреплённой к ней жердью с металлическим наконечником в виде спирали, на которую надевалась дужка ведра.

В шкафчике нашлось немного заварки, сахар, а на подвешенном к жёрдочке перед устьем печки мешочке, чтобы не добрались мыши – горсти две ржаных сухарей.

Завтра придётся идти в посёлок выправлять взамен сгоревших вместе с домом документы, оформлять страховку. Пенсия придёт только через неделю, но продавщица его хорошо знает и отпустит продуктов в долг. А может, в конторе сельского поселения выпишут и какую-то сумму в качестве компенсации за утрату жилья. Хотя вряд ли – дело это канительное. Поди, придётся ещё как-то доказывать, что не сам дом подпалил в корыстных целях.

Когда лежанка протопилась, разобрал постель, положил тюфяк и одеяло на горячие кирпичи прогреть и подсушить. Попил чаю, размачивая в чашке сухари, потом стал укладываться спать.

Из-за тяжких дум забылся сном только под утро. Мысли были о предстоящих хлопотах по выправлению новых документов, но даже эти проблемы то и дело уступали мучившему вопросу о мести. Не сомневался, что подожгли дом те самые гости, что стращали по первому снегу. Если не сами, то их люди. Знал и то, кто за ними стоит. Но к этому воротиле-бандиту просто так не подобраться. Да и что может сделать с ним глубокий старик? Застрелить? Так и старое ружьё сгорело вместе с патронами. Но гордость не давала успокоиться и простить обиду.

Через несколько дней Евсей услышал, как прошёл в сторону Перекатной по отстоящей недалеко от его нового жилища тяжёлый трактор. Не поленился сходить и посмотреть, что за техника и зачем поехала в брошенную деревню. К тому времени, когда Евсей добрался до опушки, бульдозер уже сгребал остатки пепелища трёх сгоревших домов в одну кучу. Мусор загрузили в кузов большого грузовика и вывезли подальше от сожжённой деревни, а на погорелое место вскоре привезли вагончик и стали таскать в него мешки с цементом.

– Будут строиться, – решил Евсей. – Только как же это можно, если участок по всем документам принадлежит ему, хотя дома на нём больше и нету?

В конторе поселения махнули рукой и полушёпотом посоветовали не связываться. Мол, там такие связи, что и самому головы не сносить. А земля эта вместе с лесом уже давно оформлялась в аренду на 49 лет как природный заказник. Так что хоть к самому президенту обращайся, не поможет. Всё сделано по закону.

«Значит, и дома наши в деревне сожжены тоже по закону? – негодовал в душе Евсей. – Это какие же такие у нас теперь законы, если любой богатей может творить всё, что его душе заблагорассудится?»

Ещё через неделю экскаватор вырыл траншею под фундамент аккурат на месте его сгоревшего дома. Только новая постройка намечалась в несколько раз больше. Торопился новый хозяин, иначе дождался бы до лета с закладкой фундамента, но не терпелось, видно, именно к лету справить дымовую, потому что вскоре поехали одна за другой машины с чем-то дочерна обработанными оцилиндрованными брёвнами.

Незлобивый по природе, Евсей унижения своего стерпеть не мог. Взял стоявший у Ольги в кладовке старинный излаженный из жести десятилитровый бидончик, наполненный на две трети керосином, и с наступлением темноты отправился в свою Перекатную. Сторожа там строители не оставили, или покинул он свой пост и отправился в посёлок, потому вершить задуманное Евсею никто помешать не мог.

Неподалёку от вагончика в ярком лунном свете обнаружил Евсей передвижную электростанцию, слил в стоящее рядом ведро бензин, полил им штабель из заготовленных на строительство брёвен, с другой стороны вылил принесённый с собой керосин, чиркнул спичку, бросил на брёвна. Бензин вспыхнул, но обработанные чем-то брёвна загораться не хотели. И всё же через некоторое время, когда горел уже и керосин, дерево нехотя стало поддаваться огню.

Евсей взял бидончик за дужку, ещё постоял, посмотрел, как пламя начинает разгораться, и по накатанной машинами колее не торопясь отправился в Сосновку, не оставляя на дороге следов от растоптанных валенок.

Он прошёл мимо деревни, потом завернул в другую сторону, попетлял при свете яркой луны по лесу, и только после этого вернулся в дом, который стал для него приютом. Уже поднимаясь по ступенькам, услышал громкий взрыв. Обернулся – над Перекатной стояло зарево пожара. Видимо, огонь с брёвен перекинулся на вагончик, где кроме цемента стояли баллоны для сварки.

Зайдя в дом, сел на лавочку возле стола, устало откинулся спиной к стене. На душе не было ни радости от свершённой мести, ни злорадства, ни утешения от возмездия. Была одна пустота, постепенно уступающая место досаде на себя самого, не сумевшего простить людям их подлости.

А в посёлке, узнав о пожаре, старики вспомнили народную мудрость, что нельзя строиться на погорелом месте. Не будет от этого добра.

Глава 8. Поперечный

– Ты это, Евсей Петрович, поосторожней бы… – переменил тему глава сельского поселения, когда за бухгалтершей закрылась дверь кабинета. – Искали тебя ухари-то те.

– Что за ухари и что за надобность? – сделал непонимающий вид Евсей.

– Ты чё это передо мной-то комедию ломаешь? – обиделся глава. – Думаешь, я поверю, что в Перекатной стройматериал с вагончиком сами по себе загорелись?

– Дак это, может, кто цигарку обронил?

– Вот на цигарку и списали всё. Мол, из-за неосторожного обращения с огнём загорелся вагончик, а когда баллоны взорвались, пламя на брёвна перекинулись. Только это ведь на дурака рассказ, Евсей Петрович! Там всё застраховано было, потому проще было так оформить, чтобы дело об умышленном поджоге не возбуждать. Взять-то с тебя всё одно нечего. И в колонии от тебя какой толк? Казённые харчи проедать только.

– Дак хоть в тепле да сытости, не то что на заимке.

– Ты про заимку вон Зинаиде-продавщице сказки свои опять рассказывай. Она дальше своего огорода нигде не бывала, так по посёлку эту весть разнесла, что погорельцу-то в лесу поселиться пришлось. Колька-балабол ещё поверит в твои россказни, а уж меня, старого охотника, не проведёшь. Знаю я, что тут на сто вёрст никаких заимок отродясь не было. Поди, у Ольги в доме устроился? Вы же с ней сродственники по жене будете? Ох, осторожнее будь, Евсей Петрович! Не ровён час, эти ухари не успокоятся. Они-то знают, что не от цыгарки пожар возник. Брёвна-то каким-то новомодным раствором от огня обработаны были.

– Илья Иваныч, да мне-то что с тех брёвен? – продолжал отнекиваться Евсей.

– Да не хитри ты, Евсей Петрович, – досадливо махнул рукой глава поселения. – Ты думаешь, я поверил, что твой дом от выпавшего из лежанки уголька загорелся, как ты тут в бумагах своих написал? А то я у тебя дома не бывал и не знаю, какой ты аккуратист! Да у тебя перед печкой-то железный лист чуть не метр на метр прибит был. От уголька у него… И Тамарин дом от уголька, и Татьянин – тоже от уголька, хоть три месяца и печки не топились. Зря ты с этими бандюгами связался. Уступил бы подобру-поздорову, и канители никакой не было бы.

– Ага! – повысил голос Евсей. – Я им родительский дом, в котором сызмальства живу, просто так уступить был должен. Хватит, доуступались уже, эти бандюганы теперь скоро всей страной править будут.

– Страной не страной, но многими городами, думаю, уже правят, – согласился глава. – Ты думаешь, наши, из района, тут главные? Да за ними такие люди стоят, что и предположить страшно. Ты тут говоришь, что сын в Генеральной прокуратуре служит. Это ещё главу района напугать может, а те… – он показал пальцем на потолок, – может, с самим Генеральным чаи распивают. И не только чаи. Я вот пока только понять не могу, на кой леший им наши места сдались. Думаю, не из-за красот наших, не из-за одной только Перекатной. Видел я документы на аренду территории на 49 лет и документы на землеотвод. Там даже взлётная полоса для легкомоторных самолётов предусмотрена. В поле сразу за деревней. Смекаешь, чтобы из Москвы на выходной на личном самолёте сюда можно было махнуть. Видно, приелись им Мальдивы с Майорками. Нет, понятно, медведи тут, лоси… Но не стали бы они только из-за этого столько денег вкладывать. Там что, поближе к Москве медведей с лосями уже всех постреляли? Нет, брат, что-то тут не то, потому нашим ухарям из района хвост и прищемили, потому они и не рыпаются. Есть слух, что под главу нашего, Петра Иваныча, копать стали. Как раз из-за вот этого землеотвода в Перекатной. В Интернете пишут, что под губернаторскую резиденцию место хорошее в области подыскивают. Только, смекаю, для кого-то повыше. Может, и для самого! А что? В Карелии резиденции есть, на Валдае есть, на Чёрном море есть, ещё десятка полтора где-то. Почему бы и у нас не построить? Места безлюдные, тихие, охраны много держать не надо. На это место какие-то другие виды имеются. Тут на самом деле что-то грандиозное замышляют, а что – понять пока не могу. Да и не понять уже. На пенсию уходить надо, пока силком не выгнали. Новый-то вон как старые кадры менять начал! Что-то тут большое затевается. А на большие деньги свои люди нужны.

– Вот выйдешь на пенсию, ко мне на заимку и переезжай, – улыбнулся Евсей.

– А ты вот что! – вспомнил вдруг глава поселения. – По весне Ольга-то наверняка домой приедет, куда тебе деваться?

– А я к сыну уеду. Давно зовёт, да и не дело – с женой врозь на старости лет жить.

– Хотел бы, давно уехал. Знаю я тебя. Тебе от корней своих не оторваться, да и старое дерево не пересаживают. Не приживётся. У нас вон, по распоряжению нового губернатора, в районной больнице Дом ветеранов устроили. Может, туда тебя определить? До лета. А летом специально для стариков из малых деревень посёлок будут строить. Каждому – отдельный домик. Тогда и жену свою заберёшь из города. В домах-то, слышь, и отопление, и вода горячая, и туалет тёплый, всё, как в городе. Нет, правда, чего тебе ещё-то надо?

– А надо мне было, Илья Иванович, в своём родном доме до конца моих дней дожить, да не довелось, – глубоко вздохнул Евсей. – А в специальном поселении для стариков мне не выжить. Дикому зверю в вольере тяжело. Так и мне невмоготу будет. Старое дерево, ты правильно говоришь, не пересаживают. Не смогу я в казённом доме, где всё одинакое. Мы же с тобой сызмальства к красоте приучены. Издревле люди дома свои вон как украшали! А что с той красоты, если так рассуждать? Резные наличники тепла не прибавят. Причелины да фриз крышу не держат, просто фронтон украшают. Помню, дед говаривал, что делают люди это для защиты дома и семьи от бед и разной нечисти, только, разумею, главным было красоту навести. И полотенца для того вышивали, и дорожки на пол покрасивше ткать старались. В красоте-то выросши, к красоте и тянуться станешь. А при красоте и мысли чище, и душа благороднее. Оттого и место для поселений не наобум выбирали. Возьми нашу Перекатную! Простор-то какой! Я на этом просторе жизнь прожил, а ты мне в больничку, где всё пластиком обито, с палатами на шесть человек заселиться предлагаешь.

– Не в больничку, а в Дом ветеранов. Там по два-три человека в комнате.

– А и по три дак! Как с чужими людьми в тесноте-то прожить?

– Чудак-человек! – воскликнул глава поселения. – Так до лета же! А там в отдельный домик переберёшься. Ты ещё вон какой крепкий, сам себя обиходить можешь, нянька тебе не нужна. А там, в этом заказнике, планируют и магазин свой, и медпункт, и центр досуга, и ещё хрен знает что новый губернатор напридумывал. Короче, всё для достойной старости.

– Значит, я не достоин в том заказнике жить. Что в домике том я делать буду? Сиднем сидеть да ждать, когда краюху хлеба принесут? Спасибо за заботу, Илья Иваныч, но не для меня это. А силком повезут, на другой же день обратно пешком уйду.

– Ох, и поперечный ты старик, Евсей Петрович! Ладно, бывай здоров!

– И тебе, Илья Иваныч, не хворать! А на пенсию отправят, перебирайся ко мне на заимку, – хитро подмигнул Евсей.

– Была бы у тебя заимка, навещать бы стал, только ведь нету никакой заимки.

– А мы с тобой выстроим! – засмеялся Евсей. – Что, у нас сил не хватит хибару в лесу на берегу реки поставить?

– Сил-то хватит, да только не поставить там теперь никакую хибару – лес-то наш теперь в частной собственности. Вот такие дела! Ладно, иди с добром! Да поосторожнее будь! Сказал бы – христом-богом прошу, да ведь неверующие мы с тобой.

Глава 9. Заказник «Радужный»

Сам ли новый губернатор додумался до проекта или кто подсказал ему эту идею, но она была быстро одобрена и получила поддержку на самых верхах. Процедура вывода земель из сельхозоборота под жилищное строительство, хотя и не обрабатывались они по много лет, всегда занимала от года до двух, тут волшебным образом решилась в течение двух месяцев. Чиновники, не привыкшие к таким стремительным темпам работы, которые насаждал новый губернатор, насели на специалистов некогда мощного института гражданского строительства, и те за неделю успели сляпать проект посёлка. Именно сляпать, нарисовав его на бумаге даже без привязки к местности. Все, в том числе и зам по строительству, решили, что для начала сойдёт и так, а потом, когда начальство к проекту охладеет, как это почти всегда было при прежнем руководстве, можно будет спокойно доработать, нарисовав смету с учётом интересов заказчика и исполнителя.

Но Виктору Львовичу достаточно было лишь несколько минут внимательно посмотреть на бумаги, чтобы увидеть представленную ему «липу».

– Николай Степанович, – новый посмотрел на зама по строительству, – это что вы мне подсунули? Вы сами смотрели на эту «липу»?

– Виктор Львович, вы же понимаете, что за неделю нельзя было сделать проект лучше, – начал оправдываться зам.

– Не понимаю, – строго прервал новый. – И понимать не хочу. Мы все – одна команда и должны работать слаженно, единым механизмом по всей вертикали власти с организациями и ведомствами по своему направлению. Лично вы, Николай Степанович, с поставленной задачей не справились. У меня и у всех вас нет времени на уговоры и раскачку. Надо действовать быстро, напористо, решительно и при этом высокопрофессионально. Николай Степанович, вы понимаете, чего я от вас жду?

– Заявление по собственному… – выдавил из себя зам.

– Спасибо за понимание, Николай Степанович! Благодарю вас за многолетнюю работу в должности! Наградной отдел прошу подготовить документы на грамоту губернатора. В следующий понедельник представлю вам нового заместителя, который будет заниматься вопросами строительства. Надеюсь, Николай Степанович, вы понимаете, что аффилированным строительным фирмам придётся серьёзно потесниться. За эту неделю я изучил вопрос и понял, что местными силами со строительством посёлка не справиться. Проект придётся заимствовать и срочно объявлять тендер. Напоминаю, что в июле мы должны начать заселение посёлка.

Привезённый из Москвы новый зам по строительству оказался тоже молодым и напористым. Он заведовал в крупном банке сектором инвестиций в гражданское строительство, потому в работу включился со знанием дела. Вместе с личными вещами привёз он проект какой-то канадской фирмы, что специализировалась на возведении именно таких посёлков из сборных домиков для строителей.

Оказалось, что и комбинат панельного домостроения был в своё время приобретён у той же фирмы, что значительно облегчало дело. Ещё через неделю у дышащего на ладан предприятия неожиданно появились новые собственники и сразу же начали реконструкцию. Деньги тоже появились неожиданно, хотя до этого банки не хотели давать даже на оборотные средства, из-за чего, собственно, комбинат и захирел вскоре после пуска первой очереди. Объявленная процедура банкротства тянулась уже несколько лет, но желающих купить убыточное предприятие не находилось. И вот опять же, будто по волшебству, вопрос решился в одночасье.

В апреле в Залесном районе, в двадцати километрах от райцентра, на берегу реки возле соснового бора появились ГЕОДЕЗИСТЫ(?). Почти в эти же дни на окраине Залесного начала разгрузку техники, вагончиков и чёрных пластмассовых труб прибывшая из Тюмени комплексная бригада по строительству газопроводов низкого давления. Одетые в синие комбинезоны молодые мужики уже на следующий день приступили к работе, всем своим хозяйством быстро продвигаясь в сторону будущего посёлка.

Одновременно высадился десант энергетиков. Несколько бригад рассредоточились на очистке трассы, другие начали монтировать опоры. Таких темпов слаженной работы раньше не видали не только в районе, но и в области. Всем было привычно, когда возле одного экскаватора стояло несколько начальников, отдающих бестолковые распоряжения, из-за которых то и дело приходилось всё переделывать заново. Прибывшие газовики и энергостроители работали без понуканий от зари до зари.

Газ вели для котельной. Губернатор сразу же распорядился вместо заложенных в проект газовых плит ставить в дома электрические, ибо жить в домах будут люди преклонного возраста – не дай бог, из-за их слабой памяти случится беда. Тогда вся хорошая затея будет тут же подвергнута резкой критике противников проекта, коих после первых же публикаций в газетах и на сайтах появилось немало. Эти сразу же окрестили проект резервацией для стариков, которые будут оторваны от привычных условий жизни и сразу же начнут вымирать в казённых домах.

В мае на территорию будущего посёлка повезли бетонные блоки под фундаменты, а ещё через неделю туда же пошли колонны машин со стеновыми панелями и смонтированными на комбинате половинками крыш, которые оставалось только поднять и соединить вместе. Изначально предполагалось, что сборку домов будут вести канадские строители. Они готовы были игнорировать все наложенные санкции, но заломили такую цену, что пришлось отказаться от их услуг в пользу турецких. На них можно было хорошо сэкономить в свою пользу.

На монтаж каждого дома отводилось три дня. И посёлок начал расти прямо на глазах.

Имея надёжные связи в различных СМИ, Вероника хорошо подсуетилась, и сразу же после появления первых домов поехали в «Радужный» репортёры ведущих телеканалов, журналисты самых тиражных газет и интернет-изданий. Интервью нового губернатора о проявлении властью всех уровней небывалой доселе заботы о ветеранах замелькали на экранах телевизоров, его портреты на фоне первых домов или в интерьерах уютных жилищ появились в десятках газет и журналов. При этом губернатор не забывал подчеркнуть, что проект лично курирует сам президент и что это заслуга партии «Единая Россия», которая проявляет заботу о ветеранах, обеспечивая им достойную старость. Это было особенно важно, чтобы отнять на предстоящих выборах голоса у коммунистов, делающих ставку именно на стариков, пробуждая у них ностальгию о советском прошлом, когда покупательская способность пенсии была несравнимо выше нынешней, когда старикам действительно оказывали почёт и уважение.

Пропагандистская машина заработала в полную силу.

Вероника со своими помощниками нашли в далёких умирающих деревнях брошенных всеми стариков, которые бесхитростно рассказывали о своих бедах и благодарили власть за проявленную заботу, ещё не осознавая, чем для них может стать это переселение к благам цивилизации. А блага эти давались за отказ от своих корней, за недоступность к родным местам, к могилам предков, хоть и обещали агитаторы, что на праздники желающих будут возить в покинутые ими деревни.

Самые же осторожные и умудрённые жизненным опытом в заботу власти верили с трудом или не верили совсем, памятуя о бесплатном сыре. И после каждого визита работников социальных служб, рассказывающих о прелестях жизни в новом посёлке, сомневались всё больше, не скрывая горьких слёз и пугаясь новой жизни.

В начале лета в «Радужный» начались экскурсии. Стариков забирали, на машинах везли в новый посёлок, знакомили с условиями жизни, показывали пока ещё пустой медпункт, обставленный красивой, не виданной раньше в деревне мягкой мебелью, центр досуга, столовую, в которой можно будет дешево обедать, чтобы не готовить дома, уговаривали лечь на широкие с возможностью регулировки кровати, чтобы прочувствовать всю прелесть удобной постели, где можно поднять изголовье, включали телевизоры с двумя десятками каналов.

Несколько бабулек поддались на уговоры и, захватив из своих домов самое необходимое, справили новоселье в «Радужном», сразу же став звёздами телеэкранов. Им обещали, что в свои деревни они будут ездить хоть каждую неделю, как только прибудут уже закупленные для посёлка маленькие автобусы.

Но большинство решение принимать не спешили, хотя и понимали, что в своих деревнях им будет ох как непросто с наступлением новой зимы, когда в конце лета уедут в свои города дети и внуки.