Текст книги "Лаврентий Берия. Кровавый прагматик"

Советы без коммунистов

В новом коллективном руководстве страной Берия абсолютный лидер. Но он считает, что не может занять место Сталина. В стране, победившей фашизм, сильны настроения русского национализма, еще один грузин на троне вызовет ропот. На главную должность председателя правительства Берия выдвигает своего приятеля и союзника Маленкова, у которого два бесценных качества – он русский и совершенно лишен политической воли. Берия рассчитывал управлять страной, даже если формально Маленков числился бы первым человеком в государстве.

9 марта 1953 года – похороны Сталина, на трибуне Мавзолея коллективное руководство, три речи. Первая Маленкова, вторая Берии, третья Молотова. Стране и миру становится понятно: Берия – человек номер два в Кремле. Но тем, кто находился на трибуне мавзолея, ясно и другое. Берия не просто второй, это второй, который мнит себя первым. Скоро он будет засыпать своих товарищей по президиуму смелыми записками, проводить реформы и рассылать членам ЦК материалы, компрометирующие Сталина.

Вот как вспоминал похороны Сталина Константин Симонов:

Берия, грузно распирающий широкими плечами стоя-щих с ним рядом, в пальто, закутанный в какой-то шарф, закрывающий подбородок, в шляпе, надвинутой по самое пенсне, шляпа широкополая, вид мрачно-целеустремленный, не похож ни на кого другого из стоящих на Мавзолее. Больше всего похож на главаря какой-нибудь тайной мафии из не существовавших тогда, появившихся намного позже кинокартин… Чем инициативнее он вел себя, чем больше выдвигал предложений, чем больше спекулировал на общем нежелании возникновения внутренних конфликтов, тем успешнее он добивался того, что укрепляло его позиции и расширяло его возможности захвата власти, к которому он готовился…

Берия становится первым заместителем главы правительства Маленкова и министром внутренних дел (Министерство государственной безопасности было упразднено). Однако инициативы Берии очень скоро выходят за рамки МВД.

Лаврентий Берия не был теоретиком. Его идеология проявляла себя в действиях. И нам кажется, что направление этих действий выработалось еще в Баку. Лаврентию Павловичу даже со времен пылкой юности были абсолютно не интересны идеологические химеры. Он с одинаковой эффективностью мог служить конторе Нобеля, меньшевистскому Бакинскому совету, азербайджанской контрразведке или большевистской ЧК. Вся его работа в Грузии очень конкретна. Грузинские большевики не зря чувствовали в нем беспартийного и беспринципного прагматика. И его борьба с ними действительно в некотором смысле была классовой борьбой. По тогдашней терминологии, он был скорее «спец», попутчик. Конечно, он вынужден был маскироваться, изображать из себя твердокаменного большевика в общении со своими покровителями.

Берии повезло именно потому, что Сталину были нужны именно такие люди – управляемые, но эффективные «менеджеры», которые в то же время не лезли в теорию. Потому что теоретик в ВКП(б) на самом деле мог быть только один – сам Иосиф Виссарионович. И когда Сталин по всей стране, а Берия в Грузии, с удовольствием уничтожали старых коммунистов, они шли в одном направлении, но с разной мотивацией. Сталину не нужны были конкуренты, умники, интеллектуалы, постоянно ему противоречащие. А Берия считал идеологов абсолютно бессмысленной частью правящей системы. Не случайно главным составителем его речей был сын царского жандарма, «белый» по духу Всеволод Меркулов. Полагаем, что Шалву Церетели или Богдана Кобулова тоже нельзя назвать убежденными коммунистами. Уже в Грузии, а потом в Москве Лаврентий Берия делает ставку на специалистов.

На допросе от 13 июля 1953 года сын Берии Сергей рассказал о высказывании отца, которое прекрасно характеризует его мировоззрение:

В конце 1952 года, по возвращении из командировки, я в числе других работников был в кабинете у Берии Л. П. в Кремле. Во время обсуждения одного из вопросов стала обсуждаться одна кандидатура, и в процессе обсуждения кто-то сказал, что этот человек (чья кандидатура обсуждалась) работает не за страх, а за совесть. Берия Л. П. серьезно заметил, что «нет людей, работающих за совесть, все работают только за страх». Меня это высказывание Берии Л. П. настолько поразило, что я на том же совещании сказал ему: «Как же так, ведь советские люди работают из-за убеждений, из-за совести». На это Берия Л. П. мне сказал, что я не знаю жизни.

На самом деле, система стимулирования в бериевских учреждениях от каторжных зон ГУЛага до привилегированных закрытых городов Атомного проекта была куда более сложной. С одной стороны, шаг в сторону, побег – конвой стреляет без предупреждения, с другой – высокая производительность труда, особая квалификация влечет увеличение пайка, улучшение условий содержания, а иногда гарантирует огромные зарплаты и сталинские премии. В любом случае, Берия не верил в силу партийной накачки. В лагерях, шарашках, в Сухуми и Сарове партийная работа, как мы знаем, не велась.

Можно предполагать, что эволюция советской системы при Берии шла бы в сторону ограничения роли коммунистической партии за счет передачи полномочий хозяйственным органам. Такая тенденция была перед смертью и у Сталина. Еще на XIX съезде он ликвидировал в партии единоначалие. Должность Генерального секретаря была упразднена, а секретарей ЦК стало десять человек, без всякого председателя, формального руководителя. Правда, Никиту Хрущева освободили от должности первого секретаря Московского обкома, он стал членом Политбюро, работавшим только в секретариате. То есть он был очевидным, но неформальным лидером партии. Сталин руководил страной, будучи главой правительства, как в свое время Ленин. И после смерти вождя глава правительства рассматривался всеми фактическим главой страны.

Взгляды Лаврентия Берии на партию ярче всего проявились в его репликах во время беседы руководителей СССР с Матиашем Ракоши и другими венгерскими коммунистами. Берия поносил венгров за неэффективную хозяйственную политику, развитие тяжелой промышленности в ущерб легкой и сельскому хозяйству и требовал, чтобы венгерская компартия не лезла в экономику, а сосредоточилась на своей главной задаче – пропаганде.

Вот что отмечал в докладной записке управляющий Советом Министров Михаил Помазнев:

Берия нетерпимо относился к партийным и общественным органам, работникам и мероприятиям. Он культивировал неуважение к аппарату ЦК, участие в общественных мероприятиях считал безделием. Когда приходилось присутствовать на парткоме, на собрании или заседании и в это время был звонок от Берии, всегда был скандал. Он много раз говорил, что это могут допускать лишь бездельники.

Антипартийные настроения Лаврентия Павловича не могли быть незамеченными его товарищами по Президиуму ЦК. На июльском пленуме 1953 года они незаслуженно обвиняли Берию во многих грехах, но суть его мировоззрения чувствовали верно.

Никита Хрущев:

Он исключает руководящую роль партии, сводит ее роль на первых порах к кадрам, а по существу партию сводит на положение пропаганды. Он вносил сознание, что роль партии отошла на второй план, а когда он укрепится, тогда совсем ее уничтожит.

Вячеслав Молотов:

Он держал курс от социализма на капитализм. Берия – классовый враг. Какие силы могли поддержать вонючего клопа Берию? Этот человек дышит не нашим духом, он чужой в нашей партии, он другого корня, он чужой человек.

Каким бы стал СССР, будь Берия единоличным руководителем? Это видно по шагам, которые были предприняты им в короткий период весны – начала лета 1953 года.

Карательным органам запрещалось применять пытки. Началась реабилитация политических осужденных или находящихся под следствием по наиболее одиозным делам. На свободе оказались подсудимые по «авиационному делу», по «делу врачей», по «мегрельскому делу». Были реабилитированы маршал артиллерии Н. Яковлев и другие осужденные по «делу артиллеристов». Посмертно реабилитировали Михаила Кагановича, брата Лазаря. Вышла из тюрьмы жена Молотова Полина Жемчужина. Шло расследование убийства Соломона Михоэлса. Надо заметить, что ни один из реабилитированных не был жертвой самого Берии. Можно полагать, что процесс реабилитации продолжался бы и дальше в том направлении, которое позже было подхвачено Хрущевым на знаменитом ХХ съезде.

Берия многое сделал для смягчения полицейского режима в стране. В записке от 13 мая 1953 года он пишет:

Если взглянуть на карту СССР, то можно видеть, что вся страна пестрит режимными городами и различными запретными зонами, где запрещено проживать гражданам, имеющим судимость и отбывшим наказание. При существующем положении граждане, отбывшие наказание в местах заключения и ссылки и искупившие тем самым свою вину перед обществом, продолжают испытывать лишения и обречены на мытарства.

Берия предлагал резко уменьшить ограничения для отбывших наказание. 20 мая 1953 года представленный Лаврентием Берией проект был оформлен решением Совета Министров СССР.

Берия, как многолетний глава ГУЛага, хорошо знает, что два с половиной миллиона заключенных работают в убыток стране и создают угрозу бунта. Он руководил ГУЛагом и Атомным проектом и понимает разницу между рабским и свободным трудом. Лагеря предлагается вывести из системы Министерства внутренних дел и передать в Министерство юстиции. По предложению Лаврентия Павловича провели знаменитую «бериевскую» амнистию. Под амнистию попали осужденные на срок до 5 лет, отбывавшие срок за должностные и хозяйственные преступления, женщины, имеющие детей до десяти лет, беременные, несовершеннолетние, пожилые и больные, страдающие неизлечимым недугом. На свободу выходят 1 241 000 человек. Большей части заключенных срок отбытия наказания сократили вдвое. Пересмотрен Уголовный кодекс в сторону смягчения наказаний за хозяйственные и должностные преступления. По этим статьям уголовная ответственность заменялась на административную.

Думается, Лаврентий Берия руководствовался не «милостью к падшим», а чисто прагматическими соображениями. Он хорошо знал, что лагерная система в экономическом отношении себя не оправдывает. Те массы людей, которые сидели за прогулы, опоздания на работу, за сбор колосков, не представляли общественной опасности. Разворот на либерализацию уголовного законодательства будет продолжен и после низвержения Берии.

По инициативе Лаврентия Павловича были закрыты наиболее одиозные сталинские хозяйственные проекты, рассчитанные на дармовой труд миллионов заключенных. Отменено строительство Главного Туркменского канала, канала Волга – Урал, Волго-Балта, ГЭС на Дону; железных дорог Салехард – Игарка и более мелких, тоннеля между Приморьем и Сахалином, ряда автомобильных дорог и промышленных предприятий. На всем этом удалось сэкономить 49 миллиардов рублей. Немалая сумма для страны, которая залечивает раны после войны. Из МВД исключили строительные главки, в том числе такие гиганты, как «Дальстрой», «Спецстрой» и «Гидропроект».

Эта установка на экономию бюджетных средств тоже будет поначалу продолжена Никитой Хрущевым – сокращение армии, отказ от линкоров, замена заключенных «комсомольцами-добровольцами».

Гораздо более радикальными были предложения в сфере национальной и внешней политики. Берия знает, что на Западной Украине и в Прибалтике идет настоящая гражданская война. В Литве репрессирован каждый десятый, но сопротивление продолжается. Берия критикует политику русификации и предлагает опираться на национальные кадры.

У Лаврентия Берии опыт руководства крупной республиканской партийной организацией. Сначала он руководил всем Закавказьем, а потом Грузией. В Грузии, например, он не организовывал большой индустриализации, а опирался на быстрые реки, которые приносили энергию, на марганец, на уголь. А главные силы потратил на сельское хозяйство. И он знал, что каждый разумный республиканский руководитель на своем месте, опираясь на свои национальные кадры, решит народно-хозяйственные задачи республики намного лучше, чем человек из Москвы.

Он поручает республиканским органам внутренних дел собрать информацию о национальном составе и кадровой политике в Западной Украине, Белоруссии и Прибалтике. Вот что выяснилось, например, в Литве:

В аппарате ЦК КП Литвы из 15 заведующих отделами всего 7 литовцев; в Каунасском обкоме партии из 11 заведующих отделами и секторами – 2 литовца; в Каунасском горкоме партии из 8 заведующих отделами – 1 литовец; в Вильнюсском обкоме партии из 16 заведующих отделами и секторами – 3 литовца; в Шауляйском обкоме партии из 8 заведующих отделами литовцев всего 2 человека. По Министерству совхозов Литовской ССР из 92 директоров совхозов литовцев только 27 чел.; по Министерству сельского хозяйства из 132 директоров МТС – 53 литовца и из 117 начальников политотделов МТС – 68 литовцев. В партийных органах республики, как правило, вторыми секретарями партийных комитетов состоят русские работники. Естественно, что при таком положении литовские товарищи не чувствуют в полной мере возложенной на них ответственности. Делопроизводство как в республиканских, так в районных партийных органах Литовской ССР, как правило, ведется на русском языке.

Инспектировать Литву Берия послал генерал-лейтенанта госбезопасности Николая Сазыкина. Как жаловался первый секретарь компартии Литвы А. Ю. Снечкус, «этот Сазыкин был в Литве два раза, но в ЦК не зашел и ЦК не знал даже, что он был в Литве. Был инкогнито».

По итогам поездок Берия вызвал к себе руководителей МВД республики. Заместитель министра внутренних дел Мартавичюс вспоминал:

Берия обругал нас самой низкопробной бранью. Обрушился руганью с угрозами. Приказал переделать записку о положении дел в Литве, раздув состояние действующего националистического подполья.

В мае 1953 года МВД удалось арестовать командующего литовским подпольем Йонаса Жемайтиса, которого доставили в Москву, где с ним разговаривал сам Лаврентий Павлович, безуспешно предлагая найти компромисс (подобный план Берия вынашивал и по отношению к Украине). По инициативе Берии были приняты постановления Президиума ЦК КПСС «О положении в Литовской ССР» и «О политическом и хозяйственном состоянии западных областей Украинской ССР».

За Украину Берия взялся особенно серьезно. Туда были отправлены генерал-лейтенант Павел Мешик, бывший заместитель начальника Первого главного управления при Совете Министров (Атомного проекта), который стал министром внутренних дел Украины. Сам он коренной украинец, родился в Конотопе и отлично владел украинским языком. Его первым заместителем стал давний бериевец генерал-лейтенант госбезопасности Соломон Мильштейн.

Новые руководители произвели тотальную чистку чекистских кадров Украины, прежде всего в западных областях. Мешик ошеломил руководство республики, выступив на пленуме ЦК по-украински. Он дерзко посоветовал первому секретарю ЦК КПУ Мельникову учить украинский язык. Еще он рекомендовал партийным работникам слушать западные радиостанции: «Слушать „Голос Америки“ и Би-Би-Си – отнюдь не криминал, я и сам их слушаю». Или поражал партчиновников, заявляя: «…С удовольствием изучаю „Историю Украины“ Грушевского».

Кстати, прекратить глушить «вражеские голоса» предлагал и сам Берия. По словам первого секретаря Литовской ССР Снечкуса, «он, видите ли, готовит предложения прекратить вообще эту забивку, которая теперь существует».

Кроме того, Мешик потребовал от секретаря Киевского обкома П. Е. Шелеста возвратить «одолженный» для охоты катер пожарного надзора. Не дал первому секретарю Львовского обкома КПУ З. Т. Сердюку забрать себе дом из ведомственного детсада МВД, поставив вокруг свою охрану.

Большинство партийных чиновников Украины были хрущевскими людьми, и они жаловались Никите Сергеевичу, что Мешик заменяет партийные органы областными управлениями МВД. Позже именно действия бериевцев на Украине станут одними из основных обвинений Лаврентия Павловича в попытке захвата власти.

Но главное, что сделали Мешик и Мильштейн по указанию Берии – начали менять методы борьбы с бандеровским подпольем. От массовых высылок, арестов и военных операций МВД переходит к чисто чекистским методам: агентурной работе, радиоиграм, перевербовке лидеров УПА, созданию собственных центров руководства повстанческим движением. Предпринимались активные попытки переговоров с лидерами подполья с целью найти приемлемый компромисс для замирения Западной Украины. Начались тайные переговоры с главой униатской церкви И. Слипым по нормализации отношений с Ватиканом и легализации Греко-католической церкви на Западной Украине. По приказу Л. Берии в Москву привезли руководителя разведки УПА Василия Охримовича, через которого чекисты пытались выйти на националистическое подполье, чтобы убедить в нецелесообразности дальнейшей борьбы. С этой самой целью в тогдашнюю столицу СССР из сибирской ссылки привезли сестер Степана Бандеры, из Владимирской тюрьмы – президента Верховного Украинского совета освобождения Кирилла Осьмака.

Суть бериевских предложений сводится к тому, чтобы на этих территориях, где действовали партизаны-националисты, а карательные органы проводили массовые аресты и высылки, создать альтернативу для национально ориентированных молодых людей. Они, как это случилось в Грузии, должны иметь возможность карьерного роста и получения образования. Следует добиться того, чтобы высшие партийные и государственные должности занимали уроженцы самих республик, чтобы делопроизводство велось на коренном языке и чтобы все чиновники этот язык знали. Следовало провести «коренизацию» правоохранительных органов. Берия даже предложил в каждой республике ввести свои ордена. При этом необходима ротация кадров на союзном уровне, чтобы национальные кадры ощущали СССР своей страной, дающей огромные возможности продвижения по службе.

Предложения Берии в области национальной политики в большинстве своем так и не были осуществлены. За первыми секретарями республиканских компартий, а они, как правило, принадлежали к «коренной нации», внимательно наблюдали вторые секретари, присланные из Москвы. Ротация кадров постепенно становилась все менее интенсивной. Национальные языки выдавливались на периферию, делопроизводство велось преимущественно на русском языке. Неясно, смогли бы бериевские начинания спасти Советский Союз от развала. Очевидно другое: подмеченные им недостатки этому развалу способствовали. Местный национализм питался засильем русского языка. Национальные партийные кадры приобретали характер кланов и воспринимали Москву как назойливого и ненужного контролера.

Но кое-что из инициатив Берии было использовано последующими руководителями страны. В прибалтийских республиках был введен гораздо более мягкий идеологический режим, чем в СССР в целом. Сохраняя мечту о былой независимости, прибалты вполне вписались в советскую систему. Так, по количеству коммунистов на душу населения среди всех народов Советского Союза на первом месте были эстонцы. Республики Прибалтики, наряду с Грузией, всегда были наиболее зажиточными, лидировали по количеству автомобилей, сложной бытовой техники на душу населения. К середине 1950-х годов подполье на Западной Украине и в Прибалтике перестало существовать. Более мягкая постсталинская практика оказалась эффективнее, чем террор.

Лаврентий Берия предлагал увеличить самостоятельность не только республиканских компартий, но и руководства социалистических стран. Со сталинского времени там существовала практика «советников» – людей из СССР, надзиравших за работой министерств и отраслевых отделов ЦК. Это вызывало раздражение не только населения, но и местной номенклатуры. Партийные работники старались следовать всем извивам идеологической и экономической политики СССР. Как мы помним, Берия разругал венгерских коммунистов за чрезмерную индустриализацию.

Лаврентий Павлович единственный в Политбюро видел ядерные испытания. Он понимает, что сталинская внешняя политика неизбежно ведет к атомной катастрофе. Берия добивается переговоров о перемирии в Корейской войне, выступает за объединение Западной и Восточной Германии.

В последние годы жизни Сталина отношения СССР с Югославией находились на грани войны. Советскому разведчику Иосифу Григулевичу было поручено подготовить убийство Тито. Новое коллективное руководство единодушно хотело снять напряжение в отношениях с Югославией. Но Берия, опережая события, в тайне от других членов Президиума, составил письмо своему югославскому коллеге Ранковичу. Это послание изымут после ареста Берии и обыска в его кабинете. Его зачитает Георгий Маленков на июльском пленуме:

Пользуюсь случаем, чтобы передать Вам, товарищ Ранкович, большой привет от товарища Берии, который хорошо помнит Вас. Товарищ Берия поручил мне сообщить лично Вам строго конфиденциально, что он и его друзья стоят за необходимость коренного пересмотра и улучшения взаимоотношений обеих стран.

В связи с этим товарищ Берия просил Вас лично информировать об этом товарища Тито, и если Вы и товарищ Тито разделяете эту точку зрения, то было бы целесообразно организовать конфиденциальную встречу особо на то уполномоченных лиц. Встречу можно было бы провести в Москве, но если вы считаете это почему-либо неприемлемым, то и в Белграде.

Товарищ Берия выразил уверенность в том, что об этом разговоре, кроме Вас и товарища Тито, никому не станет известно.

По поводу этого письма Молотов на пленуме сказал:

Мы хотим нормализации отношений и мы письменно сформулировали в ЦК, как мы относимся к Югославии в настоящее время. Ясно, что если в лоб не удалось, мы решили взять другим. Надо установить с Югославией такие же отношения, как и с другими буржуазными государствами: послы, обмен телеграммами, деловые встречи и прочее…

А это что такое? Пользуюсь случаем, чтобы передать Вам, товарищ Ранкович, большой привет от товарища Берия, информировать товарища Тито и т. д. Первое, что мы должны для себя сказать: Берия – агент, классовый враг.

Конечно, позиция Молотова противоречила точке зрения и других членов Президиума, прежде всего Хрущева. Он считал Тито товарищем и много раз будет встречаться с руководителем Югославии.

До строительства Берлинской стены из Восточной Германии в Западную шел постоянный поток перебежчиков. По словам Вячеслава Молотова, «из Восточной Германии за два с четвертью года бежало полмиллиона человек». Недовольство населения, грозившее вылиться в восстание, было настолько очевидно, что советское руководство вызвало к себе вождей ГДР Вальтера Ульбрихта и Вильгельма Пика и приказало им умерить темпы индустриализации и коллективизации. Лаврентий Павлович лично неоднократно бывал в Германии, как мы уже писали, там располагался «Висмут» – крупнейшее предприятие по добыче урана для советской атомной программы, и знал положение дел лучше остальных членов коллективного руководства.

Предложения Берии по Германии были куда более радикальные, чем у его товарищей по Президиуму ЦК. Он хотел объединить Германию, вывести оттуда и западные войска, и советские. И создать нейтральное буферное дружественное государство вроде Финляндии и Австрии. Если бы план Берии был принят, это резко снизило бы напряжение в отношениях с Западом, и все те плоды сотрудничества с Германией, которые СССР стал получать с 1970-х годов, появились бы раньше. Не надо было бы строить Берлинскую стену и держать в ГДР Западную группу войск.

Интересно, что столь радикальная идея, возможно, впервые возникла даже не у Берии, а у Сталина. Осведомленный руководитель разведки Павел Судоплатов в своей книге писал:

В 1951 году Сталин предложил идею создания единой Германии с учетом интересов Советского Союза. Игнатьев еще до смерти Сталина утвердил специальный зондажный вопросник наших спецслужб за рубежом по этой проблеме. Перед самым Первомаем 1953 года Берия поручил мне подготовить секретные разведывательные мероприятия для зондирования возможности воссоединения Германии. Он сказал мне, что нейтральная объединенная Германия с коалиционным правительством укрепит наше положение в мире… Это означало бы уступки с нашей стороны, но проблема могла быть решена путем выплаты нам компенсации. Берия предупредил меня, что этот план является сверхсекретным, и аппарат Молотова, как и все Министерство иностранных дел, подключится к делу лишь на втором этапе, когда начнутся переговоры. Но Берия сказал: нам вообще не нужна постоянно нестабильная социалистическая Германия, существование которой целиком зависит от поддержки Советского Союза.

Молотов резко возражал, и вскоре была создана комиссия в составе Берии, Маленкова и Молотова для выработки политической линии по германскому вопросу. Комиссия должна была подготовить условия соглашения объединения Германии с учетом продления на 10 лет срока выплаты репараций в виде оборудования для восстановления промышленности и строительства автомобильных и железных дорог в СССР, что позволило бы нам решить транспортные проблемы и в случае войны быстро перебрасывать войска в Европу. Репарации составляли примерно 10 миллиардов долларов.

Существует мнение, что начинание Берии спровоцировало восстание в Берлине 17 июня 1953 года и что якобы Лаврентий Павлович был послан в Германию исправлять свои ошибки. Это абсолютно не соответствует действительности. Инициатива Берии была сугубо секретна. Раскол в руководстве ГДР произошел после критики Ульбрихта из Кремля. И наконец, Берия не был во время восстания в Берлине. Разбираться с бунтующими немцами туда послали Богдана Кобулова.

Внешняя политика – прерогатива Молотова, оборона – Булганина, а Берия дает своему аппарату приказ собирать материалы об обороноспособности, в частности очень конкретно: способны ли наши вооруженные силы противостоять американским? Он подыскивает себе в секретариат и в помощники специалистов по сельскому хозяйству. Но ведь есть кому, кроме него, в Президиуме ЦК заниматься сельским хозяйством…

Берия задумывает не одну радикальную реформу. За короткие сроки он начинает колоссальную перестройку на много лет вперед. Берия гораздо решительнее Хрущева и Горбачева. Он верит не в партийные догмы, а в здравый смысл, действует, как всегда, рационально и не замечает, что рушит основы сталинской системы. Он больше технократ, чем политик, и не понимает, что своими действиями подписывает себе смертный приговор. Что товарищи по Президиуму, испугавшись, кстати небезосновательно, за свою власть и власть партии, его остановят.

Невероятная активность Берии пугает его соратников по коллективному руководству. Они не хотят быть пешками в чужой игре. Более того, Берия откровенно хамит, поучает своих коллег, часто даже в присутствии подчиненных. Свидетелем таких разговоров стал Павел Судоплатов. Он вспоминал:

В апреле 1953 года в поведении Берии я стал замечать некоторые перемены: разговаривая по телефону в моем присутствии (а иногда и еще нескольких старших офицеров госбезопасности) с Маленковым, Булганиным и Хрущевым, он открыто критиковал членов Президиума ЦК партии, обращался к ним фамильярно, на «ты». Однажды, зайдя в кабинет к Берии, я услышал, как он спорит по телефону с Хрущевым: послушай, ты сам просил меня найти способ ликвидировать Бандеру, а сейчас ваш ЦК препятствует назначению в МВД компетентных работников, профессионалов по борьбе с национализмом. Развязный тон Берии в общении с Хрущевым озадачивал меня: ведь раньше он никогда не позволял себе такую вольность, когда рядом были его подчиненные.

Берия устраивает публичные выволочки министрам и секретарям парторганизаций, над которыми формально не имеет власти. Ведет себя как глава государства. Решительно все, выступавшие на июльском пленуме 1953 года, жаловались на хамство Лаврентия Павловича.

Климент Ворошилов:

Берия при жизни товарища Сталина был нахален, груб, высокомерен, нагл, стремился всюду и везде показать свое превосходство перед другими, не считался с человеческим самолюбием и достоинством. Товарищ Зверев (министр финансов. – Авт.) на меня смотрит и думает: правду я говорю. Сколько он ему говорил всяких мерзостей, гадостей. Нет ни одного товарища из тех, которые здесь присутствуют, из членов правительства, будет ли это бывший министр или теперешний, которому бы Берия не наговорил самых дерзких, самых наглых и ничем не вызываемых со стороны этого товарища гадостей, оскорблений, указывал бог знает на какие мерзости, ни с чем несообразные. Только бы обидеть, унизить человека.

Министр транспортного машиностроения Вячеслав Малышев:

Нам было больно, я прямо скажу, зачастую было обидно и больно видеть, как Берия грубо обрывал, третировал не только нас, министров, – мы уже с этим делом смирились, – а руководящих деятелей нашей партии и правительства. Было просто обидно, например, за товарища Ворошилова. Я помню, как Климент Ефремович докладывал по уставу Объединенного добровольного общества. Берия грубо обрывает, оскорбляет. Ну, просто сидишь, и всего тебя скребет.

Управляющий Советом Министров Михаил Помазнев приводил такие детали:

Было сказано: «если будет лезть к моему аппарату, руки отрубим». В грубой резкой форме заявил, что выгоним, и никто не поможет.

Заместитель Берии по Атомному проекту Авраамий Завенягин:

С самого начала бросалось в глаза главное качество Берии – это презрение к людям. Он презирал весь советский народ, презирал партию, презирал руководителей партии. И в этом презрении оказался слепцом, он считал за простаков членов Президиума ЦК, которых он может в любой момент взять в кулак и изолировать. А оказался сам простаком, слепым бараном…

Для Берии не было ничего святого. Каждый работник имел у него эпитет, которых у него был запас. Он не мог назвать, что называется, ни одного человека, которого бы уважал. Много раз приходил на память знаменитый Собакевич, у которого во всем городе не оказалось ни одного порядочного человека, был один порядочный человек – прокурор, да и тот свинья. Так и у Берии – не было людей, которые заслужили бы уважение, к которым он сам мог бы относиться по-человечески.

Министр черной металлургии Иван Тевосян:

Берия пытался держать министров в страхе божием. Бесконечные окрики, угрозы снять с работы, объявить выговор, отдать под суд – вот набор слов в его выступлениях в адрес министров.

Министр нефтяной промышленности Николай Байбаков:

Зная Берию по совместной работе более 10 лет, я не помню случая, чтобы какой-нибудь разговор по телефону или при личной встрече проходил в спокойных тонах. Как правило, он любил выражаться нецензурными словами, оскорблял словами вроде таких: «переломаю ноги», «переломаю ребра», «посажу в тюрьму», «пойдешь в лагерь», «свалю с вышки, на которую ты забрался» и так далее.

Такими запомнили министры методы работы «лучшего менеджера ХХ века».