Текст книги "Лаврентий Берия. Кровавый прагматик"

Мятежи и депортации

Немало кавказцев воспринимали немцев как освободителей, боеспособность национальных частей в составе Красной армии часто была низкой, уровень дезертирства – высоким. «Карачай, Кабардино-Балкария, Чечено-Ингушетия, Дагестан, Северная Осетия – не горские национальности подлежат перерегистрации; горцев не перерегистрировать и не призывать» – такова была инструкция Главного управления формирования и укомплектования войск Красной армии.

В составе вермахта были сформированы специальные части из народов Северного Кавказа и Закавказья. Видимо, в планы Гитлера входило предоставление народам Кавказа некой национальной автономии. Это необычно. Другим народам СССР немцы не доверяли создавать национальные вооруженные формирования под руководством своих собственных офицеров. Весной 1942 года немцами на фронт были направлены два полностью экипированных и обученных грузинских батальона (795-й и 796-й) общей численностью свыше 2000 солдат и офицеров. В ноябре – декабре 1941 года Гитлер отдал распоряжение о формировании Кавказско-магометанского национального легиона, состоящего из азербайджанцев и дагестанцев. Число азербайджанцев в составе войск вермахта доходило до 40 000 человек, 30 декабря 1941 года был подписан приказ о формировании Армянского легиона в составе вермахта.

Наиболее сильные антисоветские настроения традиционно существовали в Чечено-Ингушетии. Кроме стихийных бунтов, вспыхивавших в республике, действовала и повстанческая организация Хасана Исраилова, поэта и журналиста. В январе 1940 года Исраилов организовал восстание против советской власти в Шатойском районе. 28 января 1942 года он создал во Владикавказе «Особую партию кавказских братьев» с целью воссоздания существовавшей в Гражданскую войну Горской республики – «свободной братской Федеративной республики государств братских народов Кавказа по мандату Германской империи».

Другой вождь чеченцев, Майрбек Шерипов, организовал в ноябре 1941 года «Чечено-горскую национал-социалистическую подпольную организацию». В августе 1942 года Шерипов поднял восстание в Итум-Калинском и Шатоевском районах. Немецкий унтер-офицер Реккерт, заброшенный в Чечню во главе диверсионной группы, завербовал до 400 человек и поднял в октябре 1942 года восстание в Веденском и Чеберлоевском районах. Завербовано было и несколько сотрудников правоохранительных органов, в том числе на уровне начальников райотделов.

В Чечне происходило массовое уклонение от мобилизации в Советскую армию. Бросили работу и бежали в горы 80 человек членов ВКП(б), в том числе шестнадцать руководителей райкомов ВКП(б), восемь руководящих работников райисполкомов и четырнадцать председателей колхозов.

В конце августа Берия создает Управление по охране тыла Северной группы войск Кавказского фронта, призванное задерживать уклонявшихся от воинской службы, дезертиров, вести операции по ликвидации антисоветских партизанских отрядов и диверсантов, действовавших на территории Карачаево-Черкесии, Кабардино-Балкарии и Чечено-Ингушетии. 17 648 человек были задержаны, 7488 – убиты. Также арестовали 12 000 нарушителей прифронтового режима и 9406 человек, бежавших с оборонных работ.

После освобождения Кавказа решено было приступить к окончательному решению северокавказского вопроса. И хотя инициатива депортации принадлежала, видимо, Иосифу Сталину, не обошлось и без самостоятельных шагов Берии – признанного специалиста по Кавказу. Он же явился главным исполнителем указов о переселении народов.

К 1943 году у НКВД уже был опыт депортаций. В 1935-м из приграничных районов начали выселять ингерманландцев. В сентябре 1937 года 172 000 корейцев выселены из приграничных районов Дальнего Востока в необжитые целинные районы Средней Азии (в основном Узбекистан и Казахстан). 65 000 поляков отправили в 1939 году из Западной Украины в Казахстан. Наконец, 28 августа 1941 года 367 000 немцев было депортировано из Поволжья.

На Кавказе Берия начал с карачаевцев. 12 октября 1943 года вышел указ Президиума Верховного Совета СССР о выселении карачаевцев из Карачаевской автономной области в Казахскую и Киргизскую Республики «в связи с тем, что в период оккупации многие карачаевцы вели себя предательски, вступали в организованные немцами отряды для борьбы с советской властью, предавали немцам честных советских граждан, сопровождали и показывали дорогу немецким войскам, наступающим через перевалы в Закавказье, а после изгнания оккупантов противодействуют проводимым советской властью мероприятиям, скрывают от органов власти бандитов и заброшенных немцами агентов, оказывая им активную помощь». 2 ноября 1943 года в Казахстан и Киргизию были депортированы 69 267 карачаевцев.

27 декабря 1943 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР о ликвидации Калмыцкой АССР и о выселении калмыков в Алтайский и Красноярский края, Омскую и Новосибирскую области. В операции по выселению калмыцкого населения, получившей кодовое название «Улусы», участвовали 2975 офицеров НКВД, а также 3-й мотострелковый полк НКВД. Руководство за ходом операцией осуществлял начальник УНКВД по Ивановской области генерал-майор Михаил Маркеев. В ходе операции было сформировано 46 эшелонов, которыми было вывезено 93 139 человек.

31 января 1944 года принято постановление ГКО СССР № 5073 об упразднении Чечено-Ингушской АССР и депортации ее населения в Среднюю Азию и Казахстан «за пособничество фашистским захватчикам». Из состава ЧИАССР в Дагестанскую АССР переданы четыре района, в Северо-Осетинскую АССР – один район, на остальной территории образована Грозненская область.

29 января 1944 года Лаврентий Берия утвердил «Инструкцию о порядке проведения выселения чеченцев и ингушей». 20 февраля Берия, вместе с И. А. Серовым, Б. З. Кобуловым и С. С. Мамуловым, прибыл в Грозный и лично руководил операцией, куда под видом «учений в горной местности» была переброшена армия в составе 100 000 человек, включая 18 000 офицеров и до 19 000 оперативных работников НКВД, НКГБ и СМЕРШ. 21 февраля он издал приказ по НКВД о депортации чечено-ингушского населения.

Берия докладывал Сталину:

Было доложено председателю СНК Чечено-Ингушской АССР Молаеву о решении правительства о выселении чеченцев и ингушей и о мотивах, которые легли в основу этого решения.

Молаев после моего сообщения прослезился, но взял себя в руки и обещал выполнить все задания, которые ему будут даны в связи с выселением. Затем в Грозном вместе с ним были намечены и созваны 9 руководящих работников из чеченцев и ингушей, которым и было объявлено о ходе выселения чеченцев и ингушей и причинах выселения. 40 республиканских партийных и советских работников из чеченцев и ингушей нами прикреплены к 24 районам с задачей подобрать из местного актива по каждому населенному пункту 2–3 человека для агитации.

Была проведена беседа с наиболее влиятельными в Чечено-Ингушетии высшими духовными лицами Б. Арсановым, А.-Г. Яндаровым и А. Гайсумовым, они призывались оказать помощь через мулл и других местных авторитетов.

Депортация и отправка эшелонов в пункты назначения началась 23 февраля 1944 года в 2 часа ночи и завершилась 9 марта. Операция стартовала по кодовому слову «Пантера», которое было передано по радио.

В одном из селений были убиты три человека, в том числе восьмилетний мальчик, в другом – «пять женщин-старух», в третьем – «по неуточненным данным», войска НКВД совершили «самочинный расстрел больных и калек до 60 человек». А с селением Хайбах операцию осуществить полностью не удалось, оно было высокогорное, и чекисты не успевали доставить людей к поездам. Поэтому генерал Михаил Гвешиани, который командовал там, приказал согнать людей в скотный двор и поджечь его. Были сожжены заживо 700 человек. Генерал Гвешиани, так же как и остальные участники операции, был награжден боевыми орденами. Лаврентий Берия стал кавалером полководческого ордена Суворова I степени.

Было отправлено 180 эшелонов с 493 269 чеченцами и ингушами. По официальным данным, в ходе операции были убиты 780 человек, арестовано 2016 «антисоветского элемента», изъято более 20 000 единиц огнестрельного оружия, в том числе 4868 винтовок, 479 пулеметов и автоматов. Скрыться в горах сумели 6544 человека.

24 февраля 1944 года Берия предложил Сталину выселить балкарцев, а 26 февраля он издал приказ по НКВД «О мероприятиях по выселению из Кабардино-Балкарской АССР балкарского населения». За день до этого Берия, Серов и Кобулов провели встречу с секретарем Кабардино-Балкарского обкома партии Зубером Кумеховым. Ему сообщили о намерении выселить балкарцев, а их земли передать Грузии, чтобы та могла иметь оборонительный рубеж на северных склонах Большого Кавказа. 5 марта вышло постановление ГКО о выселении из КБ АССР, а 8–9 марта началась операция. 11 марта Берия доложил Сталину, что «балкарцев выселено 37 103 человека».

Берия являлся инициатором депортации крымских татар. 10 мая 1944 года Лаврентий обратился с письменным предложением об этом к Сталину. Поводом стали «предательские действия крымских татар против советского народа». 29 мая 1944-го Берия написал И. В. Сталину письмо о целесообразности депортации болгар, греков и армян из Крыма.

24 июля 1944 года Берия рапортовал Сталину о необходимости очищения территории Грузии:

НКВД СССР считает целесообразным переселить из Ахалцихского, Ахалкалакского, Адигенского, Аспиндзского, Богдановского районов, некоторых сельсоветов Аджарской АССР – 16 700 хозяйств турок, курдов, хемшинов. На протяжении ряда лет значительная часть этого населения, связанная с жителями приграничных районов Турции родственными связями, отношениями, проявляет эмиграционные настроения, занимается контрабандой и служит для турецких разведывательных органов источником вербовки шпионских элементов и насаждения бандитских групп… Мероприятия согласованы с ЦК КП(б) Грузии и СНК Грузинской ССР.

Депортацией, по приказу Берии, руководили А. Кобулов и грузинские наркомы госбезопасности Рапава и внутренних дел Каранадзе, а для ее осуществления выделялось всего лишь 4000 оперативных сотрудников НКВД.

Депортация народов была мерой не только жестокой, но и не вполне логичной. Конечно, среди горцев, крымских татар и калмыков существовало определенное число коллаборационистов. Но выселяли всех поголовно, включая женщин, стариков и детей. При этом коренные народы союзных республик выселяли очень выборочно. Пострадали и народы, которые вовсе не были оккупированы и не могли совершить предательства. В чем провинились, например, проживавшие в Грузии турки-месхитинцы или понтийские греки и курды? Думается, что во всяком случае на Кавказе личная роль Берии в решении судеб народов была очень велика. Возможно, здесь не обошлось без грузинского национализма. В любом случае из Грузии выселяли и азербайджанцев, дискриминировали абхазов и южноосетинцев. Вероятно, этим Лаврентий Павлович старался повысить свою популярность среди населения и руководства Грузинской ССР.

Польша

Летом 1944 года Советская армия вошла в соприкосновение с многочисленными сражавшимися с немцами и украинскими националистами отрядами польской армии Крайовой. Сталин всегда был подозрителен по отношению к полякам. Поэтому Лаврентий Берия внимательнейшим образом следил за отрядами польских партизан и почти ежедневно рапортовал Сталину. 29 июня 1944 года Берия посылает вождю список «польских банд», действующих в Западной Белоруссии.

Эти банды, – писал он, – живут по законам довоенной Польши и поддерживают постоянные отношения с военными кругами правительства Польши в изгнании, размещающегося в Лондоне. У поляков в Западной Белоруссии под ружьем от 10 до 20 тысяч человек.

Берия считает, что относиться к ним надо с подозрением, как к возможным врагам. Министр внутренних дел сообщает также, что «банды» собираются предпринять решительное наступление против немцев. Это было совершенной правдой. Польские повстанцы готовились к операции «Буря» – серии восстаний в городах, целью которых было их освобождение еще до прихода Красной армии.

Наряду с Варшавским планировались, в частности, восстания в Вильнюсе и Львове. Лаврентий Павлович был прав и в том отношении, что координация деятельности отдельных отрядов шла из Лондона и что отдельные части армии Крайовой, часто изолированные в лесах, тем не менее ощущали себя частью Войска Польского. Они не оставляли надежды на то, что после окончания войны Польша вернется к границам 1939 года.

Если в этой части сообщение Берии соответствует реальности, то дальнейшее является во многом ложью, соответствующей ожиданиям Сталина. Лаврентий пишет, что армия Крайова – это буржуазно-дворянская сила, поддерживающая тесную связь с нацистами, что поляки убивают советских партизан и коммунистов. Особенно большие подозрения вызывает у Берии командующий армией Крайовой в Восточной Польше полковник Александр Кржижановский, известный под кличкой Волк. Этот командир, по словам Берии, прибыл на территорию Белоруссии из Варшавы и вступил в контакт с командованием 3-го Белорусского фронта генерала Черняховского, предлагая операцию по совместному освобождению Вильнюса. Лаврентий считает, что эти планы следует отвергнуть: поляки все еще считают, что Вильнюс это их город и тем самым дезориентируют его население, создают впечатление, что город освободил от немцев не Советский Союз, а Польша.

Надо сказать, что в определенном отношении Берия был прав. Понятно, что польские партизаны не испытывали к Красной армии никакой особой любви и действовали на территории, откуда с 1939 по 1941 год были высланы под руководством Берии около полумиллиона поляков. Те, кто остался, слышали о Катынском расстреле. Большинство считали Вильнюс польским городом Вильно. Они грабили немецкие военные склады при отступлении вермахта, добывая себе оружие, чтобы в момент между уходом немцев и приходом Красной армии атаковать и взять под свой контроль максимум территорий.

Конечно, неправильно было представлять польских повстанцев союзниками или агентами немцев, как это делал Берия. Полковник Волк партизанил против немцев с 1939 года. Никто из польских офицеров не получал от вышестоящего начальства приказов вступать в военное столкновение с Красной армией. Но Берию и советское командование выводила из себя идея братства по оружию с какими-то малопонятными «белополяками».

Командующий 1-м Белорусским фронтом Константин Рокоссовский в июле 1944 года докладывал с изумлением о встрече с польским «партизаном» (кавычки Рокоссовского), который претендовал на то, чтобы они беседовали на равных, как командующий дивизии с командующим фронтом, и пытался координировать с Рокоссовским деятельность своего отряда. Другие советские командиры рассказывали, что поляки сумели спасти нескольких американских летчиков со сбитых немцами самолетов. В ответ на требования нашей армии выдать их в распоряжение соответствующих органов поляки ответили категорическим отказом. Сообщивший об этом советский полковник пребывал в глубоком недоумении – никакие они не партизаны, это польские части, подчиняющиеся эмигрантскому правительству. На самом деле поляки могли быть представлены и так и эдак, что не укладывалось в голове советского военнослужащего.

В середине июля все попытки поляков договориться о сотрудничестве были отвергнуты и СССР стал относиться к армии Крайовой как к врагу. Берия пишет Сталину, что 12 000 чекистов были направлены, чтобы осуществить необходимые мероприятия против поляков, начали зачистку территории от антисоветского элемента. Командовал этим войском Иван Серов, специалист по этническим чисткам. Он пригласил полковника Волка на встречу, разоружил его и арестовал.

К 20 июля были арестованы 6000 польских партизан. Почти всех их выманили из лесов обещаниями предоставить оружие и снаряжение и ввести в состав новых польско-советских дивизий. Действительно, некоторым из партизан предлагали вступить в польскую дивизию имени Тадеуша Костюшко, ставшую ядром польской коммунистической армии. Большинство отказалось.

Когда Советская армия перешла польскую границу, образованную после аннексии СССР Западных Белоруссии и Украины, ее отношение к повстанцам не поменялось. Апогеем этих взаимоотношений стало Варшавское восстание. Выступление польских повстанцев было жестоко подавлено немцами, а Красная армия не пришла полякам на помощь. Само восстание 1 ноября 1944 года Берия описывает как антисоветскую деятельность повстанческой белопольской бандитской группировки. Памятуя об особой позиции Лаврентия Павловича по вопросу о Катынском расстреле, трудно заподозрить его в каких-то личных антипольских настроениях. Он, как всегда без раздумий, осуществлял политику Сталина и делал это расторопно, жестко и умело.

Глава 8. Атомная бомба

Работа Лаврентия Берии в годы войны была многообразна. Руководство производством вооружений, участие в военных действиях, система ГУЛага, создание спецчастей НКВД, разведка на оккупированных территориях, борьба с диверсантами в тылу, высылка народов Кавказа и Крыма, подавление повстанческого движения в Прибалтике и на Украине. Но самая известная часть его биографии в военное и послевоенное время связана с созданием советского ядерного оружия. Этой эпопеи посвящено множество воспоминаний и книг у нас и за границей. Поэтому мы коснемся преимущественно тех эпизодов, которые авторам и редакторам фильма (Екатерина Видре, Евгений Мороз, Дмитрий Журавлев) удалось обсудить лично с учеными и сотрудниками разведки.

Представленные ниже материалы стали основой еще для нескольких отдельных фильмов. Вероятно, великих открытий мы не сделали, но узнали массу примечательных уникальных деталей этой знаменитой истории. Мы разговаривали с еще живыми участниками Атомного проекта, разведчиками, историками, учеными-физиками и людьми, которые хорошо их знали. Наша группа побывала в главном центре Атомного проекта – сегодня закрытом городе Сарове (ранее Арзамас-16), в некогда секретном физическом институте под Сухуми, на урановых рудниках в Саксонии, в Берлинском институте, где осуществлялась немецкая ядерная программа, в Радиевом институте имени В. Г. Хлопина в Санкт-Петербурге, в знаменитом Курчатовском институте и Пресс-бюро Службы внешней разведки в Москве. Эта глава в немалой степени построена на эксклюзивных интервью, которые нам удалось записать в 2008–2014 годах.

Взгляд из Лондона

День 25 сентября 1941 года лейтенанту госбезопасности Владимиру Барковскому запомнился на всю жизнь. Уже полгода он работал разведчиком под прикрытием должности атташе по культуре советского посольства в Лондоне. Через его руки прошли сотни страниц секретных документов, содержащих научные и технические разработки. Но материалы, которые принес в тот вечер резидент Анатолий Горский, не имели себе подобных. Их передал участник знаменитой Кембриджской пятерки Дональд Маклин. Едва ли сотня человек во всем мире в тот момент могла компетентно разобраться в этой информации. В руках Владимира Барковского оказался доклад британского уранового комитета. Шестьдесят страниц схем, формул, аналитических выкладок. Многие термины начисто отсутствовали даже в научных словарях. Как бы то ни было, к утру молодой разведчик написал и отправил аналитическую справку в Москву. Конечно, он и представить не мог, какую роль этот доклад сыграет в его судьбе и судьбах множества людей.

С этого момента началась одна из самых знаменитых операций советской разведки под кодовым названием «Энормоз». В переводе с английского – нечто огромное, невероятное, чудовищное. Действительно, речь шла о судьбе цивилизации.

Проект урановой бомбы был широко известен еще до войны. И Сталин, и Гитлер были осведомлены о фантазиях физиков, но всерьез их не воспринимали. В СССР атомный проект даже не начинался. Гитлер фанатично верил в новинки военной техники и не жалел на них сил и средств. Германские конструкторы первыми создали кумулятивный снаряд, базуку, реактивный самолет, крылатую ракету и баллистическую ракету ФАУ-2.

Разведчик Владимир Барковский

У Германии имелось все, чтобы приступить к производству атомной бомбы: уран из бельгийского Конго, тяжелая вода из Норвегии, передовая техника и выдающиеся ученые. В 1939 году организовано Урановое общество – 22 научных учреждения объединяются, чтобы разработать оружие массового уничтожения. Однако Гитлер не верил в возможность скорого создания супербомбы и немецкий атомный проект не получил должного масштаба. Но немецкие физики все же так близко подошли к «абсолютному оружию», что это обеспокоило англичан. Тем более, что Гитлер все время твердил о чудо-оружии, которое уничтожит Британию. Он имел в виду прежде всего баллистическую ракету ФАУ-2. Но англичане и американцы решили, что речь идет о ядерной бомбе, и начали активные разработки в этой области.

Опасения союзников вовсе не были беспочвенны. Вот что нам рассказал об этом племянник одного из руководителей советского атомного проекта академика А. П. Александрова ученый-физик Евгений Александров:

Не так давно опубликованы были материалы в журнале английском, из которых следовало, что по опубликованным за границей материалам КГБ немцы продвинулись к атомной бомбе несравненно ближе, чем об этом говорилось. И в этих материалах даже говорилось, что они делали первые испытания, вспышка была и произошло массовое облучение русских пленных и большое количество смертей там было, радиационный ожог. Никакого сильного взрыва не произошло, они до этого не дошли. Но вообще немецкие ученые, которых вывезли в Америку, они создавали для американцев такую версию, что, дескать, они саботировали развитие атомного оружия при Гитлере и потому далеко не продвинулись.

Немецкие ученые, которых непрерывно прослушивали и записывали, они между собой и вели такие разговоры, наговаривали на микрофоны такую версию, что, дескать, они всегда были противниками атомной бомбы и их усилиями эта работа была саботирована в Германии. Это была неправда. Они выглядели все такими овцами, эти самые немецкие ученые у себя, а на самом деле они очень близко подошли к атомной бомбе.

Нобелевский лауреат, академик Жорес Алферов рассказал нам:

Вернер Гейзенберг был руководителем немецкой программы, и я не уверен в том, что по каким-то моральным принципам он завалил, скажем, немецкий атомный проект. Ничего подобного, просто он великий теоретик, принцип неопределенности Гейзенберга, он очень молодым человеком получил Нобелевскую премию, но он не понял, как нужно делать атомную бомбу и поэтому завал немецкой атомной программы был скорее связан не с желанием помешать Гитлеру иметь атомное оружие. Скорее все-таки с тем, что они не были уверены, что можно сделать атомную бомбу за короткий срок. Поэтому и Шпеер, который был руководителем Министерства вооружений и отвечал за эти дела тоже, не придал проекту в Германии приоритет номер один. Раз не поняли, что можно сделать быстро, значит, это не приоритет в блиц-криге, вся концепция войны у Гитлера – блиц-криг. Он прекрасно понимал, что затяжная война – все, труба, он проигрывает.

Я и литературой интересовался, и со многими участниками в свое время беседовал, была идея того, что бомбу можно сделать за два, два с половиной года. Она принадлежит Рудольфу Пайерсу и Фришу, которые работали в Великобритании, немцы, уехавшие в Великобританию. И лидером атомного проекта поначалу была Великобритания. И идея была, что можно успеть и применить это ужасное оружие в войну и что оно может спасти Британию. Идея эта, конечно, сыграла очень большую роль. И для Великобритании, и для Соединенных Штатов Америки атомный проект был, безусловно, огромным патриотическим делом, потому что они не знали, как дела обстоят в Германии, и данные говорили о том, что атомный проект в Германии идет. И поэтому нельзя допустить, чтобы Гитлер получил это оружие раньше.

Известный немецкий историк, автор книги «Бомба Гитлера» Райнер Карлш, рассказал нам:

Мы не должны забывать, что вермахт захватил Францию и Бельгию, которые считались крупными урановыми странами. Так что у Германии были лучшие предпосылки. И, несмотря на все это, до большого технического проекта так и не дошло. Тому много различных причин. Главная причина, что Урановый союз – это объединение для ученых, которые занимаются атомным проектом, – не имел центрального органа. То есть не было центра. В Берлине был институт физики, и в других городах и землях были институты поменьше, которые занимались этим, но не было центра. И правящая верхушка Уранового союза – Вернер Айзенберг, Отто Хаген – они бросили не все силы на этот проект.

Решающая ситуация произошла летом 1942 года, когда в Берлине сотрудники уранового клуба встретились с представителями правительства. И тогда министр обороны Альберт Шпеер спросил Айзенберга: «Г-н профессор, какая сумма вам необходима?». Айзенберг ответил: «50 тысяч марок». Это смешная сумма. И тогда министр сказал: «Все понятно. У этого проекта мало шансов быть реализованным до конца войны». Это означало, что он не хотел возвращаться к этой теме, что он считает, что время атомного проекта придет много позже. Потом были попытки у других групп, которые сотрудничали с СС, создать атомную бомбу. Но чего не хватало, так это большой индустриальной структуры и производства расщепляющих материалов.

Первоначально главный центр атомных исследований американцев и англичан располагался в Великобритании, и советская разведка поставляла из Лондона самые актуальные и подробные сведения о создании союзниками ядерного оружия.

Информацию, которую подготовил лейтенант Владимир Барковский, в Москве ждали уже давно. Еще в 1940 году начальник отделения научно-технической разведки НКВД Леонид Квасников обратил внимание на таинственное исчезновение из зарубежных научных журналов всяких упоминаний о работах по использованию энергии атома в военных целях. А значит, эта информация стала секретной. Он направил в резидентуры НКВД в США, Англии и Германии ориентировки к получению сведений о возможных исследованиях в этих странах по созданию атомного оружия.

Однако первые доклады лондонской резидентуры об атомных разработках в Центре будто не замечались. К октябрю 1941-го немцы уже взяли Киев, осадили блокадным кольцом Ленинград, рвались к Москве. Промышленность эвакуирована на восток и едва работала. Страна была на грани катастрофы. В этих условиях тратить силы и средства на мифическую урановую бомбу казалось безрассудным. Лаврентий Берия подозревал в лондонском донесении дезинформацию и даже не доложил о нем Сталину.

Когда немцев уже отбросили от Москвы, в марте 1942-го Берия обращается к Сталину с запиской: скопилось множество разведданных о разработке нового оружия. Лаврентий предлагает мобилизовать ученых на оценку разведданных и создать научный центр по урановой проблеме. К тому времени это был не единственный сигнал. Физик Георгий Флеров забрасывал Академию наук и Кремль письмами, в которых пророчески предупреждал о грядущей опасности, если атомное оружие окажется в руках врагов:

…В военной технике произойдет самая настоящая революция. Результаты будут настолько огромны, что не будет времени решать, кто виноват в том, что у нас в Союзе забросили эту работу.

В Кремле поняли: призрак ядерной катастрофы обретает реальные черты. В результате Сталин подписывает постановление правительства об организации работ по использованию атомной энергии в военных целях. Руководителем назначается Молотов. Берия – его заместитель. Он поставляет развединформацию. В Москве создана секретная Лаборатория № 2 во главе с Игорем Курчатовым.

Комплекс Курчатовского института (знаменитый «курчатник») в Москве мы посетили во время нашей кинокомандировки. Видели первый советский атомный реактор, который и сейчас работает в интересах науки. На территории института расположен дом-музей Игоря Курчатова. Рядом с ним та самая скамейка, которая запечатлена на знаменитой фотографии Курчатова с Сахаровым. Сам коттедж по тем временам – жилище роскошное, но сейчас дача любого районного прокурора или бизнесмена средней руки выглядит гораздо богаче.

Один из работников этой Лаборатории, участник Атомного проекта физик Вадим Дикарев (в момент записи интервью – начальник отдела ядерной безопасности Института ядерных реакторов) рассказал нам:

В тридцатых годах было уже сделано достаточно открытий и было ясно, что в процессе деления ядер урана выделяется огромное количество энергии. В то время в Европе была очень беспокойная обстановка, все воевали друг с другом и подумывали, как использовать это явление в военных целях. Во многих странах стали над этим работать. И у нас развивались эти работы. Начинали развиваться сначала просто физические работы в Ленинграде, в физико-техническом институте, которым руководил Абрам Федорович Иоффе. Этот человек в моем понимании является просто образцом учителя. Все его ученики впоследствии стали академиками. Это редчайший случай. Ну и мне довелось присутствовать при разговоре Курчатова по телефону с Иоффе. Они так шутили друг с другом. Курчатов очень почтительно говорил с Абрамом Федоровичем, и тот, по всей видимости, так же и с Курчатовым говорил. Но когда у нас началась война, все эти работы были прекращены. Мы занимались только неотложными делами. Курчатов и Анатолий Петрович Александров, который тоже учился в этом институте, в Севастополе занимались такой прагматичной работой – размагничивание кораблей, борьбой с немецкими магнитными минами. А с 1942 года начали думать о том, как организовать эту работу. Была сформулирована так называемая урановая проблема. Это по сути дела наша национальная программа создания ядерного оружия. Во главе ее был поставлен Игорь Васильевич Курчатов. Организационно это называлось Лабораторией измерительных приборов Академии наук, потому что ничего другого у нас не было. И вот на территории, теперешней территории курчатовского института, это раньше была окраина Москвы за окружной железной дорогой, начались эксперименты.

Москва. Киногруппа у Курчатовского института

Саров. Здание первого атомного реактора

Дом-музей И. Курчатова

Андрей Сахаров и Игорь Курчатов

Академик Жорес Алферов:

Ведь когда Ганн и Штрасман открыли деление урана, это конец 38-го года, наступило всеобщее возбуждение во всем мире. Еще не напал Гитлер на Польшу, еще не было Второй мировой войны, но уже к войне все шло, но уже стало ясно, что это, с одной стороны, источник энергии, а с другой стороны, это бомба. Поэтому все взволновались на эту тему и работ стало публиковаться очень много. Открытие Флерова и Петержака спонтанного деления урана послали, по-моему, чуть ли не телеграммой в «Физлеб летерс» их работу. В это время, пока еще не наступило эпохи секретности в ядерной физике и, несмотря на то, что где-то с начала 30-х годов международное сотрудничество у нас упало, тем не менее советская физика была отрядом мирового научного сообщества, и активно очень. Мы, конечно, понесли огромный урон, это разгром Харьковского физтеха, где ядерная физика очень успешно развивалась. Там работал такой замечательный немецкий физик Фрикс Холтерманс, человек с трагической судьбой, который, кстати, предвидел и создание лазера, и даже водородной бомбы. Мы его арестовали, а потом передали в гестапо, и Харьковский физтех был разгромлен, от него просто ничего не осталось. Ландау спасся, потому что Капица забрал его в Москву. И это был удар по нашей ядерной физике. Школа ядерной физики в Советском Союзе была уже очень сильная. И, безусловно, не зря основной вклад в создание атомного оружия внесли бывшие сотрудники ленинградского физтеха. Из шести трижды героев Социалистического Труда, получивших эти звезды за создание ядерного или термоядерного оружия, пять – питомцы Ленинградского физико-технического института. И только Андрей Дмитриевич Сахаров, питомец ФИАНа, шестой. В этом, как говорится, видна роль и школа Абрама Федоровича Иоффе, который сам не занимался ядерной физикой. Но он на очень ранней стадии оценил значение этих исследований. Отдел ядерных исследований в физико-техническом институте Абрамом Федоровичем был создан в тридцать втором году. И он назначил себя руководителем, а Курчатова первым заместителем. Руководителем он назначил себя, чтобы придать этим работам соответствующий масштаб в институте, а затем отошел в сторону. Игорь Васильевич ведь до этого тоже не занимался ядерной физикой. Он уже сделал себе имя в физике благодаря открытию сегнетоэлектричества и написал книгу, которая имела большую популярность и вес, а было ему всего двадцать девять лет. Но он возбудился этим делом очень. Ведь Манхэттенский проект и наш советский атомный проект, это не только физика. Это создание новых технологий и создание новых отраслей промышленности.

Когда Игорь Курчатов познакомился с донесениями советской разведки, он написал о них такой отзыв: