Текст книги "Лаврентий Берия. Кровавый прагматик"

26 сентября Лаврентий просит ввести специальный режим на границе с Турцией. Провести там паспортизацию населения (напомним – колхозники паспортов не имели), внутри районов разрешать свободное перемещение только тем, кто там постоянно живет, въезд извне только по специальным пропускам.

28 сентября Берия поднимает актуальный вопрос об исключении из рядов партии некоторых железнодорожников. Для этого необходимо общее собрание парторганизации. На узловой станции Тбилиси работают 1300 коммунистов, собирать их часто невозможно. Поэтому Берия просит разрешить исключать их из партии решениями райкома или горкома.

5 октября Берия сообщает Сталину, что школьный учебник «Краткий курс истории СССР» был переведен тремя лучшими переводчиками на грузинский язык. Первый тираж выпустили, а после наступила пауза. Оказалось, что необходимо изъять одну из географических карт, в которой была допущена ошибка. В то же время общий тираж для Грузии Берия считает заниженным и просит дать разрешение вместо 175 000 учебников напечатать 350 000.

15 октября Берия жалуется Сталину и Молотову на систематическое невыполнение плана по завозу в Грузию бензина. Вместо Грузии из Баку бензин отправляется на север. В результате в ближайшее время приостановится уличное движение в Тбилиси. Берия просит обязать нефтяников и железнодорожников срочно исправить положение.

21 октября Берия предлагает утвердить председателем ЦИК Абхазии Авксентия Рапаву, председателем ЦИК Южной Осетии Владимира Хубаева, председателем ЦИК Аджарии Исмаила Гуткарадзе. Все эти люди выдвигаются на места репрессированных руководителей.

22 октября ЦК компартии Грузии посылает в Москву на утверждение списки кандидатов в депутаты Верховного Совета СССР. Кроме того, сообщались списки кандидатов в Верховный Совет Грузии.

В тот же день Берия и глава республиканского правительства Бакрадзе просят у Сталина и Молотова разрешение на использование резервного фонда бюджета для ряда неотложных нужд. Недофинансированы: Центральный совет воинствующих безбожников Грузии, Музей Ленина в Тбилиси, выставка грузинских художников в Москве, Всегрузинская олимпиада народных песен и плясок. Невозможно организовать детские симфонический оркестр и хоровую капеллу, издать антологию грузинской поэзии, а также купить правительству Грузии пять легковых машин «ЗИС» и даже отремонтировать помещения ЦК компартии Грузии.

9 ноября 1937 года Берия докладывает Сталину об успехах. Он отмечает, что до 1937 года «закладка плантаций герани производилась исключительно в основных субтропических районах Западной Грузии». В текущем году плантации герани заложены в шести новых районах Грузии – Телахском, Лагодехском, Кварельском, Борчалинском, Зестафонском и Кутаисском. Приятный сюрприз. Урожайность там оказалась выше, чем в субтропиках, а масло, полученное из герани, более высокого качества. В связи с этим Берия предлагает резко увеличить посевные площади под герань, обещая повысить среднюю урожайность с 17,2 тонн зеленой массы с одного гектара до 23,5 тонн.

Берия просит увеличить завоз химических удобрений и ядохимикатов, средств на строительство новых заводов для переработки герани. Действующие гераневые заводы он считает целесообразным передать из системы наркомзема в ведение наркомпищепрома, где работала Полина Жемчужина – влиятельная супруга председателя Совнаркома Вячеслава Молотова. Она курировала производство парфюмерии, которая традиционно завозилась из-за границы. Масло герани являлось важнейшим сырьем для создания советских духов и одеколонов. Рассказывают, что исходным материалом для этого сырья стал куст комнатного растения, случайно найденный в 1924 году научным сотрудником Абхазской опытной станции В. М. Козловым в одной из сухумских чайных. Так или иначе, в 1929 году выращивание герани было поставлено на промышленную основу. В 1932 году в Грузии были выработаны первые тонны гераниевого масла, а уже в 1940 году его производство в республике достигло примерно 20 тонн в год.

23 декабря 1937 года Берия обращается к Сталину с просьбой поддержать овцеводов. В двух совхозах директора продавали своим рабочим зерно по низкой цене. Однако затем продажа зерна была запрещена, что «вызвало недовольство среди пастухов и тенденцию уйти из совхоза». Между тем «уход пастухов из совхозов создает угрозу оставления без соответствующего присмотра свыше 100 тысяч голов овец». Поэтому Берия просит Сталина и ЦК в порядке исключения разрешить продавать зерно по низкой цене грузинским пастухам.

Специальное письмо Лаврентий посвятил подготовке к переписи населения СССР. Ему не нравится перечень национальностей, существующих в приписных листах. Берия считает, что «аджарцы те же грузины, с той лишь разницей, что они были омусульманены в прошлом». Перепись населения 1926 года делила грузин на собственно грузин, мегрел, чан, сванов и бацбий. В 1937 году к этому перечню добавились лазы и аджарцы. Берия настаивает на том, чтобы аджарцев включили в состав грузин, упрекая учреждения Академии наук в «великодержавническом духе в вопросах классификации грузинской национальности».

Уже под новый год, 30 декабря, Берия пишет Сталину и Молотову о проверке органов Заготзерна Грузии по вопросам приемки, складирования, очистки и хранения сортового зерна. За антигосударственные действия, допущение неправильного заполнения документов, включения рядовых посевов в сортовые, смешение различных сортов семенного зерна сняты с работы и привлечены к уголовной ответственности семь человек.

В этом обзоре посланий Берии мы почти не упоминаем тему репрессий, об этих письмах будет рассказано в следующих главах. Но, как ни странно, даже в 1937 году, в разгар Большого террора, Берия большую часть переписки посвящал не репрессиям, а хозяйственным вопросам. Механизм его писем в центр почти всегда одинаков: Лаврентий описывает проблему в Грузии, которая возникает обычно от недостаточного тщания центральных правительственных и партийных учреждений. Описывает далее чудовищные последствия, которые недоработки Москвы могут вызвать в республике, недовольство населения, невыполнение плана. При этом тон Берии не заискивающий, а скорее требовательный. Он радеет за дело и уверен в своей правоте.

Степан Микоян, сын Анастаса Микояна, рассказал нам:

Что интересно, Берия, как и все другие секретари, тогда добивался главным образом строительства предприятий тяжелой промышленности, потому что выгодно было строить только предприятия тяжелой промышленности. Предприятия легкой промышленности снабжались во вторую очередь, а вся их продукция потом изымалась с республики и отправлялась на снабжение тех городов и республик, где строились предприятия тяжелой промышленности. То есть для того чтобы выбить себе фонды, снабжение, выгодно было строить предприятия тяжелой промышленности.

Из писем видно, насколько республиканские руководители даже в мелких вопросах зависели от союзных властей и самого Сталина. Генеральный секретарь должен лично дать разрешение на продажу зерна по низкой цене пастухам двух грузинских совхозов. Без участия Сталина не получить необходимых автопокрышек, бензина, зерна, не открыть обувной магазин в Тбилиси, не организовать детский хор, не отремонтировать помещения ЦК компартии.

Как известно, в социалистической системе деньги заменяются административным ресурсом, который является главной валютой. И заметно, что этого символического капитала у Берии достаточно. В длинной очереди просителей он никогда не был на последнем месте.

Первый секретарь в повседневной жизни

В 1931 году, когда Лаврентий Павлович по существу возглавил Закавказье, ему исполнилось тридцать два года.

Уже десять лет он был женат. Очаровательная Нина Теймуразовна, как тогда и полагалось женам партийных начальников, получала высшее образование в Сельскохозяйственном институте. Сын Серго учился в Тифлисе в знаменитой немецкой школе. В семье жила немка-гувернантка. Серго Берия так вспоминал о ней в своей книге:

На правах члена семьи многие годы, а точнее до самой смерти отца, жила в нашем доме замечательная женщина Элла Эммануиловна Альмедингер. Учительница, немка по национальности. Мы, и оказавшись в ссылке, не теряли с ней связь. Когда началась война, всех немцев начали переселять, а наша немка никуда не собирается. Кто-то доложил Сталину, что, мол, в доме Берии проживает немка и тому подобное. Как-то приезжает Сталин (а у нас заведено было обедать всем вместе), и прелюбопытнейшая вышла картина. Сидят за одним столом Иосиф Виссарионович и Элла Эммануиловна. Сталин и спрашивает:

– Так это вы и есть тот самый представитель Гитлера? Странно, никогда не думал, что вы немка.

А Элла Эммануиловна онемела: чем то обернется для нее этот визит. Обошлось. Сталин рассмеялся, тут же начал вспоминать Австрию, тем дело и закончилось.

Серго Берия также рассказывает о том, как его воспитывал Лаврентий Павлович:

Отец с детства приучал меня к работе, за что я ему благодарен и по сей день. Принесет стопку иностранных журналов и просит сделать перевод каких-то статей или обзор тех или иных материалов. Теперь-то я понимаю: если бы дело было серьезным, неужели не поручил бы такую работу профессиональным переводчикам? Просто заставлял таким «хитрым» образом трудиться. И отец, и мать моему воспитанию уделяли много внимания, хотя свободного времени у обоих было, понятно, маловато. Заставляли серьезно заниматься языками, музыкой, собственным примером приобщали к спорту.

О характере юного Серго и школе, в которой он учился, нам рассказал в Тбилиси его одноклассник Роберт Саакян:

Серго Берия был очень такой живой. Способный. Но шаловливый. Любил выкидывать всякие трюки. Вот девочка сидела впереди на первой парте. А он взял ножницы и обрезал косички под корень, немного длиннее. Она начала плакать, ну кое-как утихомирили. Но мать, конечно, очень дала жару сыну за это. Нина Теймуразовна очень часто бывала в школе, и дети очень ее любили. Умела подходить к детям.

У Серго была нянька, которую почему-то звали бонна. Вот это Танте Роза. Она в такое учебное время была библиотекаршей в школьной библиотеке. А затем она, может, с ними жила или нет, это уже я не знаю, она была с ними как бы воспитательница. Очень такая строгая, но отзывчивая была женщина.

Кстати, в немецкой школе не только немцы были, там и грузины, и армяне, и русские, всяких национальностей дети учились. Все предметы были на немецком языке, а такие предметы, как грузинский и русский языки, это отдельно проходили. А, например, арифметика там, естествознание – все-все на немецком языке. Там были и мастерские, занимались трудом. Конечно, физкультура тоже была.

Степан Микоян нам говорил:

Серго, кстати, вспоминал очень интересный эпизод, как он, Серго, порвал икону, на которую молилась его бабушка, мать Берии. А Лаврентий Павлович его отругал и вместо разорванной иконы нарисовал новую. Это, кстати, доказывает, что Берия был верующим человеком, как вы понимаете. О чем должна была знать его мать, иначе икона, которая нарисована неверующим человеком, она никакой силы, никакого значения не имеет.

Просторная квартира Берии занимала пол-этажа в доме на улице Лиа Киачели в центре Тифлиса, над рекой Курой. Здание было построено в начале 1930-х годов для грузинского партийного истэблишмента. Как было тогда принято, «для освобождения женщины от домашнего рабства», в том же здании на первом этаже находились детский сад и фабрика-кухня, где большинство жильцов обедали или брали еду себе в квартиры. Впрочем, Лаврентий не любил публичности и ему накрывали отдельно. До конца жизни он сохранил приверженность к мегрельской кухне, считающейся острой даже в Грузии. Особенно любил маленькие острые перцы, которые забрасывал в рот, как семечки, утверждая (в мужской компании), что они способствуют потенции. Пил Берия очень умеренно даже в 1940-е годы, когда пьянство в окружении Сталина стало нормой.

Лаврентий Берия. Грузия. 1930-е годы

Берия с матерью и женой Ниной

Берия с сыном Серго

В этом доме в начале 1930-х годов жили семьи Лаврентия Берии и Папулия Орджоникидзе

Сама старинная улица была заселена грузинской творческой и технической интеллигенцией. К дому примыкает большой зеленый двор. Лаврентий Берия, любитель подвижных игр, играл здесь в волейбол и футбол с соседями и сослуживцами. Посторонних сюда не пускали. Двор и дом охранялись чекистами.

Некоторые детали быта жильцов номенклатурного дома и семьи Лаврентия нам рассказали в Тбилиси его соседи – дочь и внучка Папулии Орджоникидзе, старшего брата покровителя Берии – Серго Орджоникидзе.

Этери Орджоникидзе, дочь Папулии Орджоникидзе:

Знаете что, тогда таких вещей не было, как сейчас, – обстановка. Берия занимал две квартиры – в одной жила мама и глухая у него была сестра Аннета, в другой он сам. Вот так, соединил квартиры. Сын его, Серго Берия, очень хороший был парень. Он очень красивый был парень. Берия его не воспитывал, у него три женщины воспитательницы было: английский, немецкий – это все были женщины там дома у него. Берия и бывал дома один час. Что вы! Воспитал хорошего сына. Я плохого про Серго ничего не могу сказать. Он очень дружил с соседскими детьми. Охраны было много очень. У нас в подъезде была такая будочка, где они сидели, телефон, наверх, туда, сюда – докладывали.

Берия приходил внизу во дворе и в волейбол играл. Никакой сетки не было, но он хорошо играл. С нашими соседями, детей было там много. Это я помню. Я тоже была там, внизу, и мне было… сколько? Лет шестнадцать.

Инга Джибути, внучка Папулии Орджоникидзе:

Этот дом построили, как я помню, в 1931 году, и дедушка работал уже на Закавказской железной дороге. Замначальника был и партийную организацию еще возглавлял. А Берия уже был знаменитым чекистом, и этот дом был ЧК. Внизу была бильярдная, там же большая столовая для всего дома, были повара, которые готовили очень вкусно. Для Берии отдельная была кухня, и, когда он кончал обедать, потом все другие соседи могли спуститься в столовую. Берия предложил дедушке перейти на эту квартиру, они жили до этого на улице Ленина. А Берия потом переехал на улицу Мачабели. Там с садом великолепным большущий дом, он все это здание занимал.

Журналист Шавлег Гегечкори, внучатый племянник супруги Лаврентия Берии Нины Гегечкори, рассказал нам в Тбилиси:

Я знаю, что Берия любил спорт. Знаю, что он очень любил бильярд. У него был стол на даче, и они часто играли там. Обычно на пари: проигравший должен был пролезть под столом. Папа рассказывал, что он пару раз с ним сыграл, а потом всегда отказывался. Он отказывался, объясняя Лавренитию: «Если ты выиграешь, то я обязательно пролезу под столом, но если я тебя обыграю, ты ни за что этого не сделаешь. И поэтому я с тобой играть не хочу».

Знаю, что он очень хорошо стрелял из ружья. И Берия, и Нина Гегечкори, они оба хорошо стреляли. Еще в Тбилиси, из окна своего дома, которое выходило на террасу, они стреляли в бутылку, которую ставили на террасе, и попадали в нее таким образом, что у бутылки вылетало дно, но сама она не разбивалась. То есть они попадали пулей в горлышко бутылки. И Лаврентий, и Нина. Расстояние было примерно 50–60 метров. Естественно, они стреляли из мелкокалиберного ружья.

Теперь Лаврентий часто бывает в Москве, на XVII съезде партии его выбирают членом ЦК. Судя по обращению «Коба» в письмах к вождю, со Сталиным их связывают достаточно близкие товарищеские отношения и он бывает дома у Генсека. В Москве у него служебная квартира, и соседи порой жаловались на бурную жизнь, там кипевшую: рассказывали про пирушки и навещавших Лаврентия дам.

Вполне симпатичный портрет Берии того времени рисует его будущий злейший враг Никита Хрущев:

После первой встречи с Берией я сблизился с ним. Мне Берия понравился: простой и остроумный человек. Поэтому на пленумах Центрального Комитета мы чаще всего сидели рядом, обмениваясь мнениями, а другой раз и зубоскалили в адрес ораторов. Берия так мне понравился, что в 1934 г., впервые отдыхая во время отпуска в Сочи, я поехал к нему в Грузию. Приехал в Батум на пароходе (железной дороги тогда там не было), из Батума в Тифлис – поездом. Воскресенье провел у Берии на даче. Там у него было все грузинское руководство. На горе стояли дачи Совнаркома и ЦК партии. Начало моего знакомства с этим коварным человеком носило мирный характер. В то время я смотрел на вещи идеалистически: если человек с партийным билетом и настоящий коммунист, то это мой брат, и даже больше, чем брат.

Из этих воспоминаний видно, что именно тогда, в 1930-е, Берия установил близкие отношения с ближайшим окружением Сталина – Николаем Ежовым, Георгием Маленковым, Николаем Булганиным, Лазарем Кагановичем.

С современной точки зрения ничего роскошного в быту Берии не было. Среди товарищей он не считался «барахольщиком». Даже следствие 1953 года не обнаружило ни одного по-настоящему крупного случая стяжательства – хотя нечто подобное, понятное дело, методично искали. И у подельников Берии такие вещи находили. Единственное, что смогли поставить Берии в вину, – дачный быт его супруги.

Иосиф Сталин, Лаврентий Берия и дочь Сталина Светлана на даче

Берия и Сталин на государственной даче, 1933

Лаврентий Берия, Иосиф Сталин, Нестор Лакоба

Летом семья Берии выезжала на дачу в Гагры. Сохранившееся здание выглядит удивительно гармонично и вместе с тем скромно, напоминая западноевропейские коттеджи в стиле ар-деко. Дача, как и другие будущие резиденции Берии, построена знаменитым архитектором Мироном Мержановым. Именно он там же строил сталинские дачи – Холодная Речка, Бочаров Ручей, Зеленая Роща. Понятно, что местоположение своей дачи по соседству с вождем Берия выбрал неслучайно. Отсюда и целая серия знаменитых фотографий Лаврентия с дочкой генсека на руках.

Так вот, следствие получило показания соратника Берии Рухадзе:

Мне известно, что в бытность мною министром государственной безопасности Грузии жена Берии ежегодно приезжала на дачу в Грузию. Хочу отметить, что приезд ее в Грузию ежегодно сопровождался обязательными встречами ее с ответственными работниками Грузии.

Приезжала она всегда в отдельном салон-вагоне. Точно так же уезжала она из Тбилиси на одну из принадлежавших им дач в салон-вагоне. Как правило, в связи с ее приездом, ей выделялись на дачу – повар, массажистка, инструктор по теннису, охрана, обслуживающий персонал. Обязательно на дачу ставился телефон «ВЧ». Выделялись специальные лошади для прогулок.

Впрочем, свою личную причастность к таковым излишествам Берия на следствии отрицал. А согласно показаниям Нины Теймуразовны роскошества были не столь вызывающими:

Никаких встреч и проводов я для себя не требовала, а даже стеснялась, когда кто-либо приходил меня встречать. Повар, когда со мной на дачу ездили дети, приезжал со мной из Москвы. И инструктора по теннису не было, но я просила нач. охраны отпустить для игры со мной кого-либо из охраны, играющего в теннис.

Даже если какие-то «элементы сладкой жизни» в дачном обиходе семьи Берии и присутствовали, скорее всего это была инициатива местных начальников, желающих услужить первому лицу республики. Многое из того, что не имеют простые смертные, полагалось Берии просто по должности и роскошью даже в те строгие времена не считалось.

Невестка Анастаса Микояна, дочь заместителя председателя Совнаркома Грузии Артема Геуркова Нами, вспоминала, как она встречалась с Лаврентием, будучи еще дошкольницей, подругой детства сына Берии Серго:

Берия привлекал всех тогда своей внутренней силой, каким-то неясным магнетизмом, обаянием личности. Он был некрасив, носил пенсне – тогда это было редкостью. Его взгляд был пронзительным, ястребиным. Бросалось в глаза его лидерство, смелость, уверенность в себе, сильный мегрельский акцент. Даже я, 5–6-летняя девочка, тогда с восторгом смотрела, как он заплывал дальше всех в бурное море. Как лучше всех играл в волейбол. Он много со мной разговаривал, часто как бы всерьез обсуждал серьезные философские вопросы и книги. Берия в домашнем кругу был спокойный и строгий. К нам, детям, всегда приветливый. По-видимому, им всегда двигало тщеславное желание выдвинуться. Но откуда у него было чувство красоты и хороший вкус, проявлявшийся в стиле жизни, сдержанной элегантности, комфорта? У Берии была большая двухэтажная дача. Комнаты были красиво обставлены. К столу все подавалось обслугой. Как правило, по воскресеньям Берия собирал коллег-соседей играть в волейбол.

К обеду Берия, как всегда, ждал гостей. Еда готовилась в основном его родная, мегрельская: гоми – горячая каша из кукурузной муки с ломтями молодого сыра – стояла у каждого прибора. На первое был суп-лобио, помню, иногда борщ. Все это сам Берия сильно перчил и заставлял гостей есть маленький зеленый огненный перчик. Особенно тех, кто не привык к острому. Видя испуганное красное лицо, он удовлетворенно смеялся.

В середине 1930-х годов семья Берии получила в свое распоряжение трехэтажный особняк в центре Тифлиса на улице Мачабели. Сейчас там располагается Олимпийский комитет Грузии. В этом тоже не было ничего экстраординарного для руководителя такого уровня. Тут прежде всего думали не о комфорте, а о безопасности: отдельный дом легче охранять.

Особняк на улице Мачабели, где с середины 1930-х жила семья Берии

Внешний вид Лаврентия Павловича, запечатленный на множестве фотографий, подчеркнуто скромный даже на фоне общего аскетизма тогдашних вождей.

Многолетний соратник Берии Всеволод Меркулов в своем письме Никите Хрущеву в 1953 году так описывал культурно-образовательный уровень своего шефа:

Общая культурность и грамотность Берии, особенно в период его работы в Тбилиси, была невысокой. Берия тогда буквально не мог написать стилистически грамотно несколько строк. Я никогда или почти никогда не видел, чтобы Берия читал что-нибудь, кроме газет. Уже будучи в Москве и видя Берию в составе руководства партии и страны, я подумывал иногда, неужели он не работает над собой? Может быть, Берия в Москве и занимался, я этого не знаю, но что касается Тбилиси, то там он книг в руки не брал. Разумеется, доклады на пленумах Заккрайкома и ЦК КП(б) Грузии, на съездах грузинской компартии в основном составлялись для него его помощниками, в том числе и мною.

Меркулову вторили и другие бериевские помощники. Из протокола допроса Степана Мамулова от 8 июля 1953 года:

Я лично убедился в том, что Берия – человек с чрезвычайно низким интеллектуальным и культурным уровнем. Отдельные партийные работники уверяли, что Берия за всю свою жизнь не прочитал ни одной книги. Думаю, что это соответствует действительности, я сам убедился в том, что Берия не способен к умственному труду. Он никогда по-настоящему не работал, был не в состоянии просидеть хотя бы час за серьезным делом. За него работали другие.

Секретарь Берии Борис Людвигов дополнял картину, рассказывая, что, требуя от него достать какую-нибудь книгу, Берия не умел назвать ни автора, ни заглавия книги, ни о чем она, а описывал ее цвет, формат, толщину, у кого в руках видел.

Берия, конечно, посещал юбилейные спектакли и премьеры советских драматургов и композиторов в знаменитой Тбилисской опере и Театре Руставели. В отличие от Сталина, общавшегося с писателями и не пропускавшего ни одного номера толстых художественных журналов, Берия с работниками искусств неформальных контактов не поддерживал и в тонкости литературных течений не вникал.

Интересовался Лаврентий прежде всего техникой. Годы, проведенные в строительно-техническом училище в Баку, не прошли даром. Он быстро понимал суть технологических процессов, легко выстраивал последовательность действий при возведении крупных хозяйственных объектов, имел вкус к архитектуре. Лаврентий Павлович действительно был очень хорошим менеджером. Не будь Октябрьской революции, вероятно, занимал бы важные руководящие посты, например, в той же компании Нобеля.

Берия несомненно был трудоголиком. По документам, сохранившимся в архивах ЦК компартии Грузии и частично нами публикуемых, видно, что он держал руку на пульсе всех, даже мелких вопросов, касающихся хозяйства, строительства и безопасности.

В биографии нашего героя важен принцип расстановки кадров, который он всегда соблюдал. Он верил только тем, с кем долго работал, кого видел насквозь. Поэтому в 1930-е годы происходит постепенная замена заслуженных кадровых партийных работников с дореволюционным стажем на бывших подчиненных Берии. В основном это чекисты, которых он подбирал со времен работы в Баку. Почти все они переходят на партийную службу. Деканозов отвечает за транспорт, Меркулов за торговлю, Шария за пропаганду и агитацию, Мамулов – за сельское хозяйство, Мильштейн – за физкультуру и спорт. В НКВД остались Сергей Гоглидзе, Богдан и Амаяк Кобуловы. Характерно, что все они переживут 1937 год – очень немногие из грузинского руководства.

Впрочем, судя по воспоминаниям, семья Берии жила довольно замкнуто. Близких друзей среди подчиненных у Лаврентия не было. Для открытой хлебосольной Грузии это казалось несколько странным.

Самый общеизвестный порок Берии – неудержимая тяга к противоположному полу. Об этом мы знаем довольно много, так как следователи в 1953 году сделали немало для разоблачения морального падения Берии. А опытный Лаврентий, понимая, что сей грех с точки зрения уголовного кодекса не смертельный, не отрицал очевидного и даже каялся. Правда, стоял насмерть, отпираясь от обвинений в изнасилованиях и совращении несовершеннолетних.

Первое свидетельство о том, что Лаврентий был юбочник, относится к бакинскому периоду, где товарищи публично ему ставили в вину приставание к девушкам на чекистской службе. В Грузии, с ее довольно строгими патриархальными нравами и мгновенно распространяющимися сплетнями, дать себе полной воли Лаврентий Павлович не мог. Хотя и не упускал любой возможности. По слухам, любовницей Берии была двоюродная сестра его супруги Александра Накашидзе, которую он внедрил в семью Сталина в качестве бонны Светланы Аллилуевой.

Сохранился удивительный дневник профессора, специалиста по марксизму-ленинизму Александра Соловьева, у которого был обширный партийный стаж и широкие знакомства на периферии ЦК. Ежедневно он записывал сплетни, ходившие в партийных кругах. В 1936 году Соловьев записал рассказ Жбанкова, бывшего чекиста, который жил в доме НКВД в Троицком переулке в Москве.

Под ним квартира, закрепленная за Берией для проживания во время приездов в Москву. Приезжает он часто. Говорят, любимец т. Сталина. Но в быту ведет себя очень распущенно. Жбанков жалуется, когда приезжает Берия, нет никакого покоя. Пьянка, крики, женщины, песни, танцы, дым коромыслом. Раз Жбанков позвонил, чтобы я пришел к нему. Поднимаясь по лестнице, я был оглушен. С обеих сторон двери в квартиры открыты, Берия занимал обе квартиры. Пьяные мужики и женщины орали, не обращая никакого внимания. Впечатление очень тяжелое.

Наконец, мы лично в Тбилиси общались со свидетельницей аморальных деяний Берии: Этери Орджоникидзе, племянницей Серго Орджоникидзе. Она, будучи еще ребенком, ехала от своего знаменитого дяди из Москвы вместе с Берией и своими глазами видела, что творилось в номенклатурном поезде:

Очень Берия был, знаете, ухажер большой. Я что знаю: когда он меня вез из Москвы, через Баку тогда ехали пять дней. Поезд отдельный, с поваром, всё так готовили, что дома не можешь так, кухня у него была, что вы говорите! И все менгрельцы – то мамалыгу готовят, то кто что хотел. По дороге заведут одну женщину, на следующей станции сбросят, потом вторую, третью. Первый день она у Берии, а потом чекисты – там рядом его обслуживали – он передавал по рукам. И когда мы подъехали уже к Тбилиси, жена должна была его встретить, одна женщина не хотела сойти. И вот тайком, тайком – а курчавая такая женщина была, черноглазая, так эту женщину выгнали насильно, она кричала, орала, да что там… Испорченный был человек.

В Сухуми мы записали интервью с Адиле Аббас-оглы, вдовой шурина Нестора Лакобы. Она лично общалась с Берией в доме Лакобы в 1936 году. Дело в том, что отец Адиле был против ее раннего брака и написал жалобу Берии. Первый секретарь заинтересовался этой историей, вероятно, как компрометирующей семью Лакобы. Сразу скажем, дальнейшего развития дело не получило. Но этот простодушный рассказ деревенской девушки дает нам интересный поведенческий портрет Лаврентия Павловича. Кроме того, он отражает репутацию нашего героя в Абхазии, несомненно, навеянную слухами о его эротических похождениях.

Итак, Адиле Аббас-оглы:

2-го мая Берия приехал в Сухум. И когда он приезжал, он останавливался на даче, и приходил в гости к Нестору, как друг. И как-то появился у Нестора в доме и захотел меня увидеть, кто я. Сария прибежала к нам и сказала: «Диленька, быстро одевайся прилично и приходи, у нас очень большой гость». Сказала, что он хочет меня увидеть, потому что к нему попало письмо моего отца, в котором тот жалуется на Сарию – якобы она обманом выдала его несовершеннолетнюю единственную дочь за своего брата Гамида Джих-оглы. Сария просила меня сказать, что мне уже семнадцать и в дом Лакоба я вошла по собственной воле.

Я уже была напряжена, потому что я о нем столько слышала, перепуганная, быстро поднялась. Между Нестором и Сарией посадили меня. Когда я зашла, не знала, как себя вести, потому что я при Несторе стеснялась разговаривать, молодая еще была. А он мне шепнул по-абхазски: «Подойди и поздоровайся по абхазскому обычаю». Но абхазский обычай, знаете, гостя обнимают, целуют. И я перепуганная подошла, только я не смогла его в щеку, я пиджак поцеловала и уже меня дрожь пронзила, а он меня крепко обнял.

Сария видела мое замешательство, быстро говорит: «Иди, садись с нами». А я при Несторе рядом никогда не сидела. Ну, 16 лет, сами знаете. Выпили за Сталина, стоя все. Это у Нестора было обязательно. Первый бокал за Сталина. Второй тост Берия поднял и сказал: «За двух красивых женщин, Сария и Адиле». Я совсем растерялась. Покушали немножко, Берия отодвинул свой стул и глазами впился в меня, насквозь. Я такой страх испытала! Даже когда вспоминаю – дрожь берет меня. «Сколько Вам лет?». Я говорю: «17». «17?», так он удивленно на меня посмотрел. «Почему Ваш отец написал письмо?». «Потому что я была молодая очень. Он не хотел, чтоб я так рано вышла замуж». А он губу выпятил и прямо кушает меня. Сверлит глазами, что он хотел, не знаю. Страх такой навел. Сария видит, что я не могу собой овладеть, она завела патефон, лезгинку и шепнула мне на ухо: «Танцуй, и держи себя свободно». А я рада была вскочить, что угодно, только бы не смотреть на его глаза страшные. И я танцую, и уже устала, а патефон продолжает, а он хлопает в ладоши. «Молодец, – говорит, – как танцует хорошо!»

В это время открывается дверь, появляется мой муж. Он узнал, что я у Сарии, там Берия. А он его же знал хорошо. Он зашел, поздоровался вежливо со всеми, а потом сказал: «Дили, ты забыла, нас ждут в гостях». Обманул. Я сейчас же выскочила, рада была, куда угодно, только бы не видеть его. Пошли домой, он мне сказал: «Я тебя прошу, когда этот человек приезжает – не показывайся».

Больше я его не видела. Только слышала, что он после Сухума поехал в Гагры, и тихо ехал, все поглядывал и увидел одну красивую девушку. А эта девушка, между прочим, родственница теперешнего нашего президента Багапша. Она очень красивая. Она знала, о нем слышала. Бедная, спряталась в мандариновые кусты и потом рассказывала: «Я так перепугалась, когда он на меня посмотрел». Вот какой человек был, понимаете? И морально, и физически, наглый, грязный человек, но он чувствовал, что он со Сталиным сблизился.

Сталин не считал «бабничество» сколько-нибудь существенным пороком. Не осуждал он и потребление алкогольных напитков. Пьянство и разврат, с его точки зрения, были пороки не смертельные, а слабости подчиненных позволяли лучше ими управлять и держать в узде.