Текст книги "Леший"

Глава 10. Уходящая эпоха

Пётр Иванович сидел в своём кабинете в глубокой задумчивости. Секретарше своей – Полине, которая просидела в его приёмной чуть не сорок лет, сказал, что будет работать с документами. Пусть не отвлекают по мелочам. Разве что понадобится он кому из области.

Лукавил Пётр Иванович. Понимал, что в области он уже больше никому не нужен, что со дня на день найдут ему замену. Жалко, что не из своих, а опять из Москвы какого-нибудь бойкого паренька, которыми окружил себя Виктор Львович Соколовский.

Конечно, отставка рано или поздно должна была произойти. Даже по нынешней пенсионной реформе он задержался. В прошлом году отметил две шестёрки. В области таких динозавров во всей системе власти больше не осталось. Ему ещё тридцати не было, когда занял кресло председателя райисполкома, потом год был вторым секретарём райкома, после чего на конференции избрали его первым. Так и руководил районом, пока партия не почила в бозе.

Система власти менялась, на смену партии пришли Советы народных депутатов. Крикунов да критиканов на выборы выдвинулось немало, но не было среди них ни одного хотя бы с небольшим опытом руководящей работы, и люди снова доверили власть ему. Потом и Советы ушли в прошлое, а он как был, так и оставался руководителем района при любом названии этой ветви власти. Были несомненные успехи, но были и провалы. Но не по вине районной администрации, впавшей в полную зависимость от финансирования из бюджета области.

Ещё при партии Пётр Иванович сумел убедить руководство обкома в необходимости иметь свои производства стройматериалов. Дали деньги на кирпичный завод и деревообрабатывающий цех.

Это теперь кирпич сразу укладывают на поддоны да ещё плёнкой оборачивают, а в прежние времена грузили в самосвалы навалом, и когда высыпали на землю, если не треть, то четверть уходила на бой. Но при жутком дефиците народ вынужден был довольствоваться и половинками.

На свой кирпичный завод люди приезжали сами и аккуратно укладывали кирпичик к кирпичику, а глина оказалась такой хорошей, что бой практически исключался. Из своего кирпича в районе стали класть не только печки, кое-кто замахнулся уже и на кирпичные дома, что пока в окружённой лесами местности было в новинку.

Обеспечил он досками и вагонкой всех желающих. И люди начали активно строиться, обновлять старые дома, ставить красивые палисадники из штакетника.

Потом взялся за дороги. Теперь уже мало кто и вспомнит, как весной и осенью на райкомовском «козлике» по полдня добирались на первой-второй передаче до колхозов за каких-то полсотни километров и что основным видом транспорта были в районе колёсные трактора с тележками.

А потом всё в одночасье посыпалось. Постоянные задержки зарплаты и неуверенность в завтрашнем деле остановили индивидуальное строительство. Сразу же захирели и остановились как кирпичный завод, так и деревообработка. Да и не только они. У колхозов не стало денег на ремонт тракторов, распалось крепкое производство Сельхозтехники. Почти остановился леспромхоз, потому что под напором невесть откуда возникших экологов верховные власти запретили молевой сплав древесины, а вывозить было не на чём. Но, как по волшебству, появись лесовозы, для них нужно было строить трассы, и это в то время, когда даже грейдировать посыпанные щебёнкой дороги было не на что. Колхозы, чтобы выжить, начали продавать коров, пришлось остановить маслозавод. Казалось, пришла пора полной разрухи, но он своим авторитетом сумел тогда убедить руководителей хозяйств не опускать руки, а искать возможности для выживания. И ведь выжили.

Но то время ушло в прошлое. Никто его вспоминать не хочет. А теперь и он сам, и те, с кем то тяжелейшее время пережили, стали уходящей эпохой.

Наверное, справедливо, что пришло новое время, оно поставило новые задачи, и решать их новым людям. Но многого не понимал и не хотел понимать Пётр Иванович. Он привык смотреть на перспективу, а нынешняя власть планировать или не умела, или не хотела и жила одним днём при созданном ручном управлении. И эта рука для управления расставляла свои кадры не по принципу профессионализма, а по личной преданности или по просьбе нужных людей.

Если быть честным, эта чехарда началась ещё при прежнем губернаторе, которому в последнее время кто-то сверху навязывал в замы и в руководство департаментов людей из Москвы. Новый при назначении местных даже не рассматривал и привозил на должности юристов, экономистов, банкиров. Доходило до абсурда. Так, директором департамента инвестиций назначил социолога, селом стала руководить гинеколог, департамент культуры поручили возглавить психиатру.

Эти приехавшие их столицы люди понятия не имели о регионе и даже об отрасли, которыми им теперь довелось руководить. Но, похоже, при ручном управлении это даже и не требовалось. И Пётр Иванович, и те, кто раньше до своих должностей рос по ступенькам, начиная от рабочего, мастера, инженера или учителя, стали уходящей эпохой. Этого он никак понимать не хотел!

Оставив должность, уехать бы куда подальше, только Пётр Иванович был из старой когорты руководителей, которые работали не для личной выгоды, а для дела, потому денег не скопил, квартирами или особняками в области или где-то за границей не обзавёлся. А значит, придётся ему жить в своём районе и с болью в сердце смотреть на затеянные преобразования.

А преобразования тут намечались какие-то крупные. Всё держалось в секрете, но даже по тем отрывочным сведениям, что просачивались в Интернет или передавались друг другу от немногих сохранившихся ещё в коридорах власти чиновников прежнего состава, губернатора привезли для выполнения чего-то грандиозного.

Кто-то говорил, что ещё до Великой Отечественной геологи обнаружили в этих местах алмазную жилу, но в те времена такие сведения держались в строжайшей тайне, так же как найденные месторождения углеводородов, расчётные запасы которых знали только в Министерстве да в Политбюро.

Говорили о строительстве в области полигона для радиоактивных отходов, которые повезут с атомных станций Финляндии, Болгарии, Франции, других стран Евросоюза. Но для этого могли бы подыскать и другие, бросовые, территории, где есть железная дорога. Короче – тёмный лес с этими планами, совсем как в его родном Залесском районе.

Одно понимал Пётр Иванович, что резервация для стариков с красивым названием «Радужный» становилась лишь пиар-проектом для предстоящих выборов. Новую областную власть надо было узаконить всенародным голосованием, чтобы дать ей волю для решения той задачи, для которой эта команда в область и была десантирована.

А кроме того, проект действительно будет хорош и для всей страны, чтобы показать проявляемую заботу о ветеранах. К многодетным семьям и молодёжи надо было добавить ещё одну многочисленную категорию потенциальных избирателей старшего поколения.

От невесёлых раздумий разболелась голова. Пётр Иванович потянулся нажать кнопку прямой связи с Полиной, чтобы принесла какую-нибудь таблетку, потому что сам в лекарствах не разбирался и не хотел забивать голову их названиями, но передумал. Встал, подошёл к шкафу, достал бутылку водки, налил полстакана, залпом выпил, вытер губы тыльной стороной ладони, сел в привычное кресло. Ещё несколько минут думал, потом взял лист бумаги и написал заявление об уходе по состоянию здоровья.

Ему было жаль людей, с которыми вместе работал и которых сразу же после его отставки начнут менять на пришлых, но понимал, что это всё равно вот-вот случится. Он сам и его команда стали в нынешних условиях уходящей эпохой.

Глава 11. Не пожилось

Летом Нюре сделалось совсем худо. По весне Колька на тракторе вспахал огороды, картошку посадили дочка с зятем. Конечно, и сама дома не усидела, гоношилась на грядках, занималась готовкой.

Дочка же с зятем приезжали и окучивать. Только поторопились, на недельку бы попозже, а так из-за холодов задержалась картошка со всходами, зато мокрица с лебедой пёрли вовсю. Потому не столько окучивали, сколько ворошили землю для прополки.

На второй раз окучивать пришлось Нюре самой. Легко ли пятнадцать-то соток одной, но за неделю управилась. Зато упласталась так, что к концу работы спина не разгибалась. Мазью жгучей, что дочка привезла, натирала поясницу, но помогало худо. А тут, как назло, распогодилось, жара накатила несусветная, колодец для полива досуха вычерпывала. От жары ли, от устатку ли голова кружиться стала. Иногда так закружит, что то за стену, то за огород держаться приходилось, лишь бы не упасть. А ведь и упала. Хорошо Матвеевна рядом оказалась, водой на лицо побрызгала, в дом завела.

У Семёновых внуки на машине гостевали, привезли из посёлка медичку. Та давление смерила, укол поставила, наказала в район отвезти, в больницу на обследование.

Ребята у Семёновых хорошие, в район так в район. Вместе с фельдшером и покатили, только пыль столбом.

А в районе теперь тоже какое обследование с этой оптимизацией, когда на всю больницу вместе с поликлиникой два терапевта, хирург, полставки гинеколога да четверть ставки акушера? Они там сразу за всех: и за кардиолога, и за лора с гастроэнтерологом. Кардиограмму сделали, про болезни порасспрашивали.

Рассказала Нюра про зимнюю напасть, что головой стукнулась, в городе лечилась, да не все процедуры прошла, домой уехала. Не стала истинную причину скорого отъезда открывать, соврала, что надо было бумаги пенсионные переоформлять.

В область бы на обследование Нюру отправить, УЗИ головы да шеи сделать, но она напрочь от этой поездки отказалась. Тем более что туда самой добираться надо. Тогда доктора и предложили ей в новом посёлке пожить, там как раз первые дома заселять начали, а оборудование для показательного медпункта закупили такое, о котором в районной больнице и мечтать не могли. Мол, там как раз УЗИ-то и сделают. По всамделишному-то в областную бы больницу отправлять надо, но врачам устное распоряжение было подбирать среди пациентов население для нового посёлка. Добровольно туда из деревень, да ещё в середине лета, никто переселяться не хотел, а задача от губернатора была заселить посёлок к августу.

Настращали доктора, что дело с головой серьёзное. Лечиться надо, как бы худа не было. Посёлок рядом, это не в область за две сотни километров. Понравится, на всё время останешься, не понравится, неволить не станут.

Ну, на всё-то время Нюра бы ни за что и не согласилась. Мыслимо ли дело – огород бросить. Дали телефон дочери позвонить, обсказала всё как есть, но та с мужем в какую-то заграницу путёвки купили. Ребят в деревню как раз хотели привезти на месячишко.

Вот в какой такой посёлок на лечение ехать, когда за внуками присмотр нужен? Расплакалась Нюра, домой засобиралась, да только прямо у доктора в кабинете и сознание опять потеряла.

В чувство привели, а госпитализировать возможности нет – все десять коек заняты, и выписать некого. В кабинете главного на диване постелили, капельницу поставили, дочери позвонили и подробно всё обсказали. Та тут же хотела всё бросить и приехать, но успокоили, что её присутствие не требуется, а вот бабушку в деревню отправлять нельзя – не ровён час, там в обморок упадёт. Про посёлок объяснили, но про этот «Радужный» в области уже только глухой да слепой ничего не знали – столько про него натрезвонили.

Попросили дочь уговорить мать пожить там да хотя бы немного подлечиться. Там, мол, условия куда как лучше больничных, где всё финансирование до невозможности урезано.

Так Нюра и пополнила ряды малочисленных новосёлов.

Домик ей понравился. Не хуже, чем у дочери в городе. Даже и лучше, потому что в палисаднике цветы посажены – знай ухаживай. И медики приветливые. УЗИ головы сделали, данные по компьютеру куда-то отправили. Вскоре ответ пришёл, что после травмы гематома не до конца рассосалась, она и стала причиной головокружения. Требуется серьёзное лечение.

Хорошо в казённом домике, только всё одно – не дом родной, к которому привыкла. Сходит утром Нюра на процедуры, с такими же стариками там пообщается, наслушается их печали и совсем загорюет. Зимой бы дак не столь расстраивалась, а лето же на дворе. Как там огород? Как Матвеевна? Сама-то с тросточкой ходит, а тут ещё и Нюркины грядки поливать надо. Совсем тошно от таких дум становится. Но долечиваться хочешь не хочешь, а надо. Один раз сбегла, так вон к чему привело.

Десять капельниц выдержала, десять раз какой-то шлем с проводами надевали, массажи головы какими-то штучками делали, и вправду головокружения кончились. Домой запросилась, только старшая докторица лишь отмахнулась, потерпеть велела ещё хотя бы недельку. Там губернатор приехать должен, а поговаривают, и сам президент может прилететь на посёлок посмотреть, ленту красную разрезать. Неужто живого президента посмотреть не хочется?

А что Нюре президент, коли огород дома брошен? За неделю-то такой жары там всё сгореть на грядках может. Хорошо, если Матвеевна поливает, а если тоже слегла? Нет, домой надо. Президента с губернатором и без неё есть кому встретить.

Из посёлка машины-то одна за другой ходят, материалы всякие тащат, проверяющих возят. Неужто никто до райцентра не подбросит? А там, поди, тоже найдутся на дороге люди добрые, довезут до развилки.

И снова, как зимой тайком от дочери, укатила Нюра из посёлка в свою деревню. Не пожилось ей в казённом доме со всеми удобствами.

Глава 12. Торжества

В начале августа в новый посёлок прилетел президент. Два десятка домов уже были полностью готовы и заселены, остальные не успели подключить к канализации, тем не менее траншеи засыпали, землю заровняли, а там, куда должны были пройти высокие гости, даже раскатали привезённые из областного центра рулонные газоны.

За два дня до визита в посёлок прилетели полтора десятка офицеров федеральной службы охраны. Они осмотрели окрестности, особенно прилегающую к посёлку опушку леса, заглянули в каждый домик, приказали вывезти припозднившихся с работой строителей, убрать с глаз долой технику.

Утром появился в посёлке комфортабельный автобус с хорошо одетыми стариками. Одну, будто бы семейную, пару отвели в крайний домик, возле которого поперёк улицы уже была натянута красная лента. Её предстояло перерезать, давая жизнь новому проекту, уже нашумевшему на всю страну.

Приехавших на автобусе напоили чаем из одноразовой посуды, покормили бутербродами, усадили на складные стульчики рядом с площадкой, где планировался митинг по случаю встречи с главой государства. Ловкие официанты быстро собрали использованные стаканчики и мусор, сложили всё в машину и укатили в город.

В медпункте ещё накануне расставили по местам привезённую мебель, аппараты для диагностики и физиолечения, а утром в день торжества в нём появились миловидная средних лет доктор и три, будто подобранных на конкурсе красоты, длинноногие медсестры в новеньких коротких халатиках. Всё это организовали сотрудники службы протокола, знающие, что президент больше любит общаться с красивыми, чем невзрачными.

Верный своей привычке, президент опаздывал на полчаса. Одной из новосёлов на жарком солнце стало плохо, доктор, не та, что ждала высокого гостя в медпункте, а другая, действительно направленная в посёлок на работу, поднесла к носу бабули нашатыря, отвела в тень ближайшего домика.

– Сюда нельзя, – сразу появился рядом статный мужчина в тёмно-синем костюме с белой рубашкой при галстуке.

– Так человеку же плохо, – пыталась возразить врачиха.

– Не положено, – отрезал охранник.

– Тогда в медпункт?

– Туда тоже нельзя. Медпункт входит в маршрут следования свиты.

– И куда мне с ней?

– Отведите в её домик.

– Спасибо за совет! – язвительно сказала врачиха. – Доведу, если дойти сможет до конца посёлка.

Пока президент с губернатором выходили из вертолёта, народ расставили для встречи с высоким гостем. Привезённых на автобусе хорошо одетых стариков – в первые ряды, уже заселившихся в «Радужный» – сзади, чтобы не портили картину своей пёстрой, не по случаю будничной одеждой, потому что собирали вещи к переезду второпях и про нарядные платья даже не подумали.

Президент подошёл к микрофону, одарил собравшихся очаровательной улыбкой, поздравил с праздником. Потом поговорил о безмерной заботе о ветеранах, что стало прерогативой власти, посетовал на бытовавший многие годы недостаток внимания к людям старшего поколения, отдавшим все свои силы и здоровье во благо страны, о грядущем повышении пенсий, программе улучшения медицинского обслуживания за счёт строительства высокотехнологичных центров, о качественно новой системе оказания первичной помощи, о пилотном проекте по созданию таких посёлков для переселения ветеранов из брошенных деревень, за что особая благодарность новому губернатору за его инициативу, которая будет подхвачена в других регионах и в ближайшее время оформлена в виде федеральной программы.

Потом губернатор благодарил президента за всемерную поддержку ценной инициативы, обещал начать строительство таких посёлков в других районах области, пожелал новосёлам крепкого здоровья на долгие годы счастливой беззаботной жизни.

Президент спросил, не желает ли кто из новосёлов высказать свои замечания и пожелания. Едва он успел закончить вопрос, как из первого ряда выступила вперёд больше похожая на актрису оперного театра, чем на проработавшую полвека дояркой, бодрая, хорошо причёсанная старушка в кокетливой шляпке и здоровым румянцем во все свои упитанные щёчки. Те, кто внимательно следит за встречами президента с народом, эту старушку могли уже не раз видеть на разных подобных мероприятиях. То она держала за руку внуков и благодарила главу государства за заботу о детях, то оказывалась пациенткой нового медицинского центра, где ей сделали сложнейшую операцию, то среди жителей села из Хабаровского края, благодаря своевременному вмешательству президента страны, спасённого от бушующего пожара.

– Низкий вам поклон, дорогой наш президент! – начала она хорошо поставленным голосом много раз отрепетированную речь. – За заботу вашу о нас от всех ветеранов спасибо огромное! Сегодня мы в очередной раз увидели неподдельную заботу о нас, людях старшего поколения. Если бы не вы, доживать бы нам свой век в старых полуразвалившихся хибарах да ждать там неминуемой смертушки без медицинской помощи, мёрзнуть зимой в промороженных домах без дров и пропитания. А теперь мы оказались ровно в раю небесном, где есть всё, как в городских квартирах. Даже ещё и лучше, потому что тут мы на родной земле со своими огородами на лоне красивой природы. Знаю, что вы любите народные частушки, поэтому я ещё и спою. У нас ведь и гармонист свой здесь есть. Ну-ка, Митрич, подыграй.

Стоявший рядом с ней в первом ряду старичок растянул гармонь, бабулечка запела:

 
Вам спасибо, президент
За таку заботу!
Как устану отдыхать,
Попрошу работу.
Низкий вам поклон!
 

И она театрально поклонилась под громкие рукоплескания привезённых на автобусе участников праздника.

Кто-то из новосёлов тоже хотел сказать слово, только его вперёд не пропустили, но слабенький тонкий голос некоторые всё же услышали:

– Да мы бы свой век и дома доживали, а вот такие посёлки внукам нашим стройте, чтобы они могли жизнь хорошо начинать, а не в кабалу с ипотекой на двадцать лет залезать.

Но этот голос, в отличие от пламенного выступления частушечницы, не попал ни в одну из многочисленных телекамер, не был записан ни на один диктофон целого автобуса приехавших репортёров.

Президенту и губернатору подали на блестящем подносе ножницы. Отрезав по кусочку красной ленты, они заткнули их в нагрудные карманы пиджаков и в сопровождении свиты чиновников, до этого стоявших в сторонке, пошли осматривать посёлок.

Первым делом заглянули в медпункт, где президент больше любовался смазливыми медсёстрами, чем интерьером и оборудованием, пошутил, что с таким персоналом он и сам не прочь пройти обследование. Потом высоким гостям показали досуговый центр с новенькой библиотекой, кинозалом с удобными креслами и огромным телевизором, на экране которого как раз шёл старинный фильм «Доярка и пастух», комнаты для рукоделия, игры в шахматы, спортивный зал с различными тренажёрами и множеством аккуратно поставленных на специальной стойке палками для скандинавской ходьбы. В другом конце здания была сауна и небольшой бассейн.

– Прекрасно, прекрасно! Молодцы, всё хорошо продумали для достойной старости, – похвалил президент. – А можно посмотреть на условия жизни ветеранов?

– Конечно, можно! – согласился губернатор. – Давайте заглянем хотя бы вот в этот первый попавшийся домик.

В первом попавшемся доме гостей ждал накрытый стол с самоваром и разными сладостями. Радушные по-праздничному одетые хозяева встретили гостей поклоном:

– Милости просим к нашему столу! Чем богаты, тем и рады!

Президент и губернатор сели к столу, свита вышла на улицу, чтобы не мешать журналистам.

– Как вам новый дом? – поинтересовался президент, отхлебнув ароматного чая.

– Спасибо вам! Нарадоваться не можем! В деревне-то мы жили в избушке, которую ещё его дед ставил до Первой мировой, – показала на мужа и начала рассказывать старушка. – И дом покосился, и крыша прохудилась, а кто ремонтировать-то будет? Детки в городе, да и тоже уже на пенсии, не ахти какие работники. Внукам не до нас – свои семьи, свои заботы. Дороги в деревню нет, случись что, так и врача не вызвать. А тут – благодать! И дом хороший, и врачи, и продукты в магазине всякие. И всё-то рядом, не надо за сколько-то километров за хлебом шагать. Вот спасибо-то вам за такую заботу. Мы о таком чуде и мечтать не могли.

Президент отхлебнул ещё глоток, поставил чашку на блюдце, даже не притронувшись к печенью и пирожным с конфетами. Поднялся из-за стола.

– Извините, нам пора. Большое спасибо за угощение. Мира вашему дому и будьте здоровы!

Репортёры высыпали на улицу, следом за ними вышли президент и губернатор и направились к вертолёту. Спектакль был окончен. Что это спектакль, понимал и сам президент, но ему такие постановки нравились. Этот репортаж теперь будут крутить по всем каналам, повышая рейтинг главы государства и ведущей партии к началу очередных выборов. Догадывался ли глава государства, что этот показательный посёлок останется единственным в своём роде, хотя выделенные на проект деньги будут успешно освоены и в других территориях великой страны, где точно так же доживают свой век брошенные на произвол судьбы старики и старушки? Да в «Радужном» к зиме привезут в каждый домик по несколько металлических кроватей из покосившейся сарайки районной больницы, чтобы разместить на них немощных бедолаг из соседних районов, где такие резервации будут построены ещё нескоро.